Текст книги "Увидеть Багамы и умереть"

ГЛАВА 5

«Ну вот, обиделся! – подумала она. – А чего он про отпуск начал болтать?! Я же и в самом деле устала! Денег у меня на тот же самый Крым вполне достаточно. Вот взяла бы и поехала. Так ведь нет, обидится насмерть! Предательницей меня считать будет. А сам?! Что, так трудно устроить перерыв в нашей бурной деятельности и съездить на море? А у него разговоры одни!»

Ей представилось море, на котором она никогда не была. Но оно было похоже на очень большую реку, что-то вроде разлившейся вширь Волги, на берегу которой она жила в Арбатове, и ей стало очень обидно.

Она поняла, что ее воображения не хватает, чтобы представить себе место, ей совершенно не знакомое. Не была она на море, а уж о Багамах что говорить! А вот другие ездят – и на Гавайи, и на Мальдивы, и на Лазурный берег.

Ей стало еще обидней. А что, в самом деле? Она, между прочим, по Москве как гончая мотается, выполняя Димины поручения, а он только шутит о ее мечте. Багамой зовет. А ей денег-то нужно – всего ничего: ровно столько, сколько нужно, чтобы провести несколько дней на Багамах.

Но Дима говорит, что он большую часть прибыли будет направлять в фонд развития, чтобы через некоторое время купить в центре Москвы собственное здание для своего агентства и отказаться от аренды, на которую тратит бешеные деньги, пускает на ветер.

Нет, если надеяться только на Диму, Ленка еще лет десять никуда не поедет! Даже в Крым! Если даже будет копить деньги, как этот зубовский майор, который прятал доллары в стенном шкафу. У Ленки нет дотошной и бестолковой Клавдии Ивановны, которая распорядится столь бездарно ее денежками. Будут лежать в целости и сохранности. Впрочем, майор-то деньги, конечно, не накопил. Наверняка взятки брал или еще как-то, но явно противозаконно. При обыске, например, себе в карман положил, в протокол вписать «забыл». Может такое быть? А почему нет?

Мысли о шестериковских деньгах занимали почему-то Ленку все больше и больше. Она не знала почему, но все думала об этих двадцати тысячах долларов. Не могла от них отвязаться, и все тут. Спасибо зазвонил телефон.

– Алло! – ответила она. – Елена Дмитриева, агентство «Protektor». Представьтесь, пожалуйста…

– Это Марина, секретарша Купцова из «Арго», – услышала Ленка. – Я хочу вас предупредить, что не могу выполнить вашу просьбу – составить список сотрудников, которые ездили с Купцовым на машине…

– Почему? – искренне удивилась Ленка. – Разве это коммерческая тайна?

– Вовсе нет, – засмеялась Марина. – Просто с ним никто и никогда не ездил. Может быть, раньше такое и было, но я работаю у него год и могу точно сказать, что сотрудники с ним все это время не ездили. Для сотрудников есть другая машина. А с самим Купцовым никто не ездил. Он очень беспокоился о своей безопасности последний год.

– А кто-то… – начала Ленка, но Марина ее поняла и перебила:

– И никого из наших клиентов на машине Виктора Александровича не возили. По крайней мере в те три дня, которые вас интересуют.

– Но этого просто не может быть, – пробормотала Ленка растерянно. – Кто-то должен был хоть раз побывать в его машине.

– Мне об этом ничего не известно, – вежливо сказала Марина. – Может быть, Константин Петрович что-то вспомнит, я в шесть домой ухожу, а он уходил из офиса только вместе с Купцовым. Может быть, вечером кого-то и возили…

– Может быть, – согласилась Ленка. – Спасибо, Марина, что позвонили.

Проблема с машиной Купцова, к которой никто близко, по словам начальника охраны, не подходил, вытеснила из ее головы все иные мысли, в том числе и об экзотических путешествиях. Пройдясь по комнате раз пять из угла в угол, она плюхнулась на свой стул. Но сидеть и ждать, не позвонит ли Герасимов, она просто не могла. Телефон сам собой очутился вновь в ее руке.

– Константин Петрович! – обрадовалась она, услышав голос Герасимова. – У меня к вам вопрос. Купцов возил на своей машине кого-нибудь из родственников? Жену, детей, тещу какую-нибудь?

– Тещу? – переспросил Герасимов недоумевающе. – Не было у него тещи. А жена у него на своей машине ездила, на «Вольво». Ребенок у него всего один, сын, но его в Москве нет, он в Кембридже учится. А больше у Купцова никаких родственников.

– Как же тогда?.. – Ленка даже растерялась, но вспомнила слова Марины. – Постойте! Не вешайте трубку! Я еще хотела уточнить один вопрос. А вечером, когда вы оставались с Купцовым одни в офисе, он никого не подвозил в своей машине? Вспомните! Может быть, кому-то просто по дороге было.

– Нет, девочка! – уверенно ответил Герасимов. – Я же сказал тебе уже – ни разу я его не отпускал с кем-нибудь одного. Я всегда был рядом. Даже домой с ним ездил вечером, когда к нему его старый друг приходил.

– Какой старый друг? – чуть не подпрыгнула Ленка. – Что же вы раньше молчали! А ну, рассказывайте!

– А ты думаешь… – пробормотал Герасимов. – Да нет! Я же рядом с ним в машине сидел. Не мог он ничего у меня на глазах сделать! Ерунда это!

– Рассказывайте! – потребовала Ленка. – А уж потом решать будем, ерунда или нет.

– Ну, за три дня перед тем, как Купцова расстреляли, – сказал Герасимов, – к Купцову под вечер пришел его какой-то одноклассник. У меня записана где-то его фамилия и телефон, найду сейчас. Невзрачный такой, очкарик. Они, видно, разговорились, потому что засиделись у шефа в кабинете. Он меня вызвал, попросил организовать коньяк, одну бутылку они уже выпили. Ну, я послал кого-то из охраны, привезли ящик. Купцов говорит: мы сейчас домой ко мне поедем, хочу Мишке показать, как я живу, распорядись там, мол, насчет машины. Я Сашке своему приказал машину выгнать, они сели, я с ними. Глаз не спускал с этого Мишки. Тот сидел спокойно, пьяненький уже, нес что-то про школу, смеялся. Я их до квартиры проводил, сам остался дежурить. Купцов мне тоже выпить предлагал, я отказался. Не люблю на работе употреблять. Они просидели часов до двенадцати, Купцов попросил Мишку этого домой отвезти. Я отвез. Вот, собственно, и все.

– На какой машине отвезли, на купцовской? – спросила Ленка.

– Нет, – усмехнулся Герасимов. – Сашка за нами пустой ехал. Я такси вызвал, на такси его отвез. У меня и адрес его есть.

– Продиктуйте, пожалуйста, телефон и адрес, если нашли, – попросила она.

– Да вот, – сказал Константин Петрович. – Бланк Михаил, отчества не знаю. Телефон 945-67-43, директор какой-то небольшой фирмочки, что-то производит по мелочи, тоже, как и Купцов, по электронной части. Живет рядом с Пречистенскими воротами в переулке… Ага, вот! В переулке Третьем Обыденском…

Он продиктовал ей все, что ему было известно, Ленка отключилась и тотчас же набрала названный им номер телефона.

ГЛАВА 6

– Алло! Фирма «Омела» слушает! – раздался в трубке хорошо поставленный голос, обладательница которого, казалось, только и ждала Ленкиного звонка, чтобы вылить на нее всю переполняющую ее приторную доброжелательность и готовность сейчас же решить все Ленкины проблемы, даже если у нее их не было, нет и не будет.

– Я не с фирмой хотела бы поговорить, а с живым человеком, – не удержалась Ленка от соблазна съязвить.

– А что вы мне хамите?! – резко поменяла тон девушка. – Хулиганят тут всякие…

И в трубке послышались сигналы отбоя.

«Однако! – подумала Ленка. – Куда девалось ее дежурное расположение?»

Набрав номер еще раз, она не стала дожидаться, пока девушка выдаст свою заученную фразу, а сразу осведомилась, слегка понизив голос, надеясь, что секретарша ее не узнает.

– Миша на месте?

– Кто это? – подозрительно произнесла девица на том конце провода и, не дожидаясь ответа, объявила: – Михаила Михайловича сейчас нет.

– Вот как! – капризным тоном сказала Ленка. – Ну так передайте ему, что я ему звонила!

И повесила трубку. Потом села на свой стул и пригорюнилась.

«Ну, вот, теперь и не позвонишь больше! – подумала она. – Черт меня дернул так с ней разговаривать… Зачем? Что я на нее разозлилась? Ну, взяла трубку какая-то дура, так промолчать надо было и спокойно узнать, когда появится этот самый Миша Бланк. Теперь и сиди сама как дура! Когда ты только поумнеешь?»

Задав себе этот риторический вопрос и не дожидаясь на него ответа, она решила добраться до Бланка другим путем. В конце концов, у нее есть его адрес. Скоро конец рабочего дня, и она вполне может застать его дома. А пока у нее есть часа полтора, чтобы спокойно посидеть где-нибудь в кафе и выпить кофе, а заодно и подумать над своей жизнью. Первый пункт, который она наметила обдумать, звучал следующим образом: «Зачем создавать себе лишние трудности, когда можно обойтись без них?»

Надо признаться, вопрос этот для нее всегда был актуальным. Часто ее планы срывались только из-за того, что она совершала какие-то поступки совершенно машинально, не думая, зачем она делает это и что из этого получится. Просто возникал какой-то мгновенный импульс, которому она бездумно подчинялась. Это каждый раз было – желание. Она давно знала за собой эту слабость – как только у нее возникает какое-нибудь желание, она все свои силы тут же бросает на его осуществление.

Сейчас, положим, желание было слабенькое и какое-то злобное – нахамить этой дуре, которая по телефону разговаривать не умеет. Вот Ленка и выбрала себе роль какой-то гипотетической знакомой Бланка, наверное, его любовницы, которая может себе позволить «так» говорить с его секретаршей. Была ли у него любовница на самом деле – бог знает!

Но она сообразила, что эта роль даст ей преимущество в разговоре, и тут же этим воспользовалась. Авантюризм? Конечно, но не стоит произносить это слово с таким негативным оттенком. Что поделать, если авантюризм у нее в крови?

Она уже не раз страдала от этого свойства своей натуры, но не могла постоянно, каждую минуту держать себя в цепях рассудка и здравого смысла. Все ее нутро протестовало против такого типа существования. Она любила свободу и независимость. Независимость даже от здравого смысла, как ни горько ей было порой это осознавать.

Но она прекрасно понимала, что ничего с собой поделать не может.

Вот и попробуй ответь тут на свой собственный же вопрос: зачем создавать себе трудности и можно ли совсем обойтись без них?

Ленка зашла в кафе на Гоголевском бульваре и купила себе кофе по-турецки. Кофе она любила очень крепкий, без сахара. Выпьешь маленький глоточек и уже чувствуешь, как по телу разливается энергия. Ленка без энергии жить вообще не могла. Ей надо постоянно выплескиваться и снова пополнять свои энергетические запасы.

Кофе, конечно, это не совсем то, что нужно, но в качестве заменителя и кофе сойдет. Вообще-то энергию она получала, как правило, от людей. Нет, что вы, она не вампир, скорее – наоборот. Никогда ни из кого энергию не высасывала, ей и своей хватает с избытком. Но чтобы энергия не иссякла, Ленке постоянно нужно было с кем-то общаться, иначе она начинала хандрить и киснуть.

Наверное, подумала Ленка, и занятие проституцией было ей не в тягость. Ну уж, конечно, не для того, чтобы питаться психической энергией своих клиентов. Какая там от них энергия! Наоборот, свою на них выплескивать. Наверное, потому она и пользовалась у мужиков популярностью.

Сейчас вот – просидела в кафе всего-то с полчаса, а уже настроение испортилось. А все из-за Димы с его разговорами о Крыме. Ленка ведь и в самом деле могла бы себе позволить пару недель отдыха.

Можно, конечно, и в Крым, раз на Багамы не удастся попасть. И тут в голове – щелк! И снова эта сумма – двадцать тысяч долларов! Этого бы ей вполне хватило.

Ленка даже слегка обалдела от того, что вместе с цифрой суммы у нее в той же голове возник и реальный план, как эту сумму достать. Странно даже, но вполне реальный план.

«Кто я? – рассуждала Ленка, сидя над второй уже чашкой кофе. – Если верить Диме и опыту нескольких месяцев пребывания в столице – самоуверенная проститутка, которая хотела обмануть сутенеров и работать на себя. Но Дима козел, и сутенеры – тоже козлы, которые меня совсем не знают. А вот если верить своему самоощущению – то я детектив! И, возможно, неплохой, просто это пока еще не проявилось. Дима еще убедится, что с моей помощью он начнет раскрывать одно преступление за другим, и у нас с ним ни разу не произойдет осечки, а репутация среди клиентов у агентства „Protektor“ будет самая высокая. И место мы с ним займем не в первой десятке, а как минимум в первой тройке.

А раз так, то почему бы мне не соединить свои профессиональные обязанности и немалые, если верить тому же Диме, способности с усилиями по достижению своей личной цели? Мне известно о преступлении, которое стоит, если можно так выразиться, двадцать тысяч долларов. Да-да, я говорю о тех деньгах, которых лишился начальник Зубова – Шестериков. Он их лишился и, судя по всему, уже окончательно. Нажиты они наверняка неправедным путем. Значит, особо усердствовать и поднимать на ноги всю московскую милицию он из-за них не станет.

Поскрипит зубами, выгонит Зубова, которому имел глупость рассказать об этой истории, и успокоится. Вот и пусть скрипит зубами, хоть в порошок их сотрет. Мне его зубовный скрежет не помешает самой найти эти деньги. Найти и забрать у неизвестной мне пока похитительницы с родинкой. А потом дать ей возможность от меня сбежать и исчезнуть на радостях от удавшегося побега в неизвестном направлении. Она еще судьбу будет благословлять, что так легко отделалась. Лишилась некой суммы денег, а зато за решетку не попала. В результате: Шестериков эти деньги не ищет, мошенница с ними простится, значит, они остаются у меня, и я могу делать с ними все, что угодно.

Например, купить билет на Багамы и отдыхать там две недели!»

Ленке вдруг показалось, что она неважно себя чувствует: началось какое-то головокружение и сердце слегка закололо. Несомненно, это от переутомления. Отдых ей совершенно необходим.

Разве Диме это объяснишь? У него на все один ответ: его матери седьмой десяток, а она уже третий год работает вахтершей в соседнем с домом институте без отпуска и не собирается его брать, как Дима ее ни уговаривает. Он совершенно не понимает, что Ленку оскорбляет такое сравнение с пенсионеркой, хотя она его маму уважает. Но Ленка не пенсионерка, в конце-то концов! Ей нужно и позагорать, и покататься на этих… вылетело слово… на виндсерфингах, что ли? Ну, неважно. На волнах, одним словом, чтобы все поняли.

Ленка столько раз видела по телевизору, как на маленьких досках скользят по огромным волнам с головокружительной скоростью загорелые фигурки, что теперь уже просто не могла успокоиться, пока не попробует эту штуку сама. Наверное, это не особенно сложно, не намного сложнее, чем на горных лыжах. Правда, она и на горных лыжах ни разу не ездила, но это не проблема. Научится! Главное – было бы где учиться.

Теперь осталось решить технические детали – разыскать ту самую тетку с родинкой и отобрать у нее деньги. А тут уж Ленка обязательно что-нибудь придумает.

У нее всегда, когда цель приближается, происходит полная мобилизация и физических, и умственных сил. И она обязательно добивается успеха… Ну, если не случается ничего непредвиденного. Но разве можно все предусмотреть заранее? Начнешь представлять все препятствия, которые могут – всего лишь могут – возникнуть, но еще не возникли на твоем пути, так вообще с места не сдвинешься.

«Нет, будем переживать неприятности в порядке их поступления, как сказал… – Ленка слегка запнулась в своих мыслях. – Не буду врать, кто-то, не помню кто…»

Она еще в школе с трудом запоминала имена, фамилии, даты и прочую дребедень, хотя суть событий схватывала очень быстро. Но порой ей удавалось выдавать такие сведения, над которыми Дима просто покатывается со смеху, хотя она искренне считала их абсолютно достоверными.

Например, что болячки во рту у детей лучше всего лечить медным купоросом. А человека, в которого попала молния, нужно срочно закопать в землю, чтобы из него вышло электричество, заземлить, так сказать. Откуда ей было знать, что медный купорос – это яд, а при ударе молнии человек погибает от паралича легких, ему искусственное дыхание надо делать, а не в землю закапывать…

Просто где-то что-то услышала, но потом перепутала. Разве это так уж смешно? Со всяким может случиться. Подумаешь, ошиблась!

На месте ей уже не сиделось. Ленка решила как можно скорее развязаться с этим свалившимся на ее голову Бланком и вплотную заняться поисками исчезнувших в Ростокино двадцати тысяч долларов. Хотя пока очень туманно представляла себе, как ей это удастся это сделать.

Но думать над решением этой задачи было еще рано – ей предстояло сначала разделаться с другой – найти Бланка и выяснить у него…

Что, собственно, она собралась выяснять у Михаила Михайловича? Не он ли организовал убийство своего одноклассника Купцова? Так он ей сразу и признается! Нет, придется, видно, и с ним еще повозиться.

Вздохнув, она отодвинула недопитую чашку кофе, кажется, это была уже третья, встала и вышла из кафе.

На улице было прохладно, несмотря на то, что солнце светило почти по-летнему, и остатки снега на газонах исчезали прямо на глазах. Весна оказалась в этом году на редкость дружной.

До Пречистенских ворот было недалеко, насколько Ленка себе представляла. Москву она знала весьма плохо, но еще в агентстве подробно рассмотрела карту этого района и решила, что найдет нужный ей дом без особого труда.

Перейдя Остоженку, она вскоре оказалась на перекрестке сразу трех Обыденских переулков – Первого, Второго и Третьего. Поиронизировав по поводу того, что у жителей домов, находящихся на пересечении трех переулков, жизнь должна быть обыденной, так сказать, в кубе, она с удивлением обнаружила, что нужный ей дом находится на самом что ни на есть «обыденном» углу.

Мысленно почесав затылок от такого открытия, но не подавая виду, что ее несколько обескуражило это открытие, Ленка отыскала вход во двор дома, которому на вид было лет двести, и оказалась в довольно тихом пространстве, отгороженном от улицы со спешащими по ней автомобилями длинным проходом через арку.

Дворик больше напоминал колодец, чем обжитое людьми пространство, и у нее почему-то всплыл в памяти огромный двор в Арбатове, в котором она фактически выросла. Она знала в том дворе каждую пядь земли. Там все было наполнено воспоминаниями, в одних местах страшными, в других – таинственными, в третьих – радостными, но все было живое, даже кирпичи, из которых были сложены стены ее дома, даже асфальт под стенами или кусты лопухов в дальнем, самом глухом углу двора.

А тут… Как в каземате – голые стены, почти без окон, облезлый выщербленный кирпич, потрескавшийся асфальт и ни одного деревца. Мрак!

«Ничего себе – обыденность! – подумала Ленка. – Я бы озверела, если бы жила в таком месте, на людей стала бы бросаться».

Квартира номер три оказалась на первом этаже. Прежде всего ее поразила дверь – под стать всей обстановке во дворе – ей-богу, она была больше похожа на дверь в сарай или даже в амбар – огромная, набранная из толстых дощечек, обшитая по краям железом, местами сохранившая следы красной краски, которой обычно красят полы. Довершал «амбарные» ассоциации огромных размеров, под стать гаражному, накидной запор, который сейчас свисал вниз, сообщая, что кто-то наверняка за этой дверью есть.

«Он что же ее на висячий замок закрывает, когда уходит?» – поразилась она и, не найдя никакого звонка, постучала по крепким, как металл, деревяшкам, больно отбив себе при этом костяшки пальцев.

ГЛАВА 7

Отчаянно заскрипев, дверь распахнулась, и на пороге показался мужчина в старых спортивных адидасовских брюках. На коленях они вздулись пузырями и были вытерты до такой степени, что казались прозрачными.

Он был босиком, кроме этих брюк, на нем не было ничего, и Ленке предоставилась возможность рассмотреть строение его грудной клетки, поскольку ребра и ключицы выпирали наружу очень выразительно.

Шея у него была длинная, а в сочетании с его чрезмерной худобой она казалась длиннющей. Вообще выглядел он немного странновато: это впечатление создавали глаза, которые не могли остановиться на тебе, а постоянно скользили по лицу собеседника, словно отыскивая точку, которую они хотели бы изучить более тщательно. Все это плюс худые длинные руки с удивительным отсутствием бицепсов, висящие ниже колен, плюс подчеркнутая сутулость превращали фигуру этого человека в подобие вопросительного знака. Дополняли картину очки в роговой оправе, вышедшие из моды лет, наверное, пятнадцать назад, такие можно разыскать в отделах оптики только при очень большом желании.

Ленка могла бы сказать, что открывший ей дверь человек был похож на какую-то породу обезьян, не могла сразу вспомнить, на какую именно – плохо в них разбиралась, но подчеркнутое выражение собственной значимости на его лице быстро снимало схожесть с низшими приматами. Он очень себя уважал!

– Да заходите же скорее, мне холодно! – рявкнул он на Ленку. – Не май месяц!

«Верно, – подумала она, проходя в помещение, – всего лишь март… Однако!..»

Последнее ее соображение относилось к полной захламленности помещения, в котором она оказалась. Это был небольшой квадратный коридорчик, что-то вроде прихожей, все стены которого занимали самодельные полки, часть из которых была занята книгами, стоящими так плотно, что даже мысли не возникало, что хотя бы одну можно вытащить из ряда, чтобы почитать.

Кроме книг, на других полках стояли всевозможные коробочки, баночки и лежали просто кучки каких-то железочек, винтиков, гаечек, непонятных приборчиков, электронных деталей… Заметила Ленка и небольшой рабочий стол, на котором сгрудились паяльники, слесарные инструменты и… Что там было еще, Ленка просто не могла бы назвать, поскольку все равно большинство этих штук видела впервые.

Полки у самого пола были заняты пустыми пивными бутылками. Именно пивными, поскольку на всех на них были наклейки. Бутылки покрывал толстый слой пыли, некоторые из них стали под пылью совсем непрозрачными, серыми и казались шершавыми.

Ленка, наверное, озиралась слишком красноречиво, поскольку, взглянув на хозяина, заметила на его лице саркастическую усмешку.

– Это мой дом! – сказал он несколько театрально-обиженным тоном. – Вернее, это моя мастерская. Но это неважно, в ней я провожу гораздо больше времени, чем в комнате.

Не зная, как расценить полученные от него сведения, Ленка слегка пожала плечами и спросила:

– Гражданин Бланк? Михаил Михайлович?

– А вы что, налоговый инспектор? – осклабился он. – Или опять из домоуправления?

– Н-нет, – растерялась Ленка. – Я, собственно…

– Тогда проходите, – произнес он мрачноватым тоном и сам прошел в небольшую по сравнению со входной дверь, жестом приглашая ее последовать за ним.

Комнатка, в которую он ее впустил, была ненамного больше его «мастерской». В ней уместились кровать, небольшой стол, стоящий впритык к кровати, и один стул. Кровать была не застелена, на столе стояла пустая банка из-под каких-то консервов, лежала разломанная буханка хлеба. На гвозде, вбитом под потолком над кроватью, висел светло-серый костюм, который показался Ленке очень приличным на вид. На противоположной стене, над столом тоже на гвозде висела потрепанная кожаная куртка.

«А обувь он держит под кроватью, – догадалась Ленка. – Ничего себе, жилище директора фирмы!»

– Садись! – хозяин показал ей на стул, сам сел на кровать. – Рассказывай, чего пришла?

– Так вы – Михаил Бланк? – уточнила Ленка. – Я не ошиблась?

– Я-то Бланк! – подтвердил он.

«А вот ты кто?» – мысленно закончила она за него фразу, так как он оборвал ее на середине.

– Наверное, я должна представиться, – пробормотала Ленка, начиная подозревать, что совершила ошибку, заявившись к нему домой.

– Наверное, – сказал он утвердительно.

– Елена Дмитриева, агентство «Protektor», – произнесла она с подчеркнутой официальностью.

– «Protektor»? – переспросил он. – А не «Prezerver» случаем? А я-то тебя за проститутку принял…

Ленка непроизвольно вздрогнула. Может быть, это один из ее прежних клиентов? Но она совершенно не помнила этого урода! Нет, она точно видела его впервые.

– Я только что по телефону шлюшку себе вызвал, – продолжал Бланк, – как раз сейчас прийти должна. Так что ты давай побыстрей, протектор-детектор… Что там у тебя за агентство? По обмену жилплощади? Так я передумал – ни продавать, ни обменивать свою конуру не буду. Решил пока здесь остаться. Привык, знаешь ли, лет десять тут уже живу, сроднился с этими стенами.

«Десять лет! – ужаснулась Ленка, представив, что это ее квартира… – Да какая, к черту, квартира? Конура, он правильно сказал!»

– А может быть, еще раз передумаете? – спросила она у него машинально, хотя ее это нисколько не интересовало, просто она не знала, с какого вопроса начать разговор о Купцове.

– Ну, если передумаю, опять объявление дам, – ухмыльнулся Бланк. – Так вы, девушка, значит, точно – не проститутка? А жа-аль…

Он откровенно ее рассматривал и, без всякого сомнения, представлял ее обнаженной.

Ленка представила его в постели и с трудом подавила в себе волну тошноты, которая поднялась изнутри до самого горла. А она-то еще совсем недавно думала, что готова на все, лишь бы подцепить очередного клиента, с которого можно взять деньги. Что она делала бы, если бы ей тогда попался такой вот урод? Впрочем, все они уроды! Им бы только член свой приткнуть было куда… Она искренне ненавидела сейчас всех мужиков.

– А я уже было подумал, что мне повезло, – продолжал он. – На дорогих у меня денег не хватает, а дешевые-то знаете какие приезжают?! Иной раз без слез не взглянешь! А тут, смотрю – все на месте, мордашка симпатичная, и грудки, и попка, и ножки не кривые…

Честное слово, у Ленки было сильнейшее желание врезать ему по морде. Она сама удивилась, как ей удалось сдержаться! Может быть, успела сообразить, что дверь за ее спиной закрыта и ее демарш закончится в лучшем случае изнасилованием, а то и увечьем.

– Не имею склонности к подобного рода заработкам, – ответила Ленка, искренне радуясь, что этому уроду неизвестно, что он почти угадал. – А как мужчина, вы меня…

Ленка попыталась окинуть взглядом с ног до головы эту нелепую фигуру, но он сидел на кровати выше ее, и ей приходилось смотреть снизу вверх. Поэтому взгляд у нее получился какой-то петушиный.

– …Вы на меня не произвели особого впечатления! – все же закончила она фразу. – И вообще, раз комнату не продаете… Всего хорошего! Выпустите меня из вашей лачуги!

Бланк смотрел на нее зло. Он явно сдерживался, но она не могла понять, что он в себе сдерживал: желание ее просто обматерить? Или еще и врезать покрепче?

Но выдержка у него была поразительная. Он ее не только не ударил и не обматерил, он молча встал и открыл дверь, сначала в свою «мастерскую», а потом – наружную.

Ленка опрометью выскочила из тесной квартирки Бланка. Дверь за ее спиной захлопнулась, громко звякнув ей вслед висячим запором.

«Что это было? – в ужасе подумала Ленка, озираясь посреди совсем помрачневшего в вечерних сумерках каменного двора-колодца. – Я, вообще, где? В Москве?»

Третий Обыденский переулок, по которому не часто, но все же проезжали машины с зажженными фарами, весело шелестя шинами по асфальту, показался ей чуть ли не центром цивилизации.

«Наверное, я правильно сделала, что не сказала ему, зачем пришла, – размышляла она, шагая по Остоженке в сторону Волхонки. – Этот фрукт явно себе на уме, он все равно ничего бы мне не сказал. Теперь, по крайней мере, у меня есть некоторое преимущество – я его уже себе представляю, а он даже не знает, что им интересуются детективы…»

Ноги сами принесли ее на Гоголевский бульвар, в кафе, в котором она сидела перед тем, как отправиться разыскивать жилище Бланка.

«Ничего себе, нашла, – ворчала она про себя, заказывая кофе. – Это просто бред какой-то! Не может так жить директор фирмы. Пусть небольшой, пусть… Ну, скажем, бедной, все равно не может! Не дай бог, кто из клиентов узнает, как живет директор, он же по всей Москве раззвонит в самых живописных подробностях. А этот придурок дверь открывает, не спрашивая даже, кто пришел. Я бы на его месте, притаилась там как мышка…»

Мгновенно ею овладело возмущение. Да никогда в жизни она не оказалась бы на его месте! Она лучше умрет! Чтобы жить в такой вот… Не с чем даже эту его шкатулку и сравнить!

Короче – никогда этого не будет. Да она задохнулась бы там просто, через несколько минут задохнулась бы. Или от возмущения у нее инсульт какой-нибудь случился бы.

Кофе ее несколько приободрил. Что она в самом деле разнервничалась из-за какой-то ерунды! Живет он в этой дыре, и пусть себе живет. Наверное, плохо идут дела в его «Омеле», раз он не может купить себе приличную квартиру. Ей-то какое до этого дело?

Однако, успокоившись и придя в себя, Ленка задумалась уже серьезно. А ведь у этого самого Бланка, должно быть, выросла в душе большая зависть к своему однокласснику Виктору Купцову, который, как и Бланк, тоже директор фирмы, несравненно более удачливой, чем «Омела», более престижной, более богатой.

Непосредственного материального мотива она, правда, не видела, но это Дима утверждает, что любое преступление имеет помимо всяких психологических заморочек прямой материальный мотив. Он считает, что деньги – главный двигатель всякого преступления, а все остальное – всякая там, как он выражается, психология, всякие там страсти – любовь, ревность, ненависть – лишь гарнир, которым преступники прикрывают сами от себя свои истинные, то есть чисто материальные мотивы.

Такая вот у него теория. Он, короче, детектив-материалист. Ленка же, напротив, полагала, что сплошь и рядом истинным мотивом может стать какое-либо чувство, с которым человек просто не в силах справиться. Чаще всего одного этого чувства недостаточно, чтобы толкнуть человека на преступление, и он выдумывает для себя еще один – материальный мотив. Но именно выдумывает, для того чтобы преодолеть с его помощью некий запрет со стороны сознания на совершение преступления.

Она согласна, конечно, что материальные мотивы играют очень серьезную роль в любом преступлении, но первичны все же мотивы психологические, а не наоборот. Правда, случая доказать Диме свою правоту ей пока не представилось, но она не теряла надежды. А пока их вялотекущий теоретический спор продолжался.

Бланк вполне мог совершить убийство Купцова из одной только зависти. То есть Ленка хотела сказать, что несмотря на то, что материального мотива у него нет… Ладно, пусть будет точнее: его материальный мотив ей не известен, Бланка не следует исключать из списка подозреваемых. Одной зависти, которая, как она полагала, расцвела в нем махровым цветом, вполне достаточно.