Текст книги "Поэзия опыта. Poetry of expirience"

Я уже пропустила то время, когда можно и нужно было вернуться

4 июня 2013

Море равнодушно шумит и бежит на меня. Волны так же стремительны, как наша история любви. А я чувствую себя опустошённым берегом, обвешанным вонючими водорослями.

– Какая-то сволочь меня сфотала! – недовольно сообщила Кэндис, вернувшись к Милане.

Кэндис наслаждалась купанием в тёплом море и чужом внимании, а её вяло живая подруга, прикрыв глаза, лежала под лучами солнца и думала о Джее.

Не надо было нарушать свои собственные законы. Когда-то я была более мудрой и, обжёгшись на собственном опыте, сделала вывод: «Лучше лететь туда, где ждут. И не затягивать». Сейчас я уже пропустила время, когда можно и нужно было вернуться, и теперь словно выпала из жизни. Сама как выкидыш из собственного счастья…

Как легко мы интерпретируем обещания, данные себе. Подстраиваем их под свои слабости, делаем себе поблажки и заглушаем совесть. Я живу так, как хочу. Не иначе.

– Эй, мамуля, ты меня слышишь? – Кэндис легла на свой шезлонг и помахала рукой перед лицом Миланы.

Милана рассмеялась. Кэндис была единственной, кому она доверила правду, не в силах держать всё в себе. Пару дней подруга искренне сочувствовала ей, затем начала шутить на эту тему. Милана попробовала обидеться, но потом вдруг рассмеялась, и с тех пор ей стало гораздо легче дышать, улыбаться и смотреть на чужих детей.

– Что говоришь? – спросила она, приподнявшись на локтях.

– Какая-то сволочь меня сфотала, – повторила Кэндис с неизменным недовольством в своём богато окрашенном голосе.

– Нечестно со стороны сволочи, – с улыбкой отметила Милана.

– Знаешь, как показывает опыт, сволочи честными не бывают, – вздохнула Кэндис. – Вот Рикки, кто ж знал… Всё было так хорошо! Пока вдруг не стало так плохо!

– Всегда так, – со знанием дела подтвердила Милана.

– Ты же понимаешь, что я люблю геев, – громко воскликнула Кэндис, перекрикивая мысли Миланы. – Я обожаю геев. Геи замечательные! Но я любила Рикки как мужика, а не гея.

Милана вздохнула, искренне сопереживая личной драме подруги, но не находя нужных слов.

– Кэндис Сол? Милана Смоленская? – к ним подошёл какой-то парень.

Милана Смоленская – это я. Одного имени уже давно достаточно, чтобы не представляться дальше.

Девушки окинули незнакомца враждебно отпугивающим взглядом, но он обладал отчаянной смелостью и бодро продолжил:

– Извините, вы лесбиянки?

– Ты чё слепой? – рявкнула Кэндис. – Мы близняшки!

Незнакомец удивлённо уставился на них, пытаясь найти сходство между темнокожей фигуристой брюнеткой, излучавшей уверенную энергию жизни, и худой блондинкой, лишь слегка золочённой загаром.

– По сути слепой, – буркнула Сол.

Милана рассмеялась.

– Можно вас сфотографировать? – спросил попавший в немилость парень.

– Нет, – твёрдо сказала Милана.

– Интервью не дам. Довольствуйтесь моим outlook-ом, – сказала Кэндис, и демонстративно перевернулась на живот.

Милана, недолго думая, последовала её примеру, подставив спину тёплому солнцу и любопытным взглядам.

– Полежать не дают спокойно, – буркнула Кэндис, едва фотограф отошёл от их шезлонгов. – Давай сфотаемся для Instagram?

– Ты фотай, – согласилась Милана.

У Кэндис всегда получались превосходные селфи, и подруги уже не первый день разряжали свои iPhone, фотографируясь. Кэндис инициировала поездку в Испанию с целью «освободиться от оков прошлого и проветрить мысли». Сол уверенно достигала свои цели, а Милана просто наполнялась солнцем. Критически рассматривая портрет своего настроения, она признала, что Ибица и вправду пошла ей на пользу.

– У нас с Рикки были очень стильные отношения в духе времени. Всё началось с I like you, а закончилось I unfollow you, – усмехнулась Кэндис, выкладывая фото в Instagram.

Улыбнувшись многозначительности высказывания Сол, Милана снова подумала о Джее, вспомнив «Like But Don’t Follow», с которого началась их любовь. Сама себе предсказала судьбу: он мне нравится, но я боюсь вновь появиться в его жизни. Fuck. Чем усердней пытаешься забыть, тем ярче воспоминания. Тону в своём прошлом, а в настоящем нет ничего, что могло бы вытащить меня из этого омута.

– Джей тебя фолловит, – зачем-то сказала Кэндис.

Милана шумно выдохнула и уронила голову на руки.

– У него новая девушка, – промычала она.

– Не-е-е, – протянула Кэндис и потрепала её волосы. – Это просто фанатка какая-то, ничего серьёзного. Привет, Лиз!

Кэндис поприветствовала кого-то и тут же добавила в полтона:

– Как меня это бесит… Вроде Ибица, а кругом одни знакомые рожи. Простите, лица.

Милана фыркнула и посмотрела на неё.

– Тебе же нравится быть узнаваемой.

Кэндис улыбнулась и кивнула.

– Возмущаюсь – не значит, не ценю. Просто бесит.

– И меня, – сказала Милана. – Мне иногда кажется, что я конкретно не дотягиваю до своего образа.

Кэндис заливисто рассмеялась.

– Детка, да тебе не кажется. Ты конкретно не дотягиваешь, – заявила она, сияя широкой белозубой улыбкой.

– Кэс, ты же знаешь, что я соберусь, – Милана попробовала убедить саму себя.

К её удивлению Сол не стала возражать.

– Понимаю тебя. У меня всегда так: отдаюсь мужчине без остатка, а потом пытаюсь собраться. Но у тебя какая-то затянувшаяся депрессия. Нужен внешний допинг. Пойдём в клуб, а?

Милана кивнула. Зазвонил её телефон, она взглянула на дисплей и выключила звук. После диалога, состоявшегося пару дней назад, разговаривать с дедом не было ни сил, ни настроения.

– Я рассчитывал, что ты выйдешь замуж за Джейсона, – строго сказал Николай Константинович.

– Дедуль, давай не об этом, – попросила Милана, не в силах объяснить ни себе, ни деду истинную причину своего расставания с Джеем.

– Милана, думаешь, мне приятно читать, что о тебе пишут?

– Мне тоже было неприятно первое время, потом привыкла, – попробовала отшутиться Милана с напускной беззаботностью.

Дед, казалось, не услышал её.

– Я, конечно, могу их заткнуть, но… Милана, в чём-то они правы.

Милана вздрогнула, как от пощечины, и возмущённо воскликнула:

– Что? Ты же знаешь, что это не правда! Я работаю и мне некогда распыляться на все эти связи.

– Милана, тебе двадцать два года. Пора стать серьёзней.

– Жизнь давно заставила меня повзрослеть, дедуль.

– Я имею в виду брак.

– А может, я не готова быть серьёзной? У меня есть деньги, чтобы жить так, как хочу. Я сама заработала их, понимаешь?

Милане хотелось поскорее завершить этот напряжённый разговор.

– Да, ты давно уже заработала свою свободу, – помедлив, признал дед. – Я просто хочу, чтобы ты вышла замуж.

– А я вообще не выйду замуж! – твёрдо сказала Милана.

– Это не тебе решать, – холодно поправил дед.

– В смысле?

– Ещё поговорим.

Равнодушные гудки, странные слова, отчуждение и опустошение. Не Принцесса, а Милана. Он зол на меня. Первый раз так. Деградировала, детка… Дети – это изнанка семьи. Я, похоже, неровный шов Смоленских. Впрочем, я уже давно сама по себе.

Потеряла веру в лучшее и любовь – такую меня не люблю даже я

4 июня 2013

Людям нравится нравиться, по факту. Люблю отдыхать там, где любят меня. А любят меня везде – были бы деньги. Денег много, а обезболивающие такие дорогие и недоступные. Лишь внимание искренне любящего человека наполняет душу теплом. Но в отсутствие оригинала иногда можно прибегнуть к заменителям. Применяю старое школьное правило: дешёвые друзья на дорогую выпивку быстро покупаются, а мне не важна их цена – мне ценно зрелище. Просто страшно быть одной, если честно… Пусть веселятся все вокруг! Мне же должно быть весело.

Милана и Кэндис пошли в клуб с большой компанией своих поклонников, которая сформировалась спонтанно и стремительно увеличилась, когда Милана сняла лимиты с расходов на алкоголь. Ночь была в разгаре, ритмы музыки заглушали мысли, а градусы поднимали настроение.

В веселье жизнь прекрасна, пока любви не знаешь… Иногда ничего не остаётся, кроме как следовать маминому совету и лечиться крепкими напитками, потому что мне больно, потому что я слабая, потому что я уже и так отключилась от жизни. Alcohol fills the hole in my soul99
  Алкоголь заполняет пустоту в моём сердце.


[Закрыть]. Это лекарство от головы. Для головы пить нет смысла. От себя никуда не деться, но можно временно забыться в «Амнезии».

– Ты девушка Джея Джонса? – спросила неизвестная Милане брюнетка, говорившая по-английски с сильным акцентом.

Её вопрос выключил Милану сильнее коктейля.

– Я Милана Смоленская! – воскликнула она.

– Нравится твое платье, – громко сказала девушка. – Дорогое?

– Versace, 2000 баксов, – прокричала в ответ Милана.

Безвозмездный product placement. Об этом вся моя продажная жизнь. Дорогие вещи, дешёвые люди – всё как обычно. Любовь? Её нужно заработать. Такую меня не люблю даже я…

Как именно они с Кэндис попали на сцену, Милана не поняла, но, разогретая толпой и алкоголем, продолжила танцевать под зажигательный трек модного диджея.

Чтобы привлечь внимание и завоевать любовь, мода выходит на подиум. А я никогда не отставала от моды, и сейчас я хочу танцевать! Да, танцевать! На осколках своей жизни, на ошибках, на иголках. Танцевать, потому что здесь и сейчас все эти люди смотрят только на меня. Потому что это мой день освобождения, мой момент славы. Потому что я так чертовски устала. От фальши и самообманов, от всей этой модной мишуры, которая пробуждает в сердцах других жадную зависть, и без которой я не нужна никому. Но больше всего я устала от ярлыков.

Потеряв Джея, я утратила последнее, что меня грело. Последнее, что грело, кроме одежды, то есть. Я потеряла веру в лучшее и любовь. Что у меня осталось? Горькое сожаление и много сладких фантиков. Но сейчас так хочется снять с себя все надоевшие лейблы. Душно в этом свете для свободных душ.

С такой фигурой можно быть дурой…

5 июня 2013

Эффектная в меру пьяная блондинка самозабвенно вытанцовывала на сцене в компании роскошной темнокожей девушки, двигавшейся с большей грацией и меньшим отчаянием.

– Какая кошечка, – оценил Фабио.

– Которая?

– Шоколадка.

– А вторую знаешь?

– Модель какая-то.

В это время блондинка открыла свой сверкающий клатч и, смеясь, прокричала что-то в толпу. Со сцены посыпались деньги. Купюры взмывали в воздух и тут же падали, как подстреленные.

Деньги не делают жизнь легче, поэтому и сами они не способны к долгим красивым полётам.

Денежный дождь быстро прекратился, но аппетиты людей лишь разыгрались, а музыка, наоборот, заиграла чуть тише.

– Пошли!

Фабио потянул его за собой, и они не без труда протолкнулись к сцене. С нового ракурса блондинка показалась ему ещё более знакомой.

– Versace, 2000 баксов! – прокричала она по-английски. – Хотите?

Кто-то выкрикнул «да!», и платье, прозрачное, как намерения, быстро соскользнуло на пол. Блондинка подняла его и кинула в толпу. Послышался визг, где-то в стороне завязалась борьба за платье, но блондинка невозмутимо продолжила танцевать, оставшись в сверкающем нижнем белье.

– Сними лифчик! – потребовал Фабио.

Друг, который чуть-чуть умнее болида, определённо умеет общаться с женщинами.

Блондинка услышала его и посмотрела в их сторону. Макс встретился с ней глазами. Милана замерла. В знакомом зелёном взгляде мелькнул испуг. Она отрицательно помотала головой и, сказав что-то своей подруге, потянула её со сцены. Под разочарованный гул они покинули поле пристального внимания, быстро смешавшись с толпой. Макс пошёл за ними следом.

– Ты куда? – спросил Фабио.

– Знакомить тебя с шоколадкой, – пояснил Макс, преследуя собственную цель.

Девушки были замечены в самом центре шумной компании. Звезда вечера танцевала, сверкая своим лифчиком и беззаботной улыбкой, а её подруга, оставшаяся в своём коротком серебристом платье, решительно отталкивала от Миланы всех приставучих типов.

– Милана! – громко позвал Макс, пробравшись к ней ближе.

Она взглянула на него, улыбнулась, ринулась навстречу, споткнулась через кого-то и чуть не упала, но Макс вовремя поймал её и поставил на ноги.

– Упала звезда – загадай желание, – рассмеялась она. – Спасибо, Макс.

– Так вы знакомы? – не понял Фабио.

– Ты кто такой? – строго спросила шоколадка, глядя на Макса с родительской строгостью.

– Кэс, это Макс. Макс, это Кэндис, – громко сказала Милана, двигаясь в такт музыки.

– Я Фабио, – представился никем не замеченный герой.

– Может, выйдем? – предложил Макс.

– Не хочу! – рассмеялась Милана. – Я снимаю усталость и напряжение.

– Ты сняла платье, – поправил он.

Она кивнула:

– Оно мне надоело.

– Лифчик не надоел? – с надеждой спросил Фабио.

– Пошёл ты! Это Victoria’s Secret, он стоит миллион долларов.

Макс взглянул на её выразительно сверкающую грудь и заметил среди кружев и кристаллов россыпь драгоценных камней.

– С такой фигурой можно быть дурой, – прокомментировал он.

– Была минутная радость, лёгкая слабость. Теперь полтора часа таращиться будут? – возмущённо спросила Милана, имея в виду Фабио и ещё нескольких людей, с интересом наблюдавших за ней.

– Отдам миллион за ночь с тобой, – не унимался Фабио.

Милана снова рассмеялась, продолжая вытанцовывать на месте.

– Пойдёмте отсюда, – вновь предложил Макс.

– Куда и с какой целью? – жёстко спросила шоколадка Кэс.

– Поговорить.

– Ей сейчас только говорить, – Кэс взглянула на Милану, душой и телом вторящую ритмам ночи.

– Да, пойдёмте! – неожиданно согласилась Милана и бодро направилась к выходу из клуба, вышагивая между людей, как по сцене.

За ней последовала грациозная Кэндис, за которой волочился Фабио, которого контролировал Макс. Так, на рассвете 5 июня четыре смутно знакомых человека, объединённые одним общим ярким воспоминанием, покинули «Амнезию», провожаемые любопытными взглядами и вспышками фотокамер.

Максимы у нас по ходу не случилось – ни в отношениях, ни в жизни

5 июня 2013

Они сидели в ресторане отеля, в котором остановились девушки. Кэндис о чём-то разговаривала с Фабио за соседним столиком, а Милана общалась с Максом. Сначала он позволил ей казаться более пьяной и весёлой, чем она была, но Милана быстро вернулась в свою высококлассную норму.

Она надела строгое чёрное платье, которое странно контрастировало с обнажёнными воспоминаниями получасовой давности, смотрела ему в глаза без тени смущения и говорила на бодром трезвом испанском, чем искренне удивила Макса. Похвалив её лингвистические успехи, он перешёл к делу:

– Зачем деньгами соришь?

Милана пожала плечами.

– Платье мне подарили.

– А евро?

– Там немного было, – Милана улыбнулась. – Просто захотелось…

– Чего?

Она снова пожала плечами.

– Нужно было снять стресс.

– Так теперь называется публичное раздевание?

Милана рассмеялась.

– Знаешь, Ремарк говорил, что принципы иногда нужно нарушать, иначе от них никакой радости, – сказала она по-французски.

– Принципы? Не думаю, что ты его правильно поняла, – помолчав, возразил Макс.

– Возможно, – Милана вновь перешла на испанский. – Почему ты на меня так смотришь?

– Ты сейчас так похожа на Пэрис Хилтон, – сказал Макс, внимательно разглядывая её.

– Это комплимент? – спросила она, улыбкой усилив своё сходство с американской звездой.

– Нет, – сказал Макс, глядя ей в глаза.

– Отвечу, как Пэрис: мне всё равно.

Он молча смотрел на неё, а Милана продолжала улыбаться и пить свою воду, затем вдруг добавила:

– Она милая, вообще-то.

– Ты её знаешь? – спросил Макс.

– Да, общались в Лос-Анджелесе, – сказала Милана и почему-то резко погрустнела.

– Ты тоже милая, – Макс улыбнулся. – Просто подгони популярность под свой размер. Костюм должен хорошо сидеть, Милана. Не надо с ним расставаться.

Она снова рассмеялась и покачала головой. Несколько светлых прядей упали ей на глаза, и она убрала их за ухо.

– Это у тебя татуировка? – Макс указал кивком на её правую руку.

– Жизнь всех тюнингует, – Милана продемонстрировала ему запястье.

– Carpe diem, – вслух прочёл он. – А что значит 20.09?

– Так значит, ты теперь профессиональный гонщик? – спросила Милана, не услышав его вопрос.

Макс кивнул.

– А ты модель?

– Да, модель. Ещё я Instagram блогер, бизнесмен, дизайнер… – начала перечислять она.

– Знаю. Я тебя follow.

Милана улыбнулась и достала из клатча свой iPhone 5.

– Извини, не заметила тебя среди подписчиков. Сейчас добавлю…. Макс Легран, да?

Он кивнул, наблюдая за ней.

– Ты с Джеем Джонсом?

– Вау! Какая чёткая тачка! – восторженно взвизгнула Милана, перейдя на английский.

Некоторое время они обсуждали его фотографии. Милана с искренним интересом расспрашивала Макса о болидах, заездах и Италии, где он жил и работал, а Макс отвечал то по-французски, то по-испански, лишь частично вникая в разговор. Взгляд зелёных глаз Миланы унёс его в прошлое.

Он смотрел на неё и вспоминал хрупкую семнадцатилетнюю девушку, вдохновившую его на осуществление мечты. Теперь напротив сидела совершенно другая Милана. Неизменно красивая, но намного более уверенная в себе. Мы тогда взяли максимум друг от друга, а сейчас, похоже, застали максиму друг друга…

– Bentley, кстати, всё ещё со мной, – вдруг вспомнила она.

– Да? – удивился Макс.

Она кивнула.

– Обожаю его. Правда, он сейчас в Москве. В Нью-Йорке я предпочитаю такси.

– Ты изменилась, – сказал он, глядя ей в глаза.

Изумруды больше не лучились прежней жизнерадостностью. Взгляд Миланы был странно выключенным, несмотря на то что сияющая улыбка не покидала её весь вечер.

– Ты тоже, – отметила Милана. – Тебе очень идёт твоя профессия.

– Тебе тоже. Знал, что ты станешь известной.

– И ты мне здорово помог, – благодарно сказала она.

– Ты мне тоже, – признал он.

Она мягко рассмеялась.

– Знаешь, я никак не ожидала тебя здесь встретить.

– Я тоже.

– Ещё одно «тоже», и я решу, что мы оба нуждаемся в коктейле для красноречия, – сказала Милана. – Скажи мне, разве у тебя сейчас нет заездов?

– Я восстанавливаюсь после аварии.

Она удивлённо посмотрела на него.

– Руку повредил, – пояснил Макс.

– Оу… выздоравливай, – участливо сказала она и взглянула на соседний столик, за которым Фабио что-то экспрессивно рассказывал Кэндис, давно перейдя на итальянский.

– Она не знает итальянский, но прекрасно понимает его, – Милана улыбнулась. – И Джей всегда понимал русский…

Неожиданно она замолкла и зевнула, прикрыв рот рукой так, что Макс успел оценить все сверкающие кольца, украшавшие её длинные худые пальцы.

– Уже поздно, – сказал он. – Тебя проводить в номер?

Милана улыбнулась и отрицательно покачала головой.

– Благодарю тебя за вечер. Это была очень приятная случайная встреча.

Она встала из-за стола, необычайно элегантная в своём классическом наряде.

– Может, позавтракаем? – предложил Макс, вновь вспомнив сверкающий лифчик.

– Может, – сказала она, но её вежливая улыбка обнуляла все надежды на продолжение общения.

Помахав ему на прощание, она подошла к Кэндис и что-то сказала ей. Кэс кивнула, но осталась с Фабио, а Милана модельной походкой покинула мягко освещенный зал ресторана. Макс долго смотрел ей вслед, вспоминая римский полдень пятилетней давности, когда Милана Смоленская с такой же лёгкостью ушла из его жизни.

Единственный рубеж, на который я делал тогда ставку, была моя мечта. Точно знал, что с ней связано абсолютное счастье. Милана говорила, что я её мечта, её максимум счастья. Максимы у нас по ходу не случилось – ни в отношениях, ни в жизни. Пролетела, видно, максима на скорости мимо…

Пропала из вида, но осталась в сердце, чтобы вновь напомнить о себе и опять ускользнуть. Манящая и недостижимая – она несбыточная мечта, которую я когда-то держал в руках, но которая уже давно пленит другого. Я управляю болидом, но не властен над Миланой.

«Упала звезда – загадай желание». Нет, Милана, к счастью, не упала. А я больше не питаю наивных надежд.

Повезло же этому Джонсу. Чертовски повезло.

Безнадёжно влюблённая, я банкрот собственного безрассудства

5 июня 2013

Саундтрек мыслей: Papa Roach – «Hollywood Whore»

Милана включила свет, наполнив зеркала комнатой, и остановилась перед своим отражением. На бежевом кафельном фоне оно выглядело тусклым и болезненным.

Самой от себя плохо. Серебряным блеском отливает равнодушная поверхность зеркала, близится тихий спокойный рассвет, а меня тошнит. Тошнит от выпитого и от сделанного. Тошнит от собственной слабости и минутной тупости. Тошнит от грядущих неизбежных последствий. Тошнит от прошлого и от настоящего. Вот оно, похмелье осознания.

О чём вообще были последние полгода моей событийной, но такой пустой жизни? Ой, даже больше, чем полгода… На запястье неизменное напоминание: 20.09. Боже, сколько времени прошло – сейчас ведь июнь! А для меня все эти пролетевшие месяцы подобны одному нескончаемо монотонному и мучительно тусклому дню… Брр.

Милана умылась, освежая чистой прохладной водой свою утомленную макияжем кожу, и неожиданно разрыдалась, низко склонившись над изящной белой раковиной.

Нельзя оставлять слёзы – их надо выплакать, иначе они застывают и становятся льдинками. Чем их больше – тем прочнее панцирь, тем сложнее достучаться до ледяного сердца. А чувства всё равно рвутся наружу, но раздеться проще, чем открыться им. Снять одежду намного легче, чем преодолеть завесу надуманных опасений и глупых страхов. Как же противно от самой себя.

В детстве у меня был список непозволительных вещей, в нём значилась потеря лица на людях. Какой же правильной я была тогда и как сильно с годами отступила от своих принципов. Но я не одна танцевала в купальнике, и не одна забралась на сцену. Так мало людей сейчас закрывают лицо от стыда… Бесстыдство – наш порок. Мы позволяем себе так много, а осознаём так мало, даже не задумываемся…

Что хуже: разврат тела или падшая душа? Понятно, что одно зависит от другого, но почему-то кажется, что нет ничего ниже грязной души. Тело моется в душе, а где моются души? Явно не в ванной. По сути, мы чистим зубы чаще, чем душу. Как следствие, улыбка белая, мысли мрачные. А в жизни всё должно быть гармонично и правильно.

Бизнес, деньги, традиции, гонки, шахматы – всё это формы игры, попытки алгоритмизировать стихийность, загнать её в правила и самим управлять конечностью, быть при жизни победителями и предопределять ход судьбы.

Игры в жизнь как таковую – самые сложные и самые роскошные. Они требуют ума, расчёта, интуиции и не предоставляют права на ошибку. Для кого-то, как для легендарного гонщика Айртона Сенны, победа дороже жизни. Кому-то больше нравится процесс: не знаешь правил, не имеешь представления о том, когда закончится твой раунд, просто живёшь, играя. Играешь в жизнь.

В голове зазвучала песня «Papa Roach», и Милана громко всхлипнула, не в силах заглушить свои мысли. Plastic smile to match your style… Hollywood Whore, I’m sorry but the party’s over! Если жизнь – игра, театр, маскарад или драма, то я – та самая голливудская шлюха. Что ж, красиво уйти со сцены – тоже искусство. Главное, чтобы вовремя.

Вновь столкнувшись с собой в зеркале, она испытала странное отчуждение от собственного отражения.

Это – не я. «Ты похожа на Пэрис Хилтон»… Мог бы промолчать. Честность уместна только тогда, когда правда красивая. А мне легче прилюдно обнажиться, чем признаться себе в одной простой истине. Фигня ты, Смоленская. Дутая и пустая. Пэрис – это Пэрис, истинная и бесподобная. А я уже много месяцев – совсем не я. Я – не я, но жизнь моя. Забавные игры времени.

Вот уж правда, не мир тесен, а прослойка тонкая… Помню, как когда-то мы с Максом зажигали в «Амнезии». Теперь, глядя на него, я вдруг так ясно увидела своё прошлое и тот далёкий образ мечты, с которым встретила семнадцатилетие. Прошли годы, и сейчас мы с ним слишком разные, каждый – на своём полюсе. Он позитивный и цельный, а я… разбитая, раздетая и безнадёжно влюблённая в Джейсона Джонса… Я банкрот собственного безрассудства.

Приняв долгий протрезвляющий душ, Милана выплакала всё без остатка и немного успокоилась. Ровно настолько, чтобы, завернувшись в белый махровый халат, улыбнуться своему отражению и увидеть в нём знакомую себя. Выходя из ванной, она стукнулась о дверной угол и рассмеялась.

101 косяк Миланы Смоленской… Такой мягкий удар судьбы, напомнивший о границах, которые я дерзнула нарушить. Иногда деньги не решают проблемы – они их множат. А проблемы, которые решаются за деньги, это уже расходы, и сейчас надо хорошенько потратиться, чтобы загладить выплеск проблемы.

Вряд ли потраченные евро принесут моей репутации позитивные дивиденды, но прошлое уже не исправить, а вот будущее лучше продумать, пока не поздно. Ответственность за безответственность никто не отменял. Надо решить, как превратить расходы в прибыль и поскорей оправдать саму себя – мне же с собой жить…