Текст книги "Константинопольский Патриархат и Русская Православная Церковь в первой половине XX века"

В тот же день Патриарх отправил письмо главе обновленческого Синода митрополиту Вениамину (Муратовскому) с сообщением о получении им послания митрополита Сергия об узаконении возглавляемой им части Церкви и с выражением надежды на примирение враждующих и созыв общего Собора.[183]183
  Там же.


[Закрыть] Таким образом, Патриарх Василий фактически требовал от митрополита Сергия объединиться с обновленцами. Московский Патриархат был для Фанара лишь одной из двух равноправных частей Русской Церкви. Поскольку митрополит Сергий встал по отношению к советской власти примерно в те же отношения, что и обновленцы, и получил от нее почти такие же права, он, с точки зрения Вселенского Патриарха, уравнивался с ними и в церковном отношении. Отвечать на это письмо Заместитель Патриаршего Местоблюстителя не стал.

Патриарх Василий и в дальнейшем пытался сохранять своеобразный паритет в отношениях с Московским Патриархатом и обновленцами. Однако митрополит Сергий по-прежнему отвергал такой «примирительный» подход Фанара в русских делах. В опубликованной в 1933 г. книге митрополита Литовского Елевферия (Богоявленского) «Неделя в Патриархии» приводится такой факт: «Приснопамятный, недавно умерший, Константинопольский Патриарх Василий, приветствуя митрополита Сергия с праздником Святой Пасхи, прислал такое же приветствие и живоцерковному митрополиту Вениамину, именуя его Московским. Представитель Константинопольской Патриархии явился к митрополиту Сергию с вопросом – не будет ли ответа и предложил свои услуги к переводу его. Митрополит Сергий ответил: Его Святейшеству известно, что титул „Московского" принадлежит только Всероссийскому Патриарху и Патриархия не знает никакого Московского митрополита. А если Его Святейшество наравне с каноническим Заместителем признает еще какого-то „Московского“ митрополита, то какой же может быть от меня ответ?»[184]184
  Священник Александр Мазырин. Указ. соч.


[Закрыть]

Еще в феврале 1929 г. представлявший Константинопольский Патриархат в СССР архимандрит Василий (Димопуло) совершал торжественные богослужения в обновленческих храмах Ленинграда, призывая верующих объединяться вокруг обновленческого Священного Синода в связи с подготовкой к Вселенскому Собору.[185]185
  Вестник Священного Синода Православной Церкви в СССР. 1929. № 5–6. С. 38–39.


[Закрыть]

В конце 1920-х гг. Константинопольский Патриарх поддержал митрополита Евлогия (Георгиевского) в его конфликте с Русским Архиерейским Синодом в Сремских Карловцах, который 26 января 1927 г. постановил предать Владыку Евлогия суду епископов, предварительно запретив ему священнослужение (8 сентября состоялось постановление суда, по которому временное запрещение митрополита было превращено в постоянное). Когда Западно-Европейский митрополит обратился к Восточным Патриархам с просьбой дать оценку спору, то уже вскоре получил полную поддержку с их стороны.

Патриарх Василий III свое отношение к русскому зарубежному разделению первоначально высказал в беседе с архиепископом Александром (Немоловским), который передал эту информацию митрополиту Евлогию. По мнению Первосвятителя, правда была «на стороне митрополита Евлогия, как назначенного Патриархом Тихоном». Относительно наложенного Архиерейским Синодом запрещения Патриарх Василий сказал: «Это запрещение ничего не значит, ибо исходит от власти не компетентной. Патриарх своим указом упразднил прежнее церковное управление. Вселенская Патриархия никогда не признавала Карловацкого Синода. Если мы отвечали Митрополиту Антонию на его письма, то лишь как русскому архиерею, а отнюдь не как председателю Синода… Если бы я, Вселенский Патриарх, будучи в Париже, заметил в вашей Церкви какую-нибудь неправильность… я бы сделал только замечание, а не запретил бы. Запрещение незаконное, оно никакой силы не имеет; на него не следует обращать внимания. Митрополита Евлогия мы признаем и благословляем. Если будет Вселенский Собор, то те, которые по разным причинам, а наипаче по честолюбию, в нынешние ужасные времена сеют смуту в Церкви, не заслужат похвалы от Собора».[186]186
  Церковный вестник Западно-Европейской епархии. 1927. № 1. С. 3.


[Закрыть]

18 июня 1927 г. Патриарх Василий III направил митрополиту Евлогию личное послание, в котором, называя его братом и сослужителем, высказывался против претензий Зарубежного Русского Синода: «Мы отнюдь не затрудняемся решительно объявить, что как всякая другая деятельность, так и вынесенное против Вас запрещение со стороны так называемого Архиерейского Синода за границей, являются деяниями канонически беззаконными и никакой, посему, церковной силы не имеющими, ибо и самое существо этого самозваного собрания в качестве органа управления канонически несообразно, и о необходимости роспуска его и прекращении суетливой и вредной деятельности его, не раз уже были даны от законной власти указания и распоряжения».[187]187
  Митрополит Евлогий (Георгиевский). Указ. соч. С. 564–565.


[Закрыть]

Свое мнение относительно упомянутой смуты высказал и когда-то изгнанный из Константинополя Патриарх Мелетий (Метаксакис), возглавивший в то время Александрийскую Церковь. В своем письме митрополиту Евлогию от 16 апреля 1927 г. он писал: «Мы уже определили наше убеждение и составили мнение о противоканоническом решении пребывающего в Карловцах самозванного „Синода" русских архиереев и не имеем никакого сомнения в вредных последствиях от сего незаконного собрания. И вот доказательство нашего предвидения на личности Вашего возлюбленного Преосвященства. Мы весьма скорбим об этой новой ране многострадальной Российской Церкви и молимся, да Господь, разное во едино собравый и упразднивый средостение разделения, создал бы мост и воссоединил братьев во Христе к умирению Церкви и радости христоименитого народа».[188]188
  Церковный вестник Западно-Европейской епархии. 1927. № 1. С. 3–4.


[Закрыть] При этом в другом своем письме – митрополиту Антонию (Храповицкому) от 5 июля 1927 г. Патриарх Мелетий, в соответствии со своими прежними заявлениями, также писал, что «Патриарх Тихон, предоставляя митрополиту Евлогию власть над русскими церквами в Западной Европе, нарушил 28-е правило Вселенского Собора», и Владыка Евлогий был «антиканонически поставлен в Париж, где есть другие законно поставленные православные архиереи».[189]189
  Троицкий С. В. Указ. соч. С. 12–13; Бурега В. В. Указ. соч. С. 76.


[Закрыть]

Впрочем, архиереи Русской Православной Церкви за границей хорошо понимали, что поддержка Фанаром того или иного церковного течения далеко не всегда означает стремление Вселенского престола к канонической правде. «Всем хорошо известно, – писал митрополит Антоний (Храповицкий) Владыке Евлогию летом 1927 г., – как глубоко и искренно чту я Святые Престолы Восточных Патриархов. Но сейчас не без опаски взираю на лиц, занимающих Вселенский и Александрийский Престолы. Они поддерживают обновленцев, они проявили враждебное отношение к Православной Российской Церкви и ее Первоиерарху Святейшему Тихону. Вселенский Патриарх вошел с обновленцами в общение. Он авторизовал деяния Московского лжесобора 1923 года, постановлениями которого обновленцы объявили Святейшего Патриарха Тихона лишенным сана. В церковном Американском деле имеется заключение Вселенского Престола о признании каноничности Московского лжесобора и обновленческого Синода. А ныне Вселенский и Александрийский Патриархи приняли приглашение на новый обновленческий Собор, имеющий быть в октябре месяце в Москве… Подумайте, Владыко, к кому Вы обратились и на чей авторитет ссылаетесь и в то время, когда в России епископы перестали даже поминать их. А, обращаясь к авторитету этих Патриархов, Вы обязываете себя вступить в общение с обновленцами».[190]190
  Архиепископ Никон (Рклицкий). Указ. соч. Т. 7. С. 181–182.


[Закрыть]

Архиепископ Серафим (Лукьянов) весной 1927 г. писал в том же духе: «Константинопольский Патриарх и Синод – друзья живоцерковников и большевиков и враги Русской Церкви, за свои великие беззакония подлежащие суду всей Православной Церкви. Обращаться за помощью в Константинополь – великий позор для нашей Церкви».[191]191
  Архиепископ Серафим (Лукьянов). Письмо // Церковные ведомости. 1927. № 5/6. С. 10.


[Закрыть]

Архиерейский Собор Русской Православной Церкви за границей отреагировал на позицию Константинопольского Патриархата окружным посланием от 6 сентября 1927 г., в котором во многом справедливо отмечал: «С глубоким прискорбием мы должны заявить, что наша Русская Церковь во дни страданий под игом большевицкого владычества терпит от Константинопольской Патриархии гонения и утеснения не менее, чем от „Живой Церкви“, от обновленцев и других раскольников… В явное нарушение Священных Канонов, без всякого сношения с Всероссийскою Церковною Властью, и даже вопреки протестам наших иерархов, Константинопольская Патриархия отторгает от нашей Церкви многие области – Польскую, Финляндскую, Эстонскую; покушается отторгнуть и другие ее части – русские епархии в Америке и Западной Европе; дает свое благословение на отделение от нашей Церкви на автокефальное положение Польской, Украинской и Грузинской Церквам. Но еще гораздо ужаснее вот что: когда в недрах нашей Церкви появляются раскольничьи общины – „Живая Церковь“, обновленцы и другие – тогда Константинопольская Патриархия входит в сношение с этими приспешниками безбожной советской власти, признает раскольничий собор 1923 года, осудивший Святейшего Патриарха Тихона на лишение сана и монашества, соглашается послать своего представителя в Москву для вмешательства в дела нашей Церкви и даже предлагает нашему Патриарху оставить свой престол и упразднить самое Патриаршество. Во многих Православных Церквах под усиленным влиянием Константинопольской Патриархии стал вводиться насильственными мерами новый календарь, везде вызывая страшные смуты и разделения среди верующих. Не ограничиваясь этим, Константинопольская Патриархия решилась даже, вопреки Священным Канонам и практике своей Церкви, на всеобщее и принудительное введение в Финляндии новой пасхалии. В октябре или ноябре текущего года в Москве состоится раскольничий собор обновленцев. Константинопольский Патриарх Василий и Александрийский Мелетий выразили свое согласие принять участие в этом безблагодатном сборище.[192]192
  Этот «Собор» планировался, но не состоялся.


[Закрыть] Таким образом, Константинопольская Патриархия является пособницей „Живой Церкви“ и обновленцев в России, нарушительницей Священных Канонов о Пасхе, виновницей смут и расколов во всех Православных Церквах».[193]193
  Архиепископ Никон (Рклицкий). Указ. соч. Т. 7. С. 204–206.


[Закрыть]

В конце 1920-х гг. Константинопольская Патриархия приняла участие еще в одном внутреннем конфликте в Зарубежной Русской Церкви. В январе 1927 г. управлявший Северо-Американской епархией митрополит Платон (Рождественский) вышел из подчинения Архиерейского Синода, который 31 марта того же года постановил освободить митрополита от управления епархией и запретить в священнослужении в ее пределах. 8 сентября 1927 г. Архиерейский Собор Русской Православной Церкви за границей окончательно запретил Владыку Платона в священнослужении, однако тот не подчинился. Еще 2 февраля 1927 г. он поручил архиепископу Евфимию (Офейшу) учредить «Святую Восточную Православную Кафолическую и Апостольскую Церковь в Северной Америке». Вскоре был создан Синод под председательством архиепископа Евфимия, включавший в себя русских иерархов в Америке, при этом Владыка Евфимий находился в подчинении у митрополита Платона, который считал себя главой Всеамериканской Церкви. 19 декабря 1927 г. от имени «Святейшего Синода Американской Православной Кафолической Церкви» всем Поместным Церквам было разослано уведомление об образовании новой независимой структуры.[194]194
  Кострюков А. А. Указ. соч. С. 181–186, 260.


[Закрыть]

Взяв на себя права главы Поместной Церкви, митрополит Платон, вступил в конфликт с Константинопольской Патриархией. Учредив в 1922 г. архиепископию Северной и Южной Америки, Фанар сам претендовал на руководство всеми православными приходами в США и не хотел уступать это право митрополиту Платону. 15 мая 1928 г. архиепископ Александр (Немоловский) направил в Константинополь доклад об образовании в Северной Америке новой церковной структуры, и 1 декабря 1928 г. Патриарх Василий III в ответ выпустил послание, опубликованное в греческой печати: «По решению нашего Святейшего Синода заявляем, что Конституция (организация) упомянутой Церкви есть всецело антиканонична (незаконна). Следовательно, Мать Святая Церковь отвергает эту новую Русскую Церковь и требует от Вашего Преосвященства абсолютно не входить ни в какие сношения (связи) с нею».[195]195
  Там же. С. 260–261.


[Закрыть] Понимая, что автокефалия грозит ему изоляцией со стороны всего православного мира, митрополит Платон решил отказаться от планов создания Всеамериканской Церкви и заявил, что руководит только Русской Церковью в Америке. Подчиненные ему епископы, ранее подписавшие «конституцию» об образовании новой Церкви, в декабре 1928 г. отозвали свои подписи.[196]196
  Там же. С. 261.


[Закрыть]

В этот период Константинопольский Патриархат продолжал заниматься экуменической деятельностью. Так в августе 1927 г. его делегат митрополит Фиатирский Герман принял активное участие в первой всемирной экуменической конференции «Вера и церковное устройство» в Лозанне, став председателем православной группы делегатов, в которую входили в числе других митрополит Евлогий (Георгиевский), протоиерей Сергий Булгаков, профессора Н. Глубоковский и Н. Арсеньев.

На этой конференции состоялось и несколько частных совещаний (под председательством Софийского митрополита Стефана), на которых обсуждалось положение страждущей Русской Церкви: гонения на нее и возможность посильной помощи со стороны братских христианских Церквей.[197]197
  Православие и экуменизм. Документы и материалы 1902–1998. С. 76–84.


[Закрыть]

4 сентября 1928 г. было выработано совместное соглашение Элладской и Константинопольской Церквей относительно 36 епархий Вселенского Патриархата, оказавшихся после Лозаннского договора на территории Греции. Согласно Патриаршему и Синодальному актам епархии «новых территорий» (Эпира, Южной Македонии, Западной Фракии и большинство островов Эгейского архипелага), формально оставаясь в юрисдикции Константинопольского Патриархата, вошли в состав Элладской Церкви (т. е. были административно подчинены ей), согласно уже принятому государственному закону Греции № 3615 от 15 июля 1928 г.[198]198
  Папатомас Г. Д. История Элладской Церкви в XX столетии // Православная Церковь в Восточной Европе XX век. С. 62, 74.


[Закрыть]

Успеху переговоров способствовала дружба и личная переписка между Патриархом Василием III и его бывшим учеником архиепископом Афинским Хризостомом (Пападопулосом). В узаконенном греческим правительством соглашении было решено несколько вопросов: 1. каким образом митрополиты «новых территорий» должны принимать участие в заседания Священного Синода Элладской Церкви и других административных учреждениях; 2. как они должны избираться и наличие у Патриарха права предлагать кандидатов и утверждать кандидатуры; 3. положение Патриарха, как последней церковной судебной инстанции, решения которой не подлежат апелляции; 4. обязанность Элладской Церкви извещать Патриарха, когда кафедры «новых территорий» освобождаются, и когда они замещаются, посылать в Константинополь протоколы избрания новых митрополитов, их исповедание веры и присяги верности Вселенскому Патриарху, а также обязанность сообщать, когда эти митрополиты принимают участие в заседаниях Элладского Синода; 5. обязанность митрополитов «новых территорий» посылать годовой отчет Патриарху и поминать его имя за богослужением; 6. сохранение Патриархом полной канонической власти над ставропигиальными монастырями «новых территорий» (таким образом, Афон, Патриарший экзархат на острове Патмос, Влатадский монастырь в Салониках и монастырь св. Анастасии на Халкидиках остались под его прямым управлением). 28 мая 1929 г. архиепископ Хризостом написал Владыке Василию III, что Элладский Синод согласен на все его условия относительно митрополитов «новых территорий» с одной поправкой, – за богослужением они должны наравне с Патриархом поминать Священный Синод Элладской Церкви. В итоге поправка была принята.[199]199
  A New Study of the Patriarchal and Synodical Act of 1928, by Metropolitan Deme-trios of Sebasteia. электр. версия.


[Закрыть]

В 1928 г. Василий III окончательно оформил претензии Константинопольского Патриархата на свою юрисдикцию над всеми православными общинами и епархиями вне территории Поместных Церквей. Однако эти претензии были признаны только Александрийской Церковью, получившей взамен от Фанара признание ее прав на все православные общины в Африке, и, де-факто, Элладской Церковью, которая, назначая своих клириков на заграничные приходы, стала временно передавать их в юрисдикцию Константинопольского Патриархата.

При Василии III Патриархат по-прежнему подвергался давлению со стороны турецкого правительства, не признававшего его вселенского характера, а также со стороны «Папы» Евтима (в основном из-за проблемы прав на имущество различных приходов, особенно Перского). Это способствовало частичной изоляции Патриархата вплоть до подписания соглашения о дружбе между Турцией и Грецией в 1930 г. К концу 1920-х гг. турецкое правительство закрыло все православные митрополии Малой Азии, и лишенные своих епархий митрополиты проживали теперь в качестве титулярных иерархов в зданиях Патриархии, создавая для нее серьезные экономические затруднения. Следует упомянуть также, что при Патриархе Василии начался выпуск официального периодического издания Константинопольского Патриархата «Православие» («Ортодоксиа»).[200]200
  Н. Е. Н. Василий III, Патриарх Константинопольский. С. 99; Нанакис А. Указ. соч. С. 42.


[Закрыть]

Патриарх Василий III скончался 29 сентября 1929 г., и 7 октября того же года члены Константинопольского Синода выбрали новым Патриархом митрополита Деркосского Фотия (в миру Димитриоса Маниатиса). В 1930 г. премьер-министр Греции Е. Венизелос нанес официальный визит в Стамбул, во время которого он встретился с Патриархом Фотием II. Это был первый визит главы греческого правительства в Фанар. После заключения упомянутого соглашения о дружбе между Турцией и Грецией турецкое правительство в сентябре 1931 г. официально признало вселенский характер Константинопольского Патриархата и прислало Фотию II удостоверение личности, в котором была обозначена его официальная функция. Чтобы изжить смуту, которая разделила его американскую паству на два лагеря – монархистов и венизелистов (сторонников Венизелоса), в августе 1930 г. Патриарх Фотий назначил митрополита о. Корфу Афинагора (Спиру, будущего Патриарха) экзархом Северной и Южной Америки. Архиепископ Нью-Йоркский Александр и два его викария выступили против попытки Патриархии изменить автономный статус Американского экзархата, но их сопротивление было сломлено, и они подписали поправку к уставу экзархата, подчинив его Константинополю. Вскоре архиепископ Александр был переведен на о. Корфу.[201]201
  Нанакис А. Указ. соч. С. 42–43; Нелюбов Б.А., Э. П. Г. Афинагор I, Патриарх Константинопольский // Православная энциклопедия. Т. IV. М., 2002. С. 85–86.


[Закрыть]

В 1930 г. Патриарх Фотий II созвал в Ватопедском монастыре на Афоне Просинод для подготовки Всеправославного Собора. На его заседаниях Константинопольский Патриархат представляли митрополит Трапезундский Хрисанф (Филиппидис) и митрополит Сардский Герман (Афанасиадис); одной из важнейших тем для обсуждения была подготовка почвы для начала переговоров по проблеме болгарской схизмы. В это же время Патриарх положил начало обмену студентами между Халкинским богословским училищем и Сербской, Румынской, Польской Православными Церквами, а также другими христианскими конфессиями, прежде всего англиканами.[202]202
  Нанакис А. Указ. соч. С. 43.


[Закрыть]

Первоначально Фотий II занимал довольно осторожную позицию в отношении церковных нововведений. Так в своих письмах от 8 февраля и 15 марта 1930 г. митрополит Антоний (Храповицкий) писал афонскому иеросхимонаху Феодосию (Харитонову): «Патриарх Фотий желает, чтоб его считали консерватором. Мне писали о нем, что он лучший из современных иерархов в Царьграде: он ответил на мое приветствие только недавно, ибо первое мое письмо потерялось, не дойдя до него. О чем меня уведомил о. А[рхимандрит] Кирик; тогда я повторил, и он ответил в[есьма] любезно и по-церковному… Ваш Патриарх как будто подается вправо под влиянием событий, и Вам можно значительно успокоиться. Если Русь освободится от большевиков, то и разговор о новом стиле окончится».[203]203
  Письма Блаженнейшего Митрополита Антония (Храповицкого). С. 218–219.


[Закрыть]

Однако в дальнейшем Патриарх Фотий II, как и его предшественники, поддержал обновленческий раскол в Русской Церкви, состоял в полном евхаристическом общении с обновленцами и подчеркнуто дистанцировался от Московской Патриархии, хотя на явный разрыв с ней не шел. В 1931 г. он послал обновленческому Синоду приветственную Рождественскую грамоту с выражением скорби об отсутствии «умиротворения» в Русской Церкви.[204]204
  Вестник Священного Синода. Москва. 1931. № 1–2.


[Закрыть] По справедливому замечанию священника Александра Мазырина, позиция Константинопольской Патриархии в отношении обновленческого раскола определялась в 1920-1930-е гг. не столько церковно-каноническими принципами, сколько политическими факторами: в основном Вселенские Патриархи склонялись на сторону тех, у кого были лучшие отношения с советской властью.[205]205
  Священник Александр Мазырин. Указ. соч.


[Закрыть]

Храм Святой Софии в Константинополе

Константинопольский Патриарх Мелетий IV

Константинопольский Патриарх Вениамин I

Константинопольский Патриарх Афинагор I

Патриарх Московский и всея России Тихон

Патриарх Московский и всея Руси Сергий

Патриарх Московский и всея Руси Алексий I

Митрополит Антоний (Храповицкий)

Русский храм-памятник в Сан-Стефано

Подворье русского Свято-Пантелеимоновского монастыря в Константинополе

Как уже говорилось, с начала 1920-х гг. Константинопольская Патриархия настойчиво проводила идею об обязательном подчинении ей всей православной диаспоры, что особенно негативно сказалось на положении заграничных приходов Русской Православной Церкви. В письме от 30 мая 1931 г. Патриарх Фотий II писал Сербскому Патриарху Варнаве о существовании в Константинопольской Патриархии общего взгляда «по вопросу о каноническом положении православных церковных общин и колоний, находящихся в диаспоре и вне границ православных автокефальных церквей, что все церковные общины, какой бы то ни было народности, должны в церковном отношении быть подчинены нашему Святейшему престолу».[206]206
  ГАРФ, ф. 6991, оп. 1, д. 748, л. 24.


[Закрыть]

5 февраля 1931 г. к Патриарху Фотию II в Стамбул приехал митрополит Евлогий (Георгиевский) в сопровождении секретаря Епархиального управления Западно-Европейской епархии Русской Церкви Т. А. Аметистова. После участия в Лондоне вместе с архиепископом Кентерберийским в молении о страждущей Русской Церкви и гонимых в СССР верующих Владыка Евлогий был указом Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия № 1518 от 10 июня 1930 г. уволен от управления приходами Русской Церковью в Западной Европе и оказался в очень затруднительном положении. Поэтому он без отпускной грамоты обратился к Вселенскому Патриарху с просьбой принять в свою юрисдикцию его епархию. На втором заседании по этому вопросу Константинопольский Синод принял резолюцию: западноевропейские русские приходы принимались в юрисдикцию Вселенского Патриарха с сохранением своей внутренней самостоятельности, как особая русская православная церковная организация, а митрополит Евлогий назначался экзархом Патриарха, наряду с существовавшим в Лондоне экзархом греческих приходов в Европе митрополитом Германом. 17 февраля 1931 г. Патриарх Фотий подписал и передал Владыке Евлогию соответствующий Томос, в котором отмечался временный характер Российской православной экзархии Вселенского Патриархата в Европе.[207]207
  Митрополит Евлогий (Георгиевский). Указ. соч. С. 570–574.


[Закрыть]

Митрополит Евлогий объяснял свое решение следующим образом: «Каждая Церковь и каждый епископ имеют право апеллировать ко Вселенскому Патриарху в тех случаях, когда они не находят справедливости у своей церковной власти». Но, видимо, понимая, что канонических оснований для перехода под омофор Вселенского Патриарха не было, Владыка Евлогий в воспоминаниях отмечал, что этот новый порядок управления русскими церквами и подчинение Константинопольскому престолу носит временный характер, и после восстановления общепризнанной церковной власти и нормальной церковной жизни в России русские приходы в Европе вернутся в лоно Матери-Церкви. Таким образом, как со стороны митрополита Евлогия, так и со стороны Патриарха Фотия II было заявлено, что уход Западно-Европейской епархии из юрисдикции Русской Православной Церкви является временным.[208]208
  Российское православное зарубежье: история и источники / Сост. А. В. Попов. М., 2005. С. 260–261.


[Закрыть]

Московская Патриархия была официально оповещена Фанаром о принятии митрополита Евлогия в свою юрисдикцию. Представитель Константинопольского Патриарха в Москве архимандрит Василий в письме Заместителю Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Сергию (Страгородскому) от 18 марта 1931 г. обосновывал решение Вселенского престола сложной ситуацией в Церкви и указывал, что подчинение русских приходов в Западной Европе Константинопольской Патриархии является выходом в условиях «инославной пропаганды и возобновления антиканонических попыток из Карловиц для подчинения русских православных беженцев своему вредному, как в церковном, так и в политическом, во вред Советскому Союзу, влиянию». При этом о. Василий, выражая спорные претензии Фанара на всемирную юрисдикцию, писал, что «на основании канонических правил всякая епархия, находящаяся вне пределов той или иной Автокефальной Православной Церкви в Европе, обязана признать юрисдикцию Вселенского Патриарха». Кроме того, архимандрит, ссылаясь на Патриарха Фотия, гарантировал, что вмешательства в политику со стороны приходов митрополита Евлогия впредь не будет: «Мой Кириарх уверен, что все русские церковные круги в СССР будут вполне удовлетворены, а также этот образ действий будет благоприятно оценен и Государственной Властью в СССР, так как Вселенская Патриархия категорически снова запретила на будущее время всякое вмешательство церкви в политику, как канонически обязательную основу церковной жизни».[209]209
  Кострюков А. А. Указ. соч. С. 230.


[Закрыть]

Эти аргументы не убедили митрополита Сергия. Уже вскоре, 30 апреля 1931 г. состоялось постановление Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и Временного Священного Синода по делу митрополита Евлогия, который вместе со всеми находившимися с ним в церковном общении священнослужителями был предан суду архиереев, запрещен в священнослужении до соборного суда или до раскаяния и лишен права распоряжения церковным имуществом.[210]210
  ЖМП. 1931. № 6. С. 2–4.


[Закрыть] Однако прещения Московской Патриархии не были признаны Вселенским Патриархатом.

Поступок Патриарха Фотия II также вызвал протестное послание митрополита Сергия от 6 июня 1931 г., в котором оспаривалась каноничность присоединения Русских Церквей в Западной Европе к Константинопольскому Патриархату. В своем ответе от 25 июня Фотий II обещал, что русские приходы останутся в нынешнем положении лишь до восстановления единства Русской Церкви и до созыва Собора Православных Церквей, но отказался освободить митрополита Евлогия от своей юрисдикции, фактически полностью оправдывая свой захват части Московского Патриархата: «Со стороны нашей Великой Христовой Церкви было бы неуместно и недопустимо всякое дальнейшее промедление в том, чтобы вступиться в это дело согласно ее долга и права, и в качестве канонического судии в этой области, где угрожала православному народу буря, и в качестве той, которой вверено попечение, общее попечение о нуждах Православных Церквей повсюду…». Новые послания митрополита Сергия от 15 октября 1931 г. и 1933 г., в которых убедительно доказывалось не-каноничность притязаний Патриарха Фотия, приводящих к нарушению церковного мира, остались без ответа.[211]211
  Там же. С. 1–2, 1931. № 7–8. С. 1–2, 1933. № 16–17. С. 3–4; Церковный вестник. Париж. 1931. № 7. С. 3–8; Протоиерей Владислав Цыпин. Указ. соч. С. 570.


[Закрыть]

Первоиерарх Русской Православной Церкви за границей митрополит Антоний тоже отреагировал резко негативно. В письмах графу Ю. П. Граббе от 27 февраля и 16 марта 1931 г. он с возмущением писал: «Евлогианская эпопея даже меня удивила обнаружившимся в ней непроходимым невежеством русского общества. Эти болваны совершенно не понимают, что всякое действие Вселенского Патриарха вне своего диоцеза имеет не более силы, чем действия любой кухарки, и что Святейший Фотий имел столько же права признать Евлогиевский Экзархат, как Матрена Сидорова, его кухарка. А газетные идиоты пишут: М[итрополит] Е[влогий] упрочил свое положение, утвердил его. Афонские простаки воображают и доныне, что Патриарх Фотий, сделав Евлогия экзархом своим, подчинил тем себе всю Европу, и вот они озабочены, как бы он, т. е. Евлогий, не сделал мне новых неприятностей, пользуясь полномочиями экзарха (?)».[212]212
  Письма Блаженнейшего Митрополита Антония (Храповицкого). С. 238–239.


[Закрыть]

Выразил свой протест и Сербский Патриарх Варнава. 14 февраля 1932 г. он писал митрополиту Литовскому и Виленскому Елевферию (Богоявленскому): «.митрополит Евлогий предпринял неожиданный, противоканонический акт с поездкою его в Царьград, чтобы предать себя и управляемую им Западноевропейскую епархию под юрисдикцию Вселенского Патриарха, и мы, к глубокой нашей скорби, были лишены возможности действия. После такого образа действия митрополита Евлогия мы, в качестве главы и представителя Сербской Церкви, должны были признать невозможным иметь с ним каноническое общение. Независимо от сего, разделяя каноническую правомерность справедливого протеста Заместителя Местоблюстителя Всероссийского Патриаршего Престола, митрополита Сергия, пред Вселенской Патриархией по поводу принятия ею под свою юрисдикцию митрополита Евлогия, мы, со своей стороны, через епископов Иринея Бачского и епископа Емилиана Тимочского, наших делегатов, сделали представление Вселенскому Патриарху по поводу канонически неправомерных деяний Вселенской Патриархии, выразившихся во вмешательстве вдела автокефальной Российской Церкви…».[213]213
  Кострюков А. А. Указ. соч. С. 519.


[Закрыть]

Неканоничный образ действия Константинопольского Патриарха побудил Заместителя Патриаршего Местоблюстителя Московского Патриархата 30 сентября 1931 г. отказаться от участия в догматической комиссии в Лондоне по вопросу воссоединения с англиканами, а затем и в очередном Просиноде (Предсоборном совещании) на Афоне. В июне 1931 г. Патриарх Фотий II пригласил через своего представителя в Москве архимандрита Василия (Димопуло) на этот Просинод двух представителей от Русской Церкви (по одному от Московского Патриархата и обновленцев): «Пусть будет послан один отдельный представитель от каждой части, чтобы пред лицом всей целокупности Православных Церквей он предложил все необходимое осведомление и путем общего усилия, содействием всех братских Церквей, было достигнуто, с Божией помощью, восстановление мира и единства Святой Русской Церкви и эта Церковь таким способом приняла бы участие в общем Просиноде».[214]214
  Священник Александр Мазырин. Указ. соч.


[Закрыть]

Однако митрополит Сергий отказался посылать своего представителя, о чем 12 апреля 1932 г. известил архимандрита Василия, а 13 апреля и самого Патриарха Фотия: «Нашу Церковь Его Святейшеству угодно рассматривать как неорганизованную церковную массу, не имеющую канонического возглавления. Наши депутаты должны явиться на Просинод не представителями Поместной Русской Церкви, равноправной с другими Поместными Церквами, а представителями каждый каких-то „церковных кругов" (как принято теперь выражаться), то есть, повторяю, неорганизованной массы, не имеющей своего лица и, следовательно, канонических прав, в том числе и решающего голоса на Соборе Поместных Церквей. В лучшем случае наши депутаты могут оказаться в положении каких-то просителей, а в худшем – даже ответчиков или обвиняемых. Ни то, ни другое не представляется для нас приемлемым, ни допустимым. Не имея к тому же решающего голоса, а с этим и возможности законно влиять на постановления Просинода, наша депутация своим присутствием на Просиноде может создать впечатление, будто постановления Просинода приняты при участии нашей Русской Церкви».[215]215
  ЖМП. 1932. № 9-10. С. 1–2, № 11–12. С. 2–3.


[Закрыть]