Текст книги "Статуэтка. Сокровища чжурчжэней"

– Так работали сайт «Одноклассники» и Инстаграм до изобретения Интернета, – улыбаюсь, указывая на фотоальбом. – Раньше, чтобы увидеть фото, требовалось прийти в гости лично. Сейчас проще – щелчок мыши, и вся информация на экране.

– Зато какие интересные комментарии можно услышать, – улыбаются, показывая детскую фотографию, где я отважно стою на крыле самолета.

– Да, по жопе тогда хорошо получил, – смеюсь. – Залезть-то залез на самолет, а вот как слезть, не знаю. После прыжка руки расцарапал и коленки. Весело. И страшно.

– Хорошо, что есть фотографии, – тихо говорит девушка. – Если что-то забылось, то можно вспомнить. Не надо бояться, что не сможешь вспомнить.

– Лучше вспомнить и посмотреть, чем посмотреть и вспомнить, – тихо повторяю фразу друга из детства.

– Есть фото, напоминающие о том, о чем хотели бы забыть, но не можем, – улыбается мать. – Проходит время, и осознаешь простую вещь. Прошлое – это прошлое. Будущее где-то впереди. Есть только настоящее. Каким будет настоящее, зависит от нас самих. Мы можем изменить только то, что здесь и сейчас. Большинство людей живут или прошлым, которое уже не изменишь, или будущим, которое когда-то будет. Мало кто ценит каждую минутку, которую проживает. Чем быстрее понимаешь эту простую истину, тем счастливее становишься. Радуешься солнечному дню, новому рисунку ребенка, улыбке любимого, теплому слову друзей. Это и есть счастье, в моем понимании.

– Ты философ, мамулик, – смеюсь, целуя ее в щеку. – Я, наверное, в тебя пошел.

– Ну еще бы, – фыркает мама. – Ну не в соседа уж точно.

Мы дружно смеёмся.

После дня рождения Диана просится погулять по ночному городу.

– Так хорошо на улице, – виновато говорит. – Давай подышим свежим воздухом. Хочется вдохнуть побольше и насладиться каждой минуткой.

– Мамины слова зацепили?

– Да, – кивает. – Задала себе вопрос: а зачем я живу? Для чего? Что доставляет радость каждый день?

– И?

– Не смогла ответить. Не знаю, как ответить на эти вопросы.

– Думаю, знаешь, – глажу по здоровой руке. – Нужно время, чтобы понять, что можешь жить так, как хочешь.

– А сейчас я живу не так, как хочу?

– Нет. Ты сейчас – как цветок без корней. Не можешь вспомнить прошлое. У тебя была другая жизнь до меня. Жила по своим правилам и законам. Были свои цели и мечты, наверное. Сейчас – суровая реальность в моём лице. Мечты и цели стали неопределенными. Чувствуешь себя, как маленькая девочка, потерянная в незнакомом городе.

– Откуда ты знаешь? Я что, разговариваю по ночам?

– Не знаю, – улыбаюсь. – Поставил себя на твое место и задал вопрос – что бы чувствовал в этой ситуации?

– И что же?

– Страх. Неуверенность. Недоверие к окружающим. Боязнь, что могут обмануть и использовать. Надежда на восстановление памяти. Панический испуг от мысли, что окажусь один и рядом не будет никого, кто сможет помочь.

– Ты так тонко чувствуешь меня, – тихо говорит и, обняв, целует в шею. – Спасибо, что рядом. Что не бросаешь и не используешь.

– Ладно благодарить, – смущаюсь. – Вот гипс снимем, и сама будешь посуду мыть.

– Я согласна, – смеется. – И готовить буду, и квартиру убирать. Если не умею – научусь. Ты только…

– Только что?

– Ты не прогоняй меня, ладно? – умоляюще просит. – С тобой по-другому смотрю на мир и людей, и…

– И?

– И мне нравится то, как живу и что дышу по-другому. Словно какой-то груз с плеч свалился.

– Груз – это хорошо, – улыбаюсь, обнимая за талию. – Может быть, станешь другой чуть-чуть.

– А что я была очень плохой раньше?

– Очень-очень ужасной, – киваю.

– Расскажи обо мне плохой, – просит.

– Нет. Могу обидеть субъективной оценкой. Еще комплексы загоню в голову…

– Расскажи, – требует. – Я хочу знать правду.

– Нет – значит, нет, – отпускаю. – Сама вспомнишь, сделаешь выводы или не сделаешь. Не буду лепить из тебя то, что хочется.

– Почему? Почему не пользуешься своим положением? Почему даже не пытаешься?

– Не хочу жалеть о том, что обманывал, – отвечаю. – Комфортнее быть честным. Проще будет расходиться.

– Почему ты так уверен, что разойдемся?

– Потому что знал тебя раньше. Какой вела образ жизни и как относилась к людям. Не питаю никаких иллюзий. Когда вернётся память – вернёшься к привычному образу жизни. Не хочу ломать тебя.

– Твоя уверенность бесит, – хмурится, замолкает.

– Беситься ты умеешь, – усмехаюсь. – Ответь, почему тебя это бесит – потому что я прав, или потому что не соглашаюсь с тобой? Или потому что идет не так, как хочется?

– Ты не даешь возможности мечтать, – угрюмо отвечает. – Чувствую себя, как попутчица в купе. Доеду до остановки и сойду, а ты дальше поедешь.

– Очень точное сравнение, – киваю. – Зато никаких иллюзий и обмана.

– Мог бы притвориться, соврать, упрямый осел, – в сердцах ругается, отворачивается.

– А зачем лгать? Чтобы обвинить, что обманывал и использовал? Ну уж дудки! Не хочу!

– А сам врешь постоянно, – упрекает.

– В чем это?

– Говоришь, что у тебя есть девушка, а ее – нет!

– Вот прицепилась, как клещ, – усмехаюсь. – Тебе какая разница – где она и чем занимается? Это моя личная жизнь! Я не намерен это с тобой обсуждать.

– Не верю! – сердится. – Так не бывает, чтобы я голая ходила перед мужиком, а он не обращал на меня внимание.

– Я обращаю, – улыбаюсь. – Скажу больше. Ты возбуждаешь наготой. Но это лишь физиология здорового мужчины.

– Со мной нельзя, чтобы игнорировали, – бурчит.

– Все когда-то бывает впервые. Чё ты бесишься-то? Не домогаюсь – радуйся! Представь ситуацию. Ты не хочешь секса, а я беру силой в любое время. Неважно – болит ли у тебя живот, или ты устала. Ты – кукла для секса. Безотказная кукла-манекен. Тебе такая картинка нравится?!

– Тьфу! – ругается. – Умеешь ободрить и поддержать радостное настроение. Как с тобой разговаривать?

– Прямо скажи, чего ты хочешь. Легче будет, – миролюбиво предлагаю.

– Ага, – фыркает. – Я душу открою, а ты – плюнешь.

– Ага, – начинаю злиться. – Ногами потопчусь и попрыгаю. Определись, что надо, а потом предъявляй! Выноси мозг, если сможешь, конечно.

– О, это я умею, – коварно улыбается.

– Ну и что тебе нужно, коварная красавица? – улыбаюсь. – Может, проще сразу убить?

– Легко не отделаешься, – угрожает. – Пытать буду своей красотой.

– Напугала, – фыркаю. – Руки еще не отсохли – справлюсь с безумным вожделением.

– Блин, – ругается. – Забыла, что можно и так выйти из ситуации.

– Лучше подумай, что тебе на самом деле нужно или чего хочется по-настоящему.

– Не скажу, – бурчит. – Смеяться будешь или скажешь, что с ума сошла.

– Обещаю, что внимательно выслушаю и скажу честно, что думаю.

– Давай я скажу, но ты просто выслушаешь, а скажешь, когда обдумаешь, – просит.

– Хорошо, – обещаю и беру за руку.

– Хочу, чтобы, пока ко мне не вернулась память, мы жили как муж и жена. Вместе решали все вопросы и проблемы. Хочу, чтобы относился ко мне, как к любимой. Проявлял знаки внимания. Хочу секс и искреннось в эмоциях.

– Тебя не смущает, что у меня уже есть другая? Что я женат? – уточняю.

– Жена – не стена, подвинется, – хмыкает. – Так ведь говорят мужчины в своем кругу, да?

– Я слышал по-другому. Жена – не стена, а бульдозер. Не отодвинешься – закопает в землю и забетонирует.

– Боишься, что узнает? – пытается подначить.

– Нет, не боюсь, – улыбаюсь. – Жена знает, что ты живешь у меня. Знает, что поступлю так, как сочту нужным.

– Как знает? – изумляется, отвернувшись, замолкает.

– Конечно, знает, – киваю, умолчав о том, что это всего лишь интуитивное ощущение. – С самого начала, что ты в моем доме.

– Когда придёт в квартиру – выдерет мне волосы?

– Думаю, нет, – качаю головой. – Будет хуже.

– Убьёт, что ли? – пытается пошутить, но улыбки не получается.

– Думаю, если вы встретитесь, то ты сама не выдержишь и убежишь, лишь бы не встречаться с ней взглядом.

– Ты это серьезно?! Думаешь, я такая слабая и не смогу постоять за себя?!

– Если честно, я бы не хотел видеть вашу встречу. Не хочу увидеть, как кто-то кого-то унижает.

– Странный ты, – бурчит. – Не знаю, как к тебе относиться. То притягиваешь, то отталкиваешь, то согреваешь, то обижаешь. Порой вроде рядом, но в мыслях где-то далеко-далеко. Да я и сама в себе не разобралась. Мне то хорошо с тобой до безумия, то хочется придушить, то хочется поласкать, то отругать.

– Такой, какой есть, – фыркаю. – Не нравится – не ешь. В мужья не набиваюсь.

– А зря! – резко выдергивает руку, молча идёт рядом.

Дома гостья первой идёт в душ.

– Спокойной ночи, – сухо говорит, демонстративно захлопывает дверь в комнату.

Когда возвращаюсь из душа в свою комнату, вижу на полу расстеленную постель девушки.

– Буду храпеть – толкнешь, – говорю, забираясь в свою постель.

– С удовольствием тебе врежу, – слышу из темноты и улыбаюсь.

Среди ночи, в полудреме чувствую, что в постель забирается девушка и, трясясь от страха или от холода, прижимается ко мне. Сквозь сон приобнимаю ее.

* * *

Прошло две недели. Когда находишься рядом с человеком и решаешь совместно вопросы и проблемы, то вольно или невольно сближаешься с ним. По утрам бег и зарядка, холодный душ. Девушке сняли гипс, и теперь справляется с бытовыми проблемами без моего участия. В бизнесе благодаря её стараниям получаю дополнительные заказы. Часть из них она выполняет самостоятельно. Конечно, пришлось обучать на первых порах, но обучение проходит весело и быстро. Клиенты-мужчины при виде моей помощницы буквально «тают» от очаровательной игры и закидывают заказами со 100-процентной предоплатой.

Выплачиваю причитающиеся комиссионные. Почувствовав в руках заработанные деньги, Диана немного успокаивается. Берёт на себя планирование совместного бюджета. Ведёт, как образцовая жена. Никаких истерик и жалоб. Учится радоваться каждому дню и событию.

Глядя, как девушка искренне радуется новому заказу или выполненному контракту, подаренному цветку или вкусу эскимо, ощущаю больше радости от жизни. Чаще улыбаюсь, радуюсь мелочам. Ощущение, что каждый день проживаем заново. По вечерам гуляем, держась за ручки, говорим обо всем на свете, шутим, смеёмся. Но наступает ночь, и расходимся по своим комнатам. По ночам девушка не кричит, а я если и храплю, то никто не слышит. Вижу, что Диану тяготит, что держу на расстоянии и не даю повода для сексуальных отношений. Не могу переступить невидимый барьер.

С каждым днём образ Шаманки становится более расплывчатым. Порой кажется, что это сон. Только оберег из кедра на шее – таежное прошлое. И ничего больше. Технику сновидений забросил. Засыпаю, не досчитав до 100. Дела и заботы захватывают с новой силой. События, произошедшие со мной в тайге, постепенно заретушовываются. Если бы не мои записи, то можно сказать, что это сон. Хороший сон.

Диана тщательно завоевывает моё внимание. Каждый день привносит в отношения больше теплоты и нежности. Мы оказываем друг другу знаки внимания, обоим это нравится. Я не транжирю деньги, а откладываю на реализацию новых проектов, да и девушка не старается удивить новыми шмотками. Наоборот, становится домохозяйкой. Готовит блюда. Купила поваренную книгу, тренируется в приготовлении. Стиральная машинка-автомат по очереди стирает вещи. Никто не смущается, увидев кого-то в нижнем белье. Все продолжается, как в сказке. Никаких ссор и скандалов, истерик и претензий. Оба понимаем, а может быть, интуитивно чувствуем, что надвигается буря. Ждём проблем извне, но они появляются не там, откуда ждём.

* * *

В субботу Диана предлагает навести генеральный порядок в комнатах. Решаем переложить вещи из шкафов в зале, сделать перестановку. Когда стаскиваю охапку одежды с верхней полки шкафа, на пол падает женская сумочка.

– Ух ты, какая красивая, – улыбается девушка, поднимая вещь с пола. – Стильная. Это подарок для меня? Или от твоей девушки осталось?

– Эм-н-н… – бормочу, с непониманием разглядываю незнакомую вещь. Девушка, увидев такую реакцию, решила повеселиться и, распахнув сумочку, трясёт над диваном. Сыплются документы, ключи, деньги и другие женские мелочи.

– Ой, – опешивает Диана, увидев своё фото на водительских правах. – Это же я!!!

– Опа-на, – опешиваю, увидев кредитные карточки и пачку пятитысячных купюр, перетянутых банковской лентой.

– Откуда это? – осипшим голосом спрашивает.

– Понятия не имею, – честно признаюсь, думая, что это какой-то розыгрыш.

Раскладываем вещи на диване. Водительские права, доверенность на управление автомобилем «Мерседес», связка ключей, паспорт, загранпаспорт, две золотые карты Visa Gold, удостоверение сотрудника компании «Анаграм», денежные купюры около десяти тысяч долларов в разной валюте, записная книжка, белый IPhone с потухшим экраном, губная помада, пачка презервативов, носовой платок, одноразовые салфетки, гигиенические прокладки, электрошокер.

– Да у тебя тут целый арсенал, – присвистываю, подкидывая вверх и ловя пачку денег. Отвлекшись на полёт, пропускаю жесткий удар под дых.

– Все это время документы были у тебя! Ты лгал, что не знаешь, кто я! – кричит, целится в голову. Рассвирепев от боли и от незаслуженного обвинения, не церемонюсь и блокирую удар, подставив локоть. Жестко. Атака захлебнулась. Девушка схватывается за безвольно повисшую руку.

– Сволочь, – шепчет, сдерживая крик боли.

– Не распускай руки, – шиплю, стараясь восстановить дыхание, и шагаю к ней.

– Ну избей меня! – с вызовом кричит, отскакивая. – Жалкий лгун и лицемер! За что ты мстил, а?! За что ты со мной так?! Ведь меня дома ждут, волнуются!

– Перестань играть жертву! – рявкаю и жестко, коленом, блокирую удар ноги. От острой боли девушка падает на пол, пытается пнуть другой ногой. Сбиваю удар. Отползает в угол, орудуя здоровой рукой.

– Я тебя ненавижу, – шипит, как змея, перед прыжком. – Я отомщу! Вот увидишь! Я не позволю надо мной измываться!

– Слышь, хватит придуряться, – фыркаю. – Лучше скажи, зачем разыграла историю с катастрофой? Кто сообщники? Когда принесли твои вещи в квартиру?

– Что? – опешивает. – Какие сообщники? Что ты говоришь? Какой розыгрыш?

– Актриса ты великолепная. Можешь исполнять роль, сколько хочешь. Я тебе не верю! Скажу больше – эта история с потерей памяти уже достаточно задолбала. Пора тебе мозги промять.

– О чем ты? – испуганно спрашивает, наблюдая из угла. Прислоняется спиной к стене, выставляет вперед руку, с которой недавно сняли гипс. Остальные части тела слушаются плохо.

Достаю из стола искореженный кулон, протягиваю Диане, заставляю взять.

– Что это? – смотрит на кулон. Удивление искреннее. Поражаюсь профессиональной игре.

– Твой подарок мне. Ты провела над ним обряд ритуальной магии и с его помощью управляла мной. В один из бокалов добавила приворотное зелье, чтобы подчинялся приказам. Тоже не помнишь?!

– У тебя все в порядке с головой? – искренне удивляется. – Какая магия? Какое приворотное зелье? Ты с ума сошел? Я что, все это время жила с маньяком? Ты не бредишь?

– Может быть, и брежу, – тихо произношу, сбитый с толку такой реакцией. Сев на диван, обхватываю голову руками. – Не брал я твою сумочку. Не знаю, откуда она здесь появилась. Там столько денег, а я в кредиты залез, чтобы купить тебе одежду. Идиот.

– Что-то не сходится, – тихо бормочет, ползёт по полу. Вижу, как старается передвинуть онемевшее от ударов тело, резко встаю и шагаю к ней. Увидев бросок, девушка сжимается в ожидании удара и замирает, когда подхватываю ее и, усадив на диван, растираю ушибленные места.

– Ай, ой, – охает, когда разминаю места ударов. Видит моё сосредоточенное лицо, понимает полноту сказанных слов, плачет. Смотрит и беззвучно плачет, как маленькая девочка, которую незаслуженно обидел взрослый дядька.

– Это правда то, что ты сказал? – спрашивает тихим мертвым голосом. – Это правда, что я использовала приворотное зелье?

– Да, правда, – глухо говорю. – Не хотел говорить. Не хотел, чтобы услышала от меня.

– А за что я с тобой так? Что, других мужиков нет, чтобы с ними романы крутить?

– А ты не вспомнила? – смотрю в глаза. Выдерживает взгляд, отрицательно качает головой.

– Кто я на самом деле? – шепчет. – Кто ты такой? Почему я с тобой? Прошу, расскажи правду. Иначе с ума скоро сойду.

– Мои слова причинят боль.

– Куда уж больше, – горько усмехается. – Я и не помню, когда плакала в последний раз. Думала, что не умею. Скажи правду.

– Я разыскиваю сокровища чжурчжэней. Если верить древней легенде, существуют два клана – Хранители и Жрецы. Хранители защищают секреты места, где спрятаны сокровища, а Жрецы, наоборот, хотят найти и присвоить сокровища себе.

– И кто я? – почти беззвучно спрашивают губы.

– Ты – из клана Жрецов.

– А ты? Кто ты?

– Я – ключ, – шепчу. – Ключ к сокровищам. Должен разгадать тайну и найти путь к сокровищам.

– Почему я здесь? Почему рядом с тобой?

– Узнать тайну. Сначала появилась и манипулировала мной. Потом попала в аварию и манипуляции исчезли. Стала другой. Мы подружились.

– Да, подружились, – задумчиво соглашается и спрашивает: – Если я действительно использовала магию, то ты должен валяться у моих ног и молить о благословении. Но это я чувствую себя рабыней, а не наоборот. Значит, врешь про приворот.

– Я уезжал на несколько дней в тайгу, никого не предупредив. В тайге приворот удалось снять.

– Сам справился или твоя Гауня помогла?! – жестко спрашивает и, встретившись с моим удивленным взглядом, добавляет: – Ты тоже, как и я, по ночам разговариваешь.

– Вижу, что тебя больше интересуют детали, а не суть явлений, – сухо отвечаю, осознав, что в порыве доброты подставляю под удар таежную супругу. – Ты задала вопрос, я ответил. Если нет больше вопросов, можешь ехать домой.

– В смысле? Как домой? – непонимающе смотрит.

– Вот документы, – поднимаю паспорт. – Адрес прописки. Ключи от дома. Ключ от домофона. Деньги на дорогу. Что еще надо? Спектакль, разыгранный тобой, прошёл успешно. Я поверил, что с тобой приключилась беда. Наверное, считал, что ты не можешь так вот врать.

– Так ты считаешь, что я врала всё это время, да? – тихо спрашивает, вставая с дивана и собирая вещи в сумочку.

– Уже и не знаю, что думать, – глухо отвечаю. – И не понимаю, что нужно сделать. Ты столько натерпелась. Порой выводишь из себя своими причудами. Не знаю, как описать правильно. Это как идешь по канатной дороге над пропастью и понимаешь, что одно неверное движение, и разобьешься насмерть. Хочу, чтобы ты находилась рядом и чаще улыбалась. Но где-то в глубине души понимаю, что однажды наступит час расплаты за то, что ты рядом со мной.

– Я пойду собирать вещи, – шепчет, медленно уходит в свою комнату.

Быстро навожу порядок в шкафах. Прокручиваю в голове разговор. Злюсь, что груб и жесток с девушкой.

– Я собралась, – говорит, выходя из своей комнаты. Макияж с трудом скрывает, что она плакала.

– Хочу, чтобы ты выслушал меня, – просит, подходя ближе. – Сядь на диван и молча выслушай, обещаешь?

– Хорошо. Обещаю, – соглашаюсь, усаживаясь. Гостья встаёт напротив и, вдохнув воздуха, решительно говорит:

– Мне жаль, что узнала о себе столько плохого сегодня. Раньше считала, что я обыкновенная девушка, у которой просто проблемы с памятью. Сегодня узнаю, что жила в доме врага. Только вот проблема. Узнав, что мы враги, не испытываю злости, нет желания победить. Наоборот, горько, что мы – враги. Все эти дни, находясь рядом, стремилась завоевать твое внимание. Хотела, чтобы увидел во мне женщину, умеющую любить. Не знаю, как, но ты что-то сделал со мной. С моей душой, чувствами. Я так радовалась дням, проведённым рядом с тобой. Иногда думала, что это, наверное, любовь. Хотелось быть просто счастливой, понимаешь. Мечтала, что вернется память. Не придавала значения словам, что раньше была плохой девочкой. Думала, что просто ты так держишь дистанцию. Сейчас, узнав правду, ужаснулась. Ты знал, кто я. Мог пройти мимо, но не прошел. Протянул руку помощи. Взял к себе домой. Ухаживал за мной. Не пытался взять силой. Наоборот. Окружил теплом и вниманием. Ты – как лекарь. Подобрал побитую собачонку на улице, выходил её и отпускаешь на волю. Так вот я теперь – как та побитая собачка, ожившая в лучах доброты и душевной теплоты. Скажи, как теперь жить в мире, где нет тебя и твоего тепла? Ты думал об этом, когда приручал? Что теперь делать? Как дальше жить? Скажи мне. Подскажи. То, что ты сказал сегодня, это твои слова. Я не помню ничего из того, что ты рассказал. Понимаешь – не помню!!! И я имею право на человеческое отношение к себе! Я – Человек, а не собачка! Ты не смеешь выпихивать меня на улицу!

– Но ты же сама упрекнула в том, что скрываю тебя от близких, – отвечаю, озадаченный трагизмом в ее голосе. В нем столько боли и тоски, что захотелось обнять девушку и пожалеть. – Ты сказала, что хочешь уехать. Не буду тебя останавливать.

– Останови меня, пожалуйста, – шепчет. – Чувствую, что, если уйду сейчас, буду жалеть об этом всю жизнь. Не отпускай меня! Я боюсь! Не отпускай меня!

Девушка падает передо мной на колени и, обхватив руками, ревёт в полный голос, причитая: «Не выгоняй меня».

Встаю на колени и, обняв, глажу её по голове, утешая. Крепко вцепилась, плача шепчет: «Не выгоняй, прошу тебя».

– Хочешь, поеду с тобой, чтобы не было страшно, – предлагаю. – Если дома все нормально, уеду. Я не брошу тебя одну.

– Правда? – жалобно уточяет.

– Правда, правда, – улыбаюсь, нежно целую в губы. – Я отвечаю за свои поступки. Сказал, не брошу в беде – значит, не брошу.

– Сделай так еще, – просит, ероша волосы на голове. – Кажется, что таю в твоих руках и готова на все, о чем попросишь.

– Обещаешь?

– Все, что попросишь, – шепчут губы.

– Никогда не произноси больше имя моей девушки и никогда не оскорбляй ее, – прошу. Диана вздрагивает, пристально смотрит. Выдерживаю взгляд.

– Значит, она и вправду есть, – горько улыбается. – Мог попросить всё, что угодно, а просишь самое трудное. Ни слова о сопернице. Так дорога тебе, да? Но почему? Она где-то далеко, а я – рядом. Живая, теплая, настоящая, темпераментная. Мог бы делать со мной всякие сексуальные штучки, и я бы не отказывала – ты знаешь. А ты просишь не оскорблять соперницу. В голове не укладывается. Понимаешь меня?

– Понимаю, – киваю. – Обещаешь?

– Обещаю, – клянётся. Выполняю обещание. Девушка с трепетной нежностью отвечает на поцелуй, затянувшийся до бесконечности.

– Все равно тебя добьюсь, – шепчет, когда выходим из квартиры. Слышу, но не отвечаю.

* * *

По пути во Владивосток почти не разговариваем. Думаем о своём.

Через четыре часа пути въезжаем в центр Владивостока. Ориентируюсь по навигатору, где находится дом девушки. Свернув на улице Суханова, недалеко от кафе «Молоко и мед», подъезжаю к таунхаусам. Девушка нажимает на брелок, шлагбаум поднимается. Открываю входную дверь, заходим в дом. Тишина. Чисто и аккуратно. Затаскиваю чемодан с вещами девушки в одну из комнат. Путешествуем по дому. С любопытством осматриваем трехэтажную квартиру. Да, это ее квартира. Квартира одинокой девушки.

– Ты сразу уедешь или останешься? – тихо спрашивает, когда закончили осмотр.

– А что здесь делать? – пожимаю плечами. – Это твой дом. Мне здесь не место. Это твой мир. Зачем я тебе здесь?

– Уже вечер, зачем поедешь в ночь? Тяжело будет, да и… – пытается отговорить.

– Это разве имеет значение? – хмыкаю. – Доеду потихоньку.

– Останься, пожалуйста, – прижимется. – Боюсь остаться здесь одна.

– Но ведь это твой дом? – удивляюсь.

– Я не чувствую, что это мой дом, – тихо отвечает и, посмотрев в глаза, добавляет: – Поняла, что в твоей маленькой квартире чувствовала, что дома. Здесь всё кажется неродным. Я прошу у тебя один вечер и ночь. Ну, пожалуйста, родненький. Может быть, поможешь что-нибудь понять или вспомнить.

– Хорошо, – соглашаюсь. – Завтра уеду. Есть два условия.

– Даже знаю, каких, – улыбается.

– Ну-ка удиви.

– Первое – надо где-то поесть. А второе, твое неизменное, – спим в разных комнатах или на разных кроватях. Угадала?

– Да, становлюсь предсказуемым, – киваю и спускаюсь по лестнице с третьего этажа в гараж.

Открыв ворота гаража, загоняю джип, иду искать девушку.

Диана стоит на огромном балконе и, держась за перила, задумчиво смотрит на бухту Золотой Рог. Бесшумно подхожу сзади и, приобняв, спрашиваю: – О чём задумалась, красавица?

– Как дальше жить? Вот уедешь завтра, и что мне делать? Квартира есть. Деньги есть. А жить зачем? Для чего? Поломал ты меня, родной. Приручил, как собачку. А собачка теперь и не знает, как жить без хозяина.

– Никогда не относился к тебе, как к собачке.

– Знаю, – вздыхает. – Это я так, образно выразилась. Мне даже, если честно признаться, страшно стало, пока ты в гараж ходил. Думала, бросишь и уедешь, а я тут кукуй.

– Я не уехал, – улыбаюсь, крепко прижимаю к себе.

– Так хорошо, – счастливо вздыхает. – Так бы и стояла с тобой тут в обнимку и никуда не уходила. Никогда не думала, что можно обниматься, получать от этого удовольствие.

– Так много нового узнаем каждый день. Пойдем поедим. Куда сходим?

– Не знаю, – пожимает плечами. – Сообразим по ходу пьесы. На улице определимся.

* * *

Прогуливаемся по вечернему городу, заходим в рыбный ресторан, делаем заказ. Выпиваем по бокалу красного французского вина, закусываем салатиком из морепродуктов, не спеша обсуждаем планы. Над нашим столиком звучит девичий голос: «Дианка, привет! Ты где пропадала? Мобильник отключен. Так с подругами не поступают».

Одновременно поворачиваемся на голос, видим изрядно подвыпившую девушку. По привычке оцениваю стрижку каре, темные глаза, безупречный макияж на лице. Глубокое декольте демонстрирует окружающим грудь третьего размера. Облегающее зеленое короткое платье. Незнакомка с удовольствием наблюдает, как её разглядывают.

– А вы, собственно, кто? – строго спрашивает моя спутница.

– Ну, Дианка, ты даешь, – хохочет девица и без приглашения плюхается рядом с нею. – Ты что, обкуренная? Не узнаешь? Я же Светка, подруга школьная. Что отмечаем?

Коротко представляюсь, говорю, что у Дианы частичная амнезия из-за аварии. У школьной подруги челюсть отвисает от удивления. Тут же наперебой рассказывает эпизоды из жизни подруги. К нашему столику подходят еще несколько подвыпивших девиц из соседнего зала. Зовут Свету, но та отмахивается от них, как от назойливых мух. Никаких иллюзий, кто они и что здесь делают в столь поздний час, не возникает. Юные жрицы любви сканируют мою одежду, оценивают финансовые возможности. Извинившись, выхожу в туалет. Девицы уходят в свой зал.

* * *

Света смотрит мне вслед, заговорщицки подмигивает Диане и доверительным пьяным шепотом спрашивает:

– Очередное увлечение, да? На вид невзрачный, хотя тело мускулистое и взгляд сексуальный. Ты с ним наигралась или еще нет? Дашь порезвиться, когда надоест?

– А что, я так уже поступала раньше? – злится Диана. Её начинает раздражать присутствие девиц, отнесящихся к ней, как к своей. Девушка чувствует между ними и собой гигантскую пропасть.

– Да ты чё, не помнишь? – пьяно ухмыляется подруга. – У нас это спорт. Ты – охотница от Бога! Мужики ведутся, как пчелы на мед. В два счета раскручиваешь на ужин и на потанцуем. Некоторым даже перепадает секс. А потом спихиваешь мне. Ха-ха-ха, подруга. Не помнишь? Да не прикидывайся, мне-то можешь по секрету сказать. Что, зацепил тебя мальчик?

– С чего ты решила?

– О, это же элементарно, – смеётся в пьяном остроумии Света. – Следишь за каждым его движением, как послушная собачка, ха-ха. Как кобелиха за кобельком…

– Сука! – вскипает Диана и, схватив подругу за волосы, рывком опускает лбом на стол. Профессиональным захватом обвивает рукой ее шею и, сдавив, наклоняет к себе.

– Если ты еще, б…ь, скажешь хоть одно поганое слово в его адрес, я тебя придушу здесь, – холодно шепчет Диана. Второй рукой берёт вилку со стола и с размаху пытается воткнуть в ногу подруги. Хорошо, что вилка не новая и тупая. Света от отсутствия воздуха, удара головой и боли в ноге дёргается, обмякнув, теряет сознание.

Сжимаю Диану в объятиях, шепчу на ухо: «Сейчас же иди в дамскую комнату и сиди там десять минут. Я тут разберусь. Быстро, пока охрана не примчалась».

Девушка, как в трансе, встаёт, уходит.

Оглядываюсь по сторонам. Гости изрядно выпили, никто не обращает внимания на потерявшую сознание девушку за столиком. Поднимаю согнутую вилку с пола, вкладываю в руку потерпевшей, хлопаю её по щеке пару раз. Ресницы дрогнули, и на меня смотрят одурманенные алкоголем и кальяном глаза. Трёт шишку на лбу. Рассматривает вилку в руке и ушиб на ноге.

– Ну ты пьяная, Света, такая неуклюжая, – улыбаюсь. – Упала, ударилась головой. Что случилось?

– Дианка с катушек слетела, – пьяно соображая, бормочет. – Накинулась на меня.

– Тебе показалось, – улыбаюсь. – Я видел, когда шел. Ты резко встала, пошатнулась, упала и ударилась головой. Диана в туалете давно уже.

– Черт, башка гудит, – пьяно жалуется. – А вы с Дианкой чпокаетесь?

– Конечно, – вру. – Ты точно лучшая подруга?

– Конечно, лучшая, – пьяно кивает.

– Где найти родителей Дианы?

– Родителей? – задумывается. – Вряд ли получится. Мамка у нее давно погибла, отец – какой-то вольтанутый. Шизиком его зову. Как гляну на него, словно холодом обдует. Вспомнила, аж протрезвела сразу. Дианку отец никогда не обижал, чуть баловал, но не любил. Мы, девочки, чувствуем это за версту. Вот вас увидела, и бац, все сразу понятно. Втрескалась в тебя наша принцесса. Каждый шаг контролирует. Даже дышит в унисон. Кто ты такой вообще? Откуда взялся? За ней знаешь, какие мужики ухлестывают? Один круче другого. Ты не из их круга. А она с тобой тусуется. Сказала, что, если к тебе буду лезть – голову оторвет.

– Что и вправду оторвет? – сомневаюсь.

– Да, – кивает, хмелея после насильно выпитого бокала вина. – Давно дружим. В разных переделках побывали. Одного подруга покалечила, когда тот хотел нас изнасиловать. За обеих отомстила. Врезала ему железной трубой между ног, тот и отрубился. А так я, может, и родила бы кого-то.

– А где Диана работает?

– А хрен знает, – машет рукой. – Я к ней на работу не хожу. Домой к себе не зовет. До смерти матери мы больше дружили, а потом словно разделять что-то стало. Вроде дружит, а душу не раскрывает.

– Почему ты здесь сегодня? – миролюбиво спрашиваю, наблюдаю, как из туалета медленно идёт Диана.

– У подруги день рождения, отмечаем, – заплетающимся языком бормочет и, встретившись с Дианой взглядом, дёргается, как от пощечины.

– Дианка, прости меня, дуру пьяную, – просит.

– Ладно, сиди уже, – мрачно отвечает та и залпом выпивает бокал вина, тут же наливая второй.

– Малыш, не стоит много пить, – миролюбиво улыбаюсь.

– А ты не указывай, что делать! – зло огрызается. – Хочу и пью. Хочу забыться! Хочу напиться и отключиться! Чтоб на время все забыть!

– Тебе будет плохо, – пытаюсь убедить.