Текст книги "Т-34. Время выбрало нас"

Сознание как будто отключилось, и следующее, что он помнил, это как сидит на скамейке, наполовину занесенной снегом. Наверняка раньше на ней любили сиживать бабушки, те, что сейчас лежали там же, рядом с внуками. А теперь сидит он и, хотя вроде бы не курил, смолит здоровенную самокрутку. Похоже, не первую.

– На, старшой…

Хромов не глядя принял из рук Селиверстова флягу, отхлебнул, не чувствуя вкуса. Потер виски:

– Вот ты скажи мне, что мы им сделали? За что они так? За что?

– Не знаю, старшой, – аккуратно смахнув рукавицей снег, товарищ сел рядом. Его тоже пробрало, но не так сильно. Видать, психика здоровая, интернетом да гуманностью не измученная. – Но прощать такого нельзя.

– Нельзя, – согласился Хромов. Посмотрел на худую рыжую кошку со слезящимися глазами, выглядывающую из-под крыши соседнего дома. Возможно, последнее живое существо в этом селе. – Пошли связного к полковнику, пускай здесь похоронят всех, что ли. А нам ждать нельзя. Вряд ли эти козлы успели далеко уйти.

– Вряд ли, – согласно кивнул Селиверстов. – А и успели – наследили один черт знатно. Найдем.

И нашли, что характерно. Гнали, не жалея лошадей, и к исходу второго дня смогли догнать карателей. Те не слишком-то и торопились, явно чувствуя себя хозяевами положения. Человек с полсотни, если не больше, целый санный поезд. Что же, их больше, но, как говорил Суворов, не тот, который Резун, а настоящий, русский, врагов надо бить, а не считать. Так что оставалось только обогнать врага, что не по дороге, а по лесу незаметно было не так-то просто сделать, ну а потом – дело техники.

Фланговый огонь из четырех пулеметов, обслуживаемых хорошо натасканными, успевшими не раз поучаствовать в бою расчетами, штука страшная. А немецкие MG-34 – оружие по-настоящему убойное и надежное, не зря же его используют и в двадцать первом веке и не кривятся. Мощный патрон, неплохая по любым меркам надежность. Тысяча двести выстрелов в минуту – настоящая коса смерти. Трехсотпатронные короба опустошились практически мгновенно. И, в принципе, все. Группе, зашедшей карателям с тыла, не пришлось даже никого добивать – живых просто не осталось.

– Перестарались, – задумчиво сказал Хромов, носком валенка отбросив в канаву чью-то оторванную руку. – Допросить некого.

– Это точно, – задумчиво отозвался следующий за командиром по пятам Селиверстов. Остальные бойцы тем временем собирали трофеи да скидывали с дороги сани, убирали трупы людей и лошадей. Хоронить их никто, разумеется, не собирался, но прибраться за собой все же стоило. Просто для того, чтобы не обнаруживать раньше времени своего присутствия. Так что скинуть на обочину, а снег завершит начатое. – Хотел бы я знать, кто отдал приказ.

– Ну, как раз это несложно, – Хромов потер успевшую порядком отрасти щетину на подбородке. Вроде бы и притерся уже к этому миру, но периодическое отсутствие элементарных бытовых удобств его по-прежнему бесило. – Если верить карте, тут до города километров десять. Из него эти умники вышли, туда же и возвращались. Вот и предлагаю туда смотаться да поспрашивать.

– А что… – Селиверстов его замысел понял мгновенно и так же быстро с ним согласился. – Взять «языка» – не проблема. Главное, чтоб его быстро не хватились.

– Посмотрим, – Хромов щелкнул пальцами. – Все, заканчиваем тут и уходим. К ночи желательно быть на месте. А то этих, – он брезгливо кивнул на останки карателей, – наверняка ждут. Сутки задержки вряд ли кого-то всерьез заставят нервничать, но лучше не рисковать.

Город оказался из тех, что ему пришлось здесь повидать уже немало. Выросший при железной дороге, скорее, поселок-переросток, отличающийся от крупной деревни разве что несколькими кирпичными домами. Ну, депо-склады-вокзал. И венец эволюции – речной порт, ныне по причине зимнего времени не действующий. Хотя, к слову, зря. Речка здесь была не переплюйка, а вполне себе ничего, метров полста шириной, и не замерзала. Так, пара метров тонкого льда вдоль берегов – меньше, чем ничто. Впрочем, ничего удивительного, даже в эту считавшуюся суровой зиму морозы, на взгляд Хромова, были так себе. Не север и даже не Подмосковье, поэтому, хотя мелкие речки все же подернулись льдом, те, что пошире, плевать хотели на время года.

Итак, вполне себе транспортный узел местечкового значения. И на все это богатство пять тысяч или около того населения. Это Сергей помнил точно – зря, что ли, полночи с картой сидел? Детального плана города он, конечно, не знал, но тут особо и заморачиваться нечего. Наверняка как в Америке – авеню-авеню-авеню-стрит-стрит-стрит, разве что узенькие, кривые и хаотично перемешанные. Для местных, родившихся и выросших здесь, никаких проблем. Для пришлого – сплошной геморрой, одинаковый что для русских, что для немцев. А значит, они инстинктивно предпочтут держаться центра города, который очень даже неплохо просматривался с ближайшего холма даже в вечерних сумерках. И свет из окон нескольких зданий лился самый что ни на есть электрический. Вопрос: и кто ж у нас может позволить себе здесь такую роскошь?

Ответа на этот риторический вопрос ждать пришлось недолго. Больше времени потратили, крадучись продвигаясь в сторону центра города. Не стоило привлекать внимание, местные способны сдать безо всяких моральных терзаний, просто из чувства самосохранения. До момента, когда немцев возненавидят так, чтобы о нем забыть, пройдет еще немало времени.

А в центре – лепота. Электрогенератор давно отработал свое и теперь остывал. То ли фрицы горючку экономили, то ли он тарахтел столь громко, что мешал спать. Равновероятно, к слову. И, соответственно, все погрузилось в благословенную темноту, которая в эпоху, когда о ПНВ еще мало кто слышал, верный соратник разведчика. Свет керосиновых ламп в паре окон едва пробивался сквозь темноту. И это тоже радовало – значит, кто-то из немцев дисциплинированно бдит. Остается лишь занять стратегически выгодное место у сортира и подождать, когда бдящему приспичит и он сюда примчится, сверкая пятками. Фриц – он дисциплинированный и культурный, ему эти качества палками несколько столетий вбивали. Стало быть, отливать у стены не будет. В общем, культура – это хорошо, но слишком уж предсказуемо.

Ждать пришлось долго – видать, напуганный морозами фриц крепился до последнего. Однако естество взяло свое, и примчался, ругаясь под нос. Хромов поднатаскался за последнее время немного в языке, спасибо общению с пленными, но понять в этом бормотании смог немногое. Лишь то, что это и впрямь ругань, да что недоволен фриц Россией вообще и зимой в частности.

Наверное, когда он пришел в себя, ощущая легкую головную боль и сырость в штанах, настроение упало еще сильнее. Вот только Хромову до этого особо дела не было. Он, значит, старался, вырубая этого… не бугая, конечно, но и не совсем задохлика. Потом на себе пер, в снегу застревая. Притом, что фрица в эти края никто не звал. И что теперь, ублажать его, чтобы недовольство сгладить? Да не дождетесь!

В общем, кололи они немца не то чтобы жестко, но эффективно. Ильвес, выступавший в роли переводчика (Платов остался при Мартынове, что было логично и правильно – все же там хороший специалист по языку нужнее, а для полевого допроса и боевого эстонца достаточно), задавал вопросы, а Хромов делал зверское лицо да крутил в пальцах нож. Пленный, ни на секунду не сомневаясь, что оружие будет при нужде моментально пущено в ход, запираться не пытался. В качестве поощрения он получил быструю смерть, и это, стоит признать, было далеко не худшим, что могло с ним случиться.

Сам по себе ефрейтор, даже штабной (хотя какой тут штаб – смех один), сошка мелкая, но знает он порой больше, чем многие офицеры. Особенно если офицер из фронтовиков – что, к примеру, комвзвода может знать? Его предел – уровень максимум роты. А вот незаметная штабная крыска где-то что-то увидит, где-то что-то услышит… И уж как минимум знает, где квартирует тот, кто осведомлен еще больше. В гости к этому, потенциально ценному, источнику информации Хромов со товарищи и отправились.

На сей раз вперед отправился Селиверстов. Хромов с Ильвесом встали у стены и, сцепив руки, в одно движение забросили разведчика на окно второго этажа. Прием этот они отрабатывали уже не раз, так что получилось неплохо. А буквально через пару минут Селиверстов выкинул из окна в ближайший сугроб качественно спеленатого и, похоже, не понимающего, что с ним стало, «языка». Все, теперь бегом-бегом-бегом!

Пленный оказался лейтенантом не то чтобы предпенсионного возраста, но и далеко не первой свежести. Лет сорока с небольшим, и, как обратил внимание Хромов, здесь сорокалетние выглядели куда хуже, чем в его родном времени. Там иные и в шестьдесят моложе – все ж изменилась жизнь.

Так вот, лейтенант этот, как и недавний ефрейтор, запираться не пытался. Похоже, в отличие от мальчишек с промытыми мозгами, на жизнь он смотрел куда рациональнее. Хромов уже не раз брал «языков» и помнил, скольких трудов может стоить допрос выкормышей гитлерюгенда. Вон, одного не так давно потрошили. Сержант всего-то, а держался до последнего. И когда уже, казалось, все, поплыл, растекся по табурету, попросил закурить… Народ малость расслабился, а этот гад сигарету высосал да с разворота ближайшему в рожу засадил. Ухитрился оружием завладеть, пришлось его пристрелить. Сволочь, конечно, однако же сложно не уважать. Этот же лейтенант героя из себя строить не пытался, сидел на снегу, упершись взглядом то в землю, то на отчаянно мерзнущие босые пятки, да отвечал на вопросы.

Убивать его не стали. Заткнули рот, чтобы не заорал ненароком, и собрались на короткое совещание. По всему выходило, что расклады более чем неплохи. Гарнизон – несчастные три десятка олухов. Не самых крутых – в гарнизонах фрицы оставляют кого поплоше. Никакой бронетехники. Да и вообще никакой техники, единственный грузовик, советская трофейная полуторка, стоит в сарае с разобранным двигателем. Связь телефонная. По железнодорожной ветке ползает один поезд в два-три дня по причине ее совершенной невостребованности. В общем, расклад такого уровня, при котором партизаны, обычные, а не их пусть доморощенная, но все же успевшая неплохо натаскаться за последнее время диверсионно-разведывательная группа, а значит, все сойдет за месть этих самых партизан, как и хотел Мартынов.

Вот так. Пока немцы поднимут тревогу, пока сюда прибудет кто-то для проверки, времени пройдет немало. С большой долей вероятности, снег успеет скрыть все следы. А и не скроет – один хрен не страшно. Фрицы по лесам меньше чем ротой не ползают. Желательно с танком, чтобы уж наверняка. Пока еще соберутся, точно все следы заметет.

Единственно, время поджимало. До рассвета его оставалось не то чтобы много. А там начнутся телодвижения – гарнизон хоть и забил болт на службу, единственный дежурный ефрейтор показатель, но когда проснутся, несуразности в виде отсутствия командира заметят довольно быстро. А значит, работать следовало в темпе.

Я так скоро до маньяка дорасту, час спустя думал Хромов. Заслуженный маньяк Советского Союза, блин! Зачерпнул снег, тщательно оттер снегом руки. Бросил взгляд на одежду, брезгливо сморщился. Как со скотобойни, право слово. Не получается аккуратно, хоть ты тресни. Да и будешь тут аккуратным, когда из иного здоровяка как из быка хлещет.

Немцев они резали без малейшей жалости. Обложили со всех сторон казарму (Сергей так и не поинтересовался, чем это здание было до прихода врагов), после чего Хромов и еще четверо бойцов занялись малопочетной, но эффективной резьбой по чужой кости. Можно было перепоручить это бойцам, но уклоняться от грязной работы не стоило – авторитет зарабатывается тяжело, а теряется в один момент, и прослыть чистоплюем значило сделать к этому первый шаг.

Вот и отработали. Измазались, как черти. Все, кроме Шимаева – этот татарин оказался умнее всех. Или, может, слышал о подобном от кого-то из стариков. Вооружился штыком от трехлинейки, вставлял его выбранному спящему фрицу в ухо, а потом резким ударом кулака вгонял в мозг. Быстро, аккуратно, практически бескровно. Кулаки же у Шимаева были здоровенные.

Сзади чертыхнулся Ильвес. Тоже пошел в самую кровь. Торкнуло парня, лезет всюду. Смерти не ищет, и то ладно, однако же надо за ним присматривать. Как бы не сорвался… Черт, еще и эта напасть. Тяжела ты, доля командира…

– Селиверстов!

– Я!

– Возьми людей, проверь тут все. И найдите в этом свинарнике несколько помещений, чтоб нам отдохнуть. А то свалимся раньше времени. А здесь протоплено и прачечная есть.

– Проще быстренько прибраться.

– На твое усмотрение. Да не сами, людям отдохнуть надо. Притащите кого-нибудь из местных.

– А…

– Пускай работают на победу, а не под фрицем штаны просиживают. Все, давай бегом. Томас, за мной!

Как ни крути, а Селиверстов – талантливейший организатор. Не зря Громов его выделял. На стратегическое планирование не замахивается – вполне может статься, что и сумел бы, но понимает субординацию. Тем не менее, поставь ему задачу в самых общих чертах – и решит моментально. Вот и сейчас, не успел Хромов дойти до немецкого штаба, как работа закипела, откуда-то появились люди, начали выбрасывать на улицу трупы, бабы с ведрами и тряпками побежали. Шустро, ничего не скажешь. Впрочем, парень, успевший стать матерым душегубом, умел быть убедительным.

Ну а Хромова ждал совсем другой разговор. Немецкий лейтенант сидел в караулке и выглядел подавленным, как улитка под катком. Все же резко изменилась у человека жизнь, ничего не скажешь.

– Ну что, Штокман, расклеились? – Хромов уселся на табурет как раз напротив немца. Представил, как сейчас выглядит, весь в пятнах незасохшей даже крови, поморщился. – Скажите, а вы, часом, не еврей?

Ильвес, дисциплинированно стоящий позади него и чуть слева, аккуратно перевел и шепотом поинтересовался:

– Командир, у него ж фамилия немецкая?

– Тоомас, запомни, нет в мире двух вещей: продукта, который китайцы не смогут приспособить для своей кухни, и предмета, что не сгодится еврею на фамилию. Ясно?

– Ага. Спасибо. Ты все же начал правильно произносить мое имя.

– Я просто зевнул, – и, повернувшись к немцу, хлопавшему глазами после его второго вопроса, ухмыльнулся максимально нагло. – Вы жить хотите?

Тот хлопнул глазами, потом медленно, как во сне, кивнул. Хромов с трудом подавил зевок, на сей раз, настоящий – бессонная ночь плюс ушедший адреналин… Но фриц, похоже, на сотрудничество пойдет.

– Это хорошо, что хотите. В таком случае, как говорят ваши предки-евреи, у меня таки есть для вас интересное предложение…

В общем, договорились. Немец и впрямь очень хотел жить, а потому готов был ухватиться за любой, самый призрачный шанс. Понять его было можно, все же дома его ждала семья – жена, дети… Непонятно только, за коим хреном он поперся от них воевать в холодную Россию, но душекопание Хромова сейчас не волновало. На душевные терзания вражеского офицера ему было горячо наплевать. Главное, чтобы сидел за телефоном под бдительным присмотром одного из разведчиков и при звонках отвечал, что все в порядке.

В общем, получилось неплохо, и в результате удалось даже быстро вымыться и отдать пропотевшую и окровавленную одежду ворчащим и неприязненно зыркающим, но не рискующим открыто протестовать местным женщинам, чтобы постирали. Чтобы буквально через два часа, будучи разбуженным безжалостной рукой своего заместителя, тащиться следом на другой конец города – нашли там что-то интересное. Хорошо еще, нашлось, во что переодеться – запасы белья здесь оказались неплохие, так что где-то в каптерке обнаружилось даже офицерское, шелковое. Штаны, опять же, чистые нашлись, правда, солдатские и тесноватые. Но все равно лучше, чем ничего. А то натягивать полушубок на голое тело или, хуже того, мокрые шмотки было бы совсем невесело.

Однако когда он, ежась от холода и обещая, что если его зря выдернули, то самолично оторвет головы всем и каждому, добрался до сооруженных у реки то ли больших складов, то ли маленьких ангаров, выяснилось, что подняли из койки его совсем не зря. Селиверстов (сильна у парня хозяйственная жилка, ох, сильна) успел не только понять и оценить, что и где можно нарыть в этом городишке, но и нашел даже то, мимо чего прошел дотошный взгляд немцев. В одном из складов обнаружился, ни много ни мало, целый корабль.

Ну, как корабль – бронекатер. Здоровенная, по речным меркам, посудина длиной много больше двадцати метров, с двумя орудийными башнями. Ангар был изрядно побитый временем, крыша в прорехах, и света хватило, чтобы рассмотреть серьезный калибр. Три дюйма, башни от танка Т-28. Вроде бы… Хромов присмотрелся. Не совсем то, орудия заметно длиннее. Еще куча всего, но тусклый зимний свет не позволяет рассмотреть в подробностях. Красавец! И что теперь прикажете с этим делать?

– Что это и откуда здесь? – не оборачиваясь, поинтересовался Хромов.

– Бронекатер проекта одиннадцать двадцать четыре. Я такой только на картинке видел. А откуда – вот его спроси.

Хромов обернулся, с интересом посмотрел на переминающегося с ноги на ногу мужика. Среднего роста, плечистого, заросшего бородой до самых глаз. Возраст не понять, хотя в черных волосах и бороде немало серебристых нитей. Внимание к своей персоне ему не нравится, но и страха во взгляде нет. Хромов кивнул ему, протянул руку:

– Сергей.

– Петр.

– Расскажете, как это чудо техники попало сюда?

– Расскажу, отчего ж не рассказать.

Рассказ, правда, не отличался особыми изысками. То ли рассказчик был так себе, то ли событие и впрямь выглядело простым и заурядным. Хотя теоретически в этих местах любой чих должен становиться темой для обсуждения на ближайшие пару месяцев, но всякое бывает.

Итак, в самом начале войны, когда немцы перли, как бомжи за бесплатной водкой, этот катер вышел сюда, имея на борту трех человек экипажа. Куда делись остальные, командир не распространялся. Лишь рассказал, что вниз по течению не пробиться – фрицы крепко оседлали мосты, возле одного из которых подловили моряков, и второй катер, шедший головным, зенитки расстреляли прежде, чем тот успел хоть что-то сделать. Учитывая скорость бронекатера более чем в двадцать узлов, то есть порядка сорока километров в час, плотность огня внушала уважение.

Этот же катер шел, заметно отстав, потому успел развернуться и вовремя свалить. Добрался сюда, где его тупо загнали в небольшую протоку. Затем вышли на Петра Крычуга, здешнего бригадира грузчиков. Попросили помочь замаскировать, и тот честно пошел навстречу чаяньям военных. Катер затащили в заброшенный склад, благо это было несложно. Построили-то его при царе еще, и купчина, занимавшийся этим, подошел к делу с умом. Плавный съезд к реке, вымощенный камнем, и рельсовый путь с несколькими тележками. Увы, после революции ситуация поменялась, городок оказался на периферии новой жизни, склады были практически не востребованы и быстро обветшали. А когда перед самой войной начали возрождать речной порт, решили, что дешевле построить новые склады. Этот же так и стоял – и вот, пригодился.

На все тех же тележках катер затащили внутрь. Он, конечно, весил немало, ну да рельсы проложены были качественно, тележки тоже оказались крепкими, да и было их с десяток – купец планировал строить несколько складов по одному типу, закупил оборудование с запасом. Ручная лебедка тоже выдержала издевательство, поэтому катер смогли затащить, прикрыли ворота, навесив самый ржавый замок, который смогли найти, и, в принципе, все. Справились за ночь, поэтому даже вездесущие мальчишки ничего не узнали. А немцы руинами не заинтересовались. Моряки же рванули через лес к своим, удалось им добраться или нет, бригадир понятия не имел. Вот и все, если кратко.

Выслушав рассказ, Хромов несколько минут ходил вокруг катера. Красив, настоящий речной танк. Помимо двух орудийных башен есть еще пулемет ДТ. И места под крепление пары таких же, но, увы, как пояснил бригадир, их моряки забрали с собой. Еще нашлись сразу две зенитные спарки – ДШК, пятилинейные, сиречь двенадцать и семь десятых миллиметра. Патроны, опять же, были, снаряды тоже – хорошо смазанные, аккуратно сложенные, даже сейчас от них веяло опасностью.

Два бронзовых винта успело тронуть зеленью окислов. Серая краска бортов кое-где сбита пулями, но ни одного пробития Сергей не нашел. Залез внутрь – двигатели внешне как новые, ухоженные. В цистерне бензина примерно на треть. Все здорово, но что дальше-то?

Откровенно говоря, на взгляд Хромова, этот катер был чемоданом без ручки. Тащить – непонятно как, а бросать жалко. Очень похоже, Селиверстов думал так же, а потому спросил:

– Что будем делать, старшой?

– Что делать, что делать… Спать будем, вот что.

– В смысле?

– Сегодня отдыхаем, все равно немцев пока не ожидается. Только посты выставить не забудь. А вечером, на свежую голову, решим. Ты как нашел-то его?

– А просто шел и увидел, что рельсы не такие ржавые, как если б десять лет стояли без дела – значит, сюда затаскивали что-то. Или вытаскивали. Ну, я и посмотрел на всякий случай.

– Логично. Молодец, я бы сам, может, и внимания не обратил. Все, пошли отсюда. Полгода катер простоял и еще несколько часов потерпит. А время нам никто не вернет.

Катером занялись ночью. По сути, на взгляд Хромова, имелось всего два варианта – забрать его отсюда или уничтожить. Но с вечера, проведя ревизию двигателей, он понял – уничтожать корабль просто так рука не поднимется. Таскать его за собой – тоже не вариант. Кораблик, в отличие от танков, намертво привязан к водным артериям, куда попало на нем не пойдешь. Это его слабость. Значит, что? Уничтожить, но так, чтобы этим он принес хоть какую-то пользу. То есть провести хорошую диверсию, такую, чтобы фрицы взвыли и вздрогнули. Перспективные цели же сейчас найти – раз плюнуть. К тому же в городе нашелся бензин. Не то чтобы чрезмерно много, но цистерна теперь была почти полная, а значит, при некоторой удаче можно уплыть далеко.

Всплыли некстати воспоминания о летнем рейде на бронепоезде. Особенно о том, как этот рейд закончился. Риск жесткий. Но, с другой стороны, идет война. И каждый фриц (а также румын, венгр или еще какой-нибудь урод вроде итальянца), погибший здесь, не попадет на фронт там, на востоке. А потому рискнуть стоило. Во всяком случае, когда Хромов эту идею озвучил, общественное мнение протестов не выразило.

И закипела работа. Как оказалось, спустить катер на воду было задачей достаточно простой. Крычуг без особого энтузиазма, но и без протестов объяснил, что и как, даже показал… Рельсы шли до самой воды, даже уходили в нее немного. Хромов заподозрил даже, что ангар изначально строился с возможностью затаскивать в него небольшие суда. Но это было сейчас не стоящей внимания мелочью. Главное, что после заливки в колеса транспортных тележек обильной порции смазки, они поехали без особых проблем. Умели при царе делать, чего уж там. Провозились часа два, не больше, и вот катер, удивительно мягко скользнув на воду, закачался в нескольких метрах от берега. А вот дальше было сложнее.

Хотя инженеры, проектировавшие катер, и постарались использовать в его конструкции стандартные, освоенные заводами агрегаты вполне сухопутного происхождения, но специфика применения брала свое. Да, все вроде бы по отдельности знакомо, а вот вместе… Проще всего оказалось разобраться с вооружением – башни перекочевали с танка практически без изменений. Немного другое орудие, но принцип тот же. Недавно такую же от грязи отчищали. А вот силовая установка оказалась похитрее.

Всю ночь, весь следующий день и половину второй ночи, загнав катер в удобную и даже сейчас, зимой, практически непросматриваемую с воздуха протоку, его новоявленный экипаж разбирался, что к чему в его конструкции. Дело оказалось достаточно сложным – и это притом, что больше половины разведчиков имели определенный (а Хромов так и вовсе серьезный) опыт возни с двигателями танков и автомобилей. Два бензиновых двигателя, хоть и имели, по словам Селиверстова, авиационных предков, заметно отличались от используемых на БТ. Радовало лишь одно: в отличие от техники будущего, густо замешанной на электронике, работа этих была понятна визуально. Ну и очень повезло, что нашлась в машинном отделении замасленная донельзя инструкция – видимо, механик то ли позабыл, то ли не счел нужным уничтожить свою настольную книгу.

Читая ее, Хромов лишний раз смог убедиться в том, что нынешнее время прагматичнее того, в котором он родился. Вместо многословия – короткие, четкие указания, что и как делать. Вставьте шплинт А в гнездо Б… Учитывая недостаточный уровень образования предвоенного поколения – самое то. Рассчитано на дурака, и это пришлось весьма кстати. Поэтому – справились. Конечно, длительной эксплуатации у таких любителей, как они, катер не выдержит, но на один бросок его должно было хватить. Авантюра, конечно, только в этих условиях вся жизнь – сплошная авантюра. И потому, отдохнув немного и отправив двух связных к Мартынову, чтобы предупредили командира (ох и будет ругаться полковник – стены от стыда покраснеют), а заодно перегнали лошадей, вечером новоявленные моряки снялись с якоря и неспешно двинулись вниз по течению.

Позади остался город с начисто выбитым гарнизоном и немецкий лейтенант. Откровенно говоря, Хромову советовали его прирезать. Возможно, это было бы правильным решением, вот только… зачем? Что может о них этот немец знать? Вышли из лесу партизаны, всех перебили, а потом куда-то смылись. Так это любой горожанин им поведает. С другой стороны, он, Хромов, фрицу слово давал, что если тот будет сотрудничать, останется жив. А нарушать слово, пускай и данное врагу, не комильфо. Так что ограничился Сергей тем, что взял с немца расписку о сотрудничестве с советской разведкой да приказал запереть его в подвале, чтоб и впрямь лишнего не увидел. Фикция, конечно, однако же и впрямь хоть какое-то успокоение совести.

Всю ночь они шли самым малым ходом, чтобы не налететь в темноте на какое-нибудь бревно или не вылететь на берег. Конечно, малая осадка и плоское дно заметно снижали риски, но покалечить катер было просто. Учитывая же неопытность рулевых, так и очень просто. Вдобавок на малой скорости рокот двигателей был не столь уж и громким, а значит, был какой-то шанс не привлекать внимания случайных фрицев, буде попадутся они по дороге. И бронекатер уверенно шел вперед то по расширяющемуся, то по сужающемуся руслу реки.

На дневку остановились, найдя подходящее место в небольшой, сплошь заросшей высохшим камышом заводи. Главным минусом была нехватка места – хотя катер и был рассчитан на примерно такую численность экипажа, как была у них, назвать размещение комфортным не рискнул бы даже мазохист. Хорошо, что об этом догадались подумать еще до отплытия, организовав посменный отдых. В результате те, кто отдыхал ночью, встали в караул, а остальные завалились спать. Но зимний день короток, и в сумерках катер вновь двинулся вниз по течению.

Первый крупный мост встретился на третий день пути, ближе к утру. Фрицы здесь были, похоже, совсем непуганые. На обоих берегах располагалось по паре малокалиберных зенитных установок, и, похоже, происходящее на воде их совершенно не волновало. И даже если кто-то из немцев сумел разглядеть на воде низкий темный силуэт, то вряд ли понял, что это русский катер. Тем более флаг над ним висел самый что ни на есть немецкий – для маскировки подняли на флагштоке ту тряпку, что недавно сорвали с комендатуры в захваченном городе.

В паре километров ниже по течению, найдя подходящее место, заглушили двигатель и быстро (опыт не пропьешь) замаскировали катер. После чего, наскоро перекусив, комсостав приступил к обсуждению дальнейших действий. Остальные, впрочем, тоже не остались в стороне – рисковать шкурой придется вместе, а потому и право голоса имеет каждый. Так что все, не занятые в дозоре, собрались на берегу, возле сходней – тут было удобнее, чем на тесной палубе.

По сути, вопрос о том, уничтожать мост или нет, даже не стоял. Когда идет война, любые проблемы с коммуникациями для вражеской армии, далеко оторвавшейся от центров снабжения, чрезвычайно болезненны. И один разрушенный мост при этом стоит десятков километров обычных рельсовых путей. Ибо уложить рельсы – дело нехитрое, а вот капитальные сооружения требуют на строительство или восстановление (а что сложнее, еще неизвестно) месяцы, а порой и годы. В общем, уничтожить надо, но как?

Откровенно говоря, ликвидировать охрану, особенно ночью, не выглядело сложной задачей. Почти два десятка опытных головорезов при большом количестве автоматического оружия кладут обленившихся и разожравшихся зенитчиков походя. Защита от редких партизан с винтовкой на десятерых – одно, против диверсантов с немалым боевым опытом – совсем другое. Так что захватить объект не проблема… А вот что с ним делать дальше?

Предложение взорвать мост Хромов лично встретил аплодисментами и поинтересовался у автора, где тот возьмет для этого тротил. Ныне не прошлое лето, когда по обочинам дорог валялось что угодно – вплоть до исправных танков. А сейчас – все, кирдык. Хозяйственные фрицы уже давно все прибрали, инвентаризировали и к делу пристроили. Где деньги, Зин?

Аллегорию из будущего никто, естественно, не опознал, но смысл поняли и задумались. После чего Селиверстов неуверенно предложил разрушить мост огнем корабельных орудий. На сей раз идею расклевали всей толпой. Как доходчиво объяснил Ильвес (сказывалось артиллерийско-курсантское прошлое), снаряды трехдюймовок смертельно опасны для танка, могут доставить кучу неприятностей пехоте, но железобетонные опоры ими можно разве что поцарапать. Разумеется, приятного все равно мало, но и не смертельно. Можно, конечно, разрушить какую-нибудь ферму, но это тоже лечится и времени займет немало. Немцы успеют поднять тревогу, а их группе вовсе не улыбалось героически погибнуть. Мартынов всегда говорил, что задача диверсантов нанести максимум ущерба и свалить, быстро и желательно в полном составе. Правоту командира оспаривать никому не хотелось. Да и опыт прошлого рейда говорил: встреча с крупными силами немцев смерти подобна.

Мозговой штурм не дал ничего. Даже карта, расстеленная на специально вытащенной крышке от снарядного ящика, положения не изменила. Ровно до тех пор, когда Ильвес, наиболее грамотный в этом отношении, не предложил разжиться взрывчаткой у немцев. И даже показал, где именно.

Вот после этого словоблудие кончилось и началось реальное обдумывание раскладов. Идея бывшего курсанта была сколь проста, столь и неожиданна. И, на первый взгляд, реализуема. Практически рядом, буквально километрах в тридцати, располагался город. Причем, в отличие от предыдущего, вполне себе приличных размеров, с хорошим железнодорожным трафиком. Станция не узловая, конечно, однако все равно немаленькая и, похоже, служащая для отстоя поездов в ночное время. Видимо, двигаться в темное время суток посреди враждебной территории немцы все-таки опасались. Во всяком случае, ночью была тишина, зато почти сразу, как рассвело, по мосту загрохотали составы. А значит, в городе наверняка имеются склады всего, что только можно. И если запчасти и прочие радости жизни интересовали разведчиков мало, то вот найти там взрывчатку шанс был вполне реальный. Конечно, процесс займет немало времени, но и они никуда не торопятся. Хотя бы потому, что никто их пока не ловит. Вряд ли немцы смогут быстро понять, что маршрут отступления проложен по воде. В такой ситуации риск не выглядел запредельным.