Текст книги "Я ангелом не стал. Стихи"

В мечту голубую

 
За окном тихо плещется лето,
ветерок чуть колышет портьеры,
я сижу за столом, сигарета
заигралась меж пальцев сверх меры.
 
 
Погашу я горячий окурок,
разложу на скатёрке закуску,
оценю наш пустой переулок,
да чаёк погоняю вприкуску.
 
 
Помолчать бы о многом, да не с кем,
умерла в трепотне актуальность,
не готов я к движениям резким,
и наскучила жизни фатальность.
 
 
Доползти бы до старой калитки,
посмотреть на луну золотую,
а под утро, собравши пожитки,
устремиться в мечту голубую…
 

Кутерьма

 
Всё замкнулось, будто не было прогала,
и мороз тупые клещи отпустил,
закрутилось в вихре танца
всё сначала,
но январь о прежней жизни загрустил.
 
 
Не тягаться ему с радужным июлем,
и когда его мечтам придёт черёд?
мы лишь в памяти ушедшее рисуем,
а все фокусы предвидим наперёд.
соблазнять нас лето будет бесконечно,
мы ведь этого желаем всей душой,
прогуляться по росе в саду беспечно,
проведя в раздумьях отпуск небольшой.
 
 
Жаль, что время так проворно убегает,
не успеешь оглянуться – и зима
нам ловушки белоснежные расставит,
и январская вернётся кутерьма…
 

Болезненный тупик

 
Заскулил мотор под рёбрами, и свечка
беспардонно от угара барахлит,
неужели так изношено сердечко,
что с утра неровно бьётся и болит?
 
 
Доктора, измерив пульс и сделав вывод,
почесав затылок, вдумчиво вздохнут,
и болящего ни с чем пошлют на выход,
предложив один единственный маршрут.
 
 
Завихрастые года давно за гранью,
но последствия столпились у ворот,
подышу в саду гвоздикой и геранью,
чтоб флюидами набраться наперёд.
 
 
Подлечу свои нервишки на природе,
поутру схожу на озеро, как штык,
через месяц мой мотор очнулся, вроде,
разогнав к чертям болезненный тупик.
 

Судьбы родник

 
Трясутся дни от страха,
мчатся вскачь,
ведь ночи чуть длиннее нынче стали,
я слышу вновь забытый детский плач,
и звуки те мне нервы истрепали.
 
 
Сажусь с рассветом радужным к столу,
а тут уже потёмки на подходе,
и солнце, вспыхнув, выпало в золу,
порядком утомившись на свободе.
 
 
Печальный ход времён
пронзил насквозь,
добрался по каналам близко к сердцу,
скрутил мои виденья вкривь и вкось,
закрыв в коварный мир тугую дверцу.
 
 
Я пасмурными днями рвусь в тупик,
а доля без кривляний путь проложит.
и смысла нет искать судьбы родник,
который мне, как в юности, поможет…
 

Пальто

 
Я превращаюсь, словно туча, в решето,
пора забвения за горло держит ловко,
примерю драповое старое пальто,
не по зубам мне новомодная обновка.
 
 
Вся ткань в пробоинах,
не стану их считать,
пройдусь метёлкой по лысеющим изъянам,
не вижу смысла дыры заново латать,
да нет наличности,
чтоб прятать по карманам.
 
 
Ведь скоро осень в наши дебри забредёт,
и поневоле всем придётся утепляться,
а солнце нАдолго в ненастье упадёт,
и перестанет душу греть и улыбаться.
 
 
Унылой грустью всё вокруг освещено,
зубная щётка поистёрлась до пластмассы,
Передо мной во всей красе мелькает дно,
и мне чужды любые в жизни выкрутасы…
 

Шальное представление

 
Жаль, что утро я тревожное проспал,
днём природа нам разруху предвещает,
небо выглядит, как огненный опал,
но барашки душу тонкую смущают.
 
 
Через час, а может раньше, полный мрак
с ветром шалым и грозой дома накроет,
а в саду проснётся заспанный ветряк,
и ливняк цветы роскошные умоет.
 
 
Будут молнии метаться, как в аду,
разливая дерзкий грохот по округе,
всё взорвётся в этом огненном бреду,
и пернатые попрячутся в испуге.
 
 
Мы укроемся от грозной кутерьмы,
лишь бы градом не огрело нас виденье…
 
 
Завтра солнце всё вернёт из серой тьмы,
и закончится шальное представленье.
 

Параллели

 
Стучат по твёрдой почве каблучки,
я диво провожая томным взглядом,
поймал в груди сердечные толчки,
почувствовал,
что добрый ангел рядом.
 
 
Стою, глазею вдаль, как истукан,
быть может, мне видение приснилось,
гудит поодаль шумный балаган,
и я не понял сразу,
что случилось.
 
 
Стараясь погасить в себе азарт,
я сел на неприметную скамейку,
услышав вдалеке разрыв петард,
в последний раз взглянул на чародейку.
 
 
В тот вечер волшебства я не искал,
исчезло диво в сумраке аллеи,
я чувства все разумно расплескал,
сведя к нулю земные параллели…
 

Вспышка

 
Вглядевшись в яркий отблеск во дворе,
я много тайн извлёк из этой вспышки,
мне смысл чудес приснится на заре,
когда в мой мир откроются задвижки.
 
 
Вопросов к небу уйма, не сочтёшь,
хранители тех тайн всегда скупятся
открыть для нас всю правду, а не ложь,
и вволю над упрямством посмеяться.
 
 
Ключи от тайных схронов не купить,
они лишь там, за гранью, продаются,
во всём душе пытаясь навредить,
пустышкой могут в мыслях обернуться.
 
 
Прожив уже вполне достойный срок,
порыться в сундуке заветном важно,
чтоб в новое шагнуть через порог
и двинуться в грядущее отважно…
 

Бег раздумий

 
Не оседлать мне бег раздумий,
крутой наскок не развернуть,
земную важность полнолуний
вмиг до рассвета не спугнуть.
 
 
Луна покой мой разрушает,
слоняясь ночью по избе,
и сладко спать в пути мешает,
всю жизнь таскаясь по судьбе.
 
 
Так и живу в ночах бессонных,
не смея шторки опустить,
в лучах бесовских однотонных,
пытаюсь думать и творить.
 
 
И вижу толк в своих исканьях,
запал не стынет, а горит,
луна гостит в моих метаньях,
но делу вовсе не вредит.
 

Отпетые смутьяны

 
Перевернулось всё до каши в голове,
куда не плюнь – везде проблемы и заботы,
лихие люди упражняются в толпе,
добавив каверзные, лишние  невзгоды.
 
 
Необъясним поток банальности и лжи,
наперебой звучат победные фанфары,
и сколько дней в эфире тонком не кружи,
повсюду – пошлость и кровавые кошмары.
 
 
Чем дальше в лес, тем откровенней темнота
буравит взглядом и затягивает души,
и в этом мраке не гуляет доброта,
а совесть вялая цинично бьёт баклуши.
 
 
Я в хмарь бездушную отныне не ходок,
теперь по сердцу мне подлески и поляны,
ведь в эту глушь бесовский тянет вороток,
куда стремятся все отпетые смутьяны.
 

Пышные бока

 
Случайно память развернулась,
и я упал в кромешный мрак,
мне ночь вдогонку усмехнулась,
разлив по скатерти коньяк.
 
 
И время выставило «неуд»,
не можешь пить – не лезь в проём!
Я, как карась, попался в невод,
где было тесно нам вдвоём.
 
 
К утру бессмыслица прижала,
ни мрака нет, ни коньяка,
и ты из снов моих сбежала,
расправив пышные бока.
 
 
Ночной кошмар ответил ленью,
нравоученьями извёл,
а ты была всего лишь тенью,
и день тебя в мираж увёл…
 

Монитор

 
В углу гнусавый монитор
заглох на несколько мгновений,
о чём вещал он до сих пор,
поборник лжи и заблуждений?
 
 
Минута робкой тишины
в мозги раскаяньем внедрилась,
а мысль, прозрев от новизны,
из тьмы внезапно появилась.
 
 
Но, не успев развить успех,
и не встревожив подсознанье,
притихла где-то без помех,
лишь вызвав в сердце состраданье.
 
 
А монитор, включившись вновь,
опять весь день тиранит разум,
от фейков в жилах стынет кровь,
накрыв реальность медным тазом…
 

Вуаль

 
Наземная красотка, покаясь,
но виляя павлиньим хвостом,
в словесах по пути  упражняясь,
утопила любовь за бортом.
 
 
Лодка с парусом мчит нас,
как прежде
в несравненную яркую даль,
примирить нас пытаясь,
в надежде
снять с семейных святынь вуаль.
 
 
Никакие слова не подскажут,
как прожить с этим грузом
вдвоём,
рядом чайки нам крыльями машут,
и горланят вдогон о своём.
 
 
Но в коротком пути невозможно,
отчуждённость из жизни изгнать,
ведь понять человека сложно,
да и сердцем его принять…
 

Верёвочка

 
Я за верёвочку пытаюсь ухватиться,
в какую щель меня затянет без аншлага,
под толстый сук заставит голым примоститься,
и я сгорю в петле, как мятая бумага.
 
 
А может сходу в райский сад откроет двери,
разбив в труху мои ботинки о каменья,
мне наплевать на эти мелкие потери,
хочу назад вернуть счастливые мгновенья.
 
 
Я ухватился за приманку, выгнув спину,
но та верёвочка с изъяном оказалась,
гнильцой пахнула и испортила картину,
в моих руках огрызком жёваным осталась.
 
 
Надежды рухнули, наверно, так и надо,
зачем мне пялиться в чужое измеренье,
я ограничусь видом собственного сада,
уняв на время непростое настроенье…
 

Ушедшие года

 
Мне б подсчитать минуты счастья,
не отмечая дней во зле,
чтоб ограничить власть ненастья
за время странствий по земле.
 
 
Ответ не прост, но очевиден,
благих высот мне не достичь,
итог всех бдений незавиден,
ведь мыслей Божьих не постичь.
 
 
Вершину вижу в снах тягучих,
но к ней заветных нет дорог,
вокруг домов клубятся тучи,
залив дождями мой порог.
 
 
Прискорбно вновь терять надежду,
ведь сны предательские врут,
взбодрят посулами невежду —
и тут же в памяти умрут.
 
 
Оставил я свои замашки,
от них рождается беда,
я вижу все свои промашки,
но чту ушедшие года…
 

А там – что будет!

 
Я рукоделием в быту не занимаюсь,
посуду грязную пихаю в автомат,
на пыль в углу, как джентльмен,
не отвлекаюсь,
чему в заботах, наяву, безмерно рад.
 
 
Придёт пора и я проблемы одолею,
пошлю всё к чёрту и, забыв убогий быт,
припомнив яркую, роскошную аллею,
я устремлюсь туда, где солнышко шалит.
 
 
В своей избушке я не встречу паутины,
не стану стены от усердия долбить,
прилажу гвоздик у проёма для картины,
закончив голову заботами пилить.
 
 
Мне повезло на свежем воздухе встряхнуться,
по полкам дни своей свободы разложить,
в другие чёботы с утра переобуться
и между грядок для порядка покружить.
 
 
А там – что будет! Не вынашиваю планов,
с котом лохматым помечтаем на тахте.
и до зимы не встретим шустрых тараканов,
в сокрытой вёрстами столичной маете…
 

Немыслимый узор

 
Я заострю перо фантазиями остро,
в бумагу хрупкую вонзив печальный взор,
свои каракули расставлю там по росту,
пытаясь выправить немыслимый узор.
 
 
Испорчу толстую тетрадку – не проблема,
непригодившиеся мысли вышлю прочь,
приблизив к финишу искомую дилемму,
оставлю с носом эту каверзную ночь.
 
 
Зачем взвалил я на себя чужую ношу?
мои искания не вносят позитив,
но я стихи писать разумные не брошу,
искореняя в них дешёвый примитив.
 
 
Ну, погорюю я слегка, рассвет встречая,
заброшу в печку надоевшую тетрадь,
налью из чайника большую кружку чая,
да ночь упущенную двинусь досыпать.
 

Жизни след

 
Я запрыгнул при рожденьи в колесницу,
не моя была идея, но – неважно.
Превратилась лента жизни в вереницу,
по которой я в года летел отважно.
 
 
Я барахтался в морях и океанах,
укрощал огнём заветные металлы,
побывал в момент свободы
в разных странах,
усмирив в душе барьеры и завалы.
 
 
Приобрёл в походах мудрости частицу,
разбросав её без фальши по страницам,
прихватив, уже всерьёз,
свою Жар-птицу,
не мотаясь больше дурнем
по столицам.
 
 
Изменились предпочтенья и привычки,
мне милее лес дремучий да избушка,
всё, оставленное мной, возьму в кавычки,
и послушаю,
что скажет мне кукушка?…
 

Старая кобыла

 
Семимильными шагами
жизнь к закату покатилась,
голова седым сияньем,
как игрушка, заискрилась,
впереди ночным туманом
все желания накрыла,
не бежит со мной, как прежде,
в поле старая кобыла.
 
 
В стойле ждёт охапку сена
и воды ведро с надбавкой,
мне в ответ она кивает,
на седло взглянув под лавкой.
Говорю с ней о насущном,
чем мы жили в дни лихие?
не скакать нам, как когда-то,
в дали дальние, глухие.
 
 
Потреплю её по гриве,
от волненья разомлею,
попрощаюсь с давним другом,
душу тонкую согрею,
вытру слёзы под глазами,
посижу чуток у дома,
накатила вдруг на сердце
ностальгия и истома.
 
 
Вспомню осень, ветер властный,
Деву милую в подлеске,
в дом зайду, прикрою двери,
в ночь задёрну занавески,
лягу спать и в снах, возможно,
разверну обратно время,
и голубку снова встречу,
отпустив на волю стремя…
 

Кленовый лист

 
Нарядный листик в лужицу упал,
пошли круги по стынущей водице,
у клёна вышел весь его запал,
и солнце в небесах уже не снится.
 
 
Стремится календарь в суровый ад,
октябрь в благих поступках не замечен,
а клён ещё встряхнуться был бы рад,
но срок его величия не вечен.
 
 
Багряный лист к утру уйдёт ко дну,
под коркой ледяной, как на картинке,
увязнет в снах, надолго, как в бреду,
вобрав в себя заката золотинки.
 
 
Но в дни, когда растает толстый снег,
он выглянет красавцем из темницы,
и пустит в землю тоненький росток,
открыв для жизни новые страницы.
 

Дождинки

 
Дождинки падают с навеса,
с утра всплакнув на все лады,
я в даль гляжу без интереса,
дивясь обилию воды.
 
 
Диван скрипучий на веранде
мне днём покоя не даёт,
к нему спешу, как по команде,
в тепле растаяв, словно кот.
 
 
Притихли птичьи хороводы,
пришёл сезон скупых деньков,
а всплеск изменчивой погоды
пригнал армаду облаков.
 
 
Сирень в саду совсем поникла,
засыпав двор своей листвой,
пора осенняя отвыкла
спешить так рано на покой.
 
 
Зима нагрянет к нам внезапно,
я печь под вечер затоплю,
уйдут все сказки безвозвратно,
сокрыв всё то, что я люблю…
 

Рок-н-ролл

 
Коробится пластинка на костях,
давно она с иголкой не общалась,
в шкафу моём лежала, как в гостях,
и выбраться наружу не пыталась.
 
 
Забытый рок из школьной мишуры,
звучал на вечерах в спортивном зале,
десятки лет промчались с той поры,
поставив точку в шумном карнавале.
 
 
Желания  рассыпались впотьмах,
и первая любовь давно остыла,
маячил впереди судьбы размах,
но жизнь все краски яркие размыла.
 
 
Закрашен холст годами за спиной,
и места не найти в пределах рамы,
ведь я уже совсем немолодой,
живу, не видя дальней панорамы.
 
 
Я слёзы лить не стану, вышел срок,
мечты мои застыли, как в тумане,
я выдохся и сердцем занемог,
устав кружить в житейском балагане…
 

Ч. П.

 
Обугленный провод искрит за щитком,
обдав нас слепящею вспышкой,
его не починишь обычным пинком,
не сдвинешь компьютерной мышкой.
 
 
Торчать в темноте не пристало вдвоём,
затихли все звуки в округе,
я выглянул с горя в дверной проём,
глаза округлив в испуге.
 
 
А там, как положено, мрак кругом,
лишь блики гуляют у леса,
что делать теперь?
Мне щиток незнаком,
и лезть в него нет интереса.
 
 
Сидеть нам без света до самой зари,
пока не уйдёт завеса,
поникли без дела в углу фонари,
погаснув внезапно от стресса.
 
 
За окнами видится неба размах,
а звёзды от дум отвлекают,
отыщутся свечи в моих закромах,
и с нами ту ночь скоротают…
 

Отдушина

 
Я сяду у окна на шаткий стул,
а что ещё в прострации доступно?
мне б взять у жизни маленький отгул,
и время провести в тиши уютно!
 
 
Забросив все текущие дела,
впустив в свои воззрения тумана,
меня тупая вялость нагнала,
накрыв слова остатками дурмана.
 
 
Мне выбраться наружу нелегко,
с отдушиной расстаться невозможно,
а мысли где – то бродят далеко,
и день давно течёт пустопорожно.
 
 
Я суть событий больше не ловлю,
поддакивать проблемам не намерен
я просто помолчать один люблю,
но в выводах, как прежде, не уверен.
 
 
Часы ломают ритм моих утех,
на улице заметно вечереет,
найду коньяк в серванте без помех,
ведь он мне душу точно отогреет…
 

Ворона

 
Ворона серая взметнулась на карниз,
за веткой тополя раскаркалась нещадно,
слегка нахохлившись, поглядывала вниз,
мне предъявив свои претензии наглядно.
 
 
Я за халатность ту проныру не виню,
ну, отвлеклась она, меня не замечая,
ей сколько раз взлетать приходится на дню,
себе еду трудом нелёгким добывая.
 
 
Я в гастрономе много корма раздобыл,
его нам хватит, без сомненья, на неделю,
да, не капризничал и в страхе не юлил,
пока был занят продуктовой канителью.
 
 
Я положил на лавку ломтик колбасы,
ворона смолкла, замерев от удивленья,
не нарушая приграничной полосы,
слетела вниз, раскрыв глаза от умиленья.
 
 
А мне решать пора насущные дела,
я помахал рукой вороне у подъезда,
она невиданную смелость обрела,
остыв немного от назревшего протеста…
 

Снежок бездушный

 
Переливчатое солнце
к нам в окошко заглянуло,
на засыпанный листвою
неуютный нынче двор,
но внезапно ту картину
тёмной тучей затянуло,
повалил снежок бездушный,
озираясь, словно вор.
 
 
Три часа пылил, в надежде
закрепить свои устои,
тонким слоем на газонах
развалился без потерь,
видно, осень завершилась,
до весны сменив обои,
а зима с попутным ветром
в нашу жизнь открыла дверь.
 
 
Загрустила вся округа,
ведь ноябрь, увы, не вечен,
он в красе своей разгульной
враз состарился и сник,
по прогнозам раньше срока
не к добру бывал беспечен,
и от пагубных осадков
стал несносен и безлик…
 

Нежданная пора

 
Деревья в снежную шубёнку
укрылись с вечера надёжно,
пришла зима в мою сторонку,
к домам прокравшись осторожно.
 
 
Я, у окна раздвинув шторы,
лишь изумился непогоде,
ноябрь сник, закончив споры,
найдя финал в своей свободе.
 
 
Одно тревожит: слишком рано
он уступил зиме-воровке,
под шорох снежного тумана
припрятал все свои обновки.
 
 
Осенний сад забил тревогу-
он не готов был к переменам,,
я утром вышел на дорогу,
заворожённый зимним пленом.
 
 
Я не пасую, вышли сроки
моей беспечности жеманной,
во вьюжном с ветром монологе,
в осенне – зимнем эпилоге,
я встретил грусть
в поре нежданной…
 

Вдоль и поперёк

 
Витиевата ширь безбрежная,
а сколь безгрешна, вот вопрос?
душа стремится в бой, мятежная,
пустив всю жизнь наперекос.
 
 
Не ждёшь подвоха, но оступишься,
кляня подспудно всех чертей,
в дерьмо предложенное влупишься,
не оценив дурных вестей.
 
 
Мозги проблемами заляпаны,
их трудно в стойле удержать,
не все пути вперёд обкатаны,
чтоб скверну с радостью дожать.
 
 
О чём взгрустнул я? Вот история,
весь мир,
завёрнутый в клубок —
и есть ума фантасмагория,
несёт он злобу и порок…
 

Изумрудная

 
Пришла к нам пора изумрудная,
без стука вошла, не стыдясь,
а тут и зима занудная
рассыпалась, снегом искрясь.
 
 
Морозец вернулся непрошеный,
и вьюга тропу замела,
прогнулся бурьян нескошенный,
забыв до весны про дела…
 
 
Красивые розы нестойкие
подвяли немного в тепле,
да речи уснули бойкие,
и стынет обед на столе.
 
 
Но нам в тишине спокойнее,
года для компаний не те,
запрёмся от всех поукромнее,
на дверь указав маете.
 
 
Вдвоём посидим, как водится,
достанем семейный альбом,..
Жаль, юность уже не воротится
в наш общий стареющий дом.
 

Привычный маршрут

 
От точки до точки-
привычный маршрут,
судьба не потерпит натяжек,
и годы в движеньи, как будто не врут,
всю правду к закату расскажут.
 
 
Истёрлись колёса,
и спицы звенят,
возникли раздумья и страхи,
растрёпанным кажется лоск и наряд,
и вялость – подстать черепахе.
 
 
Ну, что тут сказать?
завершается путь,
и мысли скрипят на взмахе,
вернётся ли счастье когда-нибудь,
иль жизнь оборвётся на плахе?
 
 
Завертится данность
уже без меня,
гоняя всю дурь по дороге,
себя я прощаю,
ни в чём не виня,
в последнем с судьбой диалоге..
 

Забрало

 
Мои амбиции упёрлись в потолок,
но я не струсил —
и кому какое дело!
Душа воскликнула и сделала рывок,
пронзив мой разум и податливое тело.
 
 
Я опустился до загадочных глубин,
за что судьба меня намедни покарала?
мне несподручно бегать голым в магазин,
чтоб уберечься от постыдного провала.
 
 
А ты молчишь,
с тахтой сливаясь до утра,
и кот– паршивец  закатился на свиданку,
исчез, как призрак, ночью странной со двора,
пытаясь вывернуть свой гонор наизнанку.
 
 
Стою растерянный и вялый у окна,
стараясь чувства холостые урезонить,
а там луна за тучкой серенькой видна,
мечтая место в тёмном небе узаконить.
 
 
Мои ж амбиции притихли в тот же миг,
и, как ни странно, у окна мне легче стало,
кручусь, как вьюн среди обмана и интриг,
живу, как в стае несмышлёных горемык,
держа закрытым целый день своё забрало…
 

Долгий сон

 
Я отпущу свой долгий сон
под утро с ветром на свободу,
не нанеся судьбе урон,
рассвету яркому в угоду.
 
 
Земля раскрутит колесо,
обняв травой мои ботинки,
дорогу выстелет росой,
рассыпав всюду золотинки.
 
 
Просторы сразу не поймут,
куда ведут меня метанья?
но все сомненья уберут,
мои усвоив пожеланья.
 
 
Тропинок много, все мои,
я, наконец, заставлю волю
идти туда, где соловьи
разносят трели по предполью.
 
 
Я перепутью даже рад,
сменю окрестностей картину,
изгнав из жизни маскарад
и надоевшую кручину…
 

Как на духу

 
Свой огород сменил на город.
И что в лесу мне не жилось?
Когда я был силён и молод,
я мог крутить земную ось…
 
 
Катилась шаткая дорога,
то боком лезла, то в кювет,
а ты с ухмылкой педагога,
меня корила столько лет.
 
 
Пора б в любви остепениться,
и с перьев сбросить шелуху,
в деревне дальней затаиться,
признав грехи, как на духу…
 

Пришла зима

 
На ёлке ветки распушились,
как придётся,
они уснули до весеннего призыва,
родник молчит,
и плеск воды на дне колодца
уже не радует нас песнями игриво.
 
 
Его сковали вдруг возникшие морозы,
ведро, опущенное вниз,
гремит о наледь,
всё изменилось – от поэзии до прозы,
и о цветах в саду
уже погасла память.
 
 
Летит снежок из надоедливой утробы,
засыпав землю вездесущим покрывалом,
лежат повсюду
необъятные сугробы,
и сквозь завесу нет общения с астралом.
 
 
Скупое небо
звёзды спрятало надёжно,
и лес затих,
склонившись вяло над оврагом,
я по тропе бреду, ступая осторожно,
петляя скромно
по неровностям зигзагом.
 
 
Гуляет ветер и согреться невозможно,
душа запряталась поглубже, без упрёков,
ночами долгими бывает жить тревожно,
пришла зима с букетом видимых пороков…
 

Шальные ноги

 
Хрустит заиндевевшая позёмка,
и дождь со снегом
ставит всех в тупик,
была б в руках заветная соломка,
пошёл бы я без качки,
напрямик.
 
 
А так – шальные ноги, как на сцене,
танцору несмышлёному подстать,
обходят все барьеры и ступени,
мешая толком зрителя обнять.
 
 
Букетов мне не нужно,
быть бы целым,
допрыгав, как придётся, до крыльца,
гордясь – без фанатизма – гибким телом
и контуром помятого лица.
 
 
Везёт же мне,
аптека встала в позу,
реального клиента упустив,
ведь я перед броском удвоил дозу,
чем вычеркнул из жизни негатив…
 

Искатели чудес

 
Зажглись гирлянды-
двор преобразился,
расцвёл цепочкой красочных огней,
в желанный фарс внезапно превратился,
затмив унылый отблеск фонарей.
 
 
Разлился стойкий шум по переулку,
взбодрил собой искателей чудес,
они под бой курантов на прогулку
пришли пускать петарды до небес.
 
 
Проснулись в доме стёкла от удара,
огни несутся ввысь наперебой,
замёрзшие авто у тротуара
забыли про вальяжность и покой.
 
 
Шумит всю ночь парадная столица,
любимый праздник сердце разогрел,
и мне под грохот улицы  не спится,
приму как есть январский беспредел..