Текст книги "Статуэтка. Сокровища чжурчжэней"

– Ой ли, – усмехается, залпом выпивает ещё бокал, тут же наливая снова. – А сейчас чудесно, да? Сижу, б…, с отшибленной памятью в обществе подружки-поблядушки и монаха-праведника, и все за…сь!

– Будешь ругаться – накажу! – холодно угрожаю. Света затихает, интуитивно ощутив угрозу.

– Ой, напугал, – пьянея, ухмыляется спутница, выпивает бокал, пытается налить себе еще из пустой бутылки. – А что ты сделаешь?! Трахнешь, что ли?! Так это не угроза, а манящая перспектива! Хоть узнаю, какой ты в постели. А то начинаю думать, что я – уродливая сучка. Или заразное животное какое-то.

– Нам пора домой, – встаю.

Девушку нужно срочно уводить из общественного места. Представив пьяного обиженного десантника в кафе в окружении лиц кавказской национальности, передёргиваю плечами. Все понимают, как себя вести с десантником. Никто не догадывается и не знает, какую угрозу может нести красотка, обученная убивать голыми руками. Красотка стремительно теряет над собой контроль.

– А мне и здесь хорошо, никуда не пойду, – пьяно протестует.

– Ты хочешь незабываемую ночь? – улыбаюсь. – Пошли скорей домой, пока не передумал. Утолю твои эротические фантазии.

– А-э-е, – опешивает Диана и пока собирается с мыслями, подхожу к наблюдавшему издалека официанту и протягиваю заранее отсчитанные деньги: – Мы уходим, сдачи не надо.

– Пойдем, маньячка, домой, – протягиваю руку спутнице и легко вытаскиваю из-за стола.

На улице Диана лезет целоваться, но я полушутя отбиваю сексуальные атаки. С каждым шагом девушка сильнее пьянеет. Французское вино, выпитое без закуски, действовало уверенно на ослабленный болезнью и волнениями женский организм. Девушка кричит на улице, смеётся в полный голос до тех пор, пока позывы рвоты не останавливают её возле кустов. Терпеливо жду, когда закончатся рвотные рефлексы. Подхватив ослабевшее тело девушки, взваливаю на себя, тащу к дому. Пока открываю дверь, Диана садится на асфальт, бормочет: «Я не шлюха, я не б…ь, ты сама, Светка, б…ь». Затаскиваю девушку в дом и, включив свет, критически осматриваю испачканные одежду и лицо.

– Ну трахни меня уже, – слышу полузлобный приказ, чувствую злость.

– Сейчас, дорогая, ванную для нас приготовлю, – отвечаю, стремительно взбегаю на второй этаж.

Открываю воду, набираю в большую ванную. Готовлю полотенца, банные принадлежности, спускаюсь на первый этаж.

– А я уже голенькая, – пьяно сообщает спутница, демонстративно лежа на полу, раскинув ноги.

– Давай поиграем, – предлагаю, доставая скотч. – Давай свяжу руки.

– О, ты хочешь ролевых игр? – смеется, послушно протягивает руки. Без труда связываю ей руки и ноги и, подняв на руки, несу в ванну.

– Как сексуально и романтично, – смеется девушка, очутившись в ванной комнате.

– Тебе понравится, – обещаю, резко опуская ношу в наполненную водой ванну. Крик замирает в горле у пьяной девушки от погружения в ледяную воду. Через мгновение, взяв за волосы, погружаю под воду и голову. Жертва купания бьётся под водой. Связанные руки и ноги не оставляют шансов на спасение. Диана, задыхаясь от удушья, отчаянно борется за жизнь. Вытаскиваю голову из воды, спрашиваю жестко: «Протрезвела? Или еще нет?». Услышав в ответ матерщину, опускаю снова голову под воду. Так продолжается несколько раз, пока девушка не обессиливает и не начинает реально задыхаться. Холод и страх смерти быстро выветривают из организма алкогольные пары.

– Сдаюсь, – хрипит пленница, судорожно вдыхая воздух.

– Успокоилась? Можно развязывать? Или еще хочешь купаться?

– Всё, всё, – протрезвевшим голосом бормочет. С испугом наблюдает за тем, как регулирую воду в душевой кабинке.

Молча вытаскиваю трясущуюся от холода девушку, ставлю под горячие струи воды душа и обмываю.

– Развяжи, – просит. – Я все поняла. Никакого секса не будет. Ловко обманул. Повелась, как школьница.

Разматываю скотч, вытаскиваю пленницу из душевой кабинки и, насухо вытерев белоснежным полотенцем, уношу в спальню. Жестом приглашает разделить ложе. Укутываю в одеяло и говорю: «Спи, принцесса».

В ванной мою пол, вытираю лужи. Принимаю душ. Чувствую, как под теплыми струями воды наваливается усталость. Контрастный душ успокаивает нервы. Энергично растираюсь полотенцем, шлёпаю в спальню.

Диана, свернувшись клубочком, мирно спит с блаженной улыбкой на лице. Рассматриваю счастливое лицо при свете луны, целую в губы. Она во сне причмокивает губами, улыбается.

Отвернувшись от девушки, сворачиваюсь в клубок и, глубоко вздохнув, начинаю считать от ста до единицы. На половине счета засыпаю.

* * *

Ночью снится сон, что занимаюсь сексом с Дианой. Вырвавшись из дремоты, чувствую горячее дыхание девушки и сексуальные ласки.

– Не верю, что мы были любовниками, – томно шепчут губы в ночи. – Лежу на тебе абсолютно обнаженная. Разве порядочные мужчины так поступают?

– А как они должны поступать в такой ситуации? – вступаю в игру, крепко прижимаю к себе.

– Должны уступить желанию женщины, – шепчет. Понимает, что сейчас произойдёт, и со всей накопившейся страстью и нежностью впивается поцелуем. Я отвечаю. Уступаю ей и себе.

Мир перестаёт существовать. Есть двое: он и она. И нежность, которой наполняют друг друга.

* * *

– Ты просто чудо, – шепчет восхищенно, восстанавливая дыхание. – Столько нежности и страсти. Не шевелись, пожалуйста, замри. Хочу насладиться ощущением единения тел и душ. Как мне хорошо. Ты даже не представляешь. Забыла про все на свете. Про родных и близких. Про травму и подругу. Что надо предохраняться. Про все. Хотела, чтобы ты не останавливался. Такая счастливая сейчас, эх. Почему молчишь? Почему ничего не говоришь?

Пока девушка шепчет искренние горячие слова, нежно глажу по голове, лихорадочно думаю, что сказать.

– Мне сейчас очень хорошо, – признаюсь. – Я тоже забыл про все на свете, когда ласкал тебя.

– Родной, – улыбается. – Эту ночь я точно не забуду.

– Думаю, я тоже, – улыбаюсь.

– Так хочу сказать много ласковых слов, – шепчет в темноте. – Словно во мне какая-то плотина из чувств прорвалась. Хочу зацеловать и занежить.

– Я чувствую это, малыш, – шепчу. Понимаю, что сейчас полностью открывается мне, как маленький цветочек. И что нельзя цветочек убивать холодом.

Мы ласкаем и нежим друг друга. Обессиленные, засыпаем, когда начинает светать. Крепко обняв друг друга, улыбаемся во сне, каждый своим мечтам.

* * *

Утром не звенит будильник, не звонит телефон, ничто не мешает проснуться в объятиях друг друга.

– Привет! – улыбается. – Я страшная с утра? Неумытая, лохматая, с нечищенными зубами, да?

– Я тоже выгляжу не как Джеймс Бонд, – улыбаюсь. – Привет!

– Какое простое слово, а столько в нем нежности, – обнимает, тычется носом под ухо. – Так не хочется вставать и чем-то заниматься. Хочу лежать рядом, обниматься, целоваться и заниматься любовью. И ничего больше.

– Сотремся, – улыбаюсь, думая обо всем сразу и ни о чем конкретно. Девушка озвучивает нормальную мечту, но оба понимаем, что не сможем долго валяться без дела.

– Ты же понимаешь, что не сможем долго бездельничать, – говорю.

– Да, понимаю, – вздыхает. – Хочется помечтать, как маленькая девочка. О безоблачной жизни, о принце на белом коне, о свадьбе и белой фате. Понимаю, что это мечты, мало похожие на реальность. Ведь ты тоже о чем-то мечтаешь, правда?

– Да, мечтаю, – соглашаюсь. – Стараюсь не озвучивать сокровенные мечты, чтобы никто не мешал достигать.

– А почему ты такой скрытный?

– Жизнь научила быть осторожным с людьми. Думаю, у тебя тоже есть эпизоды в жизни, когда жалела, что с кем-то поделилась сокровенным.

– Ага. У каждого есть в жизни огорчения и переживания, – соглашается. – Но жизнь дает возможность посмотреть на все другими глазами. Стать сильнее и мудрее. Вот я встретила тебя. Сейчас настолько счастлива, что готова грызть зубами любую, кто на тебя глаз положит. Светка вчера свое получила.

– Да ты дикарка, – усмехаюсь. – А куда делась та интеллигентная девушка, которую я встретил в магазине?

– Превратилась в страстную львицу, узнав, что рядом настоящий лев, – улыбается и, прикусив мне мочку уха, шепчет возбужденно: – Хочу показать свою страсть, мой дикий лев. Не двигайся – хочу все сделать сама. Чтобы увидел, какой могу быть.

– А ночью кто приходил? – спрашиваю.

– Ночью приходила влюбленная девочка, – улыбается. – А сейчас – страстная гейша.

* * *

– Ты такой темпераментный, – с трудом выравнивая дыхание, шепчет девушка. – Никогда не думала, что так смогу кричать. Считала, что полностью контролирую процесс. А сейчас наплевать – забеременею или нет. Не хочу разнимать объятия и отпускать тебя.

– Почему? – тяжело дышу.

– Боюсь, что исчезнешь. Открою глаза и пойму, что это сон. Чудный сон.

– Это не сон, – улыбаюсь, поглаживая счастливое лицо. – Ты на мне. Я – твой мужчина.

– Я люблю тебя, – шепчет и замирает, ожидая реакцию.

– Вот так бац, и любишь? – уточняю.

– Давно люблю, боялась сказать. Не знала, что могу так чувствовать и быть такой домашней. Хочу уюта, душевного тепла. Раньше считала это бредом, до встречи с тобой. Жизнь разделилась на две части. До тебя и с тобой. Понимаю, что не стану такой, как прежде.

– Почему?

– Поняла, что такое любовь. Столько слышала о ней, отрицала и не признавала. А ты научил любить.

– Может, ты ошибаешься? Может, это привязанность? Или чувство благодарности?

– Не знаю, – шепчет счастливо. – Мне хорошо и спокойно, когда ты рядом. Умиротворение в душе. Можно я еще полежу на тебе? Потерпишь?

– Своя ноша не тянет, – улыбаюсь, целуя. С благодарностью обнимает, с силой сжимает в объятиях, счастливо выдохнув, расслабляется.

Расслабленные ласками и нежностью, тихо дышим в унисон.

* * *

Девушка счастливо посапывает рядом, прижимаясь ко мне.

Долго лежу без движения, стараясь не разбудить, пока не затекают руки. Нежно поворачиваю девушку на бок, плавно освобождаюсь от объятий. Та муркает в полудреме. После зарядки принимаю холодный душ, энергично растираюсь полотенцем, иду на огромную кухню на втором этаже. Изучаю содержание двух трехкамерных холодильников, готовлю завтрак.

Обжариваю немецкие колбаски с лучком, намазываю масло на бутерброды, аккуратно укладываю красную икру. На кухню заходит девушка. Прижавшись, просит: «Можно побуду немножко страшненькой? Нравится пахнуть тобой. Не хочу идти в душ и смывать тебя. Можно?»

– Не возражаю, – улыбаюсь. – Сильно проголодалась?

– Слона бы съела, – кровожадно сообщает и, вдохнув аромат пищи, шепчет: – Давай есть, что ли?!

С аппетитом завтракаем, смеёмся над простыми шутками, словно исчезла невидимая стена между нами.

– Уберу со стола, – предлагаю.

– А я – в душ, – томно шепчет, показывает язык и, демонстративно покачивая бедрами, идёт в ванную. Быстро навожу порядок, иду в зал. Осматриваюсь по сторонам. Ищу подсказки и возможные сигналы, чтобы вернуть память.

На стеллаже изучаю альбомы с фотографиями, ноутбук, записные книжки.

– Осваиваешься? – дружелюбно спрашивает Диана, заходя в комнату в полупрозрачном халатике, накинутом на голое тело.

– Ищу подсказки для твоей памяти, – признаюсь.

– Знаешь, – обнимает сзади, – ловлю себя на мысли, что не хочу узнавать прошлое.

– Почему?

– Ты сказал, что мы расстанемся. А я этого не хочу.

– Жизнь подскажет, что дальше делать, – обнимаю. – Если есть возможность восстановить память, то лучше это сделать. Чтобы не винить себя, что не воспользовались всеми возможностями.

– Ты прав, – со вздохом соглашается. – А что можем сделать?

– Взломать ноутбук и айфон. То, что запоролено, мы не хотим открывать. Есть шанс, что там есть то, что поможет вспомнить.

– Почему-то страшно, – шепчет, беря фотоальбом.

Просмотр фотоальбома не подталкивает девушку к воспоминаниям. Её фото в садике. В школе. В институте. В стиле ню. Но фотографии не будят эмоции – просто картинки, где изображена она.

Изучение записной книжки даёт надежду на доступ к пин-кодам банковских карт.

Подобрать пароль на ноутбуке и айфоне не получается.

– Предлагаю прогуляться и зайти к компьютерным мастерам, согласна?

– Согласна, – вздыхает. – Заодно проверим, что на карточках есть.

Проверка карточек заставляет её вздрогнуть – на каждой лежит по нескольку миллионов рублей.

– Чувствую себя содержанкой, – бормочу, уставившись на распечатанный баланс.

– Тоже мне скажешь, – фыркает, изучая квитанции. – Это я чувствую себя неуютно. Может, я у кого-то содержанка? Придет хозяин и потребует отработать расходы.

– Надо срочно вспоминать, кто и что кому должен.

Заходим в подвал жилого дома, в фирму по ремонту компьютеров. Сисадмин, услышав просьбу и получив авансом долларовое вознаграждение, просит немного погулять на улице, чтобы не подсмотрели его секреты.

* * *

Дома девушка изучает содержимое айфона. СМСок и записей нет.

Выписывает на листок телефоны в телефонной книжке. Короткий список. Десять телефонных номеров.

– Что с этим делать? – спрашивает.

– Закажем детализацию разговоров. Узнаем, кому и когда звонила и кто звонил. Определим, с кем чаще всего разговаривала. Будем звонить и договариваться о встрече. Предлагаю такой план.

– Хорошо, – соглашается. – Что делать с ноутбуком?

– Изучать, – улыбаюсь. – Хочешь, давай вместе посмотрим.

– Давай вместе.

Усевшись рядом за рабочий стол, быстро просматриваю папки и файлы в компьютере. Открываю перечень файлов, с которыми работали недавно. Нахожу путь, по которому эти файлы находятся. Среди папок «Документы», «Архивы», «Исследования» нахожу папку «Объект».

Диана вздрагивает, увидев на экране мои фотографии, сделанные в разных ракурсах. Смущенно смотрит на меня, словно оправдываясь: «Это не я фотографировала. И не знаю, откуда это».

– Знаю, знаю, – киваю. – Прежде чем познакомиться, ты тщательно меня изучала.

– Так стыдно, – раскрасневшись, шепчет. – Ты знал об этом?

– В момент первых встреч – нет, – признаюсь. – Интуитивно чувствовал, что что-то не так. Я же не арабский шейх, не новый русский, не богатый папик и не красавчик. Обыкновенный, одним словом. А тут такая красавица рядом и ничего не требует. Странно как-то. Поэтому и боролся с собой и с твоей красотой ослепительной. Но, как видишь, слабо боролся. Все равно мы вместе.

– А что в этом плохого? В том, что мы вместе?

– Не знаю. Словно кто-то насильно свёл. Привязал узелками друг к другу.

– А я согласна быть привязанной, – улыбается. – Мне хорошо с тобой. Пусть будет дальше, как будет.

– Однажды проснешься, посмотришь на меня, вспомнишь всё и поймешь, что прежняя жизнь была лучше, чем та, что со мной.

– Глупенький, – мурлыкает. – Совершенно не разбираешься в женской психологии. То, что для мужчины является самым важным, для женщины может иметь второстепенное значение. Плевать, что там в прошлом. И не страшно, что будет в будущем. Главное – я сейчас с тобой! И мне хорошо! Всё равно, что скажут и подумают о нашем союзе знакомые и родные!

– Света сказала, что твоя мама погибла. Воспитанием занимался отец, – тихо говорю. – Ты помнишь эти события?

– Н-н-н-н-не очень, – опускает голову. – Память странно работает. Обрывками образов и воспоминаний. Нет четкой последовательности от а до я.

– Может, есть смысл встретиться с отцом? – предлагаю. – Может, поможет все вспомнить?

– Не знаю, – неуверенно бормочет. – Я и хочу, и боюсь. Двоякое чувство.

– Звони и договаривайся о встрече, – протягиваю айфон. – Отец есть в телефонной книжке.

Девушка сжимает его в руках, набирает в легкие воздуха и решительно нажимает вызов. Слышим чётко поставленный голос, привыкший повелевать.

– Алло, – звучит голос по громкой связи.

– Пап, это я. Мне нужна помощь. Нужно срочно встретиться и поговорить.

– Что случилось?

– У меня проблемы. Попала в больницу с травмой головы. Провалы в памяти. Нужно встретиться.

– Я понял. Я перезвоню. Ты сейчас где?

– Как где? Дома.

– У тебя несколько домов. Адрес дома, где ты сейчас?

Девушка диктует адрес, и связь прекращается.

Пока ждём звонка, нахожу в ноутбуке личные фото девушки и рабочие записи по проекту «Наследие».

– Ты защищала кандидатскую по эпохе чжурчжэней, – констатирую, просматривая содержимое диссертации. – Ты об этом рассказывала.

– Частично помню, как готовила диссертацию и как защищала, – машет обреченно. – Когда у отца связи и деньги – многие вопросы решаются просто.

– А ты помнишь шифр от сейфа?

– От какого сейфа?

– Понятно, – киваю. – За картиной сейф, встроенный в стену. Комбинацию помнишь?

– Издеваешься, да? – хмурится, снимая картину со стены, сурово спрашивает. – Откуда знаешь о сейфе? Почему знаешь больше, чем я?

– Пока мылась в ванной, обследовал кабинет, – спокойно отвечаю, выдержав пристальный взгляд. – В таких домах часто делают встроенные сейфы.

– Интересно, какой может быть код?

– Есть вариант пароля на ноутбуке и айфоне, – предлагаю. – Попробуй.

Девушка пробует, но сейф не открывается.

– Железяка бездушная, – ругается, отходит в сторону.

– Рассуждаем логически, – говорю. – Что может стать подсказкой?

– Не знаю, – бурчит, пытаясь уйти. Пришлось приобнять и пожурить: – Нельзя легко сдаваться.

– Эту головоломку мне не осилить, – бурчит. – Ты же у нас ключ к секретам, вот и взламывай. Как по мне, то хай сгорят все секреты. Достало чувствовать себя идиоткой.

– Закрой глаза, – прошу. Со вздохом подчиняется. Восемь цифр, и сейф открывается.

– Как ты это сделал? – с изумлением смотрит на открытую дверцу.

– Ты не хотела напрягаться, выбрала самую опасную комбинацию – свой день рождения. Паспорт я видел.

– Так просто, – улыбается. – Чувствую себя дитем неразумным.

– Смотри лучше, что прятала в сейфе, – мягко улыбаюсь. – Могу отвернуться, если надо.

– Ну уж нет! Договорились не врать – значит, надо слово держать!

В сейфе лежат пачки денег: доллары, евро, рубли, юани. Несколько слитков золота в специальной упаковке. Миниатюрный пистолет удачно маскируется в углублении. Документы на собственность – оформлены на девушку. Элитная недвижимость во Владивостоке, Хабаровске, Таиланде, Испании.

Диана изучает документы, требовательно спрашивает: «Кто я на самом деле? Откуда это всё?».

– Вопросы задавай отцу, – пожимаю плечами. – Лучше другие папки посмотри.

Девушка достаёт одну из папок, и из нее сыплются фотографии. На них Диана позирует в стиле откровенного одиночного порно. Хозяйка, увидев снимки, краснеет.

– Да я еще и б…ь! – злится и со всей силы швыряет папку об стену. Выпадают негативы.

– Думаю, тебя шантажировали этими фото, и ты их выкупила, – предполагаю.

– Не защищай меня, – зло бурчит. – Называй вещи своими именами. Б…ь – значит, б…ь!

– Не матерись! – строго говорю. – Прошлое не изменишь. Ты оставила фото, чтобы помнить о своих ошибках. Нечего заниматься самобичеванием. Важно, как ты относишься к своей жизни сейчас.

– Ты правда так считаешь? – тихо спрашивает. – Не противно разговаривать со шлюхой?

– Я не считаю тебя такой, – улыбаюсь. – Твое прошлое не отталкивает и не притягивает. Оно прошло и не повторится. Ты сделала соответствующие выводы.

– Правда? – доверчиво улыбается. – Правда-правда? Поцелуй меня, если не брезгуешь.

Молча прижимаю к себе, целую. Диана с силой сжимает меня в охапку, ревёт.

– Ты чего? – удивляюсь.

– Когда ты рядом, порой чувствую себя гадкой и подлой. Ты такой светлый и чистый. Настолько дискомфортно, что с ума схожу…

– Давай уеду, – предлагаю. – Будешь жить, как раньше. Не буду прессовать своими качествами.

– Ну уж дудки, – решительно заявляет, крепко сжимая мне ягодицы. – Я тебя никуда не отпущу! А своих тараканов в голове быстро успокою! Пойдем в постель, надоело в прошлом ковыряться! Какое-то оно гаденькое.

– Давай закроем сейф и уберем всё.

– Нет уж, мой рыцарь, – возражает. – Хочу сейчас! Маньяка! Прямо на этих деньгах и бумагах!

Звенит сотовый Дианы. Оба вздрагиваем, переключаясь с эротической волны на суровую реальность.

– Отец звонит, – вздыхает, нажимая кнопку связи.

– Послал за тобой «Мерседес». Номера запиши. Водитель Игорь. Он тебя привезет.

– Я приеду не одна, пап.

– А с кем? – сухой голос из трубки.

– С моим молодым человеком.

– Это обязательно?

– Да. Без него не поеду!

– Хорошо. Шофер перезвонит, когда подъедет.

Связь прерывается.

– Не хочу никуда ехать, – шепчет девушка.

– Почему?

– Плохое предчувствие. Боюсь разрыва наших отношений.

– Мы сами решаем, как нам дальше жить, Диана, – глажу по щеке, целую. – Сами определяем, как будем жить дальше. Нам могут мешать идти к целям и мечтам, но запретить не смогут. Ты должна верить, что то, к чему идешь, жизненно важно для тебя! Понимаешь меня?!

– Понимаю, родной, – улыбается и, крепко обняв, целует в губы. – Пошла собираться.

* * *

«Мерседес» с затонированными окнами ждёт у шлагбаума. Диана с сумочкой, я с барсеткой садимся на заднее сиденье. Салон и водительское кресло разделяет непроницаемое черное стекло. Из салона не видно, куда едем. Словно сидим в светонепроницаемой яме. Говорю об этом вслух.

– Почему не видно, куда нас везут? – строго спрашивает Диана у водителя по сотовому.

– В соответствии с инструкцией, внедренной службой безопасности, незнакомый человек не должен знать дорогу, по которой везут, – отвечает водитель и добавляет, извиняясь: – Таковы правила. На вашего отца совершено несколько покушений. Прошу не обижаться. Минут через сорок приедем. Если пробок не будет…

Девушка закрывает глаза и, свернувшись калачиком, ложится головой мне на колени. Ласково глажу по голове, вороша волосы и делая мягкий массаж.

– Так хорошо, – мурлыкает, улыбаясь, с закрытыми глазами. – Так бы ехала и ехала с тобой.

– Не бойся, всё будет хорошо, – говорю, целуя.

Машина двигается беззвучно и без тряски. Среди посторонних шумов слышу звук открываемых железных дверей, немного движения, и мотор затихает. Дверь в салон открывается, выходим в подземный гараж.

– Пойдемте, – приглашающим жестом зовёт водитель, указывая на лестницу. – Вас ждут наверху.

Шагая по ступенькам, задумываюсь о том, что маршрут продуман с точки зрения безопасности. Никаких ориентиров, окон на пути следования, камеры наблюдения. При выходе из подземного гаража в холл два охранника профессионально обыскивают с металлодетектором. Изучают содержимое барсетки. Проходим в большой зал, украшенный древними картинами и музейными экспонатами. Останавливаемся возле одного из экспонатов.

– Знаешь, что это? – спрашиваю, указывая на стариный, но хорошо сохранившийся бронзовый жезл.

Изображение ваджры.

– Знаю, что знаю, но не могу вспомнить, – мягко улыбается.

– Это ваджра. Древний артефакт. Буддийская реликвия. Существует много легенд об этом изделии.

– Расскажи, – обнимает за талию, зябко передергивая плечами.

– По одной из легенд, это грозное оружие. Во время монгольского нападения один монах, произнося тайные слова, смог с помощью ваджры сжечь сотни монгольских воинов и обратить в бегство.

– Странная легенда. Как один монах так смог испугать бесстрашных воинов?

– XII век. Представь себе уровень интеллекта воинов, при виде грозы падающих на землю и молящихся от страха. А тут невидимая сила лучом, как лазером, сжигает людей и испаряет их. Словно боги прогневались! В 30-е годы специальный отряд НКВД по приказу Сталина искал артефакты для создания супероружия. Удивительно, как артефакт оказался в частной коллекции?

– Ничего удивительного, – раздаётся сзади властный голос. Обернувшись, видим седовласого крупного мужчину в простой серой футболке и трико. Домашние тапочки, надетые на босую ногу, придают облику мягкие черты. Иллюзии о добром и спокойном хозяине дома растворяются, когда видим крупное лицо, волевой подбородок. Выразительные глаза, словно смотрят сквозь тебя. Ты -ткак на ладони или под рентгеновским лучом.

– Об этой находке мало кому известно, – продолжает ровным голосом хозяин. – Этот экспонат не находили в экспедициях. Это подарок. Одного человека другому. Здравствуй, дочка.

– Папа, ты? Привет, – растерянно бормочет девушка, делает шаг навстречу. – Я не узнала тебя. В альбоме нет твоей фотографии. Там нет фотографий мамы. Я не могу вспомнить тебя.

– Подойди ко мне, дочь, – просит мужчина, и Диана приближается к нему.

– Закрой глаза, – просит. – И не открывай, пока не скажу, хорошо?

– Хорошо, – обещает, послушно закрывая глаза. Мужчина делает глубокий вдох, прикладывает руки к ее вискам и сам закрывает глаза.

Молча стою рядом, наблюдаю странную церемонию.

Мужчина резко открывает глаза, пронзительно смотрит на меня. Кажется, что мне в голову воткнули горячий гвоздь, дёргаюсь от боли.

– Древняя магия, – бормочет задумчиво, отворачиваясь и отпуская девушку. – Очень сильная. Сильное заклятие.

– И что теперь делать? – спрашивает с надеждой Диана.

– Не знаю, – растерянно пожимает плечами. – Надо подумать. Расскажи все с самого начала, что ты помнишь, дочь.

– А где доказательства, что ты мой отец?! – резко спрашивает. – Я не помню тебя. Фотографий с тобой нет. Воспоминаний нет. А вдруг ты обманываешь?!

– Я знал, что ты попросишь доказательства, – улыбается, протягивает пожелтевшее фото. – Наша семейная фотография. Сохранилась в одном экземпляре. Храню всегда возле себя. Единственное фото, где мы все вместе.

На снимке советского периода сидит на стульчике маленькая Диана, а рядом стоят женщина и мужчина (хозяин дома в молодости).

– А где сейчас мама? – как-то по-детски спрашивает девушка, возвращая семейную реликвию.

– Она погибла, когда тебе исполнилось десять лет, – глухо отвечает мужчина. – Скоропостижно скончалась от разрыва тромба в голове. С тех пор воспитываю тебя я.

– Диана, расскажи всё, что помнишь, – прошу.

Чувствую себя неловко в этом семейном эпизоде. В голове появляется какое-то неосознанное ощущение того, что близок к пониманию какой-то тайны. Но мысль никак не может чётко сформулироваться.

Пока Диана, шагая по залу, сбивчиво рассказывает про свои приключения в Арсеньеве, я и отец слушаем. Не перебиваем.

– Понятно, – спокойно говорит глава семейства. – У тебя временная частичная амнезия, дочка.

– Это можно вылечить? – с надеждой спрашивает.

– Боюсь огорчить. Здесь не медицинская проблема.

– А какая? В чём дело?

– Если коротко, то на тебя наложено заклятие. Снять без последствий может лишь тот, кто наложил. Если я попробую снять, то могут быть необратимые последствия. Полная потеря памяти. Дезориентация в пространстве. Дибилизм.

– Что за х…? – матерится девушка. – Какая магия? Какие заклятия? Вы что, сговорились, что ли? Вы оба ненормальные? Один вешает лапшу на уши про борьбу кланов. Другой – про заклятия! Да вы оба с ума сошли что ли?! Я хочу уйти отсюда!!! Выпустите меня!!!

Диана бьётся в истерике, крича и катаясь по полу. Мы, не сговариваясь, идём к ней, протягивая каждый руку помощи. Она, увидев руки, визжит и ползёт к окну. Её отец делает незаметное движение рукой, и из рукава появляется дым. Девушка делает вдох, обмякает на полу.

– Что с ней?! – строго спрашиваю.

Делаю шаг назад, встаю в боевую стойку. Мужчина, оценив стойку, отвечает:

– Усыпляющий газ. Военная разработка. Почти мгновенно действует. Пусть дочь поспит, припадок пройдет, а мы побеседуем. Поможешь перенести её в комнату детства?

– С ней ничего не случится?

– Проспит часов шесть, – устало кивает. – Давай на счет раз-два.

– Не надо, я сам отнесу, – мотаю головой. – Покажите, куда.

Фотографии в рамках, игрушки на шкафу, постеры на стенах – словно шагнул в ее прошлое. Укладываю Диану на кровать, укрываю легким покрывалом. Шагнув к окну, закрываю шторки, вижу прекрасный вид на море с высоты третьего этажа. «Седанка», – ориентируюсь по виду из окна и церквушки.

– Пойдем в зал, – предлагает хозяин. – Есть что обсудить. Выпьешь что-нибудь? Вино, коньяк, мартини, виски?

– Сок, если можно, – отвечаю.

– Не пьешь вообще? – удивляется.

– Пью в кругу друзей, – улыбаюсь. – Вас не знаю. Разговор, думаю, будет серьезный, и нужна ясная голова. Ну и ко всему сказанному – не сажусь за руль пьяным.

– А ты что, уезжаешь?

– Есть чувство, что после разговора попросите покинуть дом.

– Почему? – вскидывает брови.

– Потому что знаем друг о друге больше, чем кажется, и вынуждены врать в беседе. Я врать не люблю и не люблю, когда это делают со мной.

– Почему решил, что буду врать?

– Правду говорить рискованно, не остается места для манипуляций, – пожимаю плечами. – Вы – сильная личность. Умеете манипулировать и управлять людьми.

– Откуда информация? – быстро спрашивает, не сводя с меня глаз, словно пытаясь загипнотизировать.

– Интуитивные ощущения, – улыбаюсь. – Предлагаю упростить беседу. Говорим максимально откровенно. Если не хотим отвечать на вопрос, говорим об этом, но не попытаемся обмануть.

– Давай попробуем, – улыбается. – Присядем?

– Можно мне другое кресло, чтобы видеть охрану?

– Зачем?

– У вашего телохранителя бесшумный шаг. Не хочу, чтобы подкрался сзади и накинул удавку.

– А что, есть за что?

– Ваши люди следили за мной, прежде чем внедрить в окружение Диану. Заставить собственную дочь спать с ненавистным человеком – это перебор.

– Сам догадался или кто подсказал?

– У нее в ноутбуке досье на меня, – пожимаю плечами. – Да и не вяжутся как-то ослепительная и обеспеченная красотка и простой парень-работяга. Нутром чувствую несоответствия.

– Да, здесь допустил просчет, – соглашается.

– Зачем это все? Зачем тратите столько денег на возню со мной? Зачем нужен контроль надо мной?

– Контроль, говоришь… – задумчиво протягивает. – Мне союзник нужен.

– Союзникам не подсыпают приворотное зелье и не держат на поводке, – огрызаюсь. – С союзником договариваются. Судя по действиям, вам нужно подконтрольное сознание.

– А куда ты уезжал месяц назад?

– На рыбалку. В тайгу, – улыбаюсь. – Разве ищейки из ментовских не доложили?

– А куда именно уезжал?

– Не хочу отвечать на этот вопрос. Вы не ответили на мой.

– Откуда узнал про борьбу двух кланов?

– Прочитал в посмертной записке одного студента, – ухмыляюсь. Стало интересно, как собеседник управляет раздражением и гневом.

– Значит, были записи, – кивает седовласый мужчина. Резко спрашивает, впившись взглядом лицо: – А разве Шаман тебе не рассказывал об этом?

– Рассказывал, – улыбаюсь.

– Я должен был догадаться, что это его рук дело! – с ожесточением говорит собеседник. Взволнованно начинает ходить по комнате, сжимая и разжимая кулаки, как перед схваткой. Остановившись напротив меня, бормочет: – Предлагаю сделку. Плачу любую сумму, и ты говоришь, где с ним виделся. Идет?

– Назовите сумму, – интересуюсь, вспомнив предсказания таежной супруги.

– Миллион. Миллион долларов, – выдыхает с надеждой.

– А что дальше? – интересуюсь. – Пошлёте к нему снова убийц?

– Не твое дело! – огрызается. – Из-за него погибла моя жена, мать Дианы.

– А то, что вы перед этим убили его сына с женой, вас не смущает?! Вас удивляет месть?!