Текст книги "Лжедмитрий. На железном троне"

Глава 6

18 мая 1614 года, окрестности Лунда

Оставив для блокирования Мальмё шведских ополченцев и резервный батальон пехоты, Дмитрий двинул весь остальной легион на север – к Лунду. Минул его. И в паре километров к западу встретил довольно крупный отряд войск.

И это были совсем не датчане…

– Ты уверен? – Несколько удивленно переспросил император Акселя.

– Да, – кивнул тот. – Это войска Гольштейна, как Глюкштадта, так и Готторпа, Мекленбурга и всех трех Помераний. Правда, с бору по сосенке. По полку.

– М-да, – покачал Дмитрий головой. – И вряд ли они идут к нам на помощь.

– Может, все же поговорим?

– Конечно, поговорим, – охотно согласился император. – Самому интересно, чего они здесь забыли.

Съехались.

Командовал войском герцог Гольштейн-Готторпа, ведущий себя ну очень нервно. Особенно когда увидел татуировку на лице императора, блистательно сочетавшуюся с внушительным крестом «на пузе», то есть демонстративно вывешенном красивом золотом чеканном кресте на изящной цепи. Раньше Дмитрий такими аксессуарами пренебрегал, однако после нанесения татуировки был вынужден использовать от греха подальше.

Переговоры были бесплодными.

Герцог, судя по всему, вел войска, высаженные датчанами в Ландскруне, для удара армии императора в тыл. Но, очевидно, не успел. От чего сильно нервничал и дергался. Плюс еще эта татуировка и вообще крайне эпатирующий вид Дмитрия. Жесткий, прямо-таки ледяной взгляд голубых глаз. Чисто выбритый череп. Заплетенная рыжая борода с массивным серебряным кольцом на конце, украшенным чеканкой со странными узорами. Ну и так далее. Он всем своим видом пугал привыкшего к совсем иным типажам герцога.

Разъехались.

Полезной информации от этого изрядно перепуганного типа получить не удалось. Стало понятно только одно – Кристиан IV, истребитель ему в ангар, умудрился сколотить весьма внушительную коалицию. Включавшую в себя и Речь Посполитую, и Саксонию, и Бранденбург, и многие другие державы. В общем, не зря Дмитрий оставил в Риге и Смоленске по легиону. Ой как не зря.

Ударили барабаны, заиграли флейты. И ровные шеренги легионеров двинулись вперед. Противник же застыл в обороне.

Триста метров до противника.

Звук рожка.

Барабаны и флейты умолкли.

Прозвучали отрывистые команды.

Первый ряд первой линии встал на колено.

Свисток. Залп.

Спустя пять секунд.

Свисток. Залп. Уже второго ряда, что стоял в полный рост и бил поверх голов первого.

Свисток. Залп. Ударил первый ряд, спустя пять секунд после второго. Он уже перезарядился. Без спешки.

Свисток. Залп.

Свисток. Залп.

И с каждой новой порцией пуль бардак в стане врага становился сильнее.

Иоганн упал на втором залпе, потому как носился перед позициями своих солдат и что-то кричал.

На десятом залпе весь фронт позиций противника был завален ранеными и убитыми. Включая практически всех офицеров.

Пятнадцатый залп прозвучал уже в спины беспорядочно побежавших противников.

А легионеры, закинув штуцера за спину, извлекли шпаги из ножен, пошли вперед – добивать раненых.

Полчаса возни.

– Обоз захвачен, – доложил подлетевший на своем коне командир рейтар. – Увидев нас, они даже не стали сопротивляться. Бросились врассыпную.

– Отменно, – кивнул Дмитрий.

И тут до него донеслись звуки артиллерийских выстрелов со стороны Мальмё.

– А это еще что такое? Всем дивизионом выступаешь к нашим позициям под городом. Немедленно. Если помощь можно оказать – окажешь. Понял?

– Так точно, – произнес командир рейтар, повторил приказ и повел свой дивизион по дороге на Лунд. При нем был, конечно, всего один эскадрон, поэтому он направил вестового к обозу, откуда вскоре подошло еще два. И только собрав их в единый кулак, командир рейтар выдвинулся к Мальмё. А император последовал за ним, оставив для прикрытия в направлении Ландскруны всего один пехотный батальон с дивизионом полковых орудий. Не бросать же обоз. Да и вообще – опасное направление. Мало ли сколько там сил высадилось?

Стрельба вдали довольно быстро стихла.

И не успела пехота дойти до Лунда, как вернулись рейтары, доложив, что вылазка датских войск из Мальмё успешно отражена с огромными потерями для нападающих. Батальон пехоты, развернувшись в одну тонкую линию в две шеренги, показал датчанам и кузькину мать, и отца, и брата, и свата, и прочих родичей. Шведское ополчение, вооруженное обычными ружьями с колесцовыми замками, поучаствовало в этом празднике жизни только под финиш, да и то – всего одним залпом. По предварительной оценке тысяч пять датчан повыбило.

Император нахмурился.

Несмотря на два новых, решительных успеха, ситуация нравилась ему все меньше. Этакая борьба кита со слоном. Он бьет всех в полевом сражении, но не в силах взять мощные крепости, на которые опирается противник. Очевидно проигрышная композиция. Ведь в крепостях большой запас боеприпасов и провианта. Их положение более выигрышно. Тем более что Дмитрий, позиционируя себя королем Швеции, местных пейзан не грабит. То есть каждый час промедления играл против него.

Что делать? Неужели он проиграл? После столь славной победы при Кальмаре? Ведь что в войсках и селах подумают? Правильно. Сделал татуировку грешник проклятый, вот Всевышний и отвернулся от него. А то, что взятие таких крепостей без мощной артиллерии практически невозможно, – то мелочи, оставленные за кадром. Кто о них знает? А если и знает, то разве это довод для насквозь мистического мышления людей, каковым оно оставалось во многом даже в XXI веке?

Впервые за все годы пребывания в этом не то времени, не то мире, императора стала охватывать паника. Провал сейчас – это же конец. Совсем. Полный. Он слишком заигрался со своей импровизацией. Не отмыться… Отвернутся ли от него люди? Неизвестно. Но могут. А значит что? Все коту под хвост. Все дела, все усилия, все попытки и новинки.

– Государь? – произнес дежурный офицер.

– Что? – как можно спокойнее ответил Дмитрий. Несмотря на панические настроения, он продолжал держать маску невозмутимости.

– Прибыл разъезд, что ходил к Мальмё.

– Зови.

Те немедленно зашли.

– Что там? Датчане подтянули флот?

– Да, государь, – кивнув, произнес легионер. – Только ветра почти нет. Они корабли шлюпками таскают. Едва-едва ворочая. Сейчас расставляют так, чтобы поддержать в случае чего крепость.

– Шлюпками? – произнес Дмитрий и как-то рефлекторно рукой тронул татуировку ворона на своей правой щеке. – И давно?

– Не можем знать.

– А что, часто ли у вас тут штили? – обратился император к хмурому Акселю, сидящему совершенно безучастно там же в палатке. Он не хуже Дмитрия понимал пагубность диспозиции.

– Бывают, – пожал плечами он.

– И насколько они продолжительны?

– Когда как, – не понимая смысла данного вопроса, ответил он.

– А это интересно… – произнес император, расцветая лицом. – Очень интересно.

– Чем же? – оживился Аксель. Он прекрасно заметил изменения в настроении своего короля.

– Стучитесь и вам откроют. Не дверь так окошко. Не окошко так дымовую трубу. Не сами так случайно.

– Не понимаю… – покачал он головой.

– Блаженны нищие духом. Знаешь почему? Потому что нищие – это не те, у кого нет, а те, кому не хватает. А значит, они ищут, пытаются, стремятся. Они никогда не довольны тем, что имеют. Они всегда хотят больше.

– Все равно не понимаю, – покачал головой Аксель.

– Сюрприз будет, – подмигнул Дмитрий и кровожадно оскалился.

Глава 7

20–21 мая 1614 года, Хельсингборг

Оставив под Мальмё только шведских ополченцев, Дмитрий самым стремительным маршем, на какой только был способен его легион, ринулся к Хельсингборгу – самому узкому месту Зунда. Командиру же ополчения рекомендовал дня два-три постоять под городом да и отходить следом. Все-таки в Мальмё оставалось еще довольно много войск. И его полторы тысячи новобранцев устоять перед ними не могли. А так – и внимание отвлекут, и арьергардом послужат.

Остатки войск, разбитых им при Лунде, засели в Ландскруне и носа оттуда не высовывали. Да и как иначе? Командование осталось лежать в поле. Походная казна, кстати, тоже. Поэтому пределом их оперативного искусства и инциативы в текущей обстановке была только глухая оборона на укреплениях. Мало того. В сторону Дмитрия не прозвучало ни единого выстрела. Вообще. Видно же было невооруженным глазом, что он идет куда-то мимо. Вот пусть и идет. Нечего его внимание привлекать. Хотя крепостная артиллерия вполне могла немного потрепать легион.

И вот Хельсингборг.

Сам город для Дмитрия интереса не представлял. В отличие от замка – одного из самых величественных замков Ренессанса, как и его брат-близнец, стоящий через пролив. К счастью, строители, работавшие в конце XVI века, обошлись без земляных укреплений. Но главным уязвимым местом обоих замков были их весьма умеренные размеры и небольшой гарнизон. Кристиан IV как-то не предполагал удара по этим укреплениям. Ради чего? Какую цель можно было преследовать, захватывая их? Ведь они стерегли устье Зунда и никакой ценности в ином плане для Дмитрия не представляли. Для строго сухопутной армии не выглядело разумным нападать и штурмовать укрепленные позиции, не приносящие оперативных выгод при условии множества других, куда более важных целей. Ведь даже если император возьмет замок Хельсингборга, то разве сможет перекрыть Зунд? Нет. «Василиски», стоящие на укреплениях, просто не простреливали весь фарватер, так что корабли могли спокойно идти, прижимаясь к замку Хельсингера. А штурмовать укрепления Хельсингера без флота для Кристиана выглядело совсем уж чем-то немыслимым…

Дмитрий занял позицию чуть юго-восточнее, на берегу небольшой реки. И почти сразу вывел полк полевой артиллерии на закрытые позиции, позволяющие им надежно и безопасно работать по замку. Залпами. А в прикрытие дал роту пехоты. Мало ли противник решится на вылазку?

Остальные же войска развернули бурную возню на берегу.

Кто-то двинулся вдоль побережья для экспроприации шлюпок и рыбацких лодок. Кто-то стал подходящие деревянные дома разбирать. Однако датчанам было не до анализа этой малопонятной и плохоразличимой активности. Потому что очень быстро полк полевой артиллерии создал замку изрядные неприятности, всецело поглотившие гарнизон.

Чему противостоять должен был замок Хельсингборга? Правильно. Обычным ядрам. А чем по замку «работали»? Гранатами. Многие раскалывались при ударе о каменную кладку. Многие отскакивали. А вот некоторые застревали, перед тем как взорваться и выломать изрядный кусок кладки. Особенно «больно» становилось от шестидюймовых гранат. Из-за чего спокойный, размеренный обстрел замка уже через два часа превратился для него в кошмар. Три очага пожара. Обширные разрушения на батарее, куда-таки залетела граната…

А ночью император совершил стремительный натиск на укрепления. Причем не там, где стена была повреждена, а обойдя его в ночной темноте с тыла. То есть там, где численность небольшого гарнизона была весьма незначительна. Да что и говорить – какой-то шум поднялся только тогда, когда штурмовики уже взобрались на стену.

Дальше дело техники.

Сонные, уставшие, потрепанные тяжелым обстрелом бойцы гарнизона не смогли остановить напор штурмовиков с их дробовиками.

Бум!

Взрывалась ручная граната, аккуратно закатившаяся из-за угла.

Бах! Бах! Бах!

Били дробовики влетевших в помещение штурмовиков, осыпая все возможные цели картечью. А следом влетала вторая волна – со шпагами наперевес – и с ходу вступала в схватку.

Работали привычно, чисто и аккуратно. Датчане же в принципе не могли ничего им противопоставить. А туда, где они хоть как-то закреплялись, залетало несколько гранат…

Утро 21 мая 1614 года. Густой молочный туман стелился над Зундом.

Гарнизон замка Хельсингера видел и начало осады, и действенность артиллерии нового короля Швеции, и ночную стрельбу. Самыми их худшими ожиданиями было падение замка. Да, это выглядело сомнительным, но чем черт не шутит?

Но все было намного хуже.

Утром из густого тумана вынырнули многочисленные шлюпки, практически под носом у крепости. И легионеры, сохраняя тишину, вытащив из лодок складные лестницы, стали их деловито собирать. А потом, когда все было готово, также в полной тишине пошли на приступ замка, в котором даже часовые дремали, не ожидая никакого подвоха. И только когда легионеры стали устанавливать лестницы, один из бойцов гарнизона обратил внимание на странную возню внизу.

Он никогда в своей жизни не участвовал в боях – так в гарнизоне и сидел. Поэтому еще с полминуты тупил, пытаясь сообразить, что же это такое творится.

Попытался закричать. Но пересохшее горло издало лишь какой-то невнятный скрип.

Попытался выстрелить. Но фитиль его аркебузы не был зажженным.

Выхватив огниво, часовой нервно заработал им, пытаясь зажечь фитиль. Сбил пальцы в кровь от волнения. Но справился.

Бах!

Как-то удивительно резко ударил по ушам выстрел в этой тишине. Взлетели птицы, громко замахав крыльями.

– Какого черта ты творишь! – раздался громкий крик капитана.

– Враги! – попытался что-то прохрипеть пересохшим горлом часовой.

– Что? Не понимаю, что ты там лопочешь! Громче!

– Враги! – вновь прохрипел часовой, указывая рукой за стену.

Капитан напрягся, уловив не столько слова, сколько интонацию. Да и лицо часового не выражало ничего хорошего. Он решил подойти уже и посмотреть. Но было поздно. Штурмовики практически взобрались по штурмовым лестницам и, когда капитан был в пяти метрах от парапета, стали выскакивать на стену.

– Враги! – заорал во всю свою луженую глотку капитан. Из-за чего и умер первым.

Спустя час замок Хельсингера был взят.

Что позволило Дмитрию начать переправлять свои войска на дивный остров Зеландию. В дело шли любые плавательные средства. Из деревянных домов вязали плоты, которые цеплялись на буксир из шлюпок, и тащили через те четыре с гаком километра пролива. Благо что на море продолжал стоять штиль, время от времени сменяемый слабым ветерком.

Штурмовики же отдыхали.

Не зря император вкладывал в них столько сил. Не зря таскал с собой. Штурм укреплений был их коньком точно так же, как для линейной пехоты родной стихией являлся полевой бой. И здесь они себя показали прекрасно. Тем более что роту штурмовиков император сохранил даже после реформы 1608 года, не подвергая расформированию. То есть там были матерые ветераны, с прекрасно раскачанным и натренированным телом. Мастера шпаги, гранаты, кулака и дробовика. А их кирасы были усилены дополнительным нагрудным листом из хорошо закаленной тигельной стали. Его надевали только перед натиском, дабы снизить потери от стрелкового огня противника. Ничего даже близкого в мире в те годы не было.

На самом деле захват что Хельсингборга, что Хельсингера был чистой воды импровизацией. Ибо император планировал просто немного пострелять, отвлекая внимание датчан, а потом переправиться чуть в стороне от укреплений. Он вообще решился на штурм Хельсингборга только под вечер. Почему бы и нет? Гарнизон был, очевидно, мал. Слишком мал. Да и в случае промаха он терял всего роту, и не факт, что целиком. Очень опытную и матерую, но всего лишь роту. А в случае успеха – получал крепость, способную перекрывать часть фарватера Зунда.

Успех в Хельсингборге оказался настолько разительным, что император решил попытать счастье и с Хельсингером. Вдруг получится? Ведь если наглое и дерзкое нападение окажется успешным, то он перекроет Зунд! Да, останутся и другие проливы. Но все равно – успех! А главное что? Правильно. Будут созданы условия для комфортной осады столицы датчан – Копенгагена, в котором было не так много войск. Ведь почти все свои силы Кристиан сосредоточил в Мальмё.

Рискнул и сорвал куш.

Просто потому, что никто, в том числе и он сам, не ожидал такой дерзкой наглости… впрочем, не выходящей за пределы тактических приемов викингов.

Глава 8

22 мая 1614 года, Копенгаген

Новость о том, что Дмитрий смог овладеть замком Хельсингборга и, форсировав Зунд на шлюпках и плотах, захватил замок Хельсингера, совершенно шокировала Кристиана IV. И не только короля. Его генералы тоже не знали, что сказать, добрые пять минут массируя воздух ртами без малейшего звука.

– И что будем делать? – наконец выдавил из себя хоть какую-то мысль король. – Наша армия там. А этот рыжий головорез – здесь. Укреплений в Копенгагене серьезных нет[18]18
  На 1614 год в Копенгагене были только архаичные небольшие укрепления XIII века, оставшиеся от эпохи владения этим купеческим городом епископством. Плюс небольшой изящный замок-резиденция, который только строился. Масштабные укрепления Кристиан IV стал строить только в 1626 году после поражения в Датско-шведской войне от юного Густава II Адольфа. До того город находился в относительной безопасности, прикрытый от гостей из Северного моря замками с мощной артиллерией. На Балтике город хранил самый мощный флот этого моря, не имеющий конкурентов. При этом со шведской стороны (наиболее опасной) столицу прикрывал хорошо укрепленный Мальмё.


[Закрыть]. Как нам его сдерживать?

– Он в двух дневных переходах, – возразил один из генералов.

– И что это меняет?

– Мы можем переправить сюда войска от Мальмё. Хотя бы часть, – продолжил тот же генерал.

– Вы думаете, они смогут его остановить? – вновь повел бровью Кристиан IV. – Вы же не хуже меня знаете, в полевом сражении нам с ним не справиться.

– Баррикады, – произнес генерал-скептик. – Пока есть время – нам нужно начать возводить баррикады на улицах города. Горожане возводят их, перекрывая улицы, а мы подвозим войска от Мальмё на шлюпках. Это позволит укрепиться до подхода союзных войск. Все три Померании, оба Гольштейна, Лауэнбург и Мекленбург с Ольденбургом выставили новые подкрепления. Около десяти тысяч пехоты с небольшой артиллерией. Если мы будем крепко держать оборону на баррикадах, а они ударят Дмитрию во фланг или ты, мы сможем его отбросить.

– А если не сможем?

– Мы должны попытаться. Одновременно с этим нам нужно перебросить от Ландскруны ему в тыл полк или два. Погоды это не сделает, но затруднит его положение и заставит пойти на переговоры.

– Хм… – задумчиво произнес король. – Возможно. Вполне возможно.

– Ваше Величество, – очень осторожно произнес один из пасторов, представляющих клир Копенгагена на этом совете. – Из Кальмара пришло очень тревожное послание. Мне не хотелось о нем говорить, но…

– Что за послание? – насторожился Кристиан.

– Там все так странно звучит, что я не уверен – верить ли ему.

– И все же. Возможно, это важно.

– Перед боем при Кальмаре Дмитрий принес обет, что если он одержит славную победу, то примет на себя знак своего пращура. Кровь от крови.

– И что в этом такого?

– Он назвал своим пращуром Одина. А огромный черный ворон, что совершенно случайно оказался поблизости, это подтвердил.

– Ворон? Подтвердил? Чертовщина какая-то! Он что, язычник?

– О нет! Дмитрий заявил, что Иисус подчинил Одина своей руке и оставил наместником в Скандинавии, дабы тот присматривал за ней от его имени. Это очень странно. Очень.

– Ересь! Вздор!

– Но в битве при Кальмаре легион Дмитрия не потерял ни одного человека убитыми. По всей Швеции ходят слухи, один опаснее другого. А сам император собрал в Кальмарской церкви совет из клириков лютеранского толка, католического и православного, дабы совет держать о том, как поступить правильнее. И все трое порекомендовали ему выполнить обет. А потом молились с ним, сначала пока наносили татуировку, а потом всенощную до самого утра.

– Это все не выдумки? – настороженно поинтересовался генерал-скептик.

– Так было написано в послании, что доставили мне лодкой из Кальмара. Это копия, но я лично знаю священника, что его мне прислал. Очень достойный человек. Там же хроника и весь их разговор. Он странный, но… пугающий. Ведь если император прав и Один действительно его пращур, да еще и оставленный Христом наместником в этих землях…

– Вздор! Вздор! Вздор! – нервно произнес король, вышагивая вдоль окна.

– Взятие Стокгольма с наскока по льду, – начал загибать пальцы генерал-скептик. – Совершенно невероятная Кальмарская битва, в которой он уничтожил у нас почти треть армии, не потеряв ни одного человека. Хитроумное использование артиллерии при Мальмё, вынудившее нас отвести войска из редутов. Мы, кстати, так и не поняли, что он там сделал. Разгром пятитысячного корпуса под предводительством герцога Гольштейн-Готторпского под Лундом, который должен был ударить ему в тыл. От него едва половина осталась. Наглый марш к Хельсингборгу и взятие хорошо укрепленного замка натиском. По слухам – он подошел в обед, а ночью уже захватил. Переправа через Зунд на лодках и плотах в виду замка Хельсингера. Взятие этого замка с наскока. Нагло. Дерзко. И решительно. И что самое интересное, штиль. Словно ветер специально ему подыгрывал. То есть мы не могли подвести корабли и воспрепятствовать его дерзким выходкам. Вам кажется это все простым совпадением?

– Ему везет, – неуверенно возразил король.

– Точно так же, как под Смоленском, под Валдаем, под Ивангородом, под Серпуховом, под Коломной, под Тулой? При взятии Нарвы, Ревеля и Риги? Он просто не проигрывает! Это странно. Это ОЧЕНЬ странно.

– Неужели вы во все это поверили? – удивленно повел бровью Кристиан, обводя взглядом своих смущенных генералов.

– А воскрешение жены? – продолжил скептик. – Никто из известных мне людей такого сделать не может. Он – смог. Не знаю как вас, но меня это пугает. Особенно в свете этих слов.

– А что вы скажете? – обратился обескураженный король к пастору.

– Я в растерянности, – развел он руками. – Сама мысль о том, чтобы древние боги приняли Христа, мне никогда не приходила в голову. Это…

– Меня смущает одна вещь, – после долгой паузы произнес самый старый и опытный генерал. – Если он так успешен, то отчего его отец – Иоанн IV – действовал не столь удачливо? Ведь кровь от крови.

– Дмитрий, как говорят, – отметил генерал-скептик, – учился у иезуитов, да еще и при дворе самого Рудольфа II. Много провел времени в Испании, в Италии, во Франции. Бывал, по слухам, даже в Египте, Османской державе и Персии. Посещал Иерусалим. Он прекрасно образован! Поговаривают, что он, наверное, самый образованный человек в Европе! Придя в Москву, он сразу занялся преобразованиями в армии по испанскому образцу. А потом, по опыту Смоленской войны, стал свое войско совершенствовать, учитывая замеченные им недостатки. В кампанию 1607 года легион уже вступил сильно обновленным. И после нее он также «выучил уроки», проведя масштабные реформы в армии. Здесь и сейчас, без сомнений, мы имеем дело с самой современной армией Европы, а возможно, и мира.

– Это так, наверное, – охотно кивнул старый генерал. – Но почему это же не сделал его отец?

– Потому что он был в других условиях. После смерти отца бояре отравили его мать, а его подвергли травле и гонениям. Он не мог должным образом учиться. Говорят, что и того хуже. Бояре измывались над ним. Унижали. Мучили. Ограничивали в еде и питье. Дмитрий, кстати, вырезал под корень всех тех бояр, что унижали его отца. Вот и получилось, что, вступая на престол, Иоанн IV мог только читать, писать и считать. И все. А дальше – сразу с головой в дела. Его всецело поглотили войны, в которых он вполне преуспел: присоединил три магометанских ханства и нанес тяжелое поражение Крымскому ханству в генеральном сражении. Поражение же Иоанна ждало только в Ливонской войне. Но тут сказалось то, что его армия оказалась дурно организована и подготовлена для войны с серьезными противниками. Иоанн был умен и в полной мере достоин уважения, но его ум не получил должной огранки воспитанием и образованием.

– И это неплохо…

– Может быть, – усмехнулся генерал-скептик. – Однако скоро к предместьям Копенгагена подойдет его сын, не имеющий таких недостатков. И нам нужно понять, что с ним делать. Очевидно, что сплошная серия побед выглядит крайне подозрительно. Причем, что примечательно, почти всегда над превосходящим противником. И местами в совершенно умопомрачительных пропорциях. Вы бы вышли один к двадцати?

– Хорошо, – после долгого раздумья в тишине произнес Кристиан IV. – Это все действительно очень странно. И эти победы. И ворон. И штиль. Да еще и это заявленное родство с Одином. У меня голова кругом идет от одной мысли, что все это может оказаться правдой. Но что предлагаешь ты? Пойти и сдаться на его милость?

– Как я уже сказал – возводить баррикады на улицах города. Обкладывать его войсками и принуждать к миру. Если, конечно, у нас это получится. Он ведь совершенно непредсказуемый. И если раньше я думал, что императору нужно шведское железо, то теперь просто не понимаю, к чему он стремится. Мне кажется, будто он упивается войной… словно яством каким-то. Будто бы ему нравится ввязываться в сложные драки и бить превосходящие силы, выворачиваясь из, казалось бы, безысходных ситуаций.

– Ты думаешь, что все это можно объяснить тем, что он просто любит подраться? – повел бровью Кристиан.

– Да, – кивнул генерал-скептик. – Я как-то забыл про его легендарные поединки с наемными убийцами, про немыслимый штурм штаб-квартиры английской торговой компании в Москве…

– Умеешь ты расстроить, – покачал головой король. – Если это так, то нас могут ждать проблемы. ОЧЕНЬ большие проблемы. Проклятье! – прошипел он, потирая виски.