Текст книги "Первая гастроль"

Получалось, что Анна как бы добровольно прилетела обратно в Саратов и уже здесь с ней и разобрались. В каком именно месте нашли труп, в передаче ничего сказано не было. Телевизионщики ограничились, или их ограничили, общей фразой: «на окраине города». Не исключено, что место имеет какое-то значение для следствия, или просто нежелательно, чтобы какой-то адрес или объект были упомянуты.

* * *

Генералов вышел на крыльцо ровно в десять. Он попытался не позавидовать, что у Дарьи есть машина, но у него ничего не вышло.

– Вы комфортно существуете. – Он уселся рядом с ней.

– Доброе утро.

– Доброе. Ну-с, вы хотели начать расследование. Едем на место преступления, а по дороге я познакомлю вас с фактами. Кстати, вы были у врача?

– Нет. У меня все в порядке. Спасибо за заботу.

– Ерохин из всей этой истории выйдет из воды сухим, но, если вы захотите ему отомстить, посоветуйтесь со мной, идет?

– Давайте оставим эту тему. – Она быстренько снялась со стоянки. – Куда?

– Знаете поселок для очень богатых между Елшанкой и Красным Октябрем?

– Да. Он еще стеной обнесен из красного кирпича.

– Наверное, туда. Нам нужен трехэтажный особняк с коваными решетками на окнах и посаженными перед фасадом молоденькими елями. Он стоит на углу поселка. Как раз по внешней стороне забора, на углу, и нашли Анну.

– Доктор нашел у нее во рту сперму. Группу крови смогли определить?

– А вы разбираетесь в медицине.

– Я кое-как закончила три курса медицинского.

– Тогда понятно. – Генералов открыл папочку, которую прихватил с собой. – Первая положительная, и это нам ничего не дает. Далее, патологоанатом не обнаружил никаких повреждений на теле, кроме, разумеется, ожога лица. Соответственно, ее не били. Как она была убита, сказать невозможно, так как все внутренние органы удалены. Но точно, что не отравлена. В крови и тканях ядов не обнаружено. Работа, по мнению эксперта, выполнена профессионально. Цель всего этого неясна, но вероятность того, что в деле замешан человек с медицинским образованием, очень велика.

– А у вас на побережье были такие случаи?

– Нет. У нас просто исчезают молодые женщины. Не исключено, что их везут к вам, сюда. Кто и зачем это делает, предстоит выяснить.

– Но ведь это довольно сложно – переправить человека. Совершенно непонятно, зачем похищать где-то, а затем привозить сюда. Можно же и на месте орудовать.

– Это сейчас отрабатывается. Смотрят данные за последний год. Но велика вероятность отсутствия вообще какой бы то ни было информации. Тогда, в последнем нашем разговоре в Сочи, я упустил одну деталь. Все похищенные женщины постоянно или время от времени занимались проституцией.

– Мстит проституткам? Отлавливает, трахает и убивает?

– Но тогда зачем лезть в номер, где поселился мужчина? Пока не очень понятно. Сейчас проверяем всех женщин с именем Анна, которые летели из Сочи в Саратов за двое суток перед смертью Анны. Может быть, одна из них окажется нашей. Тогда проработаем всех пассажиров, летевших с ней. Может, за что-нибудь и зацепимся.

– А если ее везли на машине?

– В этом случае с ней не церемонились бы. Через восемь часов после приезда в Саратов она должна была быть мертва. Иначе получается нестыковка по времени.

– Может, убили в дороге?

– Вряд ли... Представь: маньяк, стоя посреди трейлера, переоборудованного под живодерню, режет мягкое, нежное женское, еще не успевшее остыть тело. Вынимает внутренности, затем профессионально сшивает и, проезжая мимо какого-то поселка, выбрасывает бездыханную оболочку... Тоже, конечно, версия, но не слишком это все замотивировано.

– Ваши исчезающие шлюшки и убийство Анны могут быть и не связаны.

– Могут. Но, честно говоря, меня достало мое руководство, и я просто вынужден напрягаться.

– А как вы узнаете об исчезновении?

– Как и всегда. Приходят родственники. Начинаешь проверять места, где их дочка проводила время, и узнаешь, что девочка пользовалась популярностью у мальчиков... Продолжим. Труп обнаружил охранник в восемь часов вечера. Служба безопасности обходит поселок по внешнему периметру два раза в сутки. Она сразу же вызвала милицию. Естественно, жители всех восемнадцати коттеджей были оповещены о случившемся. Как и следовало ожидать, никто с милицией разговаривать не стал. «Ничего не видел, ничего не знаю. До свидания» – вот и весь разговор.

Они приехали на место. Коттеджик нашли сразу. Угловой, с елочками, трехэтажный, и решетки на окнах. Для того чтобы добраться на место, им пришлось перепрыгнуть небольшую канавку, пройти по тропинке вдоль двухметрового забора. И вот он, роковой угол.

Капитан достал фотографии. Одну из карточек он положил на траву, ориентируясь по фрагменту стены, попавшей в кадр.

– Судя по всему, лежала она вот так.

Дарья не могла не согласиться.

– Бедная Анна, – прошептала она. – За что?

– К нам гости, – предупредил Генералов и полез за удостоверением.

Накачанный охранник, облаченный в черные берцы, защитного цвета штаны и пятнистую маечку в обтяжку, неслышно ступал по тропинке.

– Что вам здесь нужно? – начал он метров с десяти.

– Я капитан милиции Генералов. – Антон Борисович развернул и предъявил удостоверение. – Можно побеседовать с тем, кто обнаружил труп?

– Нет. Он будет дежурить сегодня в ночную.

– Понятно. Придется побеседовать с вашими жильцами.

– Я бы вам не советовал...

– Ты мне советы не давай. – Капитан ткнул охранника пальцем в грудь. Тот был вынужден отойти с тропинки в сторону и пропустить капитана и Дарью.

Они прошли на территорию поселка и направились к ближайшему от входа коттеджу.

Генералов поднялся на крыльцо и позвонил в дверь.

Где-то через минуту на пороге появился пацан лет тринадцати, в майке и спортивных трусах.

– Батька нет, – сообщил он под грохот музыкального центра. – Ждать буем?

Типичную совковую мамашу в таком ребенке раздражало бы абсолютно все. Во-первых, манера говорить: глотает окончания, будто захлебывается. Во-вторых, поза: руки в боки. В-третьих, кольцо в ухе и прическа. Кольцо маленькое, но, судя по доходам «батька», золотое. Прическа отсутствует. Косматая голова не встречалась с расческой дня три. В-четвертых, одеяние: майка рваная, хоть и чистая; на ногах расписанные обычной шариковой ручкой кроссовки – в основном нецензурная брань на английском языке; на коленках и запястьях смывающиеся татуировки с чертями и... обнаженными девочками.

Генералов развернул красную книжечку.

– Надо поговорить.

Пацан вытаращил глаза.

– Менты... – Он сделал несколько шагов назад. – Снова менты! Вы достали моего батька вчера. Никогда не слышал, чтобы он так ругался!

– Наверняка это были не мы, – подала голос Дарья.

Подросток смерил ее оценивающим взглядом и потом выдал:

– А ты ничего!.. Уже трахаешься, да? Я тоже трахаюсь. Это здорово, да? Давай как-нибудь...

– Ну, ты! – рявкнул Генералов. – В доме есть еще кто-нибудь, кроме тебя?

– Все негры, включая родителей, на работе. Пить будем?

Манера общаться со взрослыми была у мальчика, как бы это помягче, нестандартная. Даже по телевизору такого не показывают!

– Пить не будем, – отрезал капитан, разглядывая роскошный холл, где были и ковры, и огромная хрустальная люстра, и камин. – Ты знаешь что-нибудь об убийстве?

– Ничего я не знаю.

Он ответил слишком резко. Взрослые мгновенно почувствовали ложь.

– Мы могли бы договориться... – Дарья вытащила пачку денег.

– Это че, баксы?

– Пятьдесят долларов за информацию.

– Сто! – тут же сориентировался купчик.

– Хватит и этого, – отрезала Дарья. Она небрежно помахивала бумажками.

Пацан молчал. Десятидолларовые купюры поплыли обратно в карман белых джинсов. Смотреть, как от него уходят деньги, он не мог.

– Мы с чуваками играли в карты на раздевание, ну, и девчонки были, понимаете? В кустах, чтобы охрана не засекла. Козлы в камуфляжах стучат на нас родичам. А в кустах комарье. Разденешься – сожрут. Там не до секса.

– И что же? Играли вы в карты... – напомнил Генералов.

– В половине восьмого, ну, или около того с трассы к поселку свернул «КамАЗ» и проехал вдоль забора. Я об этом вспомнил, только когда ваши начали здесь всех трясти.

– Номер разглядеть было невозможно?

– Нет, номер никто не заметил. Я сидел лицом к дороге и все, что могу сказать, это цвет кабины. Она была красная.

– Ты уверен, что это «КамАЗ»? – Генералову не верилось, что его полуфантастическая версия начинает находить подтверждение.

– Сто процентов. Больше я ничего не знаю, давайте деньги!

– Успеется, – охладила его пыл Дарья. – Кто может подтвердить твои слова? Откуда мы знаем, что ты не врешь ради того, чтоб заработать? К тому же эта информация вряд ли стоит и десяти долларов.

– Можете мне не верить, это ваше дело. Давайте деньги!

Данилова отдала, не говоря ни слова.

– Если бы у милиции была возможность покупать информацию, мы бы далеко продвинулись, – усмехнулся Генералов, когда они вышли на улицу.

– В этом, похоже, преимущество частного сыска. – Дарья была довольна. – Ну что, еще к кому-нибудь в гости заглянем?

– Пошли в следующий дом.

Дальнейшая их ходьба ни к чему не привела. Самым общительным оказался ребенок. Взрослые (из тех, что были дома) ограничивались парой слов, ссылаясь на недавний пристрастный опрос всех и каждого.

Вскоре они дошли до углового дома.

Дверь открыла пожилая женщина. На плечах ее был накинут огромный павловопосадский платок, а в руке – томик с каким-то чтивом.

– Мне уже позвонили соседи и предупредили, что мужчина в годах и молодая девушка снова всех опрашивают. – Она была полностью седой и говорила очень тихо. – Я ничего не знаю.

Они вынуждены были уйти ни с чем.

Усевшись в салон «девятки», Дарья с шумом выдохнула.

– Красный «КамАЗ». И это все.

– Такая вот печальная картина, – согласился Генералов, закуривая. – Вы не возражаете?

Она не слышала его.

– Покажите мне еще раз фотографии.

Капитан протянул ей папку.

Она посмотрела на труп и расплылась в улыбке.

– Давайте навестим бабульку еще раз.

– Есть мысли?

– Сейчас увидим. Я могу и ошибиться.

– Только давайте поедем на машине. Охрана, думаю, нас не станет задерживать. Я уже натопался.

Как и предвидел Генералов, шлагбаум перед ними незамедлительно подняли.

Старуха на этот раз вышла на крыльцо, поджав нижнюю губу и сверкая злыми серыми глазенками.

– Я же сказала...

Дарья не стала ее слушать и втолкнула внутрь. Это было круто, но капитан пока не знал, обоснованно или нет.

Пройдя по просторному холлу, она подошла к стене, на которой висело большое полотно с обнаженной женщиной.

– Не имеете права! – заскрипела старушенция.

Не обращая на нее внимания, Генералов подошел к Дарье.

– А ты глазастая.

– Выметайтесь отсюда!

– Не кричи, бабуля, не надо. Сатану разбудишь. – Дарья сунула ей в нос фотографию жертвы. – Смотри сюда! Теперь на картину, которая висит в твоем доме.

– Как же это? – Она сделала два шага назад. И на картине, и на фото голая женщина лежала в одной и той же позе: обе руки закинуты за голову, одна нога чуть согнута в колене. Художник написал женщину, смотря на нее сверху вниз.

– Это Анна? – Генералов подошел поближе и стал рассматривать подпись художника. – Написана, судя по дате, всего год назад.

– Да. – Дарья уже шла к старухе, распушив перья. – Вы знали женщину по имени Анна?

Бабка бледнела. Казалось, еще немного – и она превратится в соляной столб.

– Это Федечкина жена, – вырвалось у нее прежде, чем Дарья и следователь услышали скорбный вой.

* * *

«Федечка», как успели выяснить сыщики, работал в центре города и очень часто отлучался в командировки. Несколько раз в году он летал на юг, и, если верить старухе (она оказалась его матерью), исключительно по делам.

Бабку звали Ириной Васильевной. Характер у нее был вздорный, но пыл свой ей пришлось погасить.

Генералов сидел в кресле и коптил воздух.

– Чувствуете запах? – осведомился он у старухи, показывая прокуренные зубы.

– Отвратительный табак! – ответствовала та.

– Нет, я не про это. Пахнет тюрьмой. Сырость, гниль. Неужели не чувствуете?

После этой черной шутки бабка резко сбросила борзоту.

Свекровь покойной уже позвонила сыну и попросила его приехать. Она не стала вдаваться в подробности, поскольку Генералов не советовал, сказала, что нехорошо себя чувствует. Федечка посулил приехать через час, что вполне устраивало визитеров.

...Федор Иванович Чернышов оказался приземистым, коротко стриженным типом. Его серое лицо, украшенное бородавкой над верхней губой, не спешило выражать какие-либо эмоции по поводу присутствия в его доме посторонних.

Захлопнув дверь, он первым делом подошел к маман. Не обращая внимания на Дарью и Генералова, Федечка осведомился о здоровье маменьки – та предложила сыну поздороваться с гостями из милиции. Чернышов побледнел, но довольно быстро овладел собой и начал весьма решительно нападать на Генералова:

– Что вам нужно?! Я уже вчера все рассказал вашим людям. Неужели нельзя оставить нас в покое?

– Вас нельзя. – Генералов подошел к нему и показал лежащую на травке около забора Анну. – Жену не узнаете?

Чернышов долго смотрел, затем, сглотнув слюну, повернул голову в сторону картины.

– Вот видите, вы и сами все понимаете, – похлопал его по плечу Генералов.

Сняв с себя зеленый пиджак и бросив его на стул, Федечка полез за выпивкой в бар. Вскоре он чистосердечно рассказывал все как есть.

– Мы не жили вместе уже полгода. Просто поссорились. Я старше ее на пяток-другой лет. Не так хорош внешне, как она. Но деньгами ее я никогда не обижал. Она тратила довольно много и за те два года, что мы прожили вместе, промотала, наверное, столько же, сколько стоит вот этот дом. Я не возражал.

– Зато я возражала, – встряла старуха, – только ты меня не слушал. Распустил жену, и что в итоге?

– Дай поговорить! – рявкнул на нее Чернышов.

Ирина Васильевна поджала губы и направилась к дверям, шаркая тапочками.

– И из-за чего возникла ссора?

– Простая банальность. – Он отхлебнул коньяка сам и только потом предложил непрошеным гостям.

Дарья отказалась, а вот следователь – совсем наоборот, он даже предложил собеседнику одну из своих драгоценных сигар, и тот решил попробовать.

– Я приехал из командировки и застал ее с женщиной. Знаете, насколько это все непривычно. В общем, выгнал я ее. Все равно детей у нас не было.

– Почему? – Данилова подошла поближе к картине и стала рассматривать ее. Розовое, по-видимому, шелковое белье. Множество маленьких подушек с кисточками. Анна с распущенными белыми волосами лукаво улыбается, слегка прикрывая ногой волосы на лобке.

– Она была бесплодна. Узнал я об этом, естественно, уже после свадьбы. Были разговоры даже о том, чтобы взять ребенка из детского дома. И все это рухнуло, когда я узнал, что она не прочь проводить время с женщинами. У меня традиционное воспитание. Не знаю, хорошо это или плохо, но я ничего не мог с собой поделать.

– Кто автор картины? – Дарья продолжала любоваться произведением.

– Я, – безразлично ответил Чернышов.

Надо ли говорить, что подобное признание резко подняло его в глазах сыщиков.

– У вас талант, – скомплиментил Генералов.

– Я профессиональный художник. У меня, кроме всего прочего, парочка рекламных агентств, а там просто необходимо чувствовать красоту. Анна была красивой женщиной. – Он допил рюмку и налил себе еще.

– Но что-то вы не очень горюете. – Дарья повернулась к мужчинам.

Он пожал плечами.

– Сейчас у меня другая женщина. Жаль, что все так случилось.

– А вы не думаете, что это месть за что-то? Ведь тот, кто положил вашу бывшую... Вы, кстати, официально разведены? – уточнил Генералов.

– Да.

– Понятно... Вашу бывшую жену положили у стен вашего дома в той самой позе, в которой она изображена на этой картине. Тот, кто сделал это, был в вашем доме и видел полотно.

– Но это мог сделать и я, верно? – Чернышов не был дураком.

– Разумеется, – не стал успокаивать его капитан. – Как у вас с алиби?

– В тот день, когда ее нашли, я был в городе. Казино «Синдбад» знаете? Я был со своей женщиной. Меня там знают и без труда подтвердят алиби. Если потрудитесь, наберете пятьдесят свидетелей.

– Непременно. – Генералов отхлебнул алкоголь. – Хорошее питье.

– Положение обязывает. – Хозяин небрежно развалился в кресле и затянулся.

Дарье очень хотелось, чтобы Чернышов закашлялся. Ведь, как известно, сигары намного крепче сигарет, и не всякие легкие испорчены настолько сильно, что могут перенести густые смолы, выделяющиеся при горении табака. Но Федор Иванович без труда выдержал экзамен и, кроме того, стал пускать кольца в потолок. Получалось это у него не хуже, чем у капитана.

– Похоже, я перейду на сигары. – Он с уважением посмотрел на коричневую дымящуюся сосиску.

– Не припомните фамилию жены до замужества?

– Ланина. Думаете, пригодится?

– Непременно, – заверил Генералов, черкнув информацию в блокнотик.

– У вас есть враги? – Дарья подошла к вделанному в стену бару и открыла себе минералку.

– Полно, – просто и ясно ответил Чернышов. – И все бывали в моем доме. Обычно собираются на день рождения. Кто-то лижет тебе зад на людях, кто-то, наоборот, – подставляет. Самое неприятное – приходится вылизывать чужие попы, без этого невозможно жить в России. Коррупция, она же – жополизничество, процветает. Без того, чтобы не дать кому-нибудь, не обходится ни одно мало-мальски серьезное дело.

– Вы знаете, что ваша жена занималась проституцией?

– Это было до меня. Может быть, она стала продавать себя после нашего развода. Впрочем, у нее было достаточно свободного времени.

– А как ваша теперешняя подруга относится к тому, что на стене вашего дома висит портрет бывшей жены? – Генералов вслед за хозяином подлил себе коньячку.

– Она не знает, кто это. Честно сказать, когда мне показывали фотографию, я был пьян и очень плохо соображал, может, я и узнал бы ее. Да хотя откуда?.. Это просто чудо, что вы смогли сопоставить позу трупа и картину на стене.

Глаза Антона Борисовича и Дарьи встретились. Она прямо-таки светилась. Ей было приятно, когда ее хвалили, пусть даже воздающий похвалу и не знал об этом. Не запомни она обстановку в доме, которую можно было рассмотреть за низкорослой бабулькой, и все. Следствие зашло бы в тупик.

– Среди ваших врагов есть врачи? – Генералову особо не приходилось напрягаться, чтобы вытягивать сведения из бывшего мужа убитой. Дарья смотрела на все это с некоторой долей подозрительности. Вот так взял сразу и все рассказал.

– У меня есть личный врач, но он, насколько я знаю, всего-навсего терапевт. Вы не знаете, почему это с ней сделали?

Он потихоньку начал пьянеть. Если так пойдет и дальше – в бутылке осталось уже меньше половины, – очень скоро они будут разговаривать с человеком, чей мозг весьма затуманен.

Дарья, прежде чем раскрывать обстоятельства дела, в открытую проконсультировалась у капитана:

– Сказать ему?

– Не вижу проблем, – разрешил Генералов.

– Ваша бывшая жена недавно летала на юг. И исчезла из кровати одного северянина, которого звали Евгений Мальский. Ему на месте перерезали горло. Вас обстоятельства преступления или фамилия убитого не наводят на какие-либо размышления?

– Жила шлюхой и умерла как шлюха. – Он уже набрался влегкую. Пока это было на руку капитану и Даниловой – у художника развязался язык. – Фамилию в первый раз слышу.

– А Стропов? Николай Стропов?

– Не знаю.

– У нее был кто-то? – Дарья была уверена, что Анна имела запасной аэродром.

– Поначалу она ушла к девке, с которой занималась у нас в спальне... потом – не знаю.

– Что за девка? – Капитан нервно пробежался пальцами по подлокотнику кожаного кресла.

– Убиралась здесь каждый день с девяти до одиннадцати утра. Не исключено, что она платила ей больше, чем я.

– Адрес ее у вас есть?

– А как же. Мама в этом вопросе очень щепетильный человек. Правда, куда она смотрела? Но на эту тему мы с ней уже не раз толковали.

* * *

Домой к Гале Нивбейко они попали к половине второго. Капитана слегка развезло после двух-трех рюмочек, что в общем и целом сделало его менее черствым. Он как бы размяк, казалось, даже помолодел.

– Кто там? – услышали они заспанный девичий голос из-за обшарпанной двери.

– Шерлок Холмс и доктор Ватсон, – пошутил Генералов. – Откройте, милиция.

Замок щелкнул, и давно не крашенный деревянный щит отошел в сторону ровно настолько, насколько позволяла цепочка.

В щель просунулась рыжая голова с серьгой в ноздре.

– Покажите корочку, – попросила голова с некоторым подозрением.

Когда формальности были преодолены, их впустили в однокомнатную крохотную хрущобу.

Девушка была одета в коротенький халатик из красного атласа. На голове у нее был типично домашний зачумон, состряпанный из шпильки и бигудюшки, а в руке – пузырек с ярко-зеленым лаком для ногтей.

– Что случилось? – Так как она больше смотрела на Дарью, а не на Генералова, можно было догадаться, что присутствие девушки действует на нее успокаивающе.

– Вы Галя Нивбейко? – Капитан прислонился одним плечом к стене. Дарья видела, что ему лучше бы сесть, но пил он, во-первых, на халяву, а во-вторых, для пользы дела. Теперь пусть терпит.

– Я, – созналась она. – И что мне за это будет?

– Вы знали Анну Чернышову?

– Нет. – Она не знала, что правда известна заранее.

Дарья повела себя менее деликатно.

– Ты одна дома? – спросила вначале она.

– Да.

– Че ты брешешь, сучка! – Она влепила ей пощечину.

– Я одна! – вырвалось у Гали.

– Не строй из себя дуру. Я спрашиваю об Анне!

Капитан смотрел на бабьи разборки очень даже спокойно. Ему не привыкать.

– Ну, слышала про такую.

– Ты с ней спала, девочка. Не надо врать.

– Так вы знаете, пожалуй, больше моего. – Ей было даже обидно. Как-то все срано получалось: никого и не обманешь.

– Вы жили вместе? – спросил капитан, продолжая бороться с острым желанием присесть.

– Почему жили? Живем. Что-то с ней случилось? Она поехала на море, подзаработать немного.

– Ее убили, – спокойно сообщила Дарья.

В подобной ситуации следователи всего мира смотрят на реакцию человека, которому сообщают столь скорбное известие. Вероятность установить, знал ли уже об этом человек или нет, почти никакая, но смотрят все.

– Теперь мне опять искать кого-то. Я ж не могу одна. Скучно. – На лице у Гали отразилось только некое подобие сожаления. – Она неплохо содержала меня.

Неподдельные слезы навернулись у нее на глаза, но все, о чем, похоже, она горевала, заключалось в потерянных деньгах и удовольствии.

– Что же мне теперь делать? Средства кончаются. На что я буду жить?

У нее начиналась истерика, а вопросов было еще много. Пришлось снова хлестнуть по лицу. На этот раз в роли корня валерьянки выступила крепкая кисть Генералова. Он немного не рассчитал и заехал ей так здорово, что Нивбейко отступила на пару шагов и схватилась за лицо.

– Перестаньте. – Голос капитана был мягким. – Незачем реветь.

«Если он будет продолжать в том же духе – молотить по лицу и при этом вести чуть ли не светскую беседу, – ее психика очень скоро даст серьезный сбой», – думала Дарья, наблюдая, как очередная свидетельница оправляется от чувствительных ударов. Но им было просто необходимо вытрясти из нее хоть что-нибудь.

– С кем она встречалась? – Дарья подошла и обняла ее за плечи. – Смотри мне в глаза. С кем она встречалась? У нее был ухажер?

– Да, был, был! Только перестаньте бить меня!

– Давайте сядем, – разумно предложил Генералов, проходя в комнату. – Надеюсь, нам будет что послушать.

* * *

В дальнейшем Галя была молодцом – больше бить себя по лицу не давала повода. Троица спокойно вела беседу в течение нескольких минут, и все остались довольны. От Нивбейко наконец отстали, и Дарья с Генераловым нанизали на ниточку добытую информацию. По словам Гали, покойная очень любила посещать бассейн, где плавала под зорким оком и твердым членом инструктора Паши. Кроме того, они любили сиживать в кафе «Серпантин». Там Анна постоянно подрабатывала собственным телом. «Крышей» и главным поставщиком клиентуры был у нее бывший боксер-тяжеловес Денис, чье некогда молодое и стройное тело превратило в бесформенную тушу пристрастие к пиву...

Решили начать с бассейна – просто потому, что он был ближе всего, в соседнем квартале. Переезд на машине занял не больше минуты. Только сели, снова надо вылезать.

Расспросив у вахтера, парня в камуфляже, с интересом разглядывающего молодую козочку и зрелого джентльмена, где им найти тренера Пашу, сыщики подошли к комнате отдыха инструкторов.

На стук никто не отозвался. Пришлось войти, благо запоров не было. Посреди небольшой комнаты на полу лежал труп...

– Постарайся ничего не трогать, – сделал стандартное предупреждение Генералов, склоняясь над полуголым мужчиной, чьи мускулы наверняка вызывали зависть у любого представителя сильного пола.

Пощупав пульс на шее, капитан выпрямился.

– Он жив. Так как запаха алкоголя в комнате нет, можно с большой долей вероятности предположить, что мужчина отключился под воздействием какого-то препарата, например наркотика.

– Он спит? – Так как теперь не было необходимости проявлять особую осторожность, Дарья уселась на коричневый пуфик, стоящий у стены.

– Спит, – кивнул Антон Борисович, садясь на диван такой же расцветки.

– Вы к кому?

В дверях стояла высокая стройная женщина. На ней был закрытый купальник, а на талии – длинное желто-красное полотенце. Ее волосы – длинные и черные, почти такие же, как и у Дарьи, – были не досушены и потому поблескивали.

– Мы хотели найти Пашу и обнаружили только вот этого молодого человека, который, кажется, без сознания.

– Это и есть Паша. Он просто опился снотворного и заснул. – Женщина склонилась над любителем дрыхнуть прямо на полу. – Вы не поможете мне положить его на диван?

Капитан взял здоровячка под мышки и кое-как справился с поставленной задачей.

– Его мучают боли в позвоночнике; свое он отплавал еще лет восемь назад, теперь вот загибается. Два позвоночных диска полностью искусственные. Когда ему совсем невмоготу, он накачивает себя таблетками и отключается. Я уже пять лет как не выступаю, но мне повезло больше. Так с собой поступать еще не приходится.

– Я капитан милиции. – Генералов предъявил удостоверение, что вызвало у высокой симпатульки некоторое замешательство, но, к ее чести, она быстренько согнала с лица смятение. – У Паши, по слухам, была подруга: высокая, широкая в кости, Анна, блондинка.

Пловчиха поморщилась.

– Знаю. Он от нее отойти не может. А что случилось?

– Убили ее, – просветила собеседницу Дарья.

– Не могу утверждать, что для меня это очень уж плохое известие.

– Надолго он вырубился?

– Не знаю, может до завтрашнего утра продрыхнуть. Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Вы здесь работаете инструктором? – уточнил Генералов.

– Да, вот уже два с половиной месяца.

– Как вас зовут? – справилась Данилова.

– Александра.

– Меня Даша. И большая текучка кадров?

– Как только перестаешь давать директору комплекса, твоя работа здесь заканчивается.

– Как интересно. – Генералов не удержался и, не спросив разрешения у дам, закурил. – И что, этот директор настолько похотлив, что может всех и вся обслуживать?

– Да, он холостой боров. Что ему не поразвлекаться?

– Паша с Анной не скрывали своих отношений от окружающих? Или вели себя очень пристойно? – Дарья, в отличие от Генералова, знала, где копать. Она ведь была женщиной.

Александра посмотрела на спящего Пашу:

– Я дала ему от ворот поворот – вполне хватит одного директора, – поэтому всякий раз, когда он замечал меня, начинал тискать Анну на людях, даже если вокруг были дети.

– Он синеет, смотрите! – закричала Дарья.

Капитан вместе с ней бросился к Паше.

– Пульса нет, – сообщила Данилова, которая управлялась с диагностикой намного быстрее следователя. – Зрачки на свет не реагируют. Делаем искусственное дыхание! Стащим на пол.... Теперь давите на грудину, я буду вдыхать ему воздух в рот.

Капитан сосредоточенно выполнял все, что требовала Дарья, но после тридцати секунд интенсивной работы завести сердце не удалось.

Дарья огляделась по сторонам.

– Видите светильник? Выдерните провод и заголите концы. Пусть его немного тряхнет!

Капитан мгновенно понял суть. С помощью кусачек, которыми он откусывал кончик сигары, ему удалось снять изоляцию.

– Разведите концы на большее расстояние! Пусть его хорошенько тряхнет!

– Кто это вас научил? – поинтересовался Генералов, раздирая сдвоенный провод.

– Сама придумала. Черт! Куда пропала эта пловчиха?

– Ты справишься одна?

Оба понимали, что, очень вероятно, деваха дала деру и найти ее потом может и не получиться.

– Постараюсь! Бегите за ней!

Капитан набрал в легкие побольше воздуха и бросился в коридор.

– Пусть вахтер вызывает «Скорую»! – крикнула она ему вдогонку, кидая оголенные провода на грудь Паши.

Она отошла подальше и на мгновение всунула вилку в розетку. Разряд тряхнул тело. Дарья снова бросилась к парню. Теперь ей надо было выполнять искусственное дыхание одной.

От перенасыщенности крови кислородом очень скоро стала кружиться голова. Несмотря ни на что, пульса не было.

Она решилась еще на один электрошок. Снова ничего. Она не знала, когда произошла остановка сердца, но шансов вернуть человека к жизни с каждой секундой становилось все меньше. Еще искусственное дыхание и еще электрошок.

– Просыпайся, детина! – Она пропустила по нему очередную порцию электричества и снова бросилась делать искусственное дыхание.

Появился пульс. Он и не думал просыпаться, но кожа начала розоветь на глазах. Утерев со лба пот, она опустилась рядом с несостоявшимся покойником на пол и похлопала здоровячка по плечу.

– Мертвый ты никому не нужен, дружок.

* * *

Паша Баранов выжил лишь благодаря Дарье. Когда его привели в чувство в третьей городской больнице, он признался, что проглотил сразу десяток таблеток, которые ему любезно предложила Александра. У него действительно болел позвоночник. Еще немного, и он избавился бы от всех телесных страданий.

– Когда вы последний раз видели Анну? – Дарья сидела подле него на стуле и нетерпеливо постукивала пальцами по коленке.

– Я не могу сказать. – Паша старался все время улыбаться своей спасительнице. – Еще до того, как она уехала на юг. В общем, мы поссорились. И я не надеялся уже на продолжение отношений. А вышло совсем плохо.

– И в чем причина?

Она не могла позволить себе потратить данные ей врачами десять минут впустую. Ради нескольких фраз она просидела в коридоре почти пять часов. Набрала с собой кроссвордов и стала разгадывать. Достала весь медперсонал, зато было не очень скучно.

– Она хотела лететь, а я ее не пускал.

– Не сложилось ли впечатления, что ей необходимо было слетать?

Язык у этого коротко стриженного атлета, обладавшего огромным носом типа «шнобель», еле ворочался, но уж лучше так, чем совсем никак.

– Может, и так. Она не отпрашивалась. Скорее, категорично заявляла.