Текст книги "Древняя книга Агриппы"

– А вы не знаете, когда Троф встречался с Андреем? – спросил Тавров. Ольга недоуменно пожала плечами и ответила:

– По-моему, вам лучше спросить у Николая. Он еще в Адлере договорился с Андреем, что тот будет ему позировать. А когда и где, я не в курсе.

– Скажите, а у Андрея были враги, недоброжелатели?

– Я ничего не знаю об этом, – ответила Ольга и, подумав, неуверенно добавила: – Вообще Андрей очень спокойный и мягкий. Лишь один раз он поссорился с Андроновским, но Петя действительно был тогда невыносим. Он иногда бывает таким. Но Петя извинился, и Андрей тут же забыл об этом. Он вообще не злопамятен. – Вы извините, но мне действительно пора. Меня дома муж ждет.

– Да-да… Последний вопрос. У вас приглашение с собой?

– Разумеется, – Ольга раскрыла сумочку и достала белый конверт с золотой каймой и изящным золотым вензелем. Тавров повертел его в руках и спросил:

– Можно, я его оставлю у себя… на время?

– Пожалуйста, – разрешила Ольга. Взяла салфетку, написала на ней телефонный номер, посмотрела на Таврова и сказала: – Когда все выяснится, позвоните мне – хорошо?

– Хорошо, – согласился Тавров. И Ольга ушла, оставив салфетку с номером телефона и недопитый «Дайкири». И легкий аромат духов, названия которых Тавров не знал.

* * *

Тавров вернулся в зал. Проходя мимо охранника Игоря, он сказал:

– Игорь, у меня к вам будет просьба. Организуйте мне копию вашего списка приглашенных, ладно?

– Нет проблем, Валерий Иванович! – заверил Игорь.

Тавров подошел к Трофу и спросил:

– Скажите, а Ольга и Андрей в Адлере не ссорились, вы не замечали?

– Позвольте, а почему вас это интересует? – холодно осведомился Троф.

– Ах, любезный Николай Иванович, разве вы еще не догадались? – мягко спросил Тавров. – Вы же лично рассылали приглашения! А меня в списке приглашенных нет.

– Действительно, а как вы сюда попали? – с подозрением спросил Троф.

– При моей профессии это не проблема.

– И кто же вы по профессии? Медвежатник?

– Нет, я расследую обстоятельства исчезновения Андрея Семенова. Поэтому повторяю вопрос: Андрей и Ольга ссорились в Адлере? Ведь такое бывает между любовниками.

– А откуда вы знаете, что они были любовниками? – не удержался от вопроса Троф.

– Мне это сказала Ольга. Я спросил ее, она рассказала.

– Странно, – недоверчиво протянул Троф.

– Почему? – пожал плечами Тавров. – Она, видимо, решила, что я все знаю от Андроновского и потому не имеет смысла скрывать ее отношения с Андреем. Тем более что они уже прекратились. Ольга производит впечатление разумной женщины.

– Да, весьма, – согласился Троф.

– Так вы не ответили на мой вопрос, Николай Иванович. Ссорились ли в Адлере Ольга и Андрей?

– Никогда не видел, – отрицательно покачал головой Троф. – Андрей был на редкость сдержанный парень.

– Да? А что за конфликт вышел у него с Андроновским? – быстро спросил Тавров.

– Вы и об этом знаете… Да ерунда! Петя что-то ляпнул, Андрею это не понравилось, но он даже не вспылил, а просто вышел. А когда он вернулся, то Петя извинился, и инцидент был исчерпан. А что, вы думаете…

– Я полагаю, что Андрей уже давно мертв, – веско произнес Тавров, – поэтому так подробно опрашиваю всех, кто с ним общался последнее время. Давайте вернемся к вам. Когда вы в последний раз видели Андрея Семенова?

– Сейчас, минуту, – задумался Троф, – это было двадцать шестого октября. Последний сеанс. Я с ним расплатился и больше его не видел.

– Получается, что вы видели его последним, – заметил Тавров, – так что нам придется еще раз встретиться, чтобы побеседовать поподробнее в спокойной обстановке. Когда?

– Ну, скажем… завтра в двенадцать у меня в студии.

– Хорошо, давайте адрес.

Подошел Андроновский и, улыбаясь, спросил:

– О чем секретничаете?

– Да вот… Валерий Иванович, оказывается, из милиции, – кисло ответил Троф, – расследует исчезновение Андрея.

– Бог мой! Он исчез?! – воскликнул Андроновский. – Как, каким образом?

– Кто вам сказал, что я из милиции? – поднял брови Тавров. – Я частный детектив и веду расследование по просьбе родственников Андрея. Когда исчезновением Андрея займется милиция, – а после вашей блистательной выставки это случится очень скоро, – вам придется отвечать на множество очень неприятных вопросов в кабинете следователя. А я гарантирую полную конфиденциальность. Поэтому в ваших интересах помочь мне, не так ли?

– Да, конечно, – поспешно согласился Троф.

– Тогда позвольте откланяться. До завтра, Николай Иванович! Всего хорошего, Петр Андреевич!

И Тавров направился к выходу, провожаемый двумя парами озабоченных глаз.

Глава 11

Придя к себе в офис, Тавров достал из кармана копию списка приглашенных и вручил ее Кате.

– Катюша, пробей этих граждан по базам данных: я хочу знать, где они живут. А я пока пойду пообедаю.

Когда через час Тавров снова пришел в офис, Катя протянула ему распечатку.

– Вот, Валерий Иванович. Двоих из списка в наших базах нет: то ли базы устарели, то ли они иногородние и живут без регистрации. Проверить их через паспортный стол?

Помимо регулярно приобретаемых на Царицынском рынке «пиратских» дисков с базами данных МГТС и ГУВД, Тавров имел еще несколько источников информации: это были сотрудники паспортного стола, компаний сотовой связи, риелторских фирм и тому подобное. За умеренную плату они охотно выполняли щекотливые просьбы частного детектива. Они не видели в этом ничего зазорного – в конце концов, не Родину же продают!

На этот раз Тавров не стал повышать благосостояние чиновника из паспортного стола – он уже увидел в списке то, что хотел. Поэтому сказал:

– Не надо, Катюша. Лучше свари мне кофейку, а потом найди координаты почтальона, обслуживающего дома по улице Шверника. Конкретно… Вот я тебе пишу номер дома: он с дробью, да еще корпус, – немудрено перепутать… А как выяснишь, – на сегодня можешь быть свободна!

Разумеется, в почтовом отделении никто так просто не даст адрес почтальона, однако для Катюши это не затруднение.

Тавров прошел к себе. Завыла кофемолка, и через пять минут Тавров уже отхлебывал обжигающий ароматный напиток. Через двадцать минут Катя положила на стол листок с адресом почтальона.

– Так я пошла, Валерий Иванович?

– Да-да, Катюша, до свидания!

Тавров выпил еще чашку кофе, взял листок и отправился на Академическую.

* * *

Почтальон жил на улице Гримау. Точнее, должен был жить согласно прописке. И вообще его могло не оказаться дома. Но Таврову повезло. Молодой парень лет двадцати действительно жил по месту прописки и оказался на месте.

– Да, я обслуживаю этот дом, – испуганно сказал он, взглянув на листок с адресом, – а что случилось?

– Да ничего, – ответил Тавров, – просто я хотел узнать, не случалось ли вам неделю назад доставлять в квартиру номер тридцать два вот такой конверт?

И он показал конверт с приглашением для Ольги. Почтальон взял конверт в руки, повертел и вернул его Таврову.

– Да, неделю назад. Только не по этому адресу, а в соседний дом, в двадцать первую квартиру.

– Сухомлинову? – уточнил Тавров.

– Не знаю, – пожал плечами почтальон, – фамилию не запомнил. А вот конверт – да. Обычно они простые, стандартные, а этот очень красивый, с золотым вензелем. Если бы еще один такой был, я бы тоже помнил. Нет, точно только один был. А что, исчезло письмо? Но я тут ни при чем!

– Разумеется! – успокоил его Тавров. – Я полагаю, что письмо просто забыли отправить. Спасибо, извините за беспокойство!

– Да нет, ничего, – облегченно вздохнул почтальон, – но второго такого точно не было!

– Еще раз спасибо, – поблагодарил Тавров и попросил: – Можно от вас позвонить?

– Да, конечно!

Тавров позвонил в типографию, изготовившую конверт, – благо номер телефона был указан тут же.

– Вас беспокоит секретарь скульптора Трофа. Мы делали у вас в прошлом месяце заказ… Как нет? Договор заключался на фамилию Трофимчук. Да, я подожду… Ага, нашли? У нас тут некоторая неразбериха с приглашениями получилась, так я хотел уточнить, сколько точно конвертов вы для нас изготовили? Сто штук? Нет, все нормально, большое спасибо!

Тавров повесил трубку и улыбнулся почтальону.

– Разобрались? – поинтересовался тот.

– Разобрался, – кивнул Тавров. На самом деле он еще не разобрался ни в чем. Но крепло ощущение, что он на верном пути.

* * *

Троф жил недалеко от станции метро «Аэропорт» в кирпичном доме, когда-то населенном видными представителями советской «творческой интеллигенции». Однако время не любит постоянства. Потомки кумиров шестидесятых и семидесятых годов мало-помалу распродали престижные квартиры тем, кто мог заплатить. Дом потихоньку заселялся не только удачливыми дельцами нового «коммерческого» искусства, но и простыми «королями апельсино-чебуреков». Тесный двор запружен иномарками, детские качели с песочницей выглядели нелепо в окружении сомкнутых рядов автомобильных панцирей и гофрированных плоскостей «ракушек».

Бдительный вахтер на входе в подъезд долго изучал документы Таврова. Как назло, телефон в квартире скульптора не отвечал, и лицо вахтера принимало все более неприступный вид. Наконец Троф поднял трубку.

– Николай Иванович, это вахта вас беспокоит! – прокричал вахтер. – Тут к вам господин Тавров… что значит «кто такой»? Вам, значит, не известна его личность? Так-так…

– Скажите, что я насчет Андрея Семенова, – подсказал Тавров, – мы с ним вчера на двенадцать договаривались.

– Он говорит, что с вами договаривался, насчет Андрея Семенова. Да… Пропустить? Понял!

Вахтер опустил трубку и с довольным видом объявил:

– Все в порядке, ждут вас! Пятый этаж, от лифта налево.

Дверь была не заперта. Тавров вошел в квартиру. Троф сидел на кухне в тренировочных штанах и пил пиво из чайной чашки. Он явно посвятил большую часть ночи бдению за бутылками, и даже его изуродованное ожогами лицо выглядело помятым. Тавров обратил внимание на то, что и торс, и руки Трофа также были покрыты следами ожогов: видно, он чудом вылез в свое время с того света.

– Пива хотите? – хрипло вопросил скульптор. Тавров отказался, памятуя народную мудрость: пиво с утра – и день свободен! Троф трясущейся рукой налил себе еще и, причмокивая, высосал всю чашку. Потом повторил операцию. Вытер рот ладонью, откашлялся и просипел: – Слушаю вас.

– Да ладно уж, – проворчал Тавров, – заканчивайте лечение, а там и поговорим.

– И то верно!

Троф допил бутылку, достал сигарету из пачки: руки уже не тряслись. Закурил и спросил:

– Так что вы хотели услышать про Андрея?

– Сколько раз вы виделись с ним по приезде в Москву? – спросил Тавров.

– Раза три, – ответил Троф, – впрочем, у меня сохранились видеозаписи. Идемте в комнату, я покажу.

Он провел Таврова в гостиную, усадил перед телевизором. Долго шарил в шкафу, перебирая коробки с видеокассетами. Наконец нашел то, что нужно, вставил кассету в видеомагнитофон. На экране пошло изображение: Андрей в одних плавках готовился к метанию копья.

– Вот дата, двадцать пятое сентября, – сказал Троф, показывая на экран, – наш первый сеанс. Я изучаю работу мышц в движении и по такой пленке делаю фрагменты будущей скульптуры. Сначала я хотел изобразить Андрея в виде копьеносца, но потом увидел, что его прекрасная мускулатура более рельефна именно в позе дискобола. Смотрите!

На следующей кассете Андрей действительно оперировал небольшим диском от штанги. В углу экрана светилась дата: восьмое октября.

– И последний сеанс, – сказал Троф, запуская последнюю кассету, – видите дату? Двадцать девятое октября. Я уже поймал и зафиксировал основное движение и теперь сверял его с реальным. Все оказалось нормально, и больше Андрей мне был не нужен. Я работал в своей загородной мастерской: к сожалению, не могу иметь студию в Москве – пока не по карману. Вот и все. Что вы еще хотите?

– Я хотел бы посмотреть на вашу загородную мастерскую, – заявил Тавров.

– Только с санкции прокурора, – мгновенно отреагировал Троф, – извините, но откуда я знаю… может быть, вас подослали мои коллеги – разнюхать мои уникальные технологии? Не обижайтесь, но береженого бог бережет. Такие времена настали, все совсем озверели, друг друга обворовывают без зазрения совести. Что еще?

Тавров сидел, неподвижно глядя на журнальный столик. Он встрепенулся, услышав вопрос Трофа, и сказал, вставая:

– Тогда все, но я хотел бы просмотреть один момент… если позволите.

Тавров сделал шаг к телевизору и задел коленом лежащую на столике папку. Та упала на пол, и из нее вывалились конверты с золотым вензелем.

– О-о… извините! – воскликнул Тавров, собирая выпавшие конверты.

– Не стоит беспокоиться, – с досадой сказал Троф, – я сам бы все собрал!

– Ну зачем же! Вот, все уже на месте.

Тавров положил папку обратно на столик, потом промотал пленку минут на пять назад. Молча смотрел с минуту, затем сказал:

– Спасибо, благодарю за помощь. На этом позвольте откланяться!

– Всех благ! – с облегчением откликнулся скульптор. – Если вас не затруднит, дверь захлопните, пожалуйста.

Когда Тавров ушел, Троф взял папку и тщательно пересчитал конверты. Убедившись, что все на месте, Троф закурил, откинулся на спинку кресла и замер в размышлении.

* * *

– Что, никаких следов? – спросил Олег. Тавров отрицательно покачал головой. Они сидели в «Ростиксе» рядом с метро «Бибирево» и пили пиво с картофелем фри. Тавров покачал пластмассовый стакан с пивом, наблюдая, как пена оседает на стенках.

– Уму непостижимо! – вздохнул Олег. Тавров поставил стакан на стол и спросил:

– Скажите, а не собирался ли Андрей продавать квартиру?

– Какую квартиру? – непонимающе уставился на него Олег. – При чем здесь квартира?

– Он мог задолжать кому-нибудь крупную сумму денег, – пояснил Тавров, – или стать жертвой квартирных аферистов. Вполне возможно, что его где-нибудь держат в подвале, заставляя оформить доверенность. Одинокому человеку в наше время довольно легко стать жертвой подобных преступлений. И если с ним никто больше не прописан, то…

– Да нет у него никакой квартиры! – воскликнул Олег. – Вы просто не в курсе… Короче, там, где он сейчас живет, прописана его сестра. А сам Андрей – у матери. Понимаете?

– Не понимаю, – признался Тавров, – давайте поподробнее.

– Лет пять назад его родители развелись, – начал объяснять Олег, – и разменяли трехкомнатную квартиру на Дмитровке. Андрей с матерью переехали в двушку в Беляеве, а отец с Наташкой уехали в однокомнатную в Черемушки.

В прошлом году отец женился и прописался у жены, а квартиру оставил Наташке. А Наташка не захотела жить одна и уехала к матери. Ну а Андрей с радостью вселился в квартиру сестры. Вот такой расклад получился! Так что Андрей никакой недвижимости продать не может. А вот Наташка может, так что логичнее ее похищать!

– Значит, версия с квартирными аферистами отпадает, – подытожил Тавров. – Ну хорошо… А были ли у Андрея враги? Или хотя бы недоброжелатели?

– Откуда?! – засмеялся Олег. – Да вы его совсем не знаете! Он очень легкий человек, у него это на лбу написано! Может, конечно, обидеться, но как-то у него внутри все перегорает. Он совсем не злопамятный. И вспыльчивым его назвать нельзя. Вообще он всегда умел обходить острые углы, а если доходило до конфликта, то никогда зла не держал и старался как-нибудь все замять. Вот я вам сейчас историю расскажу, года два назад случилась.

Олег отхлебнул пива и продолжил:

– Наташке тогда семнадцать было… или около того. Устроилась она подрабатывать в один НИИ лаборанткой. Ну а завлаб заставлял ее допоздна сидеть. Дескать, с утра она ему не нужна, может хоть к двенадцати на работу приходить, а вечером изволь столько быть, сколько ему нужно – хоть ночь-полночь! Короче, вечерами ее Андрей сначала встречал и провожал, а потом возмутился: что за издевательство над несовершеннолетней! Ну и поимел крупный разговор с завлабом. До драки, правда, не дошло, но за грудки друг друга хватали!

– И чем закончилось? – спросил Тавров.

– Чем? На следующий день Андрюшка пошел к завлабу и извинился за свою несдержанность. Вот так!

– А что завлаб?

– А что, нормальный мужик оказался! Жахнул с Андрюшкой спиртику за примирение, обещал Наташку позже семи не задерживать, а если понадобится позже, то заранее предупреждать. Ну и отгулы, премии, то-се… Короче, Наташка там еще месяца три работала – нахвалиться не могла! А вы говорите – враги… Да это единственный случай, где Андрюшка до прямого конфликта дошел, – а я его со школы знаю!

Олег допил пиво и вопросительно посмотрел на Таврова:

– Может, еще по одной?

– Нет, спасибо, у меня еще много дел, – отказался Тавров и спросил: – А если так все замечательно стало складываться, то почему Наташа ушла из НИИ?

– А она в институт поступила, на дневное отделение, – пояснил Олег. Он задумчиво посмотрел на пустой стакан и сказал: – Я, пожалуй, еще пивка возьму.

– Тогда я вас покидаю, – поднялся Тавров. – Большое спасибо, Олег.

– Да не за что, это же все для Андрюхи. Ну всех благ! – махнул рукой Олег и направился к стойке.

Глава 12

На этой встрече настоял Константин. Он специально выбрал кафе подальше от офиса, в тихом переулке, где меньше всего шансов случайно встретить общих знакомых. Он спешил, поглядывал на часы и оставил почти нетронутым бизнес-ланч за десять долларов, только кружку пива выпил до дна – жадно, в два приема.

– Нам пора решиться, – мягко начал Константин. – Ты же понимаешь, что все это должно когда-нибудь закончиться. А если он что-нибудь заподозрит? Ты понимаешь, чем это нам грозит?

– Ты думаешь, он тебя убьет? – усмехнулась Ольга.

– Ну, это не самый страшный исход, – жестко ответил Константин. – Он доведет меня до разорения, сделает так, чтобы я никуда не смог устроиться – разве что дворником. А вот тебя он убьет. Поскольку он тебя любит, ты умрешь без мучений, мгновенно!

– Замолчи! – резко выкрикнула Ольга. Люди за соседним столиком обернулись.

– С ума сошла? – прошипел Константин, виновато улыбаясь в сторону.

А Ольга просто испугалась. Константин озвучил то, что уже давно ее мучило. Да, все может повернуться именно так. Гадалка говорила, что все закончится к концу января. Еще месяц! Да и сбудется ли предсказание?

– Ладно бы я, – продолжал Константин, – но ведь ты в открытую жила с этим молодым Казановой на юге. А если Борис дал указание проследить за тобой в Адлере? И почему он заказал номер именно в той частной гостинице? Мог бы выбрать что-нибудь пофешенебельней!

«Казанова. Это он об Андрее», – подумала Ольга. Она вдруг почти ощутила тепло его рук, нежное прикосновение густых ресниц, с наслаждением погрузилась в приятные воспоминания. И тут ее вдруг словно обдало холодной волной – где Андрей? Его ищут! Жив ли он? Что с ним случилось?

Она вспомнила то, что смутно мучило ее последнее время. Некоторое время назад она не придала этому никакого значения. А теперь…

– Слушай, мне надо побыть одной, – сказала она Константину. Тот попытался ей возразить, но она почти выкрикнула: – Уходи!

Люди за соседним столиком снова обернулись. Константин поднялся и вышел, не прощаясь. Обиделся. Неважно, снова прибежит, куда он денется. А важно вот что… надо поскорее сделать, иначе будет мучить ощущение незавершенности.

Ольга вышла в туалет, заперла дверь и достала из сумочки сотовый телефон.

* * *

Когда Тавров вернулся в свой офис, Катерины уже не было. К монитору был прикреплен «горчичник»: «Позвоните Ольге Берг». Тавров прочитал записку и недовольно поморщился: «Кто такая Ольга Берг? А, ну да! Ольга, знакомая Андрея! Черт, пора купить сотовый, а то вечные проблемы с этими звонками!»

Тавров нашел телефон Ольги в записной книжке и поднял трубку. Он сразу узнал ее голос.

– Это Тавров. Вы просили меня позвонить?

– Да.

– Вы можете говорить?

– Да, вполне. Извините, что я вас беспокою, но я тут вспомнила… Может, это и не так важно…

– Все может пригодиться, Ольга Владимировна, так что я вас внимательно слушаю, – заверил Тавров, включая на всякий случай диктофон.

– Дело в том, что Андрей встречался с Трофом еще до того, как мы приехали в Адлер. Он сказал, что где-то его видел, но не мог вспомнить, где именно. Впрочем, возможно, что он ошибался.

– Ну, у Трофа весьма… э-э… колоритная внешность, ошибиться трудно, – заметил Тавров.

– Да нет же! Он сказал, что встречался с Трофом еще до того, как тот… Ну, как с ним произошло несчастье, понимаете?

– А вы не знаете, что случилось с Трофом?

– Ну что вы! Я не настолько близко с ним знакома.

– А как тогда Андрей его узнал? С такими страшными ожогами Трофа вряд ли узнал бы даже близкий человек!

– Просто Андрей… он очень чувствителен. Такие, как он, познают мир не разумом. Кстати, он и не был до конца уверен.

– А Троф ничего по этому поводу не говорил?

– Нет.

– И Андрей не сказал вам, где мог видеть Трофа… без следов ожогов?

– Нет. Он сам не был уверен… В общем, он больше не касался этой темы, а я не спрашивала. Вот и все. Извините, что побеспокоила вас, Валерий Иванович! Наверное, это не имеет никакого значения…

– Нет, нет, Ольга Владимировна! В этом деле все может иметь значение, – заверил ее Тавров. – Большое вам спасибо за звонок, всего доброго!

Положив трубку, он задумался. Действительно ли Андрей встречался раньше со скульптором? Надо бы выяснить, что за трагедия случилась с Трофом, чем он занимался раньше. Кто может в этом помочь? Пожалуй, Павлов. Хотя он теперь выбился в начальники, не хочется его беспокоить подобной ерундой. Кстати, а как фамилия того опера, что обращался за советом полгода назад? Кажется, Воронцов…

Тавров полез в записную книжку. Да, точно. Воронцов Владимир Евгеньевич. Вот его и побеспокоим!

– Алло, Володя? Здравствуй, это Валерий Иванович. Узнал? Да нет, все в порядке, просто нужна небольшая помощь. Есть такой скульптор Троф, недавно прошла его персональная выставка. Сильно изуродован ожогами, в искусстве недавно. Настоящая фамилия Трофимчук. Не мог бы ты узнать, кто он такой, при каких обстоятельствах был искалечен, чем занимался раньше и все такое? Нет проблем? Ну как скоро… Как сможешь! Через неделю? Отлично, спасибо! Всех благ!

Ну вот, скоро приоткроется завеса над таинственной личностью Трофа!

А не выпить ли кофейку? Нет, пожалуй, надо поговорить с Наташей о том завлабе. Все-таки это единственный человек, о котором точно известно, что он имел конфликт с Андреем.

* * *

Наташа была дома одна – мать поехала в гости к сестре и еще не вернулась. Она сварила Таврову отличный кофе, и тот с наслаждением пил, разомлев от тепла, и слушал Наташу.

– Меня устроила в НИИ в лабораторию Вячеслава Игоревича мамина подруга. Честно говоря, это было не худшее место работы, хотя Вячеслав Игоревич был очень требователен. Даже слишком. С ним мало кто хотел работать. Когда я пришла, у него в лаборатории числился какой-то парень, которого я редко видела, да еще одна женщина в декретном отпуске. Фактически он работал один, и поэтому ему так была важна моя помощь.

– А чем он занимался? – спросил Тавров. Наташа пожала плечами:

– Я не знаю. Я ведь просто мыла ему посуду, помогала готовить лабораторные опыты.

– А как у него вышел конфликт с Андреем?

– Ой, вы и это знаете? Да не было никакого конфликта! Просто Андрею не нравился сам Вячеслав Игоревич. «Скользкий тип с двойным дном», – говорил про него Андрей. Уж не знаю почему… Но я не могла бросить работу – какие-никакие, а деньги… не на рынке же торговать! Мне приходилось задерживаться допоздна, и Андрей всегда меня встречал, хотя я и не просила, – он очень за меня волновался. Конечно, неудобно уходить с работы поздно, зато можно было и приходить не рано. И Вячеслав Игоревич всегда отпускал, когда нужно… В общем, однажды Андрей дождался Вячеслава Игоревича и поговорил с ним… на повышенных тонах. Конечно, он потом извинился, они даже выпили с Вячеслав Игоревичем в знак примирения!

– А о чем был разговор? – поинтересовался Тавров.

– Да ни о чем! Просто Андрей завелся, наговорил разной ерунды… Что нельзя допоздна держать несовершеннолетнюю и беззастенчиво ее эксплуатировать для личной выгоды… Чушь, в общем!

– А что он имел в виду, говоря о личной выгоде? – насторожился Тавров.

– Не знаю… может быть, то, что Вячеслав Игоревич работал над докторской диссертацией… да просто нашло что-то на Андрея! Какая разница – я же говорю, что конфликт они быстро уладили. Потом я еще месяца три работала без проблем, Вячеслав Игоревич заранее предупреждал, когда придется задержаться, отгулы стал давать – так что все стало еще лучше!

– А как фамилия Вячеслава Игоревича?

– Салуков.

Тавров записал фамилию и спросил:

– А он до сих пор работает в этом НИИ?

– Нет, он умер, – ответила Наташа.

– Вот как! – озадаченно воскликнул Тавров. – А что же с ним случилось?

– Такой жуткий случай! В тот день он отпустил меня пораньше, а сам остался эксперимент проводить. В общем, в лаборатории случился пожар, и Вячеслав Игоревич ужасно обгорел. Его отвезли в больницу, он там и умер, не приходя в сознание! Такой ужас!

Наташа всхлипнула, вспоминая пережитое. Тавров мрачно помешал ложечкой кофейную гущу и спросил с тайной надеждой:

– А ты не ошибаешься? Может, он жив?

– Да что вы! – возразила Наташа, промокая салфеткой глаза. – Я же была на похоронах. Точнее, в крематории Николо-Архангельского кладбища.

Тавров поднялся.

– Спасибо за кофе, Наташа! Пора мне, извини, что побеспокоил.

Наташа проводила его в прихожую. Уже в дверях, надевая кепку, Тавров спросил:

– А на похоронах кто-нибудь из родственников был?

Наташа отрицательно покачала головой.

– Только несколько сотрудников из института. У Вячеслава Игоревича не было ни семьи, ни родных.

* * *

Тавров пребывал в возбужденном состоянии гончей, напавшей на верный след. Поэтому он сам позвонил Воронцову, не дожидаясь конца недели. Тот уже успел кое-что выяснить, и добытые сведения во многом усиливали подозрения Таврова.

Николай Иванович Трофимчук, 1952 года рождения, уроженец города Москвы, оказался весьма любопытной личностью. Сын известного академика, избалованный родителями и развращенный принадлежностью если не к высшим, то к верхним слоям советского общества, он не пошел по стопам отца. Пристроенный «по блату» последовательно в три высших учебных заведения, он не закончил ни одного. Две женитьбы завершились разводом менее чем через год. Рухнувший Советский Союз похоронил благополучие семьи Трофимчуков. Сбережения растворились как дым. Привыкший жить на широкую ногу Николай, впервые в жизни оказавшись стесненным в средствах, фактически выпал из жизни. Ища утешения в выпивке, он стремительно опускался на дно. В конце концов оказался в притоне бомжей и стал жертвой пожара, устроенного собутыльниками. Страшно обгоревшего и мертвецки пьяного, его успели спасти пожарные. Затем врачи сотворили чудо и вернули его к жизни.

Несчастье изменило не только его внешний облик. Николай бросил пить, увлекся лепкой. Когда он лежал в больнице, его отец умер от инсульта. Мать скончалась еще раньше. Николай продал огромную квартиру на Баррикадной и купил двухкомнатную на Аэропорте. Кроме того, он продал отцовскую дачу в Переделкине, так что, судя по всему, не испытывал недостатка в средствах, несмотря на большие расходы.

Ну что же! Оставалось только порадоваться за чудесное перерождение падшего человека! Добытая Воронцовым информация еще больше укрепила Таврова в его подозрениях в отношении Трофа. Дело в том, что Трофимчук лежал в той же больнице и в то же самое время, что и получивший смертельные (или якобы смертельные) ожоги во время пожара в лаборатории Вячеслав Игоревич Салуков.

* * *

Словно магнит Тавров притягивал к себе звенья распавшейся цепи. Утром он позвонил в больницу, где когда-то лежали Трофимчук и Салуков. Дребезжащим тенорком сказал поднявшей трубку медсестре:

– Доченька, не откажи, помоги! В вашей больнице два года назад умер мой племянник, Салуков Вячеслав Игоревич. А я живу в Таджикистане, оттуда не так просто приехать. Сейчас в Москве проездом. Хочу с доктором, что его лечил, встретиться. Не довелось мне племянника живым увидеть, так хоть с тем, кто его перед смертью видел… поговорить!

Нелепый прием, но сработал. Через несколько минут Тавров уже узнал, что Салукова лечил доктор Волгин. Впрочем, Тавров совсем этому не удивился, поскольку, по данным Воронцова, доктор Волгин был лечащим врачом Николая Трофимчука.

Все складывалось как нельзя лучше. Эх, узнать бы еще, зачем Андрей ходил к матушке Евфросинье! А не наведаться ли к ней? Надо записаться в качестве обычного посетителя.

Тавров уже протянул руку к трубке, но в этот момент щелкнуло переговорное устройство и голос Кати произнес:

– Валерий Иванович, к вам посетитель.

Тавров чуть не чертыхнулся, но вовремя вспомнил, что основа процветания частной фирмы – внимательность к потенциальным клиентам, и сказал, подавив вздох:

– Проси!

В кабинет зашел мужчина лет шестидесяти. Среднего роста, одет неброско, строго, но весьма дорого. Такой прикид тянет на его, Таврова, годовой доход.

– Здравствуйте! – сказал мужчина.

– Здравствуйте… э-э…

– Борис Львович, – подсказал мужчина.

– Очень приятно. Прошу вас, Борис Львович, садитесь!

Мужчина уселся в кресло. Он, как видно, не привык терять времени даром, поэтому сразу перешел к делу:

– У меня возникли некоторые… подозрения, что ли… И я хочу либо их развеять, либо превратить их в твердые доказательства. Дело касается моей жены. Только не думайте, что я какой-нибудь Отелло! Я просто деловой человек и привык все просчитывать. Мне нужна ясность. Вы понимаете?

– Разумеется, Борис Львович, – кивнул Тавров. – Свыше восьмидесяти процентов дел, которыми занимается мое агентство, связаны именно с подозрениями жен относительно мужей или мужей относительно жен.

– А остальные двадцать? – вдруг полюбопытствовал Борис Львович.

– В основном это подозрения в отношении деловых партнеров и исчезновения людей, – ответил Тавров. – Во всех случаях мы гарантируем полную конфиденциальность. Все полученные в ходе расследования материалы передаются клиенту. Файлы в компьютере удаляются сразу после распечатывания, а специальная программа делает так, чтобы их нельзя было восстановить. Сумма оплаты и аванса оговаривается при заключении договора. Отчет о расходах и их компенсация клиентом производятся через оговоренные в договоре промежутки времени, но не реже чем раз в две недели. И никаких противозаконных действий. Вас устраивают наши условия?

– Вполне, – ответил Борис Львович. Он извлек из борсетки две фотографии и положил их на стол. – Это моя жена. А это – мой коммерческий директор, Захвалин Константин Георгиевич. Я полагаю, вы все поняли?

– Разумеется, – заверил Тавров, рассматривая фотографии.

– Что еще от меня требуется? – спросил Борис Львович.

– Об этом мы поговорим отдельно, после заключения договора, – ответил Тавров, роясь в столе.