Текст книги "Ассирийская держава. От города-государства – к империи"

Уже с середины II тыс. до н. э. ассирийские колесницы снабжаются не только традиционными луком и парой колчанов, висящими на борту колесницы, но и тяжёлым колющим копьём, вставлявшимся в держатель на заднем краю кузова – новшество, направленное на более плотное столкновение с пехотой противника.

Стоимость колесницы была очень весомой, сравнимой с современными ценами на автобус или грузовик. В XII–XI веках до н. э. в Вавилонии одна полностью снаряжённая колесница стоила 100 сиклей серебра (840 г)[38]38
  CAD N1. 358.


[Закрыть]. Да, колесничные работы не зря стоили заказчикам больших финансовых затрат, ведь дело это было ответственное и хлопотное, требующее соответствующих навыков и квалификации. До сих пор речь шла в основном о колесничной повозке, а что же насчёт самой лошади?

Цена лошади в описываемые времена была очень высока и может быть сопоставлена со стоимостью нынешнего легкового автомобиля. К примеру, правитель Катны Ишхи-Адад сообщает в корреспонденции к Ишме-Дагану, что цена 2 лошадей в его городе составляет 600 сиклей (=10 мин) серебра! В первой половине XVIII века в Мари за 1 мину (500 г) серебра можно было приобрести 30 рабов или пятьсот овец, но в то же время эта сумма соответствовала стоимости лишь одного коня. Судя по табличкам из Нузи, в XV–XIV веках до н. э. лошадь стала уже привычным животным, тем не менее цена её колебалась на уровне порядка 30 сиклей (250 г) серебра; за хорошего коня пришлось бы раскошелиться в том же размере, что и за жену[39]39
  Drower M. S. Syria c. 1550–1400 BC. Warfare and society/The Camdridge Ancient History, II. Part I, The Middle East and the Aegean Region, c. 1800–1380 BC. P. 494.


[Закрыть]. У хеттов в XIV веке до н. э. дороже всего ценился мул (1 мина серебра), одну треть его цены (20 полусиклей серебра) стоила упряжная лошадь, обычная лошадь продавалась за 14 полусиклей, годовой необученный жеребёнок – в 10 полусиклей, а конь для гражданской повозки (либо колесницы) стоил лишь 5 полусиклей, что приравнивало его по цене к плужному быку. Стоит отметить, что в Нузи и Хеттской державе лошади стоили дешевле, чем в областях, отдалённых от центров их разведения. Например, в Кархемише это копытное оценивалось в 200 сиклей (1,68 кг).

Колесницы среднеассирийского периода раз от раза упоминаются при описании походов: «…В тот год Ашшур-реш-иши, правитель Ассирии, собрал своих солдат и колесницы и отправился на Арбелу…»[40]40
  The Chronicle of Aššur-reš-iši.


[Закрыть] Известно также среднеассирийское руководство по акклиматизации и тренингу колесничных лошадей.

Бой колесниц во многом решал исход сражения: сначала ассирийские колесницы опрокидывали упряжки врага, а затем обрушивались на фланг и тыл пешего построения.

Ассирийские колесничие, как и на всём остальном Ближнем Востоке тех времён, составляли, очевидно, особую привилегированную социальную прослойку – марианну. За службу в колесничных войсках эти люди получали от царя земельные владения и выплаты серебром и натурой. Из царского хозяйства им выдавались колесницы (угаритские источники, например, упоминают по 3 колесницы на марианну) и предметы колесничного снаряжения[41]41
  Судя по угаритским текстам, на боевых колесницах могли выступать как сами марианну, так и их подчинённые. См.: Гельцер М. Л. Войско Угарита и его организация… С. 23–24.


[Закрыть]. С полученными колесницами и сопутствующим вооружением марианну удалялись в свои владения, где обязаны были надлежащим образом следить за их исправным, боеспособным состоянием. Для марианну в основном и предназначались хлопотные в изготовлении и дорогостоящие чешуйчатые доспехи.

О верховой езде. Что касается езды верхом на лошади или муле, то она известна в Междуречье ещё в начале II тыс. до н. э., однако это было скорее экстраординарное действо. В данную эпоху в Месопотамии езда на коне использовалась в гражданской жизни чиновниками и посланниками с целью быстрого передвижения.

Если верхом на лошади катались уже в это время, встаёт вопрос, почему же уже тогда не появился такой род войск как кавалерия? Дело в том, что с колесницы можно было сравнительно уверенно поражать врага, одновременно управляя ею; с верховыми же лошадьми той поры такой возможности не представлялось. Ну, во-первых, процесс селекции лошади находился лишь в самом начале развития, и животные достигали размеров немногим более пони или осла. Им, элементарно, не под силу было выполнять функции животного кавалерии в полной мере. В данной связи интересно будет привести шумерскую басню о лошади, датируемую, по мнению Крамера, 1700 годом и ранее: «Сбросив всадника, лошадь сказала: „Если всегда таскать на себе такой груз, можно и обессилеть!“». Действительно, согласно исследованиям Пигготта, древние лошади были хороши под колесничную запряжку, но не отличались качествами верхового животного – рысью (с седоком) они в час покрывали около 10–14 км, а галопом – 20–30 км[42]42
  Fields N., Delf B. Bronze Age War Chariots (New Vanguard, 119). P. 7.


[Закрыть]. Колесничное животное испытывает меньшие нагрузки и тратит меньше энергии, чем верховое. Чтобы избавиться от этой разницы, потребовались долгие десятилетия и столетия селекции, а также переход на усиленное питание (в рацион кроме трав стали добавлять пшеницу, ячмень, крупы, муку крупного помола, соль и т. д.). В итоге получили крепкое, выносливое животное.

Во-вторых, не разработана была ещё эффективная система управления животным: не было продуманных удил и грызла, не говоря уже о седле и стременах (которых не застанут даже ново-ассирийские всадники), к тому же ездоки не знали правильной посадки. Ездили верхом в довольно неудобном положении – с высоко согнутыми ногами (так называемая «ослиная посадка»), либо по-дамски, свесив ноги на одну сторону.

Разведчики, пограничники, моряки. В Древнем Междуречье хорошо понимали значимость проведения разведки перед боем, поэтому в документах часто упоминаются разведчики, о которых будет упомянуто ниже. Существовали также различные войска, служившие в качестве охраны и как гарнизоны в городах. Пограничники в основном представляли собой небольшие подразделения, располагавшиеся вдали от главного города, следившие за границей и докладывавшие военачальнику о передвижении войск, разных кочевых групп, купеческих караванов, посланников и тому подобном. Гарнизонные войска бирту были обязаны защищать города и крепости; этой же цели служили и стражники.

Термин ба’иру в текстах из Мари говорит о существовании в Междуречье подразделений типа матросских. Эти военнослужащие, в мирной жизни рыбаки и охотники, на войне совмещали функции лодочников и, возможно, «морпехов», сражающихся с судна. Позже, в старовавилонский период, данная категория мало чем уже отличалась от обычных вояк реду – организованные в боевые подразделения, ба’иру несли службу бок о бок с последними и получали за эту службу земельные наделы в пользование[43]43
  CAD B. 33.


[Закрыть].

Разведчики как следили за передвижениями вражеских войск, так и шпионили. Когда они замечали недружелюбные действия – докладывали царю, и тот выдвигал зарвавшемуся противнику ультиматум: «Отведи свои войска, что с Атамрумом, и убери лагерь, который ты разбил в моей области». Но даже при таких серьёзных ответных шагах своего владыки военные были настороже: «Разведчики должны оставаться на правом берегу [реки] от Аппана до Ниатум-Буртума, и любой, кто направляется в сторону… [вражеского] лагеря, должен быть ими арестован» и допрошен. Войска, действовавшие на незнакомых территориях, использовали в качестве информаторов и провожатых местное население. Шпионов могли также засылать во вражеские лагеря во время осадных действий с целью узнать планы противника. Агентов разведки называли «глазами» и «ушами» царя, а вражеских информаторов – «языками». Одно из их донесений сообщает: «Я не знаю, направляются ли эти [вражеские] войска осадить Андариг или ещё и Карану. Я уточню, [куда] они следуют, [и сообщу позднее]».

Шпионы никогда не прекращали попыток внедриться в армию противника и могли разрушить планы какого-нибудь военачальника. Одно сообщение указывает на обнаружение некого человека, вращавшегося при дворе Зимри-Лима и посылавшего прямо оттуда донесения врагу. Союзное войско Мари (2000 чел.) и Вавилона (3000 чел.) выступило против Эшнунны, но им помешали, так как один шпион раскрыл их планы врагу: «[Из стана врага] явился один тайный агент, поэтому враг получал о них все новости, и войско вернулось [из кампании] с пустыми руками…»

Надо сказать, царь Мари Зимрилим следовал известной поговорке «доверяй да проверяй», поэтому имел своих разведчиков и в коалиционном с ним Вавилоне. Они постоянно следили за действиями царя Хаммурапи, на тот момент союзника Зимрилима. В итоге последний был в курсе взаимоотношений Вавилона, Ларсы, Эшнуны и Ассирии.

Вооружение. Лук и стрелы. Ещё шумеры наряду с тяжёлой использовали и лёгкую пехоту – лучников и пращников, но наибольшее распространение она получила у аккадцев. Есть мнение, что с помощью лучников последние и одержали верх над шумерскими войсками. Связка лучник плюс щитоносец-копейщик использовалась уже в Мари во второй половине III тыс. до н. э.[44]44
  The First Cities: The Third Millenium BC from the Mediterranean to the Indus / Ed. by Joan Aruz. The Metropolitan Museum of Art, New York Yale University Press, New Haven and London. № 99. P. 158–159.


[Закрыть] Специалисты считают, что в XVIII веке до н. э., будучи эффективным оружием, лук и стрелы становятся распространёнными среди колесничных бойцов. Лук, а на Ближнем Востоке в это время был распространён сложный лук, имел большую поражающую силу, но при этом подготовка лучника занимала много времени и требовала постоянного навыка, что приводило к необходимости создания более-менее постоянных формирований взамен ополчения. Надобность в лучниках удовлетворялась и за счёт привлечения соответствующих воинов из соседних народов и племён.

Ко времени появления раннеассирийского государства лук и стрелы получили широкое распространение. Об имевшемся на вооружении древнеассирийского воина луке известно из упоминавшейся уже надписи Эришума. Наконечники стрел изготовлялись из бронзы. Лучники Зимри-Лима также использовали бронзовые наконечники стрел (šiltāhum), весом 1–5 сиклей (8-40 г)[45]45
  Dalley S. Mari and Karana… P. 148.


[Закрыть]. Ассирийской лук того времени был двух видов: угловатый и округлый. Наибольшее распространение получил угловатый лук, существование которого можно проследить с XII века до н. э. Кибить угловатых луков изготавливалась из двух или более полос дерева, тщательно соединённых вместе. Не исключено, что контакты с Ассирией поспособствовали распространению угловатого лука среди обитателей Западного Ирана того времени.

Часто пользовались и пращой. Требование пятиста штук этого вооружения содержится в письме из Шемшары; 8 пращ упомянуто вместе с 30 луками в неком списке поставок, найденном в Мари.

Мечи у ассирийцев изначально были небольшими по длине, и использовались они преимущественно как колющее оружие. Оружейная тематика не обошла стороной раннеассирийских купцов. Так, они говорят: «Перед кинжалом Ашшура мы дали своё свидетельство»[46]46
  Есть, правда, интерпретация указанного предмета не как предмета оружия, а орудия типа оселка. См.: Бондарь С. В. Ассирия. Город и человек. (Ашшур III–I тыс. до н. э.) С. 87.


[Закрыть].

Как и в большинстве государств региона, в Ассирии продолжали пользоваться популярностью боевые топоры, известные здесь ещё по находкам из Ашшура III тыс. до н. э.[47]47
  Горелик М. В. Оружие Древнего Востока… С. 223. Табл. XIХ, 91–92.


[Закрыть] Боевым топором можно было раскроить шлем и прочие доспехи врага, а его разновидностью, секирой, нанести глубокие раны, вмиг отрезать конечности. Боевые топоры пехотинцев можно лицезреть, например, на среднеассирийских цилиндрических печатях. В схватке опытные воины орудовали одновременно копьём и топором. Первый играл роль колющего оружия, второй осуществлял рубящую функцию.

Судя по глиптике, стелам, в сражениях этого времени часто использовались секачи, своими корнями уходящие к боевым топорам и секирам. Серповидный меч/двояковыгнутый секач известен в Месопотамии уже с конца III тыс. до н. э., откуда с сутийско-западносемитскими племенами распространяется на Сиро-Палестину. Оттуда он с гиксосской волной проникает в Египет. Назывался он здесь хопеш и использовался пехотинцами. Надо сказать, это было многофункциональное и эффективное в умелых руках оружие: заточенным с двух сторон, им можно было рубить как секирой, резать как серпом (на отходе) и, в некоторых случаях, колоть. Ввиду своей оригинальной формы и специфики применения, а также дороговизны производства, данное оружие использовалось в основном элитными войсками. В Ассирии этот вид оружия в описываемый период тоже применялся, но использовали его в основном цари, военачальники.

На мечах часто делали надписи, давали им имена. Известен бронзовый ассирийский секач, содержащий на клинке надпись с именем царя Ададнерари I.

Железо проникает в армию. Как было сказано в прошлой главе, ассирийцы ознакомились с железными изделиями уже к середине II тыс. до н. э., во второй половине II тыс. до н. э. к ним, в более широком масштабе, продолжают проникать железные предметы и полуфабрикаты. Свидетельство тому – письмо хеттского царя Хаттуссили III своему ассирийскому коллеге Салманасару I: «Что до хорошего железа, о котором ты писал мне, в моём хранилище в Киццуватне нет хорошего железа. Железо (руда) весьма низкого качества для выплавки. По моему велению сейчас выплавляют хорошее железо (руду). Но пока ещё с этим делом не завершено. Когда закончат, я пошлю его тебе. А пока я высылаю тебе железный клинок для кинжала». Видимо, железо в виде криц и разного рода заготовок поступало из Анатолии в царские мастерские Ассирии. Административная запись из Ашшура времени всё того же Салманасара I упоминает железный кинжал и наконечник копья из какого-то сорта железа. Тиглатпаласар I использовал железные наконечники стрел при охоте на диких быков, но его войска всё ещё прокладывали путь через лесистую местность бронзовыми топорами[48]48
  Die Inschriften Tiglathpileser’s I. Leipzig. 1890. Col. II, 5-10. S. 19; The ancient Near East: historical sources in translation. P. 158.


[Закрыть]. Однако уже Тукульти-Нинурта II отмечает, что его армия расчищала дорогу железными топорами. Он сообщает также, что получил 100 железных кинжалов из Сирии, в качестве дани, и железо из Наири. Вскоре качество ассирийского вооружения уже не уступало оружию их соседей и противников, а количество его всё нарастало. Думается, по мере расширения подконтрольной территории ассирийские владыки старались «фильтровать» с неё мастеров по металлу – прежде всего по железу. Умельцев железопроизводства, после гибели Хеттской державы рассеянных по всему Ближнему Востоку, ассирийские владыки старались разными путями аккумулировать в своих царских хозяйствах.

Условия службы. Выше мы уже затронули вопрос об условиях службы. Здесь отметим, что ещё могло прельщать древних бойцов. Документы о выплатах марийским полкам на вавилонской службе дают нам информацию об организации войск и суммах жалований. За военную службу выдавали землю, одежду, еду, оружие, суммы серебром, рабов. Конкретный размер выдаваемых благ зависел от ранга и военных заслуг. Одна клинописная табличка определяет ежедневное зерновое довольствие солдатам: высшие офицеры получали ⅔ литра ячменя в день, нижние офицеры – ½ литра, рядовые солдаты – около ⅓ литра; были также периодические выдачи овощей, пива, баранины[49]49
  Hamblin W. J. Op. cit. P. 194.


[Закрыть]. Землю давали за военную службу, причём размер пожалований зависел от ранга военнослужащего: отдельно взятый генерал мог получить огромный участок в 190 га, в то время как рядовые солдаты получали крошечные участочки на всю семью. Так, в правление Хаммурапи рядовые и младший офицерский состав пользовались наделами площадью всего лишь 0,5–1 бур (3,15-6,3 га); чины среднего командного состава могли рассчитывать на участки порядка 40–50 ган (14–17,5 га)[50]50
  Никольский Н. М. Частное землевладение и землепользование в древнем Двуречье. С. 39–40.


[Закрыть].

Ещё одним важным стимулом для военнослужащих была доля в военной добыче. Конечно, львиная часть трофеев доставалась царю, но перепадала своя доля и военнослужащим: «Пусть завладеют твои войска добычей, тогда они восславят тебя… Быстрее подходи, чтобы мы захватили эти города, и да возьмут твои военные добычу».

Клинописные документы упоминают военных, которые крали трофеи из царской доли, а также офицеров, удерживавших добычу, предназначавшуюся солдатам. Так, один из командующих жалуется, что некоторые из его офицеров «…украли долю солдат! Я поклялся именем царя… не отнимать солдатской доли добычи. Не прошло и десяти дней после моего указа, как… пришла табличка, гласящая: „Кто бы ни отнял солдатскую долю добычи, он совершает святотатство против меня“».

Зарплаты солдатам и офицерству выплачивались, видимо, не ежемесячно или ежегодно, а за участие в конкретной военной кампании. Как-то, например, войску из 650 человек за проведение очередной кампании было выплачено на 10 человек по 2 сикля; их командир получил 8 сиклей и рубаху[51]51
  Hamblin W. J. Warfare in The Ancient Near East to 1600 BC… P. 197.


[Закрыть].

Походное снабжение. Месопотамские государства во время военных действий обеспечивали своих воинов вооружением, одеждой и едой. Войскам, выступавшим в поход, выдавали продовольствие на определённое количество дней – где-то от 10 до 40 суток. Транспортировка продовольствия и обеспечения для армии производилась носильщиками, на ослах, на телегах, либо на лодках (в верхней Месопотамии и по её среднему течению войска снабжались караванами посуху, тогда как в нижней – в основном на лодках по реке). Лодки зачастую просто экспроприировались у местного населения. Солдаты противоборствующих сторон, как правило, стремились нарушить движение вражеских лодок по реке с целью предотвратить снабжение войск противника. В результате всё это приводило к затруднениям с поставками. Задержки в проведении той или иной кампании зачастую могли быть вызваны именно трудностями в снабжении: «…сейчас он пребывает в Манухатан и достаёт продовольствие для их похода». Просьбы получить масло и прочий провиант довольно часто фигурируют в письмах. Государственные склады хранили десятки тысяч литров зерна, но доставка его в расположение войск зачастую представляла проблему.

Чем дольше продолжалась война, тем больше истощались армейские запасы, и не только. Квартирование армии в отдельно взятой области в течение продолжительного времени могло сделать напряжённой продовольственную ситуацию. Так, в одном из городов Мари жители взбунтовались из-за непомерных поборов зерна со стороны армейских служащих. Армейцы конфисковывали у местных жителей повозки и лодки для транспортных целей, и в результате урожай не вывозился с полей и прямо там и гнил. Если месопотамская армия по каким-либо причинам откладывала демобилизацию, то часто не хватало людей для сбора продуктов земледелия; в таких случаях солдат на время отряжали помочь населению с уборкой урожая.

Коррупция и военные спекуляции, судя по архивам из Мари, весьма процветали не только ныне, но и в месопотамских армиях четыре тысячи лет назад. Так, некий интендант пришёл в ужас от царившего в одном из городов беспорядка в снабжении войск зерном: «Я прибыл и обнаружил, что прежние служащие [квартировавшие в городе] распродали [армейское] зерно за серебро. Войска, прибывшие позже, расточительно расходовали его. Теперь осталось только пятьдесят ослиных поклаж зерна… и из амбаров, по каким бы то ни было причинам, пропало пятьсот мер зерна!»

Иногда, например в том же Мари, войска являлись без оружия, и их экипировали за казённый счёт. Оружие хранилось в арсеналах и выдавалось мобилизировавшимся бойцам: некий командир велел своим подчинённым: «…откройте склад, выдайте копьё [каждому воину], а также походное продовольствие на сорок дней».

Справные сапоги всегда дефицит в армии. Так было и 4–5 тысяч лет назад. Вот один офицер просит своего приятеля: «Пришли мне хорошие сапоги!», на что тот отвечает: «Вышли мне отпечаток твоей ступни, и я изготовлю хорошие сапоги».

Военные действия. Детальных описаний полевых битв и прочих боевых действий столь седой древности практически не существует. Встречаются лишь сжатые сообщения, в совокупности дающие некоторую картину.

Перед началом военных действий и после их окончания проводилась, как уже отмечалось, перепись армейского контингента: «…Войска вернулись, и я проведу их полную перепись. Перепись эта будет очень тщательная! Население собрано. И теперь царь [Шамши-Адад] пошлёт к тебе людей, ответственных за перепись, и ты в своей земле проведёшь её так же». Зная свой боевой потенциал, можно было ориентироваться на ту или иную стратегию, не забывая при этом, что и враг не сидит сложа руки. Уже Шамши-Адад отмечает в своём письме сыну значимость стратегической подготовки: «Ты думаешь, какими бы уловками разбить врага, какое место занять для противостояния ему. Но враг тоже обдумывает разные хитрости, с какого расположения лучше противостоять тебе. Это подобно тому, как два борца используют приёмы друг против друга».

Вообще, надо сказать, Шамши-Адад и Ишме-Даган были весьма способными военачальниками. Они практиковали такие приёмы, как засада, стычка с походными колоннами противника, нападение на противника союзными силами одновременно с разных направлений, высылка подразделений на вражескую территорию, чтоб они затаились и нанесли удар по противнику, когда тот, расслабившись и ничего не подозревая, возвращается домой.

А вот следующий эпизод, иллюстрирующий реалии военных перипетий того времени. Для того чтобы предотвратить нападение ямхадского Суму-эпу на правителя Катны Ишхи-Адада, союзника и «брата» Шамши-Адада, последний намерен выслать войска с целью доставить беспокойство врагу на его территории и тем самым остановить его агрессию[52]52
  The ancient Near East: historical sources in translation. P. 114. Ямхад – аморейское государство XIX–XVII вв. до н. э., располагавшееся в Северной Сирии, со столицей в городе Халпу (Алеппо).


[Закрыть]. В следующий раз мы снова сталкиваемся с этим Суму-эпу из Алеппо. Он захватил пограничные крепостца Дур-Адад и Дур-Шамши-Адду. Шамши-Адад решает неожиданным нападением выбить захватчиков и вернуть себе пограничные заставы. Неожиданным тут является время года – весна, когда служивых распускают по домам для ведения полевых работ. Поэтому Йясмах-Адад, сын Шамши-Адада, как только одержит планируемый захват, в 5 дней обязан вернуть своих солдат домой – обратно к их сельскохозяйственным заботам. Вся кампания должна продлиться не более 30 дней.

Судя по редким изображениям среднеассирийского периода и дошедшим до нас литературным источникам, в сражениях ассирийцы задействовали как пехоту, так и колесничные войска. Пехотинцы на вооружении имели луки и боевые топоры. Очевидно, сначала, как это и ведётся, осуществлялся обстрел противника, как пехотинцами-застрельщиками, так и с колесниц, а при соприкосновении с вражеским войском, чтобы прорубить его передовые, хорошо защищённые ряды, применялось оружие ближнего боя – копья, мечи, боевые топоры.

Имели место разного рода уловки и хитрости. Вот, например, касситский царь Вавилонии Каштилиаш, как уже упоминалось, объявил войну Тукульти-Нинурте I, однако в открытое сражение до поры до времени вступать не спешил. Ассирийский визави укоряет его:

 
«Как долго будут твои войска избегать сражения?
Ты постоянно перемещаешь свою армию…
Доколе будешь сдерживать ты боевое оружие?..
Я хозяйничаю в твоей земле…»
 

Тукульти-Нинурте известно, что лагерь Каштилиаша находится где-то в труднодоступном месте, и пока идёт весенний разлив рек, тот вне досягаемости:

«Возможно, сейчас, в месяц весеннего разлива, ты храбришься – вода тебе в подмогу!

Ты разбил свой лагерь в труднодоступном месте, и тебе помогает Гирра».

Однако вскоре наступит засушливый сезон, уровень вод спадёт, и вавилонские войска окажутся в трудном положении. Каштилиаш готовится к сражению, и, чтобы притормозить ассирийское продвижение и самому неожиданно напасть на ассирийские войска, посылает Тукульти-Нинурте запоздалое письмо, апеллирующее к военному этикету того времени:

«Тукульти-Нинурта, пусть твоя армия остаётся на месте

До того времени, которое укажет Шамаш.

В этот день кровь твоих людей наполнит степи и луга,

И, подобно Ададу, я направлю опустошающий поток на твой лагерь».

Однако ассирийцам удалось-таки вычислить нахождение вражеских войск. Видимо, постаралась либо разведка, либо осведомители или перебежчики:

«Могучие воины Ашшура увидели приготовления царя Касситского.

Несравненное оружие Ашшура способствует яростной атаке его войск.

И Тукульти-Нинурта, как неистовый и беспощадный ураган, заставил пролиться их кровь».

Определённо, ассирийцы здесь имели преимущество перед застигнутым врасплох противником и разгромили его:

«Словно свирепая змея, воины Ашшура [поразили] армию царя Касситского.

[Они] нанесли по ним мощный, неотразимый удар.

Каштилиаш повернул назад […] чтобы спастись».

Как и в прочие времена, низкая стойкость войск в бою или неожиданное на них нападение могли привести к стремительному бегству. Разбитый противник бросал на поле боя щиты и тяжёлое снаряжение, чтобы удрать побыстрее: «Эти [наши] войска вступили [в битву] и [враг был] сметён. Они [враждебные экаллатейцы] оставили своё боевое снаряжение, и щиты их остались лежать на земле. [Вражескому правителю] Ишме-Дагану едва удалось унести ноги». Как правило, встретив более сильного врага, армия ретировалась в ближайший укреплённый город или в укреплагерь. В описываемую эпоху, подобно средневековью Запада, военные рейды, засады, осады и попытки спасти осаждённых случались более часто, чем открытые полевые сражения.

В письмах из Сиро-Месопотамии часто упоминаются военные набеги с целью, как правило, захвата добычи. Кроме банальной поживы преследовалась также цель подорвать волю и способность врага к сопротивлению. Противники угоняли домашний скот, захватывали пленников для обращения в рабство; забирали или же просто сжигали зерно; вырубали сады. Во время войны нарушались или вовсе прекращались торгово-экономические сообщения между городами. Сельская округа перед лицом мародёрствующего врага бежала под защиту какого-нибудь укреплённого города, расположенного поблизости. Чтобы предотвратить вражеские рейды, нужно было как следует охранять свои рубежи. Так, Зимри-Лим инструктирует одного из своих военачальников: «Не пренебрегай охраной этого округа, охраняй рубежи от вторжений врага. Что до ханейского [вождя] Йяхсиб-Эля и его войск – найми их за зерно, и пусть они усилят пограничную защиту округа. Пограничные войска да отправятся из города для службы на порубежье. Они должны воспретить врагу свободно передвигаться через внутренние районы страны». Некоторые рейды были незначительными, другие могли принести крупный ущерб: «[Сасийя, царь] туруккейцев, вторгся на землю Экаллатума, что на той стороне [Тигра] и пошёл к Курдишатуму. Они захватили овец Ишме-Дагана, всех овец. Ничего не осталось на многие мили вокруг. Они увели в рабство [жителей] четырех его городов и разбили 500 солдат [царя]».

Судьба побеждённых. Жертвы столкновений боевых отрядов того времени были незначительны, как правило, убитые составляли не более нескольких десятков[53]53
  Дьяконов И. М. Города-государства Шумера / История Древнего мира. Ранняя древность. С. 63; Надпись Энметены, энси Лагаша, 90–95 / Ассиро-вавилонский эпос. С. 15. (Упоминается о потерях Уммы в 60 человек.)


[Закрыть]. Что касается захваченных, то их в большинстве случаев обращали в рабство и делили как добычу среди военных, иногда царь выкупал их. Видимо, уже во времена Саргона Древнего и его преемников практиковалось применение принудительных трудовых лагерей, куда массово попадало завоёванное население[54]54
  Саггс Г. Вавилоняне. Гранд-Фаир, 2005. С. 93–94.


[Закрыть]. Временами, чтобы устрашить врагов, пленённых подвергали разного рода пыткам, увечьям и прочим зверствам. Один военачальник велел своим подчинённым: «…возьмите двух ханейцев, отведите их к нашим рубежам и там нанесите увечья. Пусть они живыми дойдут до сынов Йямины и расскажут о том, как мой господин силой захватил город Мишлан». Некоторым пленённым перерезали горло или отрезали голову; других сажали на кол. Над трупами совершали ритуальные оскорбления: голову или другие части тела отсылали царю-победителю в качестве трофеев, проносили через различные города и местечки, вешали на стенах храмов. Как-то туруккейский царь «отрезал голову [одного из генералов Ишме-Дагана] и отправил её к Ишме-Дагану со словами: „Вот голова того, кто полагался на тебя“». Позже ассирийцы разовьют всё это «назидательное» дело, но в более изощрённых формах и крупных масштабах. В массе своей, однако, судьба пленников не была столь ужасной. Рядовых бойцов обращали в рабство, а офицеры даже могли надеяться на то, что вскоре их обменяют или выкупят. По приказу того или иного царя-победителя военнопленных иногда отпускали и возвращали в места их проживания. Власти и жители разорённых областей собирали военные экспедиции, чтобы отбить пленных. Иногда это удавалось, ввиду того, что захватчики были обременены добычей, иногда – нет. Тогда родственникам захваченных оставалось лишь надеяться выкупить их. Один документ из Мари говорит о том, что некая семья заплатила за своего родственника 23 сикля (184 грамма) серебра. В судебнике Хаммурапи государство обязывалось выкупать своих пленённых подданных. Ряд моментов касательно военнопленных и беженцев был составной частью различных мирных соглашений. Так, соглашение между Шадлашем и Нерибтумом середины XIX века до н. э. особо оговаривает пункт по беженцам – «всем бежавшим от войны» позволялось вернуться на свою землю и к своей собственности. Оговаривался также обмен военнопленными.

Осадное дело. Древние писцы, к сожалению, не утруждали себя детальным описанием осад. Таблички просто говорят, что такой-то населённый пункт взят. Имеется множество упоминаний о разрушении стен захваченных городов. Аккадские и новошумерские надписи большое значение придают использованию подкопов (пилшу) при осадах. Можно, например, найти упоминание войск царя Шульги, «разбирающих кирпичную кладку основания стен [города Дер]».

Есть мнение, что первое упоминание об использовании осадных орудий связано с осадой города Нурругума Шамши-Ададом I. При взятии города он использовал тараны и башни[55]55
  Энглим С., Джестис Ф. Дж., Райс Р. С., Раш С. М., Серрати Д. Войны и сражения Древнего мира/ Пер. с англ. М.: Эксмо, 2004. С. 186.


[Закрыть]. Но, как мы сейчас убедимся, ассирийский владыка не был здесь пионером. Не позднее как к III тыс. до н. э. относятся первые известные нам упоминания стенобитных орудий – в клинописных текстах из Эблы[56]56
  Tallis N. Ancient Near Eastern Warfare. P. 57.


[Закрыть]. На раннединастических цилиндрических печатях Месопотамии попадаются изображения осадных башен, 4-колёсных повозок с лестницей, установленной за высоким прикрытием, и таранов. Позже в одном документе говорится: «…даже если амориты будут вести войну в течение десяти лет и привезут десять стенобитных орудий, десять осадных башен и двадцать samukanu, я буду крепко сидеть в своём городе».

Аккадские цилиндрические печати из Телль Бейдара (Набады), что в северо-восточной Сирии, продолжают изображать осадные башни и стенобитные устройства, похожие на позднейшие новоассирийские аналоги. Документы старовавилонского периода (1800–1600 гг. до н. э.) определённо упоминают два основных типа осадных устройств – стенобитное орудие (ашибу) и осадную башню (димту)[57]57
  CAD A2. 428–429; CAD D. 144–145; Hamblin W. J. Op. cit. P. 216.


[Закрыть]. Осадные башни не были тогда высокими и составляли лишь порядка 5–6 метров в высоту; их можно было разобрать и переместить к другому осаждённому городу. Позже, судя по новоассирийским рельефам, сборно-разборные осадные механизмы найдут довольно широкое применение. Надо сказать, успеху стенобитных орудий способствовал в значительной мере тот факт, что Месопотамия, особенно её южная часть, практически не располагала каменными породами, и фортификации воздвигались, как правило, из кирпича-сырца.

От правления Ишме-Дагана сохранились документы с описаниями осадных методов того времени. Эти документы были найдены в городе Мари. В одной из табличек говорится о применении осадных башен и таранов: «…Как только я взял города Таррам, Хатка и Шунхам, я выступил против Хурары. Этот город я окружил. Я приказал, чтобы были установлены осадные башни и стенобитные орудия, и за семь дней я сделался его господином. Радуйся!» Второй документ сообщает об успешном произведении брешей в стенах: «Как только я достиг города Кирхадат, я приказал установить осадные башни. В его стене я сделал дыры, и за восемь дней я стал повелителем Кирхадата. Возрадуйся!» Еще в одном письме, от имени Шамши-Адада, упоминается о строительстве земляной насыпи: «Город Нилиммар, который Ишме-Даган осадил, Ишме-Даган [также] взял. Пока осадные насыпи не достигли вершины города [то есть городской стены], он не мог сделать себя повелителем города. Когда осадные насыпи достигли вершины города, он получил власть над этим городом… Армия была отправлена домой». Этим методам осады Ишме-Даган I, скорее всего, был научен от своего отца, Шамши-Адада I, который, как известно, провёл некоторое время в Вавилоне и мог там изучить развитое осадное искусство южной части Междуречья.