Текст книги "Возрождение полевых цветов"
Автор книги: Микалея Смелтцер
Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Глава пятая
Салем
– Мамочка!
Сэда несется ко мне, как только я открываю дверь в дом. Она летит прямо на меня, и я приседаю и ловлю ее.
– Девочка моя, – шепчу я, вдыхая ее запах – аромат травы от игры на улице, перемешанный с арбузным шампунем.
– Я так скучала по тебе, мамочка. – Она обнимает мягкими ручками мои щеки. – Как бабушка? С ней все хорошо?
– Хорошо. – Я опускаю ладонь на ее руку. – Но у нее осталось не так много времени.
– Когда я смогу ее навестить? Я по ней скучаю. Я нарисовала для нее рисунок. Я покажу. – Она убегает – предположительно за рисунком.
Я поднимаюсь и вижу, как Калеб выходит из кухни и прислоняется к арке.
– Она только и говорила, что о твоей маме.
Я выдыхаю, даже не подозревая, что все это время сдерживала дыхание.
– Я старалась ей объяснить, но вряд ли она до конца осознает, что происходит.
– Ей пять лет, – напоминает он, перекидывая через плечо полотенце. – Есть хочешь? Я собираюсь убрать остатки ужина.
– Умираю с голоду.
Сэда подбегает ко мне с листком бумаги.
– Смотри, мамочка! Видишь, это бабушка в своей кровати, – она указывает на фигурку с желтыми волосами, – а это мой брат. Он ангел и ждет ее.
Я крепко сжимаю зубы, чтобы не разрыдаться. Мы с Калебом сделали так, что Сэда знает о Тайере и Форресте. Она знает, что Калеб – ее отец, но у нее имеется и другой, который загрустил, когда ее брат умер, и из-за этого не смог присутствовать в ее жизни. Ситуация крайне сложная, и объяснить все так, чтобы она поняла, порой очень трудно.
Когда она была малюткой, я отдала ее на уроки безопасного плавания. Я хотела убедиться, что в ее арсенале будут все средства, которыми она сможет воспользоваться в случае чего.
Я обнимаю ее и опускаю подбородок на ее макушку.
– Да, малышка. Он ее ждет.
Она обвивает мою шею крошечными ручонками (хотя они уже не крошечные, но, наверное, дочь всегда будет казаться мне малышкой).
– Он позаботится о том, чтобы с ней все было в порядке, так что не плачь, мамочка. – Она обнимает мое лицо и заглядывает в глаза. У нее глаза, как у Тайера, теплые, цвета шоколада. – Плакать можно, – повторяет она то, что я все время ей говорю, – но мне не нравится, когда ты грустишь.
Я целую ее в щеку.
– Я не грущу, детка. Я просто очень тобой горжусь. – Я стою и крепко держу ее рисунок. – Мамочка проголодалась. Хочешь посидеть со мной, пока я ем?
– Я хочу еще порисовать перед сном.
Я смеюсь, когда она убегает. Очевидно, я скучала по ней больше, чем она по мне.
Калеб раскладывает по тарелкам приготовленный им ужин и ставит его в микроволновку.
– Я могла бы и сама это сделать. – Я достаю из холодильника газировку.
– Знаю. – Он упирается руками в столешницу, его мышцы напрягаются. – Как твоя мама? – тихо спрашивает он, чтобы Сэда не услышала.
Я качаю головой и сажусь на барный стул.
– Не очень хорошо, что и следовало ожидать, но она разговаривает и немного передвигается самостоятельно – в основном потому, что упряма и при каждом удобном случае отказывается от помощи.
Калеб усмехается, достает из микроволновки тарелку, ставит ее передо мной и кладет рядом вилку.
– Это так похоже на Элисон.
– Обещаю: как только все закончится, я слезу с твоей шеи. – Я не могу удержаться и обвожу взглядом кухню, шкафы, которые я выбрала, когда мы делали ремонт, контейнеры в горошек для муки и сахара, которые я купила, чтобы добавить интерьеру изюминки.
Калеб закатывает глаза и берет пиво.
– Мы все еще друзья. Мы всегда будем друзьями. И, – по его лицу пробегает тень, – даже если этот идиот снова возникнет в поле зрения, я всегда буду в жизни Сэды. Ни тебе, ни ему ее у меня не отнять.
– Успокойся, – говорю я, подцепляя вилкой кусок мясного рулета. – Мы это уже обсуждали. Я никогда так с тобой не поступлю. Сэда тебя любит. Да, ты не ее родной отец, но ты ее отец во всех других важных аспектах. Я как никто другой понимаю, что ДНК не делает отца отцом.
Калеб опускает голову и смотрит на меня из-под ресниц.
– Спасибо.
Сэда – единственное, из-за чего мы спорили во время развода. Калеб боялся, что я ее у него заберу и он ее больше не увидит. Я никогда не поступлю так жестоко. Когда Тайер погряз в своем горе и я не смогла до него достучаться, Калеб взял ответственность за меня и за нее. Отняв у Калеба Сэду, я причиню боль не только Калебу, но и своей дочке.
– Прости, – добавляет он и приглаживает светлые волосы. – Ты вернулась в тот дом, и мне от этого неспокойно.
– Эй. – Я протягиваю через барную стойку руку и сжимаю его ладонь. – Тебе не о чем беспокоиться. Только не по поводу Сэды.
– Пойду посмотрю телевизор, – хрипло произносит он.
– Ладно.
Я заканчиваю ужинать в тишине и убираю тарелку в посудомоечную машину. На кухне чистота, поэтому я направляюсь в игровую комнату на первом этаже, где, я уверена, найду Сэду. Она увлеченно водит карандашом по бумаге, создавая очередной шедевр.
– Время купаться, – с порога объявляю я.
– Ну ма-ам…
– Никаких «ну». – Я качаю головой, давая понять, что спорить бесполезно. – Закончишь рисовать – и сразу в ванну, а потом в кровать.
– Почитаешь мне сказку на ночь? – она бросает на меня озорной взгляд.
– Одну. – Я поднимаю палец и шевелю им. – И только одну. На большее ты меня сегодня не уговоришь. – Я высовываю язык, и она хихикает. Мы обе знаем, что я легко даю слабину, когда дело касается ее. Я не то чтобы тряпка, просто очень люблю проводить время со своей девочкой. Сейчас она ребенок, но эти моменты так быстротечны. Я хочу наслаждаться ими и создавать с ней особые воспоминания. Тем более кто знает, будут ли у меня еще дети. Эта тема также подтолкнула меня к разводу. Калеб хочет еще детей, и я не стану ему препятствовать.
Пока Сэда заканчивает рисовать, я с сумкой поднимаюсь наверх, в комнату для гостей, куда перенесла свои вещи несколько месяцев назад. Калеб уговаривал меня остаться в главной спальне, говорил, что его вполне устроит комната поменьше, но я напомнила ему, что в отличие от него не собираюсь здесь жить.
– Привет, Бинкс. – Мой любимый кот дремлет на покрывале, и я глажу его по голове. – Я по тебе скучала.
Он открывает зеленый глаз и смотрит на меня. Я знаю, что он злится за то, что я уехала. Он тоже скучал, но вместо того, чтобы теперь требовать любви и внимания, он молча смотрит на меня. Чертовы коты.
Я распаковываю одежду, которую постирала у мамы, и перекладываю разные вещи. Иногда достаточно немного разнообразить свой гардероб, чтобы добавить в жизнь перчинки. Я устала за неделю и не могу дождаться, когда лягу в постель, но сначала хочу провести время с Сэдой.
Когда я выхожу из спальни, она поднимается по ступенькам.
– Я закончила и готова принять ванну. – Хотя по ее голосу это не скажешь.
– Иди выбери, какую пижаму наденешь, и начнем.
– Хорошо! – кричит она уже более радостно.
Я включаю в ванной свет, затыкаю слив пробкой и пускаю воду, предварительно убедившись, что она не слишком горячая и не слишком холодная.
В ванную вбегает Сэда с ярко-розовой пижамой принцессы.
– Вот эту.
Она бросает вещи на пол и быстро раздевается без каких-либо подсказок с моей стороны.
– Ты уже знаешь, какую книгу хочешь почитать? – спрашиваю я и намыливаю ее волосы.
– Ту, что про принцессу Сэду, – хихикает она, откидывая голову назад. Она любит, когда я втираю шампунь в кожу головы.
– Почему меня это не удивляет? – Я улыбаюсь ей и слегка пощипываю за щеку. Когда она была маленькой, моя мама подарила нам книгу с персонажем по имени Сэда, и она стала ее любимой.
– Это моя любимая, мам, – с чувством произносит она, как будто я этого не знаю, а для пущей убедительности закатывает глаза.
Ей пять, а скоро будет пятнадцать.
После того как я вымыла ей волосы, а она тщательно потерла себя губкой, я достаю ее из ванны и заворачиваю в полотенце.
– Играем в яйца! – кричит она и бежит в свою комнату, стуча ножками по полу.
Я бегу за ней с пижамой в руках. Она падает на пол и накрывается фиолетовым полотенцем.
– Что это? – говорю я, обходя вокруг нее. – Это яйцо? Какое необычное, огромное яйцо. И… фиолетовое? Хм. – Я прижимаю палец к губам. Она извивается всем телом, и я громко ахаю. – О, боже, она двигается. – Я усмехаюсь, когда замечаю Калеба. Он наблюдает за нами с порога и тоже улыбается. – Видишь это загадочное яйцо? Посмотри, оно шевелится!
– Я сейчас тресну! – кричит Сэда и раскачивается еще сильнее. – Хрусть. – Она сбрасывает полотенце и встает. – Смотри, мамочка! Это Сэда! – Она трясет мокрыми волосами, как собака.
– Вы только посмотрите! Кто бы мог подумать, что в яйце находилось именно это! – Она хихикает. – Время пижамы. – Я протягиваю ей футболку, а она замечает Калеба и улыбается. – Ты видел, папочка? Я была яйцом!
Он смеется.
– Видел. Ты мое любимое яйцо. – Его глаза находят мои, и я чувствую в них боль. Мы в хороших отношениях, но это не меняет того факта, что он не хотел развода и по-прежнему любит меня.
– Мама почитает мне сказку. Ты ей поможешь? Мне нравится, когда вы читаете вместе.
Он смотрит мне в глаза, проверяя, не против ли я. Я киваю.
– Конечно, малышка. – Он поднимает мокрое полотенце и бросает его в корзину для белья.
Сэда берет свою книгу и забирается в кровать, а мы с Калебом располагаемся по обе стороны от нее. Она держит книгу, листает страницы и изо всех сил старается читать вместе с нами. К тому времени, как мы заканчиваем, ее веки тяжелеют. Мы целуем ее в лоб и укладываем на ночь.
В коридоре Калеб смотрит на меня, словно хочет что-то сказать, но не решается. Он уходит по коридору и возвращается вниз.
Я трусиха. Я не иду за ним и не спрашиваю, что у него на уме. Вместо этого я ложусь спать, потому что так проще.
Глава шестая
Салем
– Мама? – кричу я, заходя в дом.
Кристи позвонила мне полчаса назад, когда я была в дороге, и сообщила, что все в порядке, но ей пришлось уехать, не дождавшись моего приезда.
При подъезде к дому я упорно игнорировала припаркованный рядом фургон. Он больше того, что был у Тайера, но мне удалось притвориться, что я его не заметила, и использовать волосы как щит.
– Я здесь, милая, – отзывается из гостиной мама.
– Привет, – облегченно вздыхаю я. Сегодня цвет ее кожи немного теплее, она даже слегка раскраснелась и выглядит менее уставшей, хотя и лежит в постели. На ее коленях поднос, и она раскрашивает рисунок. – Красиво, – комментирую я, глядя на цветочный узор. Она заполняет его оттенками фиолетового и синего. – Сэда прислала это тебе. – Я роюсь в сумке в поисках рисунков.
– О. – Мама берет их, улыбается и рассматривает каждый лист. – Как мило с ее стороны. Вы хорошо провели время?
Я киваю, сажусь на диван и снимаю сандалии.
– Да, но с ней всегда хорошо. Даже когда она сводит меня с ума, я безумно ее люблю.
Мама улыбается, в уголках ее глаз появляются морщинки.
– Быть родителем – самый удивительный опыт в жизни. Но это занятие не для слабонервных.
– Точно. – Я содрогаюсь, вспоминая мальчиков Джорджии. Однажды она мне сказала, что старший поймал мышь и притащил ее в дом. Даже Бинкс так не делает.
– У Калеба все хорошо?
Хотя мама полностью поддержала мое решение о разводе, она любит Калеба и привыкла следить за его жизнью.
– Он в порядке.
– Он с кем-нибудь встречается? – спрашивает она, невозмутимо раскрашивая рисунок, словно не задала мне только что важнейший вопрос.
– Не знаю. – Я беру из кучи на полу несколько книжек-раскрасок. – Мы о таких вещах не говорим. Он волен встречаться с кем угодно, если хочет.
– Он все еще тебя любит?
Мое тело напрягается.
– Мама, – с мольбой в голосе произношу я.
– Это серьезный вопрос, Салем. – Она смотрит на меня таким материнским взглядом, выгнув брови, что я не смею не ответить.
– Да. – Я перелистываю страницы, она сверлит меня глазами, но я упорно ее игнорирую.
– Ты поступила правильно. – Ее слова застают меня врасплох, и я резко вскидываю голову. Она снова смотрит на меня со слабой улыбкой. – Я знаю, ты его любишь, но он любит тебя сильнее. Отпустив его, ты поступила правильно.
Я выдыхаю, мои руки дрожат.
– Я думала, что если постараюсь и приложу больше усилий, то полюблю его так, как он любил меня.
– Но ты так и не смогла.
– Нет, – отвечаю я, хотя это был не вопрос. – Когда он заговорил о детях, я просто… – Я потираю губы, подыскивая нужные слова. – Я больше не могла так продолжать. Он удивительный, он самый лучший, и я его люблю, но не так, как он того заслуживает.
Я смотрю вниз на страницу, на которой остановилась, черно-белое изображение размыто от застилающих глаза слез. Я никогда, никогда не хотела причинять боль Калебу. Ни тогда, ни сейчас. Но я не идеальная, никто из нас не идеальный, и заблуждается тот, кто думает, что это так. Мы все совершаем поступки, которыми не гордимся. Я никогда не пожалею о том, что была с Калебом. Но я сожалею о том, что не любила его достаточно сильно. Хуже всего то, что если бы я не встретила Тайера и не узнала, что такое душераздирающая, всепоглощающая любовь, то, думаю, из нас с Калебом получилась бы хорошая пара.
Но я встретила Тайера, и это мгновение навсегда изменило траекторию моей жизни.
– Пожалуйста, не плачь! – умоляет она и тянется к коробке с салфетками, стоящей на столике рядом с кроватью.
Я беру у нее салфетку и промакиваю глаза.
– Я ужасный человек, мама. Самый дерьмовый в мире человек. Он так меня любит. Почему я не могу отплатить ему тем же?
Она смотрит на меня с сочувствием.
– Милая, – говорит она мягко, в ее глазах жалость, – ты должна себя простить. Ты поступила правильно.
– Какая разница, правильно или нет. – Я вытираю слезы, которые текут рекой. – Я заставила его страдать.
– Страдания – это временно.
– Правда? – Я беззлобно смеюсь, думая о том, что прошло шесть лет с тех пор, как Тайер разбил мое сердце. Те страдания и боль до сих пор со мной, но все было бы иначе, не будь у меня нашей дочери. Она – лучшее, что есть в этом мире, но также она каждый день напоминает мне о нем.
– Ты сильная.
– Мама. – Я качаю головой. – Это ты сильная.
Она смеется.
– Так может, мы обе сильные? Согласна?
– Согласна. – Я вытираю нос салфеткой.
Мама смотрит на меня с беспокойством.
– Я хочу, чтобы ты была счастлива, Салем. Я всегда этого хотела.
– Я счастлива, – настаиваю я, поскольку это правда. Могу ли я стать счастливее? Да. Но я не несчастна.
– Ты довольна. А это немного другое.
Она права.
– Однажды я найду то, что сделает меня счастливой.
– Найдёшь. – Она грустно улыбается. – Я просто хочу застать это время.
Еще одна рана добавляется на мое и без того израненное сердце.
* * *
Я просыпаюсь в семь утра и отправляюсь на пробежку. Кошмары мне больше не снятся. Вернее, снятся, но редко. Я вернулась в терапию, но от некоторых привычек нелегко отказаться, и бегать по утрам – одна из них. Просто теперь я не выбегаю в пять утра.
Я вставляю наушники и включаю плейлист для разминки. Вместо того чтобы повернуться и пробежать перед домом Тайера в том направлении, в котором я обычно бегала, я разворачиваюсь и бегу в противоположную сторону. Мне никогда не нравилась эта дорога, она более холмистая, но страх не позволяет мне выбрать прежний маршрут.
К середине дистанции я уже вся в поту, а волосы упрямо лезут из хвоста. Я сворачиваю на улицу, которая приведет меня домой, когда замечаю движущегося мне навстречу бегуна. Высокий, плотный. Очевидно, мужчина.
Мои замедляемся одновременно – я перед маминым домом, а он перед… Я вытаскиваю наушники и раскрываю рот. Передо мной человек, которого я не видела много лет.
– Тайер, – выдыхаю я его имя.
Он качает головой, рассматривая меня. В его карих глазах вспыхивает удивление.
– Салем.
Глава седьмая
Салем
Стоящий передо мной мужчина и похож и не похож на того, от которого я ушла. Ему тридцать семь, почти тридцать восемь, если я правильно посчитала в уме. Я слишком ошеломлена, чтобы здраво рассуждать. На его висках и щеках легкий намек на седину. Я и не думала, что седые волосы способны меня возбуждать, но в случае с Тайером так оно и есть. Его карие глаза смотрят на меня с такой же жадностью, с какой я смотрю на него. Морщинки вокруг них стали более заметны, зато сами глаза горят ярче, чем когда я видела его в последний раз.
Тогда был конец лета, и моя надежда угасала. Я в последний раз пришла к нему домой, я умоляла встать и жить дальше, потому что именно этого хотел бы Форрест. Но он топил боль в алкоголе и ускользал от меня. Что бы я ни делала, этого было недостаточно. В конце концов я позвонила его брату, сказала, что он нужен Тайеру, и вернулась с Лорен в Нью-Йорк. Мне нужно было думать о ребенке, а это означало быть сильной, даже когда мне хотелось все бросить. Я осматриваю его одежду и обувь для бега, отчаянно пытаясь побороть растущую улыбку.
– Привет, – произношу я, не придумав ничего поумнее.
Его глаза продолжают меня изучать.
– Привет.
Я жду, что в груди поселится неловкость – в конце концов, это же Тайер и я не видела его целую вечность, но все происходит естественно. Как всегда.
Он выглядит не так, как я ожидала. Я думала, что сейчас он выглядит еще хуже, чем в тот последний раз. Но тогда он горевал, а теперь каким-то образом вытащил себя из этого… и исцелился. Он красивый. И здоровый. Почему-то от этого мне еще больнее за прошедшие шесть лет.
– К-как дела? Как жизнь? – спрашивает он в нехарактерной для него манере; он взволнован и застигнут врасплох. Судя по всему, мама, несмотря на дружбу с ним, не предупредила его о моем возвращении в город.
Я распускаю свой потный хвост, торопливо расчесываю пальцами пряди и закручиваю их в низкий пучок на затылке. Его глаза следят за моими движениями, и мне интересно, чувствует ли он, как я нервничаю. Столько всего проносится в моей голове, а на кончике языка вертится: «У меня ребенок, и он твой!» Но я думаю, что в данной ситуации действовать следует более тонко.
– Я… ну… просто живу.
Вау, как красноречиво, Салем. Ну конечно же, ты живешь. А что-нибудь еще глупее не придумала?
– Я слышал, ты вышла замуж. – Он прищуривается и поднимает руку, прикрывая глаза от лучей восходящего солнца.
Это не вопрос.
Я поднимаю левую руку и демонстрирую пустой безымянный палец.
– И развелась.
– Он идиот.
Я смеюсь, искренне и от души, и этот хохот освобождает.
– Нет, это я идиотка. – Я смотрю на землю и пинаю носком ботинка гравий на тротуаре. Легкомысленная восемнадцатилетняя девочка внутри меня вопит от восторга, как будто я разговариваю с предметом своей влюбленности. Но другая, более взрослая и разумная часть меня кричит, что нужно отступить и защитить себя от этого человека. – Это я попросила развод.
– Почему? – Он поджимает губы, в его глазах и удивление, и любопытство, и он пытается скрыть эти чувства. Я бы хотела, чтобы он этого не делал. Его так трудно читать, и я ценю каждое мгновение, когда мне удается разгадать ход его мыслей.
– Потому что я никогда не буду любить его так, как он любит меня. Калеб замечательный, но он не мой человек. Я уже отдала свое сердце другому.
О, боже! Почему я проболталась?! Ну почему я не могу держать рот на замке?
В глазах Тайера жгучий интерес.
– Правда?
– Да. – Я пытаюсь не улыбаться и терплю неудачу. – Теперь спросишь про того парня? Он оказался придурком.
Тайер откидывает голову назад и смеется, смеется, смеется. Это музыка для моих ушей.
– Полагаю, ты имеешь в виду меня.
– Да, – не колеблясь, отвечаю я.
Он опускает голову, на его губах играет едва заметная улыбка.
– Я это заслужил.
Мое изумление сменяется паникой. Это Тайер. Человек, которому я отдала сердце, душу, все. Уходя от него, я была разбита и сломлена.
Мой брак с Калебом хотя и распался, но именно он помог мне снова встать на ноги.
– Я… рад тебя видеть, – хрипло произносит Тайер.
– Я тоже.
Мы неловко стоим друг перед другом и ждем, что другой что-нибудь сделает или скажет.
Я нарушаю молчание:
– Мне нужно проведать маму.
– Точно. – Он кивает и отступает на шаг, ближе к своему участку. – Она пригласила меня сегодня на ужин. Я уже согласился – я не знал, что ты здесь, она не предупредила. Я позвоню ей позже и откажусь.
Я закатываю глаза и шумно вздыхаю.
– Я взрослая, Тайер. Не обращайся со мной, как с фарфоровой статуэткой. То, что ты разбил мне сердце, не значит, что я до сих пор страдаю. Приглашаю тебя на ужин. – Я рада, что в моем голосе звучит уверенность, которой во мне нет.
– О. – В его глазах удивление. Неужели он ожидал, что я размякну и разрыдаюсь у его ног, увидев его снова? – Тогда я приду, если ты не против.
– Я не против. – Я не даю ему шанса ответить и ухожу, а возле двери останавливаюсь и оборачиваюсь. Он по-прежнему стоит на углу парковки. – Приходи не позднее пяти.
Он плавно облизывает губы, пряча растущую улыбку.
– Что принести?
– Только себя.
– Это я могу.
Я киваю и тянусь к дверной ручке.
– Хорошо.
Я вхожу, закрываю за собой дверь и прислоняюсь к ней.
Какого черта?! Я не видела этого мужчину несколько лет, а сегодня мы будем вместе ужинать – и все благодаря моей маме.
Это так странно!
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.