Текст книги "Как стать счастливым? Избранное. Сборник рассказов"

Мы расстаёмся, Тая. И верните мне то, что я подарил

Прошло уже двадцать минут, а Григорий так ничего ещё и не сказал. А ведь он планировал сказать именно во время ужина, когда вся семья была в сборе.

Ужин уже подходит к концу, а он молчит. Не решается заговорить. Слишком уж тема разговора щекотливая. Не знает Григорий, с чего начать.

«Да что же это такое, в самом деле, – сам на себя сердился Григорий. – Взрослый ведь мужик! Не ребёнок! Дочери шесть лет уже. А всё чего-то боюсь. И ладно бы если преступление какое задумал совершить. Или что-то безнравственное. Тогда ещё можно понять. Но в том-то и дело, что перед законом и совестью своей я чист. И при этом мне всё равно страшно. Почему интересно?»

Григорий тянул время и поэтому ел не спеша.

«В начале вообще можно сказать что угодно, – думал Григорий, – и тем самым просто привлечь внимание Таисии. А затем перейти к главному».

Он так и поступил.

– В жизни мужчины, Таисия, – торжественно произнёс Григорий, – бывают такие моменты, когда мир, окружающий его, начинает видеться по-другому. Ещё вчера было одно, а сегодня – другое. И с изменением мира меняется и сам человек, и его жизнь. Я правильно говорю?

Сказанное нисколько не заинтересовало жену, а вот дочка что-то такое услышала.

– Как по-другому видится мир, папа? – спросила шестилетняя Машенька.

– Не так, как вчера, доченька, – ответил Григорий, глядя при этом не на дочь, а на Таисию. – Иначе!

– Не отвлекайся, Машенька, – сказала Таисия, – ешь молча.

Но Машенька не могла есть молча. Ей было интересно узнать, что это за моменты такие, когда вдруг мир видится по-другому.

– А каким ты видел мир вчера, папа? – спросила Машенька. – А сегодня что видишь?

Три дня назад Григорий объявил жене, что уходит.

– Не к другой! – сразу уточнил он. – Не думай. Здесь у меня всё чисто. И ничего такого нет. Просто я устал. Эти семь лет вымотали меня полностью. Но, чтобы ты знала, Таисия, я ухожу и ничего с собой не беру. Всё оставляю тебе и дочери.

– Что всё? – удивилась Таисия.

– А всё, что ты и я приобрели за семь лет совместной жизни, – ответил Григорий.

– Ах, это, – спокойно ответила Таисия. – Тогда понятно.

– Так, значит, я ухожу и удерживать меня ты не станешь? Как не станешь и упрекать?

– Уходи, если устал. Мне не в чем тебя упрекнуть.

– Ну, тогда я так и сделаю, – спокойно подвёл итог Григорий. – Уйду, как и обещал, ни с чем. Но не сегодня.

– Не сегодня?

– Я ещё поживу у тебя какое-то время. Надеюсь, ты не станешь возражать. Я понимаю, что это твоя квартира и ты вправе требовать, чтобы я уже сейчас покинул этот дом. Но мне просто некуда идти. Ты же знаешь. Я не местный. В этом городе у меня кроме тебя и дочери нет никого. Не возвращаться же к родителям. Тем более, что я не хочу покидать этот город. Я к нему привык. Мне здесь нравится.

– Ну да, – согласилась Таисия.

– Но ты не думай, Таисия, я быстро найду себе квартиру и тогда уже уйду, – сказал Григорий. – Я не собираюсь эксплуатировать твоё ко мне доброе отношение.

– Да я и не думаю.

– Вот и не думай. Кроме того, Таисия, не исключено, что за это время, пока я с вами, я передумаю уходить. Всякое может быть. Вдруг в мире что-то изменится и я взгляну на жизнь иначе? Такое ведь тоже не исключено.

– Не исключено, – согласилась Таисия.

И вот прошла неделя.

И в мире действительно что-то, наверное, случилось, потому что взгляды Григория резко поменялись. Не насчёт того, чтобы уйти, нет. Уйти он хотел по-прежнему. А насчёт того, чтобы уйти ни с чем.

«Почему я должен уходить ни с чем? – думал теперь Григорий. – Я имею право на очень многое в этом доме. Пусть сама квартира мне и не принадлежит, но… Одних подарков за семь лет сколько я сделал. И Таисии и Машеньке. Почему же я должен от этого отказываться? Я не миллионер и с неба на меня деньги на падают. Не исключено, что в будущем у меня будет другая семья. Почему нет? И уже сейчас, как ответственный человек, я должен думать и о ней тоже».

Вдохновлённый перспективой иметь в будущем другую семью, Григорий очень ответственно подошёл к решению данной проблемы. Он даже список составил всего того, что он дарил. И вот теперь за обедом он думал, как этот список предъявить Таисии.

– Вчера, Машенька, – ответил Григорий на вопрос дочери об изменчивости мира, – я смотрел на мир через розовые очки и видел всё исключительно в голубом свете.

– А сегодня? – спросила Машенька.

– Сегодня! – торжественно воскликнул в ответ Григорий, глядя на Таисию. – Сегодня, доченька, мир предстал мне во всём своём безобразии. Я увидел его таким, какой он есть в действительности.

– А что ты увидел, папа?

– Стаю волков, Машенька, – ответил Григорий, – злую, голодную, готовую в любую минуту съесть любого, кто слабее. И я понял, что в этом мире иначе не выжить, как если не стать волком.

– Ты решил стать волком? – спросила Машенька.

– Не я решил, доченька, – горячо ответил Григорий, – а мир заставил меня им стать.

Сказав это, Григорий посмотрел на Таисию

– Ты не беспокойся, Таисия, квартирку я уже себе нашёл, – сказал он. – Сегодня и съезжаю.

– Я не беспокоюсь.

– Но…

– Я всё помню, – сказала Таисия, – ты всё оставляешь мне и дочери. Забираешь только своё. И твои вещи я тебе сейчас помогу собрать.

– Нет, – виновато сказал Григорий. – Не оставляю всё тебе и дочери.

– Не оставляешь? – удивилась Таисия. – Но ты же говорил, что…

– У меня изменились обстоятельства, – ответил Григорий, виновато глядя в пол. – Я подумал, что это будет несправедливо. В первую очередь несправедливо по отношению к вам.

– К нам?

– К тебе и Машеньке. Я не хочу, чтобы вы мучились угрызениями совести, что выгнали меня из дома ни с чем. Ведь муки совести, Таисия, это самые тяжёлые муки. Если бы ты знала, как я иногда…

– И что ты хочешь забрать? – спросила Таисия.

– Только то, что я вам подарил, – ответил Григорий. – Ничего другого. Только это. Надеюсь, ты не против.

– Хорошо, – согласилась Таисия, – я не против.

– Вот список, – быстро сказал Григорий.

– Список? – удивилась Таисия. – Того, что ты подарил?

– Там всё написано, – сказал Григорий.

Таисия начала читать список подарков.

– Холодильник, стиральная машина, кондиционер, кофемолка, кофеварка…? – с удивлением читала Таисия. – С каких пор они вдруг стали подарками?

– Ну, как же? – воскликнул Григорий. – Ведь все эти вещи я тебе дарил. Неужели ты забыла? Хороша же у тебя память, Таисия. Ладно, я не гордый. Напомню. Во второй год нашей совместной жизни, на 8 марта я подарил тебе холодильник. Забыла? Я купил его на свои деньги. И я тебе сразу тогда сказал, что это мой тебе подарок на 8 марта. Вспомнила?

– Я думала, что ты так шутишь, Григорий.

– Какие здесь могут быть шутки, Таисия, – обиделся Григорий. – А на третий год, на день святого Валентина? Помнишь? Я тогда подарил тебе стиральную машину.

– Ну, как не помнить, – сказала Таисия. – Помню, конечно. Такое трудно забыть.

– Вся бытовая техника, Таисия, в нашем доме – это мои тебе подарки на те или иные праздники, – сказал Григорий. – А помнишь, как на твой день рождения я подарил тебе пластиковые окна?

– На мой день рождения?

– Ты тогда ремонт в квартире начала, а я отдал тебе всю свою зарплату и сказал, что это тебе на пластиковые окна. От меня. В виде подарка на твой день рождения. Неужели забыла? Или ты опять скажешь, что я так шутил?

– Да-да, – ответила Таисия. – Я помню. И теперь понимаю, что ты не шутил.

– Хорошо, что ты не споришь, Таисия, – сказал Григорий. – Мне было бы неприятно спорить с тобой на эту тему. Тем более, что… Ты же знаешь, я выше всего этого. Материальное, как таковое, меня никогда не волновало. В принципе. Я никогда не гнался за должностями и высокими зарплатами. Зачем? Мне хватало и тех пятнадцати тысяч, что я получаю каждый месяц. И каждый месяц я отдавал тебе эти деньги, Таисия. Ведь так?

– Так.

– Ни разу не было такого, чтобы я утаил от тебя хоть часть своей зарплаты. Каждый месяц ты…

– За исключением тех месяцев, когда ты делал свои подарки, Григорий, – напомнила Таисия. – И мы жили на мою зарплату, которая в три раза больше твоей.

– Правильно, – согласился Григорий. – Потому что в такие моменты я хотел сделать тебе и дочери приятное. И я вносил свой вклад в наш семейный бюджет в виде подарков. И я никогда, слышишь, Таисия, никогда не ревновал тебя к твоей высокой зарплате.

– А ты не задумывался, Григорий, на что мы жили весь месяц, когда ты делал свои подарки? Ведь мы жили на мою зарплату.

– Как тебе не стыдно, Таисия? – сказал Григорий. – Ведь я для вас старался. Вспомни, как ты радовалась, когда я делал тебе эти подарки.

– Мне?

– А кому ещё? Тебе, конечно. Вся моя жизнь была посвящена только тебе и дочери нашей. Неужели ты этого не видела? Ну, тогда я понимаю, почему захотел вдруг расстаться с тобой. Ты ведь ничего вокруг себя не видишь, Таисия. Вспомни, как радовалась Машенька, когда я дарил ей куклы.

– Которые ты тоже внёс в список и хочешь теперь забрать, – уточнила Таисия.

– Да! – воскликнул в ответ Григорий. – Хочу! Потому что…

– Папа?! – удивленно воскликнула Машенька. – Ты хочешь забрать мои куклы?

– Видишь ли, доченька, – сказал Григорий. – Это не простые куклы. Они коллекционные. По десять тысяч каждая. Я покупал их на свои деньги.

– Но ведь ты мне их подарил, – возмутилась Машенька. – Они мои!

– Так складываются обстоятельства, доченька, – ответил Григорий. – Я здесь ни при чём. Мир такой. А я всего-навсего живу по его суровым законам. Не расстраивайся, доченька. Я забираю у тебя всего-навсего шесть кукол. Но остальные игрушки: кубики, кегли, мячики, погремушки, скакалки и всё прочее, я оставляю тебе. Я же твой папа, Машенька. Я люблю тебя.

– Ты всё это собираешься сегодня забрать? – спросила Тая.

– Нет-нет, – ответил Григорий. – Сегодня я заберу только лёгкое. Что влезет в два чемодана. Свои вещи и кукол. Машенька, сходи принеси куклы папе. А ты можешь начинать собирать мои вещи.

Машенька бережно завернула каждую куклу в полотенце и аккуратно уложила в чемодан. В другой чемодан Таисия собрала все вещи Григория.

Григорий внимательно следил за тем, как укладывались чемоданы.

«Чтобы не дай бог, – думал он, – не подложили мне туда какой-нибудь дряни. Женщины способны и не на такое. От них всего можно ожидать».

– Будем прощаться? – нежно сказал Григорий, когда все вещи были собраны. – Завтра вечером я заеду за остальными подарками. С машиной и грузчиками.

– Приезжай, – ответила Таисия.

Было уже десять вечера, когда Григорий взял чемоданы и вышел из квартиры.

«Хорошо, что я не постеснялся и потребовал вернуть подарки, – думал Григорий. – Это по-честному. Завтра заберу остальное. А за окна и прочее, что я дарил, но что невозможно забрать, я деньгами с неё возьму. Чтобы всё было по-справедливости».

«Зачем я позволила ему кукол у Машеньки забрать? – переживала ночью Таисия. – Вот глупая. Надо было выгнать его, и всё. Представляю, как Машенька переживает».

Таисия пришла к дочери, чтобы успокоить её. Но Машенька уже крепко спала, а на её столике стояли все шесть кукол.

«Как же это?! – радостно удивилась Таисия. – А что тогда Машенька положила в чемодан вместо кукол?»

***

Вместо кукол Машенька напихала в чемодан другие свои игрушки: кубики, кегли, мячики, погремушки, скакалки и многое другое, что Григорий милостиво оставил дочери. Всё это она аккуратно заворачивала в полотенца под видом кукол. И делала это так ловко, что Григорий ничего не заметил. Хотя находился рядом.

Таисия узнала об этом через два часа после отъезда Григория. Он позвонил и сообщил, что кукол нет.

– Вместо коллекционных кукол по десять тысяч рублей за штуку, – кричал он, – вы подсунули мне какой-то хлам.

– Разве это хлам? – спросила Таисия. – Это не хлам, Гриша. Это тоже детские игрушки. Они вполне годятся для твоей новой семьи.

Но Григория это не успокаивало. Он хотел иметь у себя дома именно эти куклы.

– Завтра я приеду и заберу кукол вместе с остальными подарками, – сказал он. – И давай сразу договоримся, Таисия, чтобы никаких сюрпризов.

А потом Григорий озвучил сумму, которую хочет получить за те свои подарки, которые невозможно вывести.

– Можешь эти деньги просто перевести мне на карту, – предложил он.

– Ты знаешь, Григорий, я приняла решение не отдавать тебе твои подарки завтра, – ответила Таисия. – Ты получишь их позже. Может быть.

– Как это… позже? – недоумевал Григорий. – Что значит «может быть»?

– Это решится во время нашего с тобой развода в суде, – ответила Таисия. – Я, конечно, не сомневаюсь, что суд признает твоё право на них. Но хочу, чтобы всё было по закону. И тогда ты их и заберёшь.

– А суд точно признает моё право?

– Я думаю, тебе не составит труда доказать это.

– Ты так думаешь?

– Ну, конечно, – ответила Таисия. – Ты ведь предоставишь суду справку о своей зарплате и подкрепишь это убедительными доводами, насколько дороги тебе эти вещи. Расскажешь, как ты всё это дарил мне и дочери на те или иные праздники. Суду такие рассказы нравятся.

– И всё? – удивился Григорий. – И суд решит всё отдать мне?

– Ну, конечно, – ответила Таисия. – Разве может он поступить иначе?

Григорий согласился. И очень был удивлён, когда по прошествии времени мало того, что остался без дорогих его сердцу подарков, так ещё и алименты на дочь платит.

И теперь уже Григорий не сомневался в том, что заблуждался, когда думал, что живёт в безжалостном мире волков.

– Нет! – думал теперь Григорий. – Чудовищный мир, в котором я живу, намного страшнее. Что там волки! Добрые и милые собачки, которые разве что не лают, а воют. А здесь! Всё намного страшнее. Потому что это мир крокодилов. Тихий мир. В котором если едят кого, то делают это без лишнего шума.

/ Михаил Лекс / 20.12.2022

Алёна разбогатела – Игорь одумался и захотел вернуться

Игорь бросил Алёну, когда та была на втором месяце. И осталась Алёна с ребёнком, без мужа, да ещё и в положении. Впрочем, юридически Игорь так и не стал мужем Алёны. Он только обещал жениться. Но слова своего не сдержал.

– Мне и первый ребёнок не нужен был, – говорил Игорь, аккуратно складывая свои вещи в большой чемодан, – а ты ещё и второго рожать собираешься. Мы так не договаривались.

Честно говоря, Игорь обрадовался, когда узнал, что у Алёны будет второй ребёнок. Для него это был очень хороший повод расстаться с ней навсегда.

– Не уходи, – тихо просила Алёна. – Я тебя люблю.

– Я тебе сказал своё условие, – рассудительно отвечал Игорь. – С одним ребёнком ещё куда ни шло. Но с двумя… Уволь. Ищи кого-нибудь другого. Одумаешься, звони.

Уходя, Игорь громко хлопнул дверью.

Алёна и Игорь жили в маленьком городке. В Москве, где Игорь учился, у него ничего не получилось. Пришлось возвращаться в свой родной город и устраивать свои дела здесь. И в общем-то, дела его шли хорошо.

К тому времени, когда Игорь вернулся из Москвы, Алёна закончила среднюю школу. Игорь сразу влюбился в Алёну, как только её увидел. Они познакомились на свадьбе у подруги Алёны. Стали вместе жить. У них родился сын. Но жениться Игорь не хотел. Он мечтал о более выгодной невесте.

Когда Игорь ушёл, громко хлопнув дверью, Алёна задумалась.

– Если этот человек способен бросить меня в таком положении, то зачем он мне вообще нужен? – рассуждала Алёна. – Обойдусь. Но проучить его не помешает. А кроме того, это не только мои дети, но и его. Он не будет моим мужем, но я заставлю его стать их отцом. Вот только как это сделать?

Алёна решила распустить слух, что она разбогатела. Для этого она использовала всех своих и Игоря общих знакомых. Встретит кого из них, так обязательно скажет, что наследство получила и скоро в Москву уедет.

– У меня теперь не только квартира в Москве есть, – говорила Алёна, – но ещё и дом под Москвой, и денег много.

Не прошло и недели, как Игорь узнал про наследство Алёны.

И узнал-то случайно. Кто-то поинтересовался у него, когда он собирается в Москву уезжать и там бизнес налаживать.

– Какая ещё Москва? – не понял Игорь. – На какие деньги?

Тут ему и рассказали, что Алёна наследство получила сказочное. Ещё и приукрасили. Наговорили такого, чего Алёна и придумать не смогла бы. Игорь сразу же позвонил Алёне.

– Вот что, любимая, – сказал Игорь. – Я тут всё взвесил и решил к тебе вернуться.

Алёна понимает, что если она сразу согласится на возвращение Игоря, то он может заподозрить, что наследство липовое. Тем более Игорь ей, как муж, теперь и не нужен был. Ей от него нужно было другое. Алёна решила и дальше действовать хитро.

– А ты мне больше не нужен, – сказала Алёна. – Я теперь буду в Москве мужа себе и отца своим детям искать.

– Это и мои дети, – заорал в трубку Игорь. – Искать она там кого-то будет! Я тебе поищу! Я тебя по судам затаскаю, но не позволю так над собою измываться. Иж чего задумала. Одна хочешь…

Здесь Игорь прикусил язык, потому что чуть не проговорился про её наследство. А он не хотел, чтобы Алена знала, что ему это известно.

– Как отец твоих детей я имею право быть рядом с ними и принимать участие в их воспитании, – сказал Игорь.

– Юридически ты им не отец, – сказала Алена.

– А я добьюсь признания своего отцовства, – кричал в телефон Игорь. – Ты меня ещё плохо знаешь. Я найму лучших адвокатов, но твои дети будут моими.

– Ха-ха-ха, – смеялась Алёна. – Этого не будет никогда. Я тоже найму лучших адвокатов и не позволю кому попало набиваться в отцы моим детям. Мы ещё посмотрим, чья возьмёт.

Надо ли говорить о том, каких адвокатов и кто нанял. Конечно же Игорь нанял лучших адвокатов. Алёна же взяла того, кого ей предложили, бесплатно.

Процесс длился восемь месяцев. За это время Алёна успела родить второго. Игорь был счастлив. Он не зря потратил деньги на адвокатов. Они блестяще доказали, что дети Алёны – это его дети. И Алёна вынуждена была это признать.

Теперь Игорь платит большие алименты на обоих своих детей. Живёт по-прежнему в своём маленьком городке. Алёна, благодаря большим алиментам, уехала в Москву. Работает в интернете. Снимает скромную трёшку рядом с метро ВДНХ и сидит с детьми.

Игоря она с собой так и не взяла. Но разрешает ему видеться с детьми. Ну а как иначе. Ведь он всё же их отец, доказавший своё право в суде.

Игорь по-прежнему хочет быть с Алёной.

Но Алёна до сих пор не может простить его. Поэтому Игорь пытается через суд добиться того, чтобы Алёна стала его женой. Но у него пока ничего не получается.

Игорь жалуется на несовершенство законодательства. Он всерьёз полагает, что если женщина была с ним и родила от него двоих детей, то, следовательно, она обязана выйти за него замуж. В ответ на это его адвокаты только пожимают плечами.

/ Михаил Лекс / 08.01.2022

А вчера утром Ксения неожиданно приехала на дачу. Где её никто не ждал. И там она увидела то, что увидеть не должна была

Максим стоял в прихожей перед зеркалом и репетировал серьёзный разговор с женой. Рядом с ним стоял его двадцатипятилетний сын Серафим, который внимательно следил за отцом.

Когда что-то Серафиму не нравилось, он поправлял отца и советовал ему, как лучше, как правильнее всё сделать. Серафим считал, что имеет на это право. Потому что собирался в будущем учиться или на режиссёра, или на драматурга. Он ещё окончательно не определился с этим. А сейчас, на правах человека, планирующего связать своё будущее с театром, он просто помогал отцу правильно сыграть свою роль.

– Давай, папа, ещё раз, – устало сказал Серафим. – Только соберись. Два часа уже работаем, а толку ноль.

Максим прокашлялся, прежде чем снова начать. Было видно, что он уже очень сильно устал. Репетиция отняла у него много сил.

– Женитьба на тебе, Ксения, самая большая моя ошибка, – сказал Максим. – В молодости я много совершал ошибок, Ксения, но эта ошибка…

– Стоп! – сердито сказал Серафим. – Так не пойдёт, папа.

– А что в этот раз не так, сынок? – испуганно спросил Максим.

– Не надо говорить про свои какие-то ошибки молодости. Я вообще не понимаю, с чего вдруг тебя понесло говорить ещё и об этих своих ошибках?

– Так ведь совершал, – оправдывался Максим.

– И что? Говорить-то об этом зачем? Тем более маме. Она и без того сейчас о тебе не очень хорошего мнения, а тут ты ещё со своими ошибками.

– Так ведь по молодости, сынок. С кем не бывает.

– А я тебе ещё раз повторяю, папа. Не надо!

– Я только с тем, чтобы моя речь ярче была. Убедительнее чтобы звучала.

– Не надо ярче, папа. Не надо убедительнее. Всё должно быть просто и ясно. Тогда только она тебе поверит. Понял?

– Понял, – уверенно ответил Максим.

– Запомни, папа, ты – святой, а она виновата перед тобой во всём. Это у неё ошибки, у неё. Понял? А ты – мученик. У тебя не может быть никаких ошибок.

– Да как же это, сынок? – испуганно сказал Максим. – Я и вдруг святой. После всего случившегося? Думаю, что при открывшихся обстоятельствах такое точно не прокатит.

– А я тебе говорю, прокатит, – ответил Серафим.

– Она не поверит, сынок, – настаивал на своём Максим.

– Я тебе говорю, что поверит, папа, – злился и чуть ли не кричал в ответ Серафим. – Потому что она хочет в это поверить. Она мечтает в это поверить. То, что она тебя застукала с этой девицей, думаешь, она сама не жалеет о том, что увидела? Ещё как жалеет. И, наверное, мечтает, чтобы всё оставалось, как прежде, когда она ничего не знала и вы оба были счастливы. А теперь, конечно! Ей надо что-то делать. А она не знает, что. И поэтому чувствует себя виноватой. А может, даже и грешницей. Да, папа, да! Грешницей. Ей так легче. Ей лучше признать себя виновной, чем тебя, и всё на этом закончить. Понимаешь? А главное, папа, что в любых семейных проблемах виноваты всегда двое. Так что, ты напрасно считаешь её такой уж невиновной. Ещё неизвестно, кто больше из вас виноват. Поэтому мой тебе совет, папа, считай себя правым, считай себя святым. И всё будет хорошо. Понял?

– Понял, сынок, – грустно ответил Максим. – Какой же ты у меня всё-таки талантливый. Я верю, что когда-нибудь и ты обязательно станешь выдающимся режиссёром или драматургом. Мне бы только дожить до этого. Чтобы собственными глазами увидеть, как…

– Не отвлекайся, папа, – раздражённо сказал Серафим. – Скоро мама с работы придёт. А у нас ещё конь не валялся. Ведь, если ты не сможешь всё правильно сказать, она, наверное, выгонит тебя из дома. В этом можешь не сомневаться. А когда не станет тебя, она примется за меня. И тогда о карьере режиссёра или драматурга мне можно будет забыть. Она, наверное, заставит меня пойти работать простым рабочим на какой-нибудь завод. Или придумает ещё чего похуже.

– Чего же может быть ещё хуже, сынок, чем на заводе? – жалостливо сказал Максим.

– Мама придумает, – ответил Серафим. – Не сомневайся.

– Ой, – вздохнул Максим, – грехи наши тяжкие. За них расплачиваемся.

– Соберись, папа, – сказал Серафим. – Давай, ещё раз. Ты – святой. Она во всём сама виновата. Думай только об этом. Тогда у нас… Тьфу, тьфу, тьфу, может быть, появится шанс. От тебя многое зависит, папа. Помни об этом! Если не хочешь жить на зарплату преподавателя в институте?

Двадцать шесть лет назад Ксения вышла замуж за Максима

А через год у них родился сынок Серафим. И всё у них было хорошо. Но год назад Максим почувствовал, что он уже не участник праздника жизни. А так, сторонний наблюдатель. На этот праздник приглашены все, кроме него. А более всего Максима огорчал тот факт, что среди приглашённых на этот праздник жизни много молодых и красивых женщин.

«А меня почему-то не пригласили, – грустно думал Максим. – Про меня совсем забыли. А я ведь ещё не старый. Мне всего 45».

И тогда Максиму показалось, что жизнь по отношению к нему более чем несправедлива.

«Я не чувствую радости от своей жизни, – подумал Максим. – Тогда как вокруг меня столько всего нового, неизведанного, интересного, волнующего. Но всё это проходит мимо меня. Как будто я уже и не человек. Как будто я не достоин того прекрасного и волнующего, что меня окружает. А для кого тогда скажите всё это? Почему кому-то можно, а мне нет?»

Вот тогда Максим и решил, что ничего не будет страшного в том, если и он станет частью того большого карнавала жизни, на который позвали всех, кроме него.

«И ведь непонятно, за что страдаю? – думал тогда Максим. – Мне всего 45, а я себя превратил в отшельника какого-то. Затворником стал. Ради чего? Я ведь, если и приобщусь к этому, то не для того, чтобы уйти из семьи, нет. Я уважаю свою жену. Сына боготворю. Я только, чтобы жизнь свою хоть чуточку украсить и несколько взбодриться».

Ну вот и взбодрился Максим. Радостно примеряя то одну, то другую маску, он окунулся в праздничный карнавал жизни с головой. И целый год ему всё сходило с рук. Он был в эпицентре счастливой жизни, а жена этого не замечала.

А вчера утром Ксения неожиданно приехала на дачу. Где её никто не ждал. И там она увидела то, что увидеть не должна была.

Максим от неожиданности даже не знал, что сказать. Он только молча открывал и закрывал рот, и жестами пытался объяснить, что вот это всё, что Ксения видит, это не то, что она думает. Но жена, скорее всего, его не поняла.

– Сейчас я уезжаю, Максим, – сказала Ксения. – А завтра вечером… дома… мы с тобой поговорим… о нашем будущем.

Максим тут же поехал домой и всё рассказал сыну

– Папа, ты понимаешь, что обоих нас подставил! – кричал Серафим на отца.

– Всё понимаю, сынок, – покорно отвечал Максим. – Что делать? Скажи. Научи, как быть.

– Какого лешего ты попёрся на дачу, зная, что по пятницам мама всегда туда приезжает? – недоумевал Серафим. – Ещё и студентку свою туда притащил.

– Бес попутал, – ответил Максим. – Не соображал, что делаю.

– Я ведь чуть ли не молился на тебя, папа, – сказал Серафим. – Я ведь пример с тебя брал. Считал, что вот мне-то повезло с отцом. И жить умеет весело, и маму при этом не огорчает. А ты?

– Что я могу сказать в своё оправдание, сынок, – жалобно скулил в ответ Максим. – Виноват!

– Ты пойми, отец, мама терпит моё безделье только благодаря тому, что ты постоянно за меня заступаешься, – сказал Серафим. – Я уже семь лет поступаю в какой-нибудь театральный институт и всё никак поступить не могу.

– Интриги, сынок, – Максим решил утешить сына. – Гениям всегда непросто. Все великие драматурги и режиссёры к своей славе через тернии шли и…

– Да плевать мне на то, как шли к своей славе другие, папа, – Серафиму было сейчас не до того, чтобы выслушивать успокоительные речи отца. – Речь не о других, а о нас с тобой. Я сижу на шее матери, папа. Я! И сижу неплохо. И готов так всю жизнь просидеть. Потому что мне всё сходит с рук только благодаря тебе. А не будет тебя? Как я жить-то стану? Как ты жить будешь, если она тебя выгонит? На зарплату преподавателя? А она тебя обязательно выгонит.

– Ты страшные вещи говоришь, сынок, – испуганно прошептал Максим. – Я ведь тоже, можно сказать, на её шее сижу. Мы оба сидим. У меня зарплата-то всего ничего, и той даже мне одному не хватает. На одну мою машину вон сколько уходит. А рестораны, кафе, подарки студенткам. Всё за счёт твоей мамы. Я и так стараюсь на всём экономить. А если она меня выгонит, то всё. Мне конец. Хватит только на съём квартиры на окраине Москвы и поесть. Праздник жизни закончится для меня тогда. Что делать, сынок, научи. Ты ведь тоже заинтересован, чтобы меня не выгоняли. Придумай что-нибудь. А я и дальше буду за тебя заступаться. Ты сможешь и дальше балду гонять, пудря маме мозги своим великим будущем на поприще театра или кино.

Вот Серафим и придумал, что отцу следует серьёзно поговорить с мамой и убедить её в том, что она сама во всём виновата.

Ксения вошла в квартиру, когда шёл уже четвёртый час репетиции

– Так! Вы оба здесь, – сказала Ксения. – Очень хорошо.

Серафим толкнул отца в бок.

– Начинай, – шепотом сказал Серафим.

Максим сделал шаг вперёд и начал.

– Ксения! – торжественно произнёс Максим.

– Да, Максим! – не менее торжественно ответила Ксения.

– Поскольку ты сама во всём виновата, я требую, чтобы ты всё осознала, попросила прощения и, может быть, я тебя прощу, – сказал Максим и посмотрел на сына.

Серафим многозначительно закрыл и открыл глаза, показывая тем самым, что всё идёт как надо. Ободрённый этим, Максим продолжил.

– Какое право ты имела вот так неожиданно, без предупреждения приезжать на дачу, Ксения? – спросил Максим. – Неужели ты не понимаешь, что так нельзя, что это вмешательство в мою личную жизнь? Неужели не понимала?

Ксения понимающе кивнула головой и посмотрела на сына.

– Ты, сынок, наверное, полностью согласен со своим папой? Да? – спросила она.

– Видишь ли в чём дело, мама, – ответил Серафим, – взаимопонимание и гармония в семье – это обязательная забота каждого члена семьи.

Серафим говорил минут пятнадцать о том, что такое счастливая семья и каким именно он видит счастливое будущее своё и своих родителей.

– Короче, – сказала Ксения, когда Серафим завершил своё выступление. – Ты согласен с отцом? Да?

– Да! – восторженно признался Серафим. – Более того. Я считаю, что отец прав, а ты, мама, не права. Потому что заставляешь его оправдываться. Зная его слабохарактерность. А я всегда на стороне слабых. Вы сами меня этому учили. И я не позволю тебе выкинуть папу из своей жизни, как ненужную вещь. Не позволю!

После этого слово снова взял Максим. Он поблагодарил сына за поддержку и в течение десяти минут сообщил Ксении всё о своей святости и стремлении прощать людям их ошибки. А в завершение он сообщил Ксении, что и прощает её, и нисколько не сердится за её некрасивый поступок.

– Теперь, мама, – сказал Серафим, – когда всё сказано, мы с папой хотели бы услышать, что скажешь ты в своё оправдание. Ты ведь понимаешь, что выгнать папу тебе не удастся. Я этого не позволю. Как не позволил бы выгнать и тебя, если бы и с тобой такое случилось, мама, и ты бы споткнулась на жизненном пути.

– Спасибо, сынок, – сказала Ксения. – Ты – добрый мальчик.

– Дело – не в доброте, а в том, что эта квартира принадлежит вам обоим. Отсюда и все вытекающие последствия. Так что, мама, лучше смирись. Прими жизнь такой, какая она есть. Со всеми её радостями и печалями. И помни, что без отца мне жизнь не мила. Я просто не могу без него жить. Где он, там и я.

– Спасибо, сынок, – сказал Максим.

– Я тебя поняла, Серафим, – сказала Ксения. – И я согласна принять жизнь такой, какая она есть. И поэтому я, конечно же, не стану выгонять твоего папу из его дома. Поскольку прав таких не имею.

– Ты умница, Ксения, – поспешил сказать Максим, – я всегда знал, что здравомыслие не покидает тебя даже в такие психологически трудные минуты.

– Да, – согласилась Ксения. – Здравомыслие всегда со мной. – И поэтому я ухожу сама.

– Как уходишь? – в один голос воскликнули отец и сын. Этого они не ожидали.