Текст книги "Возрождение полевых цветов"

Микалея Смелтцер
Возрождение полевых цветов

Micalea Smeltzer

The Resurrection of Wildflowers

© 2022 by Micalea Smeltzer

© Капустюк Ю., перевод, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2024

* * *

Перед вами художественное произведение. Все упомянутые в романе имена, персонажи, организации, места и события являются плодом воображения автора. Любое сходство с реальными событиями, местами или людьми, живыми или мертвыми, является случайным.

Его сердце было разбито. Моя жизнь изменилась окончательно и бесповоротно.

Поэтому я от него ушла.

Начала все заново.

Вышла замуж за другого.

Но я его не забыла.

Прошло шесть лет с тех пор, как я в последний раз видела Тайера Холмса. Я вернулась в родной город, где мне придется столкнуться с нашим прошлым и справиться с последствиями моего развода. Сейчас я в том же положении, что и он в момент нашего знакомства.

Я начинаю все с чистого листа.

Больше нет секретов, которые мы могли бы хранить.

Не всякая любовь получает второй шанс, но, возможно, мы станем исключением.

А может и нет.

Посвящается всем, кто пережил невообразимую боль и благодаря ей стал сильнее.

«Цветы растут из темноты».

Корита Кент

Пролог

Салем

Мне потребовалось время, чтобы понять, что иногда, как бы сильно мы кого-то или что-то ни любили, приходится отпускать. Тонущий корабль не спасти.

Иногда рядом с нами есть кто-то, ради кого мы должны быть сильными, тот, кто в нас очень нуждается.

Мы делаем выбор.

Разрушительный.

И надеемся, что, возможно, однажды они к нам вернутся.

Глава первая

Салем

Весну в Хоторн-Миллс я люблю больше всего. Я не бывала здесь с тех пор, как покинула городок шесть лет назад. Тем летом я приезжала сюда несколько раз в надежде, что мой любимый мужчина увидит меня и вернется ко мне, но этого не случилось.

Потеряв Тайера Холмса, я поджала хвост и пошла дальше.

Устроилась официанткой в закусочную неподалеку от квартиры Лорен. Экономила на всем, откладывала каждую копейку. Мы с Калебом стали больше общаться, а потом и встречаться. Почти через год, в день свадьбы Джорджии, он сделал мне предложение, и я его приняла. Через два месяца мы поженились. Он окончил колледж, и мы переехали в Калифорнию. Там мне нравилось не меньше, чем здесь, но год назад ему предложили работу в Бостоне, и мы вернулись.

И все равно я ни разу не переступила порог дома моего детства.

Он знал, почему, и это причиняло ему боль.

Я всегда только и делала, что причиняла ему боль.

Поэтому я его отпустила.

Наш развод прошел легко, как и все, за что мы брались. Я знаю, что Калеб всегда будет присутствовать в моей жизни, но теперь он свободен и может искать такую любовь, какую когда-то познала я. Если довелось так любить, с этим уже ничто не сравнится, как ни старайся и сколько труда ни вкладывай.

Это все равно что втискивать кусочек головоломки туда, где ему не место.

Я открываю дверцу машины и ступаю на парковку возле дома.

Как бы я ни клялась, что никогда не приеду сюда, в это место, к нему, кое-что заставило меня вернуться. Я вхожу в дом и обнаруживаю маму в гостиной на импровизированной больничной койке.

– Привет, мам. – Все мои силы уходят на то, чтобы сдержать слезы. Я не хочу, чтобы она их видела.

– А вот и моя девочка, – улыбается она и подзывает меня к себе взмахом бледной тонкой руки.

Моя мама умирает.

У нее рецидив рака, и на этот раз все средства бессильны. Сколько бы она ни боролась, болезнь упорно берет верх. Ей остается жить месяца два, а может, и меньше.

Я прохожу в гостиную и наклоняюсь ее обнять, мои шаги звучат непривычно громко.

– Ты разминулась с Джорджией, – говорит она. Ее объятия слабы, на теле почти не осталось мышц и жира. Она увядает прямо на глазах.

– Я встречусь с ней позже.

– Дети о вас спрашивали.

Я улыбаюсь и провожу пальцем по бледной коже на ее щеке.

– Они нас скоро увидят.

У Джорджии и Майкла двое детей и еще один на подходе. Надо ли говорить о том, что у них дел невпроворот, но они счастливы.

– Тебе что-нибудь нужно?

– Нет, у меня все есть. Может, посмотрим фильм или что-нибудь еще после того, как ты занесешь свои вещи?

– Отлично, мам.

После развода мы с Калебом продолжаем жить вместе. Это разумно, ведь я пока еще не определилась, что делать дальше, но мамино состояние ухудшается, и я понимаю, что настало время вернуться домой. Нужно позаботиться о ней в ее последние дни и дать передышку Джорджии, а когда неизбежное случится, привести дом в порядок и выработать дальнейший план действий.

Это трудно, зная, что мое будущее под большим вопросом. В этом году мне исполнится двадцать шесть, но как и в восемнадцать, я по-прежнему ни черта не смыслю в этой жизни. Возможно, в этом и заключается правда взросления, о которой никто не хочет говорить – мы все идем наугад.

Я упорно стараюсь не смотреть на соседний дом. Я знаю, что он и сейчас там живет, мама время от времени о нем упоминает. Иногда я думаю, что ей любопытно наблюдать мою реакцию. Я никогда не рассказывала ей о нашей истории с Тайером. Да и какой смысл? Мое сердце было разбито, и между нами все кончено.

Я заношу в дом свои вещи, даже не взглянув на соседний участок.

Это ложь. Я туда заглянула, одним глазком. И увидела домик на дереве на заднем дворе и крышу теплицы.

– Ты все принесла? – доносится из гостиной тихий скрипучий голос мамы.

– Да. Сейчас отнесу часть наверх.

– Хорошо. А я пока… дам… глазам… отдохнуть.

На кухне она меня не видит, и я даю волю слезам.

Она ускользает. То, что могло бы стать долгой жизнью, теперь измеряется неделями, часами, минутами, секундами, и каждая из них драгоценна.

Глава вторая

Салем

Моя комната почти не изменилась, хотя я почему-то ожидала, что мама ее как-нибудь преобразует. Там чисто: мы с Джорджией платим уборщице, которая приходит сюда раз в неделю. Нигде ни пылинки. Постель свежая, уголки покрывала хрустят.

Поскольку мама спит и в ближайшее время смотреть кино не собирается, я раскладываю одежду и туалетные принадлежности и звоню Калебу.

– Привет, – говорит он. – Нормально добралась?

– Да. Спасибо, что спросил.

– Как мама?

Я вздыхаю, потирая лоб.

– Спит. Она слабее, чем я ожидала.

– Мне жаль, – искренне произносит он. Мы хоть и расстались, но Калеб все равно один из самых добрых людей, которых я знаю.

– Уж как есть, – тихо отвечаю я и сажусь на край кровати напротив окна, у которого часто сидела вместе с Калебом.

– Кое-кто пытается вырвать у меня телефон, – шутит он.

Я тоже смеюсь.

– Передай ей трубочку.

– Мамочка! – Голос дочери – как бальзам на рану. Благодаря ей я сразу чувствую себя лучше, она меня заземляет.

– Привет, детка. Как прошел день?

– Хорошо. Папа забрал меня из школы, и мы сходили в магазин. Я купила леденец.

На заднем плане раздается смех Калеба.

– Это же наш секрет.

– Ой, – хихикает она.

Сэда стала неожиданным сюрпризом, который оставил мне Тайер. Она стала подарком, которого я хотела и в котором нуждалась, сама не отдавая себе в этом отчета. А теперь я ее мама и чувствую себя супергероем.

– Я уже по тебе соскучилась, – улыбаюсь я.

– Я тоже по тебе скучаю, мамочка. Поцелуй бабушку, ты всегда говоришь, что от поцелуев становится лучше.

О, черт. Я сейчас заплачу. Как бы я хотела, чтобы слезы помогли моей маме, но сомневаюсь, что волшебные поцелуи помогут побороть рак.

– Я ее поцелую, – обещаю я дочери. – Люблю тебя.

– Люблю тебя, мамочка! – Она кладет трубку, и телефон замолкает.

Когда я возвращаюсь вниз, мама еще спит, поэтому я решаю приготовить ужин. Джорджия говорит, что в последнее время мама ест мало, но я должна хотя бы попробовать.

Обыскивая шкафчики, я натыкаюсь на бутылку вина. Вероятно, Джорджия припрятала ее до того, как в очередной раз забеременела. Я наполняю бокал, готовлю ужин и пью вино. Я не большой любитель выпить, но сегодня мне необходимо успокоить нервы.

– Салем? – зовет мама, и я отворачиваюсь от кипящей кастрюли.

– Да? – Я удивлена, что она проснулась. Я ожидала, что придется ее разбудить.

– Ты не принесешь мне воды?

Я беру стакан, соломинку и подношу к ее губам. Она жадно пьет, в ее глазах благодарность. Я ставлю стакан на место и спрашиваю:

– Тебе что-нибудь еще нужно? Я готовлю ужин.

– Нет, воды было достаточно. – Она ласково поглаживает мою руку. – Мне жаль, что я уснула и мы не посмотрели фильм.

– Все в порядке. Посмотрим за ужином.

У нее грустный взгляд, и мне интересно, о чем она думает.

– Ты счастлива, Салем? Что-то не похоже.

– Я счастлива настолько, насколько это возможно сейчас.

– Да. Наверное, ты права.

Я печально улыбаюсь и выхожу из комнаты, чтобы закончить приготовление ужина.

Когда все готово, я несу две тарелки со спагетти и чесночным хлебом в гостиную. Подперев маму подушками, я ставлю поднос на ее колени и устраиваю ее поудобнее, после чего сажусь сама.

Идет фильм, но я не обращаю на него внимания.

Потом я убираю грязную посуду. Мама едва притронулась к своей тарелке, но я знаю, что она старалась съесть как можно больше.

Через несколько минут я возвращаюсь из кухни в гостиную и вижу, что мама спит.

Уже поздно, поэтому я выключаю телевизор, укрываю ее одеялом, убеждаюсь, что у нее есть вода и что телефон на всякий случай лежит рядом.

– Я люблю тебя, мама. – Я целую ее лоб и смахиваю слезу. Потом тихо поднимаюсь по лестнице, принимаю душ и ложусь в постель. День был долгим, и мне нужно отдохнуть.

* * *

Возвращаясь с утренней пробежки, я вхожу в кухню через боковую дверь и улыбаюсь, когда вижу маму за столом. Ее лицо не такое серое, как накануне, на щеках румянец, и я надеюсь, что она хорошо выспалась.

– Привет, – улыбаюсь я, поправляя хвостик. – Ты проголодалась?

– Я поела хлопьев, – отвечает она, листая журнал.

– Знаешь, – мягко говорю я, – тебе не следует передвигаться без посторонней помощи.

Есть риск упасть, и ей об этом известно. Но, думаю, в ее ситуации я тоже проявляла бы упрямство. Трудно выдерживать необходимость того, чтобы другой человек помогал тебе делать элементарные вещи, например, ходить в туалет или мыться.

– На мне нескользящие носки.

– Мама, – произношу я строгим тоном и начинаю варить кофе, – ты же знаешь, что так не делается.

Она вздыхает.

– Сегодня утром я чувствовала себя хорошо. Я хотела двигаться самостоятельно.

– Будь осторожна, – прошу я.

– Салем, – тихо произносит она мое имя. Я стою к ней спиной, беру кружку для кофе и поворачиваюсь. – Ты ведь знаешь, что я умру, да?

Я опускаю голову. Я знаю. Джорджия знает. Мы все знаем.

– Да.

– У меня так мало времени, и эти последние дни я хочу чувствовать себя собой. Хорошо? – Я киваю и изо всех сил сдерживаю слезы, которые так и рвутся наружу. Это самое худшее – оплакивать кого-то, кто еще жив. – Я тут подумала, – продолжает она. – Мы могли бы испечь сегодня кексы. Раз уж я хорошо себя чувствую.

Мои плечи напрягаются. Я не пекла кексы с тех пор, как в последний раз готовила их для Тайера. После этого я к ним не притрагивалась, поскольку они напоминали мне о нем.

– Мы… мы могли бы испечь, да.

Я не собираюсь отказывать в просьбе своей умирающей маме.

– Давай испечем кексы из песочного теста. Они всегда были твоими любимыми. Наш сосед Тайер тоже их любит. Я всегда выпекала их понемногу, пока не заболела.

– Д-да, – заикаюсь я. – Я помню, он их любил.

Она внимательно смотрит на меня, и я выдерживаю ее взгляд.

– Он хороший человек. Ужасно, что ему пришлось пережить такую трагедию. Его бедный сын. Я бы на его месте переехала, а он до сих пор живет в этом доме.

– Мама, – пытаюсь я сменить тему, – тебе дать что-нибудь попить или что-то еще?

– Нет. – Она закрывает журнал и кладет его на стол. – Он косит мой газон, – продолжает она говорить о Тайере. Я не хочу о нем слышать. Не хочу знать. Это слишком больно, но я не могу сказать об этом маме. Стоя спиной к ней, я добавляю в кофе сливки и сахар. Руки дрожат, но я знаю, что с того места, где она сидит, этого не видно. – Он иногда заходит. Ему одиноко, и мы выпиваем…

– Он тебе нравится? – Вопрос вырывается прежде, чем я успеваю спохватиться, и я тут же морщусь.

Даже не хочу представлять Тайера, ухаживающего за моей мамой. Меня стошнит.

– Господи, да нет же! – Она смеется, но смех переходит в кашель. Я сажусь напротив и внимательно наблюдаю за ней, чтобы убедиться, что она в порядке. – Но мне приятно, что есть с кем поговорить. Ты переехала на другой конец страны, Джорджия занята работой и семьей. Мне нужен был друг.

– Я рада, что вы были друг у друга.

Проклятый Тайер Холмс. Значит, разговаривать и дружить с моей матерью он может, а со мной нет?!

Я думаю о том, сколько времени я потратила, пытаясь убедить его открыться мне. Я знала, что он меня любит, как и я его, но, видимо, этого было недостаточно, и я оставила попытки. Я не могла в одиночку исправить то, что сломалось. Ему тоже нужно было приложить немного усилий, а он этого не сделал.

– Когда мы испечем кексы, отнеси ему несколько штук.

Я стучу пальцами по столу и заставляю себя улыбнуться.

– Звучит здорово.

Прошло шесть лет. Я должна была его забыть. Идти дальше своей дорогой.

Но вряд ли можно уйти от своей единственной настоящей любви.

Глава третья

Салем

На кухне пахнет кексами, и я солгу, если скажу, что не поддалась слабости и не съела парочку. На вкус они такие же, как в моих воспоминаниях, и печь их было приятно. Это как езда на велосипеде. А я даже не позволяла себе осознать, как сильно мне этого не хватало.

– Мне нужно… ненадолго присесть. – Мама задыхается, слабость снова подкрадывается.

– Нет проблем. – Я обхожу барную стойку и протягиваю ей руку. Я веду ее в гостиную и чувствую, как она перекладывает на меня свой вес. – Хочешь на диван или на кровать?

– На кровать, – подумав, отвечает она.

– Хорошо. – Я помогаю ей лечь на ее специальную кровать и накрываю одеялами. – Отдыхай, мама. – Я целую ее лоб.

– Не забудь отнести кексы Тайеру.

Я подавляю стон.

– Не забуду.

Я возношу безмолвную молитву, чтобы его не оказалось дома. Ее веки тяжелеют, и когда я выхожу из комнаты, она уже дремлет.

У меня звонит телефон. Джорджия.

– Привет. – Я включаю громкую связь, чтобы во время разговора прибраться на кухне. – Как дела?

– Как мама сегодня?

– Утром было немного сил, но сейчас она дремлет. Мы испекли кексы.

– О. – Я слышу в ее голосе улыбку. – Отлично.

– Я тоже так подумала. – Я загружаю посудомоечную машину.

– Спасибо, что приехала и осталась с ней. Я знаю, ты не хотела, и я тебя не виню.

Я понимаю, ты не хочешь иметь…

– Джорджия, она наша мама. Тебе не нужно меня благодарить. Я хочу быть здесь. Мне нужно быть здесь.

Она прочищает горло, и я чувствую, что она немного задыхается.

– Мне пора возвращаться к работе. Позвоню позже.

– Мы в порядке. – Джорджия – медсестра, а я – нет, но это не значит, что я не способна позаботиться о нашей маме. А у сестры и без того забот хватает.

– Может, я заскочу к вам после смены, привезу фастфуд или что-нибудь еще.

– Просто дай знать.

Мы прощаемся и завершаем звонок. Кухня сияет чистотой, и мне не остается ничего другого, как отнести тарелку с кексами Тайеру.

Я знаю, что это неправильно, но меня раздражает, что он дружит с моей мамой. С ней он общался, а мне ни разу не позвонил.

Придурок.

Я выкладываю кексы на тарелку и накрываю их пленкой. Глазурь слегка помялась, но мне все равно. Сделав глубокий вдох, я впервые за много лет готовлюсь встретиться с Тайером. Я смогу, я справлюсь. Я сильная женщина. Я ни одному мужчине не позволю заставить себя чувствовать подавленной.

Только вот когда я обхожу забор, на его парковке нет машины. Наверное, это… к лучшему.

Но пока я живу у мамы, это не имеет значения. Рано или поздно я с ним непременно столкнусь, и я не знаю, что почувствую в тот миг.

* * *

Джорджия входит в дом через боковую дверь с пакетами еды. Ее комбинезон натянут на животе, и я не в силах сдержать улыбку.

– Ух ты! Можно потрогать? – воркую я, забираю у нее пакеты и ставлю на стол.

– Давай, – вздыхает она и выпячивает живот. – Этот весь в отца. Никогда не затихает. Я вся измучилась. Пинается и не дает спать по ночам.

– Ты узнала, что это мальчик?

Она улыбается от уха до уха.

– Да, на днях. Три мальчика, представляешь? Я всегда думала, что буду мамой девочки, но знаешь, я бы по-другому и не хотела. – Она кладет ладонь на живот рядом с моей. – Разве ты не хочешь еще одного?

– По-моему, сейчас у меня всего ровно столько, сколько я в состоянии вытянуть.

– Даже не представляю, как ты выдерживаешь разлуку с ней, – продолжает она. – Я знаю твои доводы, но… – Мы обе смотрим в сторону гостиной, где по-прежнему спит наша мама. Она спит с тех пор, как легла.

– Меня убивает, что я так далеко от нее, но ей не стоит видеть бабушку такой. – Я показываю на все медицинское оборудование и на спящую, хрупкую фигуру мамы. – Она слишком маленькая. Она с Калебом, в его надежных руках, и мы при любой возможности общаемся по FaceTime[1]1
  FaceTime – приложение для видеозвонков.


[Закрыть].

Джорджия качает головой, достает коробку с картошкой фри и запихивает в рот целую горсть.

– Я была в шоке, когда ты сказала, что вы разводитесь. Я всегда считала, что у вас все хорошо. Этот парень пошел тебе навстречу и женился, когда ты родила от другого.

Я опускаю голову. Для наших родных не секрет, что моя дочь не от Калеба. Мы не хотели лгать ни им, ни ей, но никто, кроме Калеба и Лорен, не знает, кто настоящий отец Сэды.

Я до сих пор помню, сколько ненависти выплеснула на Калеба его мать, когда мы ей об этом сообщили. Она не понимала, как он принял меня обратно, женился на мне и согласился воспитывать чужого ребенка.

После этого она перестала с ним разговаривать. Даже на свадьбу не явилась.

Я себя за это так и не простила. Мне она никогда особо не нравилась, но она мама Калеба. Мне не хватило духу спросить его, связывалась ли она с ним после нашего развода.

– Калеб – хороший человек, – говорю я сестре, роясь в пакетах с едой. – Но он не тот, кто мне нужен.

Она качает головой и прищелкивает языком.

– Прости, но ты дура.

– Я знаю, – смеюсь я и достаю завернутый бургер.

Поверьте, я прекрасно осознаю все свои ошибки и грехи, и отношения с Калебом очень болезненны для меня. Хуже всего то, что он по-прежнему мой лучший друг. Зато в какой-то степени это облегчает ситуацию с Сэдой. Она – его дочь. Родителей определяет не только ДНК, но и отношение, а Калеб – лучший папа для нашей девочки. Он никогда, ни разу не обращался с Сэдой как с чужой.

– Как думаешь, ты останешься здесь или переедешь обратно в Бостон после того, как мама?… – шепотом спрашивает Джорджия.

– В Бостон я не вернусь, – выпаливаю я. Мне никогда не нравились большие города, и за последние несколько лет я ими досыта наелась. – Но пока не знаю, останусь ли здесь.

– Это хороший дом, – задумчиво произносит Джорджия, озираясь по сторонам. – На случай, если решишь остаться.

– Вряд ли я смогу здесь жить.

Дело не только в Тайере, хотя и в нем тоже. Это дом нашей мамы, и я сомневаюсь, что когда-нибудь почувствую, что он мой.

– Да. – Джорджия печально опускает голову и переводит взгляд туда, где в соседней комнате дремлет мама. – Понимаю. Я тоже не уверена, что смогла бы. Кристи, – добавляет она, – одна из моих подруг-медсестер, сказала, что в эти выходные может остаться с мамой на день и ночь. Я подумала, ты захочешь использовать это время, чтобы увидеть Сэду, но решила сначала обсудить это с тобой.

– Было бы здорово, – честно признаюсь я и чувствую облегчение.

Я знаю, что Сэда в надежных руках Калеба, но я ненавижу быть вдали от моей маленькой девочки. Я не хочу, чтобы она видела, как умирает моя мама. Смерть неизбежна, но ни один ребенок не должен видеть, как кто-то любимый разрушается у него на глазах. Не то чтобы я не разрешала ей видеться с мамой, но я против того, чтобы она проводила здесь сутки напролет. Кроме того, у нее в Бостоне школа. Я не собираюсь ее оттуда выдергивать за несколько недель до конца учебного года.

– Отлично, я дам ей знать. Она прекрасный человек и замечательная медсестра, так что не волнуйся. Маме будет обеспечен наилучший уход.

В этом вся Джорджия: она бывает слегка диковатой, но всегда о нас заботится.

– Я люблю тебя, – говорю я.

– Ох, я тоже тебя люблю. И я рада, что ты вернулась, даже если и ненадолго.

– Спасибо. Я тоже рада, что я вернулась.

Удивительно, но это даже не ложь.

Глава четвертая

Салем

Подъехав к местному продуктовому магазину, я остаюсь в машине и не решаюсь выйти на улицу. В холодильнике дома мышь повесилась, и я хочу купить какой-нибудь еды, но боюсь заходить в супермаркет, потому что непременно столкнусь там с кем-нибудь из знакомых, а маленькие городишки обожают драмы. Мое возвращение в город после развода – новость номер один для всех.

Чтобы не ломать голову в супермаркете, я перед выходом из дома составила список необходимых продуктов.

Решив все-таки пробежаться по магазину, я хватаю сумочку, выпрыгиваю из своего кроссовера и несусь внутрь, низко пригнув голову. Хватаю тележку и направляюсь в продуктовый отдел. Я перемещаюсь с космической скоростью и уверена, что со стороны это выглядит забавно. Но чем быстрее я все куплю, тем быстрее я отсюда уйду и тем меньше шансов, что меня кто-то остановит.

Я дохожу до отдела замороженных продуктов и смотрю на мороженое, когда кто-то произносит мое имя.

– Тельма, – искренне улыбаюсь я, хотя она и любопытная зануда. – Как поживаешь? И ты, Синтия. Рада вас видеть.

– Ты вернулась к маме? – Я киваю. – Жуть какая. Она такая молодая… то есть молодая для людей моего возраста, и…

– Мне пора к ней, так что… – Я быстро лезу в холодильник и хватаю первую попавшуюся баночку мороженого. – Я пойду.

– Ты уже видела своего мужчину?

– Кого? – Мое сердце колотится. Я точно знаю, о ком она говорит.

– Не притворяйся, девочка. – Она щелкает пальцем, ее глаза сверкают. – Ты точно знаешь, о ком я.

– Нет, не знаю.

– Ха. Интересно.

Я пожимаю плечами.

– У него своя жизнь. – Прошло шесть лет, и я нисколько не сомневаюсь, что его жизнь идет своим чередом.

Она хохочет, как будто услышала смешную шутку.

– Ну ты и насмешила, девочка моя. Этот мужчина… – Она качает головой. – Нет у него никакой своей жизни. И вряд ли она есть у тебя. – Она оглядывает меня с головы до ног. – Иначе ты бы вернулась раньше.

С этими словами она с Синтией разворачиваются и уходят.

Я смотрю вниз на мороженое, которое выбрала. «Орео» с арахисовой пастой. Фу, гадость. Я кладу его обратно и беру мороженое с кусочками песочного печенья. Вот так-то лучше.

* * *

– Мама, я дома! – кричу я и приношу первую партию продуктов. Я пыталась ухватить все за один раз, но быстро поняла, что это невозможно. – Ты проголодалась? Хочу сделать сэндвичи с курицей на ужин.

Я ставлю сумки на пол и выглядываю за угол. Она медленно поворачивает голову и зевает.

– Я не голодна.

– А как насчет мороженого?

Она морщит нос, и я вижу, что от одной мысли ей противно.

– Нет.

– Ничего страшного, – сдержанно произношу я. – Есть что-нибудь, чего бы ты хотела? – Она качает головой, ее взгляд устремлен в окно. Больно осознавать, что она ускользает от меня, секунда за секундой. – Если передумаешь – дай знать. – Я не собираюсь на нее давить, но надеюсь, что позже мне удастся ей что-нибудь скормить.

Я заношу в дом последние сумки и испытываю облегчение от того, что мне удалось сделать это, не столкнувшись с Тайером. Я понимаю, что встречи с ним не избежать, но я хочу максимально оттянуть этот момент. Это позиция слабого, но я никогда не утверждала, что когда дело касается его, я веду себя как сильный человек.

Я раскладываю продукты и приступаю к приготовлению ужина.

– Может, посмотрим фильм? – предлагаю я и сажусь с тарелкой на диван.

– Я хотела спросить… – начинает она и прочищает пересохшее горло. Я вскакиваю и протягиваю ей воду. – Ты не почитаешь мне книгу? Есть одна книга, которую я хочу прочесть, но…

– Какая? – Я оглядываюсь по сторонам в поисках книги.

– Вот она. – Она указывает на журнальный столик. – Я попросила Джорджию достать ее для меня, но так и не открыла.

Я беру книгу, сажусь, поджав под себя ноги. Когда я начинаю читать, она улыбается. Я мысленно запечатлеваю этот момент, зная, что он останется в моей памяти навсегда.