Текст книги "Зов павшего небожителя. В тени зверя"

Приближался рассвет, это было видно Амикуму через периодически открывающийся вид в проходе. Дождавшись, пока дверь вновь откроется, волк проскочил наружу из Дубового дома. У животного неожиданно зачесались глаза, которые вновь стали принимать золотистую окраску, после чего волк начал видеть перед собой отмеченные алым цветом большие следы какого-то странного существа, ведущие от входа в жилище старика к чаще леса. Амикум не успел сообразить, что к чему, однако уже ринулся идти по этому загадочному следу, что привёл его к некоему обычному на вид дереву, расположенному в пятистах шагах от места, где сейчас был Ратибор. Рядом с этим деревом след обрывался, но в то же время начинал мерцать тем же алым цветом маленький участок снега. Волк, не раздумывая, принялся выкапывать передними лапами небольшую ямку, сперва в снегу, а затем, по мере необходимости, и в самой земле. В итоге Амикум добрался до могучего древесного корня, обвившего некий интересный предмет, что и источал алый свет. Немного напрягшись, волк вырывает из крепкой корневой хватки свою находку, а затем некоторое время будто бы любуется её сиянием. Так было до тех пор, пока зверь не утратил на время свой позолоченный взор и не начал смотреть на этот же предмет иначе – как на обычную безделушку.

Через пару мгновений Амикуму стало не по себе: он услышал вдали одинокий волчий вой, со временем ставший множиться по количеству издающих его животных глоток. Зверь забеспокоился, а затем поспешно ухватил зубами загадочный предмет, походивший на голую кость, и умчался в сторону Дубового дома.

Глава 5
Сердечный мороз

Солнце встало на горизонте, но скоротечные густые тучи многократно скрывали его, создавая видимость позднего вечера, а не раннего утра. Солнечный свет попеременно проникал в Дубовый дом и иногда озарял лицо путника, коего сон по-прежнему держал в своём плену. Обстановка в округе Дубового дома была мрачной: дневная ясность проявлялась неестественным образом; туч на небосводе становилось всё больше и больше; птицы не пели, ибо впредь всяк зверь, тьмой не овеянный, забывал дорогу к сим местам, дабы не обречь себя на верную погибель; вьюга продолжала напоминать о себе.

Жизнь в округе деревни Волох застыла в снежных оковах, которые не спадали даже в период жаркого лета. Присутствие Вульфарана не давало ослабнуть хватке ни холода, ни страха, а единственное, что менялось в тёплый период – продолжительность сияния солнца на горизонте в течение дня. Бытие деревенских жителей походило на жизнь заключённых, запертых в своих домах без всяких цепей и замков, а Красноглазый волк – не что иное, как злостный тюремщик, от коего не стоит ждать милости, как бы ни складывалась судьба.

Дверь в Дубовом доме вновь заскрипела, Амикум вернулся к своему товарищу после своей недолгой лесной прогулки и застал его спящим. Стараясь не побеспокоить путника, волк остался в коридоре, по которому бесцельно начал метаться из стороны в сторону, зажимая в зубах таинственный предмет. Шло время, и Ратибор стал постепенно высвобождаться от влияния дурманящих душистых трав.

Человек проснулся и почувствовал приток свежих сил и энергии, однако вскоре он ощутил сильный голод, да и мысли не самые спокойные начали царить в его голове, ведь за этот день многое нужно было успеть сделать. Едва встав на ноги, путник поспешил убрать книгу в котомку, чтобы больше не беспокоиться на её счёт, а затем обратил внимание на свою правую руку, со страшным ранением на которой кто-то уже успел поработать. Ратибор увидел, что его рука перевязана плотной чёрной тканью. Настолько туго была обмотана конечность, что странник физически не мог пошевелить пальцами на ней. Путник попытался левой рукой ослабить давящую повязку, как вдруг в это мгновение в помещение зашёл Лунебрис.

– А вот этого делать не стоит, ежели ты, окаянный, не захотел и вовсе без руки остаться.

– И тебе доброе утро, старче. Чего ж ты так туго затянул? С таким знахарем можно было бы оставить руку гибнуть и дальше, чем сделать так и думать, что с ней в итоге станется: побьёт ли руку гной или недостаток притока крови. Ишь ты, совсем уже её не чувствую! – осуждающе заговорил Ратибор.

– Ты, давай это… прекращай причитать! Ахнуть не успеешь, как уже благодарить побежишь, падая в ноги, только гляди – не споткнись по дороге. Без моей помощи рассыпалась бы рука твоя обгоревшая в пух и прах, как рассыпается древо во огне в пепел, – говорил Лунебрис, недовольный ворчанием гостя.

– Вот, возьми, – сказал старик и бросил Ратибору большой кусок свежеиспечённого хлеба.

– Благодарствую, а откуда это? Кладовки со свежей едой я в доме что-то не приметил, – спросил изумлённо путник.

– Откуда я взял хлеб – тебе знать необязательно, у тебя скоро будут другие заботы, над которыми действительно придётся призадуматься, – говорил Лунебрис.

– Припасов у меня осталось не так много: кусочек крольчатины, две-три речные рыбы да свежий хлеб с малой фляжкой, наполовину заполненной водой. Где же мне искать пищу в деревне? Ведь в ней при волчьей власти, небось, свирепствует голод? – спрашивал путник.

– Голод и вправду свирепствует в тамошних стенах, Ратибор Балканский, однако причиной тому служит не волчья напасть, а жадность Зидхана. Очень много всякого добра он хранит ото всех деревенских жителей в своём доме, что в самом центре Волоха. Он кормит лишь сильных и преданных вояк, видимо, Зидхан полагает, что лишь с помощью своих солдат он сможет силой прорвать осадное кольцо и изгнать Красноглазого волка восвояси. Ну что ж, я могу уже заранее сказать, что его план обречён на полный провал, ибо на одного человека будет приходиться по десятку хищников, зайди только в лес – и поминай как звали. Да уж… сведёт нас такой вождь в могилу, и, судя по всему, очень скоро. Как будем восполнять запасы еды – будем решать на месте, иначе никак, ведь роковой час всё ближе. Посредством этой книги, мне кажется, мы сможем изменить положение деревенских жителей к лучшему, сможем отвести беду лихую, что волчью, что людскую, или хотя бы отсрочить страшный конец, – говорил Лунебрис.

– Мы, старче? – спросил Ратибор.

– Да – мы! Я пойду с тобой, южанин. Видят небеса, что я уж слишком засиделся в этом доме, спокойно глядя, как невинные люди умирают, а мне остаётся лишь предавать их тела терзанию волчьих зубов. Хватит, как будешь готов – иди во двор, буду ждать там, – сказал Лунебрис и вышел из помещения.

Пока путник собирался в дорогу, восполняя запасы воды и лечебных трав, что были у Лунебриса, Амикум ожидал своего товарища у двери с изображением Красноглазого волка. Прежде, чем покинуть зал приёмов, Ратибор достал самодельные карты, по которым он ориентировался на пути к деревне, и нанёс на них нужные пометки и знаки. При составлении карт путник воспользовался навигационной вещью, именуемой компасом. Чтобы от неё был толк, надо было сначала соорудить эту загадочную вещицу: человек наполнил рядом стоящее ведро водой и положил на её гладь железную палочку – стрелку. Компас показывал человеку направление севера, механизм работы этой вещи оставался для большинства современников Ратибора неизвестным, поэтому многие люди, коих он когда-то знал, уже успели заклеймить его колдуном, «общающимся с водой».

По окончанию работы с картами Ратибор убрал их в котомку и направился к выходу. Остановившись у входного проёма в гостевой зал, путник вдруг развернулся и всерьёз задался вопросом:

– Куда подевались огоньки?

Простояв после этих слов на месте несколько секунд и не получив ответа, Ратибор не спеша направился дальше, к выходу из дома. Завидев человека в коридоре, Амикум выскочил во двор через открытую «тёмную» дверь, по-прежнему зажимая в зубах свою дивную находку.

Ратибор постоянно оглядывался, ведь с течением времени он не переставал дивиться Дубовому дому как необычайно сложному и ранее невиданному сооружению. Человеку вновь стало несколько не по себе, когда он взглянул на красноглазое изображение на чёрной двери, от которой он тут же поспешил отвести взгляд.

Сразу после этого странник вышел на улицу и увидел дожидающихся его компаньонов, Лунебриса и Амикума, пристально глядевших друг на друга. Волк сидел на снегу, гордо выпрямившись, а старик стоял перед ним, опираясь на длинный толстый посох. Лунебрис несколько раз протягивал руку к животному, пытаясь взглянуть на таинственный предмет, находящийся меж волчьих клыков, но Амикум противился попыткам Лунебриса забрать его находку, предостерегая старца сильным рычанием. Путник стал постепенно приближаться к вздорящей двоице.

Ратибор обратил внимание на то, что старик стал выглядеть несколько иначе, чем ему казалось раньше: тот будто бы стал несколько выше; сильно выпирающий горб исчез вовсе; глаза выглядели более здоровыми, а руки более ухоженными – он будто бы помолодел на пятнадцать лет. На нём была чёрная дорожная одежда, довольно сильно походящая на длинный и изношенный балахон монаха, Лунебрис всё же оставался знакомым Ратибору внешними чертами лица и характером. Спрашивать старика о подобных изменениях путник не стал, предполагая, что всё объясняется лекарскими умениями Лунебриса, способными и страх прогнать, и чудовищную рану залечить, и придать своему облику более молодые черты.

Отведя недобрый взгляд от Амикума к Ратибору, старик спросил:

– Готов ли ты, южанин, идти в место, небом забытое, а землёй отвергнутое, где нет ничего кроме страха, отчаяния, боли, голода и крови?

– Я пришёл сюда помочь людям, они уже вдоволь натерпелись от этого лютого зла, вернуть в их сердца добро, свет и любовь. И в их спасении я смогу обрести душевный покой уже для своего сердца, – уверенно ответил путник.

В знак одобрения Лунебрис кивнул головой, затем повернулся по направлению к деревне и пошёл вниз по склону. Ратибор взглянул на Амикума и улыбнулся, завидев в глазах товарища отблеск пульсирующей жизни, что куда приятней унылой тоски по умершему товарищу.

– Что это у тебя, дружок? – спросил странник, чьё внимание привлёк загадочный предмет, в котором таинственным образом отражались лучи скрытого солнца.

Амикум отдал свою находку без какого-либо сопротивления, да и вовсе будто позабыв, что вообще что-то держал в зубах. Избавившись от предмета, волк побежал вслед за стариком.

Едва путник коснулся находки, как его охватила сильная головная боль, принесшая с собой видение, уже знакомое человеку. Перед его глазами вновь предстала ужасная кровавая битва между лисьим и волчьим народами. Видение всё больше концентрировало внимание Ратибора на бесстрашном командире и особенно на тех моментах, когда тот применял в бою огненный меч. Путник вновь видел и восхищался силой этого оружия, перед которым ничто не могло устоять, за исключением чёрного металла, сотворённого при поддержке тёмной силы Вульфарана. Странник снова видел ключевые моменты битвы лисьего командира с волчьим вожаком; он видел, как меч сразил громадного врага, и от этого его огонь погас; видел, как лезвие меча на последней вспышке огня рассыпалось в пыль подле мёртвого тела своего хозяина. Последнее, что видение показало: чёрное кровавое облако, которое обрушилось на остатки храброго отряда и на испустившего дух их предводителя.

Недолго разглядывая загадочную вещицу, путник с удивлением для себя осознал, что держит в руках не что иное, как рукоять древнего меча, принадлежащего тому самому великому воину из лисьего народа, что героически сражался и пал в этих лесах тысячи лет назад. Опасаясь пришествия новых видений, Ратибор быстро спрятал предмет в котомку. Решив более не задерживаться в этом месте, путник поспешил нагнать своих компаньонов, а поспев за Амикумом, дал зверю всем своим видом понять, что стоит поторопиться. Ратибору и его попутчикам в данный момент не грозила какая-либо опасность, но путника пугали видения и вытекающие из них реальные образы, вещи и события. Найденный артефакт начинал оправдывать его опасения о том, что всё действительно так ужасно и при этом реально обстоит на этой земле, что в самом страшном сне не приснится. Его сердце чувствовало тревогу, ведь вся цепочка событий, что пережил пришелец с юга, походила на барабанную дробь, ведущую к судьбоносному действу, к всеми ожидаемой годами кульминации в истории деревни Волох. Всё в скором времени должно случиться, но будет ли это конец пути – человеку ещё доведётся решить самому.

Впереди уже были видны деревянные высокие ворота Волоха, и тут Ратибор засуетился, поравнялся с Лунебрисом и кое-чем поинтересовался.

– Как быть с Амикумом? Полагаю, мы оба знаем, как к нему отнесутся деревенские жители.

– Отпусти его, не держи подле себя. Пусть убежит в лес, где ему и положено быть по природе своей, – ответил старик.

Ратибор остановился, подошёл к волку, преклонил колено, чтобы поравняться взглядом с товарищем, и сказал:

– Тебе дальше нельзя – слишком опасно, как для тебя, так и для нас обоих. Я не гоню тебя прочь и не говорю тебе «прощай», ибо возлагаю большую надежду на новую встречу. Будь рядом, не уходи далеко… наблюдай и будь настороже. Остерегайся и людей, и сородичей – нынче зло повсюду, в каждом из нас. Помни, что мы с тобой единое братство, сила которого с годами окрепнет… да будет на то воля Божия.

Под конец своей речи путник опустил голову, его разум переполняли и многие другие мысли, связанные с вопросом, как быть дальше? Да и тягость разлуки сказывалась на нём. Амикум в этот момент возложил голову на плечо Ратибора, и тот приобнял его. Затем странник поднялся и в последний раз взглянул на волка.

– Береги себя, – промолвил человек тихим голосом и пошёл вслед за Лунебрисом, который ждал его у ворот деревни.

Зверь ещё некоторое время смотрел вслед Ратибору, затем скрылся в тени деревьев. Он всё понимал, что говорил ему его друг и товарищ, но тревожился он не о своей судьбе. Волк знал, что как только путник минует деревянные ворота, то окажется в наиопаснейшем месте во всей округе, ведь всё зло этой земли исходит именно из этой деревни. Страшный грех предательства среди славян имеет здесь корни свои и продолжает, устремляясь вглубь, губить тела и души невинных людей.

Ратибор с Лунебрисом миновали ворота, путника очень сильно удивило отсутствие каких-либо стражников или дозорных у главного входа в Волох. За воротами простиралась улица, с обеих сторон застроенная деревянными одноэтажными домами. Дорога вела в низину, в центр деревни, где подобных жилищ насчитывались десятки, а в центре находилась постройка покрупнее. То был дом Зидхана, который состоял из трёх этажей и подвала. Его дом был построен с расчётом на оборону, как от людей, так и от волков. Там располагался и гарнизон самых преданных солдат вождя, и пиршественный зал, в который могли приходить люди через парадные ворота исключительно по приглашению хозяина твердыни. Однако со времён Дархана пиров в Волохе никаких не было из-за голода и волчьей напасти, поэтому в первую очередь то была маленькая крепость Зидхана, окружённая большим количеством оборонительных сооружений и второй в Волохе деревянной стеной, которая была даже больше, чем у внешних ворот деревни.

Странника очень сильно настораживала пустота на улице, нельзя было заметить ни единой живой души, и путнику на ум стали приходить не самые добрые мысли. Ему уже начинало казаться, что он прибыл сюда слишком поздно, что всех жителей Вульфаран уже успел «уволочь» в мир иной, однако, несмотря на явное недоумение и наступающее отчаяние Ратибора, Лунебрис по-прежнему оставался спокоен.

– Чего нос повесил? – спросил старик со скрытой насмешкой.

– Мне кажется, что мы опоздали. Гляди, в деревне никого! Она пуста. Возможно, хищники уже давно расправились с населением Волоха. Почему ты мне не сказал, что уже успел предать земле последних людей, живших здесь? – спросил странник.

– Расправились? Предать земле? Что за бред ты несёшь, южанин?! Неужто деревня выглядит именно так, как если бы по ней прошлась волчья орда? Ты хоть одно тело на улице видишь? Сомневаюсь, что звери оставили бы после себя местечко столь чистым – не окровавленным. Ты погляди, подумаешь, никого не видно, дома-то не тронуты, ни одна дверь не выбита, никакие вещи по улице не разбросаны. Да не будь здесь Зидхана, это была бы столица подлинного порядка для всего мира! – смело говорил Лунебрис, дивясь испугу путника.

– Ты что? Издеваешься надо мной, старик? Где люди-то!? Кругом погляди! Жителей словно ветром просто унесло отсюда, – говорил Ратибор, чуть ли не выкрикивая каждое последующее слово громче предыдущего.

– Сколько мне ещё тебе говорить, Ратибор!? Успокойся! Терпение, не падай духом именно тогда, когда до цели остаются считанные шаги! Не бойся ты! Ничего с твоими людьми не случилось! Сейчас через пару мгновений будет полдень, а это значит, что все деревенские жители ныне на Перуновой высоте, – говорил Лунебрис, очень сильно раздражённый поведением иноземца.

– Перунова высота? Это ещё что? – спросил путник более спокойным голосом.

– Это небольшая возвышенность к северо-западу от деревни, буквально в двадцати аршинах от северных ворот Волоха начинается тропа к ней. Там располагается капище богов, и там люди возносят хвалу высшим силам и призывают небо помочь им избавиться от клыкастой напасти, – сказал старик и указал направление пальцем.

– Ну… значит, идём туда! – сказал Ратибор, усмирив испуг, и ринулся в указанном Лунебрисом направлении.

– Эх… да погоди ты! Куда пошёл, окаянный?! – возразил старик, но путник того уже будто и не слышал.

Ратибор умчался к месту сбора жителей деревни, а Лунебрис, не успев сказать нечто важное, пытался нагнать путника, чтобы не дать тому добраться до интересующего его места. До северных ворот Ратибор дошёл довольно быстро, без особых усилий проходя совершенно пустые просторные улицы, но забираться на возвышенность тот не стал, приметив некое движение неподалёку. В это мгновение Лунебрис, вовремя настигший путника, ухватил того за плечо и чуть ли не протащил обратно за Северные ворота, внутрь деревни. Затем они оба забежали за угол, где Лунебрис велел Ратибору воздержаться от поспешных действий и притихнуть. Они осторожно присели на лавку, что стояла возле ворот, и склонили головы вниз, чтобы не привлечь лишнее внимание. То, что узрел путник, было шествием жителей Волоха обратно в деревню, к своей привычной жизни. Видимо, с Перуновой высоты народ сегодня вышел пораньше.

Люди проходили через ворота деревни, не замечая Лунебриса и Ратибора. Вид у них был изнурённый, ведь они из последних сил сводят концы с концами, кто-то шёл и вовсе в слезах, осознавая, что этот ужас, возможно, никогда не закончится. Одна женщина в длинном сиреневом плаще с капюшоном приметила незнакомое лицо подле старика на лавке, но поднимать суету не стала и пошла дальше. Ратибор уловил её взгляд и глазами будто бы поблагодарил женщину за спокойствие.

Несколько иначе выглядели воины в деревне, сопровождавшие жителей. Они казались более умиротворёнными, но с особым подозрением относились ко всем и всему вокруг; были хорошо вооружены: стальными мечами, топорами и копьями; носили все кольчужную броню, а некоторые из них поверх названного металла цепляли ещё и грубые железные пластины, затрудняющие передвижение, но при этом обеспечивающие более надёжную защиту; одеты они были лучше простых жителей деревни, да и, казалось, что голод не сказывался на них вовсе. Едва все обыватели, сопровождаемые воинами, прошли, как Лунебрис с Ратибором рысью проскочили за ворота наружу.

– Зачем мы прячемся? Я думал, что мы сюда пришли помочь людям, а не чинить им зло – зачем их бояться? – спросил путник старца.

– Затем, иноземец! Первое, я ныне не в ладах с Зидханом, и его стражникам приказано меня не пускать в деревню. Второе, здешние жители, что стражники, что вождь, что простые люди – не жалуют чужеземцев, они считают, что от них не меньше бед, чем от страшного лиха в лесу, – говорил Лунебрис.

– А от чего так, старче? – изумлённо спросил Ратибор.

– А от того, что Зидхан, если и освободится от Вульфарана, то тут же начнёт войну с окрестными славянскими племенами, и в первую очередь – с северянами. В каждом чужом лице славянской внешности этот трус видит врага – лучше лишний раз ни тебе, ни мне не показываться здесь на глаза, пока не решим, как избавить сии места от тёмной скверны, что даже в воздухе витает, – заговорил старик, пытаясь всячески убедить путника в серьёзности их нынешнего положения в деревне.

– Кто была та красивая дева, что приметила нас? Лицом мила, хоть и холодна видом, но глаза переполнены жизнью и добротой, – спросил странник.

– Много ли ты видишь по глазам, южанин? Это Аксинья была. Неудивительно, что она тебя сразу же у ворот приметила, – сказал Лунебрис.

– А что? Неужто я заинтересовал её своим видом да блеснувшим в её сторону взглядом? – спросил путник в несколько приподнятом настроении.

– Конечно же нет, дурень. Она тебя приметила, так как в деревне она всякого человека в лицо знает: все обращаются к ней за помощью против болезней, страха, прочих недугов как телесных, так и душевных. Чего тут сделаешь – чуть ли не единственный подлинный лекарь она стала на весь Волох. А тебя она видит впервые, а потому и примечает. Полагаю, в данный момент она гадает, кто ты такой. Ну, хорош, о ней ещё позже успеем поговорить, ты чего рвёшься на Перунову высоту? – заинтересованно спросил Лунебрис.

– Насколько я ведаю, обряды в капище проводят волхвы – великие мудрецы. Возможно, они помогут нам понять, что делать дальше, дабы изгнать отсюда зло. Дадут какой совет иль благословят на великие свершения… кому может быть ведомо, что они скажут? – говорил путник.

Лунебрису план Ратибора был не по нраву. Он считал, что каждый из волхвов уличён в тесной дружбе с вождём, с коим старче не собирался связываться преждевременно. Однако возразить путнику в его стремлении найти помощи у жрецов древних славянских богов не решился.

– Буду ждать тебя здесь, у Северных ворот, Ратибор. У меня нет ни желания, ни сил взбираться на Перунову высоту. Что тут сказать… годы не щадят стариков, – хитро отвечал Лунебрис, не желая идти к волхвам.

– Как тебе, Лунебрис, будет угодно. Дожидайся моего возвращения и не попадись страже. Как бы только наши судьбы не пошли под откос. Будь осторожен, – сказал странник и направился в сторону северо-западной возвышенности.

Подул сильный ветер, встревожив покой засыпанных снегом деревьев. Старик шёл обратно в деревню и нашёптывал сам себе нечто нескладное: мол, проходит пора мирного затишья, скоро будет слышен волчий вой прямо за высокими деревянными стенами Волоха, а дороги будут его разукрашены в алые цвета.