Текст книги "Волхвы Скрытной управы. Щит"

Кордно, лето 6447 от Сотворения мира, травень

На княжеском подворье последние дни не протолкнуться. А как иначе, если стекались в Кордно воинские отряды от всех племен, дабы единой силой дать отпор хазарским находникам, вновь вспомнившим о временах, когда вынуждены были вятичи платить дань Итилю. Похоже, прослышали хазары, что вынесли старейшие киевской дружине хлеб из еловых опилок, и задумали вернуть к рукам прежних данников.

Сегодня пришлось вятичам пожалеть о гордости. Не так уж и велика была киевская доля, что наложил Олег-воевода на лесных жителей. Зато о хазарах и помыслить никто не мог. А теперь? Не зря князь Игорь, когда сообщили ему про кордновское самоуправство, не стал ратиться с соседями. Только пожал плечами, да и произнес: «Не хотите защиты моей – неволить не буду. Не стоит ваша дань крови моих гридей. Но придет беда – подмоги не ждите! Вот мое слово, и с него не сойду!»

Посмеялись тогда… А вот и она, беда. Пяти лет не прошло, как хазары идут силой превеликой. Гонцов к киевлянам все же послали. Оно, конечно, может и отказать Игорь, в своем праве князь, если слово нарушать не будет. Но вдруг решит подмогнуть? Все же Кордно Киеву не враг. Есть кровь промеж вятичами и киевлянами, но даже не ручеек. И тем более не море, что между ними и хазарами плещется багряными волнами. Степняки ведь и полянам враги, и радимичам. Разгромить общего недруга для всех благо. Но уверенности в подмоге от тех, кого не так давно обидели без причины, мало было.

Оставалось на свои силы надеяться. А сил тех, хоть и немало числом, да неизвестно, хватит на супротивника или нет. У хазар в набеги ходят вои бывалые, умелые. А в вятичском войске большинство – ополчение родовое. Конного войска – горсть. Потому и непонятно было, чем закончится схватка, для того и собирались все силы в столице, готовясь выступить навстречу супостату. Соглашаться на хазарскую дань вятичи не собирались. Слишком уж страшны были эти поборы.

Вставали прибывшие отряды не в княжеском тереме, а на старых полях за городом, предпочитая простор городской скученности, но и на подворье постоянно отирались все кому не лень. И княжеская дружина, то уж как полагается. Ей здесь самое место.

Вои верили в удачу ратную, а потому хорошего настроения не теряли. Друг друга подначивали постоянно, нередко проверяя в шуточных поединках крепость не языка, но воинских ухваток. Людей смотрели, себя показывали, а заодно и подмечали новое, что завсегда пригодится в сече.

Сегодня в детинце новое развлечение – обоз купеческий. Торговые гости, которые ходили на многие версты, своим появлением вятичей радовали редко. Да, считай, никогда и не радовали. Нету у местных товара, заради которого стоило сквозь леса продираться. Основные торговые пути лежат южнее, по хазарским степям, где опасность издалека видна. Или западнее, вдоль Днепра-реки, через Киев Великий.

А вот эти взяли да пожаловали. Не ко времени. Да и вообще… Странные купцы, совсем не похожие на торговых гостей. Пришли не из дальних арабских земель, пройдя через хазар, не от полян, не с варяжского севера и даже не из Булгара, откуда как раз приходили караваны самых бедовых торговцев. С северо-востока пришли, из Меряни, где стоящего товара отродясь не водилось. Кто оттуда мог заявиться? Сами меряне и могли. То есть пара телег, груженных меховой рухлядью да лесными ягодами, и десяток охранников. И зачем, спрашивается? У вятичей и самих куницы с белками чуть ли не по головам бегают. И шкуры каждый муж добывать может. Нету смысла с таким товаром торговать ездить.

Но ведь пришли, и немалым обозом пришли. С десяток крепких добротных возов, да таких, кои и бывалые люди ни разу не видели. Добрые полсотни охраны, молодцы как на подбор, один к одному. Справа воинская у охраны отличная. И хоть видно, что в деле бывавшая, однако новая и года не прослужившая. И у всех одинаковая. Опытному глазу сразу видно: не обычная купеческая охрана и не наемники. Добрые воины, дружина чья-то, не иначе. Такие с купцами редко ходят. Хотя жизнь – такая штука, что порой как выкинет чего, и сидишь, лоб щупаешь, от шуток боговых оклематься пытаешься. Так что всякое бывает.

Вот коней боевых никто в возы запрягать не станет. А эти запрягли. А почему? Просто все. Нет у них других коней. И в возах, и под седлом, идут из одного табуна скакуны. Да красавцы, что не зазорно киевскому князю в подарок послать, чтобы ромеи обзавидовались. И под ярмом? Каждый как половина Кордно в золоте выйдет! Что же за товар притащили, если такое позволяют? И какой товар взять рассчитывают?

И еще один вопрос. Как таких Мешко Меченый пропустил, вождь мерянский? Неужто отбить не пытался? Быть такого не может! Откупиться от Мешко невозможно. Меря откуп берет. А ночью набег устраивает. Каждый знает. Да и не будет Меченый разговоры разговаривать. За него обычно из засады луки да самострелы гостей привечают. Но ведь прошли. Как?

Кстати, а где купцы-то? Охрана вся на виду. Ладные молодцы, но молодые все. Лишь один постарше, он, что ли, купец будет? Больше на воеводу похож…

Буревой, присев на завалинке у стены, внимательно наблюдал за купцами, стараясь рожу держать попроще и особого интересу не выдать. Сорвал былинку, отряхнул от пыли, чтобы на зубах не скрипела… Старший из гостей, на пару с одним из молодых, даже не отряхнув дорожную пыль, отправился к князю. Остальные неспешно расположились вокруг возов. Кто наверх взгромоздился, кто рядом прикорнул. Никто в окрестную суету, схожую более с рыночной, не сунулся.

Взгляд опытного воина скользил по внешне расслабленным телам. Нет, не отдыхают. Охранники напоминали согнутую ветку, в любой момент готовую распрямиться и ударить неосторожного путника, вышибив тому глаз.

Ой, как весело-то… Крепкие ребята. Но не крепче же его! Недаром равного Буревою среди вятичей нет! Да что среди вятичей, самого Вышату, знаменитого киевского поединщика, в двух из трех потешных боев победил. А ведь тогда вятич еще в силу не вошел, всего семнадцать зим было. Сойдись они сейчас, тяжело Вышате придется. В землю по уши войдет. Если примет земля полянского наглеца.

Буревой подошел поближе, выплюнул изжеванную травинку, с шумом прочистил нос, «украсив» соплей ближайший куст, и громко спросил:

– Эй, гости торговые, издалека путь держите?

Охранники не ответили. Только развернулись к любопытному. Нехорошо так развернулись. По-волчьи, всем телом. Так же по-волчьи, как по команде улыбнулись уголками губ. И все молча. Только самый младший отрок звонким, еще не сломавшимся голосом сообщил:

– Отсюда не видно! Ежель только сраку на дерево взгромоздишь, да и то вряд ли.

– Это ты не видишь, бо глаза слабые, – хмыкнул Буревой, – а мы многое разглядеть умеем, на березу не громоздясь.

– И что же твои неслабые очи разглядели в лесной чаще? – вопросил отрок, откровенно скалясь во все зубы.

– Да хоть то рассмотрели, как вы от Мешко Меченого по малинникам прятались.

Ближние охранники все так же молча пялились на наглеца. Но Буревой заметил отблески смеха в глазах двух парней, схожих друг с другом, как две капли воды.

– Это которого Мешко? – уперев руки в бока, переспросил отрок. – У которого на башке пятно родимое с ладонь размером? И который себя князем мнил?

– Он самый, – подтвердил Буревой, – неужто знаком? А я уж измыслить решил, что вы ползком его обходили да запахом от портов отпугнули…

– А ты по тем местам только так и ходишь, как послушать? – не преминул съязвить собеседник.

– Так всяко бывает, – миролюбиво усмехнулся кметь. – Раз на раз не приходится. Иногда и на брюхе проползти надо. Да и возы столь богатые я по тем местам отроду не таскал, Меченый от меня только засапожник в глотку получит. А с вас можно взять хорошо…

– Просто прийти и взять? – удивленно захлопал глазами, с вовсе не приличествующими воину длинными ресницами отрок. – Даже хозяев не спросить?

– Ага! Не умеет Мешко спрашивать. Неведомо ему вежество.

– Надо же! Повезло нам. Не до того было мерянскому князю, – мальчишка притворно вздохнул. – Занят он был.

– И чем же?

От более развернутого вопроса Буревой удержался, почувствовав подвох. И не получалось у волкоподобных близнецов прятать улыбки. Очень старались, но не выходило.

– На похоронах был, – тем же печальным голосом продолжал мелкий.

И замолчал, явно провоцируя на вопрос: «Чьих». Но вятич уже разгадал игру. И сильно удивился догадке: не столько Меченый силен был, сколько осторожен. Нападал, лишь имея больше воев, да и то из засады. А уж сам в сечу никогда не лез. Наемники его точно бы не взяли. Интересные купчики…

– Неужто на своих? – вслух удивился Буревой. – Допился-таки Мешко до смертушки?

– Угу. Кровьюшки собственной, – тем же тоном озвучил малец. – Железкой подавился. Да и Мара с ним, не он первый, не он последний. Ежели еще кто попробовать захочет, мы гостя попотчевать всегда готовы…

– Ух ты, какие мы смелые… Нашему теляти…

Отрок встрепенулся, в глазах запрыгали веселые огоньки.

– Попробовать желаешь?

– А ты не легковат будешь? – засмеялся воин. – Не боишься, что раздавлю ненароком?

– Ничего, не раздавишь. Я ведь и в сторонку отойти могу, а большой шкаф громче падает.

Слово «шкаф» Буревой не понял, но смысл уловил верно. И понял, что загнал сам себя в ловушку. Не сходиться же в потешном поединке с мальчишкой?! Если только поймать за шиворот, перекинуть через колено, выпростать ремешок из портов, да выпороть со всем старанием. А что, неплохо будет. Но додумать не успел. Вмешался один из близнецов.

– Давай, богатырь! Может, окоротишь малость. А то совсем с сестрой сладу не стало!

Вот теперь Буревоя проняло. Да так, что уши захотели пунцовым вспыхнуть. Девку разглядеть не сумел, лапоть! Пригляделся получше, задерживая взгляд, где у девок топорщиться должно… Ой, дурак… Ну ниче, все можно вывернуть, хоть к добру, хоть к худу…

– Не, поляница, драться я с тобой не стану…

– А что так, – девчонка искоса стрельнула в брата блискавицей взгляда. Так бы и испепелила, чтобы не влезал без спросу. – Спужался?

– Не-а, не спужался. Меня девками пужать – только жабов на болоте смешить, – Буревой отступил чуть в сторону, прикидывая, как бы увернуться, ежели дурной бабе моча в голову стукнет. Она-то, хоть и поляница, но в первую очередь – баба, а те дуры, не потому что дуры, а потому что бабы… – Но Мокошь не простит, ежели пока ты меня бить будешь, случайно по пузу попаду. Оно ж тебе рожать еще!

– Тю, напугал, – засмеялась девчонка, – и как хазары не догадались на вас девок послать? Вятичи с ними драться боятся!

– С хазарскими не боимся, оне мордами на хазарских коней схожи. И черны больно да волосаты, – не согласился кметь. – А вот с тобой – опасаюсь. О чем и говорю, всему миру на услыханье, себя – на поруганье.

Тут уже заржали не только смешливые братья, но и остальная охрана прыснула. Местный явно сумел переломить отношение к себе в правильную сторону.

– И за что ж такая честь? – полным яда голосом поинтересовалась девчонка.

– Так они же хазарчат рожают, ко всему прочему их за одно это прибить не жалко. А ты, – Буревой подмигнул собеседнице, – глядишь, и мне сына родишь!

– Размечтался! – фыркнула девка. – Сына ему родить! Такое заслужить надо! И то, может и дочка получиться!

Вятич картинно почесал в затылке и решительно рубанул ладонью:

– Уговорила, языкастая! Если будет такая дочка, как ты, то я согласен! Пошли на сеновал, красивая, копенку разметаем, не будем время зря терять!

Девка замешкалась, подбирая подходящий ответ, но ее опередил зычный голос со стороны терема:

– Что, Неждана, уели тебя? Ну хоть разок! – говорил самый старший «купец», стоящий на крыльце рядом с князем. – Кончай бардак, – теперь он обращался ко всей своей команде, – вариант Бэ!

«Охранники» немедля пришли в движение.

– Буревой, – окликнул князь, – разговор есть, жених ты наш!

Богатырь снова махнул рукой, бросил Неждане: «Ты уж меня дождись, девица, я скоро» – и двинулся к терему.

* * *

В горнице прохладно, не сравнить с липкостью потной жары за толстыми стенами. Ходота прошел через горницу и резко повернулся к кметю, остановившемуся возле двери.

– Что скажешь?

– Язык для них родной. Так что, племени нашего, славянского. Но не из ближних: кривичи, словене и поляне иначе разговаривают. И купцы из них, как из меня, точь-в-точь. Хвалятся, что Меченого убили…

– Это уже знаю, – прервал князь доклад. – Старший – воевода, Серый звать. Младший, что ко мне ходил – Ярый, князь их. Русинами себя кличут, никогда не слышал такого именования. Говорят, на их землю враг лютый пришел, побил их, вот они на закат пошли, вроде как отсюда предки их род ведут. Чуть ли не от Руса выводят.

– Они и вправду мерю побили? – задал вопрос более важный, чем выяснение, кто кому сродственник.

– Говорят, что побили. И вроде как даже все живые остались. Не очень верится, – князь тоже не любил отвлеченных разговоров, предпочитая более приземленные.

Буревой вздохнул.

– Хорошо, если так. А я вот сглупил малость, третьего дня доглядчику своему не поверил. Зря, выходит. Он до того во вранье замечен не был… – Буревою надоело стоять в проходе, и он уселся на ближайшую лавку, застеленную расшитым покрывалом. – Так говорил, что незнаемые люди Меченого с дружиной перекололи как подсвинков, ни одного из своих не потеряв. Получается, правда… Но это ж как биться надо уметь, чтобы сотню «лесовиков» покрошить и ни одной стрелы не поймать? – последний вопрос Буревой задавал не князю. Так, чтобы вслух загадку произнести, ответа не прося.

– Не знаю, – посуровел князь. – Не в том суть. Помощь предлагают. Если примем как своих, против хазар с нами выйдут. И товар знатный дают. Мечи с топорами. Брони панцирные. Да наконечников с ножами… Что думаешь?

– Нечего тут думать, княже, сам понимать должен. Нам сейчас любая помощь в жилу. А проверить и после можно. Если живые останемся. И если хазаровей разгоним. Мое слово такое: хватаемся руками-ногами и держим, не пущая.

Князь прошелся по горнице. Истертый ковер звуки совершенно не глушил. И Буревою был слышен каждый скрип рассохшихся без должного ухода досок. Властитель земли вятской мыслями о высоком занят, а ключник, похоже, подворовывает, собака. Ничо, разберемся с хазарами, и его за мягкое место ухватим калеными щипцами.

– Вот и я так решил. Полсотни клинков лишними не станут. А если что… Но и ты своих озадачь. Зря, что ли, такие деньжищи на содержание отваливаем? Пусть харч отрабатывают.

– Что ж ты, княже, жадный такой стал? Аль подводили мы тебя когда? Ты ж мигни только, так мы любого супостата одолеем, живота свого не жалеючи! Ну же, князь, мигай, что ли!!!

Князь так и вытаращился на своего верного соратника.

– Все, прекращаю, – Буревой тут же перестал валять дурака. – Все равно мне гудошников в лицедействе не обыграть. Так что прости, княже, за шутку неуместную. А насчет моих, так не сомневайся. Мальцы поспрашивают, мужи поглядят, старики подумают, я тебе – слово, а ты мне – два… Так и решим, кто такие да с какой стороны жабры.

– Решим, – эхом отозвался князь. – Только пусть лучше роют, что за русины такие.

– Отроем до самого донышка, не беспокойся, – уверенно пообещал Буревой. – Сам говоришь, что казну проедаем, пора и отрабатывать. Да и мне никак нельзя осоромиться. А то выгонишь с места хлебного да денежного. Тогда-то и загнусь преждевременно от тоски. Ты вот о чем подумай, князь. Неждана эта меня не зря на поединок вызывала. Считала, справится. Чуешь? Ежели и ошибалась, не в том дело. Девка всерьез думает, что дружинника побьет. Девка! А мужи тогда силою каковы? А коней ты их видел? А мечи?

– Ты к чему это? – не выдержал князь. – Бойцы хорошие? Так это хазарам бояться надо, не нам. И мечи видел.

– Не, не про то я, – вздохнул Буревой. Который не только первым бойцом среди вятичей был, но и тайным сыском княжеским ведал. – Что за враг такой, если их побить сумел? Да так, что только полсотни ушло? Не идет ли с восхода беда такая, что затмит и хазар, и ромеев? Вот о чем думать надо и нам, и Игорю с Вукомилом.

Кордно, лето 782 от взятия Царьграда, разноцвет

Лютый пристроил самобег на краю площади Воинов и набрал номер.

– Исполать тебе, Голуб Мстиславов! Лютый внимания твоего просит.

– И тебе, волхв, хворью не одолету быти! – прогудел бас в трубке. – Чем обязан? С какими вестями, добрыми аль как обычно?

Когда Скворец начинал изъясняться подобным стилем, это было верным знаком хорошего настроения. В ином случае речь воевод-розмысла[29]29
  Воевод-розмысл – звание военных ученых. Соответствует воеводе в строевых званиях. В этом мире военные научные организации существуют практически во всех областях знания, параллельно с гражданскими. Конкретно Скворец – военный историк.


[Закрыть] состояла бы из кратких междометий и пространных ругательных характеристик. Лютый рисковал: один из лучших специалистов по военной истории, воевод-розмысл Большой воинской Гридницы[30]30
  Большая воинская Гридница – Военный институт Кордно. Совмещает функции научного и учебного заведения.


[Закрыть] очень недолюбливал сыскарей и запросто мог послать волхва куда подальше. Причины столь явной нелюбви терялись где-то в далеком отрочестве. То ли подругу у парубка увели, то ли сам увел да по мордам огреб. Туману напустили с избытком. Да и не было особой охоты в прошлом ковыряться. У Лютого другой ключик нашелся. Была у Голуба пара слабых мест: любопытство и огромная любовь к своей профессии.

– Времени драгоценного твоего злобно выкрасть хочу. Еще и наглости преисполнюсь, да не по вопросам службы. Вот так не по чину охамею!

– Даже так? – удивился Скворец. – У скрытней, что подобно татям во темноте ночной скользят, дабы невинных горожан умучить, бывают и не рабочие вопросы?

– Вопросы всякие бывают. И не рабочие в том числе. Меня интересуют события вокруг нулевого года.

– Во как? Интересное время. Ладно, подъезжай через час, поговорим.

– Благодарствую.

Буривой сунул в карман разговорник и включил мигалку на самобеге. Чтобы успеть к назначенному времени, стоило поторопиться.

Машина с гнусавым завыванием понеслась по улицам, разбрызгивая по сторонам зелено-красные отблески мигалки.

* * *

Розмысл встретил неласково:

– Ну, рассказывай, волхв.

Приставку «старший» к званию Лютого Скворец пропускал умышленно. Вряд ли такой знаток не разбирался в чинах Скрытной Управы. И звание гостя знал прекрасно. Впрочем, Буривой решил не обращать на это внимания.

– Меня интересуют русины, Голуб Мстиславов.

– Вот как? И что конкретно?

– В первую очередь странности, – в который раз за этот месяц повторил Лютый.

– Ну, это ты не по адресу, Буривой Володимиров, – развел руками розмысл. – Я ведь военную историю изучаю. А во все века описывали лишь заметное – бои крупные да битвы. А русинов маловато было, чтобы самостоятельной силой выступать и в знаменитых битвах сам на сам рубиться. Они вместе с вятичами да полянами воевали. Еще считается, что в «малой войне» ведущими были. Где кого зарезать натихую, где кого в мешке выкрасть… Но сам понимать должен, о таких делах предпочитают забывать после доклада.

– Понимаю. И что, вообще никаких зацепок?

– Ну почему же никаких? Есть их у меня. Кстати, одна из главных странностей, связанных с русинами, – татары.

– Что странного? – постарался как можно искренне спросить Лютый. – Вроде бы они как раз и бежали на земли вятичей после проигранной войны с татарами?

– Ага! Только ты этих татар видел? Или следы какие остались? Более весомые, чем легенды?

– Как на духу – не знаю. Но я на этом деле пуд соли не съел, золотник, не более.

– Те, кто соли той горы подъели, тоже не видели, – «утешил» Скворец. – И слышали не более тебя. О татарах известно еще меньше, чем о русинах. Кочевало племя с таким именем в степях севернее Тая. После Тайского похода Святослава Игоревича кочевать перестало. Кончилось. Не по зубам было тем татарам в походы за Большой Камень ходить. Кто русинов побил да за что – то неведомо. А кто сами русины – большой вопрос. Точнее, существовали они точно. Но после прихода к вятичам. До этого никак не проявлялись… А после похода Святослава татар уже не было…

Монголия, лето 6480 от Сотворения мира / 31 от взятия Царьграда, серпень

Князь был доволен. Каждый видел. По усмешке радостной. Да по тому, что кончик чуба ярится по ветру, а не грызется острыми, волчьими зубами. И было отчего довольным быть. Битва закончилась полным разгромом врага. Последнее войско местных степняков, кое могло оказаться для русичей хоть немного опаснее комара, удалось загнать в безымянную долину. И победить. Нет, разгромить до полного изничтожения. Засыпать стрелами, ударить могучим тараном копий и саблями по спинам поставить точку в этой войне. Последнюю точку. Большую, кровью налитую…

Великий Князь, еще не остывший после сечи, залпом выхлебал поданный кубок и обратился к спутнику, могучему мужчине, увы, уже не первой молодости.

– Что, Мстислав, добился своего?

Кубок, взятый в добычу, полетел под копыта. Не ради наживы пришли. Нечего обоз нагружать.

– Да, князь. Татар больше нет. Угроза отведена, – в серых, цвета «зимнего харалуга» глазах не прочитать ничего. Ни радости, ни усталости. Словно неживой у него воевода…

– Что ты темнишь? Какая угроза? – вскипел князь. Рубка, всего час назад ушедшая в прошлое, еще не вымылась из крови, горяча и будоража. – Убеждаешь, что эти дикие степняки могли бы уничтожить Русь? Не смеши! Парой тысяч бойцов за месяц вычистили степь так, что даже на приплод не осталось… Вот только… Как удержать земли, если добираться сюда больше года! А здесь ни городов, ни другой опоры! Ты всегда оказывался прав, многомудрый воевода, так что же ты молчишь сейчас?

Воевода и впрямь молчал. Молчал и смотрел на князя. Не насмешливо – понимающе. И Святослав понемногу начал успокаиваться. Как происходило всегда. Ведь Мстислав не ошибался. А если вдруг и казалось, что воевода ошибся, через время выяснялось, что русин был единственно верным среди всех советников…

– Поселения южнее. В империях Ляо и Сун. Можно захватить часть их городов, а можно построить свои здесь. Но бессмысленно. Южане плодятся быстрее джунгарских хомяков, мы просто растворимся в них солью в воде. А так, они будут постоянно грызться между собой. Со временем прижмем. Но оставлять желтололицых без присмотра не стоит. А кочевников – вообще нельзя. Тоже плодовиты, как зайцы. Появится сильный и умелый вождь и соберет под одно крыло. Тогда победа над ними не будет легкой. Из этих степей пришли печенеги и мадьяры. А еще раньше гунны. Помнишь о них, князь?

– Ты повторяешься, воевода. Или думаешь, что слова, сказанные тысячу раз, вернее продолбят дырку в моей голове? Я не хуже тебя знаю, что угрозу надо давить в зародыше. Но слишком быстро мы присоединяем новые земли. Сможем ли мы проглотить еще и этот кусок?

– Не сможем, – опустил седую голову воевода. – И не будем. На ближайшую сотню лет местная степь неопасна. Пусть грызет сама себя. А там посмотрим, если кто поднимется, вернемся… А Ляо пока подождут.

– Князь! – выросший словно из-под земли гридень, склонившись в подобии поклона, протянул Святославу невеликий кожаный чехол со свисающей, тяжелой даже на вид печатью. – Вести из южного дозора. Тайцы идут. В трех днях пути.

– Ну и что скажет мудрый русин? – Святослав резко повернулся к воеводе. Массивная рубиновая серьга качнулась в ухе. – Ляо подождут?

– Подождут. Особенно когда и этих кровью умоем.

– Нет. Ни к чему откладывать на завтра то, что можно покорить сегодня. Кажется, так говорит твоя сестра? Мы пойдем в страну Тай. А Ляо попадется нам на пути или Мяо, это уже заботы их богов!