Текст книги "Чужая жена"

11 глава

Когда мое возбуждение поутихло, я, наконец, смог включить голову и понять, во что ввязался. И все из-за глупого желания! И злости!

Желать чужую жену – само по себе греховно. А желать жену человека, которому обязан всем, что имеешь, – в сто раз хуже.

Но еще ужаснее было то, что, как бы я не убеждал себя и не пытался не обращать внимания на эту девушку, вожделение не покидало меня. Достаточно мне было только подумать о ней, я заводился так, как никогда в своей жизни. Стоит ли говорить о том, что происходило со мной в ее присутствии!

Это злило и раздражало. Я желал женщин и раньше, но никогда это не было так неистово.

Интерес не проходил, так же, как и не иссякали мои фантазии. С каждой встречей мое вожделение становилось все яростнее, требуя удовлетворения.

И, если раньше я говорил себе, что Шехназ – чужая жена, то с тех пор, как  она появилась в магазине в качестве совладелицы, останавливать себя и держать в узде мне становилось все сложнее.

Она раздражала меня как человек, но даже это чувство не мешало мне желать ее как женщину. Ее слабохарактерность, и то, как она относилась к жизни, просто бесили меня.

Просто Ангелок, довольный своей неполноценной жизнью.

В дни, когда Камал приезжал домой, она буквально расцветала, пытаясь угодить ему во всем и обратить на себя его внимание. Будто не понимая, что абсолютно ничего для него не значит.

Унижалась она, а униженным чувствовал себя я.

И чертова ревность и осознание того, что он имел право делать с ее телом все, чего желал я, сводили с ума.

Я даже женился по просьбе своей матери, чего делать в принципе не собирался. Выбрал себе жену, максимально похожую на свое проклятье, но это мало что изменило. Кто же знал, что даже ежедневный секс не способен успокоить то, что таилось во мне и пробуждалось от одной лишь мысли о Шехназ?

Как же мне хотелось сдернуть с нее этот чертов платок и узнать, что за ним скрывается. Ловил себя на мысли, что увидев спрятанное, смогу избавиться от желания раздеть ее. Не раз являлся в их дом без предупреждения, надеясь застать ее без этого покрывала, но она, как назло, никогда его не снимала.

Понимал, что веду себя бесчестно, но ничего не мог с собой поделать.

После смерти жены стало еще хуже. Я больше не имел возможности утолить свой сексуальный аппетит. Пусть и с суррогатом, но это приносило некоторое облегчение.

Я, конечно, не вел монашеский образ жизни, отправляясь в командировки, где хватало женщин, желающих развлечений на одну ночь. Но, стоило мне вновь увидеть этого Ангелка, – и все старания шли прахом.

Она доводила меня до такого отчаяния, что я готов был стать импотентом, лишь бы не испытывать этого проклятого желания по недоступному телу.

А когда Шехназ еще и начала проявлять интерес к моей дочери, все стало еще хуже. Появился повод видеть ее чаще, а из-за этих встреч фантазии становились развязнее и преследовали меня все чаще.

Шехназ говорила что-то о том, как прошел их совместный день, а я уже в красках представлял, как набрасываюсь на нее, неистово срывая платок и добираясь, наконец, до столь соблазнительных губ, которые даже без помады алели на ее милом личике.

Она сводила меня с ума! Своим невинным видом, голосом, тем, как вечно летала в облаках со своим неизменно позитивным настроением.

Хотелось встряхнуть ее и заставить посмотреть на жизнь реально!

Она не должна была быть счастлива, пока я так мучился и страдал из-за нее.

Схватить бы и не выпускать из-под себя, пока я не смогу вдоволь насытиться ею, так, чтобы потом во мне не осталось даже мыслей о ее обнаженном соблазнительном теле, распростертом подо мной.

Насладиться ее хриплыми стонами, ловя их губами, пока буду неистово врываться в мягкую податливую плоть,.. Она бы у меня постонала, забыв собственное имя…

Встряхнув головой, хотел выбросить из головы образ обнаженного тела Ангелка, и, как всегда, попытка не возымела успеха. Сколько бы я не пытался, девушка не покидала моих мыслей. Особенно теперь, когда я знал, что, вернувшись домой, всегда найду ее там. Больше не чужую, а свою. И смогу сделать с ней все, что захочу, не испытывая при этом угрызений совести.

Брак.

Я никогда и не думал о возможности такого исхода. Шехназ всегда была для меня под запретом – и не важно, была она при этом замужем или нет. То, что внутри меня жил одержимый ею подонок, мечтающий сотворить все эти вещи с замужней женщиной, вовсе не означало, что я дал бы ему шанс выйти из-под контроля.

Я бы не позволил своему члену командовать мной. И все же случившееся сегодня подарило мне шанс. Я собирался открыть Камалу правду, но его покровительственный тон выводил меня из себя.

Она больше не была под его ответственностью, но он вел себя так, как будто все еще был ее мужем! Это взбесило меня настолько, что я сам не понял, как согласился уладить все предложенным им способом.

Возвражения Шехназ только еще больше укрепили мое решение. Меня злило то, что она всякий раз начинала спорить со мной, в то время как с Камалом продолжала вести себя словно бесправная рабыня.

Неужели на что-то надеялась и поэтому так противилась нашему браку? Рассчитывала, что Камал захочет вернуть ее?

Разве не видела, что он не испытывал и толики ревности, даже приняв на веру наши отношения. Его волновала лишь репутация бывшей жены, а не понимание того, что в ее жизни мог быть еще какой-то мужчина, кроме него самого.

Мысли об их физической близости вновь зажгли что-то темное в моей душе, я не мог этого игнорировать.

Воспоминания о случившемся в моем доме вновь нахлынули на меня, и я удивлялся тому, что смог остановиться, лишь попробовав ее.

Собственный самоконтроль поражал меня.

Возможно, меня сдерживало просто осознание того, что Шехназ больше никуда не сможет исчезнуть.

Я провел языком по губам, все еще ощущая на них ее дивный вкус. Остановиться было непросто.

Я был неправ, когда решил, что, увидев ее без платка, смогу усмирить свое желание. Один Бог знает, чего мне стоило сдержаться, когда моя дочь сорвала с нее платок, обнажив то, о чем я грезил долгими ночами, мучаясь от не покидающего меня вожделения.

Темный водопад ее волос заставил мое сердце замереть, а дыхание сбиться. Я, словно под гипнозом, готов был смотреть на нее часами и уже собирался, плюнув на все, взять свое, когда дочь вернула меня к реальности, не позволив совершить ошибку.

Я позорно сбежал, забрав ребенка, понимая, что если бы не Ася, то не смог бы остановиться, и набросился бы на Шехназ. И ее реакция меня бы не волновала.

Я боялся того, что жило внутри меня. Понимал, что не смогу сдерживать это вечно, и принятое решение сбросило камень с моей души.

– Ничего не было, я бы так не поступил, – Камалу я все же сказал правду, но Шехназ об этом говорить не собирался.

– Не важно, было или нет. Люди застали вас в компрометирующей ситуации, и им этого достаточно. Я обещал своей матери позаботиться о Шехназ.

– Я же согласился на брак. Слухов не будет. Я уже решил этот вопрос. Завтра нас распишут задним числом, и все будут уверены, что мы уже были женаты.

– Мне жаль, что так вышло. Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Я помню, что ты не хотел жениться второй раз. Но Шехназ – хорошая девушка. Она позаботиться о твоей дочери. И мама не раз говорила мне о том, что Шехназ очень привязана к Асе.

Этот разговор раздражал меня. Я прекрасно знал, при каких обстоятельствах его мать заводила с ним этот разговор. Она хотела внуков. И каждый раз приводила мою дочь в качестве примера того, какой бы замечательной матерью стала Шехназ…

Я быстро закончил разговор с Камалом, сославшись на встречу и чувствуя, как буквально закипаю, думая о том, что у него с Шехназ могли быть дети. Я не хотел потерять голову и высказать ему что-то, о чем потом пожалею.

Весь день я ждал момента, когда смогу вернуться домой и убедиться, что Шехназ действительно там.

Моя…

Входная дверь была не заперта, должно быть, моя сестра оставила ее открытой после того, как привела Асю из детского сада. Я объяснил ей все по телефону, попросив оставить дочь с Шехназ, а то сестра просто осталась бы в моем доме. Было низким использовать собственного ребенка для своих целей, но иначе я не мог быть уверенным в том, что Ангелок останется, несмотря на все мои слова и угрозы.

После развода она стала строптивее, и я уже не знал, чего от нее можно ожидать.

Отправившись на поиски, я обнаружил Шехназ и Асю в гостиной. Они спали в обнимку на диване, а по телевизору шел какой-то мультик, который их и убаюкал. Это милое зрелище было настолько чарующим, что я пару минут просто стоял, поражаясь их сходству. Их с легкостью можно было бы принять за дочь с матерью, обе – темноволосые и невероятно миловидные. Словно фарфоровые куколки.

Я выключил телевизор, аккуратно высвободил дочь из объятий Шехназ, и, радуясь, что на ней уже была надета пижамка, уложил ее в кровать.

Шел десятый час ночи, можно было не волноваться, что ребенок проснется. Ася всегда крепко спала, вымотавшись за день активных игр.

Вернувшись в гостиную, не смог отказать себе в том, чтобы, подхватив Ангелка на руки, отнести ее в свою комнату. Я не собирался ее будить. Сейчас мне не нужны никакие возражения и споры. Я просто хотел насладиться сознанием того, что она, наконец, моя, и я могу больше не испытывать угрызений совести, из-за того, что желаю получить чужое.

Аккуратно опустил девушку на свою кровать, прижав ее к себе напоследок.

Она так и не надела платок, и ее длинные волосы разметались по подушке. Глаза были припухшими: видимо, плакала после моего ухода. Присев на край кровати, расстегнул пару пуговиц, мучая сам себя видом ее белой плоти. Провел пальцами по шее Шехназ, наслаждаясь ощущением шелковистой кожи. По моему телу пробежала дрожь желания сорвать с нее это платье, сделать все, о чем столько грезил, но что-то останавливало меня.

Хотелось просто наслаждаться тем, что получил ее. Не спеша, перейти к тому, чего жажду вот уже пять лет. Даже эта мука ожидания приносила мне наслаждение. Понимание того, что Шехназ больше не ускользнет из моих рук, заводило настолько, что я уже начинал сомневаться в своей нормальности…

12 глава

Я проснулась от удушья, и не сразу поняла, что ко мне прижимается твердое мужское тело. Чуть не вскочила от страха, но осознание того, что это был господин Мансур, немного успокоило меня. Я смогла успокоиться и вспомнить вчерашний день.

Поплакав после его ухода, я провела время в жалости к самой себе и в поисках выхода из сложившейся ситуации. С приходом сестры господина Мансура и моей Пироженки плохие мысли постепенно вытеснились хорошими. Моя сладкая девочка прогнала все печали, и мы, приготовив обед, завалились на весь день смотреть мультики.

Зная господина Мансура, я уже смирилась с тем, что останусь в этом доме: если он что-то решил для себя, спорить было бы бесполезным. У меня действительно не было выбора, кроме, как выйти за него замуж.

Я боялась его гнева за то, что он считает себя угодившим в ловушку брака из-за меня. Я знала, что он не хотел жениться, матушка не раз заводила с ним разговор о свадьбе, даже пыталась знакомить его с несколькими девушками, но он всегда отказывался.

После долгих раздумий я пришла к выводу, что произошедшее вчера было сделано в отместку, как он считал, моей вины за переплет, в который мы попали. Именно поэтому господин Мансур решил проучить меня и набросился с поцелуями. Разве у него могла быть другая причина?

Ведь до вчерашнего дня он не проявлял ко мне никакого интереса, одаривая только холодной надменностью.

Успокоенная тем, что он не дотронется до меня до самой свадьбы, я не могла и представить, что проснусь с ним в одной кровати, да еще и придавленная его телом. Тяжелая мужская рука обвилась вокруг моей талии, его голова покоилась на моей груди, слава Богу, на мне все еще оставалось мое платье! Попыталась сдвинуть мужчину, но почувствовав, что он без рубашки, отдернула руки. Господин Мансур лежал полубоком, и все же его вес не давал мне сдвинуться с места, а дотронуться до него я теперь не решалась, опасаясь разбудить. Его теплое дыхание касалось моей шеи, от этого ощущения по всему телу бегали мурашки. Его близость ощущалась слишком ярко, приводя меня в смятение – никогда раньше я не испытывала такого. Как можно бояться и одновременно испытывать желание?

Слава Богу, что он не может прочитать моих мыслей: представляю, что могло бы случиться,  узнай он о таких постыдных желаниях.

Я всегда думала, что такие чувства – выдумка, и в жизни такого не бывает. Но вот это случилось: я лежу в объятьях постороннего полуобнаженного мужчины и вместо отвращения испытываю волнение от его близости…

Собравшись с мужеством, все же высвободилась из его плена, понимая, что умру от смущения, если утром он застанет меня в своих руках. Несмотря на его слова, пока мы не были женаты, такое поведение было неприемлемым.

Теперь я не могла уснуть и перебралась в гостиную, решив заняться своим блогом. Компьютера с собой не было, так что смонтировать запись я не могла. Пришлось убивать время, отвечая на многочисленные комментарии и сообщения.

Еще одна сторона моей жизни, которая теперь могла оказаться под запретом из-за странных понятий госп… Мансура. Пора бы уже привыкнуть называть его просто по имени. Хотя бы мысленно. Он был прав: если я на людях начну обращаться к нему на «Вы», это покажется странным.

Я не хочу отказываться от своей виртуальной жизни. Она многое мне дала в моменты отчаяния. Что бы госп… Мансур не планировал, становиться его безвольной куклой-женой я не собиралась. Я могла принять ультиматум насчет магазина и денег Камала, но того, чего достигла своим трудом, отдавать была не намерена.

Нам предстоит серьезный разговор: я больше не буду безмолвной марионеткой, которая беспрекословно следует воле других. У меня тоже есть желания и мечты, и мой муж должен это учитывать.

Я не намерена повторять своих ошибок. Один раз я уже совершила глупость, посчитав, что покорность подарит мне любовь и счастье. Больше такого не повторится…

13 глава

– Шах! – Разбудил меня сладкий голосок.

Сама не поняла, как заснула, причем даже сидя! Наверно, так погрузилась в свои невеселые мысли, что не заметила, как отключилась.

Пироженка стояла рядом со мной в розовой пижаме, посасывая свой большой палец. Плохая привычка, от которой ее невозможно было отучить.

– Ты проснулась, моя сладкая, – прошептала я, взяв девочку на руки, наслаждаясь нежностью от близости ее маленького тельца.

Взглянув на экран телефона, поняла, что сейчас всего лишь половина седьмого утра. Должно быть, нам обеим хватило сна, ведь мы заснули ранним вечером.

– Пойдем чистить зубки и готовить завтрак, пока папа не проснулся? – Я поднялась и понесла Асю в детскую, которую мне еще вчера показала сестра Мансура.

Комната была отделана в стиле мультфильмов Диснея и воплощала собой детские мечты. Сколько раз в своем детстве я мечтала именно о такой комнате… Но как можно говорить о детской, если у нас даже не было нормального места для сна? До сих пор я с дрожью вспоминаю железную узкую кровать, на которой мы с сестрой спали вместе… В моем детстве были лишь мечты о лучшем, и они помогали мне выжить. Я искренне считала, что в достатке и заключается настоящее счастье. Но кто знал, что даже самая красивая комната и полный шкаф дизайнерской одежды не могут подарить его?

– Зубки! – Размазав большую часть зубной пасты по лицу, похвасталась Пироженка проделанной работой, улыбаясь и сверкая маленькими белыми зубками.

Я рассмеялась над ее умилительным видом, помогла ей умыться, вытерла полотенцем. У Аси сейчас был такой период, когда ей хотелось делать все самостоятельно.

Умывшись сама и кое-как освежив дыхание с помощью пальца и зубной пасты, я причесалась и надела платок, который захватила с собой из гостиной.

Переодев Пироженку в спортивный костюм с Микки-Маусом, я заплела ее волосы во французскую косу. Потом мы вместе пошли на кухню.

Вчера мы уже стряпали, поэтому я хорошо там ориентировалась.

Посадив ребенка на стул, я достала из холодильника яйца и копченную курицу, прикидывая, что можно из них приготовить. Обнаружила лаваш и решила остановиться на быстром, но вкусном завтраке. К счастью, Пироженка не была привередливой.

Я взбила яйца, посолила и поперчила их, потом перелила в разогретую сковородку и быстро накрыла лавашом, чтобы все продукты схватились между собой. Перевернув лаваш, я начала выкладывать на него нарезанные пластинками помидоры, сыр и ветчину, когда внезапно почувствовала присутствие госп… Мансура.

– Папочка! – Подтвердила мои догадки Пироженка.

Обернувшись, я умилилась тому, как Ася, спрыгнув со стула прямо в объятия отца, повисла на нем, ласкаясь, словно котенок.

– Егоза, я обижен на тебя! Ты вчера не дождалась своего папу, а я, между прочим, скучал и даже принес тебе твой «киндер».

– Дай! – Тут же потребовала девочка, обхватив отца за щеки своими ладошками.

– Нет, сначала позавтракай. И где мой поцелуй? Так ты меня любишь, да? – Притворно зарычал он, начиная щекотать Пироженку.

Я неподвижно наблюдала за ними. Никогда прежде не видела господина Мансура таким непринужденным, и … домашним! Он всегда вел себя сдержанно, а сейчас не обращал внимания на мое присутствие, как будто я – часть их семьи…

Я так отвлеклась, что чуть не сожгла завтрак! Быстро отвернувшись, переложила рулет из лаваша на тарелку и, нарезав на ломтики, подала на стол, украсив зеленью. Уже зная, что этот мужчина предпочитает кофе по утрам – ведь он не раз завтракал в нашем доме – я приготовила для него этот напиток, себе заварила чай, а Пироженке налила ее любимый апельсиновый сок.

Завтрак прошел в полном молчании, но прожигающий насквозь мужской взгляд, который  я ощущала на себе, заставил меня понервничать и даже пару раз поперхнуться. Поняла, что под таким наблюдением не смогу нормально поесть, отодвинула тарелку и допила чай, полностью посвятив свое внимание Пироженке, которая с важным видом ела маленькой вилкой свою порцию, предварительно нарезанную мной на маленькие кусочки.

Было так необычно завтракать вместе, в доме госп… Мансура – словно мы были обычной семейной парой с ребенком.

– Я – все! – Воскликнула Пироженка, вскакивая со стула.

– Давай умоемся, – я подхватила ее на руки и посадила на столешницу рядом с кухонной мойкой.

– А ты сегодня тоже будешь у нас, когда я вернусь из садика? – Спросила девочка, когда, после умывания, я опустила ее на пол.

– Будет, – прежде, чем я успела ответить, сказал ее отец. – Пойдем, я провожу тебя. Тетя уже подъехала, – взяв Асю на руки, он направился к выходу.

– А почему не ты меня повезешь?

– У папы сегодня дела…

Я быстро убрала со стола, тут же вымыв за нами посуду, а потом направилась в гостиную, обдумывая, как себя вести дальше.

– Мне нужно сьездить домой, – выдала это сразу, опасаясь, что он снова начнет говорить мне то, чего я слышать не желала. Мало того, он может повторить свои вчерашние действия!

– Зачем? – Сухо поинтересовался мужчина.

– Как – зачем? Должна же я собрать свои вещи! Я второй день ношу одно и то же платье! – С негодованием воскликнула я.

– У тебя нет вещей. Купишь новые, – он поднял руку, останавливая готовый сорваться с моих губ протест. – Нам нужно все обсудить, и спорить я не намерен. Не вижу проблемы в том, что ты сменишь гардероб, и я готов это оплатить. То же самое касается и всего твоего приданого. Вот карта, – он положил на столик кредитку. – Можешь купить все, что нужно, лимита нет. Но не смей забирать ничего из своего бывшего дома. Это не твои вещи!

Меня напугал такой тон, но я не подала вида. Он говорил странные вещи, которых я не понимала. В чем был смысл всего этого? Какая разница, куплю ли я все новое или нет?

– Что-нибудь еще, мой господин? – Съязвила я, сама не понимая, откуда во мне появилось желание уколоть его.

Мансур удивленно приподнял бровь, приближаясь ко мне. Я сделала шаг назад, не зная, чего ожидать.

– Хочешь снять хиджаб? – Прозвучал неожиданный вопрос.

Удивленно уставившись на мужчину, я впервые задумалась о такой возможности.

– Нет, – ответила, наконец, после долгого молчания.

– Почему? – Он подошел совсем близко, и коснулся края платка под моим подбородком.

– Чувствую себя голой без него, – призналась я.

Первое время после свадьбы с Камалом я только и мечтала о том, чтобы сбросить чертово покрывало. Оно так раздражало меня! Но сейчас, спустя пять лет, платок стал частью меня, и я не могла представить себя непокрытой.

– Хорошо. Я тоже не хочу, чтобы тебя видел кто-то, кроме меня… – С незнакомой  интонацией произнес Мансур.

Я попыталась обойти его, но он молниеносно обхватил меня вокруг талии одной рукой, а второй – сдернул платок! Почему этот головной убор является для него такой проблемой?

Я не успела возмутиться, как мужчина прижался губами к моей шее и начал покрывать ее поцелуями. Мой протест превратился в глубокий стон, который я уже не смогла сдерживать. Мгновение спустя, когда Мансур прихватил чувствительную кожу зубами, мои ноги подкосились, и я обмякла в его объятьях, удерживаемая лишь его крепкими руками.

Да что со мной такое?! Почему я становилась такой слабой и податливой рядом с ним?!

Его ладонь накрыла мою грудь, сжимая ее сквозь ткань одежды, но, по ощущениям, мне казалось, что между нами не было никакой преграды.

– Поцелуй меня, – потребовал Мансур, прижимаясь к моим губам своими.

Я слегка приоткрыла губы, наполненная любопытством и желанием узнать, каково это – ответить на его чувственные ласки. Его язык столкнулся с моим, бесстыже принялся изучать мой рот. Мужчина довольно вздохнул, понимая, что я уже не сопротивляюсь, сдавшись под его напором.

Пыталась собраться с силами, чтобы оттолкнуть его, но не могла взять под контроль собственное возбуждение, пробужденное им с такой легкостью.

Я дрожала и упиралась в его плечи, но вместо того, чтобы отодвинуться, лишь крепче сжимала ткать его футболки.

Поцелуй же тем временем и не думал заканчиваться, от силы его напора у меня покалывало губы, но Мансур все продолжал и продолжал эту сладкую пытку, начиная ласкать мои бедра руками.

Это прикосновение вернуло меня на землю, и я все-таки смогла оторвать его от себя.

Мы смотрели друг на друга, пытаясь привести дыхание в привычный ритм. Взгляд Мансура был наполнен желанием, в котором на этот раз я и не сомневалась.

Неужели это тот самый мужчина, который все время ругал меня?

– Если не перестанешь закусывать губу, мы начнем все сначала, – прорычал он, сжимая меня крепче.

Некоторые вещи не меняются. Видимо, мне все-таки придется привыкнуть к его рычанию.