Текст книги "Презумпция виновности"

Михаил Март
Презумпция виновности

Глава I

1.

На открытие нового медиа-холдинга собрались сливки общества со всей области. Перед двадцатипятиэтажным зданием на площади начался митинг. На специально сколоченную трибуну поднимались все новые участники хорошо разрекламированного события. Малозначительное для простого обывателя, оно превратилось чуть ли не во всенародный праздник. Открытие холдинга показывали все телеканалы, с трибуны выступали мэр, губернатор и прочие высокопоставленные чиновники.

Следователь Вербицкий заметил в толпе приятеля и начал пробираться к нему поближе.

– Привет, Олег.

– Илюша! Давно не виделись.

– Ты же зазнался, получив штурвал новой газеты.

– Видишь, сколько тут этажей. На каждом своя редакция нового издания. Он хочет затопить новостями весь Урал, Сибирь и Дальний восток. Я ездил в командировку, открывал филиалы, потому и не виделись. Могучий мужик.

– Ты говоришь о Вольнове?

– О ком же еще? С его связями в Москве, энергией, точным пониманием задач и мощной финансовой поддержкой он своего добьется. После смерти старика наш «Вестник» дышал на ладан, а теперь посмотри – из жалкой газетенки создана империя.

– Темная лошадка, – вздохнул Вербицкий.

– Кто о чем, а вшивый все о бане.

– В Москве Павел Вольнов звезд с неба не хватал. Обычный репортер. И в кого он превратился за два года? Супермагнат. За его карьерой большие деньги. С помощью «четвертой власти», как принято называть прессу, они хорошо отмываются.

– А вот завидовать нехорошо, товарищ следователь по особо важным делам. Мой отдел раскрыл преступлений за год вдвое больше, чем твоя прокуратура.

– Мы работаем по закону, а вы запрещенными методами.

– Какая разница? Дело-то одно делаем. Тебе, Илюша, везде мерещатся махинации. Вольнов во всеуслышание заявил: «С коррупцией и преступностью будет покончено!» Он свое слово держит. Криминальные авторитеты его боятся больше, чем всех вас, силовиков, вместе взятых. Прокуратуру можно купить, Вольнова купить нельзя.

– Кто стоит с ним рядом? – спросил Вербицкий, пропустив мимо ушей замечание Олега.

– Костя Цимбал, его правая рука. Сует свой нос везде, где надо и не надо. Серый кардинал.

– Первый раз слышу.

– А он не светится. Занимается только внутренними делами холдинга. Держит всех в ежовых рукавицах.

– И смыслит в журналистике?

– Судя по выступлениям на совещаниях, смыслит.

– Хватит тут давиться, пойдем пивка попьем.

– Ты прав. Спектакль затянулся.

2.

Когда Олег вернулся домой, Лариса набивала рюкзак вещами. Она была в джинсах и ветровке.

– Не рановато ли собралась в Париж? Да в таком наряде. Я еще отчет о поездке не составил. – Я еду на дачу. Тебя не допросишься отвезти. Уже листья распускаются. Надо снять ставни, проветрить помещения, просушить белье. Оживить дом. Вернемся из отпуска и из аэропорта сразу на дачу. В городе уже дышать нечем. Что будет в июле!

– Ты права, я не спорю.

– Еще бы тебе спорить! Сидел в баре и пил пиво вместо того, чтобы помогать по дому.

– Ну у тебя и нюх. Вербицкого встретил. Пытался его убедить в том, что мой патрон не монстр, а бизнесмен. В одном он прав – о Вольнове никто ничего не знает. Он не дал ни одного интервью даже своим.

– О людях по делам судят. Для твоего Вербицкого авторитетов не существует, он сам себе авторитет.

– Издержки профессии.

Лариса подошла к Олегу и чмокнула его в щеку.

– Ужин на плите, остальное в холодильнике.

Он взял ее за талию.

– Все, Олежек. У меня электричка.

– Напьюсь с горя.

– Это ты умеешь. Был бы повод.

Девушка освободилась от объятий, подхватила рюкзак и направилась к дверям.

3.

Новый медиамагнат Павел Иванович Вольнов не признавал телохранителей, личной охраны и обходился без личного шофера. Принцип простой: захотят убить – убьют. Не любил лишних ушей. Очевидно, по той причине, что сам имел слабость подслушивать. За его кабинетом существовала специальная комната с суперсовременным оборудованием, где он проводил немало времени, прослушивая разговоры руководителей редакций с подчиненными. На прослушке стоял даже офис его заместителя, единственного человека, которому он доверял всецело. Их связывало большое прошлое. Внешне они не походили друг на друга. Вольнов – полный, вальяжный барин лет пятидесяти, с глубокими залысинами, замедленными движениями, с томным, добрым, коровьим взглядом. Сухопарый высокий аскет Константин Цимбал был излишне резок, но держался с большим достоинством. На вид он выглядел моложе своего хозяина лет на пять. Его украшением оставались волнистые черные волосы с сединой на висках.

Машина ехала на объект номер девять. Места, которые не афишировались, кодировались словом «объект» и имели порядковые номера. За рулем обычной «десятки» с тонированными стеклами сидел Цимбал, рядом – хозяин. Номера этой машины знали все сотрудники дорожной службы, и перед ней открывались все пути.

Машина выехала за пределы города, но скорость не увеличилась: хозяин не любил высоких скоростей, хотя в работе придерживался других правил.

– Тиражи должны расти как на дрожжах, в противном случае мы окажемся на улице с голой задницей. Пока прибавка всего полмиллиона в месяц на весь холдинг.

– Все так, Паша, но не гони лошадей. Филиалы растут как грибы и начинают с нуля. Дай срок.

– Ничего не дам. С места в карьер. Мою позицию все знают. Что им еще надо?

– Нужны таланты. Где взять? Конкурсы ничего не дали. Из Москвы и Питера ты никого брать не хочешь. Людской фактор решает вопрос, а не деньги. Мы можем купить любого, но рынок пуст, а студенты тиражи не повышают.

– Есть стратегия. Есть линия. Главные составляющие нашего дела. «Вестник уголовной хроники» год назад находился в конце списка, теперь он один из лидеров. Выбился на третье место, уступая лишь бабским журналам о кухне и здоровье. А почему?

– Олег Громов – самородок. В его следственном отделе лучшие профессионалы, которым он развязал руки.

– Со следующего месяца мы сделаем эту газету цветной и увеличим с двенадцати до шестнадцати полос. Розничную цену поднимать не будем.

– За счет чего делать реорганизацию?

– За счет тиражей. Поднимем тираж на двадцать пять процентов. У меня все просчитано. Пришлешь ко мне Громова завтра к девяти утра.

– Будет сделано.

* * *

Машина остановилась возле шлагбаума. Рядом стоял щит с надписью «Закрытая заповедная зона». Из будки вышел солдат с автоматом, глянул в машину через лобовое стекло и поднял перекладину.

Вдоль длинной прямой аллеи по правой стороне на почтительном расстоянии друг от друга стояли охотничьи домики. Скромные, двухэтажные, собранные из сибирского кедра. В одном из них гостей уже ждали. По брюкам с генеральскими лампасами можно было догадаться о принадлежности ожидающих к определенной профессии.

– Прибыли, – сказал один из них, глядя в окно.

– Пунктуальны.

– У Вольнова жизнь расписана по секундам. Тебе, Яша, отводится двадцать слов. Не успеешь ими зацепить мужика, он уедет. Шашлыком из оленины его не купишь.

Они направились встречать гостей.

Несмотря на теплую погоду, на Вольнове было белое кашемировое пальто и черная фетровая шляпа – писк пятидесятых годов. Он вяло подал генералам руку и прошел в дом. Пальто снимать не стал, сел на диван и закинул ногу на ногу. На стол со всевозможными деликатесами из дичи даже не взглянул.

Генерал толкнул приятеля в бок:

– Давай, Яша.

Яша начал «давать». Он подошел к занавеске на стене, раздвинул ее, и все увидели карту области в крупном масштабе. Взяв указку, Яша ткнул в красную точку, сделанную фломастером:

– В этом месте между полустанками, перебив всю охрану, с эшелона спрыгнули четверо заключенных. Двоих удалось уничтожить, двое прорвались. Ночью в городе Велихове в одном из магазинов был вскрыт сейф, взята наличность и мужская одежда с манекенов. В тайге беглецам не выжить, к завтрашнему утру они будут в городе. Здесь есть возможность затеряться.

– Сейф сложный?

Яков не сразу понял вопрос, потом сообразил и ответил:

– Для Родиона Брелева не существует сложных сейфов.

– Кто такой?

– Шнифер высшей квалификации. Работал в Питере. Потомственный дворянин, интеллигент, образован, легко входит в контакт. В мокрухе участия не принимал, но с ним ушел серьезный мокрушник.

– В Питере, говорите?

– Проникал на светские приемы в богатые дома и посольства. После вечеринок в сейфах ничего не оставалось. Взяли его по случайности.

– Какие у вас шансы? – безразличным тоном спросил Вольнов.

– Их путь нам известен, можем взять на подходе к городу.

– Вы животных в клетках содержите?

– Да. У нас есть питомник для молодняка.

– Возьмете их и посадите в клетки, а историю в городе мы раскрутим сами. Когда дадим сигнал, наденете на них наручники и отвезете в суд на всеобщее обозрение. Пора встряхнуть обывателя, разбудить от спячки.

Вольнов встал.

– Нам нужны их личные дела, – сказал Цимбал генералам.

Ему подали портфель:

– Пока это все. Протоколы с места побега пришлем утром.

– Сегодня вечером. Утром об этом население должно читать.

– Но беглые доберутся до города не раньше рассвета.

– Работайте на опережение.

Гости вышли из избы, сели в свою скромную «десятку» и уехали. Вольнов открыл папку с делом Родиона Брелева.

– Его физиономия мне кого-то напоминает.

Цимбал глянул на фотографию:

– Мне тоже, но сразу не соображу.

– Мозги должны срабатывать раньше глаз. Ты видишь визуальный ряд и уже знаешь, как прозвучит подпись под ним. Сколько крепких сейфов в нашем городе?

– Около ста пятидесяти, не считая банков. – Подготовь мне список. Нам хватит и пяти штук. Для смачности понадобится троечка трупов. Не простых, а разорванных в клочья. Посмотрим, как сработает хваленый Олег Громов.

– Послушай, Паша! А ведь беглый медвежатник похож на Громова. И возраст тот же.

Вольнов расплылся в улыбке.

4.

Первый рабочий день в новом здании Олег Громов начал в хорошем настроении. Шикарный просторный кабинет, огромная приемная со столом для заседаний, оборудованная по последнему слову техники. И старая, опытная и верная секретарша, похожая на школьную учительницу начальных классов с большим опытом работы в школе. Олега она устраивала по трем причинам: безукоризненное знание своего дела, железная дисциплина и порядок, а главное – Лора его не ревновала к ней.

На столе редактора лежал свежий выпуск «Вестника уголовной хроники».

Олег сел в свое удобное кресло, взял газету. В глаза бросился заголовок, набранный крупным шрифтом: «Битва на железнодорожных путях». Пробежав статью, он нажал на кнопку, встроенную в стол. Как по мановению волшебной палочки на пороге выросла его секретарша в излюбленном строгом костюме.

Громов окинул ее взглядом:

– Пора осовремениться, Валентина Иванна. Новое здание, новый офис, новый стиль. Вы смотритесь как напольные часы с боем в стиле ампир на фоне абстрактной живописи сегодняшних дней.

– Смените секретаршу. Это все?

– Кто верстал этот номер?

– Ваш заместитель.

– Давайте его сюда.

– Он уже в приемной.

– Тем лучше.

В кабинет вошел старый приятель Олега Лев Заикин, с которым они проработали не один год.

– Обалдеть можно. Вот это хоромы!

– Выключи из лексикона стандартные фразы, – буркнул Олег.

– Простите, мой фараон.

– Можешь сесть. Что это у тебя?

Лев положил листок на стол:

– Приказ хозяина. Со следующего месяца мы выходим в цвете плюс четыре полосы. С нас требуется пустячок – увеличить тираж на четверть.

– А покупать кто будет? Он помешан на тиражах. У нас население убавляется, а не растет. Московские мерки тут неприемлемы.

– Об этом ты ему сам скажи.

– При случае.

– Сегодня он тебе представится, его секретарь уже звонил.

– Пока я не составлю отчет, мне там делать нечего. Объясни мне, дураку, опытный репортер, кто ставит посредственный материал без видеоряда на первую полосу?

– Материал пришел поздно вечером, верстали ночью, я был вызван в редакцию в полночь. Кто писал материал, не знаю, но на нем стояла резолюция Вольнова, сделанная красным карандашом: «На первую полосу». Я не могу перечить руководителю холдинга.

– Почему Управление внутренних дел не соизволило прислать фотографии беглецов?

– Я уже дал запрос. Ждут материалы из Москвы.

– Басни. У каждого этапированного заключенного есть сопроводиловка с фотографиями.

– Мне сказали, что вагон с документами сгорел. Умышленный поджог.

– Им бы ноги унести, не до поджога вагонов было. Это же не статья, а страшилка какая-то. «Берегитесь, козлята, к городу подкрадывается серый волк, и он вас всех сожрет». Снимки беглецов должны быть размещены во всех газетах, висеть на каждом столбе и не сходить с экранов. А мы имеем дело с тенями. Хичкоковский саспенс какой-то.

В кабинете генерального директора холдинга шел более спокойный разговор. Вольнов сравнивал две фотографии. Его заместитель восседал напротив.

– Похожи. При сравнении – ничего общего, но при словесном описании внешности можно прийти к одному знаменателю.

– Не перегнуть бы палку, – покачав головой, сказал Цимбал.

– Генерал уже звонил мне. Беглецов взяли. Сегодня поножовщиной и уличным разбоем никого не удивишь, Костя, нам нужна сенсация, а не объедки с барского стола. Чем будем удивлять? Тем, что подложили шлюху в постель мэра? Холостой выстрел. Посадить губернатора за взятки? И что? Кого этим удивишь? Нам нужен многосерийный блокбастер. Не мелкая сиюминутная возня, а долгоиграющий кошмар, доводящий до всеобщей паники.

– Красиво, Пал Иваныч. Одно «но» мешает. Громов пишет отчет и уходит в отпуск на месяц.

– И речи быть не может.

– Ты же сам его заявление подписал неделю назад.

– Куда он собрался?

– В Париж со своей пассией. Визы получены, билеты куплены.

– Кто она?

– Никто. Личная секретарша, домохозяйка, стряпуха. Приехала после журфака по распределению и попала в его лапы. Он мужик цепкий. Хорошенькая, бывшая «Мисс университет».

– Вызови его к себе и поговори. Я послушаю. Можешь удвоить ему ставку.

– Попробую.

5.

Счастливых дней в ее жизни не хватало. Были эпизоды мнимого счастья, не более того. Не помогала даже красота. Всю жизнь она находилась в услужении у деспота. Так сложились ее карты. Сейчас Ирина имела возможность взойти на подиум, но в тридцать лет карьеру пора заканчивать, а не начинать. Приходилось довольствоваться должностью главного дизайнера редакции моды в холдинге своего любовника.

В коридоре ее нагнала девушка и попросила подписать эскизы. Она подписала три, четвертый перечеркнула фломастером.

– Не тот колер, дорогуша.

– Переделаем, Ирина Борисовна.

В конце коридора находился лифт, которым пользовался только генеральный директор. Он доставлял хозяина непосредственно в кабинет, а туда без вызова мог заходить только Костя Цимбал. Для Ирины тоже было сделано исключение.

Охранник, постоянно дежуривший у лифта, повернул ключ под кнопкой вызова, потом нажал на нее.

– Прекрасно выглядите, Ирина Борисовна.

– Ты хотел сказать «стильно». Согласна. Профессия обязывает. Прекрасно я выглядела лет десять назад, сейчас возраст не позволяет.

– Но я…

– Молчи, Егор. Ты мне не подчиняешься, и лесть тебе не идет.

Двери открылись, женщина вошла в зеркальную кабину, посреди которой стояло кресло. Она нажала на кнопку «пентхауз». Скоростной лифт улетел вверх.

В кабинете хозяина не оказалось. Ирина увидела приоткрытую дверь, закамуфлированную под книжный стеллаж, тихонько подошла ближе и заглянула. Вольнов стоял к ней спиной и слушал разговор, доносившийся из динамика. На огромном мониторе компьютера бегали цифры, вспыхивали какие-то огоньки. Голос Кости женщина узнала сразу, другой мужской голос ей был незнаком. Ирина замерла на пороге.

– Ты меня удивляешь, Олег, предстоит серьезное расследование. О каком отпуске может идти речь!

– То же самое я слышал два года назад и в прошлом году. Хватит, Костя! У меня в редакции собраны лучшие силы, люди справятся без меня. Мой зам – опытный парень. Понимаешь, я не могу обманывать Лору третий год подряд, она меня бросит и правильно сделает.

– После окончания дела твой гонорар будет удвоен. Отпуск два месяца за счет холдинга. Лети хоть на Луну, мы все оплатим. Только не сейчас.

– Бесполезный разговор. Приказ подписан, билеты куплены, чемоданы собраны.

– Хочешь накликать беду? Не зли хозяина, он этого не терпит.

– Кто, как не он, кричит о демократии, справедливости и достоинстве на каждом углу? Надел на всех журналистов кандалы, посадил на галеры, и мы под звуки его барабана гребем веслами в поте лица. Мою уборщицу уволили за то, что, уходя, она свет забыла выключить! А у нее двое детей, между прочим. Тиран в маске ангела. Со мной его фокусы не пройдут.

Из динамика послышался хлопок двери. Ирина перебежала к окну и спряталась за занавеской. Сейчас лучше не попадаться под руку. Вольнов пулей вылетел из потайной комнаты и направился к лифту.

В кабинет Цимбала вошли двое прилично одетых мужчин. Он пожал им руки и пригласил сесть к журнальному столику, на котором лежала какаято сложная схема.

– Сейф на седьмом этаже в этой комнате, – начал Цимбал без предисловий. – Схема сигнализации прилагается. Никакой ювелирной работы не требуется, можете взламывать ломом. Соберете всю наличность в мешки и принесете сюда. Акция вам зачтется – в ближайший год к вам никто цепляться не станет, оставайтесь «вольными каменщиками». Главное – обойдитесь без мокрухи. Всю картинку испортите.

Тот, что покоренастее, тихо заговорил:

– Послушай, Костя, речь идет об офисе главного дилера «Ниссан». Они поднимут на уши всех силовиков. Нами займутся в первую очередь.

– Кого-либо поднять на уши можем только мы. У милиции есть свои претензии к дилерам, и они им на помощь не придут. Вас с мешками денег среди ночи не задержит даже дорожный патруль. Все согласовано на всех уровнях.

– Мы вам верим, не первый год в одной упряжке ходим.

– Вот-вот, и я о том же.

Обозленный Павел забыл выключить аппаратуру, поэтому Ирина услышала и этот разговор. Она вставила чистый диск и включила программу копирования.

В приемную Громова вбежала девушка с папками.

– Валентина Иванна, по нашему коридору идет сам Вольнов, – выпалила она с придыханием.

– И что в этом странного? – невозмутимо спросила секретарша, но все же встала, поправила юбку и вошла в кабинет Громова.

Олег, закинув ноги на стол, трепался с кем-то по телефону.

– По нашему коридору дефилирует босс, – сообщила она.

– Уже не дефилирует, – раздался голос за ее спиной. – Прибыл на конечный пункт.

Громов скинул ноги со стола.

Всегда бледное лицо секретарши стало пунцовым.

– У вас тут неплохо. А зачем вам грифельная доска?

Олег встал, но Вольнов подал знак сесть и сам сел у окна, в трех метрах от письменного стола.

– Мы работаем своими методами, и как вам известно, они себя оправдывают. Милицию интересует конкретная информация. Факты, вещдоки, свидетели. Мы собираем полный пакет, вплоть до сплетен, и записываем на доску. Просеиваем мусор, ненужное стираем, новое добавляем. Но если даже бредовая идея цепляется за что-то, мы пускаем ее в разработку. Звенья вытягиваются в цепочку, и наши версии редко совпадают с официальными. Так было с делом Горелова, три года назад несправедливо осужденного на пожизненное заключение. На нашем счету немало подобных случаев.

– Грамотный, квалифицированный подход.

Вольнов оглядел секретаршу с ног до головы, и ее сдуло, словно пушинку ветром.

– Не хотелось бы с вами расставаться, Олег. На таких людях, как вы, держится сегодняшняя достойная пресса. Вы не хотите помочь нам – я не захочу помочь вам. Неужели смазливая девчонка дороже карьеры и любимой работы? Нам грозит опасность, и в ваших силах вместе со своей командой ее предотвратить. Подумайте только, каждый ваш рядовой сотрудник получает генеральскую ставку. О вас и говорить не приходится.

– Начнем с того, что я не вижу никакой угрозы. Делать из мухи слона мы можем. Обыватель хавает нашу белиберду. По сути, ничего не происходит и вряд ли произойдет.

Вольнов встал:

– Даю вам на размышление семь минут. Если вы не позвоните, считайте себя уволенным. Мало того, вы будете внесены в черные списки всех издательств и редакций. Даже дешевая газетенка не пустит вас на порог.

Он вышел из кабинета так же тихо, как вошел.

Олег снял трубку и набрал номер.

– Лора! Можешь плясать от радости. У меня появилось свободное время, я готов починить все замки на даче и даже мыть за собой посуду… через день хотя бы.

– Ты уже с утра стал пить?

– Нет. Я уволен. Мое имя внесено золотыми буквами во все черные списки. Да здравствует свобода!

– Значит, ты не пьяный, ты сумасшедший!

6.

На следующее утро Олег подъехал к своему любимому киоску на новом «БМВ».

– Привет, Гриша. Мои газетки.

– Одна осталась, правда, не для тебя берег, Олежек, тебе же теперь прессу в кабинет на блюде приносят.

– С сегодняшнего дня я в отпуске.

– Как всегда, шикарно выглядишь, жаль только, что твоя слабость к пестрым галстукам остается неизменной.

Получив свежий номер собственной газеты, Олег развернул его и был буквально убит гигантским заголовком на полстраницы: «Они уже в городе!»

На этот раз имелись три приличных снимка раскуроченного сейфа.

Олег бегло прочитал статью, достал сотовый телефон и набрал номер:

– Илья? Ты был там?

– Был.

– Можешь выйти? Я подъеду к прокуратуре через десять минут. Жди меня в кофейне.

Как и обещал, Олег был на месте через десять минут. Вербицкий в форме подполковника юстиции сидел у окна с чашкой кофе в руках. Олег сел напротив.

– Ну что?

– У меня спрашиваешь? Спроси у своих, они больше знают. У всех твоих архаровцев есть допуск куда угодно, подписанный мэром.

– И у меня такой есть. Я о другом. Какое впечатление?

– Послушай меня, Олежек. Прокуратуру вызвал менеджер офиса. Убийство! Приехали. Охранники живы, их только оглушили. Нам там делать нечего. Угрозыск взял дело в свои руки – ради бога.

– Сколько сняли?

– Миллионов сто. Рублей, разумеется. Накануне утром главбух попал под машину. Ничего серьезного, ногу сломал. Документы для банка подготовить не успели и оставили деньги в офисе.

– Значит, все продумано. Беглые с эшелона деталей знать не могли, в совпадения я не верю. Что тебе удалось узнать о побеге?

– Ничего. Я работаю в городской прокуратуре, «железка» ко мне никаким боком не относится. Запрос в Москву дал. На мокрушника в картотеке что-то найдется, а на шнифера в МВД концы искать надо. От них мы только отписки получаем.

– Значит, тебя в сторону отодвинули?

– Радуйся. Все козыри у тебя.

– Меня уволили, так как в халдеи не гожусь.

– А зря. У тебя получалось.

– Значит, для привлечения прокуратуры нужен труп…

– Ты сам все знаешь. Мне пора, Олег.

Вербицкий вышел из кафе. Громов наблюдал за ним в окно.

7.

Черная «десятка» остановилась возле площади Фонтанов. Мужчина атлетического сложения, стоявший на обочине с чемоданом в руках, сел на заднее сиденье, и машина двинулась дальше. За рулем был Цимбал, пассажиром – один из вчерашних визитеров, получивших схему.

– Как все прошло? – спросил Константин.

– Как по маслу.

– Кто бы сомневался. Статью читали?

– Ловко. А если беглецы в городе?

– Уже в обезьянниках. Там, на сиденье, папка, в ней вторая схема. Сработаете через сутки.

– Такого уговора у нас не было.

– Вы будете работать столько, сколько мы сочтем нужным, если не хотите потерять контроль над рынками области. На вас материалов набралось больше, чем на беглых зеков. Взять вас ничего не стоит, такое количество недвижимости вы не бросите. Вам расчищают дорожку, никакого риска.

– В чемодане не менее трехсот миллионов. Если вы принуждаете нас работать, мы хотим получать свои проценты с добычи.

– Мечтатель. Даже мы ничего не имеем с этих денег, все забирает заказчик. А с ним торговаться бессмысленно, вы же понимаете, с кем мы имеем дело.

– Чего уж тут не понять…

Машина притормозила у обочины.

– Удачи!

Пассажир забрал папку и вышел.

8.

В одном из тихих недешевых баров Олег Громов и Лев Заикин сидели у барной стойки и пили. Олег – свой излюбленный коньяк, его коллега предпочитал водочку.

– Я тебе одно могу сказать, Олежек, со мной руководство не считается. Я ноль. Бригада в сборе, графитовая доска начала заполняться, работа идет круглосуточно, но руководит ею Костя Цимбал. Я у него мальчик на побегушках. С тобой такой фокус не прошел бы. Какой же с меня спрос?

– Фотографий беглецов до сих пор нет?

– Боюсь, что не будет. Одно знаю твердо, выяснил по своим московским каналам: Родион Брелев классный шнифер, а не грубый медвежатник. Он ни одного сейфа за свою практику не раскурочил. Открывает замки, не оставляя следов. Были случаи, когда он опустошал сейфы и вновь их закрывал, меняя при этом коды. А тут кувалдой работали.

– Удобный случай свалить все на беглых и под их марку поднять бурю в стакане воды.

– Слава богу, никого не пришили.

– Подожди, Лева, лиха беда начало. Обстановку надо накалять постепенно. Материалы в виде «бомбы» свое отжили, одного взрыва не достаточно. После шока люди начинают приходить в себя, спадает напряжение. В этом случае заложен другой принцип. Тебя готовят к взрыву. Нагнетают напряжение. Будет взрыв или нет – неизвестно. Читатель оказывается на крючке, с которого уже не может сорваться.

– Для нашего издания это неплохо.

– Плохо. Если выяснится правда, то грош нам цена.

– Вольнов этого не допустит.

– И я о том же. Дирижерская палочка в его руках, я в этом уверен.

– Поговори с ним сам, а мне пора возвращаться в редакцию. Работы невпроворот.

Заикин похлопал приятеля по плечу и ушел. Олег допил коньяк и заказал еще порцию. Рядом с ним прожурчал приятный женский голосок – И мне, пожалуйста, двойную порцию «Хеннесси».

Громов повернул голову. На месте Левы сидела обворожительная блондинка лет тридцати в дорогих украшениях и черном облегающем платье с глубоким декольте. Ее лицо, волосы, формы притягивали к себе взгляд. На таких мельком взоры не бросают.

– Крепкие напитки пьете, барышня.

– Не в крепости дело, а в качестве. Кажется, вы того же мнения придерживаетесь, Олег?

– Вы меня знаете?

– «Талантлив, имеет аналитический склад ума плюс чутье. Слабости: живет не по средствам, пьет коньяк „Хеннесси“, носит пестрые безвкусные галстуки, одевается в дорогие костюмы, любит женщин и автомобили, обожает свое отражение в зеркале, заносчив, горд». Это несколько строчек из вашего досье.

– Где же вы его читали?

– В кабинете Вольнова. У меня туда свободный доступ.

– Любопытная птичка села на мою ветку. Зачем же раскрывать карты раньше времени? Теряется интрига.

– Интрига не в нашем знакомстве, я не собираюсь заводить с вами роман. Интрига в событиях. Я кое-что знаю, чего не знают другие.

– Вы фаворитка Вольнова и хотите ему посыпать соль на раны?

– Была. Теперь у него новая фаворитка. Я вышла в тираж. Загубит жизнь следующей дуре, но конвейер не остановится, пока он ползает по земле.

– Похоже, ваши раны были глубже и соли на них высыпали больше.

– Он меня держит возле себя, потому что я слишком много знаю. Мне не исполнилось шестнадцати, когда я приехала в Москву. Павел Иваныч, тогда Пашка-гвоздь, работал сутенером на трех вокзалах. В его сети не одна такая дурочка, как я, попала, но мало кто выжил. Убить человека ему ничего не стоит. Главным его достоинством остается умение плести интриги и сталкивать лбами противников. Тюрьмы он избежал благодаря связям отца. Тот еще прохвост в генеральских погонах. Жизнь Паши достойна пера великого Дюма, но того уже нет на свете, приходится надеяться на собственные силы, ну, может быть, воспользоваться и талантом Громова.

– Вы пишете мемуары?

Женщина кивнула.

– Более четырехсот страниц уже.

– Кто это сегодня будет читать! Даже если книга выйдет, ее никто не купит.

– Она не выйдет, об этом и думать смешно. А купит ее Паша. Вы же хотите вернуться на свое место и стать независимым редактором, работающим не по указке?

– Узнай он о существовании такого материала, я и дня не проживу.

– Самый банальный детективный сюжет: «Если со мной что-то случится, оригиналы попадут прокурору на стол!» Единственное место, где у Вольнова нет связей, – прокуратура.

– Выпьем за знакомство.

– С удовольствием. Меня зовут Ирэн.

Они выпили коньяк и заказали еще.

– Как ему удалось так разбогатеть?

– Паша – марионетка. За ним стоят серьезные дельцы, для которых он отмывает деньги за жалкие проценты. Им нужен именно такой прохвост с отличным чутьем, умеющий молчать, держать марку и пускать пыль в глаза. Этот напыщенный гусь не гнушается грязных притонов, только там он чувствует себя в своей тарелке. Выходя из вонючих подвалов, надевает маску великого деятеля и мучается от сдавливающих шею воротничков, галстуков и дорогой обуви. Его удел – поношенные кроссовки. Он привык бегать по точкам, стричь купоны и уносить ноги, избегая облав. Лишившись кроссовок, ожирел и обленился. Тело превратилось в желе, но мозги продолжают работать в том же направлении.

– Слышал бы он вас сейчас. За вами нет хвоста? – Я бы заметила. Сейчас он редко вспоминает обо мне.

– Бармен! Повтори!

Очень привлекательная, но не очень трезвая парочка прогуливалась по залитому огнями ночному городу. Им было весело, они много смеялись, заглядывали в бары, выпивали по рюмке и шли дальше.

У витрины художественного салона Кальпицкого они остановились.

– Мне нравится этот мастер, – громко произнес Олег.

– Вкус у него есть.

– Вот только денег нет. Не в то время не в том месте родился. У меня три его картины. Две дома, одна в кабинете. Надо выручить парня. Что скажешь об этих «Трех грациях»?

– Волнует.

– Покупаем.

Они зашли в салон. Ни одного человека. Слева картины, справа антиквариат.

– Докатился. Старыми самоварами торгует.

Хозяин салона – высокий, худой, бородатый молодой человек – его услышал:

– Сожалею, но это так. Нужны деньги на аренду помещения, вот старый хлам и выручает. Антиквариат нынче в моде.

– Я покупаю «Три грации» с витрины. Снимите ее с подрамника и сверните в рулон.

– Картина каталожная, стоит дорого.

– Послушайте, Кальпицкий, я покупаю, вы продаете. Это все. Плачу наличными в долларах.

– Тысяча.

– А говорите дорого!

Олег достал бумажник, отсчитал деньги и получил скрученную в рулон картинку.

– Удачи. Я уважаю талантливых людей, Кальпицкий. Сам талантлив, но в своей области.

Олег и Ирэн пошли дальше.

– А что ты скажешь о Косте Цимбале? – спросил Олег.

– Отморозок! Вечная шестерка. Ни принципов, ни мнений. Когда-то мечтал выбиться в лидеры, но Паша наступил ему на горло. Валялся у меня в ногах. Пару раз я допустила его к себе, но кроме тошноты он ничего не мог вызвать.

– Амбиции все же есть? На что аллергия у Вольнова?

– Зачем тебе?

– Хочу сделать подарок, от которого ему стало бы плохо.

– Подари резной стол. Или нож. Он боится острых предметов, после того как его однажды пырнули, и не выносит завитушек. Не отдыхает в арабских странах, там любят узоры. Поэтому и я ношу только прямые волосы.