Текст книги "Избранное. Том 2"

«О День победы, майскою Москвой…»

 
О День Победы, майскою Москвой
В бесценное спасенье упоённый!
Салют, парад, блаженных глоток вой
И пленных гадов жалкие колонны…
А что цена? Мы за ценой не постоим,
А надо будет – полстраны положим!
На том стояли, и на том стоим,
И новому врагу дадим по роже.
Не сдох наш вождь и не утратил понт.
Идею по-научному И снова
Загнал в окопы трудовые фронт —
В погибель неубитого любого…
И снова ложь, полунамёки, сплетни,
Политпросвета долгие часы…
Из-под полы – одёжа, кони, лепни,
Часы, трусы и палка колбасы.
Вновь годы неспонтанного искусства,
Великой полуправды-полулжи.
Вновь жидко дальним, вновь ближним густо,
Вновь жёны-пушки и братья-ножи.
 

«Что ж предъявить “свободному” народу…»

 
Что ж предъявить «свободному» народу,
В асоциальную пургу и круговерть —
Честь и достоинство? Бетховенскую оду?
Или «геройскую», бессмысленную смерть?
Тела, забитые в окопы, танки, доты,
В которых догорала мысль: «За что?»
Рождённые для жизни и работы,
Которые им время не зачтёт.
Мы не простим, не спустим, не забудем!
Вот танки, самолёты, вот – бойцы.
Мы снова милуем, а если нужно – судим
Проклятых раздувателей пыльцы.
 

«О люди-волки, ящерицы, львицы…»

 
О люди-волки, ящерицы, львицы!
В любой войне, увы, победы нет.
А есть привычка мёртвыми делиться,
Чтобы живых им убивать вослед.
Есть Память. Горькая болезненная жалость,
Тупая боль у сердца под ребром.
Слеза, которая в подглазье заплуталась,
И чувства, приоткрытые пером.
Есть Праздник Памяти. День человечьей клятвы —
Не превратиться в роты и стада!
Не допустить в полях кровавой жатвы,
Не звать беду, чтоб не пришла беда.
Благословляю вас, коль вы согласны…
Вглядитесь в правду, не смыкая глаз, —
Лишь мы одни над нашей жизнью властны,
Над нашей памятью и памятью о нас.
 

2018

«Мои наручники откроет симбиоз…»

В сегодняшнее смутное время концепция «Прагматического умиротворения истории» Фрэнсиса Фуку ямы, которую он выразил формулой: «Либерализм – потребительство – дальше тишина…» – переведённый затем в новую «движуху» типа «столкновения цивилизаций» Сэмюэлем Хантингтоном, обрёл стараниями еврейских нуворишей (Александра Машкевича и др.) продолжение в виде т. н. «диалога цивилизаций forever», предметом которого является «неизбежная» осознанная толерантность человечества.

Не могу согласиться. А вы?

 
Мои наручники откроет симбиоз.
За тёплый угол не придётся драться.
Мир, что в дерьмо своё по шею врос,
Спасает диалог цивилизаций.
 
 
Честь, в межреберье, лезвием ножа
Проткнёт достоинство зверушки социальной.
Придёт закон, уж не забор – межа,
И счастье, словно грех, пребудет свальным.
 
 
О Господи! Кому мне быть своим
По признаку прозренья и зачатья?
Чьего отечества тюремный слаще дым,
Где бродят мои истинные братья?
 
 
Где ждёт меня прощенье за грехи,
Где вдох последний будет признан горем?
Какой язык вберёт мои стихи
В метафоричном сленге аллегорий?
 
 
Чей Б-г сильнее, если он один,
Где больше платят слабым и никчёмным?
Где равно счастлив раб и господин
И неортодоксальны теоремы…
 
 
Чей диалог – он пастбище идей,
Балет изящных встречных пониманий?
Патрицианский форум сверхлюдей,
Премудрых пескарей и их пираний…
 
 
Что может сблизить вечность пирамид
И групповой восторг всемирной бойни?
Где вымолил гражданство Вечный жид,
И где воскрес замученный покойник?
 
 
Я плачу над собой, ещё живым,
Который до рожденья принял Б-га.
И в мыслях, что обмениваюсь с Ним,
Надеюсь на подобье диалога.
 

2020

По поводу романа Димы Быкова «ЖД»

 
Да, я не Рюрик по лицу…
По Золотому по кольцу
Как исторический этруск,
Беру я с Блоком в жёны Русь.
 
 
Пусть невзаимно холодна,
Пусть серая, пускай стена…
Зато язык творит такое —
На чём стою и сколько стою.
 
 
Во мне бессмысленны доктрины,
Черны витрины и картины,
Я чую правду: все помрём,
И не хрен рыть под фонарём.
 
 
Я не поэт, насильник чести,
И не сидится мне на месте —
С избытком задаю я жару
Всем обтатаренным хазарам.
 
 
И в гуще отрицаний прочих,
Отрину всех, на них охочих.
Ведь жизнь – говно, и смрад её
Определяет жадовьё.
 
 
С их помазанием и мирром
Ты не закроешь мира дыры.
Я всей поэзией моей
Не уважаю жидовей.
 
 
Ведь, если русский просто быдло,
То жидовин – его повидло.
Коль русака немного сжать —
Он начинает вылезать.
 
 
В своей поэзии высокой,
Из них выжамкиваю соки.
И их шумерские истоки,
И небиблейские пороки.
 
 
Всё влезет в жерло мясорубки,
Леса годятся для порубки…
И, доворачивая ручку,
Я собираю мысли в кучку.
 
 
И всё выходит очень просто,
Жизнь – от рожденья до погоста,
И со словами и без слов,
Вся – от жирка и до мослов,
 
 
В ней истина одна и та же:
Что правды нет – а есть погаже,
Что есть жады и в каждом жаде
Нам что-то, или кто-то, гадит.
 
 
То срёт в культуре, то в науке,
А то – в твоём нерусском внуке.
Порой – в словесности российской,
Всегда – обрезанною писькой.
 
 
А их жадовская деньга —
И зелена, и дорога.
Я своим взглядом – мир объемлю!
За нашу правду жру я землю.
 
 
Пускай разделятся навек:
Там жидовин, здесь – человек.
А между ними полукровки
Снуют, как божий коровки.
 
 
Я – за российскую бузу
Я – за оплату и пайцзу
За толерантность несвободы
И за естественные роды.
 
 
И в жопу ЛГБДТ,
Их НТВ и ОРТ.
Они ж, мля, эти супостаты,
И все нахальны, и пейсаты.
 
 
Ещё чуть-чуть загнуть носяры —
И натуральные жидяры.
Им мало спёртого по блату
В степях арабских каганата.
 
 
Нет, на российские просторы
Нацелились, жуки и воры.
Ну, мы вас встретим в полный рост,
И приготовим ходоркост.
 
 
Мы вам пообрезаем жалы
И всех отправим за Уралы.
Я, как прозаик и поэт,
Осознаю теченье лет.
 
 
Я вам открою свой завет:
Всяк жад хорош, когда скелет.
И неча скалить рот, балды,
Послушайте меня, жады,
 
 
Святая Русь – лишь русских мать, —
Чтоб их любить и их имать.
И если вы о ней скулите,
То не на русском – на иврите.
 
 
Сыны по матери, по русской —
Родные норды и этруски,
Плюс скифы, викинги и чудь,
И позабытый кто-нибудь —
 
 
Привет – на этом я кончаю.
И вместо кофе пью я чаю.
Я сам шуткую, сам быкую,
Когда смиряюсь, то бунтую.
 
 
Побрившись бритвою Оккама,
Себе отрыл в России яму.
А там – молчание ягнят.
Мне даже снизу не стучат.
 

2019

«На вопрос об отношении к Израилю…»

Дмитрий Львович Быков (Зильбертруд) – один из самых профессиональных современных критиков и создателей российской и мировой литературы.

Он по-доброму человечен и доступно обыкновенен, и в то же время феноменально памятлив, образован и искренен.

Как ремесленник – это слесарь-лекаьщик 6-го разряда, а в области конструирования – это Лавочкин литературного суперлайнера с поэзией, романистикой, драматургией и критикой на борту, где подают потрясающую выпивку и вкуснющую еду.

Не имея ни одной привычно значимой литературной премии, не награждённый орденами отечества, он тем не менее является одним из лучших в литературной среде писателей-матричников, чьи теории словесного творчества, математически выверенные и романтически возвышенные, связаны кровотекущей пуповиной с реальной жизнью в её наиболее актуальных проявлениях и светотенях XIX, XX и XXI века.

На одной из своих многочисленных лекций для русскоязычных эмигрантов в Америке Дмитрий Львович, отвечая на вопрос, почему он не любит Израиль, заметил, что Израиль он любит, как и евреев в нём, но считает ошибкой попытку «почвенного» решения еврейского вопроса, т. е. создание государства только и исключительно для евреев, – что-то вроде еврейского дома, гарантирующего и еду, и защиту, приспособив для этого спорные территории. И тем самым как бы приземляя исторический, философский и эмоциональный смысл еврейской жизни.

Я попытался облечь эту его мысль в более или менее поэтическую форму несколькими строфами, написанными вроде бы от его имени, чтобы вы, читатель, разобрались с самим собой по поводу мыслительного загиба серьёзного публициста, который, конечно же, и в нём был и остаётся евреем. Хочу лишь заметить, что моё личное мнение по этому вопросу не совпадает с замечаниями «виртуального» Дмитрия Львовича.

 
На вопрос об отношении к Израилю
Скажу прямо: я не в восторге…
И от патриотизма несколько сусального,
И от здравого смысла, мёрзнущего в морге.
 
 
Евреи – образец пиетета духовного!
На них даже ангелы косились…
Служа офицерами Генштаба у верховного,
Они взяли и, бабах, приземлились.
 
 
Предпочтя глубокому узкое,
Покинули небесные чертоги веры.
И железной поступью пришли еврорусские,
Там коммунисты, здесь – пионэры!
 
 
Туда, где рыбу ловили пророки в Кинерете
И кудрявились шерстью библейские овцы,
Пришли мученики чёрной эзотерики
И постиспанских храмов торговцы.
 
 
Когда-то мы дарили миру поэтов,
Финансистов, духовников и лордов…
Но почему-то на землю святую эту
Репатриировались «жидовские морды».
 
 
Здесь Иосиф радовался рубашке в полоску,
В сознании вера играла шампанским…
А вами России был подарен Троцкий,
А великой Америке – Меер Ланский.
 
 
Здесь сиял Вавилон светом нездешним.
Отшельники сберегли Тверию и Явне.
А мессиями Витебска и Марракеша
Были открыты миру духовные ставни.
 
 
Наша Родина – мир, что без нас бесцветен.
Он – наша сцена, лаборатория и класс.
Мы – его учителя, святые и дети,
Дрожжи его безжизненных масс.
 
 
Так что ж вы вцепились в эти пески у моря?
Тигр обмелел уже и высох Евфрат.
Теперь вы растите лишь помидоры,
Грязных политиков, эмиграцию и солдат.
 
 
От арабской ненависти здесь трескаются камни,
В новорождённых чудовищах разум спит…
И гражданин, пред законом равный,
Повторяет в молитве: «Издохни, жид!»
 
 
Загнаны в резервации служители Б-га.
У сатанинских экранов новый господин,
Вместо адаса, лулава и этрога
В мире библействуют «ноль» и «один».
 
 
Вы обрели здесь не землю, а почву,
Судьбу картошки на овощебазе и акцент.
Но так же, на родном, молитесь ночью
И водку пьёте, а не абсент.
 
 
И, общаясь в облаке на лагерном «ню»,
Вы пишете не на иврите, а по-русски.
Так назовите по-честному эту фигню
Письмами из кутузки.
 
 
Ну, обмажьте меня, как мусульманина, салом
И затычьте пальцами – еврей-антисемит!
Давайте, врежьте от души по сусалам,
Если душа от обиды свербит!
 
 
Но еврейство – это дитя духовного дома
На холодной, голой и мёрзлой земле…
А молоко и мёд, как диабетическая кома,
Держат его на операционном столе.
 
 
Оно, как зёрна Изреэльской долины,
Пустило корни в народах и племенах…
Еврейство и Б-г остались едины
На землях чужих, но во всех временах.
 
 
А я, как выходец из сибирских руд,
Не стану без повода быковать.
Всё же по папе я Зильбертруд —
Значит, могут и в России по морде дать.
 
 
А когда среди ашкеназов меня захоронят,
Где российское еврейство столетиями лежит,
Под крестом тяжёлым, на гранитном фоне,
Я надеюсь, засветится и Маген-Давид.
 

2020

«Весной дожди не падают с небес…»

 
Весной дожди не падают с небес.
Весной – они как птицы прилетают…
И воду твёрдую теряет голый лес,
И воду жидкую земля не принимает.
 
 
О своенравность русскости в земле!
О страшная судьба её народа!
Прахи могил, что томятся в Кремле,
Лишь загрязняют землю год от года.
 
 
Слепая данность смешанных кровей…
Бесцельный гнев и бунт незрелой мысли
Бурлят в крови у русских матерей
И гирями на шеях русских виснут.
 
 
Ушло язычество, как радуга в дожде,
В единобожие трёхликого татума.
Но и оно упёрлось по нужде
В еврейское упорство Аввакума.
 
 
О милый сердцу новорусский люд!
Еврейский вам поклон за ваши раны.
Ведь мог и нас могучий демиург
Прислать сюда вместо племён Ирана.
 

2020

«Вернувшись в историческое лоно…»

Моё стремление к универсальной компетентности привело меня к следующим замечаниям: любая фраза на любом языке может получить сотни толкований лишь с помощью изменения знаков препинания при её написании и тональности – при её произношении.

 
Вернувшись в историческое лоно,
Читал я на иврите Соломона.
И понял то, что понял Соломон, —
Что глуп лишь тот, кто верит, что умён.
 
 
За рюмкой водки и бокалом пива —
Вся философия – лишь бред кобылы сивой.
И про политику там лампочку не вкрутишь —
Давай по сути, чё ты воду мутишь?
 
 
Ну, взял топор… Ну – вырубил… Ну – щепки,
И наплевать! Красиво то, что крепко!
Чего тебе в образовании искать?
В нём мудро то, что коротко писать.
 
 
Я другу душу выложил до дна…
Он мне ответил – слушай, старина,
Я не вкурил – ты чё мне пилишь роги?
Давай, колись, что у тебя в итоге?
 
 
Люблю в себя научных знаний сунуть,
Чтоб было что жевать, глотать, чем плюнуть…
Чтоб тучным стало то, что было тощим…
Мне ж отовсюду говорят: будь проще!
 
 
Читал, что пишут Лао-цзы, Сюнь-цзы, Конфуций,
И понял – хвост у человека куцый.
И даже в самом мудром из миров
Не отмахнёшься им от мух и комаров.
 
 
Пытался отыскать нирвану в йоге,
Смирялся с болью, отсидевши ноги.
Я, либертарианец от рожденья,
Лишил себя сиденья и движенья.
 
 
Как личность, я боролся против власти.
Мне в теле чуть не поменяли части.
Сказали просто, игнорируя манеры:
«Куда ты лезешь? Вообще – какого хера!
 
 
Своим умом в большую дурь не суйся.
Будь проще, за бесплатно не понтуйся.
Хочь потрындеть: учи английский и иврит,
На нём никто из нас не говорит».
 
 
За простоту нам не держать ответа —
Учение сейчас лишилось света.
А землю нашу держат три кита:
Боль, дурь и пресвятая простота.
 

2020

«Как хочется порой проникнуть в святцы…»

 
Как хочется порой проникнуть в святцы,
Не расстреляв обойму до конца…
Христову сожалению отдаться,
Слезу стыда не отерев с лица,
И из орала в меч перековаться.
 
 
Стать полуплотью от народной плоти.
И сухожилием неизбранной земли,
Дрожащей связкой горла Паваротти,
Чтобы свою признательность излить
Живою тканью звуковых полотен.
 
 
И приглядеться к пеплу и теплу
Стволов древесных, павших на пожаре,
Мысль под иконой запалить в углу,
Не дать её зарыть в бесслёзной таре,
Чтоб окунуть её огонь во мглу.
 
 
Как хочется пленительной любви
В концлагерях ремарков и платонов,
Когда лицо её вчуже кривит
Улыбка ослепительного стона
Соборной спеси Спаса на Крови.
 
 
Вернуться в Рим, в Октавианов август,
В шабаш, что затевает Воланд-бес…
Иль двинуть мачтой, потерявшей парус,
В епитрахилью крытый «мерседес»,
Как Ленина покрыл двуполый Парвус.
 
 
Коснись меня крылом, благая весть,
О том, что без прощенья я безвинен,
Что хлеб мечты – его пытался съесть —
На миллион ломтей располовинен,
И в игольное ушко не пролезть.
 
 
Там, в пустоте, не проводящей звук,
Уплыть обратно, в ювенальный праздник…
А старости засаленный клобук
Топтать, как чёрный клюв чумы заразной,
Как жизнью мне навязанный недуг.
 
 
Весь мир сейчас – палата номер шесть.
Под вольтами души искрят контакты,
И в лобных долях сторожа уходят с вахты,
И тело то, что есть, не хочет есть…
А мысли-корабли с бухты-барахты,
Как электроны, замыкаются на жесть.
 

2020

ДЫ, СМАРКАЧ!
Хроники израильского парламента…

 
Так кто ж важнее: физик или лирик?
Ну, скажем, в долларе нам важен каждый цент!
Зачем же обозвал ливийский клирик
Дрогобычского парня за акцент?
 
 
Оно понятно, западнее Львова
Еврей – антисемитский диссидент!
Лишить его и языка, и слова
Велел нам Рыцарь чести – за акцент!
 
 
Каков нахал – пришёл с акцентом в Кнессет
И волапюком прёт на верных нас!
Такие вот, как он, за всё в ответе —
ШАБАК, НАТИВ, и капитан в запас.
 
 
Пусть он эксперт в некошерных обрезках,
В умении скрыть гойский прецедент,
Но если ты пролез за Велвлом в Кнессет,
Не суй под нос свой грёбаный акцент!
 
 
По дури не сдержали вас процентом,
Когда попёрли в Эрец Исраэль!
Вот и горланите теперь своим акцентом,
Срывая двери Кнессета с петель.
 
 
Пора бы вам понять уже, притыркам,
Кто истинная власть и Высший суд…
И вход вам только в щель, и то – впритирку —
Туда, куда раввины вас ведут.
 
 
И если кто-то, пользуясь моментом,
У Кнессете скуверкает иврит
Свободным от картавости акцентом,
Тот, Алекс, как и ты – антисемит.
 
 
Услышь меня, руси! Ты здесь по праву!
Солдат, отец, трудяга, патриот…
Не для того мы создали державу,
Чтоб ицики заглядывали в рот.
 
 
Да, наш акцент тяжёл – на труд и службу,
На веру – не впадающую в грех…
Да, мы народ, который очень нужен
Израилю – единому на всех!
 

2021

О Михаиле, сыне Олеговом… Из зала суда…

 
Русская кровь! Мало тебя пролили
Русской земли топтуны и грязнители!
Сколько золота твоими мозолями
Сгребли лжедмитрии, лжецы-хулители.
 
 
Сколько поставлено бетонных колодцев
Над подземельями твоего мозга…
Почему до сих пор в руках инородцев
Охаживающая тебя розга?
 
 
Отсвечивает в глазах тень человека,
Вещего сына князя Олега…
Залившего водкой беспамятство зэка
В городе смога и снега.
 
 
Клоуна, марионетку в полынье,
Горячей картошки в чужих руках…
Юпитера, уподобленного свинье,
Испившего горечь судебного молока.
 
 
Судейские крючки рвут его око и задницу,
Президентский пёс облаивает гулко…
Он, оплёванный, как Марфа Посадница,
Тускл, как фонари московских переулков.
 
 
Да если бы папа его, Олег,
Таманский полк переехал танком —
Сдох бы телевизор и удавился интернет —
Просто актёр катался на санках.
 
 
А сына иноверцы разодрали меж «бентли»,
Грешное тело, словно опухоль раковую…
Как скифами, с коней накинуты петли
На собора головку маковую.
 
 
Сядет убийца с юшкой красною.
На восемь лет язык станет тряпичным.
И снова власть, народом обласканная,
Воскреснет чем-то привычно пятничным.
 
 
Снова простой рязанский мужик
Попёр в Пугачёвы бессмысленной смертью…
Новым Петербургом Москва сторожит
Пёсью приверженность кормушке и клети.
 
 
Паяц одинокий, как ракета в пуске,
На двадцать лет отставший от века…
Так вот он какой – настоящий русский!
Я хочу видеть этого человека…
 
 
И другого – властителя апостольского чина,
Помазанного на царство сапожным клеем…
Мы не знаем, кто этот мужчина,
И даже догадываться не смеем.
 
 
Эй, Россия! Как тебе спится,
Когда тебя в звёздной сентябрьской ночи,
Поливает рыжая рязанская кобылица
Тугой струёю судебной мочи.
 

2020

«Евреи зарезали курицу…»

 
Евреи зарезали курицу!
Ну как теперь выйти на улицу?
О ужас! Еврейские дети
Сидят на куриной диете…
 
 
Без страха и без плагиата
Евреи зарезали атом.
По кругу гоняют частицы,
Мешая им снова слепиться.
 
 
Став старше, еврейские детки
Без боли зарезали клетку.
А их повзрослевшие внуки
Сквозь Нобеля гонят науки.
 
 
История шутит не слабо —
Еврей был зарезан арабом.
Рыдают спасённые куры —
В Коране озвучены суры.
 
 
Вздохнул целый мир облегчённо —
Мы вырастим наших учёных!
И в новом арабском искусстве
Поднимем протестные чувства.
 
 
Довольно с нас воя и плача,
Которым жиды нас дурачат.
В триумфе арабской культуры
Спасутся несчастные куры.
 
 
Еврейский буддист и католик,
И трезвенник, и алкоголик,
Писатель, художник и скульптор —
Пришло к вам стрелецкое утро!
 
 
Будь проклят ваш мир и ваш космос,
Ваш лазер, компьютер и осмос,
Ваш Бродский, ваш Манн и ваш Гейне,
И неарабизм Рубинштейна.
 
 
Китайцы, японцы, индусы,
За ваши еврейские вкусы
И за неношенье хиджаба
Вас тоже зарежут арабы.
 
 
Решенье еврейских вопросов
Чревато арабским поносом.
И в американском сегменте
Еврею не быть президентом.
 
 
Преемственность, а не бравада —
Династия чёрных арабов.
Приспичило же Аврааму
Взнуздать палестинскую даму!
 
 
И тем запустить лотерею
По типу: арабы – евреи…
Евреи зарезали курицу,
Что праздно болталась на улице…
 
 
В стадах танахических дней
Ещё не водилось свиней.
 

2019

Евреям всех национальностей посвящается…

 
Ах, однокровники мои!
Да что ж вы, черти, вытворяли?
Смысл человечества в начале,
Его глубины и буи…
Водя экскурсии в астрале,
Вы жили в нём и умирали,
Чужие выиграв бои.
 
 
Иных гармоний инструмент,
Иных миров слова и краски
Математические ласки
И твердь негнущихся колен…
В себе отыскивая бездны,
Вы так старались быть полезны
Тем, кто переводил вас в тлен.
 
 
Вы каждый – Эйфелева башня,
Вершиной втиснутая в землю.
Вас чернокожими приемлют,
И новый день всегда вчерашний…
Вы до седин – большие дети,
В вас, вместо лифтов, ходят клети,
И не рожают хлеба пашни.
 
 
Вы вне пространства – в звёздной части —
Перед уходом в мир иной
Облизывают вас слюной
То ненавистники, то власти.
И мысли, замедляя бег,
Укладываются в ковчег,
Как в красный зев разверстой пасти.
 
 
Скажите мне – как вас любить,
Метателей идей и молний?
Неповторяемые в клоне,
Которых смерти нечем крыть.
Возникшие из ниоткуда
Плоды божественного блуда,
Не давшие Земле остыть.
 
 
Вы – предки Индий и Японии —
Открыли подлинный Китай.
И весь американский край
Восточных полон благовоний.
А там, где параллельный Б-г
Крутил наш род в бараний рог,
Я был в последнем миллионе.
 

2019

Заметки на полях

 
В Израиле война… И не война —
Вовсю подорожали помидоры…
И резко поправели разговоры,
И Нетаньяху посылают на
Конец её недлинный, но не скорый.
 
 
Здесь каждый – проповедник и мудрец.
Ведётся в каждом доме экспертиза —
Когда арабы подровняют башню в Пизе,
Положим мы тогда войне конец,
Который плавно обратится в кризис.
 
 
Боги войны – евреи в небесах.
А ниже – палестинские ракеты.
Народ – по погребам и туалетам.
И, как осколки, входит в тело страх,
Взрывающийся в душах и дворах.
 
 
Война в крови у каждой из сторон.
Тела между сансарой и нирваной.
И не болят полученные раны.
Лишь души, затаив посмертный стон,
Уходят в космос из могил-окон.
 
 
И не понять – кому теперь молиться.
Куда нас эта вера привела…
И катит по полю Ваала колесница —
Безумие неправедного зла…
Пыль времени на лошадей легла.
 
 
По радио сирены, как в бреду,
Средь пулевых и прочих чёрных дыр…
В глазах у матерей темнеет мир.
Война, изобретённая в аду,
Вновь отравляет воду и еду.
 
 
Но и война приносит новый день…
Опять по радио выплёскивают горе,
Под тёплым ветром катит волны море,
И пальма вновь отбрасывает тень…
В ней дремлет галахическая лень.
 

2021