Текст книги "Поэзия опыта. Poetry of expirience"

Are you kidding me?! Tony is the boss!

10 июня 2013

– Мне? – переспросила Милана.

– Ей?

Антоний посмотрел на Владислава, в компетентности которого ничуть не сомневался до последней пары минут. Завещание было зачитано в присутствии обоих наследников и стало для них полным сюрпризом.

– Да, всё верно, – кивнул Владислав. – Милане Георгиевне Смоленской переходит контрольный пакет акций «Строй-Инвеста».

– Whoa! Are you kidding me?! – громко уточнила американизированная Милана. – Tony is the boss2525
  Эй! Вы чё, прикалываетесь? Тони – босс!


[Закрыть]. Он всех строит.

– Антонию переходит Maybach и…

– Антонию переходит бизнес, – твёрдо сказала Милана.

Владислав удивлённо посмотрел на неё.

– Милана Георгиевна, вы вправе распоряжаться своим пакетом, как считаете нужным.

– Тогда я немедленно перепоручаю его Антонию, – сказала Милана и обратилась к брату. – Tony, say something.2626
  Тони, скажи что-нибудь.


[Закрыть]

Антоний смотрел в окно. Ситуация казалась ему в высшей мере отвратительной для осмысления и недостойной комментариев. Король справедливости… Как метко ты отметила, сестрёнка. Его последней волей была эта насмешка.

Он чувствовал, хоть это и казалось глупым, что даже смерть деда не стёрла проклятую грань, с рождения разделявшую его с сестрой. Милана воцарилась в статусе любимейшего ангела и возглавила главное дело жизни деда, а он… Он был удостоен чести получить деньги на поддержание своей демонической сущности.

– Милана Георгиевна, дослушайте, пожалуйста. В вашу собственность переходит шале в Альпах, дом в Одинцовском районе, квартиры на Кутузовском проспекте, Тверской и Новинском бульваре, а также на Невском проспекте в Санкт-Петербурге. Частный самолёт переходит в совместную собственность с Антонием Георгиевичем.

– А мой номер в отеле? – сухо осведомилась Милана.

Антоний взглянул на неё.

– Что? – переспросил Владислав.

– Мой номер в отеле остаётся за мной?

– Сеть отелей Смоленских переходит в собственность Али ибн-Рашида.

– Выселил, – процедила Милана.

– Вам крупно повезло, Милана Георгиевна, если так можно выразиться, – сказал Владислав, отложив документ. – Дело в том, что во вторник ваш дед намеревался изменить завещание, в результате чего вы не могли бы распоряжаться своим имуществом, будучи незамужней.

– Повезло? – воскликнула Милана.

– Извините, – тут же исправился Владислав.

– Это всё? – спросил Антоний.

– Да, – подтвердил Владислав.

– Нет, – возразила Милана.

– Пойдём, – сказал Антоний, поднимаясь со своего места.

– Завтра я приду к вам, – пригрозила Милана, не вставая с кресла. – В восемь.

– Завтра я… – начал Владислав, но под давлением взгляда Миланы набрал своего секретаря.

– Марина, завтра в восемь есть клиенты?

В ответ прозвучал энергичный женский голос:

– Да, Владислав Семёнович. Кириличев.

– Перенеси на среду.

– That’s better!2727
  Так-то лучше!


[Закрыть] – кивнула Милана и, довольная собой, покинула кабинет впереди брата.

В полном молчании они вышли из здания, сопровождаемые телохранителями. Серый спёртый воздух улицы ничуть не прояснил мысли.

– Давай заедем к Генке? – предложила Милана, как ни в чём не бывало. – У него на Тверской есть ресторан.

Антоний посмотрел на неё. В золотых Ray-Ban и ослепительно белом брючном костюме она излучала поистине голливудскую уверенность.

– Давай я тебя сфотаю, – предложил он.

– Сейчас?

Чётко очерченные брови Миланы вспорхнули над золотой оправой очков.

– Да, лучше сейчас. Там ещё никого не было с таким бездумно счастливым лицом, – сказал Антоний, глядя в золочёные глаза сестры.

– Где? – непонимающе моргнула она.

– В списке «Forbes».

Милана белозубо рассмеялась, вызвав у Антония резкий приступ раздражения. Ангел сияет искрящимся солнцем. Ангелу всё так легко достаётся.

– Тони, ты же понимаешь, что никто в здравом уме не доверит мне управлять строительным бизнесом!

– Ты оглохла или вконец отупела? – спросил Антоний, остановившись у своего Роллса. – «В здравом уме и трезвой памяти», Милан.

Сестра замерла, напуганная его резким тоном.

– Мне не нужна эта доля, – тихо сказала она. – И недвижимость тоже не нужна. Только мой номер в отеле, а его у меня больше нет.

– Вот так трагедия, – фыркнул Антоний.

– Да что с тобой? – спросила она.

Он посмотрел на неё, не находя подходящих слов, чтобы выразить своё состояние, так напоминавшее детский раздрай семнадцатилетней давности.

Должен принять всю полноту горькой неудачи. Хотя радостней всего чувствовать ответственность за успех. Всё просто. Факты безразличны и холодны в своей юридической убедительности, но нахлынувшие эмоции выключают трезвый расчёт и здравый смысл.

Два рублёвых миллиардера молчали друг напротив друга, установив между собой двухметровую дистанцию и былую границу непреодолимых разногласий. Антоний в чёрном деловом костюме и Милана – в белом. Телохранители привычно безмолвствовали, прислушиваясь к шуму проезжавших по шоссе машин.

– Поехали к Смирнову в ресторан? Поговорим там, – снова предложила она.

– У меня есть работа, Милана, – сухо напомнил Антоний. – У тебя, кстати, тоже.

– Тони, я не хочу. Я хочу, чтобы ты руководил компанией, – почти взмолилась Милана.

– А я не хочу твоих подачек, поняла?

Чувства, облачившиеся в слова, не лгали. Милана, услышав искренность, кивнула и гордо развернулась на своих сверхвысоких каблуках.

– Ты куда? – спросил Антоний.

Но она, не оборачиваясь, быстро отдалялась от него. Слишком заметная в своём белом костюме, слишком яркая для серого дня, слишком богатая для спокойной жизни. Антоний проводил её долгим взглядом и сел в свой Rolls-Royce. День, начавшийся с триумфа, стремительно омрачился за полчаса.

То, что не высказал я, сильнее того, что сказал. У нас с ней по-прежнему несопоставимо разная цена успеха и поражения. Но это было cлишком дорогое напоминание.

Эта утрата непосильна для моей издержавшейся души

10 июня 2013

«На эгоизме мы учимся любви,

жертвуя частицей своего «я»

ради других»

Зигмунд Фрейд

Шелест шин ласкал слух. Район был совершенно не знаком ей, но Милана упрямо углублялась в неизвестность. В беспорядочном потоке людей, живущих своей мелкопроблемной повседневностью, чувствовала себя белой вороной в золотых Ray-Ban. Безразличная ко всему внешнему, она смотрела только на серую дорогу под ногами и слушала свои мысли, заглушаемые шумом понедельника.

Очень много чебардашек спешит по своим делам. В этой суете чувствуешь себя неделовой и ущербной. Здесь так легко сойти с ума. Я должна любить Москву, но как же мне сейчас паршиво от безликого города, от людей, попадающихся навстречу, от тошнотворных воспоминаний, от бесконечно серой сырости и безразличия… От одиночества. Чем больше людей вокруг, тем острее его ощущаешь.

Чётко быть деньгами. Они всегда всем нужны, они ни в ком не нуждаются. Люди определяют им ценность и сходят из-за них с ума, а деньги шуршат и звенят, всегда востребованные и беспринципные, лакмусовые бумажки чужих пороков. Деньги нужно уметь тратить – они могут разорить душу, а могут обогатить ее. Они, подобно раствору искренности, проявляют людей, как фотографии, и не их вина в том, что плёнка бывает такая некачественная…

Мой банковский счёт не проломился от приливной волны свежих средств, а вот наши с Антонием отношения треснули, подобно клееной вазе. Деньги – вода, размывающая родственные узы, но я была так уверена, что наше с братом взаимопонимание основано на чём-то незыблемом и нематериальном. Неужели ошиблась?

Бизнес, деньги, сделки… Игры, которые играют людьми. Мы с Тони поссорились. Из-за чего, спрашивается? Мне не нужна ни строительная компания, ни недвижимость, ни джет. Я уже полтора года не пользуюсь семейными деньгами, сама зарабатываю и довольствуюсь тем, что имею. А теперь получила то, о чём даже не мечтала, и оказалась королевой роскошной обречённости.

Богатство шепчет, а мне сейчас хочется кричать: оно так оглушительно громко и так нежданно вторглось в мой мир. Тот самый случай, когда деньги лишь множат проблемы. Бездомная миллионерша aka строительный магнат. Всё как всегда. Чувствую себя кораблём, который отправили в дальнее плавание, но не дали навигационную карту и не предупредили о подводных скалах. Кругом одни шторма, а так хочется причалить к спокойному берегу. Но это – недостижимая мечта, если проблема в самом корабле, который даже в штиль качается и кренится.

Детство, окутанное амнезией, хранит в себе сотню ответов на вопросы, которые задаёт мне взрослая жизнь. Совершенно не могу понять поступок деда и отказываюсь принять последствия его прихоти. Во все времена люди распоряжались своими состояниями по-разному. До сегодняшнего дня я не знала более мудрого и справедливого человека, чем мой дед. Но уже час привыкаю к новому взгляду на ситуацию. Как странно он решил осчастливить своих наследников…

Все вроде бы на своих местах, но местами своими недовольны. Высокоуровневый спектакль жизни вышел из-под контроля, я оказалась на сцене и не знаю не только свою роль, но и жанр постановки. Более того, я совершенно точно не хочу играть в этой пьесе. Наверное, в этом проблема моего мировосприятия – отношусь к жизни, как к чему-то проходящему и постороннему. Но я и вправду не хочу вникать в эту новую реальность. Я многое пробовала и достигла почти всего, чего хотела, а то, чего мне не хватает, не купишь за все деньги мира.

Антоний, наоборот, всегда следовал единожды выбранным путём и выстроил свою собственную империю самодостаточности. Он должен управлять компанией, потому что он рулит своим миром. Он отрывал куклам головы, он кричал на меня и называл дурой, он даёт мне свои машинки, он знает китайский. WTF?

Он мой старший брат, который спасает меня от раздрая с собой. Хочет он того или нет, но я его ужасно ненавижу. Так ненавижу, что люблю. Наша семья – семь «я». По 3,5 в каждом. На этот раз я всё осознаю вовремя и не потеряю брата ни за какие деньги – эта утрата непосильна для моей издержавшейся души.

По сути, это и есть испытание жизнью. Надо уметь отделять материальное от духовного и дорожить тем, что не имеет денежной ценности, не скупясь при этом на эмоции и искренность. У нас так часто есть и деньги, и вещи, но нет отношений и взаимопонимания. Материальное вытесняет духовное вместо того, чтобы дополнять. Мы слишком часто экономим на чувствах.

Я постоянно живу в долгу у себя. Дарю себе моменты искренности, беру счастье в кредит и свободу под проценты, а по итогу… Внучка строительного магната, а дома своего нет. И дело не в деньгах, дело во мне.

Я причина и следствие всех своих проблем. Не бывает плохих и хороших моментов – бывают ситуации, которые создают сами люди. В моей жизни были разные времена, и сейчас, похоже, я проживаю один из самых непростых периодов. Во многом, по своей вине.

Не стоит отчаиваться: пока есть жизнь, надо жить. С улыбкой. Собраться с силами, выбрать самую светлую и тёплую улыбку из тех, что готова предъявить миру, и устремиться вперёд. Была бы цель – дорога найдётся!

Интересно, сколько дорог нужно пройти, чтобы достичь счастья?

Антоний – босс, а я модель. Надо купить что-то вкусное Брузеру

10 июня 2013

Крупные капли дождя посыпались с неба, сочными частыми точками падая на асфальт и туманя солнцезащитные очки. Милана посмотрела по сторонам и, увидев вывеску «Зоомагазин», пришла к первому мудрому решению.

Надо купить что-то вкусное и снюхаться с Брузером. И Антония тортом накормлю. Хочет он того или нет, но он босс, а я модель. Модель, которая любит Лос-Анджелес и нуждается в солнце! Ничто не возвращает к реальности лучше, чем дождь и натёртые ноги…

В магазинчике было пусто и пахло чем-то незнакомо уютным. Милая улыбчивая девушка-продавец спросила из-за прилавка:

– Здравствуйте. Вам что-нибудь подсказать?

– Fucking rainy today, isn’t it? Чем кормят бассетов?

Милана окинула стеллажи изучающим взглядом, ожидая получить ответ на свой вопрос, но девушка молча разглядывала её.

– Что? – резко спросила Милана, раздражаясь её пристальным любопытством.

– Вы Милана Гусева? – робко уточнила продавец.

Милана удивлённо посмотрела на неё. Гусевой меня уже так давно никто не называл…

– Мы знакомы?

– Да, то есть, нет, – сбивчиво сказала девушка. – Я Маша, но вы этого, конечно же, не знаете. Два года назад я была сэндвичем.

– Кем-чем? – переспросила Милана, окончательно сбитая с толку.

– Сэндвичем, – смущённо повторила Маша. – На Арбате. Два года назад. Чуть меньше.

Увидев полное непонимание в глазах Миланы, Маша быстро добавила:

– Вы подарили мне духи, которые рекламировали, вы были в белой футболке YSL.

Милана улыбнулась, смутно припоминая солнечный арбатский денёк.

– Тебе так лучше, – более дружелюбно сказала она.

– Как? – уточнила Маша.

– Так, – неопределённо ответила Милана, думая о сэндвичах и Брузере. – Так чем там кормят бассетов? И какой это адрес?

Несколько минут спустя Милана, вызвав такси, обсуждала собачьи деликатесы со словоохотливой Машей, которая смотрела на неё с той же преданностью во взгляде, что и бассет-хаунд.

– А я думала, вы в Нью-Йорке… – сказала она, встав за кассу.

– А я в Нью-Йорке, – невозмутимо подтвердила Милана.

– Но вы же в Москве, – удивилась Маша.

– Недавно и недолго. Сдачи не надо.

– Но… – Маша попробовала возразить.

– Купишь себе сэндвич, – Милана улыбнулась.

Маша рассмеялась.

– Спасибо вам! А у вас бассет, да?

– У меня брат, – Милана направилась к выходу.

Не найдясь с ответом, Маша проводила её до двери. Колокольчик бодро звякнул на прощанье, несколько толстых капель стукнуло Милану по носу. Быстро сев в такси, она прикрыла глаза, слушая уютный дождик. Хотелось продолжить думать с нужной страницы, вернувшись к размышлениям, как к оставленной на время книге, но мысли непослушно сплелись в клубок противоречий, и потому она достала iPhone, чтобы выложить очередную архивную нью-йоркскую фотку в свой недремлющий Instagram-блог.

Мой телефон живёт более правильной и полноценной жизнью, чем я. Он знает триста номеров, хранит пять тысяч ярких фото-впечатлений, напевает беззаботные песни и постоянно кому-то нужен. А я уже даже не помню, что так старательно насобирала в него.

Мой телефон живёт за меня, и я ему так завидую…

Она слушала родной голос и молча глотала дождливые слёзы

10 июня 2013

Листая лос-анджелесские моменты и вспоминая запредельное счастье августа, Милана так остро заскучала по Джею, что, достав наушники, включила плейлист его песен. Всю долгую дорогу до дома Антония она слушала самый родной голос и молча глотала дождливые слёзы.

Какие-то вещи понимаешь слишком поздно. Жаль, что истории отношений с некоторыми людьми невозможно переписать. Хотя, наверное, чтобы осознать ошибку, надо сначала допустить её. Я бежала от боли утраты, а сейчас с каждым днём мне ещё больней – от неизменно горьких сожалений и от обиды на себя. И потому я плачу по счетам. Плачу и плачу слезами своей печали. Плачу за свою глупость, которую не искупить деньгами…

И в этих расходах так легко иссякнуть… И деньги, и чувства тратятся, и те, и другие обесцениваются. По-настоящему богат тот, кто обладает тем, что нельзя купить. Я обеспечена от рождения, а вот своё истинное богатство мне ещё предстоит обрести. Всё, что для этого нужно, – быть реальной Миланой Смоленской. Оказывается, это так непросто. Естественность вообще сложная штука. Натуральный макияж труднее всего наносить…

***

Дома Антония встретила странная картина. На полу в гостиной неподвижно лежала Милана в чёрных легинсах и чёрной футболке. На диване сидел Бруствер. Он смотрел на Милану свысока и подвывал музыке, оккупировавшей пентхаус. По словам горничной, Милана пребывала в таком состоянии уже около двух часов – с момента своего возвращения.

Бруствер, обрадованный появлением хозяина, наполнил комнату звонким лаем. Антоний сел на диван и, гладя бархатную спину благодарного пса, посмотрел на Милану.

– Что ты делаешь?

Она пошевелила пальцами левой ноги, подав первый признак жизни.

– Лежу.

– Просто лежишь? – уточнил он.

– Прилежно лежу.

Антоний улыбнулся и, узнав знакомую песню, спросил:

– Это Джей тебя так уложил?

Милана открыла глаза и посмотрела на него, но ничего не сказала. Антоний выключил музыку.

– Не-ет! Он вдохновляет меня! – горячо запротестовала она.

– Вижу. На полное ничегонеделание. По-моему, ты не от любви страдаешь, а от безделья.

– Я не бездельничаю, я занимаюсь йогой, – обиделась Милана.

– И что это за поза? – с улыбкой спросил Антоний.

– Шавасана, – мрачно пояснила Милана. – Поза «трупа». Relaxes me.

Она потянулась и села в позу лотоса. Бруствер гавкнул, приветствуя ожившую Милану.

– Съешь его, Брузи, – сказала она и, окинув Антония вызывающе наглым взглядом, добавила. – Хотя нет, лучше не ешь. Несварение будет.

– И её не ешь, – не остался в долгу Антоний. – Косточка в попе застрянет или силиконом подавишься.

Запутавшись в гастрономических тонкостях, Бруствер покинул диван и деловито вышел из гостиной.

– Ты какист! – заявила оскорблённая Милана.

– Ты Брустверу?

– Тебе, – сестра улыбнулась. – Это по-гречески, означает «наихудший».

– Ты знаешь греческий? – удивился Антоний.

– Я знаю тебя, – Милана встала и потянулась. – Ты какист.

– А ты фигня, – сказал Антоний.

– Фигня, сказанная значимыми людьми, – это значимая фигня, – намекнула Милана, глядя ему в глаза.

Поняв, к чему она клонит, и не желая извиняться, Антоний сменил тему.

– По-моему, ты увязла в эмоциях, – предположил он.

– С чего ты взял? – Милана села рядом с ним на диван.

– Посмотри на своё отражение и увидишь ответ.

Она провела рукой по щеке, убирая одну из чёрных дорожек, оставленных потёкшей тушью.

– Включаю, а он по-прежнему меня любит, – вздохнула Милана, опустив глаза.

– Stereo-love?

Она пожала плечами, беззащитная в своём одиночестве.

Антоний признал, что у них намного больше общего

10 июня 2013

– Посмотри «Карты, деньги, два ствола». Вот там у ребят были конкретные проблемы. И ничё, справились, – подбодрил Антоний.

Милана фыркнула и, взглянув на него, рассмеялась.

– Thanks. Но мы с ними не поймём друг друга. Им нужны были деньги, а мне…

– А у тебя их много, – напомнил Антоний.

– Ты же поедешь со мной завтра в восемь к этому… завещателю?

Милана посмотрела на него с надеждой.

– Нет, – сказал Антоний, упрямый в своем неприятии обстоятельств.

– Да! – возразила Милана. – У тебя уникальная память на плохое, но некоторое прошлое лучше сливать, иначе накапливается shit и портится характер. Кстати, я купила торт, там много персиков, и они все мои.

Осмыслив её поток слов, Антоний улыбнулся. В ней весь день ссорятся разум и детская наивность. Интересное зрелище.

– Так ты не будешь жить в Москве? – спросил он, уступая в первом раунде персики сестре.

– Нет, – твёрдо сказала Милана.

– Проясни, какое это «нет», – попросил он.

– В смысле? – Милана посмотрела на него.

– Это «нет» женское, детское или осмысленное?

Она рассмеялась.

– Это самое отрицательное «нет». Тони, не хочу тебя спешить, но тебе лучше поехать со мной завтра к юристу.

– Улетаешь?

– Хочу на Royal Ascot, – оживилась Милана. – I really miss London sometimes.2828
  Иногда я реально скучаю по Лондону.


[Закрыть]

– Когда открытие?

– Восемнадцатого, – улыбнулась она. – А потом у меня съёмки, лифчики с бриллиантами, коллекции и контракты, закупки и аукционы, тёплое море…

Антоний прервал её мечтательную прогрессию прагматичным вопросом:

– Чё с домом будешь делать?

– А ты что хочешь?

Она посмотрела ему в глаза, и в этот момент Антоний признал ошибочность своих утренних суждений. Граница, прочерченная между ними в раннем детстве, окончательно растаяла, ушла вместе с человеком, создавшим и поддерживавшим её всю свою жизнь. Даже своей смертью он хотел разделить их, но Милана оказалась неблагодарно непокорной внучкой.

Когда твою жизнь продумали за тебя, самый удобный и приятный вариант – расслабиться и получать удовольствие, плыть по выбранному для тебя течению, точно зная, что оно не приведёт в канализацию. Однако стоит только единожды поступить по-своему, взять иной курс, отказаться от безмятежности и беспроблемности, как вся идиллия рушится. За одним выбором следует череда других ответственных решений. Ты больше не застрахован от ошибок. И от канализации. Даже странно, что моя сестра, привыкшая к роскоши, выбрала это рисковое свободное плавание. Странно, потому что это значит, что у нас намного больше общего, чем мне всегда казалось.

– Нам обоим надо об этом подумать, – предложил он.

Милана засияла и вновь приняла свою позу лотоса.

– Знаешь, йога для тебя слишком спокойная, – отметил Антоний. – Ты из-за неё заторможенная.

– Я jet-legged, – возразила Милана.

– Ты по жизни jet-legged, – хмыкнул Антоний.

– А ты какист, – буркнула сестра.

– А ты тормоз, – улыбнулся он.

– Я не тормоз! – воскликнула Милана.

– Так докажи, – сказал Антоний. – Если депрессируешь, ты через час будешь иметь ещё больше оснований, чтобы грустить. А если ты что-то делаешь, ты через час что-то сделаешь.

– Через час я съем торт, – подумав, объявила Милана.

– Но уже без персиков, – уточнил Антоний.

– Дашь Гелик погонять? – попросила Милана.

– Слетаешь в Абу-Даби в конце недели? – неожиданно предложил Антоний.

– Зачем? – Милана удивлённо посмотрела на него.

– По бизнесу надо. У меня важные дела здесь, а ты знаешь французский и Али.

– Oh fuck you, – выдохнула Милана.

– Почему ты держишься за голову? – спросил Антоний.

– Взяла себя в руки, – пояснила сестра и радостно протянула. – Бру-у-узи!

Бруствер зашёл в гостиную и послушно подбежал к Милане.

– Съешь его, Брузи! – приказала она.

– Пойдём есть торт, – Антоний встал с дивана.

– Брузи, он тебя боится, – рассмеялась Милана, тетешкая пса.

– Бруствер, место! – скомандовал Антоний.

Бассет покосился на него и продолжил кайфовать в нежных руках Миланы, которая, щедро раскидываясь долями и квартирами, уверенно присвоила важную часть мира Антония, заняв место в его одиноком сердце и завоевав безраздельную преданность его бассета.