Текст книги "Суррогат любви. Substitute for love"

У меня аллергия на этот безответственный подсластитель жизни

18 июля 2010

Мысль рвётся, сердце бьётся, дорога вьётся, Мерс несётся…

Только в машине могу капсулировать свой мир, двигаясь с непривычной для себя скоростью, опережая мысли и чувства, убегая от себя.

Прохладный туман смягчил очертания мира. Серебристый Mercedes Benz SL-class летел по свободной трассе. Реальность мелькала, став смазанным фоном смятений души, утратившей свою точку опоры. Милана устремилась в столицу, чтобы решать дела, которых у неё не было, но которые пришлось срочно придумать.

Чувствую себя… Нет, я себя не чувствую и не понимаю. И от этого всё ещё больше усложнилось. Я флиртовала? Или просто вела беседу? А он? Как я выгляжу в его глазах? Как перезрелая малолетка, наверное. Всё неправильно. Всё… странно. Ohhh, fuck.

«Каждый воспринимает мир по-своему». А я, похоже, обречена на мировоззрение пятилетки. Тюлени и лисы вместо нормальных облаков и зашкаливающий романтизм в моменте. Бешу себя. Просто бешу. Глаза цвета лета…

Общалась с ним и вспоминала свои летние прогулки по Уффици. Там я подолгу всматривалась в портреты меценатов и влиятельных людей ушедших эпох и изумлялась играм времени. О, бедный герцог Урбинский! Это же такая изысканная форма бессмертия: ты увековечен художником, но при этом существуешь только благодаря его мастерству и известности. Всё наоборот, совсем не как было при жизни. Твои дела забыты, твоя слава давно умолкла, и лишь название картины ещё удерживает тебя на поверхности реки времени, не давая безвозвратно утонуть в прошлом. Ты как бы есть, но ты безразличен туристу, пришедшему оценить творчество гения. Гения, которого ты спонсировал. Его талант вне сомнений, тогда как твоя внешность – под лупой критичного зрителя. Всё забавно искажено.

Как Murcielago Аркадия. Все смотрят на него и восхищаются, клеятся к владельцу, пестуют его раздутое эго, окрыляют и без того завышенную самооценку, увы, надёжно защищённую от самокритичности. А человек, который по праву владеет этим автомобилем, даже не ездит на нём! Почему? Считает, что это не его lifestyle. Но ведь ему нравится Lambo и он его купил. Зачем? Чтобы позволить неблагодарному сыну жить той жизнью, которая ему самому недоступна? Наивное замещение: Анатолий бы никогда не смог жить так, как сейчас живёт Аркадий.

Новиков-младший – миллионер, живописец мечты на словах, наследник беспечного капитала. Но времени у него столько же, сколько у всех. Будь я хоть триллиардером, не смогла бы так тупо тратить ни время, ни деньги. И уж точно не носила бы Breguet или Patek Philippe. Человеку, который раскидывается минутами, ни к чему часы с точностью до сотой секунды. Пустые понты, дешёвые деньги. Вот и крах твоей иллюзии, Смоленская. Маленький финансовый кризис и хороший урок: прежде чем инвестировать чувства, надо думать головой. Потом, когда работа над отношениями уже в разгаре, разбираться во всём намного сложней.

Логические связи вдруг спутались, и я ничего не могу понять. Как он видит меня? Как ноги? Как наследницу? Как девушку его сына? Как я вижу его? Как сильного мужчину, который многого добился и которого мне сейчас не хватает.

F.U.C.K. Надо срочно что-то делать со своим взглядом на мир.

Милана сбавила скорость, включила музыку и посмотрела на никем не потревоженный дисплей своего телефона. Золотой Vertu остался в Лондоне, вытесненный преимуществами Apple. Даже Аркадий перешёл на iPhone. Яблоки-яблоки-пироги, блин. Нет, блинов уже хватит.

Остановившись у обочины, она быстро пролистывала список контактов, пытаясь понять, с кем из всех номеров ей бы хотелось встретиться. Нет никого, кто прояснил бы мои мысли. Почему Дэни не в Москве? Далась ему эта Турция… Какая у его родителей разница в возрасте? Пять лет, кажется. Или восемь? Раньше, в эпоху дворянства и галантных манер, мужья были намного старше своих жён. Порой, и на двадцать лет…

Idiotic Milana, stop fucking your own brain!3535
  Идиотка– Милана, хватит выносить себе мозг!


[Закрыть] По плану деловой стальной вторник, а потом – Лондон и много-много важных дел.

Муж Аркадий? Нет, спасибо. У меня сейчас аллергия на этот безответственный подсластитель жизни.

– Ты вообще что-нибудь про неё знаешь? Про её дела, работу, учёбу?

18 июля 2010

Гостиная купалась в лучах закатного солнца. Миланы нигде не было, отец с кем-то говорил по телефону в своём кабинете. Аркадий сидел на диване и вызванивал Смоленскую, которая, по понятным ему причинам, упрямо не брала трубку.

– Чё делаешь, dad? – спросил он, не выдержав долгих мук пустого одиночества.

– Дела.

В отцовском кабинете Аркадий бывал редко и потому, войдя без приглашения, с интересом посмотрел по сторонам, но огорчился, не увидев ничего сколько-нибудь увлекательного.

– Ты не знаешь, где Милана?

– Дела решает, – сказал отец, не отвлекаясь от ноутбука.

– Какие дела?

– Свои.

Их взгляды встретились. Аркадий понял, что не получит больше никакой информации, но всё равно уселся в кресло напротив отца.

Деловые все такие…

– Я Мерс хочу.

Отец посмотрел на него и усмехнулся:

– Повторяешься.

– В смысле? – не понял Аркадий, ожидавший услышать от отца «Какой Мерс?». – Мерса у меня ещё нет.

– В поведении повторяешься. Уже пора сказать: «Пап, тебе деньги не нужны? Могу поделиться». А так ты зануда – всё время клянчишь.

– Смоленская, блин, – недовольно буркнул Аркадий, ощутив её молчаливое присутствие в отцовском кабинете.

– Милана ни у кого ничего не клянчит, – поправил его отец.

Аркадий фыркнул.

– Ну да, ей все всё сами дают.

Отец, казалось, не услышал его слов: он что-то отметил в своём органайзере, закрыл ноутбук и, увидев, что сын всё ещё сидит напротив, неожиданно спросил:

– Не знаешь, каких импрессионистов она любит?

– Чё? – не понял Аркадий.

Иного ответа от него, по-видимому, не ожидали.

– Понятно, – хмыкнул отец.

– Кого она любит? – переспросил Аркадий, встревоженный появлением неизвестных фаворитов.

– Художников-импрессионистов, – пояснил отец, что-то листая в своём смартфоне.

– Каких нафиг художников? Фотограф у неё был…

Отец махнул на него рукой. Аркадий посмотрел по сторонам, пытаясь занять мысли внешними впечатлениями, но вокруг не было ничего такого, что могло бы отвлечь его от внезапно возникшей тревоги.

– С кем она? – вслух подумал он.

Отец отложил телефон.

– Уже не с тобой.

– Чё это значит? – спросил Аркадий, удивлённо глядя на него.

– Я те чё вчера сказал? И чё ты сделал по итогу?

«Если есть мозги, забудь нафиг про все свои клубы и думай о том, как с ней помириться».

– Чё сделал? Сходил в клуб. Она же не хотела меня извинять. А я отдохнул, – сбивчиво возразил Аркадий.

– И дальше отдыхай, кто тебе мешает? – отец посмотрел на него.

– Да я уже всё…

– Устал отдыхать? – съязвил отец.

Аркадий ничего не ответил, вертя в руках Vertu. Свой iPhone он случайно разбил этой ночью.

Нифига не устал, просто бесит, что она не отвечает на звонки и находится сейчас непонятно где неизвестно с кем. Она чё, всё попутала? Её место – рядом со мной!

– Чё хорошего ты сделал в своей жизни? – вдруг спросил отец.

– В смысле?

Аркадий посмотрел на него.

– В прямом. Добрые дела какие-то есть?

По тону и по взгляду отца трудно было понять причину, стоявшую за его вопросами.

– А чё случилось? – на всякий случай уточнил Аркадий.

– Ты знал, что Милана каждый месяц помогает сиротам? – спросил отец.

– Не знал, – сказал Аркадий и, заметив его взгляд, быстро добавил. – И чё? Пусть помогает, это её дело.

Отец посмотрел на него с раздражением.

– Ты вообще что-нибудь про неё знаешь? – почему-то спросил он. – Про её дела, про работу, про учёбу?

Аркадий пожал плечами.

– Всё, что мне надо, я знаю.

– А ты не думал, что ей надо что-то большее?

– Например, чё? Мерс ей уже купили.

Аркадия начал раздражать этот странный поворот разговора, который должен был пойти совсем в другое русло.

– Дурак ты.

Аркадий взглянул на отца, ожидая, что после привычного оценочного заключения последуют переговоры о покупке Мерседеса. На мгновение повисла напряжённая тишина, внезапно прерванная новым звуком – в холле послышались каблуки. Аркадий встал, узнав мелодичную походку Смоленской, но отец опередил его, громко позвав:

– Милана, зайди, пожалуйста.

Шаги ускорились, дверь открылась, и в кабинет, сияя счастливой улыбкой, впорхнула Смоленская. Бежевые джинсы, белое поло, волосы собраны в пучок, губы сверкают чем-то золотым.

– Добрый вечер, – сказала она, обращаясь к Анатолию и лишь мельком взглянув на Аркадия, стоявшего около входа.

– Здравствуй, Миланочка. Присаживайся.

Отец кивнул на освобождённое Аркадием кресло. Милана послушно заняла своё место.

– Ты где была? – спросил Аркадий.

– На Красной площади, – ответила Милана, не оборачиваясь.

– А чё ты там делала? – удивился он.

– Гуляла и слушала.

– Чё?

– Людей, машшшины, шшшелест шшшин по шоссссе. Понимаешшшшь? – наигранно прошипела Смоленская.

– Милана, скажи реквизиты своего благотворительного фонда, – попросил отец, деловито листая свой планшет.

– Сейчас? – удивилась она и, получив молчаливый кивок, углубилась в свою сумочку.

– Аркадий хочет сделать пожертвование, – сказал отец, внимательно изучая врученную ему визитку.

Милана взглянула на Аркадия с интересом.

– Чё? – Аркадий непонимающе посмотрел на отца.

– Сколько там стоит твой Мерседес, а, сын?

В воздухе звонко звенело раздражение. Отцовский репетир пробил время ужина. Милана нервно кашлянула. Аркадий молча вышел из кабинета.

– Что ты можешь мне дать, кроме секса? – А что тебе ещё надо?

18 июля 2010

После ужина, на котором Аркадий в знак протеста отсутствовал, Милана пришла в его спальню.

– Ну, привет, Миланочка.

Он был остро раздражён самим существованием Смоленской и последствиями её вмешательства в его домашние порядки.

– Я уезжаю, – бросила она, не глядя в его сторону.

– Чё вдруг? – спросил Аркадий, ощутив резкий перепад настроения.

– Надо в Лондон.

Она исчезла в гардеробной. Аркадий неспешно отставил MacBook в сторону и поднялся с кровати. Милана собирала вещи. Её Louis Vuitton лежал на полу, открытый в своей готовности к заполнению.

– Ты, в смысле, не вернёшься? – спросил Аркадий, наблюдая за быстрыми, немного нервными движениями Миланы.

Несколько вещей было аккуратно сложено в глухой тишине. Милана молчала. Аркадий ждал ответ.

– Нет, не вернусь, – наконец, сказала она, задумчиво глядя на своё синее платье, висевшее на вешалке перед ней.

– И как это понять?

Он подошёл к ней, Милана обернулась и посмотрела на него. Её взгляд изменился: в нём больше не было знакомого тепла и привычного влечения, вместо него – отталкивающий холод и горькое разочарование. Но Аркадий не сумел правильно интерпретировать эти эмоции и притянул её к себе. За что тут же получил ощутимый отпор.

– Не трогай меня! – резко сказала Милана, выставив перед собой руку с острыми ноготками.

– Ты чё всё попутала? – возмутился Аркадий.

– Ты попутал, – поправила она и взглянула на часы. – Не мешай мне собираться.

– А ничё, что мы женаты? – напомнил Аркадий.

Милана посмотрела на него и рассмеялась. Её голос прозвучал до неузнаваемости странно.

– Слава богу, мы не женаты, – сказала она, снимая своё кольцо. – Оставь себе как стимул к росту. Повзрослеешь – предлагай.

– Не понял.

Аркадий не взял кольцо, но Милана с улыбкой положила Chopard в карман его джинсов.

– Что ты можешь мне дать, кроме секса? – спросила она, глядя ему в глаза.

– А что тебе ещё надо?

Он резко дернул её на себя, но Милана снова отстранилась.

– Точно не это, – твёрдо сказала она.

– Ты сама не знаешь, чё тебе надо.

Он провёл рукой по её лицу, но оно больше не было отзывчивым к его прикосновениям. Глаза Миланы остались широко открытыми, а губы, покрытые тонким слоем золота, сложились в ироничную улыбку.

– Я как раз знаю, что мне надо, – сказала она, вновь начав собираться. – Мне надо что-то делать и кем-то быть, если ты это ещё не понял. И я крупно ошиблась, когда решила, что тебе тоже это надо.

– Ты слишком много думаешь, – сказал Аркадий, не нарушая установленную ей дистанцию.

– А ты вообще не думаешь.

Она остановилась и посмотрела на него.

– Думаю, – возразил Аркадий.

Милана фыркнула.

– О чём серьёзном ты думал? Когда ты вообще в последний раз думал?

Аркадий, оскорблённый её словами, вновь приблизился, Милана мгновенно отстранилась.

– Мне с тобой скучно, Кеш, – сказала она. – Монотонно. Однообразно. Понимаешь?

– Скучно? – переспросил он, чувствуя, как раздражение вновь накатило на него и готовилось вот-вот вырваться наружу.

– Да, скучно! – Милана улыбнулась. – If all the year were playing holiday, to sport would be as tedious as to work.

– Чё?

– Шекспир! «Генрих IV», – самодовольно пояснила она. – Перевод нужен? Ну так вот: «Когда б весь год веселый праздник длился, скучней работы стали б развлеченья»!

– Да ты зануда конченная, – помолчав, сказал Аркадий.

– Лучше быть результативной зарабатывающей занудой, чем вечно молодым, вечно пьяным балбесом!

Милана продолжила насыщать свой уже наполовину полный чемодан. Её слова вывели Аркадия из себя.

– Ты чё себе позволяешь?

Он схватил её за плечи и встряхнул. Она на мгновение онемела, но быстро собралась с силами.

– Тебе вопрос, – холодно сказала она. – Я хотя бы от жадности не удавливаюсь. Что, Кеш, жалко Мерседесик?

Милана смотрела ему в глаза, излучая леденящее отторжение, а он всё держал её за плечи, не понимая свои мысли. Хрупкая, тонкая, бледная, заморожено спокойная… Так хотелось сломать её, разбить, ранить… Медленно тянулись напряжённые мгновения.

– Я тебе не нужна, – вдруг заключила она и отвела взгляд. – Ты за меня даже не боролся, когда я осталась в Лондоне.

– Чё? – спросил Аркадий, не понимая причину её усмешки.

– Тебе было всё равно, что я выхожу замуж, – сказала Милана. – Я только сейчас это поняла. И, знаешь, я жалею, что не вышла за него. Он во много раз благородней и добрее тебя, и у него есть цель в жизни!

Она взвизгнула, внезапно оказавшись прижатой к холодной стене.

– Пусти!

– Повтори, что ты сейчас сказала.

Он смотрел ей в глаза, пытаясь сдержать резкое желание ударить Милану, а она вызывающе улыбалась, ничуть не напуганная его поведением.

– Больно слышать правду, да, Кеш?

– Ща тебе больно будет, – пообещал он.

Она безразлично фыркнула.

– Что и требовалось доказать.

Он стукнул кулаком в стену всего в нескольких сантиметрах от лица Миланы. Она стояла, прикрыв глаза, всё такая же гордая и холодная в своём равнодушии.

– Проваливай отсюда, – спокойно сказал Аркадий.

Он оставил её в гардеробной, громко хлопнув дверью своей спальни, и уже через четверть часа, разогнав Murcielago, летел в клуб по свободной ночной трассе. Злоба пульсировала, заставляя его ускоряться. Хотелось забыться, заглушить свои мысли и слова Миланы, звеневшие в голове: «Больно слышать правду, да, Кеш?»

Шлюха.

Мой мир рухнул, но это не беда – я из семьи строительных магнатов

18 июля 2010

Милана постаралась как можно тише спуститься по мраморной лестнице, не желая привлекать к себе внимание. Анатолий знал, что она собралась уезжать, но ей не хотелось встречаться с ним в своём заплаканном состоянии. За ужином они почти не общались: Милана осмысляла поведение Аркадия и своё усложнившееся положение, а он наблюдал за ней, лишь изредка нарушая тишину приятным лёгким разговором.

Теперь ей снова хотелось этой близости, и потому она так стремилась её избежать.

– Тебе помочь?

Милана замерла и медленно обернулась, встретившись с его внимательным взглядом. Чёрные солнцезащитные очки, плотно закрывавшие треть её лица, смотрелись странно в ярко освещённом холле, но всё же лучше, чем красные глаза.

– Нет, спасибо, – сказала она, стараясь, чтобы голос прозвучал как можно более беззаботно. – Чемоданы уже в машине, а я спустилась… Благодарю за гостеприимство, у вас очень уютно.

Мне по кайфу, не переживайте. Мы с Аркадием дополняем друг друга: ему по кайфу делать мне больно, мне по кайфу страдать. А вы нормальный, и вам надо сохранить нормальность, чтобы быть таким же чётким по жизни. А мне…

– У тебя всё нормально?

Милана кивнула, крепко сжимая ручки своей Birkin, впиваясь острыми ногтями в беззащитную ладонь и сдерживая слёзы.

У меня всё нормально, только мой мир рухнул. Но это не беда – я же из семьи строительных магнатов, значит, не пропаду. Я Смоленская, я справлюсь: выстрою заново что-нибудь иллюзорное и поселюсь в этом с радостью, таково моё пыточное хобби.

– Может, выпьешь что-нибудь? – спросил Анатолий, не сводя с неё глаз.

– Нет, спасибо, – Милана мягко улыбнулась, совладев со своими эмоциями. – Я за рулём.

– Нет, – вдруг сказал он. – Тебя отвезут.

Она удивлённо посмотрела на него.

– Почему?

– Потому что ты сейчас расстроенная. Мало ли что может случиться.

– Я совершенно спокойна, – заверила Милана.

– Сними очки, – попросил он.

Она неуверенно сняла свои Louis Vuitton и, опустив глаза, сказала:

– Благодарю за заботу, но мне сейчас лучше за руль. Я люблю кататься по ночному городу, причёсывать мысли.

– Тогда с тобой поедет моя охрана, – сказал он безапелляционным тоном.

Милана ощутила резкий порыв возмущённого негодования, который с трудом удалось подавить.

Чётко, конечно, но я сама ещё не решила, куда хочу ехать. В планах – Москва со всеми её просторами. Хочу прокатиться по всем своим любимым местам и встретить рассвет на Кремлёвской набережной или, возможно, заехать к Антонию. А, может, снять где-нибудь номер или заночевать на Кутузовском, оставив вещи в машине? Проспать весь понедельник, провести вторник в делах и упорхнуть в среду…

– Я люблю без охраны, – тихо сказала она, боясь оскорбить Анатолия своим возражением.

– Глупо.

Она посмотрела на него и кивнула, молча соглашаясь с его правотой.

Я вообще глупая. Глупо стою здесь в этих чёрных Louis Vuitton и чёрном спортивном костюме Juicy Couture, который надела потому, что захотелось домашнего тепла и уюта. Глупо отплясываю на одних и тех же граблях уже не первый год. Глупо верю в любовь. Глупо выгляжу в ваших мудрых серых глазах. Глупо смотрю на вас и не знаю, как себя вести.

– Во вторник в восемь, – сказал он. – Сможешь?

Она кивнула, обрадованная сменой темы.

– Тебе скинут файл, ознакомишься с ним.

Милана снова кивнула. Он улыбнулся.

– Визитку свою дай.

Она встрепенулась, выйдя из своего онемевшего кивающего состояния, и засуетилась, вылавливая кожаную визитницу в глубинах сумки и вынимая непослушными пальцами свою карточку. Он легко коснулся её руки, согрев мимолетным теплом. Милана замерла, прислушиваясь к своим мыслям. К счастью, внимание Анатолия было занято визиткой, и он не заметил её реакции.

– Milana Guzeff?

Он вопросительно посмотрел на неё.

Мой творческий псевдоним, альтернативное имя и бегство от суровой правды жизни.

– Я за непредвзятость в отношениях, – улыбнулась Милана.

– Поясни, – попросил он, глядя ей в глаза.

– Иногда лучше быть кем-то, а иногда кем-то лучше не быть. Порой не хочется быть Смоленской, – сказала она.

Он снова посмотрел на её визитку.

– Хорошее имя для дизайнера.

– Спасибо, – она улыбнулась.

Желание куда-то ехать исчезло без следа. Интересно, какой это у него парфюм? Такой…

– Значит, до вторника, – сказал он.

– До вторника, – повторила она.

Их взгляды встретились. Он улыбнулся.

– С охраной поедешь.

Милана кивнула.

***

20 июля 2010

От денег она отказалась, назвав свою работу неоценимым уроком мудрости и полезной стажировкой. Придумав другой способ отблагодарить её, Анатолий закрыл эту тему и повёз Милану ужинать в ресторан.

– Мне, правда, было очень интересно, – заверила Милана, глядя ему в глаза.

Деловая, собранная, энергичная. Весь день излучала убеждающую уверенность, безупречно вела переговоры, чувствовала, когда лучше промолчать, а когда проявить напористость, и поражала его своей адаптивностью. Всё прошло идеально, во многом благодаря её сиянию. Был вечер, а Милана всё ещё не показывала и следа утомлённости, хотя работала с самого утра.

– Я модель, – пояснила она в ответ на его удивление. – Пять-шесть часов – это норма для фотосессии.

– Не устаёшь?

Она отрицательно покачала головой.

– Потом бывает пусто, если слишком переулыбаюсь. Но, когда есть другие дела, быстро восполняешься.

– У тебя сейчас вспышка? – спросил он.

Она непонимающе посмотрела на него и, вспомнив разговор, состоявшийся в «Soho Rooms», улыбнулась.

– Да, что-то типа того. Получаю от неё максимум. Ты же тоже в двадцать бизнес свой строить начал.

Он кивнул.

– Я никак не могу понять, почему Аркадий не хочет последовать твоим путём…

Милана посмотрела в окно и тихо добавила:

– Разболтанный он.

– Да меня тоже отец никак особо не воспитывал…

– Но и денег у тебя таких не было, – справедливо отметила она.

– Что предлагаешь? Деньги у него забрать?

Он посмотрел на неё с улыбкой. Милана покачала головой и потёрла переносицу.

– Не знаю. Может, вам нужен ещё один сын? – неуверенно предположила она.

– Ещё один сын?

Она кивнула, не глядя ему в глаза.

– Ну, да. Воспитаете себе достойного наследника…

– И где же я его возьму? – спросил он, наблюдая за ней.

– Женитесь, – просто сказала она и посмотрела в окно. – Обожаю, когда дома вот так съедает туман. Lovely illusion, isn’t it?3636
  Милая иллюзия, не правда ли?


[Закрыть]

Постоянные переходы с «ты» на «вы» уже перестали привлекать его внимание. Это была особенность её речи, такая же очаровательная, как внедрение иностранных слов, смена тем и порывистая эмоциональность искренности.

– Советуешь мне жениться? – переспросил он.

Она кивнула, упрямо глядя в окно на дом, верхняя часть которого пропала в серой неопределённости. Ход мыслей сбился.

– Туман съедает дома… – задумчиво повторил он. – Да ты потомственный строитель. Заранее любишь свою работу?

Она взглянула на него и рассмеялась.

– Думаешь, я буду строить дома?

– Думаю, да, – сказал он. – Я бы взял тебя на работу, но ты же хочешь быть боссом.

Она улыбнулась в ответ. Некоторое время они ужинали молча. Она элегантно ела, а он рассматривал милые золотые кудряшки, выбившиеся из её прически. Милана заговорила первой.

– Какой из меня босс, если я в своей жизни допускаю такие просчёты, после которых надо смело называться банкротом!

– Ты о чём? – он посмотрел на неё.

– Я иссякла в этих отношениях так, словно вложила миллиард, а по итогу ушла в минус, понимаешь?

– Даже в самом убыточном проекте всё равно получаешь прибыль, – сказал он.

– Seriously? – искренне изумилась она.

– Получаешь опыт, – пояснил он. – Он иногда дорогого стоит.

Милана посмотрела ему в глаза.

– Да, это правда. Но разве у тебя были убыточные проекты?

– Были, – он улыбнулся. – Как видишь, на пользу пошло.

На её щеках появились ямочки.

– I can see that, yes3737
  Вижу, да.


[Закрыть], – кивнула она. – Мне ещё многому надо научиться. Спасибо, что перевёл деньги. На благотворительность, то есть.

– Ты меня впечатлила, – честно сказал он.

Она посмотрела ему в глаза и вдруг защебетала по-французски. Совсем не так, как во время переговоров – быстро, эмоционально, сбивчиво. Она говорила, то поправляя волосы, то теребя салфетку, а он смотрел на неё и наслаждался мягкими перепадами её мелодичного голоса, слушая незнакомые слова и улавливая смыслы, не нуждающиеся в переводе. Милана замолкла так же неожиданно и смяла салфетку.

– Я тебя не понимаю, – улыбнулся он.

– Я тоже.

Она опустила глаза и, пробормотав что-то ещё на незнакомом ему языке, посмотрела на часы.

За окном медленно угасал день.

– В Лондоне тоже туман? – зачем-то спросил он.

Она взглянула на него и отрицательно помотала головой.

– Солнце, если верить прогнозу. Но я больше люблю туман, чем солнце.

– Почему? – спросил он. – Ты же такая солнечная девочка.

Она улыбнулась и пожала плечами. Смятая салфетка медленно распрямлялась на столике между ними. Подошедший официант услужливо убрал её, но неловкость осталась висеть в воздухе.

– Если будешь в Лондоне, и тебе вдруг понадобится переводчик-ассистент, позвони мне, хорошо? – попросила Милана, глядя ему в глаза. – Номер у меня тот, который на визитке. I live in Knightsbridge and I could make some more pancakes, I mean… thank god you don’t understand me now.3838
  Я живу в Найтсбридже и могу приготовить ещё блинчиков, то есть… Слава Богу, вы меня сейчас не понимаете.


[Закрыть]

– Позвоню, – пообещал он, поняв всё, что она сказала.

Милана засияла в ответ.