Текст книги "Знак Ганнибала"

Имелась и еще одна причина, по которой я жаждал встречи с пресловутым бизнесменом. В моем распоряжении находилась семейная реликвия: пейзаж кисти художника Клодта. Как утверждало семейное предание, эту картину моей прабабушке подарил сам художник, поскольку семейство барона Клодта дружило с семейством Булгариных. Картина – вещь, безусловно, полезная, но отнюдь не в тесной, перенаселенной квартирке. И у меня возникло естественное желание – продать опостылевшую мне конуру в спальном районе и, пожертвовав семейной реликвией, добавить деньжат и купить достойный славного рода Булгариных загородный дом.

Элис сообщил мне, что этот бизнесмен не только спонсирует сериалы, но и собирает коллекцию русских передвижников и в силу этого, безусловно, заинтересуется пейзажем Клодта.

Дом Карсавиных был большой. Большой – но, на мой взгляд, слишком бестолковый. Треть гектара, отгороженная высоким кирпичным забором, а посредине – краснокирпичный двухэтажный дом, с мансардой и флигелем. Фасад от первого этажа до крыши прорезал трехгранный эркер, подобное окно-фонарь имелось и с противоположной стороны дома. Перед флигелем располагалась выложенная плиткой площадка, где гости парковали свои машины. С одной стороны ее ограничивал флигель, с другой – собственно дом. С третьей стороны в нее упиралась идущая от ворот дорога, а неподалеку располагалась отделенная кустами шиповника беседка, где летом жарили шашлыки и трапезничали. С четвертой стороны ее огибала дорога, ведущая за дом.

Сейчас площадка была сплошь забита машинами. Я без труда узнал вишневый «Nissan Almera» Николаши и видавшую виды белую «ALFA 156 T-Spark», принадлежавшую Иркиному брату, Виктору. Черный джип и серебристая «БМВ» мне были неизвестны. Аркадий медленно разворачивался, с черепашьей скоростью проползая мимо вольготно расположившихся на площадке иномарок, и мне удалось разглядеть незнакомые машины. Джип оказался «Cadillac Escalade», а «БМВ» – «525iA Comfort», причем обе тачки были довольно новыми.

Территорию участка Ирка и Элис обустраивали сами. То, что перед домом, – владения Ирки; все, что за домом, – Элиса. Соответственно, Иркина часть в летнее время утопала в цветниках и изящных деревцах, за беседкой располагался фонтанчик и раскинулся крохотный прудик в японском стиле, с декоративным мостиком и живописными валунами. На аккуратно подстриженных газонах стояли керамические гномы, лягушки и даже окрашенный под бронзу богатырь Самсон, злобно рвущий пасть несчастному льву. Фигурки, украшавшие клумбы, Ирке на день рождения дарили гости, и где-то среди моря цветов затерялись подаренные мною черепаха, толстомордый полосатый кот и парочка известных мультяшных персонажей: Знайка и Незнайка. Как сейчас помню: Знайка стоил в три раза дороже Незнайки – но вовсе не потому, что он, типа, умнее, а потому, что сметливые торгаши продавали его под именем Гарри Поттера.

На половине Элиса – кстати, в действительности она была больше Иркиной части – царил присущий его непредсказуемой натуре творческий беспорядок. Участок Элиса делила на две неравные части дорога, упирающаяся в задние ворота. В отличие от передних ворот, сзади не было будки охраны, и ворота эти открывались только тогда, когда на участок должен был проехать грузовик. На меньшей части располагался личный пруд Эллиса, где он успешно разводил раков к пиву и упорно пытался развести ершей для ухи, а также «реликтовая роща». Так Элис величал пару вековых дубов рядом с домом и заросли дикой малины между прудом и забором. На большей части территории размещались: недостроенный теннисный корт (и пребывал он таковым последние лет семь, с самого начала строительства) и неплохо оборудованное стрельбище. Там Элис и его гости любили поупражняться в стрельбе из пистолета по мишеням на дистанции двадцать пять метров.

Сейчас все кусты и цветники засыпал снег, фонтан отключили, пруды сковал лед, и лишь мрачный Самсон, стоя по колено в снегу, с упорством маньяка терзал обледеневшего льва.

* * *

Аркадий высадил меня прямо у крыльца, и я с наслаждением ввалился в теплую прихожую. По старой восточной традиции гости обязаны были снимать обувь у входа. Однако, поскольку на званом вечере дамы в вечерних туалетах, но без туфелек и джентльмены в смокингах и босиком выглядели бы нелепо, для них делалось исключение. Все остальные могли взять из специального ящика пластиковые тапки китайского производства. Так как я был не в смокинге, а всего лишь в обычном костюме, то надел тапки. Потом решил, что костюм от «Большевички» ничем не хуже смокинга, и снова надел ботинки. Потом сообразил, что в ботинках мне будет жарко, а легкие туфли я с собой захватить не догадался. Вот климат, блин!

За этими занятиями меня и застала Ирка. Как и положено хозяйке дома, она лично встречала гостей.

– Ой, Славон! Ну, наконец-то! Я уж и не знала, что думать! – заговорила Ирка своим певучим голоском, подставляя щечку для поцелуя. Голос у нее остался такой же, как и в юности: молодой, пьянящий. С таким голосом в тяжелые времена не пропадешь: всегда возьмут диктором на радио или в фирму «секс по телефону».

– Пардон, мадам! Вы неизменно великолепны! – галантно отозвался я, целуя ее в щечку. – Некоторые проблемы, к сожалению, не позволили мне прибыть вовремя, но……

Тут в прихожую ввалился Аркадий.

– Ну, так я поеду, Ирина Юрьевна? – пробасил он, стряхивая с плеч снег. – Там метель начинается, а мне еще в город надо бы смотаться.

– Конечно, Аркаша, конечно, голубчик! А Лере придется еще побыть, пока гости не разъедутся. Ну а затем я ей две недели отпуска дам, как обещала.

– Да-да, спасибо, Ирина Юрьевна, – поблагодарил Аркадий, потоптался и добавил: – Продуктов вам хватит на неделю с избытком! Если что, звоните, я всегда готов….

– Да-да…… Ой, Аркаша, подожди минутку!

Ирка исчезла в комнате и через мгновение появилась с бутылкой коньяка «Ной Араспел».

– Вот тебе к Рождеству.

– Большое спасибо, Ирина Юрьевна! Ну, так я поехал?

– Счастливого Рождества, Аркаша!

– И вам встретить Рождество радостно. … И день рождения Алексея Олеговича.

Наконец, Аркадий скрылся за дверью. Мы с Иркой прошли в гостиную. Стол был уже накрыт, но достаточно скромно: для обычного ужина. Праздник будет завтра.

– А где мужики, хозяйка? – поинтересовался я.

– В сауне. Один Николаша тут, мне помогает.

Из кухни появился Николаша с подносом, на котором стояли бутылка водки и две бутылки «Перье». Я с опаской взглянул на поднос и невольно сделал шаг в сторону: на то имелись причины, о которых я расскажу позже.

– О! Славон! – радостно воскликнул Николаша.

Он поставил поднос на стол и крепко обнял меня.

– Ну что? Давай для аппетита? – оживленно предложил он, хватаясь за бутылку водки.

– Я вам покажу «для аппетита»! – погрозила пальцем Ирка. – Лучше сходите за мужиками. А то они до утра засядут в бане, пока у них пиво не кончится.

– Понял. Пошли, Славон!

И мы с Николашей отправились звать мужиков на ужин.

Сауна размещалась на первом этаже флигеля. Чтобы не идти по морозу через двор, мы прошли в кухню, откуда можно было попасть во флигель по узкому коридорчику.

На кухне у плиты возилась симпатичная блондинка лет сорока, жена Аркадия Лера. Она работала у Карсавиных кухаркой, экономкой и горничной одновременно. Как она справлялась с такой кучей работы, я с трудом представляю! Хотя, конечно, современная бытовая техника здорово облегчает работу по дому. Супернавороченная плита, микроволновка, посудомоечная машина, стиральная и гладильная машины, моющий пылесос – со всем этим Лера управлялась в одиночку за тысячу евро в месяц. Для обитателей поселка, где жили Лера с Аркадием, сумма была совершенно фантастической. Сперва Лера получала шестьсот евро. Потом она заикнулась было о том, что хорошо бы взять помощницу, и Элис сразу набросил ей еще четыре сотни, сказав: «Постороннего человека в дом? Никогда! Привлекай мужа в помощь, когда он на машине не ездит, но чтобы никаких чужих в моем доме!»

– Лера, здравствуй! – поздоровался я.

Она подняла голову и улыбнулась:

– Привет, Слава! Как дела?

– Лучше всех! – бодро ответил я и направился следом за Николашей в узкий короткий коридорчик.

Пройдя через него, мы очутились в гараже. Тут было довольно прохладно после теплой кухни, а из-под гаражных ворот вполне ощутимо дуло. Николаше тоже стало холодно, и мы почти бегом преодолели расстояние до противоположной двери, обогнув по дороге два стоявших в гараже «Мерседеса»: черный «S 600 L» с затемненными стеклами и серебристый джип «ML 320». На «шестисотом» ездил Элис, а на внедорожнике – Ирка. Еще в гараже стоял снегоход «Ямаха». Раньше у Элиса было два таких снегохода, но в прошлом году один из его гостей разбил чудо японской техники о простую русскую сосну – абсолютно вдрызг. Причем сам «гонщик» отделался всего лишь сломанной ключицей и легким сотрясением мозга. Сосна, впрочем, отделалась еще легче: оторванным куском коры в двадцать квадратных сантиметров.

Открыв дверь, мы очутились в небольшом коридорчике с двумя дверьми и лестницей на второй этаж. Правая дверь выходила на улицу, а та, что располагалась прямо перед нами, как раз и вела в сауну. Я думал, что мы сразу туда и направимся, но Николаша взбежал вверх по лестнице.

– Может, они уже здесь? – вслух предположил он. И действительно, наверху слышались голоса и стук бильярдных шаров.

Второй этаж был поделен перегородкой на две части. В правой половине, со стороны дома, находился небольшой зальчик с камином. В левой стоял бильярд и теннисный стол. На втором этаже Элис с друзьями обычно отдыхал после сауны. Но сейчас там сосредоточенно лупили по шарам двое незнакомых мне мужчин в одинаковых темно-синих костюмах. Оба скинули пиджаки, оставшись в одинаковых же белых рубашках. Только галстуки были разные: у одного синий с красной полосой, у другого красный с мелкими синими крапинками. И оба мужика словно перетянуты ремнями подмышечных кобур желтой кожи. Из кобур торчали рукоятки «ИЖ-71». Все ясно: чьи-то телохранители.

– Это охрана Бори Барсукова, – пояснил Николаша. – Познакомьтесь: Вован, Толян. Друг нашей семьи, Слава.

Толян был сухощавый, лет сорока, с коротким серебристым ежиком волос и пронзительным взглядом серо-голубых, почти стального цвета глаз. Видно, что с большим опытом, цепкой хваткой и не дурак. Похож на бывшего офицера спецназа.

Вован на вид был типичный «бык»: при росте около метра восьмидесяти он весил явно больше центнера. Крутой затылок, несокрушимая челюсть и мрачный немигающий взгляд из-под мощных надбровных дуг. Если Дарвин прав насчет того, что все мы – дальние родственники горилл, то Вован, без сомнения, – их родной братец.

– Наши все парятся? – с полуутвердительной интонацией обратился к «сладкой парочке» Николаша.

Вован посмотрел на Толяна, тот качнул головой в знак подтверждения, и они снова вернулись к бильярду.

– Пошли, они еще в сауне сидят, – сказал Николаша, и мы двинулись в сауну. Сначала мы прошли мимо небольшого бассейна. Меня несколько удивило, что там плавал лед, а в углу под водой отчетливо просматривалась сетка с десятком пивных бутылок.

Компания парившихся сидела в предбаннике, завернувшись в простыни. Их было четверо: Элис, Витюша и двое неизвестных мне личностей. Один – тощий, с кислой рожей и словно размазанными по плеши редкими темными волосами. Взглянув на него, я почему-то сразу ощутил неловкость из-за того, что мы с этим типажом оба принадлежали к одному виду млекопитающих. Второй – с отчетливым брюшком, но явно пытавшийся держать форму брюнет с жестким ежиком волос и не менее жестким взглядом. Брюнет поразил меня тем, что казался нашим с Элисом ровесником, хотя в его черной шевелюре не было ни одного седого волоса.

– О, блин! Славон прибыл! – обрадованно заорал Элис и полез со мной целоваться и обниматься. – Это друган мой! – сообщил он тощему и брюнету. – Славон. Учились вместе в «альма-матер». Знакомься, Славон!

Брюнет оказался его школьным другом Борисом Барсуковым, а тощий – коллегой по бизнесу, как назвал его Элис, звали его Зябликовым Иннокентием Семеновичем. Элис так и представил его, хотя Зябликову было не больше тридцать пяти лет, от силы тридцать восемь. Обычно я четко определяю возраст людей, но здесь затруднился: тяжелый случай, шутка природы.

– Давай с нами пивка! – предложил Элис. – Николаша, принеси пивка из бассейна!

– Нет, нет! – протестующе поднял я руку, останавливая Николашу. – Во-первых, Ирка зовет всех ужинать, а во-вторых…… Ну кто же посылает Николашу за бутылками?! Ты что, забыл дачу Тараса?

Глава 6

Упоминание о даче Тараса вызвало вполне ожидаемую реакцию.

– Ну, ты, блин, вспомнил! – недовольно проворчал Николаша.

Элис же, напротив, залился радостным смехом.

– А что там случилось? – заинтересовался Витюша.

Зябликов с Борисом тоже заинтересовались, и Элис предложил мне, давясь от смеха:

– Давай расскажи, Славон! У тебя лучше получится.

История эта приключилась в те далекие времена, когда мы были веселыми второкурсниками, не ведавшими никаких забот. Ранней весной мы отправились отметить какой-то праздник, типа 23 февраля, переходящего в 8 Марта, на дачу к нашему товарищу Тарасу. Было нас человек двенадцать, из них всего две девушки. Днем погода была солнечная, как в песне – «звенят ручьи, поют грачи», но ночью подморозило. Тарас нас предупредил, что дача не отапливается, и мы предусмотрительно захватили десять бутылок водки и две бутылки вина. Плюс ящик пива: Элис обожал пить пиво в холодрыгу и, невзирая на наши возражения, лично купил злополучный ящик и лично пер его всю дорогу.

Приехали мы на дачу, выставили все на стол…. Девчонки на кухне колбасу с хлебом режут и все такое прочее, а Тарас взял две здоровенные миски и полез в погреб за квашеной капустой и солеными грибами. Все путем: хозяин и женщины при деле. А мы на веранде стоим, как положено: курим, разговариваем за жизнь.… Идиллия!

Ну, тут Элис возьми и скажи некурящему Николаше: дескать, не куришь, так сходи, пивка принеси. Николаша и пошел. Я направился следом за ним и в подробностях увидел душераздирающую сцену: Николаша, зазомбированный зрелищем спиртного изобилия, щедро выставленного на столе, держит путь к пиву, не глядя себе под ноги. Вот он уже протягивает руки, чтобы взять пивные бутылки, и,… естественно, проваливается в открытый люк погреба. Но этого мало: Николаша успевает ухватиться за покрывающую стол клеенку. В те годы клеенки делали на тканевой основе. Толстые и жесткие, словно шкура носорога, они плотно облегали стол с могучей хваткой осьминога, и их можно было сдернуть со стола лишь вместе со столешницей. Неудивительно, что стол накренился. Николаша отчаянно засучил ногами, пытаясь нащупать ступеньки лестницы, но это ему не удалось. Угол наклона стола неумолимо возрастал и наконец достиг той величины, когда бутылки, подчинившись закону всемирного тяготения, заскользили по наклонной плоскости. Это зрелище вывело меня из ступора: я одним прыжком долетел до стола и уже в воздухе подхватил первую падающую бутылку с водкой. Остальные, вместе с вином и пивом, благополучно полетели вслед за Николашей в черную пасть погреба.

Я посмотрел на замерший в немом ужасе коллектив и победно помахал спасенной бутылкой. На что Элис рассудительно заметил:

– Ну, ты и козел, Славон! Стол надо было хватать!

– Это я козел?! – возмутился я. – А он тогда кто?!

И я гневно указал пальцем на вылезшего из погреба Николашу. Элис печально посмотрел на обалдевшего Николашу и мрачно напророчил:

– Сейчас моего брата будут бить! И, возможно, даже ногами.… А моя совесть почему-то не велит мне за него вступаться.

От немедленной расправы Николашу спасло только то, что в самый критический момент вылез Тарас – весь в капусте и грибах. Мы дружно захохотали, и ржали не менее получаса. Тарас было полез в драку, но его быстро оттащили, объяснив, в чем было дело.

Бутылка водки на двенадцать человек… ранней весной… в неотапливаемом доме…… Короче, ночью Николашу все-таки побили.

Вот об этом случае я и рассказал под дружный смех присутствующих.

– Ладно, – сказал Элис. – Заберите пиво из бассейна, в доме выпьем. Слышишь, Славон? А мы сейчас оденемся и придем.

Чтобы достать пиво, надо было встать на четвереньки и сунуть руку в ледяную воду по локоть. А я в костюме (единственном, между прочим!) и праздничной новой рубашке от Армани, на шее – галстук ручной работы…

– Слышь, Николаша, ты все равно в джинсах, – вкрадчиво обратился я к Николаше. – Да и у свитера рукав закатать легко…. Ты сетку с пивом достань, а я ее отнесу.

Николаша вздохнул, но покорно закатал рукав и встал на четвереньки. Я с замиранием сердца следил за его движениями. Но все обошлось. Николаша успешно выловил сетку с пивными бутылками. Встав на ноги, он протянул ее мне. При этом с сетки упало несколько льдинок, на одну из которых Николаша немедленно наступил. Дальше все произошло так быстро, что я даже не успел шевельнуться. Ноги Николаши взлетели вверх, сетка с бутылками стремительно описала полукруг и врезалась в край бассейна, а Николаша, вздымая волну и тучи брызг, картинно пошел на дно. Впрочем, он быстро выскочил на поверхность, словно пробка, и я помог ему выбраться из бассейна.

– Холодно, бля,… – проговорил Николаша, трясясь. – Как там пиво?

– Как всегда, все бутылки вдребезги, – сообщил я и не удержался от ехидного комментария: – Мастерство не пропьешь!

Николаша мрачно посмотрел на меня и сказал:

– Сбегай наверх, там на диване, возле камина, плед лежит. И быстрее, пока я тут не закоченел!

* * *

За ужином мы со смехом обсудили очередное приключение Николаши. Несчастный Николаша мрачно сопел, а потом посоветовал:

– Баночное надо пиво пить!

После ужина Ирка и Лера уселись смотреть рождественскую службу по телевизору, а мы переместились во флигель.

Борис и Элис принялись резаться в бильярд под наблюдением Вована и Толяна. Витюша с Зябликовым играли в пинг-понг, причем Витюша был явно не в форме, и Зябликов выигрывал. Мы с Николашей смотрели телевизор. Разговор не клеился. Николаша был погружен в какие-то свои сокровенные мысли, а я просто наслаждался теплом от камина и уютной обстановкой.

Потом пришли уставшие игроки в бильярд и тоже уселись. Один лишь Зябликов продолжал резаться в пинг-понг, заполучив себе в партнеры Николашу. Разговор шел ни о чем, потом он плавно сместился на обсуждение марок машин. Мне стало скучно, и я ушел в свою комнату. Проходя через кухню, я похитил пачку печенья. И решил благополучно завершить день просмотром телевизионного детектива.

Во время рекламы я решил, пардон, сбегать в туалет.

Туалет, совмещенный с душем, был один на весь этаж и располагался прямо напротив моей комнаты. Лестница с первого этажа на второй заканчивалась как раз возле двери в туалет. Я вышел за дверь и столкнулся с Элисом, который, видимо, поднимался к себе: в мансарде размещались кабинет Элиса и их с Иркой спальня. Элис нес в руках обувную коробку.

– О! – удивился Элис, увидев меня. – А я думал, что ты давно спишь!

– А ты что, переобуться решил? – шутливо осведомился я, кивая на коробку. Элис усмехнулся и приподнял крышку. Я увидел две бутылки пива «Старый мельник», кусок жареной курицы на тарелке и еще кое-какую снедь.

– Что, уже проголодался? – удивился я.

– Собираюсь почитать перед сном, музон послушать, – пояснил Элис. – А на сон грядущий нужно как следует подкрепиться. Не спускаться же в кухню!

– Верно! – согласился я и покаялся: – А я стащил пачку печенья.

Тут я подумал, что сейчас самое время напомнить Элису кое о чем.

– Слушай, старик! Ты не забыл наш разговор? Что там насчет сериала? – спросил я.

– Ну, обижаешь! – возмутился Элис. – Я забыл?! Да дело практически в шляпе!

– И кто шляпа?

– Шляпа сейчас играет в бильярд со своей охраной. Раз уж тебе так невтерпеж, то я сообщу тебе два важных факта. Во-первых, Боря срочно продает очень подходящий дом за полцены – и как раз через Иркину риелторскую контору. Во-вторых, как я уже говорил, он поклонник твоего писательского таланта, хотя и производит впечатление вполне разумного человека. Так что книга с личным автографом автора плюс удачные переговоры о стоимости прав на экранизацию могут существенно уменьшить и без того низкую цену! Иначе ты ведь дом себе никогда не купишь. А тут – удобный случай! Как только завтра зайдет разговор о твоих произведениях, дари ему свой опус – и смело приступай к делу! И про своего Клодта не забудь: может, он бартером пойдет, в зачет за дом.

Я от души поблагодарил Элиса, пропустив мимо ушей его ироничный отзыв о моих талантах. Что поделаешь: у нас, в России, живых гениев не бывает, так что вся надежда на потомков. Современники так неблагодарны!

* * *

Утром я обнаружил, что прогнозы метеорологов оправдываются на все сто. Снег валил густой пеленой со вчерашнего вечера, и после завтрака Элис выехал из гаража на маленьком снегоуборщике. Он расчистил дорогу от ворот до ворот, хотя снег продолжал идти. Как сказал Элис: «Надо чистить и чистить, а то все так занесет, что до весны не откопаем». Борис послал размяться свою охрану, и те раскидали снег на автомобильной площадке. Даже сидевший в будке у ворот охранник размел пешеходную дорожку от дома к воротам.

Природа сжалилась над людьми: снег перестал идти, и в небе даже обозначился просвет. Часам к двум выглянуло было солнце, но вскоре спряталось снова. Я коротал время, наблюдая, как Элис, Борис и Николаша режутся в бильярд. Витюша и Зябликов без устали играли в пинг-понг.

Ира позвала нас к столу часа в четыре. За столом сидели все обитатели дома, за исключением охранника Паши. Лера отнесла ему в будку несколько тарелок с угощением и бутылку пива. Элис сидел во главе стола в гордом одиночестве и выслушивал тосты. Первый тост возжелал произнести Зябликов, успевший прилично набраться коньяком. Никто с ним спорить не пожелал, и Зябликов беспрепятственно толкнул короткую речь, полную братской любви к Элису. В завершение он вышел из-за стола и полез к Элису чокаться и целоваться. В конце концов его удалось водворить на место. Усевшись на стул, Зябликов тут же налил себе полную рюмку и лихо ее осушил.

Борис провозгласил тост за хозяйку дома. Под это дело Зябликов молниеносно хватанул еще пару рюмок. Третий тост провозгласил я, как водится, за родителей. Сколько под мой тост выпил Зябликов, я сказать не могу, потому что третий тост – третья рюмка, а по русской традиции за столом положено выпивать не больше трех рюмок. Зато уже количество этих «третьих рюмок» не ограничено ничем. Зябликов, видимо, продолжал в том же духе, потому что, когда Николаша принялся желать Элису успехов в бизнесе, Зябликов совершенно бесцеремонно вмешался:

– Да зачем ему это надо? В риелторской конторе у Ирки и без того руководителей немерено.… Разве что здесь колхоз развести? Точно! Хе-хе,… может, тебе колхозом поруководить?

И Зябликов загоготал в одиночестве, радуясь одному ему понятной шутке. Элис поморщился и резко бросил ему:

– Кеша, веди себя прилично!

– А че? – удивился Зябликов, опрокидывая очередную рюмку и пытаясь выловить из Витюшиной тарелки маринованный грибок. – Ведь ты же сам понимаешь, что из тебя руководитель никакой! Делом руководить – это не двери с помойки на плечах таскать и лохам за антиквариат впаривать, вот так! А теперь вот я должен расхлебывать то, что ты там напортачил!

– Иннокентий! В нашем доме не принято за столом разговаривать о делах! – холодно, но с плохо скрываемой яростью заметила Ирка.

Зябликов еще несколько раз безуспешно потыкал вилкой в грибок, вздохнул, засунул вилку в нагрудный карман пиджака Витюши и сказал ему, нежно погладив лацкан:

– И ты, Витюша, тоже не менеджер, а говно. Но я тебя люблю!

И он полез целовать Витюшу взасос. Элис мрачно покосился на Виктора. Тот проворчал, отдирая от себя Зябликова:

– Да ладно тебе…. Пойдем, покурим лучше. Давай, давай, на воздух….

– Правда, пришло время для горячего! – воскликнула Ирка. – Лера, через пятнадцать минут горячее подаем! А вы, мужчины, пока покурите.

Витюша вытащил Зябликова на улицу, следом потянулись и мы. Погода стояла чудная: градусов пять мороза, без ветра, снег прекратился, хотя небо и было затянуто пеленой. Мы покурили на улице, стоя в накинутых на плечи куртках и пальто. Я оказался рядом с Борисом и Элисом.

– Он всегда так напивается? – спросил Борис.

Элис пожал плечами:

– Обычно напиваться ему не дает супруга. Ты уж извини, но… это муж моего совладельца. Точнее, со-владелицы.… После моей отставки она настояла, чтобы он стал исполняющим обязанности генерального директора, пришлось согласиться,… Вообще, она тоже должна была подъехать, но…… Ну, ничего, Витюша последит за ним. Кеша хиловат, так что скоро завалится спать.

– Да уж, хорошо бы…, – хмуро заметил Борис и обратился ко мне: – А ты, значит, писатель?

– Ага, значит, – подтвердил я. Мне не понравилось это обращение, но надо терпеть. И я продолжил, развивая тему: – Кстати, у меня есть еще один экземпляр моего нового романа. Один я подарил Элису, ну а второй будет твой.

– Очень хорошо, – улыбнулся Борис, – только напиши там послание… такое… прочувствованное! Типа, «дорогому другу»…, короче, чтобы было ясно, что я с культурой на короткой ноге.

– Нет проблем, – заверил я его. – Сейчас же за столом и напишу!

Мы вернулись в дом.

По дороге я прихватил из пакета, висевшего на вешалке, второй экземпляр моего романа и тут же написал ручкой «послание»: «Борис, дружище! Почитай, когда захочешь расслабиться. Автор». Не очень, да? Ну не умею я писать такие вещи! Да и что еще можно написать на обложке детектива?

Я вошел в гостиную и вручил книгу Борису. Тот прочитал автограф и остался доволен. Я решил, что пора приступать к делу.

– Кстати, Элис сказал, что ты продаешь загородный дом. Как бы мне его посмотреть? Я как раз собираюсь купить дом недалеко от Москвы, чтобы творить, так сказать, в тиши….

– Легко, – ответил Борис. – Отдам по дешевке. Пятьсот тонн, и бунгало твое.

– Баксов? – машинально спросил я, раздавленный суммой.

– Евро, – уточнил Борис.

Так, еще хуже!

– Может, уступишь? – спросил я. Триста тысяч – это был мой предел. И то если в рассрочку, лет так на пять. И с учетом тех ста пятидесяти тысяч, что я получил от продажи дядиной квартиры. У меня же семья все-таки! Впрочем, Борису я ничего этого говорить не стал.

А что тут говорить? Мысли о покупке дома появились у меня только после того, как нежданно-негаданно на меня свалилось дядино наследство. Дядюшка был бездетным пожилым человеком, проживал он в своей собственной квартире, и я проявлял о нем трогательную заботу. Но, как выяснилось, такие дяди вызывают повышенный интерес не только у своих племянников. И вот в один прекрасный день в доме вдруг появилась законная дядина жена – особа по имени Альбина и по фамилии Наскидашвили, причем это была ее девичья фамилия. Дитя Грузии было лет на тридцать моложе дяди, довольно-таки смазливо и чудовищно самоуверенно. Даже в свадебном платье она неуловимо напоминала дрессировщицу, а дядюшка, соответственно, хорошо отдрессированного старого медведя.

На скромном ужине в честь их бракосочетания присутствовали: я (любимый племянник), брат Альбины, Георгий (угрюмое существо, мрачно зыркавшее по сторонам и совсем не похожее на веселых грузин из старых советских фильмов; похоже, в последнее время к нам стали «завозить» не тех грузин), и друг дядюшки Дима (такой же почти спившийся бывший инженерно-технический работник, когда-то трудившийся с дядей на одном заводе). Ну и «молодая» тоже присутствовала, разумеется. Еще трезвый Дима произнес традиционное «горько», но перед этим простодушно поинтересовался у Георгия:

– Так вы из Грузии будете? Я люблю грузин, бывал у вас, в Ереване!

Оскорбленного Георгия еле удалось от Димы оттащить. По ходу скандальчика выяснилась любопытная подробность: Георгий оказался хозяином того ларька, где торговал дядюшка. Дядюшка что-то там задолжал Георгию и теперь, в целях компенсации ущерба, нанесенного грузинскому национальному бюджету, должен был жениться на сестре Георгия. Диму же от торговли в ларьке отстранили еще предыдущие его владельцы, армяне, потому у несчастного все и перепуталось в голове.

Дядюшка прописал в свою квартиру жену и ее брата. Но вот переоформить квартиру на них, как выяснилось, он не успел: Георгий и Альбина внезапно получили возможность выехать на ПМЖ в Германию, что они немедленно и сделали. Для меня же главным итогом этой германо-грузинской дружбы явилось то, что квартира осталась за дядей.

Решив отметить счастливое избавление от грузинского ига, дядюшка отправился на рыбалку. Там, выловив какого-то малька, он начал менять наживку, склонился над удочкой – да так и упал в реку: инсульт. Таким образом я внезапно стал владельцем московской квартиры.

Я всегда мечтал о собственном доме, но цены на подмосковную недвижимость делали мои планы абсолютно нереальными. И вдруг мечта обрела вполне реальные формы благодаря свалившейся на меня однушке в Бутове. Появилась возможность расширить жилплощадь для своей семьи, обрести загородный дом в экологически чистом местечке…

И вот теперь я с надеждой смотрел на Бориса.

Борис пожал плечами и сказал:

– Отчего не уступить…. Продажей занимается риелторская контора Элиса, так что обратись к нему.

– Да, но в личном порядке можно все решить быстрее, – возразил я. – Типа, не придется платить процент, и так далее…

– Да что там процент?! – засмеялся Борис. – И куда мне спешить? В моем бизнесе пятьсот тонн погоды не делают. Мне этим заниматься некогда, понимаешь? Я ведь еще в депутаты собрался выдвигаться, так что мне сейчас не до этого.

– Погоди, но выборы уже прошли, – удивился я. – Как это так?

– В моем округе выборы признали недействительными, – пояснил Борис. – Предстоит повторное голосование, так что, сам понимаешь…… Мне важно, чтобы контора дело сделала и бабки на счет перевела, понял? Без обид, ладно?

– Я понял, понял, – промямлил я.

Поклонник, мля! Элис тоже хорош: «скидку сделает, он твой поклонник!». А продажа дома, оказывается, через Элиса идет. Ладно, вечером я с ним поговорю.

– А как насчет сериала? – сделал я последний заход.

– Какой там сериал! – отмахнулся Борис. – Нет, ну, была у меня мыслишка.… Но ведь повторное голосование на носу! Расходы просто безумные! Так что потом, потом……

Вот так, серпом по этим самым…… Что же мне так не везет?! Нажраться, что ли, с горя? Впрочем, есть еще кое-что: семейная реликвия.

– А передвижниками ты интересуешься? – как бы между делом осведомился я.

– А у тебя есть что предложить? – в ответ поинтересовался Борис.