Текст книги "Дмитрий Донской. Пробуждение силы"

Глава 9

1361.10.05. Москва

Митрополит, уставший и покрытый пылью, рысью въехал в Москву с небольшой свитой. Надлежало спешить, дабы воспользоваться удачно сложившейся ситуацией. Дмитрий Константинович на какое-то время потерял возможность задабривать подарками очередного хана по довольно банальной причине – деньги кончились. Как у него самого, так и у его родичей. А ввязаться в военную кампанию и ограбить своих соседей он не решился ввиду невозможности разбить их по частям. Это обстоятельство открывало определенные перспективы для его соперников из Москвы и Твери. И, если верх в этой борьбе возьмет Василий Михайлович Тверской, слывший верным союзником Литвы, последствия могли наступить самые кошмарные. Как для кафедры, так и для самого митрополита. Ведь их с Ольгердом «нежные» отношения никуда не делись, а скорее усугубились после бегства Алексия из Киева.

– Проводи меня к князю, – бросил митрополит слугам, вышедшим ему навстречу из княжеского терема в детинце.

– Так нет его.

– Как нет?

– Отъехал.

– Куда? Надолго ли?

– То мне не ведомо. Я сейчас Анну Андреевну позову. Она должна знать.

– Анну Андреевну? – удивленно выгнул бровь митрополит, пытаясь сообразить, кого это так величают. – Зови.

К его удивлению, навстречу ему вышла хорошо знакомая вдова плотника. Подумать о том, что ее станут по отчеству величать, в голову Алексию как-то не пришло. О ее высоком происхождении он пока не знал, почитая простолюдинкой, по какой-то причине примеченной Дмитрием. Тем больше расширились его глаза, когда с ней выступила и вдовая княгиня Александра Ивановна. Причем вели они себя довольно непринужденно друг с другом. Не подруги, конечно, но вышли едва ли не под ручку.

– Отче, – аккуратно кивнули женщины, приветствуя митрополита. – Мы рады тебя видеть.

– И я вас, – кивнул он. – Мне сказали, что ты знаешь, куда отъехал князь? – поинтересовался Алексий у Анны.

Его тон был предельно нейтральным, как и голос с выражением лица. Мало ли что тут произошло за минувший год? Посему он решил сначала все разузнать, прежде чем делать выводы. Московский князь был для него и его кафедры последней надеждой. А подрубать сук, на котором сидишь, резкими и необдуманными поступками не хотелось.

– Совсем недалеко, – ответила молодая женщина. – На маневрах.

– На маневрах? – выгнул бровь Алексий.

– Вывел свое войско в поле для совместных упражнений.

– Вот как? Интересно. И где же мне его искать?

– Я покажу, – произнесла она и, не дожидаясь согласия митрополита, распорядилась слуге подготовить ей лошадь. И тот, что удивительно, бегом бросился исполнять ее приказ, ни у кого ничего не уточняя.

– Чудны дела твои, Господи, – произнес Алексий и перекрестился, глядя на спешно уходящую в терем Анну. Ее статус явно изменился, теперь в этом не было никакого сомнения.

Еще большим удивлением для него стало то, что эта странная бабенка вернулась на улицу в очень непривычной дорожной одежде. Например, на ней были портки! Она их, правда, иначе назвала, но митрополиту от этого легче не стало. Да, в свое время он видел на Востоке такую традицию. Однако не ожидал встретить ее в здешних краях. Кроме того, они были совершенно непривычного фасона. Под стать им был и верх, выбивавшийся за все рамки привычных покроев.

– Что же ты как пугало вырядилась? – не удержался он от колкого замечания.

– А ты прикажешь мне в юбке на коня взбираться? – невозмутимо парировала Анна. – К тому же, отче, не я эту одежду выбирала. Как мой князь приказал одеваться для конных прогулок, так я и поступила.

– Князь?!

– Дмитрий Иванович. Он сам ее и придумал.

– Хм… – только и смог ответить Алексий, смутившись еще больше.

Весьма непродолжительная дорога прошла в тишине. Если не считать нескольких совершенно формальных вопросов. А потом они выехали на пригорок, и Алексий получил новую порцию удивления.

Первое, что бросилось Алексию в глаза, была пехота. Очень нехарактерный вид войск для Руси тех лет. И не только Руси. Практически на всем просторе Евразии пехоту считали презренным родом войск. В отличие от Дмитрия, который набрал две сотни пехотинцев.

– Из крестьян, – прокомментировала Анна, отвечая на немой вопрос спутника. – Ты ведь знаешь – бегут они из Галицких, Волынских и Киевских земель, стараясь укрыться от распрей и разорений здесь – в северо-восточных землях. Вот мой князь и навербовал среди них молодых мужчин, лет пятнадцати-двадцати.

– Только из них?

– Нет. Еще поискал среди местных крестьян да ремесленников охочих. По весне брал. Те, у кого все плохо было, кто голодал, охотно соглашались. Ведь князь давал им не только службу, но и стол, кров, одежду и прочее.

– Но зачем ему эти скоморохи?

– Хм, – мягко усмехнулась Анна. – Дмитрий набирал только тех, кто шел практически без пожитков, тех, кто голодал или испытывал еще какую острую нужду. С одной стороны, мой князь проявлял милосердие, спасая гибнущие души. С другой стороны, он, подражая великим полководцам былых времен, решил возрождать пехоту.

– Ты, верно, шутишь?

– Отнюдь. Империя Рима создавалась железными легионами пехоты, а не всадниками. На заре Рима кавалерия не была в чести. А вот пехота била всех.

Митрополит скептически посмотрел на эту женщину, но комментировать ничего не стал, решив, что это именно она напела малолетнему князю все эти глупости. После чего вновь обратил свой взор на поле….

Дмитрий сформировал две пехотные роты[23]23
  Пехотные роты Дмитрия насчитывали по полторы сотни человек.


[Закрыть], которые начал муштровать еще зимой, по мере набора добровольцев. Одеты они все были по новой «московской моде», которая аборигенам «резала глаз».

Каждый пехотинец был упакован в двубортный стеганый короткий кафтан ярко-синего цвета. Он нес все признаки явного диссонанса с местными традициями: пуговицы, стоячий воротник, большие накладные карманы на бедрах и аппликации герба на груди. Кафтан дополняли короткие кожаные сапоги нового московского типа, штаны-галифе и простенькие кожаные шляпы-треуголки[24]24
  После некоторых размышлений князь пришел к выводу о том, что этот тип шляп лучше всего подходит для летнего снаряжения пехоты. Предельно простые в производстве, они в достаточной степени защищали от солнца и дождя. Лучше были только широкополые шляпы, но их практичность была ниже всяких пределов. Дима делал шляпы очень просто, прикрепляя поля к тулье кожаными ремешками, которые делались из обрезков, оставшихся после выкройки шляп. Дешево и сердито. Плюс дополнительная вентиляция.


[Закрыть] малых размеров.

Доспехов на пехоте не было. Князь просто не успел их изготовить – финансы и ресурсы его имели весьма скромные возможности. Поэтому приходилось выставлять приоритеты другого порядка, например, хорошая тренировка и питание для своих солдат.

– Кто это? – поинтересовался митрополит, немного оттаявший от созерцания ловких маневров строем, что совершала пехота.

– Впереди, – начала объяснения Анна, – пикинеры. Это род копейщиков. Вооружены они пиками[25]25
  Дмитрий изготавливал своей пехоте пики длиной шесть метров.


[Закрыть], то есть, длинными копьями, напоминающими те, что применяла тяжелая пехота Александра Македонского. Смотри, – показала она рукой. – Они завершили маневр и заняли оборонительную позицию. Первый ряд упер концы своих пик в землю. Это нужно для того, чтобы остановить конницу противника. Второй и третий – взяли пики для удара. Преодолеть такой строй не просто.

– Хм… – митрополит задумчиво почесал бороду, – но его можно расстрелять из луков. Доспехов-то на них нет. Как и щитов.

– Пока нет. Ближайшей зимой мой князь хочет оснастить свои войска новыми доспехами. Их уж начали делать кузнецы.

– Вот как? Интересно. Хм. За пикинерами, я полагаю, стоят лучники?

– Верно.

– Где же он нашел столько лучников?

– Многие из них полгода-год назад впервые взяли лук в руки.

– Ну и какой прок от таких недоучек?

– Прок в том, что они ведут стрельбу по площадям, а не по отдельным целям.

– То есть? – нахмурился митрополит.

– Их задача накрывать частыми и густыми залпами ту площадку, на которой находится противник. Целиться в кого-то конкретно нет никакой нужды. Главное – засыпать стрелами врагов. Как говорит мой князь – даже если одна из десяти стрел куда-то попадет – уже неплохо.

В этот момент Дмитрий махнул рукой и запустился продуманный им механизм управления войском. Стоявший подле него всадник с горном затрубил, привлекая внимание командиров. После чего верховой сигнальщик, также находившийся рядом, начал отмахивать приказы. Принцип флажной сигнализации князь позаимствовал из флота, куда ее внедрили только в XIX веке. Так что для XIV века она казалась чем-то невероятным и неожиданным. Именно поэтому митрополит с удивлением смотрел на этого странного парня, энергично машущего яркими флажками. А потом вдруг все войско пришло в движение. Алексий завороженно смотрел, как совершенно замученные строевой подготовкой люди быстро и точно перестраиваются, готовясь к отражению атаки с фланга. Он и подумать не мог, что ТАКОЕ возможно. Не прошло и минуты, как в сторону митрополита, безусловно замеченного князем, смотрел «ежик» копий.

Новый сигнал трубы.

Какие-то звуки свистков откуда-то из рядов. Как позже узнал Алексий – их использовали командиры взводов.

И залп стрел поднялся темной тучей над пикинерами. Не успели приземлиться первые стрелы, как в воздух уже поднялись еще два залпа….

Две минуты спустя место, где располагался предполагаемый противник, было все покрыто сплошным ежиком стрел. Без малого четыре тысячи стрел – страшная сила. Митрополит видел ордынцев в атаке, но те так часто и густо не били никогда. С коней это неудобно. Да и стрел у них столько обычно не было.

Новый сигнал трубы был подхвачен ее товарками с другим звучанием. Князь их назвал горнами. А вместе с тем для атаки выдвинулась кавалерия. Конечно, не стремя в стремя, но весьма недурно держа конный строй, что само по себе было чуть ли не чудом для тех лет. Дисциплинированная кавалерия казалась аборигенам чем-то немыслимым, вроде теплого холода.

– Это дружина? – несколько обескураженно спросил митрополит.

– Нет, – покачала головой Анна. – Это кирасирская рота. Дружину князь распустил после того, как она отказалась регулярно упражняться. Старшая дружина почти вся ушла из-под руки, а вот младшая осталась.

– Но ведь тут их не меньше сотни.

– Да, верно. Сто двадцать.

– И откуда они взялись?

– Бедные дружинники из Великого княжества Литовского и прочих сопредельных княжеств. Странно, что ты во Владимире не слышал об отъехавших дружинниках к моему князю.

– Слышал, но… как-то не придавал значения. Там всего несколько человек и было. Почему бедные дружинники отъехали к князю?

– С каждым всадником, как и с пехотинцем, Дмитрий заключил индивидуальный контракт, обговорил жалованье, довольствие и условия службы. Всадникам он пообещал доброе снаряжение за счет казны: доспехи, одежду, оружие, а позже и коня. Сам понимаешь – все это не дешево.

– Что же тогда не понравилось старшей дружине? – удивился Алексий.

– Дисциплина. Мой князь требовал регулярных упражнений и строжайшей дисциплины. Только те, для кого это снаряжение было очень важно, согласились на такие условия. Для старшей дружины воля оказалась важнее. Но расстались они хорошо. Он никого не неволил.

– Значит, у этих всадников тоже нет доспехов?

– Почему? Есть.

– А чего они в тряпки вырядились?

– Так то – сюрко. Оно поверх доспехов надевается.

– Зачем ее одевать? Защиты она не несет. Тряпка же.

– Для того чтобы сразу было видно – где свой, а где чужой и в горячке боя не путались. Видишь – они тоже ярко-синие, как и кафтаны пехоты. А на груди и спине – герб князя нашит.

– Хм… – покачал головой митрополит.

– Обрати внимание на длину их копий – это огромное преимущество, которое позволяет достать врага раньше, чем его копье коснется тебя. Делаются они непросто. Их выклеивают из брусков ясеня, потом обтачивают и обматывают лентой ткани, пропитанной клеем. Выходит такое копье ощутимо легче и крепче. Причем две трети его длины оно полое.

– Это тоже юный князь выдумал? – скептически посмотрел на Анну Алексий.

– Он вообще большой выдумщик.

– Герб, сюрко, кафтаны… – покачал головой митрополит. – Бесовщина все это. Признавайся, твои проделки?

– Отче, как я могла? – потупила глазки Анна. – Я только учу моего князя итальянскому языку.

– Вот как? Отчего же тогда вдовая княгиня с тобой так ласкова? И что все это значит? – махнул Алексий на поле.

Однако ответить ей не удалось. Вновь зазвучала труба, привлекая внимание митрополита. Небольшое войско князя, завершив имитацию атаки, начало перестраиваться в походный ордер. Весьма складно. Параллельно сворачивался походный лагерь с четырьмя походными кухнями и большими фургонами о две лошади. Причем тоже довольно быстро и слаженно.

А потом под довольно бодрые «барабанные напевы» выстроившееся в походную колонну войско двинулось вперед. Спереди авангард – первая половина кавалерии. За ней пехота. Потом обоз. И замыкала шествие вторая половина кавалерии. Причем голову колонны направляла в нужную сторону знаменно-музыкальная конная группа с князем.

– Отче, – слегка кивнул в знак приветствия Дмитрий, с интересом наблюдая, как лицо митрополита удлиняется, а глаза расширяются.

– Княже… – только и смог выдохнуть он.

– Да, отче, многие удивлены моим скорым взрослением. Видимо, Всевышний, видя нужды и тяготы людей, врученных мне, решил помочь и явил свое чудо.

– Истинно так, – неуверенно произнес митрополит.

– Что привело тебя в Москву? Полагаю, что какие-то неотложные дела?

– Да, – несколько неуверенно произнес Алексий. Немного помялся, а потом выдал всю диспозицию и свое виденье ближайших политических шагов.

Ему было непросто. Это удивительно быстрое взросление князя выбивало из колеи не меньше того огромного количества новостей и нововведений, которые хлынули на него настоящим потоком. Как на все это реагировать, он просто не знал. Вроде бы и интересно, и толково, и вполне разумно. Однако слишком ново и непривычно. Требовалось время, чтобы все это уложилось у него в голове. Да и не это главное. Сейчас требовалось любой ценой вырвать ярлык на Великое княжение для Москвы. Об остальном он подумает потом.

Глава 10

1362.02.18. Москва

Энрико Дандоло[26]26
  Энрико Дандоло – выдуманный персонаж. Старший брат Анны.


[Закрыть] устало покачивался в седле коня, мерно идущего по плотному, утоптанному снегу проторенного пути. Долгое путешествие подходило к своей цели, а он сам находился на грани полного разочарования.

Получив большое письмо от Анны, мать оживилась и буквально расцвела, сбросив, по меньшей мере, лет пять, а то и десять. Все уже давно смирились с гибелью сестры. Все, кроме нее. И тут такой подарок.

Альберто[27]27
  Альберто Дандоло – выдуманный персонаж. Самый старший брат в семье, унаследовавший положение главы рода после смерти отца. Брат Анны.


[Закрыть] же, новый глава семьи, не очень хотел отправлять кого-то в такую даль. После стольких обманов и провокаций он уже ни во что не верил. Однако Франческа[28]28
  Франческа Морозини – реальный персонаж. Супруга Андреа Дандоло и мать Анны. Происходила из знатного венецианского рода – древнего и многочисленного, предположительно венгерских корней. Он дал Венеции четырех дожей, трех патриархов и множество крупных государственных чиновников, генералов, адмиралов и кардиналов. Входил в число 24 семей «Case Vecchie» – древнейших родов Венеции.


[Закрыть] была непреклонна. Мало того, она вновь привлекла своих родичей из рода Морозини, изыскала людей с деньгами и чуть ли не пинком отправила своего сына Энрико проверять эту ниточку. Очень уж хорошо было написано письмо. По мнению всех родичей, знавших Анну, – автор письма явно был с ней знаком. Да и почерк изрядно походил. Хотя мама не сомневалась в авторстве.

И вот он, изрядный повеса, привыкший к солнечной Италии, приехал в эту северную глушь. Если бы из-за дерева вдруг вышел песьеглавец, Энрико не удивился бы. Останавливало его от возвращения только природное любопытство и привычка доводить до конца начатые дела. Наверное, по этой причине мама и отправила именно его в этот поход.

– Ваша милость, – вырвал его из задумчивости начальник отряда охраны.

– Да, что? – хмуро поинтересовался Энрико.

– Нас встречают, – произнес Витторио[29]29
  Витторио Морозини – выдуманный персонаж. Двоюродный племянник Франчески Морозини и троюродный брат Анны. Из обедневшей ветви рода Морозини. Он набрал на деньги родичей Франчески небольшую «компанию удачи» из рисковых одиночек, готовых отправиться хоть к черту на рога.


[Закрыть] и кивнул куда-то вперед.

И действительно – по дороге им навстречу шел конный отряд человек в сто. Их вид разительно отличался от всего, что Дандоло видел в округе. Необычайно длинные копья с маленькими флажками у наконечников и ярко-синие гербовые сюрко. А ведь жители округи не употребляли гербов на одежде. Да и вообще принадлежность к тому или иному сеньору никак старались не обозначать.

Что ждать от этого отряда, было непонятно, поэтому Витторио выдвинул вперед всадников и велел изготовиться арбалетчикам. Да, да. Не только Генуя имела славных арбалетчиков, но и практически все города севера Италии. Просто Генуя умело ими торговала, умудрившись снискать славу и известность своим наемникам. А Венеция скромно употребляла для своих нужд. Вот как сейчас.

Однако «синие» всадники не опустили копий и не разогнались для атаки. Вместо этого они, сблизившись, попытались выяснить – кто это движется, откуда, куда и зачем.

К счастью, Энрико решил последовать совету «автора письма» и купил в Венеции на рынке несколько рабов из Северо-Восточной Руси. Из числа тех, кто уже освоился с итальянским языком. Вот они и пригодились для ведения переговоров. В очередной раз.

Как оказалось, о каком-то воинском отряде, идущем на Москву откуда-то издалека, сообщили «добрые люди». Посему князь и отправил кирасирскую роту встретить гостей.

– Как князь узнал о нас? – поинтересовался Энрико.

– То мне неизвестно, – ответил командир кирасирской роты. – Не моего ума дело.

– Но нас никто не обгонял!

– Даже птицы? – лукаво прищурившись, поинтересовался Петр Бирюк[30]30
  Петр Бирюк – выдуманный персонаж. Командир роты кирасир, который вырос из младшей дружины.


[Закрыть], который прекрасно знал о голубятне и голубиной почте, что применяли лазутчики юного князя. Ну как применяли? Потихоньку осваивали. Итальянцу этого намека тоже хватило. Он просто не ожидал, что в этой глуши кто-то держит голубиную почту.

– Твой князь – Дмитрий, сын Ивана?

– Да, – кивнул Петр. – Дмитрий Иванович Московский.

– А нет ли при нем некой Анны? – оживился Энрико, ведь князь, упомянутый в письме, действительно имелся.

– Как же нет? Есть Анна Андреевна. Хотя она называет себя дочерью Андреа.

– Значит, все не зря, – широко улыбнулся Энрико. – Значит, именно к твоему князю в гости еду.

– По какому делу? – нахмурился командир. – С таким крепким отрядом да без товаров?

– По приглашению князя. Я брат Анны.

– О! – почтительно кивнул командир Петр, совсем по-другому взглянув на Энрико. – Князь предупреждал нас о том, что может пожаловать кто-то из ее родичей.

Дальнейшая дорога прошла для итальянца довольно быстро и легко – в болтовне с Петром. Три дня проскочили как один час. Пока, наконец, не показался город Москва.

Несмотря на сходную с прочими городами русских княжеств архитектуру, этот город сразу выделялся. Здесь было много, слишком много странных и неправильных вещей. К счастью Петр охотно согласился провести небольшую экскурсию.

– Вон там стоит лесной завод.

– Завод?

– Да. Заводами Дмитрий Иванович называет большие мастерские. Там делают доски. Без лишней скромности скажу – лучшие доски на всем свете! Одна к одной. Да быстро и ладно так, аж диво берет! А еще чурки из опилок для отопления печей давят[31]31
  Подразумевается влажный метод прессовки опилок с последующей просушкой. Разбухшие опилки склеиваются лигнином, образуя довольно плотные бруски, прекрасно горящие в топке.


[Закрыть]. Князь не любит, когда много отходов. Все старается в дело пускать.

– А там что? – указал Энрико на несколько сараев с трубой.

– Кирпичный завод. На нем кирпичи делают да черепицу. А вот это – таверна с большим постоялым двором, – кивнул командир на довольно внушительную двухэтажную деревянную постройку. – Ее князь пожаловал твоей сестре.

– А за ней что?

– Спиртовой и пивной заводики да коптильня.

– Спиртовой?

– Князь говорил, что в Италии спирт называют «живая вода» – «аква вита». Он же именует спиртом, то есть, духом вина, извлекаемым из оного.

– Оу… – удивился Энрико. – Интересно.

– Видишь вон тот холм?

– Да, – кивнул итальянец. – Там какие-то большие сараи.

– В них князь держит кур, свиней, коров и кроликов.

– И давно они стоят?

– Первый год только. Но с пчелами у князя нашего все вышло исправно. Пасека растет – уже больше ста семей пчелиных. Мед и воск пошел в достатке. Так что никто не сомневается в удачном исходе дела.

– А вон там что? – указал итальянец на деревянную вышку странного вида.

– Это пожарная каланча. С нее весь город как на ладони. Днем и ночью на ней стоят княжьи люди. И если где пожар или происшествие какое – направляют туда команду, что подле ее основания ожидает. Там же и бочки с водой, поставленные на колеса, и все прочее потребное для тушения пожаров.

– Странно, – покачал головой Энрико, обращая внимание на то, что в округе еще три такие каланчи было разбросано – аккуратно на возвышенностях. – Почему в других городах Руси я их не встречал?

– Так то другие города. У нас князь большой затейник. А вот, кстати, и он, – указал Петр на выехавший им навстречу конный отряд…

– Доброго дня, – поздоровался князь с Энрико, когда они сблизились.

– И тебе доброго дня, синьор, – чуть оторопел брат Анны, не ожидая увидеть перед собой юношу лет пятнадцати, да еще и знавшего язык его родины. Ведь сестра в письме писала о десяти годах. Неужели оно так долго шло?

– Удивлен?

– Да, – не стал отрицать Энрико.

– Я выгляжу старше своих лет. А языку твоя сестра учила. Мы много времени проводим вместе.

– Я могу ее увидеть?

– Конечно, следуй за мной. А своих людей можешь разместить в таверне. За мой счет, разумеется. Вы ведь мои гости. Только постарайтесь не спалить ее.

– Это очень любезно с вашей стороны, – удовлетворенно кивнул Энрико и, кивнув Витторио, направился за князем.

Спустя минут пятнадцать Энрико, проследовав через ворота деревянной крепости, достиг крыльца в какой-то большой деревянный дом. И замер, словно парализованный. Там стояла его сестра, придерживая большой живот, и нервно улыбалась. Для него это было совершенно неожиданно. Все-таки смириться с гибелью близкого человека и жить с этим, а потом вдруг увидеть его живым и здоровым – непросто.

Энрико спрыгнул из седла и, чуть пошатываясь, направился к Анне.

– Я… я уже не верил…. Мы все потеряли надежду….

– Молчи… – тихо произнесла она и, пустив слезу, обняла брата.

Чуть-чуть «поплакав на крыльце», они прошли внутрь княжеского терема. Не дворец, конечно, но Дмитрий изрядно его благоустроил. Отчего комнаты сильно прибавили в уюте и комфорте, наполнившись массой анахроничных для XIV века вещей. Там они и уселись рядом с изящным декоративным камином, приступив к трапезе. Само собой, вызвав Витторио из таверны. Тоже родич как-никак.

Анна же впервые поведала всем присутствующим полную и детальную историю своих злоключений. Дмитрий попросту ее не расспрашивал, стараясь не бередить старые раны, а она и не навязывалась. Разве что мать Дмитрия, узнав о сексуальных отношениях между сыном и этой странной девицей, пригласила Анну в свою комнату и устроила натуральный допрос. Да такой допрос, после которого оказалась лучшей подругой для молодой женщины – слишком уж остросюжетную историю поведала ей Анна. Натурально «Санта-Барбару» XIV века. Сопереживания и сочувствие било в матери Дмитрия натуральным гейзером.

Все началось в далеком 1349 году, когда ее отец, Андреа Дандоло, поехал в Милан в качестве посла Венеции. Но лишь для того, чтобы познакомиться со своей роковой любовью – Изабеллой Фиеска[32]32
  Изабелла Фиеска – реальный персонаж. В 1349 году действительно была любовницей Андреа Дандоло, что породило знатный скандал.


[Закрыть], представительницей одного из четырех главных аристократических родов Генуи. Последовал бурный, но скоротечный роман. Им пришлось расстаться, даже несмотря на то, что в нравах Венеции иметь любовницу для аристократов было нормально. Однако такие отношения всем бы показались чудовищными. Фиеска и Дандоло не могли быть вместе и, уж тем более, оставлять общее потомство.

Семья Изабеллы об этом узнала. Придя в ярость, глава рода решил сурово покарать Андреа, посчитав именно его виновным в соблазнении Изабеллы. Убить было бы слишком просто. Поэтому они решили отнять у него любимую дочь. Ну и помучить Андреа данной утратой как можно дольше.

Сказано – сделано.

Еще весьма неопытную, наивную и романтичную Анну соблазняет агент Фиески и берет в оборот, когда девушка сбегает из дома. Через что только Анне не пришлось пройти – она рассказывала добрые полчаса то, как над ней издевались и измывались. А потом ее продали за бесценок какому-то юнцу, по лицу которого было видно, зачем ему нужна эта девушка. К этому моменту Анна уже была совершенно подавлена и безропотно принимала свою судьбу. Но так продолжалось ровно до того момента, как она родила первую дочку. В ней вдруг проснулась мощная страсть – жить не ради себя, но ради ребенка. Чтобы обеспечить дочке хорошую, спокойную и счастливую жизнь. Вторая дочь только укрепила это желание.

Финал истории с покушением на князя Дмитрий с Анной рассказывали вместе – с двух сторон, так сказать. Энрико же только головой качал, слушая, как они буквально смакуют это дело, обсуждая детали и отпуская комплименты друг другу.

– Счастливая ты все-таки, сестренка, – подвел итог брат. – Верно, молитвы матери тебе помогали. Иначе бы давно сгинула. А уж то, как вы с князем познакомились, – вообще чудо. Иной бы, говоря по справедливости, велел бы тебя вздернуть, даже не пытаясь ни в чем разобраться. И был бы прав.

– А вместо этого она носит моего ребенка под сердцем, – с мягкой улыбкой глянув на нее, произнес Дмитрий.

– Верно, – кивнул Энрико. – Сказка… не иначе.

– И что дальше? – поинтересовалась Александра Ивановна, обращаясь к сыну. – Ты не особенно спешишь разрешить ее судьбу.

– Ты о чем? – прикинулся дурачком князь.

– Анна носит твоего ребенка. Скоро уже рожать. Неужели ты хочешь, чтобы это дите родилось от позорной связи? Если бы она была низкого происхождения – то невеликая беда. Позабавился и ладно. Но ее слова о роде подтвердились, – кивнула вдовая княгиня на Энрико. – Ее кровь благородна. И я не вижу причин вам отказываться от венчания. Или она тебе не люба? Или вам не хорошо вместе?

– Мам… – мягко произнес князь, намекая на то, что вопрос неуместный.

– Кроме того, этот брак укрепит твою дружбу с влиятельными домами Венеции и изменит твое положение среди вверенных тебе Всевышним людей. Одно дело ходить перед людьми недорослем, не по годам развитым. И совсем другое дело – мужчиной с женой и ребенком. Никто после ни о каком наставничестве и заикаться не посмеет.

– Хм, – задумчиво пригладил затылок Дмитрий. – Ты этого хочешь?

– Да! – твердо и уверенно произнесла вдовствующая княгиня. – Я хочу, чтобы ты взял Анну в жены. Ведь ее семья не против венчания? – спросила она Энрико, вопросительно выгнув бровь.

– О… нет, почему я должен быть против? – удивился брат, когда ему перевели суть вопроса. – Она носит ребенка князя, взять ее в жены – вполне приличествует традициям нашей страны. Тем более что речь идет о равном браке, а не о мезальянсе, дочь дожа – вполне достойная партия для князя.

На что Дмитрий хмыкнул и, загадочно улыбнувшись, взглянул на Анну. Та, потупив взгляд и, наигранно смутившись, сидела молча и не отсвечивала. Все было сделано правильно и аккуратно. Сама она, следуя правилу, установленному изначально князем, о замужестве с ним не говорила ни явно, ни намеками. Но только с ним. Так-то интриги за его спиной она вела изрядные. Тихо, аккуратно, методично и последовательно. Этакими крохотными шажками, за которыми сразу и не поймешь, чего ей хочется и чего она добивается.

Но главным обстоятельством во всем этом деле оказалось то, что этот брак был действительно выгоден. Как в политическом плане – женатый князь имел выше статус в глазах простых людей[33]33
  На Руси мужчина становился взрослым не по достижению какого-то возраста, а после того, как становился женатым, начиная выполнять все функции и социальные роли взрослого мужа. До венчания мужчина считался недорослем неполноправным вне зависимости от возраста. После – совершеннолетним, полноправным мужчиной. Для женщины была установлена такая же традиция.


[Закрыть], так и в экономическом – дружба с двумя знатными родами Венеции выгодна. По крайней мере, лучше способа выйти на богатый рынок Южной Европы и Леванта Дмитрий не видел.

Посему, немного подумав, князь сделал предложение Анне перед лицом своей мамы и ее брата с кузеном. Попутно пообещав удочерить Ирину с Ариной – ее дочерей, рожденных от Назара. Чужих детей воспитывать – непростая задача, но для Анны их судьба была крайне важна. Конечно, она бы согласилась и без этой детали. Но зная свою хитроумную подругу, Дмитрий решил не рисковать, а сразу сделать будущей супруге приятно. Благо, что финансовое положение сильно облегчилось последнее время и выдать замуж этих девиц с хорошим приданым, дав предварительно должное воспитание, он мог себе позволить без каких-либо особенных напряжений.

Энрико в связи с вновь открывшимися планами решил на какое-то время задержаться в Москве. И на свадьбе погулять, и дождаться родов. Да и финансовые дела обсудить – на правах нового родича и торгового партнера. Не говоря уже о том, что требовалось дождаться митрополита и понять, как там сложатся дела с укреплением на престоле Великого княжества Владимирского. Брат Анны и ее кузен вызвались поддержать будущего родственника. Три десятка тяжелой западноевропейской кавалерии и полторы сотни арбалетчиков – сила немалая. Вкупе со спешно подготовленными князем войсками они могли сотворить очень многое на просторах Руси. И если не в поход выступить, то хотя бы надежно тыл прикрыть от возможных шакалов.