Текст книги "Эскортница"

Детство

Тула. 90-е

Кристина была такой всегда. Наверное… Видимо, с самого детства.

Мама много работала. Учительница в школе в 90-е… На окраине Тулы, без мужа, сожителя, любовника и других источников дохода. Что ей было делать, чтобы прокормить себя и маленькую дочь, рожденную от погибшего в Первую чеченскую капитана ВДВ. Если бы они хотя бы успели расписаться… Тогда у девочки была бы пенсия.

Но капитан был женат на другой. И пенсия досталась тем детям…

Русский язык и литература – не самые доходные предметы для репетиторства. Чтобы хоть что-то заработать, надо много побегать между несколькими учениками два-три раза в неделю. Взять дополнительные часы в школе, много часов… Стать классным руководителем… И оставить себе только четыре часа на сон после готовки и стирки.

А где же в этом графике место для дочери? Его не оставалось. И у дочки был только один путь спасения – книги. Читать, читать и еще раз читать. Прочитать все, что было дома, потом в школе, потом в городской библиотеке. Окунуться в мир пиратства с капитаном Бладом, станцевать на балу в подвесках в одном ряду с Анной Австрийской, просидеть в салоне с семейством Форсайтов, сбежать с князем Курагиным – все это произошло в ее жизни. И хорошо, что произошло хотя бы это… Потому что ничего другого не было.

У мамы не было времени, у ее дочери – желания общаться с кем-то вокруг. Все были скучны и неинтересны, проигрывали сто очков любому из ее литературных героев, даже отрицательным. В них, ее одноклассниках и соседях, не было жизни, мечты и цели, к которой стоило стремиться. Они просто доживали в своих квартирах на окраине спального района областного центра. Или убегали в Москву, где зачастую просто исчезали в жерновах беспощадного мегаполиса.

Тяга к литературе сыграла с ней только одну злую шутку – научила любить. Но слабый подросток с неокрепшей психикой направил свою любовь на того, кто был этого явно не достоин – красивый спортивный мальчик из параллельного класса. В нем было что-то от героев Джека Лондона. Обреченность… Нет, скорее, из рассказов О’Генри. Такой же романтик и мелкий мошенник одновременно. Он уехал из Тулы сразу после окончания школы. Но не в Москву, а в Тамбов. Вместе с друзьями занялся собственным делом. Открыл какую-то точку торговли курительными смесями. Очень доходный и почти романтичный бизнес.

А она… Просто испугалась сказать ему на выпускном все, что должна была сказать. И поехала следом спустя неделю рыданий, наплевав на вступительные экзамены и необходимость наладить свою жизнь… И наплевав на предупреждения матери. Дочь не верила ей. Точнее, не хотела ее слушать. Чувствовала, что она ей всем обязана. Мать положила на нее жизнь, поставив крест на своем счастье… А дочери этого так не хотелось.

Поездка в Тамбов обернулась крахом всего – мечтаний, иллюзий и чуть ли не концом самой жизни. Олег, как оказалось, не был романтиком. Часто внешность совсем не соответствует содержанию. Заработанные деньги и связи друзей иногда делают тебя внешне привлекательным, но полностью выжигают суть. А часто еще и заставляют перенимать чужой образ жизни. Просто чтобы самому остаться в обойме и соответствовать диктуемым стандартам.

Дружки Олега в Тамбове знали, что к ним едет какая-то влюбленная дура, телка их нового подельника. Который должен, кстати, проставиться за то, что был впущен с маменькиными деньгами в их доходный бизнес. И он «проставился»… своей девушкой. Вечеринку устроили в кабинете хозяина торгового центра – московского бизнесмена, дяди Санька, старшего в их команде молодых придурков. Бизнесмен почти никогда не бывал в своем ТЦ. И ключи от кабинета давно поселились в кармане его обнаглевшего племянника.

Почему она тогда не повесилась? Или не вскрыла себе вены? Она не знала… Может, ее замкнутый характер был очень сильным, несмотря на внешнюю хрупкость? И почему не вернулась домой, к маме? Потому что теперь она точно не захотела стать ее позором, не оправдавшим надежды и потраченные за 17 лет силы…

А кроме мамы, у нее просто не было больше никого! Никого во всем большом мире! Ей было не к кому пойти, чтобы ее не настиг кошмар той ночи на кожаном диване…

И тогда она решила, что будет биться и побеждать, побеждать всегда. И сможет отомстить. Она сможет все!

Что ее сделало такой? Что дало силы? Может, книги? Это они подсказали ей будущий путь? Путь графа Монте-Кристо, человека с каменного острова, сбежавшего из своей темницы и вернувшегося к врагам в новом обличье и со своей программой мести. Скорее, так и было… Именно этот план новой жизни родился в голове маленькой изнасилованной девочки в разбитой маршрутке по дороге из Тамбова до остановки Развилка.

Этот план не учитывал только одного. Того, что приходит только с годами и опытом… Когда роешь кому-то могилу, рой ее сразу двоим – ему и себе…

Шансы

Платная трасса Шереметьево – Москва. 06 апреля 2021 года

Кристина уже долгое время ехала очень медленно. Скоростная трасса из Шереметьево в Москву была широкой и очень удобной. В этот поздний час на ней почти не было машин. Надо было поскорее добраться до мамы и все ей объяснить… Но почему-то нога сама почти не давила на газ, не давала мощному движку разогнаться хотя бы вполсилы…

Что-то еще должно было произойти! Мама, будущая свадьба, девчонки на балконе – все это неполная картина катастрофы! Есть что-то еще. И это «что-то» страшнее всего, вместе взятого. И оно пока не известно Кристине. Надо его дождаться, прежде чем въехать в Москву!

Впереди из-за поворота показались яркие, почти космические огни пункта сбора оплаты. Они слегка слепили, манили своей праздничной притягательностью, повышали настроение.

Телефон Кристины вновь зазвонил – входящий номер отсутствовал в списке контактов. Она быстро определила цифры на экране – это был городской номер из Тулы. Кристина молниеносным движением прикоснулась к кнопке «ответ» на руле.

– Да!

– Доброй ночи! – почти официальный женский голос, немного неприятный. – Вас беспокоят из тульской областной клинической больницы, отделение кардиохирургии. Вы звонили по поводу Ирины Васильевны Спицыной?

– Да-да… Это мама моя. Как она?

– Ирину Васильевну доставили к нам позавчера в 19.50, – женщина на том конце шуршала бумажками и активно работала на клавиатуре, – с острым инфарктом миокарда. Было проведено шунтирование. В 00 часов 15 минут вчера… началась операция. В 03.22 операция закончилась. Пациентка была переведена в палату реанимации и проснулась шесть часов назад.

– Она уже пришла в себя? А почему мама не отвечает на звонки? – Кристина явно оживилась. «Неужели все хорошо?»

– Ну, потому что в реанимации нельзя пользоваться телефонами. Да она и не в том состоянии! Вашей маме снова стало плохо, девушка.

– Что это значит? Вы же сказали, «операцию провели… и она уже пришла в себя». Почему плохо? Что опять произошло?

– Идет снижение всех параметров жизнедеятельности. В том числе поэтому дежурный врач попросил меня связаться с вами. Мы констатируем ухудшение ее состояния. Через полчаса будет проведен консилиум для решения вопроса срочной повторной операции.

Небеса как будто снова разверзлись над Кристиной и градом обрушились на ее голову…

– Простите, я не поняла… Что за операция? Ей же сделали шунтирование ночью. Как она сейчас себя чувствует? – Речь становилась бессвязной.

– Девушка, ваша мама в очень тяжелом состоянии. – Медсестра старалась аккуратнее подбирать слова и говорила с большим участием. – Мы ждем приезда нашего завотделением. Валерий Константинович – лучший кардиохирург области. Надеюсь, он лично сможет ее прооперировать. Потому что дежурные врачи делать это отказались. Вы понимаете всю сложность ситуации?

– Да… Я, кажется, поняла! Спасибо! – Надо было еще что-то спросить, но в горле застрял комок.

– Тогда все, кажется, или есть еще вопросы? – Медсестра явно тяготилась разговором.

– Скажите… какие у нее шансы?

– Э-э… Мы на такие вопросы не отвечаем, – медсестра постаралась совсем смягчить тон и проявить максимум участия. – Но вам, девушка, надо быть готовой ко всему… Приезжайте в клинику, вас пропустят на КПП. Возможно, понадобится ваше решение.

Девочка

Пункт оплаты проезда. 06 апреля 2021 года

Машина Кристины докатилась и остановилась в полуметре от заезда на пункт оплаты проезда. Впереди в очереди был всего один автомобиль – белый запачканный грязью седан. Девушка-оператор в стеклянной кабине ловко и без эмоций обслужила водителя, мельком и совершенно безучастно взглянула на внедорожник Кристины.

– Я сейчас в Москве, буду через четыре часа… – Кристина еле сдерживалась, чтобы не закричать. – Я могу поговорить с ней?

– Ваша мама уже час как в бессознательном состоянии. Вам лучше поторопиться. Если успеете до операции, я вас пущу к маме.

Медсестра отключилась, оставив Кристину в шоковом состоянии.

Дышать стало совершенно невозможно. Кристина понимала, что сейчас произойдет. Но рука даже не дрогнула, не потянулась к синей сумочке на соседнем сиденье.

Она смотрела на себя в зеркало. И видела там загнанную и почти испуганную девочку. Ту самую, которая ехала тогда в маршрутке… Десять, нет, одиннадцать лет назад…

А может, и не нужна сумочка? Вот так просто – допустить очередной приступ и остаться без помощи… Всего полторы-две минуты, и, как сказал доктор, все закончится.

Голова качнулась, взгляд скользнул по включенному экрану телефона. Фото Евы на заставке… Как она прекрасна! А что будет с ней? Она так же вырастет без мамы… без нее?!

Кристину прорвало!

Она рыдала так, что все тряслось и качалось на мягкой пневматической подвеске немецкого технологического чуда. Плакала безудержно, безумно… так, что, если бы не прекрасная шумоизоляция, ее крик услышали бы в самой Москве.

Девушка-оператор в стеклянной кабине в своей короткой жизни видела многое. Простые труженики-таксисты, богатые самцы, красивые телки, порядочные семьи, хамоватые уроды, люди в сложных жизненных ситуациях… Драки, семейные ссоры, просто конфликтные ситуации, отказы платить. Один раз даже попытка разбойного нападения – какой-то придурок пытался ограбить пункт, находящийся под охраной службы безопасности компании и патрульно-постовой службы. Его взяли через 45 секунд…

В общем, в жизни грустной девушки из стеклянной кабинки было много всего…

Но такого, что творилось сейчас в темно-коричневом с перламутровым оттенком «Кайене», она не видела никогда. Это было похоже на сцену из фильмов ужасов, где священники и ангелы занимались экзорцизмом – изгоняли из человека дьявола. Красивая и очень яркая девушка – худенькая, точеная, с яркими огненно-рыжими волосами – буквально бесилась в кабине своего автомобиля. Несколько раз она подскакивала на своем сиденье, билась руками о руль, выгибалась так, что головой доставала до потолка…

Оператор не знала, что делать.

Вызвать службу безопасности? А в чем опасность?

Броситься ей на помощь? Но… это просто страшно…

Остаться в кабинке? А разве она не должна помочь человеку, если ему плохо?

Но человек ли это? Может ли человек так себя изводить?

В этот раз приступ проходил не так, как всегда. Кристина не задохнулась… Как ни странно, воздуха хватило. Легкие не сжались, воздушные проходы не распухли и не перекрыли потоки кислорода.

Но зато мышцы свело так, что Кристину чуть не выбросило из машины. Все кости, все сухожилия, все кончики нервных окончаний болели и буквально кричали от жуткой судороги.

Приступ длился как всегда – минута-полторы, не больше.

Он постепенно отпустил ее и полностью оставил, когда в параллельном ряду затормозило другое авто – небольшой «паркетник» той же высоты, что и внедорожник Кристины.

Семья в машине рядом была идеальной: мать и отец – оба примерно сорока лет. С ними на заднем пассажирском сиденье справа у окна – девочка лет семи. Она была чем-то занята, кажется, смотрела мультфильм на своем телефоне.

Авто соседей остановилось так, что окно девочки оказалось на одном уровне с окном Кристины. В момент пика приступа Кристину буквально подбросило в воздух и ударило о боковую дверь. Ее лицо на несколько мгновений прижалось к стеклу и стало очень хорошо видно снаружи. Выпученные, измученные болью и страхом глаза Кристины чуть не вылезали из орбит.

И это увидела девочка в соседней машине. Телефон выпал из ее рук, взгляд в ужасе замер: она пыталась осмыслить, что происходит с девушкой с красными волосами.

Такое может быть? Что с ней? Она умирает? Надо сказать папе! Но сил говорить у ребенка не было…

Несколько секунд, пока красивая девушка с рыжими волосами постепенно успокаивалась и приходила в себя, девочка смотрела на нее немигающим взглядом, разинув рот. В какой-то момент ей самой захотелось закричать, но смех мамы на переднем сиденье отвлек ребенка…

Кристина поймала ее взгляд, когда уже могла спокойно дышать. Страха и ужаса в глазах у ребенка к тому моменту почти не осталось. Скорее, жалость к ней, к девушке с потекшей от града слез косметикой. Что она подумала, глядя на Кристину? Почему пожалела?

Соседний автомобиль поехал вперед. Девочка смотрела в глаза Кристине до самого конца, пока стойка стеклянной будки не скрыла их друг от друга.

Как она была на нее похожа! Точная копия Евы!

Что это было? Какое-то предупреждение? Судьба хочет сказать о чем-то, что должно случиться с Евой? Неужели? Нет! Только не с Евой!

Кристина быстро собралась и заставила себя успокоиться. Это была новая угроза, вернее ее предчувствие. И этой угрозе надо было противостоять…

Стоявший позади в очереди автомобиль устал мигать фарами и начал долго и нервно сигналить. Чуть задержавшись, Кристина все-таки подъехала к будке с испуганной девушкой-оператором и протянула карту для оплаты.

– С вами все в порядке?

– Нет. Но все будет хорошо! – Кристина вдавила педаль газа в пол и быстро проскользнула под медленно поднимающимся шлагбаумом.

Настя

Дубай. Эттихад-роуд, центральное отделение полиции. 00 часов 25 минут 06 апреля 2021 года

Даже несмотря на глубокую по местным меркам ночь, полицейский участок был ярко освещен. Честно говоря, он был больше похож на новенький бизнес-центр класса А с большими панорамными стеклами, красивой мебелью, учтивым персоналом и дизайном от известного ливанского архитектора. Все, что связывало это новенькое здание с борьбой с преступностью, – несколько полицейских автомобилей и пара сержантов в песочно-коричневой форме на входе. Да, и большой бетонный забор по периметру, конечно…

Дубай работал на публику. И его полиция – тоже, закупая дорогие авто и оплачивая дизайн одежды и офисов известным мастерам своего дела.

Но игра на публику не мешала полиции выполнять свои прямые обязанности. И, несмотря на красивую картинку, делать это хорошо…

Даже в этот час камеры участка были полны. В коридорах и кабинетах сновали люди – сотрудники и посетители. Их было немало. Более того, кроме младшего и среднего полицейского состава, в коридорах и залах центрального управления мелькали форма и наряды старших офицеров и чиновников из министерства. А для искушенных наблюдателей отдельным событием могло послужить присутствие в этот час в управлении нескольких арабов в европейских костюмах – сотрудников спецслужб и переводчиков.

Обстановка этой ночью на втором этаже полицейского управления была нервной. И ощущалось это во всем.

Предчувствие угрозы и опасности происходящего распространялось на все помещения полицейского участка. Даже на его паркинг. Десятки совершенно разных автомобилей, в основном экстра-класса, заполонили подземный уровень и пространство во внутреннем дворе главного корпуса. Водители и охрана выхаживали вокруг уже который час, мучаясь от безделья и полного отсутствия информации. Скупые слова начальства звучали очень странно…

Видимо, в этот душный вечер людей подняли и не отпускали домой из-за специальной операции, которая поставила на ноги всю полицию эмирата. О ней уже несколько часов говорили все новости здесь и за рубежом. Два десятка голых девиц, вылезших на балкон отеля «Даймонд». Сучки, надо было оставаться внутри… И лучше бы все решили по-тихому, без привлечения прессы…

А странным во всем этом было то, что большая часть дорогих машин в паркинге полиции принадлежала не полиции, а спецслужбам и службе охраны эмира.

Кумай Аль-Сафир, лейтенант полиции и дежурный ночной смены, был на грани срыва. Такой ночки в его работе давно… нет – никогда не было.

Всего восемь полицейских и офицеров в его смене и почти пятьдесят человек в камерах, из которых целых шестнадцать красивейших славянских девиц. Хорошо, что расстояние между мужской и женской камерами достаточное для того, чтобы никто не дотянулся друг до друга. Иначе длиннорукие африканцы, задержанные за пьяную драку, точно бы вцепились в этих блондинистых красавиц.

– Лейтенант! – уверенный голос мужчины в традиционном белом одеянии и с аккуратно уложенной куфией на голове требовал к себе повышенного внимания.

Офицер вскочил не задумываясь. Он знал, что попасть в его зону мог только человек, у которого есть пропуск для прохода везде.

– Да, мой господин!

– Полковник Аль-Дузейр, охрана эмира.

На этих словах лейтенант чуть вспотел. Охрана эмира – самая опасная структура в стране. Причем не только для врагов…

– …нам нужна девушка из отеля «Даймонд», на которую укажет этот человек.

Крепкий мужчина в темной, но неофициальной форме охранника семьи эмира вывел из-за спины и подтолкнул вперед малайца-уборщика, который делал фотографии на балконе.

– …и у нас нет времени! – Полковник, видимо, любил раздражаться, если все вокруг не начинали бегать при одном только звуке его голоса.

Кумай почти бежал по коридору. Ему в спину дышал охранник, тащивший за собой испуганного до полусмерти уборщика.

Настя полулежала на скамье в самом углу железной клетки. Казалось, девушка была абсолютно расслаблена и даже спала. Однако это было далеко не так. Ее совсем закрытые глаза были… не совсем закрыты. В узкую щелочку она смотрела на происходившее вокруг.

Двое конвоиров подошли к решетчатой мужской камере напротив и забрали оттуда худого и страшного доминиканца с грязными сальными дредами. Экзотичный задержанный был явно под воздействием каких-то препаратов и пытался петь, уворачиваясь от сноровистых конвоиров. Это продолжалось недолго – пока чуть заметное движение и легкий удар электрошокера не привели доминиканца в чувство и не отрезвили некоторых других обитателей камеры.

Настя слышала, что происходит вокруг, как в плохом старом кинотеатре. Голоса звучали глухо, но объемно.

Девушки в камере перешептывались и беззлобно переругивались, пытаясь изредка привлечь к себе внимание полицейских.

– Сколько нас держать еще будут? – Приникшая к решетке Моника знала по-арабски, учила язык специально для восточных туров.

– Заткнись! – тащивший доминиканца сержант отшил красотку.

– Урод! – Моника беззлобно отошла вглубь камеры и присела рядом с нервной Данусей. – Где Джонни, а? Куда делся этот черный хрен?

– А при чем тут Джонни? Это Крис нас звала! А сама свалила, тварь! Где она, кто знает? – Дануся приподнялась и оглядела остальных. Заинтересованный взгляд пухляшки не нашел поддержки.

– Я ее с ночи не видела. Вот сучка! – Багира, девица в остатках костюма садомазо под большим гостиничным халатом, сказала то, о чем думали все.

– Портье сказал на ресепшене, что она ночью в такси садилась… с чемоданом! – Зарина выдала наконец ценную информацию.

– А ты откуда знаешь? – почти накинулась на нее Моника, одна из любимиц Кристины.

– Да я утром ходила к нему, с клиентом новым знакомилась. Он и выложил: «А куда это ваша Кристина раньше времени из номера съехала?» – Зарина смаковала свою информированность.

– Это че, правда, в натуре? – Багира встала с железной скамьи и подошла вплотную к Зарине. – Смотри, Заринка, язык вырву, если че!

– Да что мне врать?! Портье сказал, они ей такси вызвали до аэропорта. Короче, тю-тю наша Кристиночка. Свалила с кассой на Багамы.

– Она че, кинула нас? – Дануся вскочила со своего места. – Блин… я знала, что с ней так будет. Ходила, носом воротила. Тварь, аристократку играла, сама сучка замкадышная…

Настя чуть усмехнулась. Все сложится как надо. Скорее всего, ей самой больше ничего уже не надо будет делать. Кристине хода обратно не будет никогда, даже если она очень захочет вернуться.

Кто-то цокал и издавал другие настойчивые звуки…

Настя приоткрыла оба глаза. Из соседней камеры на нее напряженно пялился огромного роста и жуткой свирепости африканец. Это он пытался привлечь внимание Насти своими, как ему казалось, удивительными голосовыми способностями. Девушку в какой-то момент даже заинтересовала такая манера знакомства.

Интересно, что у него сейчас в голове? Хотя… при чем тут голова… Он сейчас думает тем, что у него между ног. А там, наверное, здоровая штука… Стоило бы посмотреть…

Чуть помедлив, Настя протянула руку к сидевшей рядом Ирке:

– Дай жвачку!

Отвязная девица вытащила изо рта остатки некогда розовой резинки, оторвала от нее половинку и протянула Насте.

Настя демонстративно эротично положила жвачку в рот и медленно начала шевелить челюстью, имитируя оральный секс. Молодой африканец напрягся и подался вперед. Кажется, он готов был броситься на решетку и вырвать ее из бетонного пола. Настя чуть больше раскрыла глаза и усмехнулась, приманивая самца язычком так, что на его месте ожил бы даже импотент. Когда дыхание африканца участилось и он привстал, готовясь подойти к решетке, Настя медленно, не напрягаясь, подняла правую руку и показала ему свой длинный средний палец.

– Пошел ты, – она беззлобно, но максимально ясно обозначила ситуацию.

Африканец злобно и нагло оскалился, обнажив белые крупные зубы.

– Мы еще увидимся! – Его английский был неплох.

Звонок – и зажегшаяся лампочка сверкнула над входом в блок с камерами. Дежурный распахнул дверь, и из коридора в помещение вошли лейтенант и охранник с малайцем-уборщиком. Увидев последнего, Настя отвернулась и прикрыла глаза.

– Эй, выпускай! Слышал? Открываем решетку, полицай! – Дануся, увидев офицера, вскочила с места.

Лейтенант старался не обращать внимания на крики и наглое поведение задержанных. Надо быстро выполнить поручение полковника. Иначе можно навсегда остаться лейтенантом. А то и вылететь с хорошо оплачиваемой работы.

– Смотри! – лейтенант толкнул уборщика в сторону женской камеры. – Ну! Ты говоришь по-арабски? Смотри, какая из них?

Испуганный малаец сразу узнал ту, которая навлекла на него беды и страдания, от которых он так тщетно прятался в своей каморке на окраине города с десятком таких же, как он, рабов красивой жизни этого огромного мегаполиса. Если бы не она, разве к нему среди дня приехали бы люди из охраны эмира и притащили бы сюда, в полицейский участок? Что они теперь с ним сделают? Отправят обратно домой? В голод и нищету, к большой семье, которая ждет от него каждый месяц пятьсот долларов, на которые они купят еду и пойдут учиться?

– Вот она! Это она, офицер! Это она! Я ни в чем не виноват! Это она!

– Заткнись! – лейтенант быстро показал дежурному: – Эту – в комнату допроса! Немедленно!

– Встать! – дежурный ударил дубинкой по решетке и указал Насте на выход из камеры.

Сделав легкое движение губами в виде воздушного поцелуя огромному африканцу, Настя медленно встала и пошла на выход…

Конвоир вел Настю по большому длинному коридору на третьем этаже полицейского управления. Простых смертных сюда никогда не поднимали – для них существовали первый этаж и подвал – место, где некоторым задержанным давали возможность помыться и сменить одежду. На втором этаже размещались канцелярия и кабинеты руководства отделов.

На третьем этаже сидели только старшие начальники, в отдельном секторе располагались помещения службы безопасности.

Именно в этот сектор и привели Настю.

В маленькой почти пустой комнате с белыми стенами и гербом эмирата на стене под самым потолком ей откатали отпечатки пальцев.

«Почему так высоко герб? – задумалась и тут же хохотнула в глубине души Настя. – Чтобы негры не допрыгнули!»

Потом ее снова повели по коридору. Но в нем уже не было и намека на современный бизнес-центр. Это было узкое длинное помещение без окон с выкрашенными в простой серый цвет стенами. Все двери в коридоре были такого же серого цвета с массивными объемными глазками, направленными внутрь комнат.

«Тюрьма, блин!» – успела подумать Настя.

Ее завели в комнату допросов. Такое же серое и мрачное помещение с прикрученным к полу столом и стульями. В центре стола красовались два больших металлических кольца для крепления наручников. В глубине комнаты виднелось большое, почти во всю стену, зеркальное стекло.

Настя обернулась в его сторону и слегка улыбнулась невидимым гостям.

В комнату вслед за ней вошел конвоир, зычным голосом указавший на стул:

– Сядь!

Следом за ним вошел мужчина в гражданском европейском костюме и немного несуразном цветном галстуке.

«Этот на мента не похож».

– Садитесь! У вас мало времени! – с небольшим акцентом, но на вполне приличном русском произнес человек в костюме, сделав сильный, ярко выраженный упор на слове «вас».

«Переводчик», – Настя медленно опустилась на стул в ожидании продолжения разговора.

– Отдайте то, что вам не принадлежит. Отдайте немедленно и скажите, по чьему заданию вы это сделали? – Человек говорил быстро, так, как будто произносил заученный текст.

– Не поняла! – настороженно, но пока вполне нагло отреагировала Настя.

Переводчик несколько секунд смотрел на нее водянистыми, ничего не выражающими глазами. Потом отвел взгляд в сторону зеркала и достаточно долго стоял так, почти не шевелясь. Только тут Настя заметила, что в его ухо вставлен телесного цвета наушник.

«Кого ты слушаешь, рыба?»

Точно! С выпученными глазами он был похож на рыбу. И говорил так же невыразительно и безэмоционально.

Как только Настя дала мужчине прозвище, ей стало легче соображать. Что они знают? Что за маскарад, блин? Ведь никто ничего знать не может… Кроме нее и его. Да и он тоже не в курсе даже половины того, что она сотворила…

Кажется, переводчик кого-то слушает. Долго. Кто-то явно высказывает ему что-то в очень агрессивной форме. В абсолютной тишине глухого замкнутого пространства допросной Настя, казалось, слышала гортанные выкрики на арабском, раздававшиеся в наушнике переводчика.

Наконец, немой монолог человека-невидимки подошел к концу. Переводчик чуть кивнул головой в сторону зеркала и вновь обернулся к Насте. Заговорил агрессивнее и эмоциональнее:

– Мы знаем, что вы занимались съемкой вечеринки. Вы можете подумать полчаса. Если мы не получим то, что хотим, вы сядете в нашу тюрьму на 25 лет за занятие проституцией и употребление наркотиков. И никогда отсюда не выйдете! У вас есть полчаса.

Переводчик закончил свою речь и так быстро оказался у входной двери, что Настя даже не успела толком переварить услышанное. Когда переводчик кивал конвоиру головой и тот открывал дверь, осознание уже пришло. Но было поздно. Дверь допросной захлопнулась, оставив ее один на один с серыми стенами и глухим пуленепробиваемым стеклом.

Настя запаниковала сразу. Еще до того, как услышала легкий щелчок замка снаружи.

«Они все знают! Но как? Откуда? – Даже жвачка во рту перестала ощущаться и, кажется, была проглочена на вдохе панической атаки. – Только не подавай виду! Не подавай виду! Он вытащит тебя! Все будет хорошо!»

Настя подняла глаза и уставилась на стекло, откуда за ней, кажется, наблюдали чьи-то очень опасные глаза.