Текст книги "Инопланетное вторжение. Ответный удар"

Глава 4
Боевое крещение

Гинтири. Пилот-истребитель

С первых же секунд полета, когда катапульта силового поля разгоняла истребитель в канале, чтобы вышвырнуть в пространство, почувствовала, что что-то не так. Или, скорее, что чего-то не хватает. Сначала не поняла, а потом уже не было времени на посторонние размышления. Но после того как вражеский истребитель, от которого я не успела увернуться, сначала получил пару зарядов по орудиям, а потом и взорвался, до меня вдруг дошло.

Стрелок!

Мой стрелок молчал! Дикарка Даля вела огонь по противнику, не издавая при этом ни звука.

Просто невероятно! Никогда о таком не слышала. Ведь даже курсанты и те во время учебных боев орут так, что порой не слышно звуков, имитирующих выстрелы, взрывы и рев вражеских двигателей. А уж что иной раз рассказывают о настоящих боевых вылетах… Сорванные голосовые связки – профессиональная болезнь стрелков. Проблемы со слухом – такая же у их пилотов.

Когда Даля не кричала во время тренировок, я особого внимания не обратила. Попадаются стрелки, что тренируются молча. Но в бою…

Однако времени на то, чтобы размышлять или удивляться, сейчас не было совсем. Приходилось уворачиваться и маневрировать, убегать и догонять, иногда чуть ли не на грани потери сознания из-за перегрузок. Никакие компенсаторы не помогали. Хорошо хоть, не приходилось опасаться, что по той же причине в любой момент может вырубиться мой стрелок. Пилот-то сам чувствует, когда нужно остановиться, а вот угадать, каково сейчас твоему напарнику, не всегда реально. К счастью, хомо в этом смысле такие же выносливые, как ожу, поэтому с ней точно ничего не случится.

Но непривычная тишина все же вызывала опасения, и я время от времени бросала взгляд на вспомогательные приборы, указывающие расход боезапаса и результативность огня. На первом цифры неуклонно ползли вниз, доказывая, что напарница точно не заснула. А второй стабильно застыл на отметке в восемьдесят процентов.

Невероятно!

Такое и на тренажере мало кто мог выдать, а уж в первом бою… Да и сама Даля на тех же тренажерах ни разу больше семидесяти пяти не выжимала, а чаще только семьдесят. Что, нужно признать, тоже очень хороший результат. А тут восемьдесят. Необходимо сказать, что результативным выстрелом считалось любое попадание, даже полностью поглощенное силовым коконом защиты, а не непременное разрушение противника, но все равно восемьдесят – очень много.

В любом случае времени раздумывать над странностями стрелка просто не было. Сейчас шел бой, все остальное потом. Вот когда выйдем из драки, тогда и появится время. Если вообще выйдем.

Стоило об этом подумать, как истребитель тряхнуло от серии попаданий. Приборы тоже показали потерю трети щитов по правому борту и некоторые некритические повреждения боевой машины. Тот дзынир, который это сделал, тоже получил ряд повреждений в ответ, но моих-то это не восстановило.

– Выходим из боя? – обратилась я к напарнице.

Это был не тот случай, когда нужно сражаться до конца. Громады линкоров и крейсеров выстроились в линии за пределами досягаемости друг для друга, а истребители кружились в скоротечных схватках. Правда, стабильной линией фронта тут и не пахло. В любой момент к одной из сторон могли подойти подкрепления, и тогда все изменилось бы. А пока из боя можно было выйти по любой минимальной причине. Поэтому я и поинтересовалась мнением напарницы.

– Пока у нас неплохо получается, – ответила хомо. – Остаемся!

– Хорошо. Тогда приоритетные цели те, что могут угрожать поврежденному борту.

– Вот и отлично, – ответила Даля, не прекращая стрелять.

Вообще соотношение потерь в истребительных боях всегда было не в пользу противника. Примерно один к пяти. Вот только дзыниры не имели искусственного ограничения в использовании компьютеров, и у них на каждый истребитель с живым пилотом приходилось пять, а то и больше автоматических беспилотников. Вот они-то и являлись относительно легкой добычей. Мой стрелок нащелкал таких уже больше десятка.

Маневрируя в карусели боя, вдруг обнаружила, что два дзынирских истребителя все время держатся неподалеку, но сами в схватку не вступают. Вообще роботы-беспилотники у врага не имеют никаких внешних отличий от машин с живыми внутри. Хорошая маскировка. Но в этих двух явно сидели пилоты. Почуяли раненого зверя, то есть поврежденный истребитель, и ждали удобного момента. Теперь точно просто так из боя было не выйти.

Вообще дзынирам смелости не занимать. Но при этом лобовых атак они всегда стараются избегать, прикрываясь своими беспилотниками. Общеизвестный факт. Курсантам об этой их особенности рассказывают чуть ли не на первых занятиях, чтоб потом по ошибке не приняли за трусость.

Решила этим и воспользоваться. Выбрала момент и рванула на форсаже прямо на одну из вражеских машин. Теперь все зависело от Дали. Но своему стрелку нужно доверять, иначе вообще нет смысла вылетать в бой. Напарница не обманула моих ожиданий. Уворачиваясь от вражеских выстрелов, я с трудом проскочила между обломков, в которые хомо превратила вражеский истребитель. Сначала, когда взорвались двигатели, даже подумала, что некоторые все же задели корпус, но быстро поняла, что ошиблась. На этот раз пронесло. Быстро, но, увы, поздно. Это подкрался сзади второй враг.

– Разворачивай! – закричала мне напарница.

Маневровые двигатели еще работали, и я не задумываясь перевернула машину сразу в двух плоскостях на сто восемьдесят градусов. Даля открыла огонь по несущемуся в нашу сторону дзыниру. Мы получили еще несколько попаданий, в основном по крыльям, к которым подвешено главное вооружение, но и вражеский истребитель успел взорваться. Правда, пилоту удалось катапультироваться, и теперь по какой-то иронии судьбы его капсула медленно летела по инерции практически в том же направлении и с похожей скоростью, что и огрызок нашего истребителя.

– Долетались, – прокомментировала я.

– И что теперь? – спросила напарница.

– Все зависит от того, кто прилетит спасать нас первым. Если наши, то мы герои, если дзыниры, то неудачницы.

– Сигнал?

– Подан автоматически, – ответила я, – как и у катапультировавшегося врага.

– Тогда давай посмотрим, что у нас есть, – предложила хомо. – У меня сохранились в рабочем состоянии два из четырех главных орудий, но энергии всего на один полноценный выстрел. Правда, система наведения не отвечает, стрелять можно только прямо перед собой. Есть еще пулемет, но это вообще несерьезно. А чем похвастаешь ты?

– Основные двигатели уничтожены. По половине рулевых нет никаких данных. Я и на оставшихся могу развернуться вдоль любой оси, но это все, на что способен наш обломок.

– Значит, один прицельный выстрел у нас есть, – подвела итог Даля.

– И в кого ты собираешься стрелять? – несколько удивившись, спросила я.

– Пока понятия не имею, – ответила та. – Привыкла точно знать, сколько у меня патронов имеется. Да и мало ли что… Лучше скажи, сколько у нас кислорода?

– Регенераторы в рабочем состоянии, – ответила я. – Так что либо наши, либо враги прилетят прежде, чем что-либо произойдет с системой жизнеобеспечения. И еще, у нас почти все приборы в норме, и в отличие от пилота-дзынира, что до сих пор болтается рядом, мы все увидим.

– Слушай, Гинта, а почему ты решила, что если нас выловят наши, то непременно станем героями? – спросила Даля. – С неудачницами в случае пленения понятно, однако выловленные вместе с огрызком истребителя на героев не очень тянут.

– Ты наш результат видела? – вместо ответа спросила я ее.

– И что в нем особенного?

– Ты серьезно?! – удивилась я.

– Да, – спокойно ответила напарница.

Я еще не научилась улавливать на слух по интонациям, когда эти люди шутят, но, похоже, Даля действительно говорила совершенно серьезно. Никакой тени иронии или еще чего в ее голосе не было.

– Результативность твоей стрельбы восемьдесят один с половиной процент, – начала я, сверившись с приборами. – Уже есть чем гордиться.

– Два промаха из каждых десяти, – ответила она. – Тут не гордиться, а стыдиться следует.

И ведь опять, похоже, не шутит. Тогда я выдала главный аргумент:

– Двадцать три сбитых вражеских истребителя! И это в первом бою! Да я о таких результатах вообще не слышала! И ты спрашиваешь, что тут такого?!

– Так значит, можем дырки под медали крутить? – неожиданно спросила она.

– Зачем дырки? – удивилась я.

– Выражение у нас такое, – стала объяснять землянка. – Означает ожидать скорого награждения.

– Тогда да, можем крутить по дырке, – согласилась я.

– Или по три? Пилотируемых истребителей было ведь три. Или лучше сразу по двадцать три?

Тут и без особого слуха ашу было понятно, что напарница шутит.

– Послушай, подруга, – сказала я ей, – давай дождемся, когда нас спасут, причем именно наши, и уже потом будем думать о медалях.

– Ну вот, и помечтать уже нельзя, – ответила она.

Сидели и наблюдали за картиной боя. Все равно больше делать было нечего. Сражение постепенно сходило на нет. Количество участвующих истребителей явно уменьшалось. Кого-то сбивали, кто-то сам улетал, получив повреждения или истратив боезапас. Появились первые челноки, собирающие выживших. И сразу два таких явно направились к нам. Ашжурский и вражеский. Однако наш, судя по всему, успевал раньше.

Только сообщила эту радостную весть напарнице, как будто из ниоткуда вынырнул истребитель дзыниров и занял место рядом с капсулой катапультировавшегося пилота.

– Теперь мы точно влипли! – сообщила я. – У челнока оружие, конечно, есть, а вот шансов против истребителя нет.

Моя напарница думала всего несколько мгновений, после чего заявила:

– Зато есть у нас!

– Не говори глупостей! Пленных хоть иногда, но обменивают, а мертвых точно нет. Единственным выстрелом лобовые щиты никак не пробить, даже если попасть в реально уязвимое место, – стала объяснять совершенно очевидное я.

– Это если щиты включены, – заметила Даля. – Обрати внимание на приборы. Нет у него силовых щитов. Или только что выключил и со сбитым пилотом так разговаривает по ослабленному каналу, чтобы на весь космос не орать, или вообще в бою потерял.

– Но…

– Хватит спорить! На это нет времени, в любой момент все может измениться. Разворачивай то, что у нас осталось, вот так, – она вывела мне на экран желаемое положение, – и будет то, что будет.

Пара импульсов на оставшиеся рулевые двигатели и сразу последовавший вслед за этим выстрел. Ответный огонь отсутствовал. После приближения изображения стала видна аккуратная дырка в том месте, где у дзыниров расположен пилот. Даже сделав такой невероятный выстрел, Даля не закричала от радости. Вообще не издала ни звука. Да любой стрелок ашу или ожу орал бы от восторга на полгалактики.

Странная она.

Наш челнок успел первым. Катапультировались и были затянуты внутрь. Потом еще и капсулу с дзыниром выловили. Я настояла, чтоб зацепили и отбуксировали последний истребитель с аккуратной дыркой в корпусе. Учитывая то, как он был подбит, неплохой трофей. А Даля тем временем буквально силой выкинула из кресла стрелка и заняла его место. Он особо и не возражал, так как у истребителей класс намного выше. С нами в подобных ситуациях не спорят. Я бы тоже могла занять место пилота, но не стала.

Только напарница размечталась! Захотела к двадцати четырем истребителям еще и челнок прибавить. Разумеется, ничего у нее не получилось. Тот даже приближаться не стал. Дзыниры не трусы, но и не дураки.

Даля. Стрелок-истребитель

Эскадренное сражение на этот раз так и не состоялось. Подкрепление первым подошло к ашжурам, и дзыны просто отступили. Этот участок космоса не был нужен ни тем ни другим. Два относительно небольших флота тут чуть ли не случайно встретились, прощупали силы друг друга на максимальном расстоянии и разошлись.

Пускай и чисто формально, но победа все же осталась за нами. Вместе с полем боя. По такому случаю в самом большом ангаре линкора было общее построение и награждение отличившихся. Нас с Гинтой оставили на потом, как самых-самых. Приятно, конечно, но скучно. И ведь не смоешься раньше времени.

Пилоты и стрелки получали награды из рук капитана, кивали строго по уставу и отходили обратно на свои места.

– Я отвечу особой ритуальной фразой, – зашептала мне на ухо напарница. – Только не вздумай ее повторить.

– Это еще почему? – тоже шепотом спросила я.

– Потому что она только для потомков последнего императора, – ответила ашу.

– Что же тогда отвечать мне?

– Можешь что-нибудь из принятого у вас на планете, – предложила она.

Интересный вопрос. Из всего, что я знаю, подойти могло бы разве что только: «Служу Советскому Союзу!» Но не мне. Я ведь даже не рожденная в СССР, пусть самую малость, но опоздала. Потерянное поколение, как говорят на Земле все чаще и чаще. «Смерть Арбитрам!» тоже неплохо бы звучало, но боюсь, не поймут. Пускай к ним тут относятся без особого пиетета, но не настолько.

– Тогда лучше напомню, что нам как минимум три медали положено, – зашептала я.

– Не вздумай! – ответила Гинта.

– А тут что не так?! – прикинулась, что не понимаю, я.

– Не позорь меня! – ответила она, даже слегка повернулась в мою сторону.

– И что такого? – продолжила игру я. – Самое худшее, что нам могут сделать, это не выдать недостающих.

– Все равно не вздумай!

Другие уже начали коситься в нашу сторону. Однако больше ничего придумать, чтобы развеять скуку себе и окружающим, я не успела. Незаметно подошла наша очередь.

А я оказалась права! Нам с Гинтири выдали по три награды.

Первая медаль даже не знаю как называется. Ею сегодня больше всего награждали. Сбитых, но выживших. Оказывается, у ашжуров и это достижением считается. Вторым был орден. Аналог земной медали «За отвагу». И третьим тоже орден. И этот уже не простой, а один из высших у ашжуров. «Победа или смерть!» Сегодня он достался только нам. Взяв продолговатый металлический футляр со своими наградами, Гинтири кивнула строго по уставу и произнесла:

– Империя не умерла, пока жив хоть один из нас!

– Никто, кроме нас! – в свою очередь сказала я и тоже кивнула (не исключено, что приблизительно соответствующе уставу).

Когда шли обратно в строй, шепнула напарнице:

– Ну, что я говорила?! Три дали! Со мной не пропадешь.

Глава 5
Награды и традиции

Павел Смирнов. Лейтенант десантной дивизии

Сразу после церемонии награждения решили наведаться к Дале в каюту, обмывать ее ордена.

– Повод железный, – заявил Алексей. – Да и никого больше из землян все равно не наградили.

– Может, к нам пригласим? – предложил я.

Сделал это чисто для формальности. С одной стороны – первая награда, полученная землянкой, а с другой – устраивать попойку всей дивизией не стоило. Учитывая, что в этом случае и вторая к нам присоединится, тем более. Да и запасы спиртного ограниченны, не стоило их тратить по первому подходящему поводу. Ну и многим ее знакомым просто было любопытно, как она там устроилась, ведь о каютах стрелков и пилотов космических истребителей ходило немало всевозможных слухов. Вплоть до личных бассейнов и теннисных кортов.

– Тогда ее напарница может не прийти, – возразил Шишкин. – Лучше, когда свои будем обмывать, позовем уже их обеих.

Вообще вся инициатива исходила от Леши Шишкина. Он и бутылку коньяка из своих личных запасов пожертвовал, и всех знакомых девушки организовал. Только было непонятно, какая из блондинок его больше интересует, Даля или Гинтири. Однако я решил, что это станет ясно уже на намеченном мероприятии. В любом случае серенады под гитару в этот день были гарантированы.

О том, что ашу Гинтири может быть против пусть и маленькой, но толпы, заявившейся к ним в каюту, никто как-то не подумал. И вот пять мужчин и две женщины, то есть те, кто больше всех общался со снайпершей Далей, отправились искать их обиталище. До этого никто из нас там не бывал, все больше она к нам в казармы забегала.

– Однако неплохо тут стрелки живут, – прокомментировала Светка, когда виновница торжества нас впустила. – Холл ненамного меньше, чем офицерская казарма. Какие, интересно, сами комнаты?

Все одобрительно загудели, хотя и понимали, что это бессовестное преувеличение.

– И какая дверь ведет в бассейн? – продолжила дурачиться Светлана. – Только не говори, что его тут нет. Не поверю!

– Пока нет, но я над этим вопросом работаю, – таким тоном, что было не понять, шутит она или говорит серьезно, ответила Даля. – По уставу после десятой награды положен.

– Значит, скоро будет, – поддержал девушку Паша.

– А где твоя остроухая напарница? – спросил Алексей.

– У себя в комнате от набежавшей толпы неандертальцев спряталась, – ответила хозяйка каюты.

Даля. Стрелок-истребитель

Сразу после награждения к нам в каюту заявилась целая компания обмывать ордена. Только люди, ашжурцев не было ни одного (с другой стороны, кто их знает, может, у эльфов с вулканцами не принято). Хотя бы предупредили! А то я форму переодеть не успела.

Пришли, разумеется, не с пустыми руками. После восхищения размерами нашей каюты на столик были выставлены пол-литровая бутылка коньяка и старый армейский котелок.

– Еще с войны! – торжественно заявил гитарист Алексей. – Великую Отечественную имею в виду. Вообще он их уже четыре прошел, эта пятая. А уж сколько наград в этом котелке обмыто – вообще не перечесть.

– Ну, Даля, чего медлишь? – вступил в разговор уже лейтенант Паша. – Бросай туда свои медали.

– Постойте! – попыталась возразить я. – Мы так не договаривались! И вообще, я их еще под земной стандарт не переделала.

– Думаешь, ашжуры одобрят? – спросила Светлана.

– А пофиг! – ответила я. – Мне важнее, как они на кителе смотреться будут. Чуть расширю ленточки и на нормальную рамку повешу. Кто мой орден Александра Невского видел, поймет.

Они, конечно, видели. Далеко не все были в восторге.

– Это все можно сделать потом, – ответил Алексей. – Не зря же мы коньяк принесли!

– Так что сыпь сюда свои награды, – опять протянул мне котелок Паша.

Открыла свой недавно полученный футляр (сама еще как следует рассмотреть не успела) и передала его лейтенанту. После чего отправилась в комнату к Гинтири. Напарницы мы с ней или нет, в конце концов? Нечего прятаться, когда ее стрелок празднует.

Пилот, конечно, слышала, что у меня гости, но сама в холл почему-то не выходила. Ну так я ей помогу. К счастью, ашу, как и я, все еще была в парадной форме. А не в своем ажурном нижнем белье из чего-то на вид похожего на жидкое золото. А то ей и практически голой к гостям выйти ничего не стоит.

Уговаривать напарницу и объяснять, в чем дело и почему непременно нужно идти отмечать, не стала. Просто схватила ее шкатулку и позвала:

– Пошли! У нас праздник.

Стоило Гинтири выйти в холл, как я высыпала в солдатский котелок и ее награды. Вслед за ними сразу забулькал коньяк. Бутылка опустела, и наполненный сосуд протянули мне.

– Виновницы торжества пьют первыми! – объявил Паша.

Приняла алюминиевую посуду в руки и принюхалась к содержимому. Нет, какой там букет у коньяка, меня совершенно не интересовало, да и не разбираюсь я в них настолько. Просто только в тот момент пришла в голову мысль о возможных последствиях. Это в земные, особенно русские, награды заранее включается устойчивость ко всякого рода органическим растворителям. Инопланетяне могли такого не предусмотреть. Металл – ладно, с ним в спирте ничего сделаться не может, а вот красители на ленточках…

Однако там явно была использована какая-то устойчивая ко всему синтетика. Ни цвет, ни запах у коньяка ничуть не изменились, и я сделала большой глоток. Вкус тоже оказался нормальным.

Протянула котелок Гинте. Та посмотрела на меня с некоторой нерешительностью.

– Пей! – сказала я. – Это традиция.

Теоретически алкоголь на ашжурцев должен действовать так же, как и на людей. Метаболизмы у наших рас достаточно сходные. Вот только они его не употребляют в пищу. Космическая цивилизация как-никак.

Ашу продолжала нерешительно держать в руках котелок с подозрительной жидкостью. Интересно, а как бы отреагировала я сама, предложи мне кто-нибудь хлебнуть, скажем, шампуня, средства для чистки кафеля или еще какой бытовой химии? Скорей всего, послала бы!

Но то я! Шагнувшая из детства во взрослую жизнь на войне. А Гинтири была воспитана в уважении к древним традициям. Зажмурившись, она сделала совсем маленький глоток. Большего от нее никто и не требовал. Котелок пошел по кругу.

Когда все кончилось и гости ушли, напарница тоже засобиралась. Привела себя в порядок, сменила парадную форму на повседневную.

– Разве ты не идешь? – несколько удивилась она.

– Куда? – с подозрением спросила я.

Вот сейчас окажется, что у ашу тоже есть свои странные традиции и мне придется идти. Никуда не деться! Ведь Гинта в обмывании орденов участвовала. Но ответ напарницы меня удивил.

– В медотсек, конечно, – как о чем-то само собой разумеющемся сказала она.

– Это еще зачем?

– Мы только что пили жидкость неизвестного происхождения и химического состава, – ответила ашу. – Нужно провериться.

– Думаю, что мне не нужно.

– Судя по моим ощущениям, – ответила Гинта, – жидкость, носящая название «коньяк», негативно воздействует на нервную систему. Ухудшаются реакция и вестибулярный аппарат, притупляются зрение, слух и другие чувства, возникают ложные уверенность в собственных силах и эйфория.

Однако! Всего после одного глоточка – и так вставило! И ведь не поспоришь, так и есть, все свойства алкоголя перечислены.

– И весь этот анализ ты проделала на основе маленького глоточка?! – удивилась я.

– Да.

– Что же произойдет, если выпьешь полбутылки?

– Я не стану пить полбутылки, но думаю, результатом будет сильное отравление, несовместимое с жизнью. Как для ашжура, так и для хомо.

– Любой из землян на спор может выпить и больше и на следующий день будет вполне способным выполнять свои обязанности, – ответила я.

Но напарница мне явно не поверила. Ее проблемы. В случае чего можно выиграть пари.

– Ладно, ты иди, а за меня можешь не беспокоиться. Я, будучи стрелком, пью подобного рода жидкостей куда меньше, чем большинство у нас, и, как видела, без каких-либо последствий. Хотя и затрудняюсь сказать, сколько в литрах за свою жизнь успела выпить.

Анатолий Шишкин. Сержант космодесантной дивизии

Вот никогда не думал, что на девушку можно произвести впечатление всего одной песней. И если бы серенадой под окнами, так ведь нет.

Поначалу Гинтири держалась как-то скованно. Второй раз из котелка отпить категорически отказалась и вообще все больше молчала, сидя в сторонке.

Естественно, я захватил с собой гитару. Гвоздем программы в этот день были песни об истребителях. Что неудивительно, учитывая утреннее награждение и то, ради чего мы собрались. «Их восемь, нас двое» Высоцкого, еще несколько других пошли на ура. Все в моем собственном переводе на ашжурский. Во-первых, было бы невежливо по отношению к пилоту Гинтири петь на русском, тем более что после гипнообучения местный язык для нас всех стал неотличим от родного. Многие совершенно без труда подпевали, хотя перевод слышали впервые. Во-вторых, я хотел на ней же и проверить качество перевода как такового, да и самих песен тоже.

К первым она отнеслась если и не благосклонно, то, во всяком случае, не морщилась, как та эльфийка на пересадочной станции, что проходила по коридору. И тогда я решил перейти к космической тематике:

 
Не укладываясь в рамки, ни в мораль и ни в закон,
Мы всегда готовы к драке – Черно-белый легион.
Не злодеи, не герои, а на слухи – наплевать!
Просто кто-нибудь порою должен в небе воевать!
В небеса в пилотажной круговерти
Стартует Эскадрилья «Смерть».
Космос мирным называли, но из множества планет —
Столько мы завоевали, что от нас прохода нет!
Но минувшие победы камнем канули во мгле:
Мы – отверженные в небе и чужие – на земле!
В небеса в пилотажной круговерти
Стартует Эскадрилья «Смерть».
 

С первых же строчек ашу проявила явный интерес. Даже уши навострила. Или мне это только показалось? Ажшуры вроде бы, как и люди, ушами шевелить не умеют. Правда, у нас попадаются особо в этом деле одаренные индивиды, но их в расчет принимать не стоит. Люди же, и Даля в особенности, вообще были в полном восторге от перевода.

Несмотря на всю как литературную, так и кинофантастику, песен подобного рода на Земле почему-то всегда было довольно мало. И даже после вторжения их количество не особо возросло.

 
Нет империи, нет цели, нет надежды, нету слов.
Наши «Драккары» в прицеле у любого из миров!
Но военные отличья мы не носим на груди.
Если мы меняем личность – то попробуй нас найди!
В небеса в пилотажной круговерти
Стартует Эскадрилья «Смерть».
Веет древнею войною из бездонных наших глаз.
Обернитесь! За спиною будет кто-нибудь из нас!
Оставляя за собою суету: добро и зло,
Меч в руке – готовы к бою! Эскадрилья, на крыло!
В небеса в пилотажной круговерти
Стартует Эскадрилья «Смерть».[4]4
  «Эскадрилья «Смерть», автор Алькор (Светлана Никифорова).


[Закрыть]
 

Как только прозвучало про империю, которой больше нет, Гинтири как будто дернуло. Она вся подалась вперед и теперь вслушивалась в каждое слово. А стоило закончиться песне, как она сразу попросила:

– Можно еще раз?

– Конечно, можно! – ответил я.

Теперь уже девушка мне подпевала. Голос у нее был красивый, а если учесть, что песня исполнялась всего второй раз…

Даля. Стрелок-истребитель

Сбитый мною последним истребитель дзыниров, который отбуксировали на линкор, потом еще долго изучали. И вовсе не в смысле технологий. Просто не могли поверить, что вообще возможно так попасть. Буквально охали и ахали. И то, что щиты оказались на момент выстрела почему-то выключенными, еще ничего не значит. Выяснилось, что я поразила единственную точку, позволяющую гарантированно вывести боевую машину из строя, при той мощности заряда, что у меня тогда оставалась.

Даже пытались меня спрашивать, как такое возможно. А я сама не знаю как. Просто почувствовала, что стрелять нужно именно в тот момент. Не раньше и не позже! Вот и выстрелила. Я всегда руководствуюсь прежде всего чутьем, а не глазами. Поэтому тренировочные и тестовые результаты у меня хоть и немаленькие, но боевые все равно выше. В последнем случае опасность настоящая, следовательно, и чутье острее.

Почему у того истребителя оказались выключенными щиты, так никто и не понял. Чисто технически они были в полном порядке, а считать информацию с бортового компьютера, который по совместительству служил еще и черным ящиком, возможность отсутствовала, так как я вместе с пилотом сожгла и главный узел электронного мозга. А спросить у выжившего пилота дзыниров, которого тот и пытался спасти, почему-то никто, кроме меня, не додумался.

Поскольку никаких запретов на общение с пленным не было, я так и сделала. Помогла мне одна особенность, обнаружившаяся при гипнообучении языку. Те, кто говорил только на родном, а какой-нибудь из иностранных знал на уровне школьной программы, то есть между почти никак и совсем никак, почему-то дзынирский получили примерно в таких же объемах. Я же свободно говорила на двух языках и, соответственно, оба их и получила.

Пленный дзынир выглядел вполне как человек или ашжурец. Если издалека и не присматриваться. Хотя нет, лысых ашу или ожу я что-то не видела, поэтому с ними точно перепутать было бы сложно. Слышала, что кожа у дзыниров может быть самых причудливых расцветок, но этот имел вполне человеческую, в смысле нормальную, белую, разве что слегка сероватую. Только вот при ближайшем рассмотрении оказалось, что состояла она из маленьких змеиных чешуек.

Пока рассматривала пленного, тот никак не показывал, будто вообще заметил мое присутствие. Не исключено, что принимал за еще одну ашу.

– Это я тебя сбила, – «обрадовала» я дзынира.

– И что? – только и спросил он.

– Прилетевшего тебя спасать тоже.

Пленный никак не отреагировал. Неразговорчивый попался.

– Пришла узнать, он был дураком или героем? – обозначила я цель своего визита.

Хотела объяснить, что если сам в бою щиты выключил, то полный идиот, а если потерял их уже в сражении, но все равно попытался выручить своего, то, возможно, и наоборот. Хотя, в принципе, одно другому не так чтобы очень сильно должно мешать. Однако не понадобилось, дзынир и так все понял.

– Это был мой друг, – начал пленный. – У него произошел сбой в системе компьютера, в результате чего и отключился силовой кокон. Против челнока прекрасно можно было выстоять и так. Кто же мог подумать, что обломок вражеского истребителя со взорванными двигателями и покореженными орудиями сможет выстрелить, да еще и попасть?

Прекрасная новость для пропаганды Арбитров с их нелюбовью к компьютерам вообще и искусственному интеллекту в особенности. Только я не имела намерений ею ни с кем делиться. Если кому надо, пусть выясняют сами. Все, что хотела узнать, я узнала и уже собиралась уходить, как он меня остановил:

– Довольна, ашу?

– Я не ашу и не ожу. Я человек!

Гинтири. Пилот-истребитель

Как только выдали новый истребитель, мы с напарницей тут же отправились его осматривать.

– И зачем ты меня сюда притащила? – спросила Даля. – Машина совершенно ничем не отличается от предыдущей. А настраивать под индивидуальные параметры все равно техники потом будут.

– Традиция у нас такая, – объяснила я в ответ на, в общем-то, справедливое замечание.

И это действительно так. Когда получаешь новый истребитель, то нужно идти с ним знакомиться. После того как тебя сбили, это даже важнее, чем в первый раз. О том, что нужно попросить у истребителя сохранить пилота и стрелка в будущих сражениях, рассказать все же не решилась.

– Слушай, подруга, – вдруг обратилась ко мне напарница. – А где звездочки?

– Какие? – не поняла я.

– Маленькие, можно даже красные, – ответила хомо.

– Зачем? – опять спросила я.

– Как это зачем?! – удивилась Даля. – Сбиваем вражеский истребитель, рисуем у себя на борту звездочку, сбиваем линкор… Ну не знаю, когда собьем, тогда и придумаем.

– Да, время подумать действительно будет, – с усиленной иронией в голосе, чтобы смогла услышать даже обладательница слабого слуха, ответила я.

Но сама идея мне неожиданно показалась интересной. Тем более с ее слов выходило, что это тоже традиция, практикуемая у них на планете. Дикари, в своей детской непосредственности, иногда придумывают интересные идеи. После недолгого обсуждения решили для пилотируемых истребителей дзыниров и их беспилотников использовать различные обозначения. Для первых красная пятиконечная звезда с вписанной в нее черной фигурой гуманоида, а для вторых она же, но с шестеренкой.

Поначалу я настаивала на пиктограмме, с помощью которой у нас обычно обозначают вычислительную технику, однако ей удалось меня переубедить.

– Что может означать этот иероглиф, никто, кроме вас, и не поймет, в то время как шестеренка у всех разумных выглядит примерно одинаково, – выдала довольно логичный аргумент она.