Текст книги "На гребне войны"

ГЛАВА 6

«Вэндженс» стоял на якоре у побережья одного из островов в Японском море. Рокотов спустился в рубку радиометриста, следившего за экраном радара.

– Ну что, как дела? – Сергей остановился за спиной Назарета, внимательно наблюдавшего за интересующим их судном, находившимся в двухстах милях к Корейскому проливу.

Судно носило имя «Сальмон», принадлежало некоему Чеботареву и было приписано к Тарутинскому порту. «Сальмон» был рыболовецким судном, и то, почему он оказался неподалеку от международного фарватера, могло бы вызвать кое у кого недоуменные вопросы.

– Дрейфует по течению, – сообщил Назарет, который бы таких вопросов задавать не стал.

Он откинулся на спинку кресла и взъерошил пятерней свою кудрявую шевелюру.

– Что-то сухогруз запаздывает, – показал он на экран радара, – а, нет, кажется, появился.

– Это он, ты уверен?

– По времени – он, – уверенно произнес Назарет, – да и по характеру движения.

– Хорошо, Боря, – кивнул Рокотов, – будем ждать. Он вернулся в ходовую рубку, где перед панелью управления дежурил Ивар, и озабоченно продолжил смотреть на дублирующий экран радара.

– Не нравится мне эта авантюра с ромом, – поморщился Сергей, – я согласился на это, только чтобы успокоить команду.

– Я тоже был против, – согласился штурман, – но думаю, все пройдет хорошо, как обычно.

– Не знаю, – покачал головой Рокотов, – Дудник сказал, что с реализацией проблем не будет, но только не верится мне что-то в эти крепкие связи на земле. Лучше отбить краба у япошек, браконьерничающих в наших территориальных водах, и сдать его другим япошкам.

– Ладно, кэп, – миролюбиво заметил штурман, – с ромом тоже можно провернуть неплохую аферу.

– Посмотрим. – Рокотов достал сигарету, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся.

Пока они говорили, сухогруз медленно, но верно приближался к «Сальмону». Наконец на экране радара они слились в одну точку, и Рокотов понял, что начался процесс перегрузки контрабандного рома с борта на борт. Сергей знал, что это займет определенное количество времени, и собирался выйти на палубу, но штурман остановил его.

– Послушай, Рок, – сказал он, попыхивая своей короткой трубкой, – если я правильно понял, ты терпеть не можешь наркотики.

– Ты правильно понял, штурман, – напрягся всем телом Рокотов, – но, может, у тебя другое мнение?

– Кто-то из твоей семьи пострадал из-за них? – Ивар не ответил на его вопрос.

– Сестра, – кивнул капитан, – она ввела себе слишком большую дозу. А может, кое-кто ей в этом помог.

– Ты знаешь кто?

– Знаю. И этот ублюдок не будет спать спокойно, пока я живу на этом свете. Я заставлю его страдать так же, как страдаю я сам.

– Значит, все, что мы делаем, мы делаем ради твоей мести?

– Не все ли тебе равно, штурман? – Сергей бросил на Ивара неприязненный взгляд. – И потом, разве все мы мало заработали на трепанге, пойле и крабе? Тот ничего не ответил.

– Ладно, извини, – сказал Рокотов, немного успокоившись, – я погорячился.

– Да мне-то все равно, как ты выразился, – Ивар пускал кольца дыма, – только вот ребята не все тебя понимают.

– А я никого не держу, – закашлялся капитан, – я уже говорил об этом. Ну, – он хлопнул Ивара по плечу, – готовься, скоро нам встречать наших клиентов.

* * *

Взрезая носом волну, «Вэндженс» стремительно шел наперерез «Сальмону». Тот уже отвалил от «грузовика» и направлялся в сторону Тарутинского порта. Они должны были встретиться в открытом море минут через двадцать. В рубку ввалился боцман. Его лысина блестела, как штиблеты английского матроса, во рту дымился короткий окурок сигары, а глаза блестели от только что принятого «доктора».

– Дело дрянь, капитан, – он ткнул толстым пальцем в сторону материка, где над горизонтом собирались низкие белые облака, – скоро будет шторм, чтоб меня раздавило в Марианской впадине.

– Возможно, Степан Ильич прав, – штурман покосился направо, куда показывал боцман. – Может, отменим операцию?

– Нет, – Рокотов покачал головой, – будем действовать быстрее.

– Кэп, – боцман всем телом повернулся к Сергею, и тому показалось, что он сейчас накинется на него, – если ты думаешь, что ребята не поймут…

– Мне плевать на то, что подумают ребята, – оборвал его Рокотов, – решение принято.

– Как скажешь, кэп. – Череватенко развернулся и, слюнявя свой окурок, вышел из рубки.

Через десять минут на горизонте показался силуэт небольшого судна. Рокотов видел его на экране радара, но все же решил уточнить, не ошибается ли он.

– Назарет, это «Сальмон» у нас на траверзе? – спросил он по внутренней связи.

– Точно, капитан, – отозвался Назарет, – через десять минут будем рядом с ним.

– Понятно. – Рокотов отключил микрофон и посмотрел на горизонт, но не туда, где маячило судно Чеботарева, а туда, где кучерявились облака.

Они уже не выглядели безобидно, как сбившиеся в отару барашки, а скорее походили на огромную приготовившуюся к прыжкукошку.

– Всем стоять по местам, – снова передал он по внутренней связи и услышал, как Череватенко дублирует его командупри помощи боцманской дудки.

Он уже не опускал микрофон переговорного устройства, чтобы не терять связи с экипажем. Когда до «Сальмона» оставалось не больше пяти кабельтовых, он связался с судовым радистом.

– Палермо, найди их волну и передай, чтобы стопорили машины. Дудка, – теперь он обращался к старшине боевого расчета, – если не послушают, дай очередь из зенитного пулемета.

– Дадим, капитан, – услышал он довольный голос Дудника.

– Только не прицельно, стреляй поверху, – предупредил его Рокотов. – Назарет, доложи обстановку.

– В радиусе десяти миль чисто, капитан.

– Отлично, средний ход.

На «Сальмоне» «Вэндженс» заметили давно, с тех пор, как он появился на горизонте. Чеботарев – владелец судна – почти никогда не выходил в море, поэтому кораблем управлял его помощник – капитан Райков. Когда ему сообщили о командах с торпедного катера, он не сразу смог оценить обстановку. Сперва он подумал, что это пограничники. Но когда в бинокль стало видно, во что одета команда «Вэндженса», ему все стало ясно.

На «Сальмоне» было оружие, и его команда смогла бы отбиться от пиратов, идущих на корабле его типа, но против торпедного катера, на палубе которого появилась торпедная установка, «Сальмон» бы не выстоял. Райков отдал приказ: «Стоп машины», и корабль лег в дрейф.

«Вэндженс» обошел «Сальмон» левым бортом и медленно приближался к нему со стороны кормы, когда на ют рыболовецкого судна высыпала вся команда с оружием наперевес. На борту корабля был закреплен двадцатифутовый морской контейнер, и Рокотов понял, почему встреча «Сальмона» с грузовым судном завершилась так быстро: ром не стали перегружать в коробках, а просто закинули на «Сальмон» контейнер.

– Нам нужен только товар, – передал Рокотов по рации, – если вы не будете сопротивляться – останетесь в живых. Опустите оружие и не дергайтесь.

– Отставить, – Райков понял, что сопротивляться бесполезно.

После того, как оба судна сошлись бортами и команды закрепили швартовы, Рокотов первым ступил на борт «Сальмона». Навстречу ему вышел Райков. Маленький и коренастый, со скандинавской бородкой, он походил скорее на гнома из сказки, чем на капитана корабля. Но взгляд Райкова, каким он смотрел на капитана «Вэндженса», не предвещал ничего хорошего.

– Пойдем перетрем, – Райков взял Рокотова под руку и повел на корму.

– Нечего тереть, – Сергей подошел к контейнеру и, сорвав пломбу, открыл створку, – я забираю товар.

Ром был упакован в картонные коробки по двенадцать бутылок в каждой.

– Около десяти тысяч бутылок, – прикинул он на глаз и кивнул Череватенко, – приступайте, и быстрее.

Боцман тут же организовал выгрузку силами команды торпедоносца, но команда «Сальмона» пока не принимала в этом участия.

– Прикажи своим людям, чтобы помогли, – Рокотов зыркнул на Райкова, – скоро шторм нагрянет.

– А мне-то что, – ехидно улыбнулся Райков, – теперь это твоя проблема.

– Давай быстро, – Рокотов выхватил девятимиллиметровый «вальтер» и, взяв капитана «Сальмона» за отворот куртки, ткнул стволом ему в щеку, – если не хочешь, чтобы твои мозги жрали акулы.

– Ладно, ладно. – Райков понял, что Сергей не шутит, и приказал членам своей команды помочь перегрузить товар.

Те неохотно повиновались. Попрятав оружие, они встали в цепочку вместе с экипажем «Вэндженса». Пока перекидывали коробки с ромом, волнение моря усилилось. Швартовы, стягивающие вместе два корабля, то напрягались, как перетянутые гитарные струны, готовые в любую секунду лопнуть, то ослаблялись, и тогда кто-нибудь из матросов еще сильнее наматывал их на корабельные кнехты, заставляя кранцы из зиловских покрышек сжиматься будто поролоновые. Облака, пришедшие с северо-запада, превратились в тучи, заслонившие почти половину неба. Рокотов видел, что боцман, командующий перегрузкой, тоже бросает в сторону материка обеспокоенные взгляды. Сунув «вальтер» за пояс, Сергей собирался уже присоединиться к команде, но капитан «Сальмона» остановил его.

– Ты же понимаешь, Рок, – Райков схватил Рокотова за рукав, – что тебе это даром не пройдет. Товар принадлежит Чеботарю, и он так просто с ним не расстанется.

– Пусть он сначала найдет меня, – усмехнулся капитан, – тогда и поговорим.

– Здесь товара почти на триста тысяч баксов, – не унимался Райков, – думаешь, Чеботарь сделает тебе такой подарок?

– Ну, во-первых, это не подарок, – наблюдая за перегрузкой, ответил Сергей, – это наша добыча, во-вторых, триста тысяч – это ты загнул. Максимум, что за него можно срубить, учитывая, что нет никаких документов, – это сотня тысяч зеленых, а в-третьих, если Чеботарь хочет, могу уступить ему товар за треть стоимости, так ему можешь и передать. Вам же он достался почти бесплатно. Считаешь, это не честно?

На самом деле Рокотов не собирался продавать Чеботарю его собственный товар. Это было бы верхом наглости. Он еще просто не знал, как поступит с ромом. Он пошел на эту авантюру, поддавшись давлению команды, и теперь жалел об этом. Впрочем, сдать по дешевке небольшую партию спиртного не было очень уж большой проблемой. В конце концов для этого можно было сгонять на материк.

Естественно, это было рискованней, чем скинуть ром на Таруте, но и прибыль можно было получить большую.

– Смотри, Рок, доиграешься, – насупившись, ответил Райков, – Чеботарь такие вещи не прощает.

– В гробу я видал твоего Чеботаря, сам лижи ему задницу, если тебе это нравится.

Райков весь покраснел от такой наглости. У него средь бела дня, в открытую, забирают товар да еще попрекают в лизоблюдстве. Вспомнив свое боксерское детство, он неожиданно выбросил из-за спины крепко сжатый кулак, с силой ударив Рокотова в живот. Другой рукой он провел прямой в челюсть, надеясь сбить противника с ног.

Рокотов ожидал от него чего-то подобного. Он заметил, как тот передвинул ноги, принимая удобную для удара стойку, и успел вовремя самортизировать силу удара в живот. Прямой же вообще не достиг цели: отведя его блоком правой руки, Рок ею же нанес Райкову чувствительный уракен в нижнюю челюсть.

По Таруте ходили слухи, что новоявленный капитан Рок, будучи в Южной Корее, обучался восточным боевым искусствам, но сталкиваться напрямую с ним, Рокотовым, еще никому не приходилось. Капитан «Сальмона» первым оценил его умение.

Если бы Рокотов провел удар чуть сильнее, он просто-напросто выбил бы челюсть капитана из суставов, и самое малое, что тогда бы грозило Райкову, это вправление в береговом военно-морском госпитале, в худшем же случае ему пришлось бы подвязывать челюсть тесемочкой и всю оставшуюся жизнь питаться исключительно пюре и манной кашей.

Но ему повезло: от удара он просто остолбенел на какое-то время, поскольку все произошло так быстро, что он даже моргнуть не успел. Он помотал головой, глядя замутненным взором на Рокотова, и снова кинулся в атаку. Он бил с обеих рук, вкладывая в удары все свое умение и силу, стараясь передвигаться стремительно и неуловимо, что при его комплекции делать было не так просто, но ни один из его ударов так и не достиг цели. С небрежной усмешкой глядя на него, Рокотов легко уходил от прямых ударов или отражал самые замысловатые. Когда секунд через пятнадцать мокрый от пота, сопящий, как морж, Райков остановился, чтобы перевести дух, Сергей одним неуловимым движением двинул его к краю палубы и завалил на фальшборт.

– Если ты не перестанешь дергаться, клоун, – с холодной яростью зашептал он ему на ухо, – я отправлю тебя немного охладиться. Скажи своим, чтобы притухли, а то всех здесь оставим крабов кормить. Видишь, какая у нас машинка на турели? – Он повернул голову Райкова так, чтобы тому был виден сорокапятимиллиметровый зенитный пулемет. – Изрубим в капусту.

Кое-кто из команды «Сальмона» заметил эту стремительную потасовку. Люди на кораблях, подобных «Сальмону», ходили горячие, поэтому, побросав коробки, некоторые кинулись было на подмогу своему капитану: одно дело отбить товар, используя перевес в силе и скорости, – с этим они как-то еще могли смириться, это было как бы негласным правилом – кто сильней, тот и съел, и другое – когда на твоих глазах навешивают твоему же капитану.

Команда «Вэндженса» пока не трогалась с места, ожидая приказа, но все замерли в напряженном ожидании, а кое-кто потянулся за оружием.

Капитан «Сальмона» понял, что дальнейшее сопротивление может привести к необратимым последствиям. Когда-нибудь, возможно, очень скоро, уж он приложит к этому все усилия, он отплатит за обиду этому длинноволосому человеку со шрамом на лбу, но пока было не его время.

– Ша, пацаны, стоять на месте, – Райков отсемафорил своим матросам, – это мы так шутим, не видите, что ли? Давай, ребята, быстрее сгрузим этот гребаный ром, нам еще до берега добираться!

Моряки «Сальмона» снова нехотя встали по местам, передавая коробки из рук в руки. Проверив, много ли еще груза осталось в контейнере, Рокотов вернулся на борт «Вэндженса». Погода неумолимо портилась. Ветер все усиливался, неся с собой грозовые тучи, так что с минуты на минуту мог начаться хороший ливень. Чтобы не заниматься этим во время шторма, ящики с ромом сразу же спускали в трюмы, где устанавливали в два ряда, во избежание падения.

До конца погрузки больше не произошло никаких эксцессов. Как только швартовая команда приняла концы, торпедный катер тут же отвалил от «Сальмона» и, идя крутым галсом против ветра, направился к знакомому острову.

ГЛАВА 7

Обогнув южный шкентель острова так, чтобы не зацепить тянущиеся вдоль берега барьерные рифы – спасибо сонарам, с которыми лихо управлялся Назарет, – груженный контрабандным ромом «Вэндженс» вошел в изогнутую буквой С бухту и встал на якорь. Войти в узкий проход, да еще при шторме, было делом непростым: море грозило при малейшем промахе расплющить корабль о скалы, но управляемый уверенной рукой «Вэндженс», словно рыбка в норку, проскользнул в безопасную нерукотворную гавань. Это была удобная губа, защищаемая с трех сторон от ветров почти отвесными скалами, вершины которых были покрыты скудной растительностью.

Море и здесь, внутри губы, насупилось, набухло непогодой, стало темно почти как ночью, огромные, слитые в единую пепельно-бурую клубящуюся громаду тучи обложили северо-запад. На востоке небо было по-прежнему белесовато-голубым, точно вылинявшая на солнце тельняшка. Такой контраст между начавшимся штормом с одной стороны и светящимся бледно-голубой улыбкой небом – с другой не вызывал у команды «Вэндженса» никакого удивления. Такое случалось здесь часто. Когда небо на западе было черным и дождливым, небесный свод над Тихим океаном иной раз поражал своей безоблачной густою синевой.

Но всем было понятно, что на этот раз идущий с северо-запада фронт затянет серо-сизой пеленой и восточный окоем и скорее всего домчится до Минамитори. Ядовито-желтые молнии разрезали плотную небесную завесу яркими зигзагами, зловещие раскаты грома взрывали бурлящую бездну циклона, и вся эта лавина содрогающегося неба, вздыбленных волн и обрушивающегося в них огня неслась сейчас в восточном направлении.

– И нас накроет, – провидчески заметил Назарет.

– Как пить дать! – подтвердил Палермо. – Вовремя мы с ромом управились.

На его смуглом, немного вытянутом лице растеклось выражение крайнего удовлетворения. Но оно внезапно исчезло, уступив место озабоченности. Его черные глаза, похожие в минуты тревоги или напряженного раздумья на провалы, метнули в Назарета черную молнию вопроса, словно Палермо терялся в догадках, как тот прореагирует на его следующее замечание.

– Я вообще не понимаю, зачем нужно было так рисковать с наркотой, если на роме можно не меньшие бабки делать?

– Вот ты чудак италийский, – добродушно усмехнулся Назарет, – так это чтоб ее на дно спустить. Это не для коммерции. Вы, итальянцы, народ торговый, не можете понять русского бескорыстия.

– Особенно когда оно налетает порывами, прямо как ветер, – засмеялся Палермо, поправляя наушники. – Между прочим, Америку мой земляк открыл, так что прошу не записывать нас в торговцы!

– И что потом было? – иронично посмотрел на горделиво приподнявшего подбородок Палермо Назарет.

– Что было? Слава и золото! – воскликнул радист.

– Вот именно! Скольких людей покоцали, и все ради наживы!

– А мы не тем же самым занимаемся? – насмешливо глянул на радиометриста Палермо.

– Не в таких пропорциях, – усмехнулся тот.

– Черт бы побрал этот шторм! – с досадой воскликнул Палермо.

– Не терпится денежки за пойло получить? – поддел его Назарет.

– Только не корчь из себя Иисуса Христа, – сказал Палермо и сам прыснул со смеху.

Кому, как не Назарету, было корчить из себя Христа! Его лицо, волнистые волосы и борода часто заставляли вспомнить облик рожденного в Вифлееме Учителя.

– Стоп! – Палермо взял телефонную трубку. – Кто-то ресницами шуршит.

«Вэндженс», – коротко сказал он. – Да… да… сейчас.

Палермо связался по внутренней связи с Рокотовым.

– Лист звонит по спутниковому, дело есть к тебе. Принести «трубу» или сам придешь?

– Сам, – ответил Рокотов и отправился в рубку. Рокотов поднялся по трапу на палубу, где боцман, пыхтя сигарой, что-то энергично объяснял Киму. Вскоре к ним подошел Дудник.

– Что, кэп, – подмигнул Череватенко Рокотову, – погода дрянь, мать ее в цюцюрку! Сколько тут еще зависать будем?! Может, чего крепкого?

Он заговорщицки взглянул на Кима. В раскосых глазах, как и на всей физиономии последнего, было невозможно прочесть ни одной эмоции.

– Можно, только не напиваться! – строго предупредил Рок и поспешил в рубку.

Войдя, он схватил трубку спутникового телефона.

– Слушаю.

– Слышь, Рок, – узнал он сипловато-раскатистый голос Феклистова, – здесь вот какое дело: Михей чего-то с тобой перетереть хочет. Я сказал ему…

Вызванные бурей помехи смыли конец фразы. Потом из скрипяще-жужжащего облака снова выплыл голос Феклистова.

– Черт, что за бл…! Не знаю, я ему сказал… я, говорю, с Роком дел не веду. Он у меня номер твой спрашивал, так я не дал.

– Молодец. И что хочет Михей?

– Говорю же, базар у него к тебе есть, – ответил Феклистов.

– Не о чем мне с ним говорить, – отрезал Рокотов.

– Он предлагает встретиться в «Сороковой параллели» завтра в десять. Ты как? Если не согласишься, этот мудила подумает, что я тебе ничего не передал или что ты сдрейфил, – сипло рассмеялся Феклистов.

– Нечего мне бояться, – скрывая раздражение, проговорил Рок.

– Ну так что мне ему передать? – не отставал Феклистов.

– Передай, что я подумаю. Или, может, ты сам…

– Не-ет, я разговаривать с Михеем не буду, – снова рассмеялся Феклистов. – Ты уж сам.

– Ну так перезвони мне завтра, скажем, часиков в семь вечера. Я дам ответ.

– Заметано, – обрадованно подытожил Феклистов. – Как тебе тайфунчик? – с добродушной усмешкой спросил он.

– Ничего себе, – улыбнулся невидимому собеседнику Рок.

– В такую погоду только водку жрать да баб трахать! – с сухим надрывом засмеялся Феклистов. – Ну, бывай!

Феклистов, еще один предводитель пиратской братии, с которым когда-то вместе посещал местный спортивный клуб Рокотов, особо с Михеем дружбу не водил, если можно говорить о дружбе в воровской среде, но на скандалы не нарывался. Пока их противостояние было подобно тому равновесию скрытой злобы и трезвого расчета, какое установилось между СССР и США в период «холодной войны». Феклистов был единственным бандитом, чьи суда Рокотов не грабил. И если их отношения с Феклистовым, известным в широких кругах под кличкой Лист, тоже нельзя было назвать пламенной дружбой, все же они друг другу старались помочь, если это не слишком их напрягало. Это было спокойное деловое приятельство, в некоторых случаях стоившее горячей, но переменчивой дружбы, когда друзья то лобызаются, то дерутся в кровь.

К тому моменту, когда Рок переговорил с Листом и перебросился парой слов с Палермо и Назаретом, команда «Вэндженса» собралась в кают-компании. Клочья бури, ее тревожные позывы долетали и до этой мирной бухты, столь гостеприимной и знакомой. Тяжелые чернильно-серые волны докатывались до «Вэндженса», приглушенные полукружьями скал, образующих нечто вроде ворот. Непогода была темой общей беседы. Как обычно, громогласный баритон боцмана перекрывал все голоса.

– Ну и буча, – урчал он, сам подобный разбуженному морю, – этак нас к Гавайям отнесет. Давай, парусник ганзейский, – кивнул он Шурику, исполнявшему обязанности гарса, – разливай «доктора»!

На столе, кроме приборов, были расставлены блюда с закусками, мягко говоря, необычными для рациона моряков: салат из капусты со свининой, заправленный соевым соусом, знаменитое кимовское хе, корейская морковь, сбрызнутая лимонным соком, лососина и черная икра.

– А картошка? А сало, чтоб кашалот меня изуродовал как камбалу? – рокотал Череватенко.

– Сашка, – посмотрел на разлившего спирт по чашкам гарса Дудник, – сгоняй на камбуз за картошкой с салом, а то боцману закусить нечем!

– А ты не смейся! – почувствовал издевку в замечании Дудника боцман. – Ату тебя в цюцюрку!

– Они на этом с Агды и сошлись, – засмеялся бесстрашный Дудник, – только она тюлений жир предпочитает, а боцман – свиное сало.

В этот момент в кают-компанию друг за другом вошли Немец, Назарет и Палермо. Они расселись на свободные места.

– Вот Палермо не повезло, – подхватил молча улыбавшийся до того Герман, – здешние бабы не натираются оливковым маслом!

– Мне дорога память о родной Италии, – с шутливым пафосом начал Палермо, – а вас прошу не иронизировать. И потом, – он взял свою кружку, – где ром?

– Ром – не напиток, – выдал Дудник, – а товар! И вообще, закуска больше к «доктору» подходит. Я прав, боцман?

– Прав, трезубец тебе в задницу! – прогрохотал Череватенко. – А-а! – издал он победный клич. – Вот и картошечка!

Сашка внес в кают-компанию кастрюлю с холодной отварной картошкой и завернутый в целлофан ломоть соленого сала.

– А как Агды смотрит на картошку? – не отставал от Червя Дудник.

– Когда боцман с Агды, я верно говорю, – вмешался Палермо, – она вообще никуда не смотрит. Итальянцы понимают в этом толк…

– Да ни хрена вы Агды, семь ветров вам в задницу, не знаете! – издал вопль боцман. – Это у нее такой имидж – дикую чукчу изображать. Этого от нее требуют разные там козлы, которых в детстве мама уронила.

– А все же, – не умолкал Дудник, – познакомь с дамочкой! Надену срок с шевроном, мицу с вышитым крабом, ботинки с отрезанным рантом и пойду до «Куражу», – с веселой издевкой запел он, – ботиночки с титановой подковкой, я не простой моряк, я за собой слежу.

Раздался ярый хохот.

– Сашка сочинил, – прокричал, перекрывая всеобщий смех, Дудник.

– Ну ничего, я завтра леера проверю, – угрожающе свел на переносице брови Череватенко, – мало не покажется, забодай вас Нептун!

Чтобы принять первую дозу, все ждали капитана. Наконец он появился. Шумное веселье сбавило свои обороты. Команда воззрилась на кэпа. Он сел, обвел всех спокойным взглядом, как бы удостоверяясь, что все на месте, и кивнул, взявшись за свою кружку.

– Ну, морячки, давайте вздрогнем! – поднял кружку Дед, как называли на корабле главного механика.

– И то дело! – горячо поддержал Череватенко.

– За Агды! – не унимался Дудник.

– Я ей передам, она проверит на тебе свой хлыст! – засмеялся боцман, не терпящий, когда кто-либо из команды при всех заговаривал о его нежной привязанности к бордельной громиле.

– Нет, я слишком… как это… – подыскивал слова Дудник, – стар, что ли, для нее. Говорят, она любит мальчиков.

Он со значением покосился на Сашку и Лешку.

– Ты, мать твою в три оборота, намекаешь на то, что я юнга безусый? – раскипятился Череватенко.

– Остынь, Червь, – улыбнулся Рокотов, – Дудка просто завидует.

– А чего мне завидовать? – вызывающе усмехнулся Дудник. – Я что, не могу купить себе час в ее чуме?

– Я те куплю, медуза ты лохматая! – завопил боцман. – Я тя вот этими руками за борт скину, вот там и ищи себе русалку!

– Боюсь, что он, – хладнокровно вставил Ивар, – относится к тому виду материи, которая не тонет. Так что лучше его вздернуть под подволоком.

– Набросились на воина! – укоризненно покачал головою Дед. – Он, может, так свой интерес выражает.

– Чур меня, чур, я пока не рехнулся, – засмеялся Дудник, – я девушек лирических люблю, чтоб на берегу ждали, а не мальчиков лупили.

– Агды сказала, – понявший, что просто так Агды в покое не оставят, боцман решил представить ее образ в другой плоскости, придав ее ремеслу таинственную серьезность деятельности Маты Хари, – что Луганов-младший к ней зачастил. Беседует с ней по душам…

– И только? – с лукавой иронией взглянул на боцмана Герман. – А больше они ничем не занимаются?

– Норд-вест тебе в рожу, – опять рассвирепел Череватенко, – колумбовый трепак тебе на шкентель!

– Агды будет нашей Генуей, – делая ударение на «у», пошутил Дудник, имея в виду радиста Палермо, – Березка, Березка, я – Кураж… – изобразил он радиста, шлющего позывные.

Все опять засмеялись, даже Череватенко, раскрасневшийся, мечущий громы и молнии, забыл на миг о своей обиде и разразился хриплым, как штормовой ветер, хохотом.

– Тихо! – подал голос Рокотов. – По-моему, вы хотели выпить. Сколько мне с кружкой в обнимку сидеть? Но вот незадача… – он сделал паузу, – видя, как вы веселитесь, я подумал: может, вы без «доктора» обойдетесь? Вам и так весело.

– Извини, кэп, – расправил нахмуренные брови боцман – после приступа смеха он снова принял неприступно-обиженный вид, – давайте выпьем за ясное утро.

– Ну ты и поэт! – усмехнулся Дудник и почти синхронно с другими осушил свою кружку. – Да, кстати, а черненьких она не любит? – принялся он снова ехидничать.

Мумба улыбнулся ослепительной африканской улыбкой.

– Хва над мальцом издеваться! – воскликнул боцман.

– Ага, хва, да если бы только кто Мумбу нашего просветил насчет того, что вот такие, как ты, на своих линейных кораблях и подводных лодках некогда уничтожили рыболовецкий флот Анголы! Не-ет, не ради идеи марксизма и гребаного ленинизма. А чтобы африканцы наши суда фрахтовали! Чем не мафия, чем не шантаж? – Обычно флегматичный и если и иронизирующий, то с неизменной наплевательской усмешечкой Дудник говорил теперь с непривычным возбуждением.

– Чушь! – боцман грохнул ладонью о стол. – Никого мы не уничтожали.

– Ну, ты у нас знатный марксист, вовек не сознаешься… – пожал плечами Дудник.

– Дело старое, – вмешался Немец.

– От этого оно не стало менее подлым, – с презрительным видом усмехнулся Дудник.

– А теперь выпьем за удачу, – Рокотов смерил тяжелым долгим взглядом расшумевшихся пиратов, – она нам завтра не помешает.

Утихомирившись, все взялись за кружки, куда за минуту до сообщения об Анголе Сашка налил «доктора».

– Мыр, друшба! – пародируя акцент африканских и азиатских студентов, приехавших учиться в Россию, сказал Назарет, глядя на смущенно улыбавшегося Мумбу.

Мумба на свою жизнь на корабле не жаловался. Здесь его никто не называл ниггером или черной задницей, а только Мумбой или черненьким. Здесь добыча делилась поровну, а люди были хоть и языкастые, задиристые, но по-своему добрые и теплые. И если честно сказать, ему не было никакого дела до рыболовецкого флота своей нищей родины, он тогда еще не родился. Рыболовное прошлое Анголы, разгром кораблей и прочие сведения, касающиеся его родины, были для него чем-то вроде преданий.

– Завтра мы высаживаемся в «Параллели», – проговорил Рокотов, когда, выпив спирт, все поставили кружки на стол, – надо договориться о продаже рома. Там будет Михей, он хочет со мной чего-то перетереть. Речь, конечно, пойдет о наркоте. Я забил «стрелу» на десять вечера. Мы поступим так: со мной отправятся Дудка, Дед, Герман и ты, Шурик. Пришвартуем катер, мы пойдем в кабак, а ты, Герман, возьмешь тачку и будешь ждать Михея неподалеку от бара. Как только он подъедет, дашь мне сигнал на сотовый. Завтра в семь я ему продиктую условия встречи. Если он так жаждет со мной пообщаться, думаю, условия он примет. С ним должно быть не более трех человек, нам не нужны неприятности. Ты, – взглянул он на Немца, – останешься с Червем на корабле. Старший – боцман.

– Думаешь, Михей обрадуется, если ты ему скажешь, что сделал с его товаром? – усмехнулся Дудник.

– Конечно, нет. Но у нас, кроме разборок с Михеем, есть еще одно дело на берегу. И я, кроме того, не хочу позволить этой сволочи считать меня трусом.

– Риск – благородное дело, – качнул головой Дед. – Но все же стоит ли так подставляться?…

– Заодно и развлечемся! – воспрянул Дудник, когда понял, что решение принято окончательно и бесповоротно.

– А нам тут что, «доктор» трескать и вас ждать? – насупился боцман.

– Ты бы, конечно, предпочел в «Кураж» слетать к своей неукротимой Агды, – язвительно пошутил Дудник.

– Отставить! – возвысил голос Рок. – Я, кажется, дал вам возможность выпустить из легких пар. Завтра нас ждет насыщенный во всех отношениях день.

– Если, конечно, шторм утихнет, будь он неладен, – прокомментировал боцман.