Текст книги "Гончаров идет по следу"

– Видите ли… Как бы вам сказать… Поймите меня правильно…

– Кажется, уже понял. Вы ведете двойную бухгалтерию?

– Что-то вроде того, но это сугубо между нами. К делу это не относится.

– Не уверен. Если ваш Стригун решил пуститься во все тяжкие, то вполне возможно, что и туда он запустил свою ручонку. Как? Не имею понятия. Вы в этой тригонометрии собаку съели. Посмотрите повнимательнее, что-нибудь да найдете. Не стал бы он пачкаться полутора миллионами.

– Час от часу не легче. Но вы правы, сегодня просмотрю бумаги, хотя толку от этого никакого. Если он решил закосить от меня какой-то теневой договор, то он вообще его не показал. Что же делать? Какие конкретные действия вы предпримете, чтобы мне помочь?

– Никаких, за просто так даже скворечник не построишь.

– Извините, с этого мне стоило начинать.

– Я тоже так думаю, господин Говоров.

– Ваши условия, господин Гончаров?

– В случае полной неудачи ничего, кроме накладных расходов, я с вас не возьму, а если возвращу вам потерянные деньги, то с этой суммы вы отстегнете мне десять процентов. Если же выяснится, что Стригун мертв, то заплатите мне свой месячный заработок. Вас устраивает такой вариант?

– Устраивает, но десять процентов многовато.

– На меньшее я не согласен.

– Хорошо, пусть будет по-вашему. Сколько вам нужно сейчас на текущие расходы?

– Об этом я скажу вам завтра, а сейчас дайте мне фотографии ваших героев и адреса, где проживают их родные. Проще говоря, я бы заглянул в их личные дела, если они их не прихватили с собой. Ну а пока ваша очаровательная Лоренс их ищет, не скажете ли, на какой машине ездил Стригун?

– «ВАЗ-2107» темно-вишневого цвета, госномер 383.

– Игорь Викторович, личного дела Анатолия Олеговича у меня нет, – просовывая в дверь очаровательно-удивленную мордашку, сообщила девчонка.

– То есть как нет? – привстал Говоров.

– Очень просто, – упредив ненужные вопросы, ответил я, – с собой он его унес. Как говорится, он уехал, не простился. Не волнуйтесь, этого следовало ожидать. Лоренс, Виноградов свою папочку тоже прихватил?

– Нет, Денис на месте.

– Это становится интересным! Дай-ка ее сюда, а лучше прогони все его бумажки через ксерокс, а фотографию в нескольких экземплярах. И если не затруднит, запиши мне на бумажке адреса проживания того и другого.

– Надо понимать, что вы уже засучили рукава? – одобрительно заметил Говоров.

– Об этом я вам скажу завтра. Если не сумею зацепить хоть какую-то реальную ниточку, то, возможно, вообще откажусь от этого дела. А вы постарайтесь вспомнить, с кем они были дружны, где проводили свой досуг. У Дениса наверняка была подруга, может быть, вам случалось ее подвозить или еще что. Словом, подумайте, в нашем вопросе важна каждая деталь. Порасспрашивайте Лоренс, вдруг она что-то знает. Я бы расспросил и сам, но вам, полагаю, сподручнее.

– Сделаю это сразу же после вашего ухода, а вечером позвоню.

– Вот и отлично, но я не вижу обещанный фуршет.

– Он давно готов, нам стоит только пройти в мой будуар.

Покинув кабинет хлебосольного хозяина, я присел на садовую скамейку и попытался обдумать ситуацию. Что-то в ней не все вставало на свои места. Допустим, господин Стригун заранее, за месяц, решил сделать своему шефу «нос». Допустим, что через подставных лиц он открывает строительную контору «Лотос» и перекачивает туда полтора миллиона рублей. Это у него отлично получается, операция проходит блестяще! Все это мы понимаем, не совсем уж идиоты, но зачем, скажите на милость, ему понадобился какой-то Виноградов? Деньги можно чудесно потратить и без него. Кто он ему? Кум? Сват или сын родной? Сын? А почему бы и нет? Почему вы, Гончаров, в штыки принимаете такой славный расклад? Да потому, что он заведомо бредовый, трудно поверить, чтобы отец с сыном, год работающие бок о бок, хоть как-то не выказали своего родства. Хотя черт их знает. Дело в другом. Почему Стригун, уничтожая следы своего пребывания в фирме, не позаботился о документах Виноградова? Это еще тот вопрос, и ответов на него может быть больше, чем звезд на небе. И твоя задача, товарищ Гончаров, найти единственно правильный ответ. Как это ни прискорбно, но если мозги не варят, придется тебе немножко поработать конечностями, и, между прочим, не задарма. Для начала немного поговорим с их соседями, а если повезет, то выйдем на подругу Дениса. Но в первую очередь посетим соседей господина Стригуна.

Жуликоватый зам Говорова жил в другом районе города, куда добираться мне пришлось на такси. Аккуратно записав израсходованную сумму, я вышел возле серийной девятиэтажки. Квартира, где проживал интересующий меня гражданин, находилась на первом этаже второго подъезда и значилась под номером 38. Именно туда я и направил свои стопы, но вскоре напоролся на непредвиденную преграду. У второго подъезда, почти впритык к дверям, стоял грузовичок, с которого веселенькие мужички суетливо и бестолково сгружали мебель.

– Бог в помощь, любезные, – подойдя, поздоровался я. – Пройти-то дозволите?

– А как подмогнешь, так и проходи, – разрешила упитанная молодая женщина, руководившая погрузочно-разгрузочными работами. – Цепляй что побольше. Вон холодильник, вот сервант, а то меня цепляй. На любой вкус, что душа пожелает.

– Стар я для вас, девушка, а вас с новосельем можно поздравить?

– В гробу я такое новоселье видала… Эй, осторожнее, зеркало! Уже насосались, черти безмозглые, и когда только успели? Кажется, я глаз с них не спускала, а они все одно наклюкались, ну не свиньи ли? – Сделав необходимые воспитательные замечания, толстушка вновь занялась мною: – Двухкомнатную-то продала, разницу своему алкашу отдала, а сама с девчонкой сюда вот, в однокомнатную, да еще на первый этаж.

– В тридцать восьмую, что ли? – все уже соображая, на всякий случай спросил я.

– А куда ж еще? Однокомнатная на этаже одна, а вы с этого подъезда будете?

– Нет, я просто подошел, когда увидел, что вы разгружаетесь.

– Зачем же вовнутрь просились?

– В вашей квартире жил мой товарищ. Когда он уезжал, меня в городе не было. Вас увидел, думаю, дай подойду, может, от него какие-нибудь безделушки остались. Вы ремонт-то делали?

– Это еще зачем? – поразилась новоселка моей глупости. – Он же год назад евроремонт закатил. Не квартира – игрушка, да что я говорю, вы, поди, лучше меня знаете.

– Да, конечно, – поспешил я исправить оплошность. – Так я говорю, может, какие мелочи после него остались? Знаете, как бывает при скорых отъездах – то сигареты забудешь, то книгу какую-нибудь. Толик ничего такого не позабыл? Ничего не оставил?

– Оставил, – вдруг обозлилась бабенка. – Шторы он позабыл снять. Только вам я их не отдам. Уж если я их риэлтерам не отдала, то вам и подавно, даже и думать забудьте. В кои-то веки раз подвезло, жалюзи с неба упали, а тут на тебе – претендент нашелся. Проваливай, голубчик, катись колбаской по Новой Спасской.

– Успокойтесь, мадам, я далек от мысли лишать вас такого богатства, мне бы чего попроще. Я же говорю, может, он книжонку какую забыл, листок обронил или что-то еще в таком роде, не более того.

– Да нет, вроде ничего там не завалялось, – моментально успокоилась моя собеседница. – Вот только немного мусора он не выбросил и корзинку с использованной туалетной бумагой оставил… Возьмете или как?

– Буду вам весьма признателен, – вполне серьезно заявил я.

– Вы ненормальный? – прыснула толстушка.

– Есть немного, так, по крайней мере, обо мне говорят окружающие. Когда я смогу забрать память о моем дорогом друге?

– Да хоть сейчас, корзинка стоит в сортире, а пакет с мусором на балконе. Идите и забирайте, только другого ничего не прихватите.

Пробравшись через сказочный запах лука и перегара, обозначавший грузчиков, я проник на балкон и, завладев своим трофеем, поспешил назад.

– Эй, мужик, а чего ж корзинку с туалетной бумагой оставил? – беззлобно озаботилась баба.

– Я не могу принять от вас такой непомерной жертвы. Это будет вам доброй памятью о моем друге, – осерчал я. – Когда будешь справлять новоселье, непременно выстави ее на стол заместо салфеток. Доброго тебе житья.

– Дурак. Сейчас скажу мужикам, чтоб морду тебе начистили, тогда узнаешь, как хамить одиноким девушкам. Герой нашелся.

Не желая доводить разговор до критической точки, я поспешно отступил перед разгневанной женщиной и, поймав такси, отправился по второму адресу.

– Приехали, – после пятнадцатиминутной езды сообщил водитель, останавливаясь прямо напротив цифры названного мною адреса. – С вас два червонца.

– Да, конечно.

Ничего не понимая, я протянул ему деньги и, выйдя из машины, несколько секунд соображал, где и когда меня могли трахнуть пыльным мешком. Дом, перед которым я стоял, был мой. Точнее, не мой, а тестюшкин, да только что за наваждение – адрес-то совершенно другой. Прошло не меньше шести секунд, прежде чем я сообразил, что у дома двойное гражданство. С одной стороны он принадлежал одной улице, а если завернуть за угол, то попадал в ведение другой. Чудеса, да и только. Воистину, друг Гончаров, в этом мире есть еще много таинственного и непознанного, что и не снилось нашим мудрецам. С этими усвоенными в школе философскими догмами я поднялся на девятый этаж.

На мое счастье, хозяйка покоев, где квартировал Виноградов, оказалась дома. Высокая бюстастая женщина средних лет встретила меня недоверчиво и даже подозрительно. Перед тем, как впустить меня в квартиру, она долго не решалась снять дверную цепочку и доверить мне свою драгоценную жизнь. Только благодаря моему обаянию, врожденному такту и неотразимой улыбке она решилась на столь отчаянный шаг.

– Так ведь я и сама не знаю, где Денис, – ответила она. – Я бываю здесь редко, и, как правило, мы не встречаемся.

– А как же он отдает вам деньги за проживание?

– Он уплатил за год вперед. Но раз в месяц я сюда прихожу и делаю генеральную уборку. За это он мне платит отдельно. Обычно оставляет деньги на кухонном столе. А вы кем ему будете?

– Ротный я его, понятно? Капитан Гончаров. Вопросы есть?

– Нет.

– Зато у меня к вам есть. Когда вы в последний раз его видели?

– Наверное, больше месяца тому назад. А что?

– Ничего. Вы сегодня уже убирали квартиру?

– Конечно, вы не представляете, что здесь было. Полный кавардак, я когда вошла, просто ужаснулась. Все разбросано, раскидано, как будто здесь проходили соревнования по тяжелой атлетике.

– Почему именно по тяжелой? – насторожился я. – Почему вы так решили?

– Ну по легкой, какая разница, я в этом не разбираюсь.

– Расскажите мне подробнее, какую картину вы увидели, когда вошли.

– А почему я должна вам все это рассказывать, ротный капитан?

– А вот почему. – Прямо в нос любопытной женщине я сунул недействительное уже удостоверение охранника и для вящего устрашения добавил: – Если не хотите разговаривать со мною здесь, то завтра я вызову вас повесткой. Как вам удобнее?

– Мне удобнее здесь, пройдемте в комнату, что же мы в дверях стоим?

– Спасибо, – усаживаясь в кресло, поблагодарил я. – Так что же вы увидели страшного, когда вошли в квартиру?

– Ну страшного-то я ничего не увидела, не на такое смотреть приходилось. Но обстановочка была – не обрадуешься. В передней все было нормально, в спальне тоже относительный порядок, а вот на кухне и в этой комнате – не приведи Господи.

– Пожалуйста, поконкретнее, и давайте начнем с кухни.

– Ну, во-первых, в раковине гора грязной посуды, причем кое-какая разбита. Все полотенца перемазаны и брошены туда же. На кухонном столе пустые бутылки, стаканы и рюмки. Две из них расколоты. На обеденном столе горы засохшего хлеба, зеленой колбасы и протухшего мяса. Представляете? А по всему этому добру, как по Бродвею, разгуливают ленивые тараканы и жирные мухи. На полу тоже черт знает что творится. В затоптанный, засаленный линолеум вдавлены куски сала, посредине засохшая лужа какой-то томатной пасты, а кругом, где только можно, окурки. Окурки в стаканах, окурки в тарелках, и на холодильнике тоже окурки. Весь кафель загажен какой-то дрянью, сразу и не разобрать – то ли остатки пищи, то ли просто натуральное дерьмо. Вы не поверите, но даже потолок был заляпан чем-то желтым. Только кухню я отмывала почти три часа. Ну куда это годится? Скажите, на кой черт мне нужен такой квартирант?

– Да, конечно, вы правы, – вежливо согласился я. – Но перейдем к комнате. Кажется, здесь все в полном порядке?

– Это сейчас! – Женщина брезгливо передернула плечами. – Видели бы вы, что здесь творилось полтора часа назад. На паркете засохшая блевотина, диван сдвинут, кресла перевернуты, стекла в стенке разбиты, а два стула пополам. Я их сразу на балкон вынесла, один починить можно, а другой вообще расщеплен. Дрались, наверное.

– А раньше подобное с вашим квартирантом случалось?

– Нет, что вы, Денис мне всегда казался спокойным и уравновешенным парнем, никогда бы не подумала, что однажды я застану такую картину. Если бы знала, то дальше порога его не пустила.

– У него была подруга?

– А кто его знает, наверное, была. По крайней мере, на некоторых рюмках, которые я сегодня мыла, есть следы губной помады. Да и на окурках фильтры красные. Ясное дело – не один он здесь гулял. Я не против, сама была не безгрешна. Но ты погуляй, а наутро за собой убери. И зачем ломать мебель? А то как свиньи перепьются – и по мордам, по мордам! Нет, такой квартирант мне не нужен.

– Я вас понимаю, – проникаясь сочувствием, поддержал я удрученную женщину. – А какую картину вы застали в ванной комнате? Наверное, тоже катастрофическую?

– А вот тут вы как раз ошибаетесь. Ванна просто сияла чистотой, раковина и кафель блестели, как на витрине, я даже глазам своим не поверила.

– Вот как? – неприятно удивился я. – А мне можно взглянуть?

– Господи, ну конечно, какие могут быть проблемы?

Ванная комната действительно напоминала операционную, и это было плохо, это было очень плохо, потому что мне показалось, что господин Гончаров опять вляпался в неприятную историю, выбраться из которой будет крайне затруднительно.

– Вот видите, я же вам говорила! – с какой-то гордостью заметила хозяйка. – Наверное, Денис начал уборку, а потом его срочно куда-то вызвали.

На тот свет его вызвали или он сам кого-то туда проводил, подумал я, но говорить бедной женщине этого не стал, а просто спросил, где находятся его вещи.

– Так в спальне все его барахло, там у него под кроватью два чемодана и большая спортивная сумка и еще сверху всякое добро разбросано, я до него не касалась. Мало ли что, заявится и начнет мне контрпретензии предъявлять. Лучше уж от греха подальше! Вы идите, смотрите, а я пока мусор вынесу. Тут ведра на четыре набралось, да еще битого стекла сколько.

– Сколько бы не было, но идти вам никуда не надо, – бесцеремонно остановил я добрый порыв хозяйки.

– Как это не надо? – удивилась она. – Что же, по-вашему, всю эту блевотину я должна держать дома? Нет уж, такого я не потерплю.

– Кажется, я вам ясно сказал, – строго прикрикнул я на нее. – Вас как зовут?

– Валерия Ивановна Гладышева, а что?

– А то, Валерия Ивановна, что в вашей квартире произошла крупная неприятность и теперь этот мусор необходимо тщательно проверить. Возможно, там отыщутся некоторые любопытные подробности, которые помогут нам понять, что здесь произошло. Сейчас я аккуратно посмотрю его вещи, а затем, вернувшись в отдел, направлю к вам оперативную группу. Вы же никуда из дома не отлучайтесь и ни до чего не дотрагивайтесь, садитесь и смотрите телевизор. Вы меня хорошо поняли?

– Да, а как же… Мне на работу к четырем… – послушно садясь, растерялась женщина. – Ведь могут уволить…

– Не волнуйтесь, никто вас не уволит, вам дадут оправдательный документ.

В спальне меня сразу же озадачило отсутствие спортивной сумки и одного чемодана.

Ревизируя вещи и документы Дениса Виноградова, я установил, что родился он в июне семьдесят шестого года в одном из сел необъятного Красноярского края. Наверное, эти же сведения я мог почерпнуть и из его личного дела. Больше ничего примечательного мне, похоже, обнаружить не удалось. Куча армейских и тусовочно-молодежных фотографий требовала более детального и кропотливого изучения, но временем я не располагал, нужно было поскорее о своих подозрениях сообщить милиции. И все-таки какое-то тревожное, вдруг возникшее чувство заставило меня еще раз перебрать снимки. Нет, Гончаров, что ни говори, а интуиция у тебя, в отличие от мозгов, работает феноменально. Украдкой сунув фотографию в карман и еще раз строго-настрого приказав Валерии сидеть дома и ничего не трогать, я покинул подозрительную квартиру и, немного послушав жизнь подъезда, проник на чердак.

Долго искать мне не пришлось. Десятидневная оттепель и прогретый солнцем черный гудрон крыши дело свое сделали. Повинуясь носу и ориентируясь на запах, я вскоре натолкнулся на стоящий возле вентиляционной трубы металлический ларь непонятного назначения. Между ним и трубой были втиснуты чемодан и большая спортивная сумка. Открывать я их не стал, потому что излишнее любопытство иногда вызывает тошноту и мигрень.

Стараясь держаться стеночки, не заходя на середину, я прошел чердак насквозь до своего подъезда. Приоткрыв дверцу, внимательно изучил порожек, и на пыльном полу чердака, прямо возле выхода, явственно обнаружились и следы волочения. Удовлетворенный своей догадливостью, благополучно избежав любопытных глаз, я проскользнул в квартиру. Даже не раздеваясь, первым делом позвонил нашему дорогому участковому и настоятельно посоветовал незамедлительно пожаловать ко мне в гости. Не желая развивать разговор по телефону, тут же положил трубку.

– Господи, а ты откуда взялся? – вытаращив глаза, на пороге стояла ничего не понимающая Милка. – Как ты здесь оказался?

– Ножками, милая, ножками, а почему ты так удивлена? Ты что, любовника ждешь?

– Нет, но я же целых полчаса стояла возле подъезда, ожидая тебя.

– Какая честь! И чем она вызвана?

– Я хотела тебя предупредить. Тобой очень заинтересовался наш участковый, вот я и подумала, а нужен ли он тебе.

– Нужен, Милка, очень нужен, как говорится, зверь бежит, и прямо на ловца. А почему, моя заботливая, ты хотела меня предостеречь?

– Да ну его в задницу, от него одни неприятности. А тут еще эта повешенная… Но как ты мог пройти незамеченным? Не с неба же ты свалился?

– А почему бы и нет? Я давно говорил, что твой муж ангел, только ты не верила.

– Слушай, ангел, а что это от тебя, как от стервятника, тухлятиной воняет, словно ты неделю не вылезал из помойных баков?

– Издержки производства, дорогая, всякая профессия имеет свой запах. Помыться, конечно, не мешает, но прежде посмотри на эту фотографию и прокомментируй. – На стол лег снимок, уворованный мною из личных вещей Дениса Виноградова. – Что скажешь? Я не слышу твоих восторженных воплей.

– А с какой стати я буду вопить? Ну, раскопал ты портрет вчерашней висельницы, и что с того? Лучше бы ты принес мне денег, чтобы купить отцу антикварные часы. А ее фотографию в состоянии найти и милиция. Ну и воняет же от тебя, любезный супруг.

– Кому не нравится – может не нюхать, и вообще, иди открой дверь, не иначе к нам пожаловал околоточный Оленин.

– А я тебя, Константин Иванович, и сам разыскиваю, – прямо с порога начал пузатый коротышка. – Что тут у вас происходит? Сначала бомбят квартиру, потом над вами находят повесившуюся женщину, а я обо всем об этом узнаю в последнюю очередь. Почему так происходит?

– Потому что надо лучше работать, капитан Оленин.

– Обижаешь. Я хотел спросить строго конфиденциально: что это за женщина?

– Я и сам не знаю… А теперь чисто по-дружески хочу презентовать маленький сюрприз. Ты любишь сюрпризы?

– Получать их из твоих рук довольно-таки опасно, себе дороже встанет.

– А ты рискни, и мы выпьем шампанское.

– Ну если так… Что там у тебя, давай не томи.

– Так за ним еще сходить надо.

– Я же на службе…

– На чердак сходить. У тебя фонарик есть? А то я свой одолжу, только с возвратом.

– Без проблем. А что там на чердаке?

– Это же сюрприз. Сам узнаешь, не маленький.

– Чердак-то большой, где именно?

– Нос до Киева доведет. У тебя как с обонянием?

– Не жалуюсь, анашу за версту чую.

– Тогда действуй, только не вздумай притащить свои гостинцы сюда.

Пока он отсутствовал, я постелил на стол газету и вытряхнул на нее содержимое пакета, любезно предоставленного мне толстушкой. Под едкие замечания жены, вооружившись пинцетом, приступил к изучению мусора. Кроме трех консервных банок, мое богатство состояло из пустой пачки «Мальборо», двух надкусанных, засохших кусков хлеба, коробочки из-под сыра и множества окурков. Не густо, конечно, но и этого приобретения пока для меня хватало. Аккуратно рассортировав свои трофеи по разным мешочкам, я сделал соответствующие записи и уже хотел идти к Оленину, когда он появился сам.

– Ну ты даешь, Иваныч! – брезгливо передергивая плечами, возмутился он. – Ну и шуточки у тебя! Мог бы сразу все сказать, я бы вызвал группу, а не топтался бы там лишний раз. Не портил бы следы.

– Вот тебе раз! – удивился я. – А кто же это все нашел? Кто обнаружил? Не кто иной, как доблестный капитан Оленин. Я так думаю. А посему попрошу меня в это дело не вмешивать. Я предпочитаю оставаться в тени, мне чужой славы не надо.

– Мне тоже те чердачные окорочка и тушка без надобности, у меня и без того проблем хватает, а теперь опять бегай по квартирам, вынюхивай, выспрашивай. Один вред от тебя, Гончаров, – усаживаясь напротив, сердито засопел участковый. – И зачем только ты их откопал, лежали бы себе, никому не мешали, а тут на тебе! Как ты их вычислил? Уж не сам ли свежевал?

– Послушай, Федорович, времени у нас мало, шутить будем потом. Как ни крути, а с этим делом тебе рано или поздно все равно пришлось бы столкнуться, а так я дарю тебе не просто труп. А в придачу показываю тебе квартирку, где его сварганили. Что ты на это скажешь?

– Ну если так, то с меня причитается, – сразу оживился коротышка. – А ты уверен в том, что не ошибаешься?

– На девяносто девять процентов. След из этой квартиры привел меня на чердак и ткнул носом в чемодан и сумку. Правда, я их не открывал…

– Уверяю, ты ничего не потерял. В чемодане лежат руки и ноги, в спортивной сумке туловище, а вот тыкву я не нашел, может, куда закатилась.

– Найдется. Фрагменты тела подлежат идентификации?

– По-моему, да.

– Особые приметы есть?

– Откуда мне знать, я те куски мяса не перекладывал. На то есть специалисты. Но кто будет его опознавать?

– Ты слишком много хочешь, но если между нами, то есть у меня на примете один человечек. Об этом поговорим позже. Ты мне скажи, доволен ли подарком?

– Да ну тебя к дьяволу, скажешь тоже.

– Вижу, что доволен, а взамен я прошу немногого. Во-первых, оставить меня в тени, во-вторых, узнать, что за баба повесилась в нашем подъезде, и, наконец, третье: смотри сюда. – Из своей новоиспеченной коллекции я извлек кусок засохшего хлеба. – Смотри внимательно на след от зубов. У человека, откусившего эту краюху, между верхними резцами внушительная щель. Соображаешь?

– Соображаю. Прикажешь мне ходить по улицам и задирать прохожим верхние губы?

– Ты плохо соображаешь, Оленин. В квартире, куда ты сейчас пойдешь, собрано несколько ведер мусора и пищевых остатков. Твоя задача при их осмотре обнаружить прикус, идентичный этому. И паче таковой отыщется, попросту его слямзить.

– Да ты что, ведь заметят.

– Не волнуйся, там их немерено. Но это не все. Если отыщется голова, вот только тогда отверни верхнюю губу и посмотри зубы. У меня все, удачной тебе карьеры.

– Погоди, а адрес? Ты обещал стукануть хату.

– Ах да, совсем забыл. Угловой подъезд, девятый этаж, двухкомнатная квартира. Хозяйка – Гладышева Валерия Ивановна, но, по моему мнению, она к этому делу не имеет никакого отношения. Просто сдавала хату, а сама появлялась в ней крайне редко. Я передал всю известную мне информацию, а от тебя буду ждать ответов. Теперь вызывай орлов и отправляйся к Гладышевой. Нет, нет, не с моего телефона.

Лежа в ванне, я попытался представить, что же произошло и как мне связать притухший расчлененный труп на чердаке со свежей леди, решившей свести счеты с жизнью в нашем подъезде. То, что она повесилась или ее повесили недавно, я был уверен, потому что, когда ее снимали, тело было мягким и податливым. Трупное окоченение еще не наступило. Что меня в ней особенно поразило, так это свежий макияж. Красилась она совсем недавно, так что версия о насильственной смерти была довольно сомнительна. Задушить бабу и при этом не размазать у нее по морде всю палитру – задача довольна сложная даже для профессионального палача. Впрочем, зачем гадать? Наверняка ее уже вскрыли, и мне нужно просто позвонить в судмедэкспертизу разлюбезному сизому носу, если он еще окончательно не утонул в спирте. Но это чуть позже, после ванны, а пока стоит задуматься над возможным тандемом Виноградова со Стригуном. Но как тут думать, когда я даже не знаю, кого обнаружил на чердаке. То ли это Денис, то ли сам Стригун, а может быть, и ни тот и ни другой, а третье, пока неизвестное мне лицо.

– Ты там не утонул? – озаботилась Милка моим долгим молчанием. – Выходи, я приготовила ужасно вкусную вещь.

– Если из мяса, то кушай сама.

– С каких это пор ты стал вегетарианцем?

– С сегодняшнего дня. Отвари мне две картошки в мундире.

– А ты ее купил? Или, по-твоему, я должна переть ее на своем горбу?

– Милка, ты стерва. Ты через день раскатываешь на отцовской «Волге», неужели тебе трудно заехать на рынок? Или ты берешь тачку, чтобы катать своих хахалей?

– Да нет, я привыкла к тому, что они катают меня.

– Определенно стерва! – окончательно заключил я и вылез из воды.

– Будешь хамить – останешься голодным, – выдвинула она жесткий ультиматум. – Тебе звонил наш вчерашний знакомый Игорь Викторович Говоров.

– Не велика шишка, позвонит еще раз, – решил я, набирая телефон судмедэкспертизы.

Иван Захарович Корж никак не мог подойти к телефону по той причине, что в данное время он кромсал очередной труп. Но задушевный женский голос любезно пообещал непременно передать ему номер телефона вместе с моим желанием его услышать.

Говоров ответил сразу, очевидно, ожидал моего звонка.

– Константин Иванович, я тут кое-что вспомнил, как вы просили, дело в том…

– Вот и отлично, что вспомнили, но зачем же об этом кричать на всю ивановскую? Телефон штука тонкая и требует деликатного обращения. Давайте не будем его лишний раз перегружать, сделаем по-другому. Сейчас пятнадцать пятнадцать, значит, часика через три, в восемнадцать часов, жду вас у себя дома, адрес вы знаете, а найти меня довольно просто – я живу в том же доме, где квартировал ваш телохранитель Виноградов.

– Оригинальное совпадение, но почему квартировал? Он что же…

– Он плохо себя вел. Поэтому продлевать с ним контракт хозяйка не намерена. По крайней мере на этом свете.

– Понятно, до скорой встречи.

Сизый нос позвонил через полчаса, когда, по достоинству оценив Милкину еду, я, лежа на диване, сыто отрыгивал чесночный аромат.

– Гончаров! – возбужденно заорал он. – Ты поменял место жительства? Выгнал старого хрена в свою конуру, а сам барствуешь в его покоях? И правильно, это демократично и не противоречит конституции. Не все коту масленица. «Попили квас – время попробовать чаю!» Что ты от меня хочешь?

– Чтоб ты заткнулся и дал сказать мне пару слов.

– Изволь, я весь внимание.

– Там к вам вчера доставили симпатичную блондинку-висельницу, что ты можешь о ней сказать? Она по своей воле или кто-то ей помог?

– О чем ты говоришь, Кот? У нас за субботу и воскресенье этого товара накопилось до чертовой матери. Откуда я могу все знать? Лично мне ее резать не довелось, а кто ее пользовал, я не в курсе. Может быть, она до сих пор в холодильнике кайфует. Ты лучше расскажи, как живешь.

– Это ты узнаешь, когда лично пожалуешь в гости, я жду тебя сегодня вечером, но только с исчерпывающей информацией по моему вопросу.

– Ты наглец и паразитирующий на мне таракан.

– Это еще не все, друг. К вам с минуты на минуту должны привезти чемоданчик с мужскими конечностями и сумку с туловом.

– Только что привезли, а что?

– Очень хорошо, глянь на них тоже, хотя бы одним глазком.

– Слушай, а давай не будем мелочиться, я захвачу заключения и отчеты судебно-медицинской экспертизы за последний год, и откроем мы с тобой филиал прямо у тебя на дому! Представляешь, какие бабки будем зашибать!

– Умный больно! Нет ничего горше, чем слушать остроты Коржа. Жду тебя в семь часов и уже сейчас начинаю готовить шведский стол.

– Ты зачем всю свою шоблу сюда собираешь? – не успел я дать отбой, как закудахтала Милка. – Здесь приличный дом, а не распивочная.

– Помолчала бы, праведница, – натягивая куртку и башмаки, осадил я ее. – Еще неизвестно, кому ты давала ключи и кто бывал в доме за время моего пребывания в Москве. Вот приедет папанька, я ему все нашепчу, поставит он тебя в угол коленями на горох. И вообще, сварливая ты – сил нет.

– Ты куда намылился?

– Если придет участковый – скажешь, что буду через час. Целую нежно и трепетно.

Почему-то мне захотелось приехать к Говорову неожиданно, свалиться как снег на голову. Иногда это дает совершенно удивительные результаты. Белое оказывается черным, а черное – белым.

Но на сей раз я просчитался. В приемной, кроме крошки Лоренс, никого не было и, судя по ее безмятежному детскому личику, в кабинете у шефа ничего крамольного тоже не происходило. Зря вы, товарищ Гончаров, расходовали свою энергию и бензин.

– Господин Гончаров? – спрыгивая с секретарского креслица, защебетала она. – Вы к шефу? Подождите, я сейчас узнаю, сможет ли он вас принять.

– Погоди, Лариса-крыса, не так скоро.

– Что такое? – удивилась она, вплотную, так что стало жарко, подходя ко мне. – Вы что-то хотите сказать?

– Бог мой! Девочка, лет пятнадцать тому назад я бы тебе сказал многое, а теперь мне остается только потрепать тебя по щечке. Вот так.

Какая-то неведомая сила вдруг бесцеремонно подкинула меня вверх. Подкинула и швырнула на пол в угол приемной. Больно ударившись головой о стену, я заскучал и притих, тихонько повизгивая от обиды. Где-то сверху надо мной я видел наивное и огорченное личико Лоренс.

– Андрей, ты сдурел, – говорило личико. – Немедленно перестань.

– Чтоб он потрепал тебя по щечке? – приблатненно и ехидно спросил невысокий, ничем не примечательный крепыш. – Сейчас я ему такой трепак устрою, что он родную маму забудет.

– Отпусти, он же к шефу пришел, чего звереешь?

– Что здесь происходит? – резко распахивая дверь, спросил раздраженный Говоров. – Господи, Константин Иванович, вы приехали сами? Но мы же договаривались…

– Ехал мимо, ну и подумал: чем напрягать вас ради короткого разговора, лучше заеду сам, – сконфуженно поднимаясь с пола, объяснил я.