Текст книги "Я, гангстер"

Микки Спиллейн
Я, гангстер

* * *

Они подстерегли меня в баре, что на Второй авеню. Выждали, пока схлынет вечерняя толпа, и тогда только взяли. Двое этих улыбающихся верзил в модных шляпах с узкими полями легко могли затеряться среди молодых клерков. Но кто понимает, сразу бы заметил едва видимый перекос плеча, возникающий от привычки носить оружие всегда с одной стороны, и это накладывало особый отпечаток на их облик.

Подойдя ко мне вплотную, они придвинули табуретки и только собрались открыть рот, как я избавил их от излишних хлопот: допил, сунул в карман сдачу и поднялся.

– Пошли?

Один из них, голубоглазый, согласился с улыбочкой:

– Пошли.

Я ухмыльнулся, кивнул на прощанье бармену и направился к двери. На улице аккуратный толчок в бок повернул меня направо, другой такой же толчок заставил меня завернуть за угол. Там нас ждала машина. Один из них сел за руль, другой – справа от меня. Я не ощущал боком оружия на парне справа, из чего сделал вывод, что он его держит в руках.

* * *

В дверях, широко расставив ноги и сунув руки в карманы, стоял приземистый мужчина, смотревший вроде бы в никуда, но замечавший все. Другой молча сидел на подоконнике за моей спиной. Слышно было, как уличные часы на площади пробили девять. Позади меня приоткрылась дверь, ведущая, очевидно, в кабинет, и чей-то голос сказал:

– Введите его.

Улыбчивый верзила пропустил меня вперед, сам вошел следом и прикрыл за собой дверь.

И тут я в первый раз пожалел, что оказался не в меру сообразительным. “Тоже мне, умник нашелся”, – думал я, почувствовав холодок, пробежавший по спине. Я плотно сжал губы и ухмыльнулся, ибо стоило мне произнести хоть слово, они бы сразу поняли, как я к ним отношусь.

Легавые. В штатском, но легавые. Пятеро передо мной, один сзади. Да еще в соседней комнате двое. Но эти пятеро выделяются, это сразу заметно. Выправка та же, но они мягче. Если у них и есть острые углы, то они надежно спрятаны. До поры до времени.

Пятеро мужчин, пять разных однобортных синих или серых костюмов, пять темных галстуков и белых рубашек – официальный стиль, хотя и не встречающийся в обычной полицейской практике. Пять пар бесстрастных и в то же время внимательных глаз, казавшихся, впрочем, усталыми и невосприимчивыми к юмору.

Тощий, сидевший в конце стола, был другого типа, и, присмотревшись к нему повнимательнее, я понял, что он ненавидит меня так же сильно, как и я его.

Стоя у двери, улыбчивый верзила спросил.

– Он нас узнал. Ждал нас.

В голосе тощего заметны были и полутона.

– Ты слишком сообразителен для… шпаны.

– Я – не та шпана, с которой вы привыкли иметь дело.

– Ну и давно ты понял?

Я пожал плечами:

– С самого начала. Недели две.

Они переглянулись. Это им явно не понравилось. Один слегка пригнулся к столу, лицо его покраснело.

– А как ты это понял?

– Я же сказал вам. Я – не совсем обычная шпана.

– Тебе, по-моему, задали вопрос.

Я поглядел на малого, который пригнулся к столу. Его руки были крепко сжаты и побелели в суставах, но лицо уже пылало.

– Я уже играл в эти игры, – пояснил я. – Животное всегда знает, что у него есть хвост, даже если он короткий. Я тоже знал, что за мной хвост – с того момента, как вы его ко мне приставили.

Малый посмотрел мимо меня на улыбчивого верзилу:

– А ты это знал?

Мой приятель у двери секунду помешкал:

– Нет, сэр.

– Но хоть подозревал?

Он снова помешкал:

– Нет, сэр. И в рапорте наших сменщиков этого тоже не было.

– Поразительно, – сказал мой собеседник. – Просто поразительно. – Тут он снова взглянул на меня:

– А ты мог оторваться от хвоста?

– В любой момент.

– Понимаю. – Он замолчал и немного пососал губу. – И все-таки решил этого не делать. Почему?

– Из любопытства. Скажем так.

– Ну, а если б за тобой ходил кто-то, чтобы тебя убить, тебе тоже было бы любопытно?

– Конечно, – сказал я. – Вы же сами знаете, я – дурак.

– Ну-ну, парнишка, выбирай выражения.

Я снова ухмыльнулся, да так, что почувствовал свой шрам на спине.

– Идите вы все к дьяволу!

– Послушай…

– Нет, это ты послушай, козел паршивый… и не указывай мне, какие выбирать выражения. И вообще ничего мне не указывай, не то сейчас пойдешь… туда, где ни разу не бывал. И не смей меня запугивать, хоть у меня и была уже одна ходка…

Верзила позади меня перестал улыбаться и подсказал им:

– Дайте ему выговориться.

– Да, черт возьми, дайте мне выговориться. Все равно у вас нет выбора. Это вам не вола гонять с карманником или шлюхой, у которых при виде легавых коленки трясутся. Я вообще ненавижу легавых, а вас, козлов, и подавно.

– Все? Закончил?

– Нет, – возразил я. – Но я уже наигрался. Я въехал в ваши игры, чтобы выяснить, в чем дело, и дело оказалось мерзкое. Так что я спрыгиваю. Если вы думаете, что у меня это не получится, то попробуйте меня удержать. Но тогда, правда, придется объяснить ваше поведение паре-тройке газет, в которых у меня есть хорошие друзья.

Тощий спросил:

– Все?

– Да. А теперь я с вами прощаюсь.

– Погоди прощаться.

Я остановился на ходу и взглянул на него вопросительно. Никто даже не пытался помешать мне уйти. Но в воздухе что-то висело: во всей их игре было что-то мне непонятное. Я снова ощутил, как у меня напряглась спина, и спросил:

– Ну, что еще?

Тощий развернулся в кресле:

– У меня сложилось впечатление, что ты любознательный малый.

Я вернулся к столу:

– Ладно, друзья. Но пока вы меня в это дело не вписали, позвольте задать вам пару вопросиков.

Тощий бесстрастно кивнул.

– Вы – легавые?

Он снова кивнул, но в его глазах мелькнуло новое выражение.

– Хорошо. Допустим. Мы – легавые, но… особого рода.

Тогда я спросил:

– А я кто, по-вашему?

Он ответил медленно и спокойно:

– Райен, Ирландец. Шестнадцать приводов, одна судимость за оскорбление действием. Подозревался в соучастии в нескольких убийствах, нескольких ограблениях и трижды проходил свидетелем по делам об убийствах. Связан с известными преступниками, не имеешь никаких очевидных источников дохода, за исключением небольшой пенсии из-за нетрудоспособности, полученной после Второй мировой войны. Проживаешь по адресу…

– Достаточно, – прервал я его.

Тощий немного помолчал, откинувшись в кресле:

– И еще – ты весьма неглуп.

– Благодарю. Все-таки два года колледжа.

– Это тоже имело отношение к криминальной сфере?

– Это не имело никакого отношения вообще ни к чему. Вышибли под зад коленкой.

Он постучал пальцами по столу:

– Итак, ты заметил, что за тобой две недели ходил хвост. А знаешь почему?

– Сначала я решил, что вы хотите втянуть меня в какую-нибудь историю и сделать стукачом. Если так, то зря стараетесь. На это у вас мозгов не хватит.

– Думаешь, у тебя больше мозгов, чем у целого подразделения полиции?

Они внимательно наблюдали за мной. Никто не проронил ни слова.

Наконец я сказал:

– Ладно. Я действительно любознательный. Объясните все сами, но только доступным языком. Чтобы я мог уловить нюансы.

По кивку тощего все остальные вышли из комнаты.

– Надо выполнить одно задание, – сказал он. – По ряду обстоятельств мы не можем этого сделать сами. Одно из этих обстоятельств очевидно: по всей вероятности, мы достаточно хорошо известны… противоположной стороне. Кроме того, есть еще и психологический фактор.

– Очевидно, там завязана красотка, – вставил я.

Он сделал вид, будто не расслышал.

– У нас работают крутые профессионалы. И хотя нам предлагают дополнительные силы, и тоже из профессионалов высокого класса, все же… они связаны некоторыми условностями своего… сословия. Я думаю, ты сам можешь догадаться об остальном.

– Несомненно, – согласился я. – Попробую угадать. Вам нужен зверь. Вы выродились в такое лощеное стадо, что вынуждены нанимать гангстера, чтобы наживить свой крючок. Ну, я попал?

– Очень близко к десятке, – подтвердил он.

– Что ж, продолжаю с интересом слушать.

– Нам нужен признанный талант. Вроде тебя. Кто-то, кто может на равных иметь дело с… противоположной стороной. Кто-то, чьи криминальные способности можно направить в нужное нам русло.

– То есть зверь, – подсказал я, – но не крупный и благородный, а так, вроде шакала. Чтобы бегал по джунглям вместе с крупными, но они бы его не съели.

– Ну что ж, можно сказать и так.

– Но это еще не все. Главное, что если его… ну, съедят, то не жалко, никто этого даже не заметит.

Подумав немного, он ответил:

– Это то, что ты называешь “доступным языком”?

– Но ведь я попал в точку?

– В общем-то в точку, – печально подтвердил он.

Я медленно покачал головой. Потом отодвинулся от стола и выпрямился во весь рост.

– Ты, приятель, слегка ошибся в терминологии. Тут есть не психологический, а философский фактор. А вот обращение ко мне и впрямь является задачей для психолога. Зданьице-то не из легких.

– М-да… Но я думаю, что вряд ли имеет смысл апеллировать к патриотизму.

– Это ты правильно угадал. Государственный флаг и прочий хлам временно можно не вытаскивать.

– Так что ж тогда может тебя привлечь?

– Ну, во-первых, конечно, моя собственная любознательность, но есть и еще кое-что. Деньги.

– Сколько?

Тут уж я улыбнулся во весь рот:

– Десять штук. Чистыми. Без, знаете ли, налогов и удержаний. Мелкими бумажками, и не новыми.

– А ты понимаешь, что я от тебя хочу? Теперь уж я все выложил начистоту:

– Ты уже сам раскрылся. Патриотизм не существует в городском масштабе. Так что мы выходим на международную арену. И я вижу три сферы, где дубинноголовые легавые могут меня использовать: наркотики, идущие через Италию, Мексику или Китай, контрабанда золота и красные.

Тощий молчал.

– Ну, так сколько? – переспросил я.

– Ты получишь свои десять штук.

– Только не забудь: без вычетов и мелкими банкнотами…

– Все, как ты сказал.

– Еще один пунктик.

– Спрашивай, – разрешил он.

– Почему вы решили, что я за это возьмусь?

– Потому что ты ненавидишь легавых и политиков, а тут получишь возможность вдоволь над ними поиздеваться.

Я прищурился:

– Что-то ты, дружище, недоговариваешь.

– Ты, Ирландец, прав. Хорошо соображаешь. Деньги – важный мотиватор, но голыми руками никого не возьмешь. Ты получишь и яд, и противоядие. Итак? Согласен?

Я кивнул:

– Да. А чего вы от меня ждали?

– Да ничего иного и не ждали. – Он вытащил бумажку из кармана и развернул ее настолько, чтобы я увидел нижнюю часть листа с его подписью. Затем он протянул мне ручку: – Подписывай.

Я невольно рассмеялся. Он даже не предложил мне прочитать. Для меня моя собственная подпись не значила ровно ничего, и мне было гораздо интереснее сперва подписать, а потом прочитать. Я подписал.

– В чем смысл этой бумаженции? – поинтересовался все же я.

– Ничего особенного. На случай отдаленных последствий она должна подтвердить, что ты обладаешь определенными полномочиями.

– Какого рода?

– Такого рода, как если б ты сам был легавым, – пояснил он.

Тут уж я высказался напрямую, и говорил медленно и четко, чтобы он не упустил ни единого словечка. Когда я наконец остановился, он слегка побледнел и крепко сжал губы.

– Ты все, сказал? – спросил он.

– Это все, что я могу сказать “доступным языком”.

– Честно говоря, мне наша сделка тоже не очень нравится. И если бы мы могли обойтись своими силами, я бы никогда на это не пошел. Но теперь ты с нами.

– Предположим, я выйду из игры?

– Этого ты не сделаешь.

– Ну, ладно. Это я так спросил. Ну и что теперь? Я, наверное, получу ценные указания?

– Ничего подобного. Ты получишь только одно имя. Надо найти этого человека. А что для этого потребуется сделать… ты сделаешь.

– Черт подери, нельзя ли все-таки объяснить, что к чему?

Улыбка снова появилась на его лице.

– Вот ты как раз и объяснишь, что к чему. Это твоя работа. Шаг за шагом все прояснится. Сам поймешь, что надо делать.

– Конечно. Это вы грандиозно придумали. Так кто же?

– Его имя – Лодо.

– И это все?

– Все. Его надо найти. Сам поймешь, что надо делать.

– И все деньги тогда?

– Да. Куча денег. Больше, чем ты имел за всю свою жизнь.

– Сколько у меня есть времени?

– Время не ограничивается.

Я весело рассмеялся. Глядя на меня, он снова весь напрягся.

– Ну и еще один вопрос напоследок, потом уже будет не до того. Кто вас на меня навел?

– Некто по имени Биллингз. Генри Биллингз. Слыхал?

Смешок застрял у меня в горле.

– Да, я его знаю.

"Знаю ли я его? Этот жалкий подонок в сорок пятом донес военной полиции, что я нашел десять тысяч золотом, припрятанных каким-то фрицем. И пока патруль искал у меня по карманам меченые монеты, сам скрылся со всей добычей. День нашей встречи станет для него последним днем его жизни”.

Немного успокоившись, я спросил:

– А где я мог бы его найти?

– В Бруклине… на кладбище.

Мне хотелось кусать стену. Не для того я так долго мечтал об этой мести, чтобы он от меня ускользнул. Я ждал двадцать лет.

– А что с ним случилось?

– Его застрелили.

– Хм…

– Он не менял своего имени.

– Хм… – снова сказал я.

– А перед смертью он рекомендовал нам тебя. Сказал, что единственный человек, который еще больший негодяй, чем он сам, – это ты.

– Это он приврал.

– Так ты по-прежнему согласен?

– Безусловно.

«Теперь-то я ни за что не откажусь. Когда-то Биллингз купил что-то на эти десять штук, а это по праву принадлежало мне. Какая мне разница, у кого я это отберу?»

– С чего начинать?

– С телефонного номера. Он был найден у Биллингза.

– Чей номер?

– Вот это ты и выясни. Нам не удалось.

И снова он полез в карман. Достал оттуда блокнот и записал номер телефона откуда-то из Мюррей-Хилл. Показал его мне, затем разорвал и поджег спичкой.

* * *

Выйдя на улицу, я поймал такси и стал тщательно обдумывать ситуацию, в которой невольно оказался. По многим признакам она напоминала ловушку, но все же я решил рискнуть. Я – Ирландец из Бруклина, старик Райен, буду биться за обещанный мне приз.

"Черт возьми, – думал я, – я ведь не новичок в этом деле. Я давно уже плаваю в этих водах и научился без труда лавировать между рифами. Даже грозные рыбы из крупных стай оставляют меня в покое”.

Угол Сорок девятой улицы и Шестой авеню. Я расплатился с шефом и направился к заведению Джо Ди Нуццио. Я пошел сразу в дальнюю комнату, где ожидал встретить Арта Шея, и подсел к нему.

Арт – странный малый. Он пишет сценарии для какого-то объединения, хотя мог бы быть первоклассным телерепортером, если в не испортил отношения на телевидении еще в сорок пятом. Сейчас он все время сует свой нос в крутые дела и явно из кожи вон лезет, чтобы угодить под пулю.

Он считывал какие-то гранки, но тем не менее посмотрел на меня с явным интересом.

– Ну, над чем работаем?

– Со мной приключилась забавная история, – усмехнулся я.

– Насколько я понимаю, не впервые. Кто на этот раз включил тебя в список жертв?

– Арт, – сказал я, – расскажи мне кое-что. Тебе приходилось слышать о том, чтобы такого, как я, использовали для чего-то иного, кроме наушничества?

Уголки его глаз сузились.

– Пожалуй, нет. А что случилось?

– Ничего особенного. Просто меня кое-что интересует.

– Что-нибудь занятное?

– Возможно.

– Хочешь поговорить?

– Пока нет. Ситуация еще не прояснилась. Может, там и для тебя место найдется. Слышал когда-нибудь о некоем Биллингзе?

В его глазах снова мелькнул интерес.

– Тот, которого подстрелили пару дней тому назад? Я кивнул.

– Что-то было в газетах. Считается, что в него стрельнул кто-то из дружков. – Вдруг Арт замолчал и серьезно на меня посмотрел. – Райен… по-моему, лет десять тому назад ты говорил, что хочешь убить парня с таким именем. Это ты его?..

– К сожалению, старина, мне это так и не удалось. Кто-то другой постарался.

– Страшно интересный разговор, Райен, рассказывай дальше.

– Хорошо, прочти вот это. Биллингза пристукнули не по ерунде. Тут такое крупное дело, что не сойдет с первых страниц минимум неделю.

– Какого рода? Я покачал головой:

– Я сам еще не знаю.

– А ты-то здесь при чем?

– Биллингз знал что-то такое, из-за чего и меня могли убить. Это было последнее, что он сделал в своей жизни, но сделал он это неплохо. После того случая паршивцу приходилось всю жизнь ужом вертеться, чтобы избежать расплаты, но он таки вывернулся. – Тут я помолчал и улыбнулся во весь рот. – По крайней мере, он так считал.

Арт опустил подбородок на руки:

– А чем я могу помочь?

– Как аккредитованный журналист, ты можешь добыть кое-какую официальную информацию. Постарайся разузнать обстоятельства его смерти. Сможешь?

– Это будет нетрудно. На это дело наверняка есть досье. – Он немного помолчал, потом добавил:

– Ты мне предлагаешь мелкого червячка на большой крючок.

– Благодарю, – я поднялся. – Слышал когда-нибудь о некоем Лодо?

Он подумал и произнес с расстановкой:

– Нет. А это важно?

– Кто знает. Но ты подумай об этом.

– Хорошо, как мне с тобой связаться?

– Помнишь старый трехэтажный особняк Папы Мэнни?

– На Второй улице?

– Он теперь мой. Я живу на первом этаже.

* * *

Цифры, полученные от тощего, не были собственно телефонным номером. Это был зашифрованный пароль. Он давал доступ в подпольный тотализатор, принимавший ставки прямо на Бродвее. Не только легавые, но даже профессиональные жулики могли этого не знать.

Но я это знал. Не так давно мне с ними приходилось иметь дело…

Парень, стоявший в дверях, подмигнул мне и сказал:

– Привет, Райен, заходи. На какую лошадку сегодня будешь ставить?

Здесь кое-что изменилось. Они явно разбогатели. Еды стало больше, в баре давали выпить, а вместо деревянных скамей стояли мягкие кресла.

Из-за кассы вышел Джейк Макгафни и, увидев меня, подошел.

– Что, может, поменяемся работой, малыш?

– Не со мной. Меня моя вполне устраивает. Люблю надежность.

– Этого добра и у нас хватает, – рассмеялся, он. – Что тебе нужно?

Я толкнул его под руку и отвел за угол кассы.

– Вас кто-нибудь обижает?

– Ты знаешь, как это делается, Райен. Мы же не процветаем. Конечно, легавые знают, что мы работаем, но им за нами не угнаться.

– А кто-нибудь пытается соваться?

– Да брось ты, что им соваться. С тех пор как я им один раз кое-что подсказал, они дали мне полную свободу. Конечно, в определенных границах, но меня это устраивает. Никто меня не обижает. А что, ты что-нибудь прослышал?

– Ты знал Биллингза?

– Конечно. Но его замочили. – Тут он замолчал, и лицо его помрачнело. – А что, он оставил сюда след?

– Да в общем-то нет. Только старый код написал.

Джейк осклабился, взял из пепельницы свой бычок и раскурил его. Пуская дым, он спокойно сказал:

– Ну, тогда все в порядке. С этим они до меня не скоро доберутся.

– Слушай, Джейк… как ты думаешь, за что его пришили?

– “Думаешь”? – рассмеялся он искренне. – Я не думаю, а знаю.

– Так почему, Джейк?

– Он ушел отсюда с двенадцатью штуками в кармане. Круто зарядил на одну старую клячу – Энниз Фут, а она возьми и приди первой.

– А долго он сюда таскался?

– С месяц, наверное. Я его с первого раза заприметил.

– А кто его вписал-то сюда?

– Гонзалес. Ты его знаешь, крошка Хуан Гонзалес… помнишь, он спас ребенка, упавшего в Гудзон, и его рожу пропечатали все газеты. Он как раз кайфовал в своем доке, а тут эта баба как завопит и…

– А где он сейчас?

– Гонзалес? – Мой собеседник, казалось, удивился. – Он погиб три недели тому назад. Напился и вышел на улицу прямо под грузовик. Умер быстро. Не долго валандался.

– У него была семья? – спросил я.

– Нет, только какая-то баба. Подожди… Сейчас я тебе все дам.

Он стал рыться в картотеке, пока не нашел нужную карточку. Познакомившись с краткой историей Хуана Гонзалеса, я запомнил все данные и вернул карточку.

– Хочешь, оставь себе.

– Не нужно.

* * *

Хуан Гонзалес жил на Пятьдесят четвертой улице, в нескольких домах от Десятой авеню. Это на окраине, где большое скопление бедноты и люмпенов создавало весьма благоприятную атмосферу для процветания преступности. У Люсинды Гонзалес была квартира на втором этаже. В домах такого сорта звонки никогда не работают, так что я просто поднялся по лестнице и постучал в дверь. Дверь открылась через цепочку, и в щели показалось симпатичное смуглое личико.

– Да… кто это?

– Люсинда Гонзалес?

– Да.

– Я хочу слегка с тобой побазарить о Хуане. Можно войти?

Она поколебалась, пожала плечами и наконец открыла цепочку. Я вошел, а она прислонилась спиной к двери.

– Сразу видно, что ты не легавый.

– Это уж точно.

– Но ты и не из дружков Хуана.

– Откуда ты знаешь?

– Все его друзья – свиньи. Даже не бандиты, а просто свиньи.

– Благодарю.

– А чего тебе надо?

– Хочу узнать кое-что про Хуана. Вы повенчаны?

Она состроила довольно кислую физиономию:

– Не в церкви. Но ты ведь не за этим пришел.

Тут я ей улыбнулся:

– Хорошо, киска… Скажем так… Хуан надрался и погиб. Он…

– Он? – В ее голосе было достаточно сарказма. – Хуан не пил, ясно вам, сеньор!

– Ну что ты так разволновалась?

– Из-за тебя. – Она крепко обхватила грудь руками, и бюст ее вздымался из-под платья. – На мой взгляд, ты похож на тех, кто мог это сделать.

– Что сделать?

– Перепугать Хуана до смерти. А может, гнаться за ним, чтобы он выскочил как оглашенный на мостовую прямо под грузовик. Я все это время ждала, и я знала, что рано или поздно кто-нибудь придет. Им ведь надо сюда прийти. Больше некуда. И вот ты здесь, сеньор, и я наконец могу тебя убить, ведь я этого ждала.

Она разжала руки. В одной руке у нее был пистолет, и маловероятно, чтобы она промахнулась с такого расстояния.

– Киска, а ты уверена? – спросил я.

После истерики голос ее начал стихать. В глазах появилось усталое, тоскливое выражение, что явно свидетельствовало о том, что она выдохлась. Я тоже.

– Я в этом уверена, сеньор.

– Это еще почему? – спросил я с умыслом.

– Я ведь знаю, каких людей Хуан боялся. Ты как раз из них. Ты думал, что деньги при нем, когда его убивал. Эти десять тысяч долларов, сеньор… а они были здесь.

– Десять тысяч, – повторил я тихо, но она услышала. Теперь на ее устах играла злобная улыбка.

– Но сейчас они не здесь. Они в надежном месте. Лежат в банке и принадлежат мне. И из-за таких-то бабок Хуан отдал концы! А теперь и ты можешь последовать за ним.

Но она не спешила стрелять. Сначала она подумала о Хуане и в самый неподходящий момент прослезилась. Я стукнул ее по руке, и пистолет выпал. Когда она начала визжать, я шлепнул ее по губам и толкнул в кресло. Она попробовала было завизжать еще раз, но я повторил процедуру, и тогда истерика окончательно прошла. Люсинда смотрела на меня испуганно.

Выдержав паузу, я сказал:

– Успокойся. Никто не собирается делать тебе ничего плохого.

Она мне не верила. Слишком долго вынашивала свою идею.

– Люсинда… Я в жизни не видел Хуана. И мне не нужны его деньги. Ясно?

Она кивнула.

– Где он достал эти десять штук?

На ее лице вновь появилось вызывающее выражение. И все началось снова: страх, недоверие, ненависть, вызов.

– Послушай, солнышко, – сказал я. – Если бы мне было надо, я бы сумел тебя разговорить. Это не так трудно. Я бы мог заставить тебя рыдать и снова рассказывать. Ты это понимаешь?

Она понуро опустила голову.

– Но я вовсе не хочу тебя мучить. Не собираюсь, понимаешь?

– Да.

– Тогда начнем сначала… Где он взял эти десять штук?

Она нервно теребила пальцами волосы.

– Однажды он вернулся с верфи и сказал, что вскоре мы сможем вернуться на Айленд. Но только на этот раз мы поселимся не в мазанке, а в красивом доме. Он еще сказал, что теперь у нас будет много денег. И что мы сможем поехать в кругосветное путешествие.

– Когда это было?

– За неделю до его смерти, сеньор.

– И он их тогда же и получил?

– Нет. – Она встала, подошла к столу, повернулась ко мне. – Но он их тогда доставал. Он был в прекрасном настроении. Но он совсем не пил. – Она пожала плечами. – Он переменился. Начал бояться. А мне ничего не говорил. Вообще ничего. И в ту ночь… когда он… погиб… – Она замолчала и обхватила лицо руками. – Он пришел и взял отсюда что-то, что он прятал в шкафу.

– Что это было?

– Не знаю. Что-то не очень большое. Думаю, оружие. Когда-то он там, в тряпье, держал пистолет. Но мне не показал. И ушел примерно на час. А потом вернулся с деньгами. Отдал мне, велел спрятать подальше. И снова ушел.

– Зачем?

– Чтобы погибнуть, сеньор. Он сказал, что ему надо… как это говорится… все устроить.

– А тебе остались деньги.

– Вы думаете, они мои?

Я подкинул рукой пистолет и потом положил его на стол.

– Конечно твои, – сказал я, – а почему нет?

Она взяла пистолет, внимательно рассмотрела и положила на место.

– Простите, я ведь могла вас убить.

– Тебе самой было бы хуже. Твое личико украсило бы первые страницы всех завтрашних газет. Она хмуро улыбнулась:

– Да. Как Хуана.

Она открыла ящик буфета, вытащила оттуда две газетенки и протянула их мне. В одной из них Хуан – герой, в другой – покойник.

Я потом не раз вспоминал деталь, увиденную на одной из фотографий. Сбивший его водитель грузовика сидел на обочине и плакал.

Я пошел к двери. Прежде чем открыть ее, я спросил:

– Называл Хуан когда-нибудь человека по имени Лодо?

– Лодо? Да. Дважды он называл его имя. Тогда он очень боялся.

Я отдернул руку от двери, и она сама захлопнулась.

– Кто это?

– Один раз он произнес его имя во сне, сеньор. Не знаю. Я не спрашивала.

Я закрыл за собой дверь и спустился вниз по лестнице.

Начинался дождь, и на улице сразу почувствовался неприятный запах.

* * *

Грузовик, сбивший Хуана, принадлежал компании “Абарт” в Бруклине. Я представился запуганному начальнику страховым агентом, и он сказал, что Гарри Пилер вернется через двадцать минут.

В семнадцать сорок вошел невысокий, худой, седовласый мужчина, и девушка сообщила ему:

– Гарри, этот джентльмен к тебе. Страховой агент, мистер Райен.

– А-а, это, наверное, насчет того… случая.

– Да, конечно.

– Ужасно, – удрученно произнес он. – Я бросаю эту работу, мистер Райен. Не могу больше сесть за руль.

– Мне бы хотелось услышать от вас, как это произошло.

– Я уже говорил.

– Но, мистер Пилер, у вас же было время все хорошенько обдумать. Вы ведь, наверное, по несколько раз каждую деталь в памяти перебрали?

– Боже мой, конечно, – простонал он. – Каждую ночь я все об этом думаю.

– Ну а теперь расскажите все мне, мистер Пилер.

– Это настолько дико, что я просто не могу ничего объяснить. Было три часа утра, улицы пусты. Я ехал к мосту, и вдруг этот парень появился из-за стоящего грузовика. И прямо под колеса!

– Он бежал?

Гарри не сразу ответил. Когда он поднял глаза, на лице его было довольно озадаченное выражение, и он сказал:

– Он как бы летел.

– Что?

– Понимаю, звучит дико, но это самое подходящее слово. Такое впечатление, что он давно там стоял и ждал. Он как бы прыгнул. Понимаете, что я хочу сказать? Может, он решил покончить с собой. Но он как бы прыгнул.

– А не могли ли его толкнуть?

Гарри Пилер удивленно раскрыл глаза. Задумавшись, он сглотнул:

– Да, вполне могло быть и так.

– А вам это приходило в голову?

Он снова сглотнул.

– Вы не виноваты, – успокоил его я. – Вы ведь были бессильны что-нибудь сделать.

Он не смотрел в мою сторону. Он уставился куда-то вдаль, и я расслышал, как он сам себе говорил:

– Да… За тем грузовиком кто-то стоял и потом убежал. Это точно. Я не сразу вспомнил, но это точно. Я ведь кричал, чтобы вызвали врача. Очень долго никто не появлялся. Но все же за тем грузовиком кто-то был.

Я встал и потрепал его по плечу.

– Ничего. Теперь вам легче?

– Конечно. – Он даже улыбнулся. – Очень тяжело убить человека, но гораздо легче, когда знаешь, что твоей вины в этом нет.

– Вот именно. Так что можете продолжать сидеть за баранкой.

Я тщательно изучил все данные о Гарри Пилере. В городе он обосновался давно и был человеком семейным. У него была хорошая репутация. Когда я закончил эту часть расследования, то твердо был уверен в одном: Гарри Пилер мог оказаться орудием убийства лишь по чистой случайности.

Снова начался дождь, и улицы опять опустели. У Ди Нуццио было людно, пахло пивом и мокрой одеждой. В задней комнате меня ждал Арт. Я подсел к нему и сказал:

– Ну, давай разбираться.

– Значит, так. Убит выстрелом в грудь, пулей тридцать восьмого калибра; еще две пули в животе. А вот то, чего в газетах не было: стреляли в него совсем не там, где он умер. Думаю, что здесь его просто вышвырнули из автомобиля. Нашедшие его полицейские помалкивают, так что его предсмертные слова – это тоже только догадка. Еще одно: когда я во всем этом рылся, на меня поглядывали так косо, что у меня сложилось впечатление, что это очень крупное дело. Один мой хороший приятель подтвердил, что нити от него действительно ведут к вершинам уголовной пирамиды.

– А про самого Биллингза что-нибудь есть?

– Вкратце так: последнее время жил в отеле где-то в центре, под чужим именем. Удалось установить еще два его предыдущих адреса, и больше ничего.

– Источники существования?

– В номере, где он жил, обнаружены игральные кости и запечатанные пачки совершенно новых, но тем не менее крапленых карт. Он был парень не промах. Несколько счетов и других мелочей, найденных там же, позволяют предположить, что сшивался в дешевых заведениях здесь неподалеку и в Джерси.

– Десять лет! – воскликнул я. – И все это время под носом у меня, а я даже ничего не замечал.

– Не огорчайся, дружок. – Арт просмотрел свои бумажки и нашел там еще что-то. – Вот смотри: я отыскал несколько подставных лиц, которые ассистировали ему в игре последнее время. Постоянно говорил, что скоро сорвет крупный куш. Он явно начинал процветать. Его вроде все оставили в покое.

Мне пришлось напрячь мозги, припоминая, как Биллингз действовал в армии.

– Крупно ли он ставил?

– Эти подставные лица говорят, что у него всегда хватало капитала, чтобы втянуть в игру крупную птицу. – Он отложил свои бумажки. – Ну а теперь поглядим, что новенького у тебя.

Я покачал головой:

– Это глупо. Все возвращается к тому, с чего мы начали. Ты уверен, что больше ничего про него не знаешь? Эй, парень! – Я подозвал официанта, попросил еще пива и залпом выпил полкружки. – Попробую здесь еще кое-что узнать, но посмотрим, что из этого выйдет. Понимаешь, Арт, Биллингз был странным парнем. Говорил, что будет ждать крупного дела, даже если прождет всю жизнь. В армии он нагрел меня на десять штук, а когда я вышел с гауптвахты, его уже демобилизовали. Он ухватился за этот куш лишь затем, чтобы иметь приманку для дальнейших игр. Сомневаюсь, чтобы сами деньги были ему очень нужны. Это бы ему испортило все дело. Он все ждал и ждал крупной игры. И заботился только о текущих расходах. И однажды парень по имени Хуан Гонзалес, работавший в конторе моего друга, сидел рядом, говорил о лошадях и потом привел Биллингза на тотализатор… В тот день, когда его убили, при нем были двенадцать штук.

Арт присвистнул.

– Нашли же его абсолютно чистым.

– Какой дурак оставит при мертвеце такую сумму? Скорее всего, это и послужило мотивом убийства.

– На двенадцать тысяч можно играть по-настоящему, а не так, дурачиться.