Текст книги "Суррогат любви. Substitute for love"

Он изменил моей иллюзии, и от этого мне особенно больно

17 июля 2010

Мягкий вечерний свет наполнил спальню летним теплом. Милана поморщилась и отвернулась, завидуя искренней радости солнечных лучей. Хотелось пролежать весь день на аккуратно заправленной постели, выплакивая всё невысказанное, сдержанное и подавленное, что теперь рвалось наружу. Но она прикрыла глаза и закусила губу – в слезах не было никакого смысла.

Есть измена или нет – не важно. Всё случилось раньше, ещё в офисе, когда я вдруг остро ощутила своё полное одиночество.

Он изменил моей иллюзии, и от этого мне особенно больно. Только это какое-то новое состояние: я чувствую себя потерянной, потому что не знаю, что мне делать дальше. Уйти от него? Но ведь не было ссоры, был банальный бунт юного балбеса, столкнувшегося с необходимостью потратить пару часов на не самые кайфовые дела.

Понятное дело, он сорвался. А я? Я разочаровалась, вновь лишилась своих розовых очков. Интересно, знаком ли Аркадий с таким состоянием, как разочарование? Слишком сложно для него, наверное. Чтобы разочароваться, надо очароваться. Увлечься чем-то, построить иллюзию, поверить в мечту.

А он, по сути, кайфовый пофигист. Может ли он распофигиститься когда-нибудь? Глагола такого в русском языке не существует, значит, наверное, нет смысла ждать этого чуда. Он не стремится взрослеть, стать серьёзнее или хотя бы немного образумиться.

«Он ещё долго будет зреть». Чётко. И я, вроде бы, никуда не спешу. Точнее, я не тороплю эти отношения, но по жизни я не готова стоять на месте. Значит, Лондон? Уже?

Во вторник переговоры, на них и сосредоточусь. Не могу сказать, что испытываю бурные восторги при мысли о стальных трубах, но…

В дверь постучали. Милана неспешно поднялась с кровати, удивлённая галантностью Аркадия. На пороге стоял Анатолий. В синих джинсах и белой рубашке, совсем как в песне Ланы дель Рей.

– Не составишь компанию за ужином? – предложил он.

Хотелось сказать «я не голодна», потому что аппетит испарился ещё утром во время блинного бунта Аркадия, но Милана улыбнулась, настроившись на свою волну.

– С удовольствием, – сказала она. – Сейчас спущусь.

– Я в беседке буду, – сказал он, явно обрадованный её ответом.

Немного удивлённая такой локацией, Милана уточнила:

– Мы будем ужинать на улице?

– Ну, да. Лето же на дворе.

Она улыбнулась тёплой правде, прозвучавшей в его словах, и начала собираться, ускоренная внезапно проснувшимся чувством голода. iPhone, лежавший на кровати, безмолвствовал. Бунтующий режиссёр Аркадий совершенно точно ни по кому не скучал.

– С тобой очень вкусно есть, – сказал он. – Кормите иногда, – попросила она

17 июля 2010

– Это просто шедевр! – восхищённо воскликнула она. – Можно ещё кусочек?

– Бери, не стесняйся, – он улыбнулся, наблюдая за ней.

Девушка неземной красоты с очаровательно земным аппетитом. Лосось, запечённый на углях, произвёл на Милану неожиданно сильное впечатление. Она повеселела и засияла, не скупясь на выражение своих восторгов.

– М-м-м, unbelievable! – сказала она, угостившись с таким блеском в глазах, что перевод был не нужен. – I just can’t stop…3131
  Невероятно! Просто не могу остановиться…


[Закрыть]

– Нравится?

Она выразительно кивнула и, дожевав, сказала:

– Выше всяких похвал, но я рискну! Честно, не могла даже предположить, что вы так вкусно готовите!

– Взаимно.

– Да что мои блины по сравнению с этим?

Она скромно опустила глаза, любуясь содержимым своей тарелки.

– Очень вкусные блины, – заверил он. – Семейный рецепт?

Милана отрицательно покачала головой.

– Сама научилась в Англии.

– А я думал, мама учила.

– А вы где научились так рыбу запекать?

– В России, – ответил он.

– 1:1, – она улыбнулась. – Так приятно есть на свежем воздухе.

– Птицы поют, – многозначительно отметил он, вспоминая ночные трели.

Милана прислушалась к глухим вечерним звукам.

– Соловей? – неуверенно предположила она.

– Сойка, вероятней всего, – сказал он с важным видом, полагаясь на Google-интуицию.

– Really? – Милана вскинула брови. – Даже не представляю, как она выглядит.

– Ну… птица такая… очень нарядная, с голубыми перышками на крыльях…

Он посмотрел по сторонам в поисках наглядной сойки. Милана рассмеялась.

– Да я погуглю, не переживайте, – сказала она, отпив вино.

Некоторое время они молча ели рыбу, слушали загадочную сойку и смотрели друг на друга. Милана была в особенно красивом настроении: её зелёные глаза сияли счастьем, губы то и дело складывались в мягкую улыбку, ресницы трепетали от быстрых взглядов.

– Милана, а почему ты не занимаешься строительством? – спросил он, хотя на уме были совершенно иные вопросы.

– Я? Строительством?

Она удивлённо посмотрела на него.

– Имею в виду, почему ты с такой готовностью вникаешь в мой бизнес, а не в свой семейный?

Милана неопределённо пожала плечами.

– Вам разве не нравится мое увлечение сталью и цветными металлами?

– Нравится, – признал он. – Просто интересно.

Их взгляды встретились. Она молчала, пытаясь определить степень доверительности, которую можно было придать беседе.

– Дедушка всё ещё видит меня другой, – наконец, сказала она. – Для него я словно застыла в возрасте восьми лет. Золотые кудряшки, наивная улыбка, восторг в доверчивых глазах.

– Ты такая и есть.

Она взглянула на него и рассмеялась. Заливисто, ярко, солнечно. Вновь вспомнилось раннее блинное утро, когда она стояла на кухне, румяная и бодрая, напевала что-то приятно бессвязное и наполняла мир вокруг себя уютом, теплом и ароматами выпечки.

– Может, вы правы. Только теперь я уже не хочу от него подарков, – неожиданно заявила она.

– А чего ты хочешь? – поинтересовался он.

– Чтобы меня воспринимали адекватно, – призналась Милана. – Не как ноги, не как деньги, не как наследницу…

Желание, обречённое на несбыточность.

Она отпила вино и улыбнулась.

– Silly talk, you’d better not listen.3232
  Глупая болтовня, не слушайте лучше.


[Закрыть]

– Каждый воспринимает мир по-своему, – отметил он. – Ты же тоже видишь меня не так, как видит, скажем, Аркадий или моя секретарша.

– Вас? – она задумчиво посмотрела на него. – Не как Аркадий, да. Определённо.

– Это хорошо!

Он улыбнулся. Она сосредоточилась на лососе. Мягкие сумерки спустились на землю, и беседка осветилась искусственным золотом.

– По правде говоря, меня не так сильно привлекает строительство. Это как-то… по-мужски, – сказала Милана.

– А сталь? – он посмотрел на неё с интересом.

– Очень по-мужски, – она рассмеялась. – Я же всего лишь переводчиком буду.

– Не просто переводчиком, а моим ассистентом, – поправил он. – Ты французский в школе учила?

– В Париже два года жила. Вы были там?

Она поправила волосы и посмотрела на него.

– Был, – сказал он. – Город как город.

– Ну да, – она улыбнулась. – За это я его и люблю. Нет в нём ничего особенного. Пара-тройка симпатичных домов, башня и Мона Лиза.

Он усмехнулся, оценив её иронию.

– А Москву любишь?

Она посмотрела по сторонам, принимая решение по ходу.

– Москва разная, – сказала она, глядя ему в глаза.

– Ты никогда не даёшь прямых ответов, да?

– Вы не задаёте простых вопросов.

– У тебя глаза цвета лета.

Она удивлённо моргнула.

– Обычно все сравнивают их с камнями, – тихо сказала она.

– Какими камнями? – не понял он.

– Изумрудами всякими, – она улыбнулась. – Люблю лето больше, чем камни. Спасибо, мне приятно. У вас комаров нет, да?

– Комаров? – он удивлённо посмотрел на неё. – Нет. Тебе они нужны?

– Нет, конечно! – она рассмеялась и покачала головой. – Они меня так покусали позавчера. В Троицком были. Охрана все руки себе отхлопала.

– Что сделала?

– Они нас защищали от покушений, – пояснила Милана с серьёзным видом. – Глушили комаров.

Он рассмеялся, дав волю своему воображению.

– Вы, кстати, тоже покусились, – сказала она, вновь застав его врасплох сменой темы.

– Я?

Он посмотрел на нее. Она кивнула.

– Да. Покушение на модель. Нельзя так вкусно готовить! Я покорена!

– С тобой очень вкусно есть, – сказал он.

– Кормите иногда, – попросила она, с аппетитом доедая свой кусочек.

Он рассмеялся.

– Вообще вы спасли мне вечер, – сказала она. – Мне надо было согласиться с вами ещё вчера. Вы были правы… Ой, что это?

Быстро созрел, однако.

На беседку надвигался букет роз. Милана пробормотала что-то по-английски.

– Чё это вы тут? – спросил Аркадий.

Милана не смотрела в его сторону, сосредоточившись на блюде.

– Ужинаем, – сказал Анатолий. – Тебе уже ничего не осталось.

– Да я не есть пришёл. Милана, – Аркадий потёр затылок, глядя на вежливо безразличную Милану. – Миланочка?

Она медленно повернулась к нему.

– Это тебе, – он протянул ей букет.

– Не ем розы, – сказала она с ироничной улыбкой, не принимая цветы.

– Я хотел извиниться, – начал Аркадий, выставив букет перед собой подобно щиту.

– А я сейчас не хочу извинять. Анатолий, благодарю вас за приятный вечер. Если не возражаете, я пойду спать. Завтрак за мной.

Их взгляды встретились.

– Спокойной ночи, Милана. Я в предвкушении, – сказал он.

Она тепло улыбнулась ему и встала из-за стола. Аркадий тут же подошёл к ней, но Милана отстранилась.

– Не сейчас, прошу.

– Милана!

Аркадий, ещё с утра позабывший о благородстве, решил проявить напористость, но был остановлен утомлённым наблюдателем.

– Ты что, оглох? Дама просит. А нам с тобой надо поговорить.

Милана обернулась и благодарно улыбнулась ему. Аркадий с букетом остался в беседке наслаждаться опустевшими тарелками и продолжительным общением на ряд неаппетитных, но очень воспитательных тем.

Точно знаю, кому сегодня готовлю завтрак и с кем проведу вторник

18 июля 2010

Забрезжил ранний рассвет. Бледная заря, тусклый день, очень странная жизнь.

Милана, так и не сумев найти ответы на нужные вопросы, продолжала шелестеть клавишами MacBook. Последние полчаса она спасалась от бессонницы на просторах Formspring – упражнялась в изящной словесности, расправляясь с вопросами про беременность, новую машину, скейт и Новикова, который был замечен недремлющими очевидцами, зависавшими в «The Most».

Аркадий всё-таки пошёл в клуб. Не знаю, о чём они поговорили с отцом, но, мне кажется, у Анатолия на сына не больше влияния, чем у меня. А Аркадий… он не умеет ценить доверие. Я бы никогда не позволила себе взять и уйти с совещания, если бы меня пригласил туда дед, Антоний или другой человек, сколько-нибудь значимый для меня. Представить не могла, что Аркадий может быть настолько ненадёжным.

– Вы с Аркадием такая красивая пара…

Пара-пара. Пара ли мы? Сложный вопрос. У меня сейчас наметилась серьёзная внутренняя катастрофа: между мной и моей второй половинкой стремительно растёт пропасть, исполненная непреодолимых противоречий и холодной пустоты. Да, у нас красивый фасад, но сейчас наши отношения всё больше напоминают архитектурный макет, а не уютный особняк.

На моём безымянном пальце обручальный бриллиант Chopard, в социальных сетях стоят семейные статусы, и с Аркадием мы смотримся чётко на фотках, в моментах, а в жизни всё как-то шатко, хлипко, временно. Странная конструкция, скреплённая страстью и притяжением, уже пошатнулась, когда у меня из-под ног резко выдернули ковёр-самолет, вознёсший меня над реальностью. Влюблённые парят в розовых облаках, а я, кажется, не успела вовремя раскрыть парашют. Приземление жёсткое, правда болезненная, жить буду, но уже не так счастливо.

Люди-люди, чему вы завидуете, атакуя меня в Formspring? Welcome to my life, it’s all fucked up. И в этом моя вина, по сути. Аркадию по кайфу, а я страдаю. Почему? Потому что сама себе намечтала какой-то пленительный образ, поверила в чудесные перемены и временно оглохла к очевидности. А надо было прислушаться к мудрому мужчине, знающему толк в стали, бизнесе и вкусных ужинах. Новиков-младший – балбес, не иначе. Новиков-старший…

Ещё один вопрос.

– Хочу такую же фигуру, как у тебя.

– Всё просто: 5 раз в неделю – work-out 1,5—2 часа. И так полгода, минимум.

Да-да, чего-то я уже смогла добиться. Знания, опыт и закачанную фигуру не получишь в наследство и не купишь. Это надо заработать своим трудом.

– А что ты можешь сама? Без семейных денег?

– Красиво выглядеть.

Чем не достойный ответ?

Эти люди не берут в расчёт, что отлично выглядеть – это редкое умение, личное достижение и особый талант. Оценивая и сладостно критикуя наследниц, it-girls, моделей и других сколько-нибудь заметных девушек, они с лёгкостью забывают эту истину.

Со стороны всё кажется просто. Сложно представить, какая огромная работа порой стоит за раздражающе совершенным результатом. От природы может быть дан рост, но не осанка, телосложение, но не отточенные формы, обмен веществ, но не привычка к правильному питанию.

Умение эффективно использовать имеющиеся ресурсы, преумножать и совершенствовать их – навык, полезный и в бизнесе, и в жизни. Девушка, которая отлично выглядит, уже достойна уважения, и не так важно, каким образом она получила свой капитал – вкаченную попу не купишь. Аксиома.

Кто-то, конечно, может скептически фыркнуть и поспорить с тем, что это истинное искусство – быть ухоженной и улыбаться даже тогда, когда тебе плохо… И переубеждать нет смысла – кто не пробовал, тот не поймёт.

Прежде, чем критиковать, овладей, познай, прочувствуй… Каково это держать лицо в тех ситуациях, когда с трудом удаётся вообще сохранить равновесие? Не хочу вспоминать…

– O chem mechtaesh?

– Чтобы все жили дружно. World peace)

Неприлично искренний ответ. Я и вправду мечтаю о гармонии, хотя бы в рамках одной конкретной семьи. Так хотела создать здесь уют – пекла блинчики, питалась иллюзиями, а теперь пережёвываю комочки. А было так засахарено вкусно, а стало так горько и пусто…

Сладкая жизнь без последствий – вот моя несбыточная мечта.

Но за всё надо платить, и после большого торта – много спорта. Ведь только так можно сохранить форму. Как учил Льюис Кэррол, чтобы оставаться на месте, надо бежать со всех ног. А я хочу идти вперёд. Значит, мне нужна новая скорость и диета, спасающая от избыточной наивности.

Гармонию, о которой я мечтала, здесь вряд ли удастся создать: только тогда среда здоровая, когда все элементы на месте. Птицы мягко поют за окном, сторожевые доберманы безмолвно бодрствуют, но главные персонажи оттолкнулись друг от друга, покинув сцену: Аркадий – в клубе, а я снова сплю в гостевой. Я здесь чужая. Факт.

Но что меня держит в этом доме? Надежда? Наивность? Может, что-то другое… Я точно знаю, кому сегодня приготовлю завтрак и с кем проведу вторник. Но сначала – work-out.

Буду бежать на месте столько, сколько потребуется, чтобы куда-то прийти…

– Я в Лондон лечу, – сказала она. – Почему? – спросил он, зная ответ

18 июля 2010

Дорожка мягко жужжала, Милана вышагивала в темпе своих мыслей, то ускоряясь, то замедляясь. Он вошел незаметно и, дождавшись, когда она сбавит скорость, спросил.

– Ты до Питера добежать решила?

– До Миланы, – сказала она с улыбкой.

– До Милана? – переспросил он. – Далековато.

Она мягко рассмеялась.

– Вы правы, конечно же. Доброе утро. Я сейчас уйду.

– Доброе. Ты мне не мешаешь.

– Мне ещё завтрак надо доделать.

Она легко сошла с дорожки.

– Доделать? В полседьмого утра? Ты во сколько встала?

Милана пожала плечами.

– Вы рано встаёте.

– Ты из-за меня не спишь, что ли?

Она посмотрела на него и улыбнулась.

– Из-за мыслей.

– Каких?

– Всяких. Думающих моделей сложно понять.

– Аркадий понял?

Она снова рассмеялась.

– Во сколько вас ждать в беседке?

– Через час, давай?

Она кивнула и бодрой походкой покинула тренажерный зал.

…Белое кружевное платье, каскад золотых волос, хрупкая задумчивая красота… Милана сидела за столом и вращала в руке случайно выпавший из букета цветок. Томно красный бархат розы стал вялым, Милана пробовала освежить его, вернуть былой цвет, срывая потемневшие лепестки. Наконец в её руках остался лишь стебель с несколькими листками, который она, усмехнувшись, отложила в сторону. Затем, почувствовав на себе его взгляд, улыбнулась и поднялась навстречу.

– Breakfast, – скромно сказала Милана.

На столе стоял пирог, окружённый фруктами, ягодами и вареньями.

– Что приготовила, англичанка?

– Шарлотка, сэр, – улыбнулась она.

– Миланка, – поправил он.

Она непонимающе взглянула на него, затем рассмеялась.

– В мою честь? Спасибо. Вы же любите яблоки, да?

– Люблю.

Он посмотрел на неё. Она быстро отвела взгляд и начала сервировать, делая чуть больше лишних движений, чем требовалось, но от того казалась ещё более летней в своей лёгкости. Наконец села напротив, и они приступили к завтраку.

– Ты продолжаешь меня удивлять, – сказал он, попробовав яблочный пирог.

– Нравится? – спросила Милана с напряжённой надеждой в зелёных глазах.

– Да. Очень вкусно, – он улыбнулся.

Некоторое время они наслаждались её кулинарным шедевром. Свежее солнце робко освещало землю, вечно радостные птицы увлечённо щебетали, и их голоса сливались в загадочное утреннее многоголосье. Милана задумчиво молчала, прислушиваясь то ли к птицам, то ли к своим мыслям, лишившим её сна и загнавшим на беговую дорожку. Она ела медленно и изящно, но немного отвлечённо, время от времени бросая в его сторону быстрые взгляды.

– Ты напоминаешь мне кое-кого, – сказал он, рассматривая её.

Она вопросительно посмотрела на него.

– Кого?

– Картина такая есть. У Боттичелли, кажется.

– «Primavera»? «Весна», то есть? – её глаза засияли.

– Может, «Весна», – согласился он. – Любишь искусство?

– Обожаю Ренессанс, – она кивнула. – И импрессионизм нравится…

– Коллекционируешь?

– Обладать – это мужское хобби. Я просто любуюсь.

Он улыбнулся.

– А я маринистов люблю. Может, начну коллекционировать.

– А я тоже люблю море… – она посмотрела ему в глаза. – Вам кто нравится: Айвазовский, Лоррен, Тёрнер?

– Ты учишься на искусствоведа? – немного рассеянно спросил он, забыв о выбранной ею специальности.

– Нет, но я чуть не поступила на дизайнера.

– А почему передумала?

Милана пожала плечами.

– Маркетинг интересней. А вы на кого учились?

– Физмат, – ответил он. – А чем интересней маркетинг?

– Это же наша реальность, – Милана улыбнулась. – Хочу лучше понять людей, погрязших в товарно-денежных отношениях и превративших свою жизнь в рынок.

– Поясни, – попросил он.

Она задумчиво отпила чай.

– Мы покупаем уже не вещи, а эмоции. Захламляем свою пустоту, вечно не удовлетворённые имеющимся. Стремимся к жизни, которой не существует в реальности, но к которой все так хотят приобщиться. А кто-то моделирует этот заветный lifestyle, сочиняет чужие мечты, задаёт координаты этих изматывающих метаний… кто-то, кому выгодно, чтобы люди покупали как можно больше и никогда не чувствовали себя полностью довольными жизнью. Мне интересно в это вникать.

В воздухе зависло молчание и несколько сонных ос.

– Ты интересно рассуждаешь.

– Читать люблю.

Милана напряжённо наблюдала за насекомыми.

– Что читаешь?

Осы улетели, Милана расслабилась.

– На английском много всего, – она посмотрела на него.

– Долго английский учила?

Она покачала головой.

– Быстро. Другого выбора не было, когда со мной перестали говорить по-русски.

– Как перестали? Все разом? – не поверил он.

– Просто через месяц после похорон дед отправил меня в Лондон. Сами понимаете, когда сроки поджимают, это стимулирует.

– Ты извини, я не знал, что ты родителей потеряла так рано.

– That’s ok3333
  Всё в порядке.


[Закрыть], – она улыбнулась. – Вы не обязаны это знать. Даже наоборот, мне приятней, когда меня всю не прогуглили. Вы же меня не гуглили?

Их взгляды встретились. Он улыбнулся.

– Можешь обращаться ко мне на «ты».

Милана отрицательно покачала головой, не сводя с него глаз.

– Мое уважение к вам так глубоко, что я не могу тыкать, простите, – мягко ответила она.

– Тыкать? – он рассмеялся, но, заметив её серьёзность, добавил. – Я тоже тебя уважаю, но сейчас не хочу думать о делах.

– Не думайте, – разрешила она с обезоруживающей простотой.

– Тогда говори мне «ты», и всё будет хорошо.

Милана молча отрезала себе ещё один кусок пирога.

– Я в Лондон улечу, – неожиданно сказала она. – В среду или четверг, не решила ещё когда.

– Почему? – спросил он, примерно зная ответ.

– Съёмки, работа, испанский…

– Испанский? – удивился он. – В Лондоне?

– Да, учу его, – она улыбнулась. – Вы… Ты… Какое красивое облако, see?3434
  Видите / видишь?


[Закрыть]

Она указала на медленную белую тучу, вяло ползущую по небу.

– Правда, похоже на животное какое-то?

– Какое?

Он посмотрел на неё. Она пожала плечами, всё ещё глядя на своё облако.

– Чё-то типа тюленя. А во-о-он то похоже на лисёнка.

Неожиданно она поморщилась.

– Что-то не так?

– Охоту вспомнила.

Он посмотрел на неё с интересом.

– Какую охоту?

– Английскую. На лиса.

– Ты не любишь охоту? – уточнил он, оценив её реакцию.

– Я люблю животных.

Милана сосредоточилась на пироге, затем вдруг сказала:

– Зачем вы купили ему Lamborghini?

Её непонимающий взгляд и обвиняющий тон, сопроводившие вопрос, сильно помешали зарождающемуся взаимопониманию.

– Зачем твой дед купил тебе Мерс?

– Не знаю, – она пожала плечами. – Я его об этом не просила. Он даже не спрашивал, какие машины я люблю, просто хотел порадовать.

– Какие машины ты любишь?

– Разные. В Лондоне Bentley, – сказала Милана. – Здесь на Гелике люблю кататься. А вы?

– Murcielago, – ответил он.

Она удивлённо посмотрела на него.

– А почему сами на нём не ездите?

Он улыбнулся, глядя в её искренние глаза.

– У меня другой lifestyle.

– Тебе бы пошёл Lambo, – возразила Милана, неожиданно перейдя на «ты».

– Думаешь?

Она кивнула и улыбнулась. Когда она улыбалась искренне, на её щеках всегда появлялись ямочки.

– Какие планы на день?

Милана, казалось, не ожидала этого вопроса. Она рассеянно поправила волосы и посмотрела на него.

– А у тебя?

– Дела в городе.

– И у меня… тоже дела… да…

Она улыбнулась. На этот раз на щеках не было ямочек.

По небу всё ещё медленно плыло ленивое тюленеобразное облако. Неожиданно свободное воскресенье вдруг стало обречённо деловым. Остаток завтрака они обсуждали погоду, шарлотку, вторник, маркетинг и благотворительность. Милана больше не смотрела ему в глаза, говорила «вы» и постоянно переходила на английский, и это её поведение нуждалось в переводе.

Думающих моделей сложно понять. Во всех смыслах, похоже.