Текст книги "Отшельники. Клан Заката"

Поэтому, все мысли прочь. Надо думать, как прошмыгнуть мимо бойцов на лестнице, или как вылезти через окно, с моими-то травмами… Что-то сильно сомневаюсь, в своей способности спуститься по водосточной руке, держась одной рукой и со сломанными ребрами… Мне ходить то, и то с трудом получается…

Девушка все так же стоит посреди комнаты. Только уже не плачет, лишь шмыгает носом… Черт… Ее же тоже придется с собой тащить… Да, елки-палки… Что ж за задница такая…

– Ты чего стоишь? – увидев, что девушка подняла на меня глаза, когда я прохожу мимо, спрашиваю у нее.

– А… А что делать-то? – Голос дрожащий и жалобный.

– Для начала, одеться. – Мне удается добраться до окна. – Ты случайно летать не умеешь? – открываю окно и выглядываю наружу.

Окно, как я и предполагал, выходит в палисадник, разбитый в той части лицея, которая выходит в город. До земли метра четыре, а то и поболее… Мда… Не спрыгнешь…

– Н-нет… – Со спины раздается какой-то шум и дрожащий голос.

– Жаль. – Оборачиваюсь и вижу, как мадмуазелька быстро облачается в гимнастический костюм.

Хм… Оригинально, однако. Все правильно. Если спрятать волосы под шапкой, то, в принципе, в зимней куртке, вполне сойдет за парня… ну, мало ли случайно Гаврилыча встретит…

Эх, веревку бы сейчас… Только где ее взять? Разве только простынь…

Недолго думая, подхожу к кровати и сдергиваю с нее слегка влажную, скомканную серую простынь. Быстро отхожу в сторону, прикидывая ее длину… В принципе, хватит, чтобы спуститься до второго этажа… А там и прыгать уже можно…

Хотя… Тоже не самое разумное. Можно и ноги неудачно переломать…

– Тебя как зовут-то? – Девушка уже одела гимнастическую куртку и штаны, и теперь стоит, ждет дальнейших распоряжений.

– Ирина… – Слегка замявшись, отвечает она.

– Ирина, значит так… – В голове мелькает мысль, и я тут же приступаю к ее воплощению. – На… – протягиваю ей конец простыни. – Растяни, так чтобы я могу ее разрезать.

– Зачем? – Задает она глупый вопрос, но делает что сказано.

Вытягиваю из кармана стилет, сунул, когда простынь брал, как еще не порезался-то и одним движением делаю разрез.

– Рви на две части. – Командую дальше, одновременно высматривая, за что можно будет ее привязать… Конечно, привязанная простыня сходу даст понять, как мы отсюда выбрались, но… Выхода другого нет.

– Ты хочешь через окно вылезти? – Одевшись, девушка явно приобрела уверенность в себе, даже голос уже не так дрожит.

– Да. И ты тоже. – Забираю обрывки простыни у Ирины, и быстро сооружаю схватывающий, самозатягивающийся узел. При должной сноровке, это и одной рукой не сложно сделать.

Наступив ногой на кусок простыни ниже узла, рукой тяну вторую часть вверх, проверяя крепость. Хм… Должно выдержать…

– Я… Я высоты боюсь… – ну вот, снова она на грани истерики…

– Открою секрет – я тоже. – Делаю попытку улыбнуться и разрядить обстановку. – Нет, если ты хочешь, можешь остаться. Думаю, его дружки, – киваю головой в сторону Ригера, – будут рады встретиться с тобой.

О, как ее пробрало… в глазах такой ужас появился, что мне как-то не по себе стало. Ирина, тут же поспешила к окну и начал забираться на подоконник.

– Стой! Ты чего? – Цепляя петлю, завязывая на контрольный узел, на обернутой вокруг ножки кровати простыни, удивленно смотрю на нее. – Прыгать что ли собралась? Разобьешься…

Дергаю за самодельную веревку. В принципе, должно выдержать… Кровати в общежитии тяжелые, железные, да и еще и накрепко к полу приделаны. Так что сойдет…

– На вот, крепко хватайся и спускайся. – Вручаю испуганной девушке простынь в руки. – На атлетике по канату лазила? – Ирина кивает в ответ. – Вот так же, только не сильно спеши. Хорошо? – Скидываю связанную простынь вниз, и ободряюще улыбаюсь девушке.

Черт… Метра полтора до земли не хватает. Ну, это ерунда… надеюсь, не покалечится.

– Все, давай, аккуратно. – Ободряюще хлопаю девушку по обтянутой штанами попке, за что получаю полный возмущения взгляд.

Ну, не удержался… Хе-хе…

Ирина, между тем, хоть и неуверенно, зажмурив накрепко глаза, начинает спуск. Аккуратно придерживаю ее за куртку здоровой рукой.

На удивление, девушка добирается до земли без проблем. Правда, когда простынь закончилась, она срывается и падает на колени, но уже поднялась. Так, теперь уже и мне пора…

Еще разок окидываю комнату напоследок… Мда… разгром знатный…

О! Стилет! Точно! Чуть не забыл… Отложил, пока возился с креплением «веревки». Поднимаю клинок и кручу в руке, думая, куда бы его приткнуть… Так и не придумав, подхожу к окну. Хм… А Ирины то уже и нет… Ну, да и ладно… Я, конечно, думал, что она подождет, пока я спущусь… Но так даже лучше…

Кидаю стилет вниз, внимательно глядя, куда он приземлится. Ну… С богом… Кряхтя, как старый дед, вскарабкиваюсь на подоконник и хватаю левой рукой простынь…

Интермедия

– Опять дорога нечищеная. – Андрей, осторожно, чтобы машину не выбило из колеи, сбрасывает скорость. – И за что только такие деньги дерут. – Себе в полголоса бурчит он, раздраженный состоянием региональной трассы.

– Что? – С заднего сиденья слышится голос жены, до этого увлеченно рассказывавшая сыну, как они все вместе будут кататься с огромной горки, а потом греться на печке, у бабушки в деревне. – Ты что-то сказал?

– Ды… Дорога, говорю, опять нечищеная. – Андрей обернулся, быстро окинув взглядом жену и сына. – Плестись придется долго.

– А… – Жена улыбнулась, собираясь что-то сказать, но в этот момент ее за рукав дернул Марк, привлекая внимание.

Андрей вернулся к управлению машиной. Дорога и правда, сложная. С утра была оттепель, а до этого три дня подряд шел снег. Подтаяло, даже ручьи кое-где побежали. А сейчас вот, к вечеру, снова морозик придавливает. Мерзкая погода, но ничего не поделаешь. Февраль…

Не самое лучшее время для отпуска, но деваться некуда. В январе на работе всегда завалы. Планы, графики, отчеты. Еще и итоги за прошлый год свести. А потом докладывать на собрании акционеров… Короче, не любит Андрей начало года…

Сейчас бы в Турцию, какую-нибудь… Или в Тунис. Погреть кости на теплом солнце. Но, на Новогодние праздники в этом году не удалось навестить родителей, Марк приболел, поэтому не поехали за сто километров в деревню….

А они уж очень хотят поиграть с внуком. Вот, удалось в плотном рабочем графике найти недельку на отдых, они всей семьей сразу и рванули.

– Солнц, раздень сына. Чего он в куртке-то парится. Уже вспотел весь. – Андрей бросил взгляд в зеркало заднего вида. Марк мирно посапывает, откинувшись в своем кресле, пристегнутый ремнями.

Из-под теплой шапки выбилась прядь мокрых волос. Андрей улыбнулся, и перевел взгляд на дорогу. Этот участок оказался очищенным, поэтому он чуть придавливает педаль газа. Жена в это время аккуратно снимала с ребенка куртку, расстегнув ремни, стараясь не разбудить. Сын мотал головой, и отмахивался руками, но глаза не открывал. Утомился, спит, как сурок…

Еще немного, и будет видна деревня… Трасса пошла на подъем. Андрей переключился на третью скорость и чуть сбавил. Новенький, еще и пятидесяти тысяч километров не проехал, Ниссан, немного занесло. Асфальт, хоть и очищенный от снега, покрыт скользкой ледяной корочкой.

Встречный грузовик, несущийся по скользкой дороге, будто спешит на собственные похороны, с выключенными фарами, Андрей замечает лишь в тот момент, когда тяжелая машина вылетая из-за вершины подъема и, заскользив на льду, выскакивает на встречную полосу…

Крутануть руль влево, пытаясь подставить правый борт, в слабой надежде, что это спасет жизнь пассажирам… Все, как в замедленном кино…

Андрей выжимает газ, выкручивая руль, а тупая морда грузовика, стремительно увеличивается, заполняя собой все поле зрения…

Удар страшной силы, выкидывает легковую машину с трассы, закручивая вокруг оси. Последние, что успевает увидеть Андрей, летящую в лицо сработавшую подушку безопасности. Сорвавшись с дорожной насыпи, автомобиль пару раз кувыркнулся через крышу, и встал на все четыре колеса, до самых стекол провалившись в снег…

А вылетевший на встречку грузовик, водитель которого безуспешно пытался вывернуть заклинивший руль, соскочив с дороги на полном ходу воткнулся в дерево. Над трассой установилась тишина, лишь пар поднимался от заглохшего двигателя…

Андрей пришел в себя, как-то сразу. Только что был без сознания, и вдруг… Будто рубильник повернули. Голова болит, во рту привкус крови. Еще не до конца осознавая, что произошло, он торопливо начал отстегивать ремень. В голове билась одна мысль: «Сын, как там сын…»

Наконец избавившись от ремня, он всем корпусом поворачивается назад… Жена лежит, откинувшись головой на спинку сиденья. Из уголка рта стекает тонкая струйка крови… В открытых глазах, блестят, так и не скатившиеся слезинки… Одного взгляда хватает, чтобы понять – его любимая женщина, мать его ребенка, мертва…

В горле мужчины, встает ком, а по щеке скатывается слезинка. Давя тоску, разливающуюся в груди, Андрей тянется туда, на задние места… Боясь увидеть то, что загораживает спинка водительского сиденья. Детское кресло, в котором сидел Марк, пусто… Ремни безопасности свисают по сторонам. Рядом лежит аккуратно свернутая куртка…

Андрею очень не хочется, но он все же вытягивается вперед, боясь увидеть безжизненное тело ребенка на полу салона разбитого автомобиля… Как раз за водительской спинкой. Больше некуда ему было деться… Сзади не стоят подушки безопасности, и шансов, что сын жив, практически нет…

Удивление, сменившееся слабой надеждой, немного отодвигает тоску в душе в сторону. Сына в машине нет. Только непонятно, куда он делся… Андрей еще раз осмотрел внимательно весь салон, и даже ущипнул себя, думая, что ему все это снится…

Не снится… Мертвая жена, все так же сидит с открытыми глазами, а сына нет… Порыв ветра, залетевший через разбитое боковое окно, тут же дает ответ на вопрос, куда мог подеваться Марк.

Точно. На осколках стекла виднеется клочок джинсовой ткани. Видимо зацепился, когда вылезал…

Надежда, что сын жив, тут же сменяется сильным беспокойством. На улице мороз, а он совсем раздетый. В одном джинсовом костюмчике, да в футболке под пиджачком…

Цепляясь за спинки кресел, и пару раз ударившись головой о вмятую внутрь крышу машины, странно, что ее не сплющило, он с трудом протискивается на задние сиденья и тут же лезет дальше… К двери. Но замок заклинило, и дверь не хочет открываться ни в какую. На нервах, Андрей и вовсе вырывает ручку… Раздраженно откинув пластиковую загогулину в сторону, он уже было ныряет в разбитое окно, но на миг останавливается, оборачиваясь.

– Светик, прости. Но там сын… – Сдерживая слезы, проводит по неподвижному лицу жены грубой рукой, закрывая глаза. – Я вернусь. Подожди, пожалуйста тут. Хорошо?

Сжав губы, Андрей в последний раз кинул взгляд на погибшую жену и тут же нырнул в окно. Где-то там в лесу, его пятилетний сын сейчас один, раздетый, бродит в начавших сгущаться сумерках. Как бы он не любил свою жену, как бы не разрывалось сердце, но время для скорби будет потом. Сейчас каждая секунда на счету…

*** Жесткий наст, образовавшийся после оттепели и ударившего мороза, без особого труда выдерживает вес мужчины, буквально вывалившегося из разбитой машины. Кое-как поднявшись на ноги, Андрей начинает осматриваться по сторонам. Холодный ветер, тут же выдувает все тепло, которое даже не пытается сберечь вязанный свитер. Куртка так и осталась лежать на переднем сиденье.

Но на холод мужчина не обращает никакого внимания. Крутит головой, пытаясь отыскать следы ребенка, покинувшего машину ранее. Хмурое небо не дает понять, сколько сейчас времени, и как долго ребенок бродит на улице один. А часы остановились в момент удара…

Взгляд в сторону насыпи. Трасса пуста, лишь на той стороне дороге вверх медленно поднимается вверх столб черного дыма… Андрей уже было решил идти туда, но тут его взгляд цепляет тонкую цепочку маленьких следов, оставленный явно детскими ногами…

Надежда вновь разгорается в его душе ровным пламенем. Хоть след и ведет в сторону от дороги, вглубь леса, но это значит, главное, его не замело снегом. Откинув все посторонние мысли, мужчина, порой проваливаясь в снег по колено, когда наст не выдерживал давления, со всей скорости рванул в направлении, куда ушел его сын.

* * *

– Марк! Марк! – Громкий крик разрывает тишину зимнего леса, распугивая редких снегирей, сидящих на ветвях кустов рябины.

Андрей замерз. По его ощущениям, он уже час идет по вьющемуся между деревьев следу, но сына догнать так и не получается. Ноги деревенеют, а рук и вовсе уже не чувствует. Время от времени он останавливается и начинает звать сына по имени, надеясь, что тот услышит и прибежит на зов. Но с каждой минутой, с каждым пройденным метром, надежда найти сына живым, в промерзшем насквозь, зимнем лесу, становится все более призрачной…

Но Андрей все равно идет. Пусть сам рискует замерзнуть и умереть. Он будет идти до тех пор, пока не найдет сына. Живым или мертвым. Главное найти… А там…

Какая разница… Семья, это все, что было дорого битому жизнью бывшему офицеру спецназа. Герой России… Выпнутый из армии, разжалованный и лишенный всех боевых наград. Говорят, бывших офицеров не бывает…

Бывает. Андрей как раз такой. Отданный под трибунал, за то, что выполнял свой долг до конца. Но власт, продажные суки… Кто-то ошибся, и вместо базы террористов, авиация размолотила в пыль школу, в которой как раз шли занятия…

А может и не ошибся, а предал… Крайним, под вопли правозащитников назначили командира разведгруппы, осуществлявшей корректировку. Странным образом исчезли записи всех переговоров. Андрей, когда узнал об этом, сидя в СИЗО, в ожидании окончания следствия, тогда еще понял, что его сливают… Доказать, что он передал в штаб другие координаты никто не сможет…

Ему дали пятерку особого режима. Прокурор, сука, просил пожизненное. Но… Процесс был громким, показательным. Армию склоняли на все лады. Палачи, убийцы и тому подобное…

И армия начала волноваться… Вместо пожизненного, пять лет особого. Он вышел по УДО через полгода после оглашения приговора. Засчитали срок проведенный в СИЗО. Вроде, все разрешилось. Правозащитникам бросили кость, вынеся приговор. Армию успокоили, отпустив по-тихому, когда поднятая свободолюбивыми ублюдками улеглась. Но осадочек остался… У всех…

Он вышел на свободу, не понимая, где оказался и как тут жить… Наверное, он бы спился или сел на иглу, но встретил ее… Именно семья, Светик и сын, названный в честь погибшего в далекой южной стране друга, не дали ему тогда сломаться…

И сейчас он шел по следу, как загнанный волк… Его ведет вперед цель… Или страх… Страх потери… Если сын не найдется, возвращаться обратно будет незачем… Разве что… Похоронить жену… Но… Он даже представлять этого не хочет…

Рано или поздно, по трассе кто-нибудь проедет. Непременно остановятся, чтобы проверить попавшую в аварию машину. Документы остались в бардачке, поэтому опознать погибшую не составит труда. Как и найти родственников… Родители Светика, смогут похоронить дочь сами… А Андрей… Если суждено умереть, лучше вот так… Вместе с теми, кто ему дорог. И единственными, кому был дорог он… Своих родителей, Андрей похоронил давно… Он был в командировке. Очередной… В дом матери, за полгода до этого похоронившей мужа, залез обдолбанный наркоман… Поживиться…

Хотя, что взять у пенсионерки? Но тому укурышу, было неважно. Кажется, нашел пару тысяч от пенсии, и все… А мама умерла от ножевого, так и не дождавшись приезда скорой и наряда полиции… Андрей тогда не успел на похороны. Узнал уже когда вернулся на базу… Самолет, потом на такси… Постоял у двух могильных холмиков, выпил сто грамм и улетел… В очередную войну…

Мужчина шел… Глотая слезы, и время от времени неживым голосом зовя сына… Надежда умирала. Руки уже не чувствовались совсем, а ноги едва-едва могли переступать… Но он все равно шел…

Странный круг света, в котором обрывался след маленьких ножек, он даже не заметил… Сознание еще цеплялось за жизнь, но разум витал где-то далеко… В воспоминаниях… Вот он встречает Светика из роддома. Руки трясутся, когда он берет сына на руки. Маленький, сопящий комочек, уместившийся в двух ладонях…

Первый утренник в детском саду. Марк картавит, рассказывая четыре строчки простенького стишка…

– Эй, человече! – Окрик, раздавшийся со спины, замерзший до невозможности мужчина, расслышал не сразу. – Тебе помощь надобна?

Андрей, остановившись, с трудом возвращается в реальность и пытается осмотреться. Дорога… По краям лес. Как он на нее попал, вспомнить не может… Все как в тумане…

– Ау! Говорю, ты чего раздетый по лесу бродишь? – Андрей все же поворачивает голову в сторону, откуда звучит призыв.

Сквозь пелену смерзшихся ресниц ему удается разглядеть лошадь, запряженную в сани розвальни. За крупом лошади виден кряжистый мужик в толстом тулупе, привставший с натянутыми вожжами в руках. Он выжидающе смотрит на замерзшего Андрея. Похоже, сам того не заметив, мужчина вышел на дорогу, которой пользуются жители ближней деревушки. Вспомнить название не получается… Да это и неважно…

– С-сына… – Замерзшие губы не хотят разлепляться. В горле першит, и голос осип. – С-сына моего не видели? – Полубезумный шепот, который и вплотную-то расслышать с трудом получится. – Марк… Вот такого роста… – С трудом двигая рукой, Андрей опускает ее на уровень пояса, показывая рост сына…

– Э… Парень… Да ты совсем замерз… Давай-ка в сани, сейчас в поместье приедем, отогреешься хоть. – Мужичок, бойко выпрыгнув из саней, направляется к мужчине, едва стоящему на ногах.

Андрей пытается еще что-то выдавить из себя, но силы окончательно оставляют его… Ноги подкашиваются, и он медленно заваливается вперед, падая прямо в руки успевшего подскочить возницы.

* * *

– Говоришь, на дороге встретил, Аким? – Глеб Георгиевич стоит у широкой кровати, на которой мечется в бреду мужчина, которого подобрал в лесу его верный слуга, единственный кто с момента гибели всей семьи, никогда не заводил даже разговора о том, чтобы уйти от пожилого князя.

Годы не щадят никого, вот и Аким, отошедший к камину, чтобы погреться. Последнее время он сильно сдал. Даже отвары Пантелеихи уже не особо помогают. Чахотка… Будь она неладна… Князь повернулся к слуге, ожидая ответа. Да какой слуга… Давно уж Аким вольный человек. Глеб Георгиевич, в признательность за верность ему и дворянство сделал, воспользовавшись знакомствами. Друг. Единственный друг…

– Да, княже… – Аким тянет руки к огню, поворачивая их разными сторонами.

Для неожиданной находки князь отвел гостевую комнату, в которой все равно никто не жил. Давно уж никто не заезжал проведать главу Рифейского рода… Давно… Разве что гонец из столицы бывает. С вызовами на совет.

У Марка комната на втором этаже, да и та сейчас пустует… На учебе, сорванец. При воспоминании о сыне, лицо князя потеплело. Сын… Найденыш, без роду и племени, ставший для Глеба Георгиевича той соломинкой, что вдохнула жизнь в его выгоревшую душу…

Взрослый уже совсем… Своевольный, жуть. Но! Самостоятельный, этого не отнять… Хоть Глеб Георгиевич и бывал недоволен поступками своего приемного сына, но в душе, гордился. Настоящий князь растет! Властный, решительный, справедливый. Горяч правда, и на расправу скор, если кто его обидит. Ну, даст бог, с возрастом поумнеет… Да…

– А где именно? – Князь уточняет. Хотя в глубине души, и так уже знает ответ… И сказать, что этот ответ ему нравится, он не может…

– Аккурат напротив Чертовой пади… – Ответ Акима ожидаем.

– Там мы сына подобрали… Помнишь? – Князь грустно улыбнулся и прошел к столу, на котором стоят две кружки с горячим чаем.

– Помню, княже… – Аким, видимо тоже решил погреться не только снаружи, но и внутри, отлип от камина и подошел к столу. – Как не помнить…

– Думаешь, он оттуда же откуда и Марк? – Князь делает глоток.

– Не знаю, княже. – Аким задумывается… – Но опять же… Глянь, – он кивает на лежащую рядом с кроватью на стуле одежду, снятую с «гостя». – Одежа странная, да к тому ж летняя…. Да и день сегодня… – Слуга запинается. – Сочельник Влесов…

– Мда… – Сказать князю нечего. Как раз в такой же день, только на десять лет ранее, в том же самом месте, они нашли замерзающего мальчонку, в странной одежде.

А сейчас вот, мужчина… В свете лампы, несмотря на то, что лицо мужчины, лежащего на кровати обезображено рванным шрамом, без труда читается сходство между ним и Марком… Те же тонкие скулы и острый подбородок… Тот же правильной формы нос…

В груди князя, ерзает беспокойство… Кем бы ни был этот человек, подобранный в лесу, они с его сыном явно кровные родственники…

Эх, Аким… И чего ему взбрело в голову в такой день в гости к вдовушке в соседнюю деревню ехать… Теперь Глеб Георгиевич и не знал, что делать. Точит червячок сомнения… Избавиться от непрошенного гостя, и делов. Никто и не узнает… И князю, и Марку спокойнее будет…

Вот только… Честь княжеская и сердце отцовское, яро противятся такому решению… Кто его знает, как жизнь повернется…

– И откуда ж ты свалился на мою голову? – Вопрос так и повис в воздухе. Ни Глеб Георгиевич, ни Аким, ответ на него не знали…

Мужчина на кровати резко повернулся, разметав руки в стороны… Глаза под закрытыми веками забегали, а из горла вырвался то-ли хрип, то ли стон…

– Марк…