Текст книги "Третья империя"

Верования. По Конституции Россия – православная страна, причем в соответствии с конституционной доктриной национализма (см. далее) это положение не зависит от того, какую часть от населения составляют русские или вообще православные. И это не абстракция: в 2020 году, после установления Империи и принятия в окончательном виде Конституции, русских (включая малороссов и белорусов) было около 190 миллионов человек из 832 миллионов, населяющих Империю, то есть около 23%. Других православных наций – сербов, румын, молдаван, греков, болгар и грузин – было еще 65 миллионов; то есть традиционно православных народов было всего лишь около 31% от общего населения Империи. За прошедшие 34 года, однако, ситуация изменилась в результате трех процессов: во-первых, численность русских (по крови) растет, в то время как численность почти всех других народов уменьшалась и продолжает уменьшаться. Во-вторых, значительное количество людей прошло процедуру породнения и стало, таким образом, русскими (а принятие православия является необходимым элементом породнения). И в-третьих, многие принимали православие и без перехода в русскую нацию – особенно католики после исхода Ватикана в Американскую Федерацию и мусульмане-турки после побед России в трех русско-халифатских войнах, а также народы-союзники, в первую очередь немцы и казахи. В итоге сейчас православных (крещенных в православие, а не просто принадлежащих к соответствующей нации) в Империи чуть больше 590 миллионов, то есть около 64% всего населения. Сколько из них реально воцерковленных (по православному канону это значит исповедующихся и причащающихся не реже раза в год), точно неизвестно, но Русская православная церковь дает оценку в 30% от числа крещеных, что достаточно много для наших дней – я не думаю, что у нас в Федерации есть столько активно церковных людей. С точки зрения иллюстрации динамики демографических и религиозных процессов интересна сегодняшняя доля в общем населении России традиционно православных народов (включая долю православных среди немцев): она составляет ныне 56,7% – сравните ее с вышеприведенной цифрой 31% для 2020 года.

Считается, что вторая по числу верующих религия в России – католицизм. Традиционно католических народов, включая грекокатоликов, в Империи 187 миллионов человек (20%). Кроме того, католиками считают себя 4 миллиона немцев и 2 миллиона швейцарцев – но не менее 50 миллионов человек из этих народов стали православными, да и воцерковленных среди католиков не так уж много; поэтому более реалистична цифра 14%.

Третья христианская религия – протестантизм (в России всех протестантов называют «лютеране»): общая численность народов, оставшихся в основном протестантскими, около 64 миллионов (англичане, фламандцы, шведы, датчане, норвежцы и финны), и православных среди них немного. Протестантами называют себя также 12 миллионов немцев и 2 миллиона швейцарцев, а также 2 миллиона русских – таким образом, общая численность протестантов в Империи около 80 миллионов человек (около 8,7% населения), но сколько из них реально воцерковленных, сказать невозможно (у протестантов даже не совсем понятно, что вообще под этим понимать).

Еще одна христианская религия – монофизитство, представленное армяно-григорианской церковью. К ней относятся только армяне (чуть более 4 миллионов человек – 0,45% населения).

Исламских народов в России 121 миллион человек, но из них не менее 15 миллионов православных (в их числе 9 миллионов турок, 4 миллиона казахов и по 1 миллиону татар и киргизов) – таким образом, верхнюю планку численности мусульман можно считать равной 106 миллионам (11,4%). Мусульман в России могло быть намного больше, и исламский фактор мог бы оказаться гораздо более значимым, поскольку по состоянию на 2020 год в Европе проживало, помимо турок, 24 миллиона мусульман, в основном арабов и пакистанцев (не считая 7 миллионов на территории нынешнего острова Израиль), причем эта община отличалась склонностью к исламскому фундаментализму и высокими темпами прироста населения. Однако в 2023 году был издан императорский указ «О выселении ряда народов», по которому многие некоренные народы Европы и Израиля были принудительно депортированы в Халифат. Это было сделано в отношении именно мусульман, и то не всех – поэтому никто не трогал, например, выходцев из Вест-Индии и даже мусульман-индийцев, отличавшихся спокойствием и лояльностью к новой родине (или мусульман-друзов в Израиле). Русские власти пытались соблюсти при этом определенную гуманность – каждый депортируемый, включая детей, получал в порядке компенсации 200 граммов золота (примерно 4000 наших долларов), треть которого можно было вывезти, а на оставшееся приобрести товары и вывезти их. В качестве альтернативы им разрешалось остаться в Империи, пройдя процедуру породнения (то есть став русским), но с проверкой искренности путем технодопроса, чего обычно не делается, – и при выявлении неискренности человек не только не оставался в России, но и терял право на компенсацию. Но в общем это был довольно жестокий шаг, породивший массу человеческих трагедий, поскольку многие арабы и пакистанцы жили в Европе уже даже не во втором, а в третьем поколении – а палестинцы в Израиле так просто испокон века. Однако надо признать, что с позиции спокойствия в Империи он себя полностью оправдал, и лицемерить русским при этом не пришлось, поскольку их националистической идеологии (в отличие от космополитически-либеральной европейской) такие действия нисколько не противоречат.

Пятой религией в России является буддизм, его исповедуют около 30 миллионов человек (3,3%), эта община представлена примерно половиной проживающих в России иммигрантов-китайцев, половиной иммигрантов-индусов, бурятами, калмыками, а также отдельными людьми из русских и европейцев.

Шестая конфессия – иудаизм – представлена примерно 9,3 миллионами евреев (1% общего населения); почти все этнические евреи Империи иудейского вероисповедания. Это связано с тем, что практически все евреи, принимающие православие, предпочитают пройти породнение и, таким образом, начинают считаться русскими.

Другие религии не подпадают под российские критерии «традиционности» и вследствие этого для государства как бы не существуют, хотя и не запрещены.

Главный элемент общественного устройства Российской Империи, без которого ее невозможно представить, один из краеугольных камней конституционной реформы Гавриила Великого 2013 года, – сословность. При том что само слово «сословие» вряд ли покажется кому-либо из вас, дорогие соотечественники, вовсе не знакомым, очень трудно дать определение, что же это такое. У нас, в нашем общественном устройстве, этому понятию нет эквивалента – никакие имущественные, социальные или профессиональные группы в Американской Федерации сословиями не являются. Ни в коей мере не являются сословия и синонимом марксистских классов, поскольку не относятся к сфере общественного производства и вообще экономики. Не являются российские сословия и прямым аналогом феодальных сословий, и не только потому, что они не наследственные (подробнее о сравнении российских сословий с феодальными речь пойдет ниже). Есть соблазн сказать, что это группы, к которым закон относится по-разному; но и это не совсем так, точнее, совсем не так, и речь об этом пойдет в главе «Заключение». Наверное, я не смогу дать лучшего определения, чем следующее: сословия в России – это группы с принципиально разным конституционным положением. Надеюсь, вам станет более понятно, о чем я говорю, после прочтения всего данного раздела.

В Российской Империи три сословия: первое, называемое духовным сословием, или духовенством; второе, называемое служилым сословием, или опричниками; и третье, называемое податным сословием, или земцами, в просторечии – просто народом (название не должно вводить в заблуждение – в него входят люди от нищего до миллиардера). Против логики, я начну со второго, потому что так быстрее станет понятно, что же такое сословия в России.

Служилое сословие

Как становятся опричниками. По достижении пятнадцатилетнего возраста любой житель России – не обязательно даже гражданин – независимо от пола, вероисповедания и национальности, а также любых поражений в правах может прийти в специальный пункт и подать заявление, что он (или она) хочет стать опричником. Верхнее возрастное ограничение для записи в опричники раньше определялось сорока годами, а девять лет назад, в связи с распространением противовозрастной терапии, было увеличено до пятидесяти лет и, наверное, вскоре поднимется до шестидесяти. Далее вам станет понятно, от чего это зависит. Единственным заведомым противопоказанием является решение медицинской комиссии о физической негодности, но при нынешнем уровне генетической и регенераци-онной терапии такие случаи крайне редки. Когда я говорю «прийти и подать заявление», я имею в виду физически прийти в специальные пункты – их в России около трехсот, и расположены они более или менее равномерно по стране. Есть в Империи места, откуда добраться до ближайшего пункта не так-то и просто, но опричники говорят: захочешь – доберешься.

Когда человек появляется в таком пункте и подает заявление, его отправляют в специальное помещение (типа закрытого гостиничного номера на несколько человек) и оставляют там для размышления на трое суток. В течение этого времени его кормят и вообще нормально с ним обращаются, но полностью запрещают контакт с внешним миром – от телефона и компьютера до очных встреч с кем-то; общение внутри пункта с себе подобными соискателями и опричниками допускается без всяких ограничений. Соответственно и те, кто хочет переговорить с ним, не могут этого сделать: это относится к кому угодно, от родителей или супругов до милиционеров с постановлением суда на его арест. Когда три дня проходят, человеку предлагают подать заявление еще раз, объясняя, что можно и не подавать, – то есть, по сути, спрашивают, не передумал ли он. Если передумал, с ним прощаются (причем без всякой злобы) и выпроваживают на все четыре стороны. Если же нет, соискатель подвергается технодопросу; такого рода допросы, при которых человек говорит всю правду и только правду, как я уже писал выше и еще буду подробно описывать далее, весьма распространены в Российской Империи и составляют важную часть ее жизни. Но если для земцев технодопросы проводятся по решению суда (все это очень детально регламентировано законом), а духовенство не подвергается им вообще, то опричники – включая кандидатов в опричники – подвергаются им только добровольно. На практике это означает, что они проводятся в оговоренных опричным уставом случаях, в том числе раз в год независимо ни от чего, и отказ от этой процедуры – что бывает крайне редко – является нарушением не закона, а устава и ведет не к уголовному наказанию, а к исключению из сословия.

Но вернемся к первому допросу соискателя – во время него выясняется, в сущности, один вопрос: каковы мотивы кандидата, то есть действительно ли он хочет стать и прожить всю оставшуюся жизнь опричником или доминируют какие-либо иные мотивы. Если этот мотив действительно главный, то все остальные не имеют большого значения. Например, если выясняется, что человек скрывается от правосудия, но на самом деле давно решил стать опричником, а указанные обстоятельства просто повлияли на время его прихода в пункт, то это приемлемо; а вот если уйти от наказания и есть главный мотив, тогда его не возьмут. Особо обращается внимание на то, чтобы истинным мотивом не была любовь к насилию как таковому – это считается неприемлемым. Если с мотивами все нормально, то соискатель проходит уже упомянутую мной медкомиссию и получает заключение о годности, которое является третьим документом кандидата (а всего их пять), после заявления и протокола технодопроса. Четвертым документом является свидетельство о том, что кандидат является русским и православным – не русский или не православный не может быть опричником и даже кадетом (так называют опричников в период начальной военной службы – см. ниже). Этот принцип, который нам, соотечественники, представляется абсолютно диким и возмутительно дискриминационным, в России лежит вполне в русле общих принципов конституционного устройства. Впрочем, являясь дискриминационным, расистским он не является: русский, но не православный, если он желает стать опричником, просто крестится в ближайшей церкви, а нерусский к тому же еще проходит процедуру породне-ния, официально становясь русским. О готовности это сделать должно быть написано в заявлении, иначе его не примут, и именно поэтому выше я писал, что опричником может стать любой житель России независимо от национальности и вероисповедания. Но это не относится к народам-союзникам – немец или казах, например, если захотят, могут абсолютно формально оставаться принадлежащими к народу своих отцов; но православными они должны быть все равно – религиозного плюрализма в служилом сословии не допускается. Пятый документ – присяга кадета, которая приносится при наличии четырех предыдущих документов; это еще не присяга опричника – у них вообще нет присяги, а ее место занимают обеты (см. далее).

Начальная военная служба. На пятый или шестой день после того, как человек пришел в пункт, он, уже став кадетом, отправляется на так называемую начальную военную службу. Впрочем, военной ее назвать можно лишь условно, поскольку готовят там из кадетов не солдат или офицеров, а вообще опричников. Тем не менее у русских она называется военной – начальной же она называется потому, что опричник служит всю жизнь. По сути, это вообще не служба, а нечто вроде нашей военной или полицейской академии, только восьмилетней и с особой спецификой, о которой я сейчас и расскажу. Там кадетам преподают общефизическую подготовку, с упором на выносливость (на уровне наших коммандос); рукопашный бой, владение всеми видами оружия, включая основную военную технику (на уровне наших коммандос); специальную физическую подготовку типа снятия боли, мобилизации всех ресурсов организма, умения замедлять или, наоборот, усиливать его функции (на уровне самых элитных подразделений коммандос); ментальные техники, такие как внушение и сопротивление чужому внушению, ощущение человека на расстоянии, предчувствие опасности (на уровне даже не знаю кого у нас – может, каких-то секретных агентов). В общем, все кадеты – а их выпускается в иные годы до семисот тысяч в год – превращаются в совершенные боевые машины, явно превосходящие наших коммандос (об обычных солдатах я и не говорю) и не уступающие бойцам лучших элитных подразделений, а в чем-то их превосходящих. Чтобы вы поняли, соотечественники, физические возможности русских опричников, приведу один пример: в армии в так называемых основных силах (я еще буду писать о российской военной организации в соответствующей главе) полное боевое снаряжение опричника – включая женщин! – составляет более восьмидесяти килограммов, а облегченное – около пятидесяти; в нем опричник бегом, даже без использования скороходов или анти-грава, пробегает до пятнадцати километров, после чего должен быть готов без отдыха вступить в бой. С необходимостью соответствовать таким физическим требованиям и связано верхнее ограничение в возрасте, поднимаемое по мере совершенствования противовозрастной терапии.

Кроме физической и боевой подготовки, кадеты получают общее образование, примерно в объеме нашего хорошего колледжа; естественным и гуманитарным наукам уделяется примерно равное внимание. Первостепенное значение придается психологической подготовке – на уровне восточных монастырей: она включает как общие вещи (усиление памяти, способности к концентрации, психологическую устойчивость в стандартных ситуациях), так и весьма специфические. Поэтому опричникам мало страшны, например, плен и тюрьма – они просто отключат боль и погрузятся в длительную медитацию, а в крайней ситуации остановят сердце и умрут (если это сделано ради державы, Церковь не считает это самоубийством).

Весьма значительное место в подготовке кадетов занимает религиозное воспитание, в связи с чем правильнее было бы уподобить их образование не обычному нашему колледжу, а католическому. У них, однако, есть еще одна линия подготовки – идеологическая, занимающая не менее часа в день. На идеологических занятиях им вдалбливаются – я не могу подобрать другого слова, а сами опричники против его употребления не возражают – все их сословные принципы и установки: отношение к своей стране и к другим странам, к своему и другим народам, друг к другу и к другим сословиям и т. д. Все это составляет содержание их обучения (или, по их терминологии, службы) первых пяти лет. Вы вправе спросить: а как же они успевают и в том и в другом? Ответ прост: у них вообще нет свободного времени. Занятия продолжаются шесть дней в неделю по одиннадцать часов в день, с 8 утра до 9 вечера, с часовыми перерывами на обед и ужин; в 9 вечерняя молитва, в 11 отбой. И только в воскресенье, после литургии и обеда, у них «всего» трехчасовая физическая подготовка, и с 5 вечера они свободны. В 7 вечера начинается праздничный воскресный ужин, на котором они напиваются, – и этим заканчивается воскресный отдых.

Выезжать из лагеря, где они служат, первые три года нельзя вообще, в последующие пять можно, но достаточно редко; то же относится к посещению их родственниками и знакомыми. Выход в Сеть для вызова фильмов или вирту, да и вообще пребывание в Сети, кроме как на учебных сайтах, также не разрешается (к бумажным книгам это не относится, чтение, наоборот, поощряется). Конечно, самовольно кадет может это сделать, но такого не бывает, как и вообще нарушений дисциплины: они ведь находятся там сугубо добровольно.

Кадеты в возрасте до 25 лет и те, что старше, служат раздельно первые три года, но это связано не с какими-то трениями или даже разными физическими возможностями, а в первую очередь с комфортностью адаптации. Кроме того, для тех, кто уже окончил школу, программа обучения несколько отличается от той, что предназначена для не имеющих школьного образования. Кстати, про физические возможности – обучение кадетов абсолютно не конкурентно: у них в отличие от любой нашей академии не только нет рейтинга лучших, но даже из самого процесса подготовки полностью убран соревновательный элемент. Это жесткая позиция их сословия: опричники не конкурируют друг с другом, у них нет чинов или званий, они просто – опричники, «дозор», как они сами себя называют. И даже заработная плата, называемая у них жалованьем, как и любое другое обеспечение, одинакова у любого из них, от рядового бойца до императора. Если кто-то хуже успевает по какой-то части подготовки, остальных просят ему помочь; это не считается обидным, поскольку из-за обилия дисциплин он наверняка силен в чем-то ином. Вообще не обидеть – важное и императивное требование обучения кадетов. Сословный устав требует абсолютного (на наш взгляд, даже несколько смешного) уважения к кадету (к опричнику – тем более); к примеру, все преподаватели и начальники называют кадета только на «вы». Таким образом, традиционный, хорошо известный у нас по фильмам и вирту типаж сержанта-зверя, в принципе справедливого, но орущего на солдат-новичков и унижающего их, в современной России абсолютно невозможен. Кадет просто убьет его при первом оскорблении и будет не просто сочтен действовавшим в своем праве, но и поощрен за внимательность к чести.

Но вернемся к образу жизни кадетов. Мужчины и женщины служат вместе (с различающимися программами физподготовки, но не сильно) в отличие, кстати, от российских школ, где обучение раздельное. Один опричник объяснил мне глубинный смысл такого положения вещей: для земцев, особенно молодых, существо другого пола – это всегда потенциальный сексуальный, а то и вообще брачный партнер, а в партнере должна быть какая-то тайна, иначе секс превращается либо в механику, либо, наоборот, исключительно в совместное ведение хозяйства. А для опричников существо другого пола (как, впрочем, и своего) – это боевой товарищ, и ровно по этой причине в нем ни в коем случае не должно быть никакой тайны. Вообще организация сексуальной жизни кадетов немудрена: преимущественно она сводится к тому, что в определенные дни им в лагерь привозятся секс-работники обоих полов, с которыми устраиваются пьяные или наркотические оргии; чаще всего это происходит в конце воскресного ужина. Если же какому-либо кадету этого недостаточно, он говорит куратору, и ему или ей привозят секс-работника персонально, если надо – регулярно. Но это не очень распространено, гораздо более характерным и для кадетов, и для опричников является такое отношение к сексу (и вообще к плотским удовольствиям), какое было в обычае у моряков во времена парусного флота, то есть не как к части повседневной жизни, а как к чему-то, что происходит изредка после тяжких трудов и, как правило, в загульном варианте. Связи между разнополыми кадетами никак не регламентируются – ни возбраняются, ни поощряются, – и они не редки, но, как правило, имеют место только при наличии серьезных отношений. При таком отношении к сексу и сексуальным партнерам, какой я только что описал – я бы назвал его полупрезрительным, – это и немудрено: ведь кадеты уважают друг друга. (В боевых условиях все иначе – там разнополые опричники вполне могут вступить в сексуальные отношения из дружеских чувств друг к другу.) Что касается однополых связей, то еще в заявлении будущий кадет-мужчина должен написать, что он не имеет гомосексуальной ориентации (это требование), и несет ответственность за его правдивость. Женщины ничего не пишут, но поскольку лесбиянство категорически осуждается Церковью, а все опричники воцерковлены, то это также не терпится.

Такая служба продолжается пять лет, а затем кадеты выбирают на остающиеся три года специализацию, продолжая службу, то есть обучение, в одном из трех так называемых опричных корпусов: корпусе воинов, корпусе стражей или корпусе правителей. Корпуса скорее являются типом образования и подготовки, нежели частями опричного сословия; по крайней мере, принадлежность опричника к одному из них никак не обозначается, даже на неформальном уровне. Корпус воинов готовит армейцев, корпус стражей – полицейских, а корпус правителей – гражданскую администрацию. Впрочем, различие подготовки не носит критического характера, и в последующем опричники, как правило, проходят неоднократную переподготовку, так что, например, 40-летний опричник (если он пришел служить в 15—20 лет), скорее всего, получил полную подготовку во всех трех корпусах.

В последние три года своей учебы-службы кадеты уже активно участвуют в соответствующей работе и поэтому, хотя в основном продолжают жить в лагере, регулярно на рабочий срок переезжают жить в общежития для опричников. Кстати, раньше, с 2013 года, когда была введена опричнина, и до учреждения Третьей Империи в 2020 году, начальная служба была не восьми-, а пятилетней: базовая служба продолжалась три года, а специализированная – два.

По завершении начальной службы происходит главное событие в жизни опричника – принесение трех обетов, после чего он, собственно, и становится полноценным опричником.

Обеты. Первый обет – обет служения. Принося его, опричник клянется в том, что служение Империи и ее народу (именно в такой последовательности) есть главная и высшая цель в его жизни и смерти; что именно самозабвенное исполнение этой цели и есть его путь к спасению души и обретению жизни вечной. Что ни при каких обстоятельствах – ни из жадности, ни из трусости, ни из властолюбия, ни из тщеславия – не отступит он от этой цели. «Как Господь наш Иисус Христос завещал в притче не зарывать в землю талант свой, данный тебе господином, – произносят опричники ритуальный текст, – так и я не зарою в землю ту решимость защищать страну свою и народ свой до конца, что дал Он мне». И далее: «Мы дозор, который бережет эту землю Господню; мы пастухи, которые охраняют на этой земле овец Его. Добрый пастырь жизнь свою кладет за овец своих, учит нас Господь, и мы без сомнений и печали отдадим свою жизнь за страну и народ, потому что поручил их нам Хозяин овец и пастбищ. А иначе не обретем жизнь вечную на небесах, а на земле жизни вечной и так никому не обещано». Кстати, эта метафора – восприятие себя как пастухов – играет, наряду с восприятием себя как дозора, важную роль в мифологии опричников: их сословная эмблема имеет именно такой смысл, хотя на самом деле это смысл трансформированный. Дело в том, что само понятие «опричники» возникло в Хvi веке, при царе Иване iv Грозном, и оставили они по себе вовсе не добрую память, являясь общероссийским карательным отрядом. Их эмблемой была собачья голова и метла, что означало «грызть, как псы, вычищать, как метла» (в смысле врагов царя). У нынешних же опричников (почему они так назвались – см. часть i, «История России») собачья голова стала как у овчарки, а метла превратилась в пастуший посох, так что эмблема теперь означает «пасти и защищать». Поэтому, к слову сказать, собака считается у опричников священным сословным животным. Они ввели Имперский закон «О собаках», установивший для собак в Российской Империи совершенно особый статус (типа статуса коров в Индийской Конфедерации), запрещающий их убийство, опыты на них и т. д.; а если опричник увидит на улице кого-то, мучающего собаку, он его может убить на месте (это часть третьего обета, см. далее).

Но вернемся к первому обету. Опричник обещает защищать не только страну и людей, но и веру и Церковь: «Церковь есть тело Христово, я же есть телохранитель. Господь защищает нас, мы же обязаны защищать дело Его на земле». Причем в обете это взаимосвязано: Империя в нем представляется не как место, где живут вверенные опричникам самим Господом люди (вернее, не просто как такое место), а как религиозная ценность, имеющая поистине космическую значимость. «Царство дьявола – анархия и тирания, – есть слова в обете, – и только тонкая цепь нашего дозора отделяет закон, порядок и справедливость от этого царства. Не будет нас – не будет угодной Богу православной Империи». Здесь важно понимать, что каждый опричник (и это находит свое отражение в первом обете) осознает себя как автономную и самодостаточную грозную боевую единицу: дело тут не столько в том, что один опричник в полном боевом снаряжении (а оно хранится по месту жительства у любого опричника – я еще буду писать об этом в главе «Армия») обладает огромной огневой мощью, а в том, что и без оружия и брони он есть почти такая же грозная сила, потому что везде, где есть цивилизация, он завладеет необходимым оружием или изготовит его – а там, где цивилизованность низка, оно ему и не нужно. «Моя сила в моих товарищах, – произносит опричник, – но отсутствие живых товарищей не остановит меня в моем долге. Пока я жив, Империя стоит, даже если я последний из оставшихся в живых». В этом ощущении у опричников причудливо сплетаются крайний коллективизм с крайним индивидуализмом, стоицизм и фатализм с космическим самовосприятием. Очевидно, что свой вклад в это вносит не только православие, но и мироощущение дальних языческих предков русских, варягов, чьими наследниками считают себя опричники. Варяги верили в то, что в последней битве богов, Рагнарёк, боги и люди потерпят поражение, и изменить этого нельзя – но все равно надо биться до последнего. «Я служу ради службы, – говорит опричник, – а не ради победы». И наконец, очень важное место в первом обете занимает тема бескорыстности служения: «Не для кормления приставлен я к стаду, но для защиты. Не народ создан для моего удобства, но я для того, чтобы служить ему, ибо такова воля Божья».

Второй обет – обет умеренности. На разговорном языке в народе он называется обет бедности, но, как вы увидите из дальнейшего, официозное название точнее передает его смысл. Интересно, что обет нестяжательства, который приносят наши католические монахи, по смыслу является лишь частью этого обета. Существо этого обета в презрении ко всему материальному: к деньгам, имуществу, комфорту и удовольствиям. Опричник клянется не накапливать денег и не думать о них, не приобретать и вообще не иметь собственности, кроме самой необходимой для жизни и выполнения долга, да и за ту не держаться и не огорчаться при ее потере. «Не скапливайте себе сокровища на земле, ибо тогда на земле будет сердце ваше, учил нас Господь, – говорит опричник, – и я обещаю точно следовать этому». Причем все устроено так, что он может не думать о деньгах, потому что, становясь опричником, человек начинает получать жалованье, которое, как он знает, не изменится до конца его жизни (кроме возможной индексации). Его размер – ныне он составляет 1216 рублей в месяц, то есть около 5000 наших долларов, – вполне достаточен для нормальной, хотя и не богатой жизни, но у опричников от него, наоборот, почти всегда остается, потому что они практически ничего не покупают из вещей и мало за что платят. Судите сами: квартир и домов опричники не покупают – считается, что это запрещено вторым обетом; они или живут в общежитиях, о которых я расскажу чуть позже, и ничего за это не платят, либо снимают квартиру, что оплачивается бухгалтерией их базы. Опричнику не возбраняется снять более дорогую квартиру, чем предусмотрено бухгалтерией, и доплачивать разницу самому, но никто из них не смог вспомнить таких случаев (потому что, в их понимании, комфортная квартира им ни к чему). Они все бесплатно пользуются одинаковыми автомобилями, которые называются «Каштан Импульс-универсал» и представляют из себя довольно уродливый, но большой и мощный военный внедорожник с турбиной; их выпускают специально для армии и полиции, и продажа их кому-либо, кроме опричников, в том числе юридическим лицам, запрещена. Хотя автомобили считаются общим имуществом (казенным, как говорят русские), опричник может взять машину для собственного пользования и держать ее по месту жительства. Это бывает не редко, но и не так уж часто, потому что опричники любят пользоваться общественным транспортом или ходить по улицам, считая это дополнительным патрулированием. Из одежды и обуви они большей частью носят цивильную форму (см. далее), которая вся бесплатна, а другую одежду в основном используют для «свободного поиска», то есть скрытого патрулирования, и по этой причине она самая невзрачная и дешевая. Медицинское обслуживание у них, естественно, бесплатное, поскольку оно бесплатно в России для всех, а если у них есть дети, они тоже не особо за них волнуются, потому что на каждого ребенка, у которого хотя бы один родитель опричник, до пятнадцати лет выдается пособие, ныне равное 350 рублям в месяц; к тому же среднее образование в России бесплатное, а высшее – в значительной части бесплатное.