Книга: Стихотворения - Михаил Лермонтов

История этого мятежного и сложного персонажа долго мне не давалась. Несколько раз я бралась перечитывать роман и откладывала, словно бы чувствуя, что еще не пришло время по-настоящему анализировать Печорина. И вот в этом году я выполнила давно данное самой себе обещание и написала обширное исследование сего романа. Для меня это стало замечательным читательским и исследовательским опытом, настоящим удовольствием.

Однако, в данной рецензии я ограничусь лишь перечислением общих выводов, чтобы не слишком растягивать текст.

(иллюстрация М.А. Врубеля к роману "Герой нашего времени")

Дальше...

Итак, какой итог я могу подвести под своим опытом углубленного прочтения романа «Герой нашего времени»? Рассказал ли Лермонтов о самом себе в лице Печорина? Да, во многом. Хотя, безусловно, значительную часть себя он сохранил никому не поведанной. Если же говорить о тех эмоциях, которые Печорин вызвал лично у меня, то их лучше всего можно описать словом «дружеские». Не могу сказать, что я в полной мере попала под роковое мужское обаяние этого героя, но я определенно хорошо понимаю его чувства, его мотивацию и его характер. Я чувствую Печорина, это герой близкий, родной, к которому я отношусь сердечно, без доли осуждения или негодования. Те неприятные его и, как казалось мне, поверхностные качества (особенно ярко заметные в части «Княжна Мери») обернулись по итогу в холодную тоску и осознание важных и глубинных истин в «Фаталисте» и «Максим Максимыче».

Что сказать о романе в целом? Это превосходное произведение, великое в своей простоте. Я не увидела в нем никаких особых тайн или загадок. Это история о выдающемся мужчине, который прошел трудный путь от рождения до смерти, который находился в сложных непримиримых отношениях с этим миром и людьми, живущими в нем, и который не нашел в этом мире ничего и никого по-настоящему себе близкого и родного. Стал ли «Герой нашего времени», своего рода, зашифрованной биографией Лермонтова? Отчасти да, но не совсем. Скорее, это был краткий очерк от Михаила Юрьевича, в котором он пожелал объяснить некоторые важные вещи о себе и не только. В этом смысле это действительно простой роман, но написанный сложно, витиевато и в чем-то даже странно, начиная от сознательно измененной хронологии и заканчивая наличием крайне разнообразных и непохожих друг на друга героев. Кстати, для меня самым запоминающимся и интересным героем этого романа оказался вовсе не Печорин, а Вулич. Часть «Фаталист» стала самой любимой и захватывающей. Кроме того, очень привлекла «Тамань» (не зря эта часть была любимой у Чехова). Истории же о княжне Мери и Бэлле оказались даже в чем-то раздражающими и вынуждена отметить, что среди всех женских героинь романа интерес представляют только Ундина и Вера (да и то интерес незначительный).

«Герой нашего времени» не о любви, не о соблазнении и не о женщинах. Это повествование о мужчине, уже утратившем надежду найти свое место в чуждом ему мире, но еще продолжающем с этим миром взаимодействовать на разных уровнях. Все события, романы, жертвы Печорина- не более чем фон, призывающий внимательного читателя попытаться заглянуть за завесу фасада героя и понять, что таит в себе его душа. Задача эта не из легких и как показывает мой опыт обсуждения этого романа с другими читателями, она мало кому удалась. Все (особенно читатели женского пола) все время пытаются из Печорина что-то сотворить, втиснуть его в те или иные рамки, а он все время вырывается из пут и вскочив на своего вольного коня, мчится куда-то в даль, ускользая ото всех. Он оставляет в недоумении Максим Максимыча, Мери, Веру. Он не поддается на их манипуляции, отказывается занимать отведенную ему роль в их картине мира.

В финале хочу привести, пожалуй, одно из главных изречений Печорина, которое действительно раскрывает многие тайны его натуры:

Видите ли, я выжил из тех лет, когда умирают, произнося имя своей любезной и завещая другу клочок напомаженных или ненапомаженных волос. Думая о близкой и возможной смерти, я думаю об одном себе: иные не делают и этого. Друзья, которые завтра меня забудут или, хуже, возведут на мой счет бог знает какие небылицы; женщины, которые, обнимая другого, будут смеяться надо мною, чтоб не возбудить в нем ревности к усопшему, – бог с ними! Из жизненной бури я вынес только несколько идей – и ни одного чувства. Я давно уж живу не сердцем, а головою. Я взвешиваю, разбираю свои собственные страсти и поступки с строгим любопытством, но без участия. Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его; первый, быть может, через час простится с вами и миром навеки, а второй… второй?