Текст книги "Черные острова"

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

Настоящая книга составлена из четырех произведений чешского писателя и этнографа Милослава Стингла: «Черные острова», «Последний рай», «По незнакомой Микронезии» и «Очарованные Гавайи». С согласия автора из каждой книги отобраны наиболее интересные материалы научно-художественного характера, представляющие интерес для самого широкого читателя.

ЧЕРНЫЕ ОСТРОВА

Катит свои волны море, полыхает небо. А в лазурных водах на западе величайшего океана нашей планеты плывут удивительные острова. Это – иной мир. Он отстал на десять тысяч лет. Остановилось ли здесь время? Нет, оно идет и тут. Но пока цивилизация еще не проникла сюда окончательно, этот мир – Меланезия, мир далекий и загадочный, далекий и позабытый, далекий и молчаливый, – будет образом нашего собственного прошлого. Того времени, в котором жили наши предки, быть может, много поколений назад.

Я хочу понять мир, в котором живу. Весь мир. Увидеть, познать все его проявления и все возрасты. Поэтому я путешествую. Путь, о котором я хочу рассказать, был самым длинным. Я объехал вокруг земного шара, стремясь узнать всех наиболее отдаленных от нас обитателей планеты.

В первую очередь я побывал у американских индейцев, к которым меня всегда так влекло. Затем гостил на скованном холодом севере у простодушных эскимосов, которые не; могут не вызывать восхищения своей стойкостью. Они противостоят самому страшному в мире – одиночеству белых пространств. Оказался я и в «раю», у обитателей ласковой Полинезии, и у тех, кто делит с полинезийцами Тихий океан, – у жителей Меланезии.

Меланезия находится в юго-западной части Тихого океана. В ее состав включают Новую Гвинею и архипелаг Бисмарка, острова Соломоновы, Санта-Крус, Банкс и Торрес, Новые Гебриды, Новую Каледонию, Луайоте, Фиджи и Ротуму. Иногда Новую Гвинею рассматривают отдельно (Папуасия). В особые подобласти или даже области могут быть выделены также Новая Каледония вместе с островами Луайоте (Австромеланезия) и Фиджи вместе с Ротумой (Мелано-Полинезия).

В переводе с греческого Меланезия означает «Черные острова». Для их жителей характерна темная кожа. Причем относятся они к наиболее интересным и притом наименее изученным группам населения планеты.

Свою поездку я начал с посещения архипелага, который современные картографы назвали Фиджи.

Вот уже более трех поколений Фиджи является главным перекрестком морских и авиационных путей Океании, и поэтому остров больше, чем какую-либо другую часть Меланезии, наводнило множество переселенцев, так что если я хочу найти Фиджи фиджийцев таким, каким он когда-то был, я должен отправиться в центральные области главного острова архипелага Вити-Леву. Правда, проникнуть туда нелегко из-за труднодоступных гор. Сюда ведет самая крупная река острова – Рева.

Вдоль ее берегов расположились десятки деревень. Именно река, а вовсе не земля, является источником существования для жителей центральной части Вити-Леву. Жизнь здесь во многом напоминает доколониальные времена еще и потому, что в этих отдаленных деревнях, как правило, не встретишь ни одного белого поселенца. И поэтому путешествие по Реве – лучшая возможность увидеть истинное Фиджи.

Мне нужно было выбрать одну из таких деревень. Это оказалось несложным. В Накамакаме, что раскинулась выше по течению Ревы, в ту неделю начинался период празднеств, во время которых мужчины деревни исполняют древние танцы фиджийских воинов.

На несколько дней я распрощался с Сувой. Машина доставила меня к речной пристани. Там уже ждал человек из Накамакамы. Вместе с попутчиками я пересел в узкую длинную лодку и с каждым ярдом, с каждой милей стал удаляться от Сувы, этой меланезийской Британии, возвращаясь на сотни лет назад, в мир мужественных воинов реки Ревы, в прошлое островов, на которые первый белый человек вступил меньше двух веков назад.

Об этом смельчаке я расскажу позже. До него Фиджи увидел только голландец – Абель Тасман. Однако он искал вовсе не Фиджи, его мечтой было обнаружить пресловутый «Южный континент», будущую Австралию. Вместо нее он открыл остров, который в честь знаменитого мореплавателя назван его именем. Покинув Тасманию, ее крестный двинулся назад, к тропику Козерога, побывал на миролюбивых островах Тонга и оттуда отправился дальше на север.

6 февраля 1643 года Тасман увидел острова, о которых никто до сих пор ничего не знал. Он отметил их координаты и назвал именем принца Вильгельма, но, к счастью для него, к берегу не пристал. Ему действительно посчастливилось, потому что жители этих островов убивали не только своих противников, захваченных в плен в бесконечных войнах, но также и несчастных мореплавателей, которых морские бури выбрасывали на роковой коралловый риф, окружающий Вити-Леву.

Жуткая репутация отпугивала от берегов Фиджи и других меланезийских островов мореплавателей и ученых в течение многих десятилетий. Еще знаменитый Дж. Кук[3]3
  Кук Джеймс (1728-1779) – крупнейший английский мореплаватель. Совершил ряд важных морских экспедиций, в том числе два кругосветных плавания. С его именем связан ряд важных географических открытий (многие острова Океании, в том числе такие крупные, как Новая Каледония и Гавайские).


[Закрыть], который ненадолго остановился у здешних берегов во время своего третьего путешествия по Тихому океану, в первых же строчках дневника отметил: «Здешние туземцы ужасные людоеды... они съедают своих побежденных противников...»

Однако миру эти острова открыли не Кук и не другие знаменитые мореплаватели. Истинным первооткрывателям Фиджи в истории Океании уделено так мало внимания, что мы сейчас даже не знаем их имен. Известно лишь, что этих пионеров занесла к берегам Фиджи буря.

Шхуна с прекрасным греческим названием «Арго» перевозила отнюдь не аргонавтов в Колхиду. Она доставляла арестованных в австралийские тюрьмы и различные припасы в эти негостеприимные края. Однажды шхуну, курсировавшую между Австралией и Китаем, настиг невероятной силы тайфун. Он сбил ее с курса и швырнул на острые коралловые рифы, окружающие Фиджи. Некоторым матросам – и это действительно было чудом – удалось спустить спасательную шлюпку и добраться до берега.

Мы уже знаем, что ждало на этих островах потерпевших кораблекрушение мореплавателей, которых «гнев божий» лишил кораблей. Но члены экипажа «Арго» не были убиты тяжелыми дубинками. Спасение людей с корабля, налетевшего на рифы, – не единственное чудо в этой невероятной истории. В ту ночь, когда моряки с «Арго» вышли на берег, небосвод над островами Фиджи ярко осветила прекрасная золотая звезда – комета такой величины, что островитяне сочли это предзнаменованием, возвещавшим приближение какого-то необычного события, которым и оказался приход белых людей.

Но и на этом чудеса не закончились. В тот момент, когда европейцы и фиджийские воины встретились, произошло нечто еще более удивительное: «разверзлись» небеса, и на землю посыпались белые холодные шарики. Это был град. Островитяне никогда ничего подобного не видели и, что это могло означать, не знали. Но догадывались. Шарики, сыпавшиеся с неба, это наверняка звезды, такие же белые, как кожа странных пришельцев. Белые звезды, которые белым людям послали белые боги, чтобы защитить их. И они завершили то, что начала звезда золотая: отвели дубинки от потерпевших кораблекрушение.

Таким образом, не Кук и не Тасман, а именно эти, для нас теперь уже безымянные, моряки со шхуны «Арго» открыли европейцам Каннибальские острова (так ранее назывались острова Фиджи). Потом моряки разбрелись по всему архипелагу, стали военными советниками своих воинственных хозяев, собственниками и мужьями десятков жен, отцами несчетного количества детей и истинными первооткрывателями.

ВКУС ЯНГГОНЫ

Преодолевая довольно сильное течение Ревы, я со своими спутниками направляюсь в глубь Вити-Леву. Позади остаются деревеньки, расположенные на зеленых берегах, которые наверняка не изменились с тех пор, как сто или полтораста лет назад сюда стали проникать белые люди.

Наконец наш кормчий поворачивает к берегу, и мы в Накамакаме. Деревня уже ждет нас. Там, куда подходят лодки, столпились люди. Женщины в длинных юбках, у некоторых сверху надеты еще и юбки с бахромой. Среди встречающих и вождь Накамакамы. Всех гостей, которые приехали из Сувы, чтобы посмотреть на древние танцы накамакамских воинов, он приглашает к себе. Вскоре из его дома, просторного строения, возвышающегося на искусственном фундаменте, – этим, вероятно, подчеркивается более высокое положение вождя, – мы переходим в своеобразный общественный, или «мужской» дом[4]4
  «Мужские дома» – общественные здания в Меланезии и Микронезии, где жили неженатые мужчины родовой общины. Выделялись среди других домов своими размерами и архитектурой. Нередко здесь собирались члены тайных союзов.


[Закрыть]. Крыша строения, поддерживаемая несколькими столбами, покрыта большими листьями пандануса[5]5
  Панданус – распространенный в Океании род растений семейства пандановых. Плоды некоторых видов пандануса идут в пищу, а воздушные корни и листья служат материалом для плетения.


[Закрыть]. На утрамбованную землю кладут рогожи, на которых торжественно сидят мужчины, готовые начать ежегодные торжества исполнением обряда янггоны.

Янггона – это напиток, получаемый из корней одного из видов тихоокеанского перца, размолотого в порошок. Янггона повышает аппетит, успокаивает, бодрит, помогает сбросить лишний вес и, наконец – а, это ее свойство в тропических странах ценится больше всего, – утоляет жажду.

И все же лично мне янггона, хотя я в Океании пробовал ее довольно часто, пришлась не очень по вкусу. К тому же после первой чашки у меня всегда немел язык. Вкус янггоны описать невозможно. Она горьковата, и иногда к ней примешивается запах дешевого мыла.

Тем не менее эта мыльная жидкость – любимый напиток всех жителей Фиджи. Янггона слегка опьяняет, но это ее свойство я почувствовал за все время пребывания на Фиджи лишь один раз, видимо, потому, что я предпочитал, как правило, слабоконцентрированный напиток.

Выращивать янггону нелегко: растение это требует постоянной заботы. Тщательно очищенная почва удобряется кальцием, полученным из ракушек или морских кораллов. Раньше янггоновые поля, видимо, делили в некоторых, областях на три части. Урожай с первой части принадлежал богам – хранителям чудотворцев и исцелителей, со второй – богам – покровителям сна, и лишь третья доставалась тому, кто возделывал поле.

В верховьях Ревы пока еще сохранился один из первобытных способов приготовления янггоны. В утрамбованной земле выкапывается неглубокая, но широкая яма, которую жрец обкладывает затем гигантскими листьями фиджийской лилии. Их посыпают порошком размолотого корня янггоны. Один из участников обряда приносит бамбуковый сосуд, из которого постепенно выливает воду в земляную чашу, одновременно тщательно помешивая приготовляемый напиток рукой.

Когда янггона будет готова и жрец вновь совершит молитву, в святилище вступает вождь с остальными участниками ритуала. Они ложатся на живот вокруг чаши и тянут напиток до тех пор, пока в ней не останется ни одной капли. Раньше в этих местах янггону не мололи на каменных плитах. Ее отдавали молодым жрецам, которые разжевывали корень и затем выплевывали образовавшуюся массу в чашу.

Обряд янггоны, который прежде совершался в святилищах, в наши дни проводится либо в доме совета племени – местном клубе, либо на открытом воздухе.

В янггоновой церемонии на острове Найау могли принимать участие только мужчины, и притом самые близкие родственники вождя. В пещеру, где проходил обряд, корни «священного» растения приносили специально выбранные девушки. (Должен заметить, что раньше на Фиджи о целомудрии девушек свидетельствовали заплетенные с обеих сторон головы десять или двенадцать косичек, которые после первой же половой связи распускались. Незамужние молодые женщины от замужних отличались прической и одеждой. Например, характерный для фиджийцев пояс у первых был значительно длиннее, чем у вторых.)

Двенадцать избранных девушек, выстроенных попарно перед входом в пещеру, вставали на колени. В руках у первых четырех пар были зажженные факелы, остальные несли «священный» корень. Факельщицы расступались и, когда в святилище становилось достаточно светло, к деревянной миске, вырезанной из куска древесины – таноа, где напиток должен был размешиваться, медленно приближались на коленях четыре самые красивые девушки племени.

Передав корень мужчинам, они также на коленях двигались назад, не сводя глаз с вождя племени, пока не покидали пещеру. Как только девушки удалялись, избранные мужчины брали в руки тонкие палочки и начинали готовить напиток.

Обряд приготовления янггоны, – этот подлинный ритуал смакования «священного» напитка, – с того момента, когда я увидел его впервые; окончательно покорил меня. Только знаменитая «чайная церемония» в Японии могла бы сравниться с ним.

Я приехал из страны, которая отстоит от Накамакамы значительно дальше, чем родина других гостей. И поэтому именно мне еще до того, как начнется танец, нужно передать подарок танцовщикам. Что же им преподнести? Фиджийский протокол, естественно, предписывает дарить опять же янггону.

Я вручаю вождю несколько полуразмолотых корней янггоны, завернутых в белый платок. И так как я знаю всего лишь несколько фиджийских слов, то речь, которую от меня ждут, вынужден произнести по-английски; впрочем, здесь, в британской колонии[6]6
  Острова Фиджи в 1970 г. получили независимость.


[Закрыть], меня должны понять многие. Я говорю, что счастлив увидеть знаменитых воинов реки Ревы, их родовые танцы, их прекрасную деревню, ив знак уважения моих соплеменников к их племени я передаю этот «священный» корень вождю и народу Накамакамы.

Подарок принят. Теперь обряд приготовления янггоны может начаться. Здесь, в Накамакаме, сохранилась еще классическая форма приготовления и подачи напитка. В старые времена подобные обряды в разных частях архипелага отличались друг от друга. За последние сто лет, однако, все «правоверные» фиджийцы стали приготавливать, подавать и пить свой «священный» напиток по способу, который с течением времени утвердился на острове Мбау.

Главное условие мбауского способа приготовления янггоны – абсолютная тишина. Поэтому с того момента, когда я передал подарок, никто не произнес ни слова.

Я сажусь по-турецки на циновки, разложенные на полу в доме совета племени. Каждый участник обряда занимает строго определенное место. В центре сидит группа мужчин, приготавливающих янггону и руководящих обрядом. Чуть поодаль находимся мы, почетные гости сегодняшнего торжества, а дальше – простые члены племени. «Зрительный зал» пассивен; все разыгрывается на «сцене». Первые минуты ритуала напоминали католическую мессу. Однако там служит только один человек, а здесь я различаю нескольких «актеров».

В первом ряду на сцене сидит вождь. Впрочем, обряд совершает не он, а представители главных родов племени. Того, кто сидит слева, называют «подносящий янггоновую чашу», того, кто посередине, – «размешивающий янггону». С обеих сторон располагаются помощники, а за ними – «подносящий или доливающий воду».

«Размешивающий янггону», «подносящий чашу» и «доливающий воду» исполняют главные роли во время обряда в Накамакаме. За ними находится хор девушек, который позднее будет сопровождать обряд гимнами. Но пока все еще царит гробовая тишина.

Перед главными действующими лицами на треножнике стоит таноа. Именно в этой миске и готовится «священный» напиток. Таноа – это фактически символ островов Фиджи, более того, сама миска как бы наделена сверхъестественной силой. Не так давно немедленной смерти предавался каждый, кто нечаянно переступал невидимую, мысленную черту, связывающую вождя с таноа.

Сейчас перед миской сидит «размешивающий янггону». Равномерными движениями он размалывает корень. Затем на коленях приближается «разливающий воду» и постепенно наполняет миску водой из бамбукового сосуда. Размолотый корень заворачивают в кусок ткани, и «размешивающий янггону» промывает его, слегка разминая в воде. До сих пор островитяне считают человека в момент совершения обряда иным существом. По их мнению, «священный» корень меняет свойство не только миски, в которой его готовят, но и того, кто смеет до него дотрагиваться.

Сегодня все идет как по маслу. И вот уже первая часть обряда – приготовление напитка – окончена. До этого момента все сидели, а тут один из участников действия приподнялся. Это – «подносящий напиток». Лишь сейчас я замечаю, что на нем одежда богаче и украшений больше, чем на всех, за кем я следил в процессе приготовления янггоны. Юбка – из очень красивых разноцветных листьев, пояс из коры деревьев завязан сзади огромным узлом. Чем больше узел, тем выше общественное положение «подносящего напиток». Тело его натерто кокосовым маслом, лицо, и главным образом глаза, подрисовано черной краской.

Своей одеждой и величавостью походки он превосходил, по крайней мере в этот момент, даже вождя. Его задача – подать вождю мбило – сосуд (половину кокосового ореха), что он и делает. Вождь выпивает до края наполненный мбило.

Следующий мбило «подносящий напиток» преподносит мне. Я тоже, хочу того или нет, должен выпить его до дна одним глотком. Как только я допиваю янггону и поднимаю голову, все участники обряда как по команде делают хлопок. Теперь мне следует произнести» мака, что означает «допито».

Обряд продолжается до тех пор, пока все не напьются. Церемониймейстер подает мбило, очередной участник, обряда выпивает грязноватую жидкость, произносит: мака, присутствующие хлопают, и все повторяется сначала. За этим занятием проходит не менее часа. Столь же торжественно пили фиджийцы янггону десять и даже сто лет назад. И так же ревностно поклонялись и поклоняются этому напитку жители большинства других меланезийских островов.

Янггона в представлениях островитян далеко не рядовое растение. Ему приписывают целебные свойства. Насколько я успел заметить, жители Вити-Леву считают напиток действенным слабительным средством. Женщины пользуются янггоной для облегчения родов и стимуляции образования молока у молодой матери. А мужчины считают, что этот напиток помогает избавиться от венерических болезней, особенно от гонореи.

Врачи обратили внимание на то, что гонорея в Океании больше распространена там, где янггону не пьют вообще или пьют в небольших количествах. Многие фиджийцы считают, что янггона – это вообще лекарство от всех болезней.

Издавна на островах существовал обычай, сохранившийся до наших дней, – хоронить главу рода прямо в земляном полу хижины. И для того чтобы дух умершего не беспокоил живых, над тем местом, где лежит покойник, производится подношение янггоны. Британские колониальные власти запретили закапывать трупы в хижинах или в непосредственной близости от них. Миссионеры также убеждают свою паству в том, что мертвых нужно хоронить на кладбищах. И поэтому теперь островитяне свой языческий ритуал нередко совершают на христианских могилах.

Янггона служит и для предсказания будущего, В былые времена эти пророчества чаще всего касались главного вопроса – будет ли успешной замышляемая война и сколько окажется пленных.

Таким образом, янггона вела фиджийских воинов на тропу войны. А деды и, возможно, отцы моих нынешних хозяев были знаменитыми воинами.

Наконец вождь встает; поднимаемся и мы. «Священный» напиток выпит.

ЛЮДИ В ОГНЕ

По окончании церемониала приготовления янггоны я вернулся в столицу архипелага Фиджи – Суву. Цель моего следующего путешествия – фиджийские танцовщики и их прошлое. Самые древние, мифические пласты истории «Черных островов». Те, что сохранились еще с допотопных времен.

Потоп? На Фиджи? Да, именно с потопом, с легендами о великом наводнении, известном по Ветхому завету, познакомился я во, время своих путешествий по Фиджи.

Жители Фиджи рассказывают, что их земля была когда-то до самых вершин гор залита водой. И обрушился на них потоп не сам по себе, а как наказание за совершенное святотатство. Двое парней, имен которых память не сохранила, убили «священную» птицу, принадлежавшую высшему божеству фиджийцев – змеиному богу Нденгеи. Око за око, зуб за зуб. Смерть за смерть. Таковы были порядки на этих островах со дня сотворения мира. И поэтому неудивительно, что змеиный бог за убийство одной-единственной птицы отомстил, согласно легенде фиджийцев, массовым уничтожением целого народа, всех людей, живших на островах.

И – как это нередко бывает в истории – одни лишь виновные сумели избежать божьей кары. Когда вода начала подниматься, они (внимание!) построили огромную башню, собрав на ней представителей мужского и женского пола всех родов, говорящих на всех языках архипелага Фиджи. Как видите, мы встречаемся в фиджийских легендах не только с потопом, но и с «вавилонской башней».

Но «вавилонская башня» не сумела противостоять прибывающей воде. Поэтому грешникам и их подругам не оставалось ничего иного, как вместе с представителями некоторых других племен соорудить плот и пуститься на нем в поисках места на несчастных островах, которое пощадил бы потоп. Они нашли его, но не на Вити-Леву – «Большой земле», а на острове Мбенга, расположенном юго-восточнее. Самой высокой вершины мбенгских гор вода не достигла, и люди спаслись здесь, сохранив на этом единственном торчащем из воды клочке земли все свои допотопные обычаи и традиции[7]7
  Есть основания думать, что фиджийский миф о потопе возник сравнительно поздно под влиянием ставшего знакомым островитянам библейского сюжета.


[Закрыть].

Бесспорным доказательством исключительных способностей жителей Мбенги является так называемое вилави-лаиреве – «хождение по огню». Я много раз слышал об этом, но не верил, что мне, с их точки зрения – неверному, удастся увидеть знаменитый ритуал.

Я обнаружил у себя в Суве извещение о том, что в Королеву, деревню провинции Толо, приедут мужчины с острова Мбенга, чтобы в честь иностранных гостей продемонстрировать свою способность ходить по огню.

После Сувы дорога поворачивает к горам. Она проходит по самым южным границам фиджийских джунглей, потом начинает спускаться, пока не возвращается к морю, минуя деревню На вуа и удивительное по красоте прибрежное селение Ндеумбу, и, наконец, заканчивается в деревне Королеву. На юго-востоке от нее за морским проливом лежит Мбенга, остров, который пережил потоп.

Прямыми потомками людей, живших здесь до потопа, является племя савау, расселенное в четырех деревнях на юге Мбенги. Одна из них, Дакуимбенгга, служит резиденцией верховного вождя туи.

Жители Мбенги на один день покинули свой остров. Они переправились на лодках через пролив и привезли с собой древесину тех пород, что произрастают на Мбенге: якобы только она может гореть в священном огне. С ними прибыли музыканты и бете – главный жрец Мбенги, который будет руководить предстоящим загадочным обрядом.

Что же, собственно, должно произойти? Будет совершен особый ритуал, демонстрирующий удивительные способности его участников, которые я бы, пользуясь примитивной терминологией, назвал «огнеупорностью». Танцовщики с острова Мбенга во время ритуала шагают, не обжигаясь, по добела раскаленным камням.

Когда я прибыл в Королеву, подготовка к церемонии, проходившая в течение всего дня, продолжалась полным ходом. Вначале была вырыта яма глубиной в один и диаметром около шести метров. Ее наполнили камнями, на которых в дальнейшем разведут костер. Камни эти тоже привезены с Мбенги. Выкапыванием очага и укладыванием в него камней руководит жрец. Я внимательно слежу за всеми приготовлениями, но пока не обнаруживаю никакого «обмана». Нет ничего, что объясняло бы поразительные способности потомков людей, переживших потоп. Огонь разгорелся, камни раскалились. Начинают готовиться сами участники. Вообще-то они уже занимались этим в течение двух недель до начала священного ритуала: не прикасались к женщинам, поменяли режим питания (особенно вредными для них в этот период считаются кокосовые орехи). Позже мне рассказали о нескольких случаях, когда танцовщики не соблюдали предписываемых табу перед хождением по огню. Все они получили тяжелые ожоги, а один даже умер. Остальным аборигенам огонь никакого вреда не причинил.

В эти последние минуты перед обрядом его участники заняты плетением своеобразных веночков, браслетов из папоротника, которые называются здесь ндраунимбаламбала. Их привязывают к щиколотке. Удивительной способностью выдерживать жар обладают лишь ступни ног до щиколотки. Бедра, живот лишены этого чудесного свойства.

Близится ночь. В темноте светятся лишь белые, раскаленные камни. Я сижу от них на расстоянии четырех метров, ближе нельзя: жар становится нестерпимым. К сожалению, наступившая темнота не дает возможности сфотографировать этот удивительный обряд. Лампы-вспышки у меня тогда еще не было; я приобрел ее позже, в Японии. Зато я могу спокойно наблюдать.

По команде жреца из ямы длинными палками удаляют несгоревшие дрова, оставляя только камни, затем приносят ствол древесного папоротника, листьями которого обвязались танцовщики. Он горит медленно, пока полностью не сгорает.

Теперь все смотрят на жреца. Мне кажется, что он спокоен, весь сосредоточен, будто молится, стараясь угадать тот момент, когда его люди должны ступить в огонь.

Тянутся секунды. Жрец ждет. И вдруг он кричит, словно подает команду «в атаку!»:

– Вперед! Вперед!

Он вскакивает, обходит яму и решительно, без страха босыми ногами вступает в огнедышащий очаг. За ним спокойно шагают представители племени савау. Они идут твердо, не дрожат, не сбивают шаг. Я не могу этого понять.

Яма раскалена настолько, что даже мне, сидящему рядом, трудно выдержать такую высокую температуру. Камни калили не меньше двадцати часов, и все-таки эти люди спокойно, даже гордо, шествуют по камням очага, не обжигаясь.

В первый момент я подумал, что, возможно, мы подверглись воздействию какого-то гипноза. Я читал о подобных вещах. Но тут жрец, словно для того чтобы рассеять мои тайные сомнения, вышел из ямы, взял несколько веток, которые приготовил заранее, и бросил их на камни. Они сгорели в течение нескольких секунд. Поднялся дымок, которым верующие якобы приветствуют бога огня.

Итак, ветки горят, а рядом с ними по раскаленным камням спокойно расхаживают невозмутимые люди. Когда обряд наконец заканчивается, я не выдерживаю и прошу нескольких танцовщиков, чтобы они показали мне ступни. Все охотно соглашаются. Как Фома неверующий, я трогаю пятки. Никаких следов ожогов нет. Более того, все ступни совершенно холодные. Словно люди с Мбенги ходили по росистой траве, а не по огню.

Объяснить это невозможно. И никто, с кем я позже говорил о поразительной «огнестойкости» людей племени савау, не мог мне дать удовлетворительного ответа. Естественно, что я спросил танцовщиков с Мбенги, как они сами объясняют подобное чудо.

Тогда мне рассказали легенду:

«В далекие времена, еще до того, как страшный потоп затопил весь мир, кроме Мбенги, вождем племени савау был Тингалита, великий охотник, сравниться с которым не мог никто, кроме, пожалуй, старого сказочника Ндрендре. В тот вечер, когда начался потоп, Ндрендре рассказывал соплеменникам особенно интересные истории. Они были такими занимательными, что каждый из слушателей обещал принести рассказчику первую добычу, которую он поймает завтра.

Рано утром великий охотник Тингалита пошел к горной реке и вскоре поймал большого угря, но, когда вытащил его из воды, угорь превратился в маленького человечка! Впрочем, это, конечно, был не просто человек, а бог. Однако здесь даже боги опасаются за свое будущее. И неудивительно, потому что Тингалита сразу же поведал пленнику его судьбу:

– Я отнесу тебя нашему сказочнику, пусть он сварит тебя и съест. Ндрендре достоин такого подарка, уж очень хорошо он рассказывает!

Бог, однако, не захотел смириться с такой судьбой.

– Отпусти меня, – попросил он, – и я сделаю тебя самым великим охотником племени.

Тингалита только рассмеялся в ответ:

– Разве я и так не первый охотник в племени савау? И разве кто-нибудь еще сумел поймать бога?

– Я дам тебе женщину, много женщин.

Но Тингалита опять отказался:

– Я могу спать с двадцатью, с тридцатью женщинами, если захочу. А больше мне и не надо.

И он начал готовить большую корзину, в которой хотел отнести своего пленника к сказочнику.

Тогда бог предложил ему лучшее из того, что мог дать.

– Охотник! – сказал он. – Я бог огня. Освободи меня, и ты никогда даже не почувствуешь ожога и не умрешь в огне. Никто больше не сможет зажарить тебя на костре.

Тингалита не поверил богу, но все же вырыл очаг, развел костер и, когда камни раскалились добела, предложил ему показать свои способности. К удивлению охотника, человек вошел в огонь и... не сгорел. Тингалита последовал за ним и тоже выдержал испытание».

Таким образом сказочник лишился принадлежавшей ему добычи, но зато Тингалита, его сыновья и внуки научились противостоять испепеляющей силе огня. Они хранят в тайне это искусство на Мбенге – единственном месте в мире, жители которого могут ходить по раскаленным камням.

Может быть, все это стало возможным потому, что лишь только Мбенга пережила потоп? Кто знает? Кто вообще это может знать? Разве могу я, пришедший из иного мира, понять подобные вещи?

Боги, люди, «священный» огонь и «священные» острова – все это было задолго до того, как в Меланезии появился первый белый человек. Для чего же спрашивать, почему же не верить? Ведь только «вера может победить огонь...».