Книга: Бумажный театр - Милорад Павич

Не знаю, насколько Павич старался менять стиль своих рассказов – возможно, не шибко старался, и написаны они однотипно осознанно. Привычных «хазарских» вставок мало, так что текст кажется разжиженным. Автор как будто использует всё: имитацию разговора с читателем, сны, цифровой контр-реализм, отсылки к старым классикам (кресло смерти), даже пару старых анекдотов добавил в винегрет. Но общее впечатление такое, будто он пытается развлечь, в этом старании вышел из своей вселенной, и обаяние пошло рваться по шву. Иногда я чувствовал, что задумка рассказа интересная, но скука всё же не покидала меня. Первый раз читал Павича с таким ощущением; после этой книги придётся сделать паузу и взяться за что-нибудь диаметрально противоположное для очищения сознания.

Такое впечатление, что роман писался для потехи: вымышленные биографии кажутся неуклюжими (далеко не самое подходящее слово, но ничего лучше подобрать я не смогла), как если бы их придумал ребёнок или как будто конструктор, собранный из деталей, ему не принадлежащих.

Я влюбилась в то, как он пишет и что, но тем не менее не смогла осилить с первого раза: только я втягивалась в рассказ, вливалась в сюжет, как он заканчивался. Мне не хотелось просыпаться, как будто должно быть что-то ещё, но, как это обычно бывает, сон окончился не там, где хотелось бы.

Мне понравилось почти всё, но больше всего, наверное — «Кассета» и «Кресло, несущее смерть». Что-то привлекает меня в этих пространственно-временных переплетениях. Определённо продолжу знакомиться с Павичем, но не сейчас (и пока ещё не знаю, чем).

Согласно концепции, книга эта - 38 небольших рассказов от имени 37-ми несуществующих и одного существующего писателя. Однако, к сожалению, при всей любви к Павичу - затея не удалась. Не было передано индивидуальности и стилистических особенностей всех писателей, кроме самого автора.

Павич выдумал их, как альтер-эго самого себя, но за каждой маской проглядывало лицо автора. Автор не берет на себя труд имитировать стиль национальных литератур, он просто играет в прятки с самим собой. Только вот

ничто на свете не является таким, каким кажется на первый и даже на второй взгляд.

Если же рассматривать рассказы с точки зрения их самодостаточности, то здесь возникает ситуация неравноценности зарисовок - одни, целиком в духе Павича, инфернальны и по содержательности не уступают многостраничному и даже многотомному роману, другие - словно школьная забава, призваны гротескно отобразить проблемы национальной литературы, особенно тех стран, о которых без Павича и не задумаешься. Пожалуй, центральным элементом всех рассказов является время. Хронотоп либо растянут до безвременья, либо сжат до слепка с одного штриха бытия. Так рождаются жизни поколений, что с позиций вечности стоят лишь одной строки, и жизнь момента, что в рассказы продлевает жизнь, передаваясь из поколения в поколения. Автор же лишь смотрит в объектив.

"Время всегда дышит, как корова, - вдыхает людей и их поселения, а выдыхает будущее."

"- Скажите, верите ли вы в то, что существует время, параллельное тому времени, в котором находимся мы? - Да, я верю, что оно существует. Каждый человек - это некое параллельное время."

"В двадцать первый век попали разные люди. Одни, вплывая в него, получили пробоины и пошли ко дну, другие, несмотря на то, что живут сейчас в нем, на самом деле остались в двадцатом веке, а про некоторых только сейчас, в двадцать первом веке, стало ясно, что они глупы, как пробка."

"Читатель: Да ты совсем спятил! Забыл, что писал, повторяешь одно и то же! Писатель: Вовсе нет! Если хочешь, чтобы тебя услышали, любую вещь надо сказать дважды. Кроме того, ты забываешь, что как ни посмотри, а я умнее тебя. Читатель: ? Писатель: Тот, кто знает конец, всегда умнее того, кто его не знает! Я знаю конец этой истории, а ты - нет!"

Во-вторых, даже пресловутый национальный колорит в переводе почувствовать совершенно не удалось: рассказы написаны одним автором, переведены другим и это заметно.

Грустно.