Текст книги "Дельта-фактор"

Глава 3

Они дали мне оправиться от шока, затем познакомили с теми людьми, которые должны были помочь сэкономить мое время, не тратя его на разные технические нюансы. У меня оставалось три дня до нашего отправления на юг, на Флорида-Кис, откуда планировался побег; когда я стал настаивать на том, чтобы в течение этих трех дней меня никто не проверял и не устанавливал за мной хвост, они согласились. Ким Стейси дежурила в отеле «Марк Сэнфорд» на тот случай, если мне по той или иной причине понадобится контакт с ней; она должна была заняться последними приготовлениями.

Когда совещание закончилось, они позволили мне просто встать и уйти.

Сумасшедшие, думал я, настоящие сумасшедшие. Все это время я был в розыске, а теперь они разрешают вот так встать и уйти; надеюсь, что меня не выследит и не пристрелит какой-нибудь чересчур наблюдательный коп, ничего не знающий о нашей сделке. Но они поверили мне. Именно эта чертова деталь не давала мне покоя. Старый Морган-налетчик, с одной стороны, и эта маленькая штучка внутри меня, с другой, не позволят мне встать на дыбы. Они проделали такое же со славным сэром Генри Морганом. Корона предоставила ему полномочия, и он расправился с ее врагами. Он вздернул на виселице своих давних друзей, чтобы стать губернатором... Его же самого ждал другой конец. Но по крайней мере, он прожил достаточно, чтобы насладиться плодами собственных проделок.

Во всем этом была только одна смешная мелочь. Сорок миллионов долларов. Чтобы сбить меня с ног, они могли предъявить мне дюжину других обвинений, но выбрали именно это.

А у меня их не было.

Но где-то деньги были – и они, черт побери, не могли с этим смириться.

* * *

Миссис Густав Таймли ласково называли Гусси, она уже целых тридцать лет промышляла тем, что укрывала беглецов. Ее заведение было опрятным и скромным: обычный меблированный дом в западной части Манхэттена, где-то в середине сороковых улиц. Она держала рот на замке, никогда не задавала вопросов, ее репутация осталась неизменной, несмотря на то что в ее владениях произошло не менее дюжины арестов. В этом районе окопалось немало подозрительных элементов, и никто и не думал трогать пожилую вдову только потому, что разыскиваемая персона остановилась у нее под вымышленным именем.

Я постучал в дверь, и Гусси открыла, все в том же махровом халате, в каком я видел ее в последний раз.

– Морган, – сказала она.

– Привет, Гусси. – Я зашел внутрь, не дожидаясь приглашения, и плотно затворил за собой дверь.

– Ты ведешь себя не очень умно, Морган.

– Тебя здесь навещали?

– Как будто не знаешь.

Она хмыкнула и направилась к дивану, на который шумно опустилась.

– С тех пор как тебя взяли, дела идут паршиво. Меня постоянно прочесывают, и никто из ребят больше не хочет здесь останавливаться. Мне приходится довольствоваться лишь вонючими временными постояльцами да компаниями с кораблей.

– Кажется, ты не очень удивлена моим визитом.

Она прикурила сигаретку и выпустила в моем направлении облако дыма.

– Вы все возвращаетесь рано или поздно. Только на этот раз ты не сможешь здесь остановиться, Морган. Они действительно прижали меня.

– Расслабься, Гусси.

– Тогда зачем ты пришел?

– Информация.

– Я ничего не знаю.

– Никто не пострадает, а если дело выгорит, ты получишь свою долю, – сказал я.

Ее массивные плечи приподнялись, а толстая ручка махнула в мою сторону.

– Так спрашивай. Что тебе нужно?

Я придвинул к себе стул с прямой спинкой и сел.

– Кто занимал мою комнату до меня?

Гусси нахмурилась и уточнила:

– Перед тем, как тебя забрали отсюда?

– Да.

– Черт, Морган...

Она нахмурилась и снова пожала плечами; затем дотянулась до дырявой плетеной корзинки, стоявшей рядом с диваном, и вытащила оттуда потрепанный гроссбух. Раскрыв его, Гусси долго водила пальцем по страницам, пока не нашла то, что искала, и задумчиво кивнула:

– Тип по имени Мелвин Гросс. Он был стюардом на корабле. Два раза останавливался у меня во время отпуска на берег. Он...

– До него, Гусси.

Она помусолила еще пару страниц и выдала новое имя:

– Марио Туллиус. Появился больной, провалялся пару дней в постели, потом его увезли в Белльвью, там он и умер от пневмонии. Кажется, он был докером.

– Попробуй еще, – сказал я.

– Горман Ярд. Он провел здесь три недели. Джоуи Джолли попросил меня принять его, на Ярда уже был выписан ордер на арест в Сиракузах.

– За что?

– Сбил каких-то прохожих и уехал. Спорю, ему заплатили за то, чтобы он сделал это. Выглядел он именно таким образом. Я не знаю, куда он направился после того, как съехал отсюда. – Она подозрительно взглянула на меня: – А в чем дело, собственно говоря?

Я не ответил.

– Кто был до него?

Гусси не стала никуда смотреть.

– Бернис Кейс, – сказала она, – маленькая умная шлюшка. С ней не было никаких хлопот. Никогда не приводила сюда своих клиентов; всегда делилась со мной, если удавалось подцепить что-нибудь действительно стоящее. Дела у нее шли неплохо, у этой девчонки.

– Почему она выбрала это место?

Гусси слегка хрюкнула, что должно было изображать смех.

– Чувства, вот почему. Даже у проститутки они есть, Морган. Она ведь родилась здесь, на верхнем этаже. Если бы она не нашла парня, который захотел жениться на ней, та по-прежнему жила бы здесь. – Она выплюнула окурок на грязное блюдце, стоявшее на подлокотнике дивана, и снова вытаращила на меня глаза: – Ты так и не сказал, что тебе нужно?

– Угадай, – ответил я.

Старуха Гусси глубокомысленно кивнула:

– Ты решил, что кто-то из них мог вернуться сюда, чтобы забрать припрятанное, выследил тебя и донес.

– Что-то вроде того.

– Ты подозреваешь Гормана Ярда, ведь так?

– Возможно.

– Может, и он, ведь ему нужно примириться с копами. Немного подмаслить их не мешает, если тебя собираются арестовать. Хочешь, чтобы я проверила это с Джоуи Джолли?

– Не беспокойся, я сделаю это сам.

– Вперед! – Она ухмыльнулась, отчего складки жира на ее подбородке затряслись, и добавила: – Когда я получу от тебя кусочек этого сорокамиллионного пирога, Морган?

– Позднее, детка.

– Я знаю только, что здесь их нет. После того как ушли копы, я обыскала каждый уголок, чтобы удостовериться, что ты не оставил денежки здесь.

– А что, если ты нашла их?

– Приятель, неужели я все еще сидела бы на этой помойке?

* * *

У Джоуи Джолли была пивная на окраине Гринвич-Виллидж, к тому же он занимался укрыванием краденого. Это был вор старой закалки, на которого можно положиться, если тебе требовался посредник и если ты мог щедро заплатить.

Он встретился со мной в личном офисе, имевшем отдельный выход на улицу, – худой, долговязый тип, с лысиной, прикрытой несколькими прядями волос.

– Итак, – сказал он, – сам знаменитый Морган. Я уж начал сомневаться, что ты вообще существуешь.

– Ты не можешь убить легенду, Джоуи.

– Может, и нет. – Он улыбнулся. – А теперь к делу. Я думаю, тебе необходимо разместить твои сорок миллионов, которые ты так заботливо изъял из обращения. К несчастью, номера банкнотов идут по порядку, но, к счастью, они не в очень крупных купюрах... Что ты скажешь, если я предложу тебе, допустим... один к десяти?

– Расслабься, Джоуи. Я получал предложения получше.

Минуту он озадаченно смотрел на меня, потом покорно махнул рукой:

– В таком случае я подниму до... Ведь речь идет о деньгах, не так ли?

– Нет.

– Странно. Я никогда не слышал, чтобы ты работал через посредника. Я думал, ты одиночка.

– Где сейчас Горман Ярд?

Секунду он раздумывал, затем кивнул:

– Понятно. Вы оба жили под крышей Гусси, так?

– Совершенно верно.

– Какие-нибудь связи, о которых я должен знать?

– Ничего особенного, – отмахнулся я. – Возможно, он поможет мне кое в чем разобраться.

– Проблемы?

– Ничего такого, что затрагивало бы тебя.

– А все же без меня ты не смог, Морган. Ярда можно найти в Эльмире. Пару лет назад его обвинили в том, что он сбил человека и смылся. У него осталось еще пять лет от срока.

– Тяжелый случай, Джоуи.

Тот равнодушно пожал плечами:

– Ну, случай явно преднамеренный. У него была сделка с парнем, который повел себя некрасиво, и Ярду это не понравилось. Все было запротоколировано, можешь свериться, если захочешь.

– Может, я так и сделаю. Как вы познакомились?

– Я познакомился с ним во время войны, тогда он приторговывал на черном рынке. Его пару раз заметали по мелочам, потом он расширил дело. Вообще-то он был не очень удачлив. Все, что получал, сразу же спускал на скачках. Совсем неплохой тип, если тебе нравятся доносчики. А теперь... могу я сделать заявление?

– Ради бога.

– Раз ты пришел сюда не затем, чтобы провернуть сделку с милыми бумажками, ради которых совершил набег на министерство финансов, может, когда соберешься планировать что-нибудь на будущее, вспомнишь обо мне?

– С удовольствием.

– Можем мы... назначить время?

– Довольно скоро. Мне бы тоже хотелось, чтобы деньги снова начали работать.

– Как и мне, мой мальчик, как и мне. Пожалуйста, будь осторожен. Когда тебя в очередной раз поймают, меры безопасности примут покруче. Я до сих пор удивляюсь, что они не учли твои предыдущие эскапады. То, что ты вытворял в Мексике, – просто сказка.

Я моргнул в знак признательности, встал и вышел через боковую дверь. На улице помахал проезжавшему такси, залез внутрь и принялся накручивать круги по близлежащим районам.

Нью-Йорк – это особенное место. Хотя и разделен на пять районов, на самом деле он состоит из тысяч местечек, причем каждое пользуется странной автономией. Вы не увидите никаких границ, кроме уличных знаков, но все же границы существуют и охраняются по периметру с уважением и соблюдением негласных законов. Пришельцы игнорируются, словно тени, но те, кто постоянно обитает в их пределах, подвержены самым строгим регламентациям.

Я был ни тем ни другим. О, меня прекрасно здесь знали. Я был тоньше, чем тень, и больше, чем закон. За мной наблюдали острые глаза, а слово распространялось со скоростью звука. Я мог спрашивать, и мне отвечали, но ни о чем не расспрашивали. Мои проблемы были за пределами их понимания, им был не нужен Морган-налетчик. Но по крайней мере, я мог задавать вопросы и получать ответы, если они у них были.

Болди Хайнс, владелец закусочной, помнил Гормана Ярда, потому что у того была привычка бросать на прилавок пятьдесят долларов, покупая пачку сигарет. Болди никогда не проверял номера купюр, но бумажки всегда были новенькими – его и банк это вполне устраивало. Несколько раз он видел Ярда с парой ребят из города, одетых так, будто у них водились денежки; но кто они такие, он не знал. Однажды появилась Бернис Кейс, она хотела повидать старых друзей, и Ярд стал пыжиться перед ней, но девчонка быстро сбила с него спесь, и тот приутих. Мисс Кейс не любит, когда загораживают проход, не важно, чем она зарабатывает себе на жизнь.

Обитавшая через дорогу Ма Топпет, которая провела полжизни высунувшись из окна и к своему удовольствию наблюдая за соседями, мало что могла к этому добавить. Она налила мне кофе, пока ее муж хмыкал перед ревущим телевизором, и рассказала, что Ярд несколько раз тихо выскальзывал из дому и садился в черный «кадиллак». Машина просто останавливалась, и он залезал внутрь, так что, скорее всего, так было условлено. Она не видела ни шофера, ни номеров; ее это заботило постольку, поскольку давало кое-какую пищу для размышлений. Она помнила и Марио Туллиуса, один раз носила ему горячий суп до того, как его увезли. Пока он ел, у нее было время осмотреться вокруг, но все, что она увидела, – золотые часы, несколько книг и счета, торчавшие из его бумажника, который валялся на туалетном столике. Ма также припомнила, что именно Бернис Кейс заплатила старой Гусси остаток его квартирной платы, когда бедняга умер; но в этом не было ничего странного: маленькая шлюшка всегда старалась чем-нибудь помочь людям в родном квартале.

Я не любил расспрашивать, но все же требовалось провернуть еще пару дел. Было уже без четверти двенадцать, и снаружи все медленно затихало. Поздняя ночь наполнилась своими особенными звуками... В сыром воздухе выли сирены, им вторили шуршащие звуки проезжавших автомобилей, слышались редкие приглушенные смешки из темных подворотен, пронзительные вопли детворы, которую никто не торопился загнать в постель, рев телевизоров, спешащих сообщить последние мировые неприятности.

На углу я поймал такси и попросил отвезти меня в отель «Марк Сэнфорд»; там я зарегистрировался под именем М.А. Винтерс и позвонил Ким Стейси, чтобы узнать, на месте ли она.

В ее голосе я не услышал сонных ноток: все тем же холодным, деловым, пытливым тоном она попросила меня подняться к ней.

* * *

Давным-давно мир стал для меня совсем маленьким, и все, что происходило в нем, выглядело таким обыденным. Я уже стал думать, что ничто больше не сможет меня ни удивить, ни поразить, – ведь я уже все повидал и много раз проходил через такие переделки, когда не знаешь, что ждет тебя в конце.

Но я заблуждался.

На мой стук она открыла дверь и долго стояла на пороге, рассматривая меня. Приглушенный свет проникал сквозь ее полупрозрачный нейлоновый пеньюар, от нее исходил чарующий запах, это было похоже на то, как будто тонкие ручки тянутся к тебе, а крошечные пальчики страстно касаются самых чувствительных зон твоего тела, а затем, удовлетворенные, отступают, приглашая тебя придвинуться для более тесного знакомства.

Я натянул на лицо ухмылку, чтобы обуздать нахлынувшие чувства, и сказал:

– Привет, куколка. Хочешь поболтать?

Ее брови вопросительно изогнулись, и намек на улыбку обозначился в уголках губ.

– Входи, Морган.

Она отступила в сторону, и я прошел мимо нее, на мгновение задев рукой кончики ее грудей, но этого легчайшего прикосновения было достаточно, чтобы получить мощный чувственный заряд, словно бархатные пальчики снова ударили меня в низ живота.

Я не впервые видел такую особу, как Ким Стейси. Прежний облик профессиональной охотницы исчез, глубоко спрятанный в этом женском обличье. В ней была прохладная мягкость девочки, приправленная желанием поскорее переродиться в теплую уверенность женщины, – такой я видел ее сейчас. Распахнутые фиалковые глаза искрились юмором, а губы, расцветшие в сочную улыбку, проговорили:

– Морган... ведь мы в какой-то степени обручены...

После чего я расхохотался, все стало самим собой, и я ощутил, что напряжение отпускает меня. Еще секунду назад я был чертовски близок к тому, чтобы допустить еще один промах с тех пор, как я совершил свою первую ошибку и получил за это пулю. Но теперь предметы вновь обрели реальность и встали на свои места.

– Выпьешь что-нибудь?

– Есть холодное пиво?

Она кивнула, прошла на крошечную кухню и появилась оттуда с запотевшей банкой «Пабста».

– Стакан?

– Нет, и так хорошо. Присоединишься?

Ее улыбка стала немного шире.

– Не хочется. Ты упомянул о разговоре. Ты готов к тому, чтобы тронуться в путь?

Я устроился на широком подлокотнике большого кресла и отпил из банки.

– Не совсем. Сначала мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня.

Что-то произошло с ее улыбкой. Профессиональный налет снова будто затуманил ее лицо, она уже опять изучала меня, ловя каждое слово, каждый нюанс.

– Ты не в том положении, чтобы требовать услуги, Морган. Тебе уже говорили об этом.

– Нет, в том, крошка. И тебе это хорошо известно.

Ее глаза слегка сузились, она пожала плечами:

– В любом случае я могу передать твою просьбу. – Ким смотрела на меня в ожидании.

Я сказал:

– В Эльмире есть один парень по имени Горман Ярд. Я хочу всю информацию о нем, которую удастся раздобыть. О, я мог бы это сделать и сам, но у тебя получится быстрее.

– Это все?

– Нет. Мне нужно еще кое-что, о чем не упоминали на суде.

– Что именно?

– Сколько из этих сорока миллионов вернулись в государственное обращение, кроме той заначки, припрятанной в моей комнате. Думаешь, сумеешь это выяснить?

– Возможно. Ты не можешь мне сказать, зачем тебе эта информация?

– Разумеется. Хочу проверить, где я ошибался. – Я широко ухмыльнулся, и она поняла, что я лгу, тем не менее кивнула и спросила только:

– Что, если они не станут тебе отвечать?

– Ну, забавные вещи могут произойти, детка, – ответил я. – Например, один скандальный репортер, которого я знаю. Ему по вкусу придется моя информация, чтобы продать побольше газет.

– Они не допустят этого, Морган.

– Ты еще не знаешь моих друзей, детка. – Допив пиво, я поставил пустую банку на спинку кресла. – Завтра?

– Я постараюсь.

Я встал, прошел к двери, затем обернулся и несколько секунд смотрел на нее.

– Ты получила какие-нибудь особенные инструкции по этому делу, Ким?

Эти раскосые глаза бросили на меня вопросительный взгляд.

– Что ты имеешь в виду?

– Наше предстоящее замужество. Оно будет полным?

Алая краска медленно заливала ее плечи и шею, пробираясь к лицу.

– Когда мне нужен мужчина, – медленно сказала она, – я сама делаю выбор.

– Очень разумно, – ответил я. – Ты знаешь, что делаешь. Незавершенное замужество отличное основание для развода. Ты быстро сбросишь с себя эту обузу, не так ли?

– Да, так.

– Но они кое-что забыли. – Моя ухмылка стала шире.

На этот раз ее голосок прозвучал неожиданно слабо:

– Что?

– Нет такого закона, по которому муж не может изнасиловать собственную жену, – сказал я и вышел за дверь.

Я следовал их указаниям, зарегистрировавшись в отеле под вымышленным именем, но в течение этих трех дней действовал по своему усмотрению. Если мне и нужна была безопасность, я обеспечивал ее себе сам. До этой сделки несколько одиночек и некая прекрасно организованная группа уже пытались добраться до меня в надежде на жирный куш; мне пришлось долго прятаться и ускользать – результатом были проутюжившая мне бедро пуля и несколько свернутых голов по ту сторону. В конце концов мне удалось выработать прикрытие, через которое они не могли проникнуть. Я не хотел начинать все сначала. Это был не лучший путь.

Отель на Шестой авеню, на котором я остановил выбор, был делового типа, где тебя никто не трогал, а окружающая обстановка казалась достаточно заурядной, чтобы в ней затеряться. Я заплатил аванс, сел за телефон и к двум тридцати уже знал, где искать Бернис Кейс, после чего вновь погрузился в ночную жизнь, которая была мне так близка.

Андре держал бар без предрассудков: днем там обслуживали людей из офисов, до полуночи разных чудаков, а самый странный народец – после закрытия. А в качестве основного блюда подавали чили, если ваш желудок мог справиться с пожаром, который он там вызывал.

Она сидела в крайней кабинке, макая в тарелку с чили крекеры «Ритц», поглощенная чтением раннего выпуска «Ньюс»; когда я присел напротив, она бросила на меня быстрый, непонятный взгляд и спросила:

– Вы голодны?

Забавно, но она выглядела как дружелюбный котенок. Смерила меня взглядом, решила, что я не в лучшем положении, и уже была готова разделить со мной свое блюдо.

Я повидал немало шлюх в свое время. В этой профессии были такие, кто просто не знали ничего другого: некоторые были вынуждены этим заниматься, а другие занимались этим потому, что им это нравилось. Но на них все равно стояло клеймо. Это сквозило в их глазах, отражавших усталую опытность грязной жизни, в выражении лиц, в котором было отвращение к себе или к тем, кто ими пользовался; ранние морщины, считавшие дни за годы, покрывали их лица и тела. Бернис Кейс отличало странное отсутствие подобных примет. Если в ее лице и читалось что-то, то это было сострадание. В глазах Бернис светилась счастливая улыбка, а рот цвел красным цветком удовольствия. Ее светлые волосы были шелковисто-блестящими, и их неяркий тон говорил о том, что цвет настоящий. Юная свежесть была во всем: в том, как приподняты груди, как свободно и непринужденно двигалось ее тело.

– Нет. Но все равно спасибо, Бернис, – сказал я.

Она внимательнее взглянула на меня, услышав свое имя:

– Я вас знаю?

– Не лично. У нас есть общие друзья. – Я улыбнулся ей и свернул ее газету.

Ровные белые зубы закусили нижнюю губу, Бернис легко рассмеялась и сморщила носик.

– Хорошо бы мои друзья следили за моим рабочим расписанием. – Она потянулась и коснулась моей руки. – Послушайте, я не хочу задевать ваши чувства и все такое, но вечер был длинным и...

Я покачал головой:

– Давайте скажем, что я хотел вас видеть не по профессиональным мотивам.

– Вот это мило, – засмеялась она.

– Я и не прошу милостыню, – добавил я.

– Вы не похожи на остальных. – Она провела наманикюренным ногтем по моему запястью и убрала руку. – Эти общие друзья...

– Старая Гусси, Ма Топпет.

Бернис чуть прищурилась, затем откинулась на спинку стула и посмотрела на меня с интересом.

– Ты не из здешних мест, – заявила она, переходя на «ты».

– Я жил здесь до тебя, снимал комнату у старой Гусси, пока копы не схватили меня.

До Бернис постепенно начало кое-что доходить, она надула губки и понимающе закивала.

– Так ты Морган, ведь так?

– Правильно.

– Ты, наверное, понимаешь, что появляться здесь – просто безумие с твоей стороны. Я не собираюсь тебя выдавать, но кое-кто готов продать родную мать за выпивку. Может, у меня и не такая хорошая память на лица с газетных страниц, но у них она просто превосходная.

– Теперь начну беспокоиться.

Бернис посмотрела на меня с насмешливым удивлением и подперла подбородок обеими руками.

– Эй, большой друг, а как же я? Сейчас появятся синие куртки, тебя арестуют, а меня привлекут как сообщницу. Я не хочу портить свою репутацию.

– Так, значит, мы отправимся куда-нибудь в другое место.

– Может, ко мне?

– Мне подходит.

Она снова принялась изучать меня, призывая на помощь весь свой жизненный опыт, затем тихо произнесла:

– Это все очень серьезно, не правда ли?

– Очень серьезно, детка.

– И я могу помочь.

– Возможно.

– Тогда пойдем ко мне.

Дом был старый, но хорошо отремонтированный; Бернис занимала трехкомнатную квартиру, обставленную просто и со вкусом. Она позволила себе огромную стереоустановку, к которой прилагалось около сотни классических пластинок. Но удивило меня другое – на стенах висели три картины хорошо известных современных художников. Готовя напитки, Бернис заметила мой взгляд, устремленный на эту галерею, и сказала:

– Я их не покупала. – И, ухмыльнувшись, добавила: – Это был неравный обмен.

– Эти шедевры стоят целую кучу денег, знаешь ли.

– Это теперь. А в те времена их авторы были просто голодающими художниками, которым были нужны деньги на квартиру и еду, а мне так понравились их работы, что я их кормила.

Я постучал по самой маленькой из трех рам.

– Последнее творение этого парня ушло за сотню гиней.

– Ого. – Она подала мне имбирную водку в высоком бокале.

– Почему бы тебе не продать их?

Бернис очень просто ответила:

– Мне они нравятся.

Она подошла к проигрывателю, нажала кнопку, затем присела, забросив одну прелестную ногу на другую.

– Ты хотел о чем-то спросить меня, Морган.

Я сел на стул напротив этой маленькой странной блондинки и стал потягивать напиток.

– Что ты обо мне знаешь?

– Только то, что пишут в газетах. – Ее глаза сверкнули над кромкой бокала. – Я знаю, что они не нашли остаток тех денег, которые ты... присвоил.

– Почему бы тебе не сказать «украл»?

– Потому что это были государственные деньги. Черт побери, они и так забирают достаточно через налоги, чтобы потом просадить, убивая несчастных в каком-нибудь таком месте, о котором мы и не слыхали. И все для того, чтобы остальным людям было легче нас ненавидеть. Так что я чертовски рада, что для разнообразия в этот раз надули их. Держу пари, они просто сошли с ума от злости.

– Они были в ярости.

– Ты собираешься их вернуть?

– А я должен?

Бернис захихикала, как ребячливый заговорщик, и скорчила свирепую мину:

– Не сейчас. Если эти деньги так уж трудно потратить, то заставь их сначала немного помучиться, а потом можно и вернуть в какой-нибудь старой коробке из-под пива или что-нибудь в этом роде. Можешь представить себе их физиономии? Может, они подумают, что это бомба, и зальют все маслом и сами все испортят.

Я сделал большой глоток.

– Ты сумасшедшая.

– Этот мир тоже сумасшедший. По крайней мере, ты развлечешься.

– А ты?

На мгновение выражение ее глаз смягчилось.

– Скажем так: я люблю людей.

– Значит, ты лучше, чем я, детка. Я не могу быть таким благородным.

Ее губы едва заметно, сочувственно дрогнули.

– Мы о чем-то говорили, Морган.

Я откинулся на стуле, поигрывая бокалом.

– Ты знала Гормана Ярда, ведь так?

– Да.

– И что ты думаешь о нем?

Она посмотрела на меня в упор:

– Раз тебе не нужны факты, значит, ты уже кое-что знаешь о нем.

Я кивнул.

– Он свинья, – сказала Бернис. – А я не люблю свиней.

– Что ты имеешь в виду?

– Если бы у него был выбор быть милым или отвратительным, то он стал бы невыносимо отвратительным.

– Это основано на твоих личных впечатлениях?

– У него не хватило бы денег, чтобы купить меня, Морган. Хотя он пытался это сделать. Как-то я сказала ему, что у меня есть пара друзей... настоящих друзей... Я могу поговорить с ними, и тогда он заткнется навсегда. Он знал, что я не шучу.

– Чем он зарабатывал на жизнь?

Ее глаза широко раскрылись, и она ответила:

– Морган, если ты не имел дела с настоящими отбросами, то не можешь представить себе, каким типом был Горман Ярд. О, и не только он один. Он вынужден был снюхиваться с себе подобными. Они держались друг за друга... никто не мог с ними справиться. Я встречала его с людьми, которых знала. Некоторых я не знала, но они наверняка были такими же, как он. Я удивилась, когда старая Гусси позволила ему поселиться у нее, но в последнее время она уже не так разборчива, как раньше. Если бы она знала о том подонке, с которым он якшался, ее бы так и подбросило.

– Что за подонок?

– На тебя когда-нибудь смотрела ящерица, Морган?

Я пожал плечами.

– Так еще смотрит рыба сарган. Они поднимаются на поверхность, как маленькие подводные лодки, и смотрят на тебя дьявольскими, ужасными глазами. Если у тебя нет ружья и ты не можешь пристрелить их, они снова ныряют на дно, а ты себя чувствуешь так, словно тебя сожрали заживо этими проклятыми глазами. – Бернис быстро отпила из бокала, а потом стала балансировать им, пытаясь удержать на ладони. – Когда я была маленькой, мой дядя брал меня на рыбалку, и я запомнила эту рыбу саргана.

– Кто был этот тип, Бернис?

– Понятия не имею. Он не так часто высовывал свою голову. Какое-то время он околачивался тут, а потом исчез. Я видела пару раз, как он вылезает по вентиляционной шахте из комнаты Лили Темпл. Она тоже боялась его. – Она помолчала, раздумывая, а потом добавила: – Он вызывал такое саднящее ощущение, казалось, что он сидел на героине. Но только это было не так. Он никогда не совершал путешествий в потусторонний мир. Он выглядел так, как будто он уже там.

– Может, у них был общий бизнес, – предположил я.

– Только не с Горманом Ярдом. Он был одиночка. Я бы сказала, что тот тип был в бегах, а Горман пользовался этим.

– Ярд тоже был в бегах.

– Не так, как этот второй. Что меня удивляет – такого типа нелегко запугать. Я бы не хотела столкнуться с ним на узкой дорожке. Если он и Ярд заключили сделку, то я не понимаю какую. В любом случае он задержался здесь не надолго. Может, на пару недель самое большее.

– Как ты узнала об этом?

– Потому что я знала, что Ярд покупает в продуктовой лавке. И заметила, когда он перестал покупать все эти продукты. Он покупал на двоих; затем внезапно прекратил делать покупки, а вскоре после этого копы арестовали его и упекли в тюрьму.

– Ты упоминала и других, – сказал я.

– Такие же подонки, – поморщилась она. – Этот парень просто напрашивался на неприятности. Знаешь, он стал околачиваться с киллерами, которых прикармливал Вайти Тэсс, напрашиваясь на знакомство с самим боссом; ему чертовски повезло, что его замели прежде, чем Вайти обозлился на него. Он ворочал в городе слишком крупными делами, чтобы его мог заложить такая свинья, как Ярд. Однажды Лу Стьюбал попытался разобраться с Вайти из-за того, что тот сделал с его сестрой, а потом Лу нашли вдребезги пьяным. Было похоже, что парня просто накачали каким-то газом и сбили с ног.

– Милые люди.

– А теперь ты пристаешь с расспросами. Могу я спросить, зачем?

– Разумеется, можешь.

– Но ты не собираешься мне ничего рассказывать.

– Это так.

– Почему?

– Как говорится, Бернис, меньше знаешь – крепче спишь.

Она снова одарила меня кривой ухмылкой и кивнула:

– Конечно, ты прав. Я просто так спросила, из любопытства. Можно я попробую угадать?

– Если хочешь.

Бернис внимательно посмотрела на свой бокал, осушила его наполовину и поставила на пол, рядом со стулом.

– Ты жил в этом доме, и Горман Ярд тоже жил там. Он жил до тебя, так что, вероятно, оставил там что-то, затем вернулся, чтобы забрать это, и обнаружил тебя. Так что, скорее всего, он виноват в том, что тебя арестовали.

Я покачал головой и допил свой напиток.

– Тогда я могу предположить следующее, – продолжала она. – Когда эти агенты из министерства перетряхивали дом Гусси и обнаружили того морячка с грузом героина, то в общей суматохе напали и на твое маленькое гнездышко и сцапали тебя. Все это случилось потому, что Ярд знал, что ты был там, но направил след на морячка. Он надеялся, что ты пустишься в бега, а он потом придет и заберет то, что ты там припрятал.

– Отличное предположение, жаль, что это не так, – усмехнулся я.

Ее глаза ехидно блеснули.

– Я родилась в этом доме, Морган. Место, где ты спрятал деньги, мне хорошо известно. Я прятала там свои вещи, когда была ребенком. Мой старик сам сделал этот тайник, чтобы прятать выпивку от моей матери. Как ты нашел его?

Я пожал плечами и ничего не сказал.

– Ну, на самом деле в этом клоповнике не так уж много мест, где можно что-нибудь спрятать. У тебя был небольшой выбор. Что мне непонятно – куда ты дел остальное. После того как тебя забрали, Гусси в поисках денег перевернула весь дом до основания.

– Может, у тебя есть какая-нибудь идея?

– Разумеется, – ухмыльнулась Бернис. – Ты не из тех, кто хранит все яйца в одной корзинке. Остальных денег никогда и не было в нашем доме, иначе я бы нашла их. Я тоже вернулась туда и проверила все свои старые укромные местечки.

– Как жаль, что я тебя так разочаровал, крошка.

– Вовсе нет. Было забавно. – Она помолчала, потом добавила: – У нас был странный разговор, Морган. Я сообщила тебе что-нибудь важное?

– Возможно, – сказал я. – Тебе действительно так необходимы эти деньги?

– Совсем не нужны. Я хорошо зарабатываю.

– Не хочешь заработать еще немного?

– Как?

– Думаю, ты сумеешь разузнать, зачем Горман Ярд хотел втереться в доверие к Вайти Тэссу?

– Это вряд ли, Морган. Эти типы не слишком разговорчивы, даже с людьми своего круга. Хотя я могу попробовать. У меня... приятельские отношения кое с кем последние шесть месяцев. – Ее глаза встретились с моими и стали серьезными. – Но это не за деньги, Морган. Я сделаю это, но не за деньги.