Текст книги "Бог-Император"

– Нет, что ты об этом думаешь? – потянула его за руку Лена. Сергей, не понимая, взглянул на нее, но девушка, видимо, все еще продолжала прежний разговор. – Да что с тобой? – удивленно спросила она. Прекрасные тонкие брови холодно изогнулись. – Ну, ты даешь! Ты что, всерьез? – спросила она.

– Нет, – сделав усилие, сказал Сергей и, остановившись возле упавшего все-таки кентавра, решительно нагнулся, чтобы коснуться израненной руки.

Его спасла реакция: меч в здоровой руке кентавра метнулся к его отпрянувшей груди, задев лишь самым кончиком.

На разрезанной рубашке Сергея появилась тонкая полоска крови – едва поцарапало. Однако этого оказалось достаточно: легкое жжение на месте царапины и продолжавшая сочиться кровь заставили отбросить сомнения. Сергей бросил пиджак, который все это время нес в руке, схватил Лену за руку и потянул за собой.

Они побежали через деревца, возвышавшиеся среди высокого кустарника. Приходилось лавировать между деревьями, скользить подошвами по влажному мху. Сергей чуть ли не силой тянул упирающуюся девушку. Елена все еще ничего не понимала. Волков старался сократить путь, не обращая внимания на протесты спутницы за спиной.

Метров через двести они вновь оказались на берегу. Теперь приматам не было их видно. Но береговой изгиб и рощица, которую они только что пробежали, не давали возможности определить, насколько далеко теперь обезьянолюди.

А вот завывания зверей были слышны хорошо.

Не теряя времени, Сергей продолжал тянуть Лену за собой. Она подчинялась, но выкрикивала что-то по поводу его детской непосредственности, о затянувшемся инфантилизме… Волков не обращал на нее внимания, сосредоточившись только на возможной погоне за спиной.

– Все! – вдруг решительно выпалила девушка и плюхнулась на песок. – Никуда я больше не пойду, я устала. Хватит глупостей!

В этот момент из-за ближайшего скального валуна вышел самец гориллы.

Все-таки это был обезьяночеловек, глаза его смотрели вполне разумно, когда он, ухмыляясь, грозил Сергею сучковатой дубиной.

– Мне надоело! – капризно заявила Лена. Сергей сейчас готов был обеими руками подписаться под ее словами, но к ним, дразня протянутой вперед дубиной, с ухмылкой скользила красная зверюга.

Сергей отбежал шагов на двадцать, чтобы увести бой в сторону от присевшей возле дерева Лены. Девушка с любопытством наблюдала за ним.

Обезьяна вдруг перебросила дубинку в левую руку, нагнулась, схватила камень в два кулака, кривляясь, прицелилась в Волкова и, неожиданно повернувшись, бросила его в Лену.

Просвистев в воздухе, камень со страшной силой врубился в развилку ствола чуть выше головы красавицы и упал, не причинив вреда.

Лена удивленно посмотрела на них, на камень, попробовала поднять его одной рукой, взяла двумя, взвесила, и тут впервые проблески беспокойства мелькнули на ее лице.

Но Сергей этого видеть уже не мог, потому что был занят.

Дубинка гориллы вновь перелетела в правую руку и, описав мощную дугу, врезалась в песок. Сергей быстро нагнулся, схватил камень раза в два меньше, чем только что брошенный этим самцом, и кинул.

Камень врезался в солнечное сплетение обезьяночеловека в тот момент, когда он сам уже замахнулся, сбил дыхание, не повредил, зато явно разозлил.

В глазах примата появились красные огоньки – звериная ярость плескалась внутри, лишая его остатков и без того не слишком развитого разума.

Зверь вновь поднял свою дубинку, размахнулся, но Сергей успел извернуться и ударить его ногой в живот. Замах был удачно сбит, но сам Волков едва не попался: сучковатый конец дубинки, разорвав рубашку, задел левое плечо.

Сергей увидел, как удивленно распахнулись Ленины глаза. Она посмотрела на кровь, залившую ему плечо, перевела взгляд на зверя, что-то окончательно сообразила и прижалась к дереву, поджав ноги, словно собиралась вскочить.

Горилла, продолжая непрерывно реветь, махнула палицей снизу вверх. Замах едва не оказался верным, но Сергей, развернувшись на правой ноге, сумел отклониться, оказавшись рядом с могучим противником. Волков сильно ударил обезьяну кулаком в висок, а другой рукой попал в затылок, когда тот упал на колени – пахнуло мускусным, кислым запахом.

Оказавшись сзади, Сергей ударил врага ногой по затылку – обезьяна ткнулась носом в песок и тут же, не вставая, удивительно ловко махнула дубинкой. Бывший арестант Урана заученным движением увернулся, прыгнул в сторону и только потому сохранил кости в целости, однако дубинка все же его достала. Удар сбил Сергея с ног, и он покатился по песку, слыша пронзительный крик Лены:

–Коля!

Сергей удивился не к месту, отчего его все время путают с Орловым? Пусть он и похож на него, словно близнец, но отчего никто не верит результатам идентификации?

– Коля! – Девушка уже понимала, что обычный для «Сада Наслаждений» фантом, неожиданно материализовавшись, превратился в настоящее чудище.

Обезьяна тоже слышала крик и вдруг стремительно метнулась к девушке.

Сергей не успевал. Лихорадочно оглянувшись, он заметил брошенный им раньше камень, подхватил его и метнул.

Камень попал зверю под гребень в шею – не добежав пару метров, горилла растянулась на песке.

Сергей уже был рядом, упал сверху, обхватил толстую шею и попытался свернуть… Это оказалось невозможно – шея сразу окаменела, а страшные руки уже потянулись к нему, схватили за плечи.

Сергей с трудом освободил правую руку, нашел маленькие глазки врага и выдавил их: лопнув, те жидко растеклись по пальцам.

Ужасающе взревев, обезьяночеловек отбросил его с такой силой, что Сергей врезался головой в ствол дерева выше все еще сидящей Лены и сполз прямо на нее.

Горилла шла, жалко и беспорядочно размахивая руками. Сергей подобрал дубинку и, подбежав, несколькими сокрушительными ударами раздробил твердокаменный череп.

Лена, раскрыв рот, зачарованно, с ужасом и недоверием разглядывала поле битвы. Видимо, верить в реальность происходящего ей все-таки не хотелось.

Они услышали, как не так уж далеко от них заревели голоса преследователей. Им следовало думать о собственном спасении.

Сергей огляделся: слева – озеро, справа начиналось подножие холма, покрытого, как и степь кругом, зарослями фиолетового кустарника.

Лена поднялась и, неуверенно ступая, подошла к трупу. На шее у гориллы висело ожерелье с высушенными человеческими ушами. Девушка протянула руку, дотронулась до раздробленного черепа и, поглядев на свой окровавленный палец, развернулась к Сергею. Понимание отразилось в ее глазах. И, к чести его спутницы, не поддалась ужасу, а судорожно сглотнула и выпрямилась– значит, справилась.

– Бежим! – скомандовал Сергей, и они помчались прямо в гущу кустарника, сразу скрывшего их с головой– в противоположную от звериного завывания сторону.

Удача беглецам улыбнулась: достаточно утоптанная звериная тропа проходила в нужном им направлении. Они бежали – впереди Лена, следом – Сергей, а сзади, с леденящим душу рычанием – все ближе, ближе! – обезьяны. Вопли и вой внезапно изменили тональность – раздался многоголосый яростный взрыв негодования, – гориллолюди нашли труп соплеменника.

Лена, словно ее подстегнули, припустила быстрее. Они мчались, едва вписываясь в повороты, благо не особенно крутые. Сергею начало казаться, что тропа так и будет петлять вечно, но вдруг все закончилось – они добежали.

Вернее, бежать дальше было некуда.

Они оказались на обширном плато, ровном и гладком, густо заросшем ковром полевых цветов. Впереди, преграждая им путь редкой цепью, стояли невесть как оказавшиеся здесь гориллы. Сзади, быстро завершая охват с флангов, приближались остальные преследователи. Окружив добычу, обезьяны вдруг с дикими воплями ринулись к ним со всех сторон.

Понимая, что убежать уже не удастся, Сергей приготовился дорого отдать свою жизнь. Громилы добежали, прыгнули со всех сторон, заслонив собой свет… все померкло.

Конечно, и тогда и потом, вспоминая произошедшее, Сергей не верил в возможность смертельного исхода. Аттракцион, а это прежде всего был довольно популярный и, по всей видимости, многократно посещаемый аттракцион – развлекал, а не убивал. С этим все было ясно.

Но для Сергея вполне очевидно было и наличие в этот раз некоего неучтенного фактора: та обезьяна, что напала на них, была вполне реальная, из настоящего мира, – его пальцы и плечо все еще ощутимо болели.

Предчувствовать смерть могут многие, но верить в нее – совсем другое дело.

Сергей помнил, что, видя прыгавших на них со всех сторон визжащих обезьян, их желтые, почти тигриной величины клыки, ощеренные пасти, дубинки, взлетевшие в замахе, он совершенно бессознательно подсчитывал, сколько еще им осталось времени, и что надо сделать, прежде чем…

Все завершилось очень быстро. Сверху, заслоняя свет, опускалась циклопическая нога колдуна – мрак, потеря самого себя, затянувшаяся экскурсия…

Теперь они стояли в толпе, внутри крепостной стены. Кругом визжали и кричали от восторга. Некоторые с любопытством смотрели на Сергея, кто-то ткнул в него пальцем, кто-то подал новую рубашку и обтер окровавленное плечо. Волков уловил несколько удивленных взглядов и, как пояснила потом Лена, толпа, так и не понявшая до конца, кто он: фантом или ловко заменивший собой изображение статист, принялась развлекаться вновь.

Сергей посмотрел на спутницу, и она не отвела глаза.

– Пойдем! – сказала она.

Странно, но этот аттракцион сблизил их больше, чем проведенная недавно ночь.

– Что ты об этом думаешь? – спросила девушка.

– Не знаю, я здесь впервые.

Лена странно взглянула на него.

Часть толпы, давно пресытившаяся зрелищем, стронулась, хотя сигнала никто не подавал. Людей словно выдавливало в широкий каменный коридор, освещаемый чадящими факелами. Низкий потолок шероховато изгибался аркой. Через равные промежутки в стенах встречались ниши с изображениями. Нет, статуями. А впрочем, могло быть и то и другое. Ухмыляясь, угрожая, делая магические пассы, посетителей «Сада Наслаждений» провожали взглядом гоблины, колдуны, скелеты и гномы. Из ниш лился необычайно насыщенный рубиновый, медовый и густой, как сироп, свет.

Некоторое время шли молча, и Сергей решил-таки задать мучивший его вопрос:

– Почему ты назвала меня Колей? Ты же знаешь, что я Сергей.

– Сергей? – переспросила она. – А я думала…

– Что ты думала?

– Нет, ничего… Сергей так Сергей.

– Не «так Сергей», а именно Сергей, – подытожил он.

Они вышли в огромный в зал с колоннами. Крутая мраморная лестница, по ступенькам которой стекал ковер, гротескные беседки, пагоды, в которые входили по висячим мосткам, острый, навязчивый запах то ли ладана, то ли серы, те же факелы, не теряющиеся, однако, в довольно освещенном зале. Отовсюду слышался звон металла и повторяющиеся странные завывания. Все здесь впечатляло не избалованного подобным бывшего арестанта планеты-каторги.

Толпа, вынеся их сюда, столкнулась со встречным потоком. Через некоторое время стало свободнее. Кто-то дернул Сергея за руку. Он посмотрел вниз: маленький, едва ему по пояс, но очень широкий в плечах гном тянул его за собой. Грубые, словно вырубленные топором черты его лица искажала хитрая, злобная ухмылка.

Сергей стал было сопротивляться, но гном проскрежетал:

– Мираб хочет просить тебя и ее к нему.

Лена почему-то заинтересовалась приглашением, и Сергей пошел с ними.

Почему бы и нет?

Через арочный проход они попали в соседнее, гораздо меньшее помещение. Освещали этот туннель такие же факелы, но вверху кирпичных стен виднелись бойницы, в которых мелькали мрачные лица.

Гном подвел к воротам, которые охраняли гигантские, метра три высотой фигуры в латах, при их приближении дружно лязгнувшие перекрещенными алебардами.

Гном вышел вперед и торжествующе, хрипло прокаркал:

– Именем Мираба!

Рыцари отдернули алебарды, а ворота, тяжко заскрипев, распахнулись.

– Вы входите в Большой Зал Приемов Великого Ми-раба! – раздельно, по слогам, то ли пояснил, то ли предупредил гнусный посланник. Путь был завершен, осталось пересечь зал. Они прошли по каменным квадратным черно-белым плитам, словно по гигантской шахматной доске, потом по прямой пурпурной ковровой дорожке прямо к возвышению, на котором Мираб принимал гостей.

Сергей вспомнил, что об этом человеке ему успел рассказать Николай. Теперь о нем Волков имел некоторое представление – встречал он таких типов и на Уране. Понял Сергей и то, что, будучи тогда в одном бараке с Орловым, делясь своими воспоминаниями в попытке хоть на время отгородиться от бесконечных уранских дней, они как-то упускали из вида тот факт, что и Уран, и Мечтоград, и вся Империя давно уже отданы в руки таких вот Мирабов Мамедовых.

Мираб восседал на черном троне из полированного камня. Слева и справа от него полыхали огнем металлические чаши. Охраняющие своего господина рыцари держали в левой руке чадящие и рассыпающие искры факелы. Дым жирными пластами поднимался вверх, сливаясь с серым облаком, которое опутывало весь потолок.

Толстый, подвижный и энергичный, не желавший худеть по генетически сохранившейся убежденности в высочайшей ценности сала, как показателя благополучия и успеха, Мамедов восстановил и развил древнее искусство макиавеллевской интриги. Кто-то считал, что эта интрига и была самоцелью Мираба, но только некоторые знали, как далеко в результате проникла паутина его невидимой внешне силы и влияния.

– Именем Господина нашего Бога-Императора, мы приветствуем гостей Магического квартала.

Немедленно за спиной Мираба исчезла стена, и огромное, известное каждому по множеству окружавших подданных Империи с младенчества бюстов, статуй, изображений, фильмов лицо Императора заглянуло в зал. Зрелый человек, достаточно мудрый, чтобы успеть лишиться иллюзий, но и, естественно, тронутый манией величия, потому что Господин наш и Создатель – все же человек. Во всяком случае, был им, пока бремя власти и тяжесть ответственности за творения свои не тронула надменным изгибом рот, не углубила складки у носа, не сдвинула брови.

Лена, схватив Сергея за руку, – скорее инстинктивно, чем в испуге, – смотрела во все глаза на Создателя. Мираб Мамедов, огромный, толстый, наклонился к ним, и выражение, которое с начала его карьеры Вселенского Мага давно уже исчезло из темных горящих глаз, возникло вновь – насмешливое выражение презрительного любопытства.

Этот человек один из немногих, кому не было запрещено эксплуатировать имя Господина и Императора в собственных религиозно-идейных целях. Попутно он, разумеется, извлекал немалую экономическую выгоду. Кроме того, множество людей в Империи верили, что Мираб Мамедов является если не пророком, то уж точно любимым шутом Императора.

Основы религии Империи, по сути, были просты. Существует Бог-Император, создатель и правитель Империи, объединяющей все планеты, которые он заселил своими творениями и эмигрантами с других планет освоенной ойкумены. Господь же создал и некоторые законы, например законы долголетия, которое получают те, кто прожил жизнь честную и соответствующую этическим нормам, сохранившимся еще с христианских времен: не убий, не укради и прочее.

Относительное личное бессмертие обеспечивается переселением душ. Правда, некоторые высказывают сомнения, стоит ли называть бессмертием процесс, при котором теряется индивидуальная память? Пусть редкие, но все же случающиеся примеры полного восстановления памяти о прошлых жизнях лишают противников переселения аргументов. Впрочем, противники все равно ничего, кроме болтовни, предложить не могут. И каждый житель Империи надеется, что когда-нибудь именно он вспомнит все свои прежние ипостаси, суммирует опыт и заживет лучше некуда.

Внешнего проявления поклонения Господь-Император не требует, но и не запрещает возникающие время от времени неортодоксальные культы, вроде созданной пару сотен лет назад отцом Мираба Мамедова.

Кроме того, вера в Господа нашего Бога-Императора удовлетворяет кого угодно, от анимистов и пантеистов, включая агностиков, до правоверных атеистов. Господь, создав Империю и законы, фактически не вмешивается в жизнь подданных. Единственно, что составляет головную боль правительства, – это паломничество во дворец Императора, который построен в заповедной зоне, расположенной в трехстах километрах от границы Мечтограда. Паломничество должно происходить каждые десять лет. Паломники должны представлять все сословия, и даже семью Премьер-министра. Николай рассказывал, что незадолго до событий, отправивших его на Уран, в паломничество ушел его двоюродный брат.

Из таких походов никогда и никто не возвращается.

Ходят слухи, что в награду всем ушедшим к Императору дается лучшее перерождение, или что участники принимаются в ряды личных слуг Бога-Императора, или… Впрочем, это остается лишь сплетнями, а желающих пройти все возможные испытания и опасности заповедной зоны найти всегда трудно.

Все в зале застыло. Лицо на экране еще более нахмурило брови, огромные глаза с красными прожилками обозрели зал, гостей – сначала внимательно Лену, потом и Сергея. Странно было так близко видеть лицо императора – крупные поры, намечающиеся мешки под глазами…

Мираб Мамедов, не отрываясь, смотрел на гостей, даже не оглядываясь, очевидно, хорошо зная все, что должно происходить сейчас за его спиной. Но и он пораженно вздрогнул, услышав голос… Этого, видимо, не ожидал даже он.

Император произнес звучным, проникновенным голосом отца и защитника:

– Я рад, что ты задержался в этом мире и что твое десятилетие на Уране кануло. Рад, что жребий достался тебе, хоть скучать теперь не придется, а это главное.

У Мираба Мамедова глаза готовы были вылезти из орбит, ибо на его памяти еще никогда Бог-Император в видеоаудиенциях не обращался ни к кому лично.

Хорошо видя, как вместе с глазками мечутся по гладкой физиономии Вселенского мага тревожные мыслишки – не упустить ли чего? не отстать? – Сергей наливался злобой. Вновь вспомнив Николая Орлова, погибшего, может быть, и из-за этого Мираба, он стал подниматься к каменному трону.

Следящие за Мирабовыми эмоциями рыцари-телохранители дрогнули, но хозяин, будучи погруженным в свои расчеты, не отдал никакой команды. Великаны, не получив никакого сигнала, замерли, молча глядя, как Сергей подходит к хозяину и сокрушительным ударом вышибает его из седла.

– Это тебе аванс, жаба!

Мираб Мамедов лежит без сознания, его охранники, переглядываясь в нерешительности, по-прежнему остаются на своих местах. Над распростершимся хозяином жизни стоял довольный Сергей, а мертвую потрескивающую от сгорающей копоти тишину взорвали бешеные рукоплескания Лены.

А над ними вместо только что исчезнувшего экрана застыл строгий настенный барельеф Отца и Создателя Вселенной, Бога-Императора.

Глава 11. ПРОСТОЙ БОЙ У ВАРЯГОВ

Гнусный гном, поминутно гримасничая, проводил их с Леной из Зала Приемов.

– Чудо из чудес! Сам Император снизошел… – как заведенный твердил карлик.

– Как ты думаешь, это трюк или… на самом деле? – спросила Лена у Сергея. – Что это было? Не понимаю… Хотя я не помню, чтобы хоть кто-то рассказывал, что сам Император… Подумай, САМ!!!

– Чудо! Чудо! Император соизволил обратить свой взор на сына человеческого… – гнусавил гном, могучими плечами раздвигая толпу праздных зевак. Бубенчики на ногах гнома громко звенели.

Они прошли по настилу над рвом, заполненным тяжелой блестящей водой, в которой плавало что-то очень натуральное, но что именно, Сергей не разглядел. Когда кованые острия подъемных решетчатых ворот, освещенные двумя факелами, остались позади, Сергей с Леной очутились в полумраке прохладной галереи, где людей было уже меньше.

Со второго этажа им хорошо была видна царящая внизу ярмарочная толчея. Прямо под ними бродячие артисты раздвинули ширмы фургончика и давали представление кукольного спектакля. Не задерживаясь, гном повел их дальше. Со страшным скрипом открылись огромные, окованные медью двери. Каменный зал, в который они вели, освещался, как все здесь, факелами, но в нем царила полутемень.

По всему периметру зала были расставлены столы, за которыми уже началась трапеза. Гном (или шут?), визгливо смеясь, тянул их прямо к возглавляющей пиршество знати.

В огромном камине, мимо которого они прошли, аппетитно запекались куски мяса, целые поросята. Красноватый отблеск огня скакал по стенам. Кости хрустели на зубах огромных лохматых собак, устроившихся под столами. Одна, вспрыгнув на стол, рылась мордой в блюде. Жующий рядом воин в рогатом шлеме вырвал из рычащей пасти кусок мяса, в ответ на злобный лязг челюстей гневно ударил кулаком в мохнатый боки скинул пса на пол. Туда же полетело и мясо, а гнев воина мгновенно сменился на милость.

Вокруг знати суетилась молчаливая придворная прислуга, разнося многочисленные блюда.

Возглавляющий стол молодой князь сидел на резном деревянном кресле, на котором легко могли бы поместиться трое таких, как он. Не вытирая жирных губ и пальцев, с которых стекал мясной сок, князь схватил золотую чашу и крупными глотками стал пить.

На появившихся гостей никто не обращал внимания. Князь, выпив чашу, швырнул ее на пол. Звеня, кубок покатился прямо им под ноги, но кинувшийся слуга подхватил его. Князь вдруг уставился на Сергея, потом внимательно пригляделся к Лене. Не отрывая от незнакомцев взгляда, князь схватил с ближайшего блюда поросенка, разорвал пополам и жадно продолжил трапезу.

Напротив него сидел бородатый воин, недавно ссорившийся с собакой, который, громко рыгнув, схватил пробегавшего мимо слугу, бросил спиной себе на колено и с ужасающим хрустом переломил его позвоночник.

На вопли умирающего слуги обратили внимание, похохотали вместе с воином, одобряя его славную шутку. Князь вдруг резко, обеими руками оттолкнул разделявшие их серебряные блюда с объеденными хребтами рыб, костями свиней и более крупной дичи, перекинулся через стол и что-то крикнул воину в рогатом шлеме. Тот, отбросив тело слуги, все еще продолжая веселиться и грызть кость, придвинулся ближе к князю, который зашептал ему что-то на ухо. Видимо, постепенно слова князя проникали в сознание – челюсти воина прекратили жевать, глаза, пробежав по залу, остановились на Сергее и Лене. В его сальной рыжей бороде с налипшими крошками открылась широкая пасть с твердыми желтыми клыками. После чего оба, глядя друг на друга, оглушительно заржали. Постепенно они привлекли к себе общее внимание, пирующие заражались весельем, не вникая в причину. Раскаты хохота потрясали стены.

Вдруг князь, казалось, едва оттолкнувшись, перепрыгнул стол и очутился на другой стороне стола – ближе к Сергею с Леной. Он медленно подходил к новым гостям, переводя взгляд с одного на другого. Князь был ненамного выше Сергея, но доспехи делали его гораздо шире.

Лена схватила Сергея за руку, воин ухмыльнулся. Волков все еще надеялся, что это очередной аттракционный фантом.

Остановившись напротив, князь тряхнул льняными, стянутыми цветным ремешком волосами. Повернувшись к столу, он что-то сказал, отовсюду послышались крики, залаяли псы. Воины перепрыгивали стол и окружали их широким полукругом.

Князь выхватил свой меч и демонстративно бросил на пол, кто-то поднял оружие. Потом в считанные мгновения князь скинул с себя кафтан, рубашку и, оставшись голым по пояс, ссутулился, вытянув вперед руки. Он явно вызывал Сергея на борьбу.

– Что ему надо? – перекрикивая общий гам, озадаченно спрашивала Лена. Вдруг она, повернувшись, решительно пошла прямо на окружившую их стену воинов. Ее грубо оттолкнули, она растерянно отступила.

– Ничего не понимаю, – озадаченно сказала она. – Это живые люди.

Ее веки дрогнули, губы приоткрылись – в красных отсветах живого огня Лена была невыразимо прекрасна! Сергей невольно улыбнулся неуместности своих мыслей.

– А отсюда нельзя как-нибудь уйти? – стала оглядываться девушка. – Где это мерзкий гном?

Когда исчез провожатый, они не заметили. Князь медленно продолжал приближаться. Сергей сорвал свою рубашку и бросил Лене. Она отступила к стене воинов, и на этот раз ее не оттолкнули. Наоборот, потеснившись, приняли в общий круг. С одной стороны, боясь оказаться смешным, с другой начиная заводиться, Сергей ощущал, как вновь попадает под обаяние риска.

Не зная правил боя, он давал возможность сначала проявиться противнику. Князь, будто уловив мысли Волкова, внезапно кинулся к нему, схватил одной рукой за кисть, другой обхватил горло и стал душить. Сергей ударил противника в солнечное сплетение, тот отпустил руки, сделал шаг назад и молниеносно ударил в висок. Сергей едва успел пригнуться, кулак просвистел над головой, а противник по инерции нырнул за ним, навалившись при этом Волкову на плечи. Воспользовавшись удобным случаем, Сергей обхватил соперника поперек туловища, прижал руки к телу и поднял над собой.

Стоя в кругу диких воинов с их вождем над своей головой, он взглянул на себя сторонними глазами и невольно устыдился. Его боевой порыв показался смешным. Возникло чувство, что он ввязался в такую же подделку, какой недавно было путешествие по озеру. Ни гнева, ни ненависти – все ему стало безразлично.

Сергей поставил противника на пол и отступил. Князь извернулся и, ударив кулаком по лицу, разбил бровь. Левый глаз, залитый кровью, перестал видеть. Весь пацифизм Сергея куда-то делся. Воины одобрительно взревели. Князь бросился снова к Волкову, охватил обеими руками его шею и стал душить. Молодой князь оказался очень сильным человеком, Сергей понял, что упустил свой шанс. Чувствуя, что еще мгновение и потеряет сознание, Волков взбеленился: его раскрытая ладонь врезалась в белый волосатый живот противника, пальцы проткнули кожу, мышцы, и, подхваченный своим диким порывом, Сергей рванул ладонь вниз, с наслаждением услышав треск связок и разорванной плоти.

Все еще сжимая шею врага, князь недоуменно поглядел вниз, потом оставил Сергея, попытался удержать вываливавшиеся внутренности и сначала медленно, потом быстрее стал заваливаться навзничь.

В полной тишине Сергей подошел к столу, плеснул из ближайшей чаши себе на руку, чтобы смыть липкую кровь, потом взял у оторопело молчавшей Лены свою рубашку и вдруг был оглушен неистовыми возгласами восхищения, ему, впрочем, понятными. Сергею было стыдно, но в то же время он радовался: он гордился честным боем.

И, может быть, это было плохо.

Их с Еленой окружили латы, кожаные куртки с нашитыми железными пластинками, рыжие грязные бороды, рогатые шлемы. Восторженные воины хлопали его по плечам, кто-то хрипло вопил. Потом девушка испуганно взглянула мимо него… и что-то обрушилось Волкову на голову.

Сергея волокли за ноги, видимо, вверх по лестнице – его голова мерно стукалась затылком о каждую ступеньку. Наверное, это и вернуло ему сознание.

Сергей разглядел над собой пыльный потолок с висящими по углам лоскутами – летучими мышами. Вдруг яркий свет ударил в глаза – его грубо подняли на ноги. Они находились на небольшой круглой площадке башни, ограниченной зубчатым метровым парапетом. Кроме воинов он заметил ухмыляющегося гнома и какого-то смутно знакомого типа в плаще, со спадающим на глаза капюшоном. Приглядевшись, Сергей узнал лейтенанта Стражникова. Вот так номер!

Сергея подтащили к краю площадки, откуда он увидел синее небо, диск желтого солнца, редкие облака, а далеко внизу – зеленый мох деревьев, пятна голубых озер, немного в стороне – колдуна со своей девицей, кажущихся отсюда совсем небольшими. Все пространство между зданиями заполняла цветная мозаика толп.

Вот в этот ярко-красочный калейдоскоп его и скинули, словно куль. Ветер, упругой подушкой подхвативший Сергея, выдул остатки послеобморочного безразличия. Аттракцион диким и страшным образом стал частью реальных интриг, результатом которых должен стать мешок его разбитого тела.

Тут мысли его выстроились в цепочку и закрутились с чудовищной быстротой.

Если последний инцидент с дикими северянами был результатом его оплеухи Мамедову, то зачем понадобилось напускать горилл? Или все происходит по заранее спланированному идиотскому плану?

И против кого направлено все: против Николая Орлова? Или Сергея Волкова?

Если Мамедов был замешан в отправке Орлова на Уран, то совершенно не важно, кого он, Сергей, здесь представляет: в любом случае человек оттуда, причем наверняка что-то знающий, здесь нежелателен.

Сергей решил занести Мамедова в список своих личных врагов.

А там посмотрим.

В глубине души Волков все еще надеялся, что его спасут: сладкая жизнь Мечтограда не принимала смерти. Но Земля так быстро надвигалась, что надежды на возможное спасение наконец выдуло окончательно. Сергей стал искать выход, которого не было.

Схватив полы вдетой в рукава, но так и не застегнутой рубашки, Волков попытался хотя бы изменить траекторию падения – при некотором везении удастся попасть в одну из этих голубеньких луж… Где-то что-то подобное уже было… где-то…

Попал. Попал точно в цель, словно в круглую мишень при учебной стрельбе. Сергей с головой, вперед ногами, ушел под воду, руками затормозил, так и не достал дна и, зависнув, резво пошел вверх.

Вокруг пруда гулял народ. Сергей шумно выбрался из воды. Никто не обращал на него внимания, его обходили, не замечая.

Волков наконец-то осознал, что совершенно ничего не понимает.