Текст книги "Наследник. Том 3. Проклятая судьба"

Глава 3

Всеволод вышел на площадку и осмотрелся.

Это была каменная плита без поручней и бордюров, которая покоилась на двух массивных балках над каким-то огромным колодцем. На взгляд парня он имел около двадцати метров наблюдаемой глубины, а потом все тонуло в каком-то черном тумане.

– Что там?

– Черная бездна.

– Очень емко, а главное – по существу, – фыркнул Всеволод. – Что такое черная бездна?

– Если человека на цепях туда опустить, то уже через десять ударов сердца от него останется один скелет. А через тридцать – поднимут только обглоданные куски цепей.

– Странно…

– Что?

– Все это очень странно. Эти две балки выглядят слишком прочными. Если ставить такую защиту, то вот эта площадка должна быть легко обрушаема. А так…

Духи промолчали.

Всеволод же тем временем начал спешно осматривать жрецов, активно используя магическое зрение и чутье, чтобы нечаянно не хватануть божественный артефакт.

Имущества оказалось минимум.

На руках печатки ордена с искрой божественного участия. Еще кое-какие перстни, тоже артефакты, но опять-таки не магические, а жреческие. Того же самого божества. Ну и одежда прекрасной пошивки из дорогой ткани да шикарная обувь. И все. Вообще все.

Раздосадованный, он просто их скинул с площадки вниз. Прямиком в Черную бездну. Причем при столкновении перстней с жижей, парящей тьмой, они испарялись в небольших взрывах.

– Зачем? – поинтересовался один из духов.

– Я не знаю этого бога. И не ведаю, какие сюрпризы могут таить их тела. Вот и убрал их от греха подальше. Вы же сами рассказали, что там и как это что-то разлагает тела.

Призраки промолчали. Действительно же, рассказывали.

Всеволод, поняв, что возражений больше не будет, направился к последнему жрецу. Еще живому. Вид у него был тяжелый. Очень. В чем жизнь теплилась – не ясно.

Не желая рисковать, Всеволод ногой отвел в сторону его руку с опасными перстнями. И, отрубив ее мечом, скинул в пропасть. А сам достал артефакт лечения и наспех подлатал бедолагу. Минимально. Чтобы он больше не мог умереть в любой момент.

– Как зовут?

Тишина. Жрец только бешено таращился на забрало шлема Всеволода.

– Не понимаешь меня? Странно. А призраки понимают. Эй! – обратился он к ним. – Я на каком языке с вами беседую?

– Инусан, основной язык материка.

– Значит, перенос был произведен корректно. И ты, скотина, – прорычал Всеволод на раненого жреца, – просто меня игнорируешь! Молчишь? Ничего. Сейчас я начну поджаривать твои яйца на медленном огне…

Однако поговорить не удалось.

Жрец дернулся, изогнулся и в каком-то безумном рывке свалился за кромку площадки. Прямиком в Черную бездну.

– Он дурак? – удивился Всеволод.

– Он допустил прорыв и бегство заключенного, – возразил призрак. – Это не самая плохая участь. Так он просто умрет и окажется в чертогах своего бога.

– А… вот оно что, – поежившись, произнес Всеволод. – А я думаю, чего от этой бездны так жертвенником воняет. А чего сразу не сказали? Фу такими быть.

– Какими? – поинтересовался призрак эльфа.

– Не люблю лукавство. Мне ближе тот подход, о котором поется в песнях. Как там звучит? Мы вероломны так, что даже честны? М-да. Ну да ладно. Как включается око?

– У тебя не получится, – возразил один из призраков.

– Как оно включается? – упрямо повторил Всеволод с большим нажимом в голосе.

– Нужно подойти к тому шару и положить на него руку с перстнем Аданоса. Выключается так же. Любой непосвященный, надев перстень Аданоса, умирает в мучениях.

– Ясно. Ничего нового. Управляющий артефакт тут один?

– Три. Один тут, два других там и там.

– Ясно. Спасибо, – буркнул Всеволод. И направился к ближайшему артефакту.

– Не нужно! – воскликнул призрак. – Не прикасайся к нему!

Но парень и не собирался.

Подойдя поближе, он просто с ноги пробил в подставку. Потом еще. Еще. И еще. После чего она, натужно скрипнув, оторвалась от своих креплений и, совершив, кульбит, улетела в Черную бездну. Где и взорвалась, едва коснувшись этого черного марева.

– Разные боги? – удивленно спросил Всеволод. – Бездна – это жертвенник не Аданоса!

– Нет. Но Аданос сильно расстроился из-за того, что ты приносишь ему в жертву его же артефакты. Так не принято.

– В пекло Аданоса! Если он потворствует этой мерзкой ловушке для уничтожения честных путешественников, то не вижу смысла его уважать.

– Его можно не уважать, – заметил призрак эльфа. – Но побаиваться нужно. Он ведь бог.

– У меня сложные отношения с богами.

– У тебя? – усмехнулся тот самый призрак, что рассказывал о том, как все устроено в крепости.

– И у них со мной тоже.

– И в чем же их сложность? – поинтересовался дух эльфа.

– Это касается только меня и их. Ты ведь слышишь? – подняв голову крикнул парень. – И я уверен, уже все знаешь. Бог равновесия! Вляпался я недавно в попытку установить равновесие. И мне теперь с этим жить! Слышишь?! Ненавижу равновесие! Слишком много крови!

Замолчал.

Послушал тишину, пытаясь уловить присутствие хоть кого-то, кроме призраков. И после пары минут тишины плюнул и отправился дальше сокрушать управляющие артефакты.

Призраки тоже молчали. Они как-то не привыкли к тому, чтобы смертные ТАК общались с богами. И они, в отличие от человека, чувствовали божественное присутствие самым натуральным образом. Им было страшно и странно, ведь бог не вмешивался. Почему?

Наконец Всеволод закончил свое грязное дело. И, осматривая помещения тюрьмы, замер перед удивительно большим зеркалом.

На первый взгляд его облик был нормальным. Латник как латник. Только шлем закрыт, и ничего не разобрать.

Он осторожно открыл верхнее забрало своего армэ. Очень осторожно, опасаясь увидеть там какое-то чудовище. Но нет. Общие черты лица сохранились, во всяком случае в верхней его части.

Открыл второе забрало и снял шлем.

Из зеркала на него уставилось уставшее лицо высшего эльфа с пронзительными, чуть светящимися ярко-фиолетовыми глазами. В остальном он был похож на самого себя. Только челюсть стала более массивной, из-за чего он теперь несколько напоминал обитателей гробницы Некехары.

Глаза также чуть изменились. Если приглядеться, то можно было заметить – зрачок вытянулся вертикально, хоть и не сильно.

Он открыл рот и вздрогнул. Слишком массивные и развитые клыки хорошо выступали и сразу бросались в глаза. Да и вообще челюсть прямо вопила – этим хавальцем можно без проблем и сырое мясо откусить. Хотя, надо заметить, зубы не вызывали никакого дискомфорта. Словно он всю жизнь с такими жил.

Дальше он медленно разделся, осматривая свое тело. Мало ли где какие изменения. Чешуя там или особо волосатая шкура. Но в целом если что и поменялось, то внутри. А снаружи…

Мужчины синдар из-за их чрезмерно яркого полового диморфизма обладали гиперболизированными размерами плечевого пояса. У Всеволода старые пропорции и габариты сохранились. Только выглядели мышцы теперь более сухими и крепкими, да и кожа казалась прочнее даже на первый взгляд.

В остальном ничего нового и неожиданного. Никаких новых суставов или пробивающихся ростков перепончатых крылышек. Значит, изменения если его и коснулись во внешнем проявлении, то минимально. И это хорошо. Одна беда – он не понимал, что в нем изменилось внутри. Просто потому, что не знал, как это проверить. Ведь не зря управляющий контур говорил про адаптивную трансформацию. К чему адаптация? Какая? Зачем? Почему?..

– Что? Недоволен? – спросил призрак, когда парень закончил осмотр и начал обратно надевать доспех.

– Я в очередной раз изменился. И теперь вообще похож не пойми на что. Эти глаза и зубы кого угодно перепугают. Еще за вампира какого-нибудь примут.

– Но ты остался эльфом, – заметил призрак эльфа.

Всеволод промолчал.

Понятно, что для эльфа это было первостепенной вещью. Их природный расизм традиционно зашкаливал вне зависимости от обитаемого мира. Но парня эти слова ничуть не грели. И он с куда бо́льшим удовольствием воспринял бы новость о том, что он теперь снова человек. И что теперь он может отправиться домой, к деду. Который остался один… Или хотя бы навестить его могилу, если его больше нет… Но это? В сортах говна, ну то есть эльфов, ему категорически не хотелось снова разбираться. Ибо после всех своих приключений Всеволод этих ушастиков на дух не переносил.

– Ты уберешь наши саркофаги из склепа? – наконец спросил один из призраков после долгого молчания.

– Если честно, я вообще к оку Аданоса подходить не хочу, – вполне искренне ответил парень.

– Ты обещал!

– Я ничего вам не обещал! – рявкнул Всеволод, раздраженный очередной попыткой манипуляции со стороны призраков.

Те замолчали.

Он тоже, прежде всего потому, что осознал – у него было отчетливое нежелание приближаться к оку. Слишком неестественное. Как будто кто-то пытался его остановить. Но кто? Да и что не так? Управляющие же артефакты уничтожены…

Он нехотя спустился на площадку перед воротами.

Встал у обломков ворот.

И задумчиво уставился на око Аданоса, которое отсюда отлично наблюдалось. Казалось, что оно тоже на него смотрит. Такой большой немигающий глаз. Раньше такого ощущения не было. Значит, что? Значит, божество заинтересовалось тем, кто его артефакты ломает.

Несколько секунд размышлений.

После чего Всеволод сформировал плетение воздушного молота. Очень небольшое по площади соприкосновения, но, вкачивая в него массу маны и собственно воздуха, сжал его до состояния очень прочного материала. От чего воздух вокруг плетения задрожал, да и оно само отчетливо завибрировало от перенапряжения.

– Ты чего? – удивился обеспокоенный призрак, тот самый, что рассказывал ему о внутреннем устройстве крепости-тюрьмы.

– Я только пыль сдую… – произнес парень, нервно хихикнул и ударил, стараясь, чтобы его воздушный молот пробил сверхзвуковую скорость.

Бам!

И Всеволод полетел спиной вперед, отброшенный ударной волной назад. И хорошо так отброшен. Еще бы немного – и улетел бы в Черную бездну, вылетев с площадки.

Когда он очухался и осмотрелся, то наваждение, отвращающее его приближаться к оку, прошло. Да и само око выглядело совсем не так, как раньше. Оно треснуло и больше не вызывало ощущения божественного присутствия.

– Невероятно, – прошептал один из призраков. – Ты смог разбить божественный артефакт!

– Ладно. Рассказывайте, зачем вам нужно, чтобы я вытолкал ваши саркофаги. Я полагаю, в Черную бездну?

– Мы станем свободны! – воскликнул один из призраков.

– Относительно, – возразил другой.

– Наши души привязаны к костям, а медальоны защищают от развоплощения…

– Да. Если наши кости сбросить туда, то они окажутся уничтожены и наша привязка пропадет.

– А печать, едва коснувшись жертвенника, рассыплется прахом.

– Ясно. И что мне с того?

– Мы тебе помогли!

– Мы тебе рассказали!

– Мы тебе показали!

– Вы помогли себе. А я если задержусь, то могу оказаться в ловушке, – возразил парень.

– Их смена придет только завтра!

– Ты ее тоже сможешь легко убить!

– Они не ждут подвоха!

– Мы покажем…

Всеволод не любил вести переговоры с нежитью. Он не чувствовал их эмоций, а значит, и не мог сказать – врут они или нет. Но, немного побеседовав, пришел к выводу, что лжи в их словах скорее нет, чем есть. Во всяком случае, в показаниях они не путались и все очень стройно вещали. Так что, тяжело вздохнув, он занялся тяжелым трудом – выкатыванием саркофагов, которые, к счастью, все имели колесики.

Камень, кстати, этот самый жертвенник не принимал.

К тому моменту, как Всеволод закончил, из черной бездны торчали фрагменты саркофагов, сумевшие заполнить эту жижу и даже образовать некое подобие островка. К пущему неудовольствию некоторых призраков.

– Ну прошу, ударь, как ты уже бил. Разметай саркофаги, – умоляли Всеволода несколько призраков. – Нужно, чтобы кости полностью оказались уничтожены…

Тем временем в далеком мире на ровно срезанной катаклизмом вершине башни стоял Аэноран с Ар’дарой.

– Не могу поверить, что все это натворил мой сын.

– Тринадцать богов потеряли воплощение. Еще два отправлены за черту. Плюс один стал снова смертным.

– И сотни тысяч погибших… Эленаран никогда бы на такое не пошел.

– Миллиарды, – произнесла Ласселинда, подходя сзади.

– Что? – не поняв, переспросил Аэноран, оборачиваясь.

– Многие сотни или даже тысячи миллиардов разумных погибли. Не только в этом мире. Шар раскинула свои сети очень широко. И когда из нее стали тянуть силы, она, в свою очередь, забирала ее у тех, кого поразила. Не всю. Лишь пропорционально степени поражения, но многих это убило. Синдар почти вымерли сразу после возрождения. Альдар почти вымерли. Ну вы это и так знаете. В том мире, куда ушли синдар при Великом исходе, осталось едва десятая часть населения. Темных эльфов, моих подопечных, я насчитала всего сорок семь. Никогда бы не подумала, что Шар так глубоко пустила корни среди них. Исподволь. И так во всех мирах, куда ступала нога Шар.

– Чудовищно… Эленаран никогда бы так не поступил… – голосом полным печали произнес Аэноран.

– Эленаран давно умер, – спокойно возразила Ласселинда. – В сражении с Вечным легионом. Старейшина Майрон пытался захватить его душу. И вырвал приличный кусок. Из-за этого он и сумел скрыться, переродившись человеком в тех мирах, где нет свободной маны. Там ведь его точно не стали бы искать.

– Это ничего не объясняет, – покачал головой Аэноран. – Мой сын… Он никогда не был таким жестоким. Эленаран…

– Всеволод. Его лучше теперь называть Всеволод. Это имя намного точнее отражает его природу.

– А что оно означает?

– Владеющий всем.

– Какое страшное имя…

– А мне нравится, – возразила Ар’дара.

– Главное, – заметила Ласселинда, – это не имя, а те изменения, которые в нем шли и продолжают идти. Рана, нанесенная Майроном, как-то сказалась на нем, как и долгая жизнь простым человеком. Столкнувшись со смертельной угрозой, он сразу начал действовать. Энергично, решительно, безжалостно, как и полагалось истинному эльфу. Но намного ярче. Это удивило меня. Ведь он был готов бросить вызов всему миру. Я поначалу думала, что это следствие непонимания. Что он просто еще не осознал, с чем столкнулся. Но нет. Я ошибалась. В нем пробуждается что-то…

– Принц Некехары? – спросила Лауриэль, также подошедшая к этому очередному диспуту.

– Это началось намного раньше, – покачала головой Ласселинда. – Он, еще будучи человеком, повел себя не так, как должен, и завоевал уважение эр’ардар. Говорят, что Майрон нахваливал Всеволода и ставил в пример. Дескать, если бы все синдар стали такими, то у демонов бы ни было ни единого шанса в той войне. Как вы понимаете, такое уважение в глазах эр’ардар не мог завоевать обычный синдар. Всеволод слишком пылал. Слишком рычал. А во время нападения на него жрецов Дол-Гула, незадолго до взрыва, у него из носа шел дым.

– Ты уверена? – переспросил Аэноран.

– Он направил в свою кровь ману и изменился. Стал быстр. Глаза ярко светились, как и меч в его руках. А из носа шел дым, словно он какое-то огнедышащее создание. Когда бой закончился – упал без сознания. Потом же, очнувшись, набросился на сырой кусок мяса и… спокойно откусывал от него, глотал не жуя.

– Боюсь, я не готов к такому сыну…

– Ты дурак? – с состраданием в голосе спросила Ар’дара. – Он вытащил тебя. Спас меня. Он сделал невозможное! И ты отказываешься от него? Это мой лучший потомок! Я о таком не могла и мечтать!

– Он… Я не понимаю его. Это какое-то безумие! Синдар не мог так поступить! Просто не мог! Даже отец Ласселинды и тот старался избегать лишних жертв. И в своем стремлении уничтожить всех, кто не пожелает стать рабом, предлагал не убить их, а лишить возможности иметь детей и дать спокойной умереть своей смертью. А мой сын… Это просто невозможно! Ни один синдар не пошел бы на это!

– Ты возненавидел край, что для любого рай. В твоей душе есть свет, но ей покоя нет! – произнес также поднявшийся на вершину башни Ар’дарон – кузен Всеволода, с которым он пробивался к башне. С ним шла Аренна – королева Зеленых островов, точнее того, что от них осталось.

– Что она тут делает? – нахмурилась Ар'дара.

– Я привел. Возможно, нам это поможет.

– Чем же?

– Я принесла вам песню, – осторожно произнесла Аренна.

– Песню?

– Послушайте, – сказал Ар’дарон и кивнул ей, чтобы та включала.

Магический артефакт для записи воспоминаний был не только у Всеволода. Это древняя игрушка синдар, которые в некотором количестве имелись и в королевской сокровищнице альдар. Вот его она и активировала…

И перед глазами у всех присутствующих тут же предстала картина помещения, где Аренна сидела с главой ордена Феникса, когда зазвучала музыка из композиции «Феанор» группы «Эпидемия». А потом они увидели прорыв парня и призрачные образы боевых сцен, мелькающие перед глазами.

– Кто такие нолдор? – спросил Аэноран.

– Не знаю, – пожал плечами Ар’дарон. – Очевидно, кто-то так называет эльфов явно высокой крови.

Аэноран хотел было еще что-то спросить, но тут Ласселинда начала нервно смеяться. Сначала тихо, а потом осела на пол чуть ли не в припадке.

– Что с тобой?

Индилаир, видя, что женщину накрыла истерика, подошла и без лишних разговоров применила на нее нужные лечебные плетения. Секунд пятнадцать, и та оказалась в порядке.

– Говори! – в нетерпении произнес отец первичной души Всеволода.

– Вы обсуждаете о том, как нашего малыша спасти из той беды, в которую он попал. А я подумала, что, может быть, нужно спасать беду? – она снова нервно хохотнула.

– Спасти беду от Всеволода? – расплылся Ар’дарон в улыбке, а потом добавил: – Огонь в твоих речах, тебе неведом страх, проклятие богов тебя смешит…

– Меч твой сверкает, как сильмариль во тьме, – произнес Аэноран. – Враг отступает, и слышен всем твой смех. Меч твой сверкает как пламенный твой взор… Боже… Боже… Что же за чудовище я породил?

– Почему сразу чудовище? – робко спросила Аренна.

– Что?

– Почему же сразу чудовище? Возможно, у него просто хватает смелости сделать то, что нам все давно хотелось, но мы не могли?

– Но это…

– Да нормально это! – воскликнула Лауриэль. – Неудивительно, что у тебя власть отняли, а самого принесли в жертву какому-то давно сдохшему богу. Слабак!

– Следи за языком! – рявкнул Аэноран.

– Дочка! – строго произнесла Индилаир, намекая на санкции и право применить волу старшего.

– Извини, – нехотя произнесла Лауриэль, скривившись.

– А может быть, ты и права, – тихо-тихо произнес Аэноран и пошатнулся. – Но что же в нем такое пробудилось?

– Пробуждается, – поправила его Ласселинда.

Глава 4

Закрыв вопрос с призраками, Всеволод начал думать о том, как встречать гостей. А то, что они будут, он не сомневался. Причем скоро. До смены караула оставалось не так много времени.

На полноценный серьезный бой с опытными жрецами он вряд ли был способен. Во всяком случае, сейчас. Да, он обладал огромным собственным магическим потенциалом и запасом маны со скоростью восстановления, которым бы позавидовал любой архимаг. Да, у него имелось два портальных накопителя. Но маг из Всеволода был аховый. С одной стороны, конечно, очень прогрессивное мышление позволяло использовать даже примитивные, базовые плетения перегружая их и на ходу превращая в радикально более мощные аналоги. С другой стороны, грамотно работать с плетениями он не мог. А главное, тонко управлять расходом маны. Из-за чего бесхитростно заливал все голой силой, что вело к совершенно скотскому ее перерасходу. И любой местный маг даже средней руки мог бы гораздо лучше распорядиться его ресурсами. Попав в склеп заполненным под завязку, парень теперь имел едва ли треть от собственных запасов и только один заполненный накопитель, да и тот – наполовину. Этого было явно недостаточно для предстоящего сражения. И Всеволод напряженно соображал, пытаясь придумать, как выкрутиться. А призраки, что вились рядом с ним, постоянно жужжали об устройстве этой крепости.

Оборона строилась на нескольких узлах.

Первый – это собственно капсула склепа, выполненная из субстантивного диарита, открыть в которую вход мог только жрец Аданоса. Дальше следовала площадка над жертвенником. Потом каземат в виде последовательных комнат с крепкими дверьми. Узкий длинный коридор протяженностью без малого пятьсот метров, размещенный в глубине скального массива. Ну и наконец, первичная башня с удивительно толстыми и мощными стенами, а также парой оппозитно расположенных ворот. При этом открыты могли быть только одни из этих ворот. Из-за чего быстро войти или выйти было нельзя.

Понятное дело, что вся оборона этой крепости-тюрьмы была выстроена как защита от внешнего вторжения. Чтобы не допустить освобождения заключенных некими доброжелателями. Прорыв же из склепа попросту считался невозможным. Так что никаких особенных дополнительных мер противодействия не было предусмотрено. Да и жрецы вели себя крайне расслабленно по причине того, что были абсолютно уверены в невозможности заключенных вырваться.

И вот тут-то Всеволод и залип.

Башня.

Крепкая. Мощная. Считай, каменный монолит огромной толщины, да еще и укрепленный магически. Она привлекла Всеволода тем, что представляла собой замкнутое пространство с очень прочными стенками. И что немаловажно, очередным артефактом, который должен был обновлять и освежать воздух внутри вместо вентиляционных отверстий.

– Прекрасно! – наконец выдал парень и, открыв внутренние ворота, начал возить во дворике башни.

– Что ты делаешь? – поинтересовался призрак, наблюдая за тем, как Всеволод, напряженно пыхтя, выжигал на каменном полу какие-то знаки крохотным огненным шариком.

– Считай это творчеством.

– Похоже на бытовое плетение… – задумчиво произнес призрак. – Только какое-то странное. Очень странное. Неправильное какое-то. Нет, это точно не бытовое плетение. Но что?

– Куда ты спешишь? Скоро увидишь, – широко улыбнулся парень и вернулся к своей работе.

О ритуальной магии Всеволод узнал только от матери его первичной души, когда она была вынуждена проводить сложные ритуалы перерождения. С кучей условий и нюансов. Тогда она и объяснила ему самые азы. Показала алфавит специальных знаков для подготовки печатей, универсальный для всех миров и культур. Откуда они пришли – неясно, но они были такими древними, что даже легенды не сохранилось о происхождении.

Ничего слишком заумного в этой системе не было, во всяком случае для более-менее развитого человека из техногенного мира. Что-то вроде моделирования алгоритмов. Всеволод под руководством матери сделал печати для всех плетений, которые к тому времени освоил. Самых простых и базовых, ибо другими не владел. И проблем не возникло. Что и неудивительно, так как проблемы появлялись только при повышении сложности плетения. Серьезные же артефакты – это вообще творение чрезвычайной сложности, требующей от мага запредельного опыта и практических познаний.

Сейчас же парень экспериментировал. Он пытался создать вариант базового плетения. Предельно простого. Однако принцип его работы призракам не был понятен, так как им не хватало хорошего знания физики.

Завершив наконец непростое дело, он аккуратно протестировал свое творение. Все работало как надо. Закрыв внутреннюю дверь, Всеволод сел ждать гостей в коридоре сразу за первичной башней, совместив приятное с полезным, то есть пристроившись там подремать. Ну а что бояться? Дверной массив открывался с таким гулом, что и мертвый бы проснулся…

Сон был странным.

Он очутился в какой-то белоснежной комнате без конца и края. Не было видно ни пола, ни стен, ни потолка. Казалось, что все вокруг одного цвета и освещения. А он идет по воздуху.

Мгновение.

И мир треснул, рассыпавшись мелкими осколками. А он оказался в глубине какой-то пещеры. Было тепло, сыро и на удивление уютно. Хотя он бы и подумать не мог раньше о том, чтобы ЭТА обстановка вызывала в нем такие эмоции.

Он попытался осмотреться. Но опять границы пространства размывались. И это немало разозлило парня, отчего он топнул ногой.

Бам!

И словно волна пошла по округе, расширяя наблюдаемую территорию. Стал виден пол. И главное – вдали появился силуэт какой-то женщины.

– Кто ты? – спросил Всеволод у этой дамы. Ее силуэт был знаком. Но кто это, парень понять не мог.

Он попытался подойти. Но тщетно. Силуэт находился на равном удалении.

– Эй! Ты слышишь меня?! – рявкнул он, закипая. – Я с тобой разговариваю!

Всеволод вспылил. Рефлекторно попытался толкнуть ману в кровь, но… не было ничего. Ни маны, ни крови, ни тела…

Он снова взглянул туда, где был силуэт женщины. Теперь там уже стояла пара. К ней присоединился какой-то мужчина. Смутно знакомый…

Мгновение.

И его накрыла волна панического страха. Секунда. Вторая. Третья. И он проснулся. Весь в холодном, липком поту. А сердце стучало так, словно он только что пробежал несколько километров на пределе своих возможностей.

Но главное – с гулким стуком закрылась внешняя дверь, то есть он едва не прозевал гостей.

– Как же так?! – от удивления воскликнул он и, закрыв глаза, постарался почувствовать разумных сущностей рядом. Так и есть. За дверью находилось почти три десятка гуманоидов. Так что, не рассусоливая, он положил руку на выведенный «запальный конец» своей печати и начал вливать в нее ману с предельной скоростью.

Задумка была проста.

Начать формировать «кулак» воздушного молота. И все. Ничего больше. Ведь в воздушном молоте воздух уплотняется, всасываясь плетением. А пространство в башне было ограничено. Стены прочные. Двери плотно подогнанные, да еще с каким-то магическим уплотнением. Так что быстрое всасывание воздуха плетением привело к образованию вокруг него обычного вакуума. Самого что ни на есть обычного. Ну или чего-то около того.

Жрецы уже знали о том, что в крепости случилось какое-то ЧП, поэтому, подготовившись и обвесившись амулетами, пошли внутрь. Все отдыхающие смены разом. Они были готовы ко всему. Ну почти ко всему. Даже, пожалуй, к дыханию какой-нибудь огнедышащей твари. Но вот то, что у них внезапно «выключили» воздух, оказалось для них полной неожиданностью.

Почти сразу у них открылись рты. И со свистом из легких вышел воздух. А это, в свою очередь, породило тотальный приступ паники. Ведь вдохнуть его обратно они не могли. Его тупо не имелось вокруг.

Десять секунд. Начали терять сознание первые жрецы.

Пятнадцать. Упали все. Подтвердив воспоминания Всеволода о какой-то статейке, в которой описывалось, что будет с человеком в открытом космосе. А он все заливал ману, старательно подпитывая свою печать.

– Двадцать. Двадцать один. Двадцать два… – считал он удары сердца. Это был сейчас для него единственный таймер, доступный для использования. – Восемьдесят три, – произнес он и отметил, что накопитель окончательно опустел. А он сам перешел на внутренние резервы. – Сто двадцать, – прошептал Всеволод и оторвал руку от печати, прекращая подачу маны.

За дверью бухнуло – освобождался сжатый воздух. Но жрецам это уже повредить не могло. Прикрыв глаза, парень попытался ощутить разумных существ поблизости. И никого, кроме призраков, не увидел. Да и те сидели толпой в рассеянном состоянии в башни. Наблюдали. Значит, у него все получилось.

– Жаль, что разность давления не такая высокая… – с горькой усмешкой произнес он.

– Давления?

– Перепад всего в одну атмосферу. Это смешно.

– Атмосфера? Что это?

– Погоди! – перебил его другой призрак. – А что было бы при большем перепаде?

– Их бы разорвало, – пожав плечами, меланхолично ответил Всеволод.

Минут пять он приходил в себя, прежде чем его отпустило. Все-таки перегрузка нешуточная. Призраки же помалкивали, не отвлекая на беседы. Видимо, их впечатлила демонстрация. Раз – и, преодолевая могущественную защиту, способную выдержать удары архимагов или осадных арбалетов, этот гость передушил, как кутят, три десятка жрецов. И не простых жрецов. Сюда простых не присылали. Они стоили целой армии. А тут раз… И все… Две минуты – и их не стало. Там, у склепа, еще можно было допустить, будто бы парню повезло. Никто же не готовился к бою. Но тут…

Наконец Всеволод встал. Открыл внутреннюю дверь. Вошел.

Внутри валялись вповалку люди, не подающие признаков жизни.

Присев, Всеволод сформировал небольшой огненный шарик, которым выжигал символы. И быстро-быстро испортил печать, сделав нечитаемой и невозможной для повторения.

После чего он открыл внешнюю дверь.

И от удивления крякнул.

Перед ней стояли все обитатели внешней крепости. Во всяком случае, так заявил один из призраков. Все, кто служил здесь слугами разного пошиба. И у всех в руках было оружие. Ну как оружие. Вилы, топоры, мясницкий нож и прочая подобная фигня. Для латного доспеха парня угрозы все это «оружие» практически не представляло.

Так вот. Стояли они. И с нескрываемым ужасом смотрели на жрецов за спиной Всеволода. На мертвых жрецов. В их представлении так быстро их всех убить было нереально. Но они лежали. А этот странный… Это странное существо, сверкающее из-под забрала яркими фиолетовыми глазами, – нет.

– Уходите! Мне не нужны ваши жизни.

Тишина.

– Это не ваша война!

Тишина.

Парень поднял с плеча свой двуручный меч и недвусмысленно им покачал. Они отшатнулись. Но только крепче сжали свое «оружие».

– Вы сами выбрали свою судьбу, – хмуро произнес парень и шагнул вперед, начиная бой…

Прошло добрых полчаса.

Всеволод стоял на стене небольшого вспомогательного укрепления, окружающего крепость-тюрьму, и молча смотрел в даль. А там до самого горизонта простиралась пустыня. И через эту пустыню куда-то уходила явно древняя, мощенная крупной плиткой дорога.

– Красиво? – спросил призрак, нарушая долгую, слишком долгую тишину.

– Ненавижу богов. Если бы не они, то эти люди бы не умерли. Они ведь думали, что выполняют свой долг…

– Эльф переживает, что убил каких-то там человечков? – усмехнулся призрак.

– Как быстро о проблемах в тюрьме узнают в столице? Или где у вас всей этой канителью заведуют?

– Они уже знают. И да, все верно, в столице.

– А тебе почем знать?

– Я триста лет назад тут служил.

– О как! А за что посадили?

– Торговля рабами. Увлекся. Забыл поделиться…

– Долго торговал?

– Триста семьдесят два года.

– Оу… Ты живучий.

– У нас все маги живут долго, жрецы же, если верно служат своему божеству, вообще не стареют и не умирают своей смертью.

– А просто народ?

– Это просто народ… Мясо… Его никто не считает.

– А много магов?

– Нет. Они наша элита.

– А жрецы?

– Элита элит.

– И я что, только что убил целую кучу особо ценных особей?

– И нажил себе врагов в лице многих аристократических домов. Служба здесь почетна. ОЧЕНЬ почетна.

– Ясно. Я полагаю, что по этой дороге мне идти не нужно?

– Почему не нужно? Если справишься с теми, кого против тебя бросят, – можешь идти.

– А зачем вам вообще нужна эта защита? – махнул Всеволод рукой назад, указывая на крепость.