Текст книги "Божественный спор"

Глава 8. Распределяются симпатии

В спальне на втором этаже

Рия перебирала в мыслях правила этикета, которые старательно вкладывали им в головы последнюю неделю, боясь, что забыла что-то важное.

Приветствуя короля, следует приседать в низком поклоне, склонив голову, для остальных вельмож достаточно реверанса, а к фуршетным столам не следует подходить до первого перерыва, чтобы не прослыть невоспитанной обжорой. Обращаться к аристократам следует не по имени, а по титулу: «ваша светлость» – к герцогам, «ваше сиятельство» – к графам и бургграфам, «ваше благочестие» – к маркизам и баронам. А еще нельзя жаловаться королю на плохую погоду… да, погода может быть только прекрасной. А что делать, если он ничего про нее сам не спросит? Заговорить самой?

Рия бросила взгляд в окно, пытаясь разглядеть, что же творится за стенами замка, но уже стемнело – и в стекле можно было увидеть только отражение комнаты. На полупрозрачной картинке ярко выделялись желтые ореолы горящих свечей и бледный круг лица Рии в окружении темных растрепанных волос, которые сейчас пыталась расчесать служанка. Служанку звали Альда, как Рия успела выяснить пару дней назад, невзначай разболтавшись с ней. Она скучала по Мирам, а среди других девушек на этаже не смогла найти компании. После первой встречи с королем невесты начали сторониться друг друга, общаясь только уже сложившимися группами. Ни к одной из них Рия не успела примкнуть и, только потеряв новую подругу, поняла, как сильно они сблизились. В целом одиночество даже нравилось ей – чужие чувства не тревожили ее, – но как-то само собой получилось, что пустота в общении заполнилась не частыми, но приятными беседами со служанкой Альдой.

Альда была милой, заботливой, а главное – обладала спокойным и веселым нравом, отчего в ее компании Рия могла отдохнуть от собственных волнений, которые регулярно усиливала тревога других невест на отборе. Вот и сейчас она ничего не могла поделать и переживала перед балом, боясь сказать или сделать что-то не так. А ведь ей так хотелось понравиться королю, который при первой встрече произвел на нее очень приятное впечатление. Хотелось бы с ним немного поговорить, а еще лучше – потанцевать. Конечно, танец выиграла на первом испытании Арника, но ведь бал будет длиться несколько часов… не будет же король просто стоять все это время столбом?

Расческа в руках Альды ловко скользила по волосам, разделяя спутавшиеся пряди, которые затем заплетались в тонкие косы и причудливо укладывались в высокую прическу. Мягкие монотонные движения служанки заставляли и мысли в голове течь медленнее, и когда та закончила, Рие почти удалось вернуть себе умиротворение. И она с честью выдержала облачение в непривычный и оттого вдвойне неудобный корсет, на который надевалась пышная нижняя юбка из жесткого льна, прошитая обручами из конского волоса. Как Рия успела узнать все на тех же уроках, такое исподнее называлось кринолином и давно вышло из повседневной моды, но осталось неотъемлемой частью бального платья. В прежней жизни Рия и представить не могла, сколько всего носят высокородные дамы, как тяжелы и многослойны их торжественные наряды. Впрочем, раньше ей и не приходилось видеть ничего подобного вблизи. Храмы Мальтира по очевидным причинам чаще посещали мужчины, а в родном городе Рии на родовитых леди можно было взглянуть разве что мельком – в окне проезжающей мимо кареты.

Теперь же Рия сама стояла перед зеркалом в пышном платье из серого атласа и полупрозрачного шифона, расшитом серебряной нитью и украшенном россыпью драгоценных камней. Да это платье стоило дороже, чем родной дом Рии! А может быть, даже как целая улица в их небольшом городке! И ладно оно было бы просто дорогим – в него же еще столько труда вложено… Даже страшно представить, сколько швей работали ночи напролет, чтобы успеть сшить наряды королевским невестам вовремя. Думая обо всем этом, Рия с трепетом погладила ткань юбки. Альда же, видимо, решила, что Рию так взволновало собственное отражение.

– Вы очень красивая. Правда, – сказала служанка, поправляя складки на рукаве.

– Да кто в таком платье может быть некрасивым! – вырвалось у Рии.

Альда тихо хихикнула и покачала головой.

– Ну, если говорить напрямик, то много кто. У некоторых дам такое постное выражение лица, что его никакими брильянтами не скрасишь, – ее голос понизился до заговорщицкого шепота.

Рия в ответ засмеялась.

– Обещаю тогда весь вечер улыбаться, что бы ни произошло! Ты права, портить такое платье кислым видом – только богов зря гневить.

Сидящая на подоконнике Зола грозно мяукнула, будто поддакивая, и спальня снова наполнилась девичьим смехом.

В бальном зале

Золотом светились люстры, блестели инкрустации на потолке и стенах. По полированному полу бежали причудливые светящиеся дорожки, отражая свет, льющийся сверху. Даже сам воздух переливался и сиял, будто кто-то щедро плеснул в него золотых искр. Бальный зал выглядел так дивно, словно Арника попала на страницы сказки. Только она сама не знала, какой окажется эта история – полной доброго волшебства или горьких чудес. Или, как часто бывает в жизни, и того, и другого. Впрочем, одно ей точно было известно: она явно не из тех героинь, кто долго стоит на пороге. И, гордо расправив плечи, Арника сделала шаг вперед.

В зале ее взгляд тут же нашел барона Лансельта, в который раз решившего облачиться в белый костюм. Его окружала стайка королевских невест в одинаково роскошных серебристо-серых платьях, и в этой компании он смотрелся как песец среди черно-бурых лис. Арника подошла ближе, и ее появление не ускользнуло от взгляда барона. Он тут же оживился.

– О, дорогая, только вашей компании нам и не хватало! Я как раз говорил о том, что ваш танец с его величеством, да-да, тот самый, что вы выиграли, и откроет бал. Пока мы ждем последних прелестниц, которые, видимо, увлеклись туалетами. Но гости начнут прибывать с минуты на минуту, да-да, буквально через несколько мгновений. Вы обязательно со всеми познакомитесь, но пока я прошу всех собраться здесь и держаться рядом со мной.

Арника не стала спорить, послушно присоединившись к королевским невестам. Вокруг нее само собой образовалось пустое пространство. Не то чтобы ее демонстративно сторонились, скорее, непроизвольно избегали, как и всегда. Она предполагала, что девушкам из простых и зажиточных семей неуютно в ее компании, а местные дворянки не готовы предложить ей свое общество из страха и зависти. Поэтому Арнику так и удивило, когда одна из девушек отделилась от своей компании и подошла к ней с любезной улыбкой.

– Мы здесь уже целую неделю, а так толком и не познакомились. Позвольте представиться, ваше высочество. Леди Лиона, маркиза Фламбре.

– Я знаю, кто вы, – от неожиданности Арника ответила слишком резко и постаралась исправиться. – Не могла не обратить внимание на уроках танцев. Вы превосходно показали себя, мейстер Фаризон постоянно предлагал вас в качестве примера.

– Благодарю за комплимент. Мне действительно с детства неплохо давались танцы. Впрочем, я тоже могу вас поздравить с успехом, который вы снискали на первой встрече с королем.

Леди хотела сказать что-то еще, но тут барон Лансельт прервал их беседу, постучав серебряной тростью по полу. Заполучив внимание всех присутствующих дам, он еще раз напомнил им о необходимости держаться рядом и слушаться его указаний. А через мгновение в зал хлынул разноцветный ручей разодетых в роскошные наряды гостей. Стоявший в дверях герольд в пестрой ливрее громко объявлял имена и титулы, но Арника не успевала их запоминать.

Входящие в зал бросали на королевских невест заинтересованные взгляды, негромко переговаривались и смеялись. Впрочем, о чем они беседовали, понять было невозможно. Гости держались от стайки невест, занявшей центр зала, на расстоянии. Наконец поток прибывающих стих, и герольд прокричал срывающимся от усталости, но все еще звонким голосом:

– Его величество Эдвард Третий, божественной милостью король Катории и всех подвластных ей провинций, включая Северные гряды, Западные верхолесья, Восточные приграничья и Южные берега.

И тут в зал вошел король, к которому тут же прилипли взгляды всех присутствующих. Да и сама Арника не могла отвести глаз от высокой фигуры в ярко-алом, как дикий мак, кафтане, с длинной белоснежной мантией на плечах. Та была такой длинной, что стелилась по полу еще на два шага позади короля. Но казалось, что сам король будто не чувствует тяжелого веса на своих плечах, такой легкой и стремительной была его походка. Возможно, даже слишком быстрой для придворного этикета. Казалось, Арника только пару раз моргнула, а он уже в середине зала, приветствует своих невест и собравшихся гостей. Его речь продолжил барон Лансельт:

– Я чрезвычайно рад видеть всех присутствующих, да-да, невероятно рад. И имею удовольствие сообщить, что сегодня на балу вас ждут не только танцы и новые приятные знакомства, но и возможность принять участие во втором испытании на королевском отборе невест. Да-да, вы не ослышались, участвовать будут все: не только прекрасные невесты, но и уважаемые гости. Сейчас объясню подробнее. В течение бала вы сможете познакомиться поближе друг с другом. А в конце нашего камерного мероприятия каждый приглашенный покажет, кто вызвал у него наибольшую симпатию, подарив выбранной невесте вот такой, – барон высоко поднял руку, демонстрируя круглый блестящий предмет, зажатый между большим и указательным пальцами, – золотой медальон с изображением королевского пиона. Да-да, у каждого гостя будет только одна такая награда, поэтому разделить симпатии между несколькими участницами не получится. Выбрать можно только одну девушку, которая выиграет свидание с королем. Сейчас мой помощник Фридрих раздаст всем медальоны, и мы начнем. Бал по традиции откроет королевский танец, и партнершей его величества станет девушка, заполучившая победу на первом испытании – наша многоуважаемая гостья, старшая дочь царицы Имизонии, царевна Арника.

Барон изящно махнул рукой в ее сторону, девушки рядом расступились, и Арника сделала шаг вперед, оказавшись центром притяжения взглядов всех присутствующих. Кто-то смотрел с удивлением, кто-то с любопытством и долей зависти, а в глазах одного высокого старика с седыми бакенбардами ей почудились презрение и злоба. Но у Арники не было времени долго его разглядывать: на балкон уже вышли музыканты, а барон вместе с другими королевскими невестами отошел в сторону, оставив их с королем в центре бального зала одних. Король галантно протянул свою руку, приглашая Арнику вложить в нее свою ладонь и начать танец. Что она и сделала под первые, еще робкие, звуки скрипок.

Арника старалась выполнять движения в точности так, как учил их мейстер Фаризон, и в первые минуты все удавалось. Король вел уверенно, музыка играла чудесная, а вокруг стоял приятный аромат лимонной свежести, со сладким привкусом жасмина и терпким – дубового мха. Арника задумалась, как удивительно гармонично смешались ароматы их парфюмов, незаметно сделала слишком широкий шаг и… наступила на ногу королю. Тот дернулся, но продолжил движение по кругу, она же последовала за ним. От неловкости стало жарко щекам, а по голым плечам будто холодный ветер пальцами пробежал. Арника с трудом отвела взгляд от пола, боясь снова оступиться, но все же подняла лицо и посмотрела прямо на короля.

– Прошу прощения за мою ошибку, – произнесла она спокойно, стараясь вложить в голос искреннее сожаление, но не выдать жгучего стыда, который испытывала.

– Это не ваша ошибка, а наша общая, – спокойно ответил король, – вы были слишком быстрой, я слишком медленным. Предлагаю разделить ответственность пополам.

Арника улыбнулась с облегчением и сделала два положенных шага в сторону от мужчины, чтобы после изящного поворота начать обратное сближение. У каторийского танца все же нашлись достоинства: он позволял вести беседу и предоставлял достаточно времени для обдумывания реплик. Поэтому, когда они снова оказались с королем лицом к лицу, у Арники был готов ответ.

– Ваше предложение крайне любезно, и мне сложно сопротивляться искушению согласиться с вами. И все же честность вынуждает меня настаивать, что в случившемся больше моей вины, чем вашей.

Танец снова разделил их, а когда свел обратно, король заметил:

– Честность – не самое удобное качество, особенно для политика.

Арника приподняла одну бровь:

– Разве не ее вы упоминали, говоря о чертах характера, которые хотели бы видеть в супруге?

Поднявшись из танцевального поклона, король ухмыльнулся:

– Так что же на самом деле вынуждает вас отказаться от моей любезности – муки совести или желание их продемонстрировать?

Эта фраза не только неприятно задела Арнику, но и заставила задуматься.

– А вы не предполагаете третьего варианта?

– Какого же? Удивите меня.

– Нежелания поддаваться минутной слабости. Вы предложили очень простое и приятное решение, но если бы я согласилась – то слукавила бы, воспользовавшись вашей добротой. И, кто знает, не стало бы это началом вредной привычки избегать ответственности?

В последний раз музыкальное движение разлучило их, чтобы в конце танца сблизить практически вплотную друг к другу. Так близко, что Арника разглядела озорной огонек в темном зрачке короля, когда он переспросил бархатным голосом:

– Как же я смогу быть приятным для вас кавалером, если вы не будете хотя бы изредка поддаваться слабостям?

Пока Арника искала, что на это ответить, последние ноты композиции стихли, и танец подошел к концу.

* * *

Если бы сегодня у Лионы была бальная книжка, ее страницы уже заполнились бы до середины. Это было странно. Да, она часто вызывала симпатию у молодых людей, но раньше никто не осмеливался выражать ее так явно. Сегодня же мужчины будто с цепи сорвались. Еще не успел закончиться первый танец, как к ней подскочил следующий кавалер – она едва успела отнять руку у молодого барона, переходя к новому кавалеру. Отстучав каблуками быстрый франль, Лиона надеялась сделать перерыв, чтобы отдышаться и утолить жажду, но тут же получила новое приглашение, отказаться от которого было бы не совсем уместно: бургграф Шантельи впервые решил оказать ей подобную честь. К счастью, снова заиграл неспешный линуот, не требовавший резких движений.

Выровняв дыхание, Лиона хотела завести с партнером светскую беседу, но, к ее удивлению, его взгляд был направлен мимо Лионы. Запомнив направление, она дождалась поворота, чтобы тоже посмотреть в ту сторону. Так она обнаружила, что предметом интереса бургграфа был не кто иной, как ее отец. И так как он и сам в этот момент пристально изучал танцующих, их взгляды с Лионой неминуемо пересеклись. Она тут же почувствовала неприятный спазм в желудке, а к горлу подкатил ком, из-за которого стало трудно дышать.

Отец следит за ней. Любая оплошность – и она будет жестоко расплачиваться. Но чего же он хочет на этот раз? Мысли метались в голове, пока Лиона механически, как заводная кукла, выполняла движения танца. Отец знает, что она провалила первое испытание. Да, поэтому, видимо, и решил все взять в свои руки… Точно, бургграф Шантельи определенно не просто так пригласил ее… Он имеет определенный вес в обществе, другие дворяне завидуют его титулу и легкомысленной удали, стремятся ему подражать. А значит, и сейчас последуют его примеру… и подарят медали? Получается, внимание бурграфа должно помочь Лионе победить?

Размышления помогли справиться с приступом страха и вернуть внимание к танцу. Она перебросилась парой ничего значащих любезностей с бургграфом и даже немного приободрилась. К сожалению, длилось это недолго. Потому что вскоре Лиона заметила, что отец – не единственный на балу, кто за ними наблюдает. За плечом Шантельи она поймала взгляд короля. И то, что она в нем прочитала, снова вызвало у нее неприятное чувство в животе. Невозможно ошибиться, его величество смотрел на нее с явным презрением.

Неужели он тоже разгадал хитрость отца? Наверняка… не такая уж это и сложная интрига. Конечно, королю очевидно, что все симпатии, которые сегодня завоюет Лиона, обеспечит вовсе не ее привлекательность, а положение отца. Что же делать?

Ничего. Эта мысль озарила сознание, как вспышка. Ничего не нужно делать. Может ли Лиона пойти против и как-то помешать отцу? Нет. А даже если ей удастся избежать помощи и набрать меньше медальонов, изменит ли это как-то мнение короля? Нет. Возможно, он только убедится, что влияние отца Лионы в свете не так уж и велико. Нет никакого разумного выхода из ситуации. Поэтому все, что ей остается, – вернуть себе самообладание.

Определившись с этим, Лиона с каким-то отчаянным весельем прокружилась по паркету еще два танца, пока окончательно не обессилела. Попросив очередного кавалера смилостивиться и подарить ей передышку, она направилась к фуршетному столу, у которого уже довольно активно толпились гости. Среди них она заметила высокую фигуру Арники в окружении нескольких дам. Можно было бы присоединиться к ним, тем более что прошлый разговор не удался, а она хотела познакомиться с опасной конкуренткой поближе и лучше ее изучить. Решив так и поступить, Лиона даже успела сделать несколько шагов, когда почувствовала на локте железную хватку. Еще не успев обернуться, она уже знала, кто ее схватил. Такие тонкие жесткие пальцы могли принадлежать только ее отцу.

– Куда это ты направляешься? – не став тратить времени на приветствия, резко спросил он.

– Мне нужно немного перевести дух между танцами, – прямо глядя ему в глаза, ответила Лиона, стараясь, чтобы голос звучал беззаботно.

– Перевести дух? Или набить желудок? Вряд ли блюда на тарелках помогут тебе выиграть это состязание.

– Я. Всего лишь. Хочу. Выпить. Бокал. Шампанского, – выплюнула она сквозь зубы, не сдержав раздражения, на этот раз переселившего страх перед отцом.

– Морглот побери, как же с тобой тяжело… Ладно, поступай, как знаешь. Я и так сделал все, что мог. Вложить в твою голову свой разум уже выше моих сил. И все же постарайся хотя бы все не испортить. Будь с кавалерами приветливее, вот, кстати, и один из них, – повернувшись к подошедшему, отец приподнял уголки губ в скупой улыбке. – Маркиз Блайз, рад встрече. Оставлю свою дочь на ваше попечение, будьте любезны, не позволяйте ей прятаться от скуки среди кулинарных шедевров.

– Почту за честь, – слегка поклонился молодой человек.

Так Лиона потеряла последнюю возможность получить хоть немного удовольствия от бала. Следующий час она провела в компании маркиза и еще нескольких молодых щеголей, присоединившихся к ним впоследствии. Все это время они болтали обо всем и ни о чем одновременно, так, что скоро у Лионы разболелась голова. Поэтому, когда музыка стихла, а в центр зала вышел барон Лансельт, привлекая внимание присутствующих, она даже обрадовалась, что этот вечер подходит к концу.

– Дорогие друзья! Хочу еще раз поблагодарить всех, да-да, всех без исключения, за то, что подарили нам свое время. Надеюсь, вы остались довольны нашим небольшим камерным мероприятием и успели познакомиться со всеми участницами королевского отбора. Теперь же пришло время узнать, кому же из этих прекрасных девушек удалось завоевать наибольшее почтение публики. Дорогие, попрошу вас выйти ко мне. Смелее-смелее, не стесняйтесь, выходите и вставайте рядом. Так… дайте-ка я вас пересчитаю на всякий случай… а то боюсь кого-то потерять, прямо как матушка-гусыня своих гусят, ха-ха. Одна, две, три, пять, семь… да-да, ровно двенадцать невест на месте. Что же, не терпится узнать, кто из вас наберет наибольшее число золотых медальонов, – утерев пот со лба, барон отвел взгляд от девушек и снова перевел его на гостей, спокойно ожидающих его руководства. – Дамы и господа, попрошу проявить немного терпения. Знаю, что вам не терпится выразить свое мнение, но, чтобы все было честно, я буду вызывать присутствующих поодиночке. Услышав свое имя, окажите нам честь выйти вперед и торжественно вручить золотой символ симпатии выбранной девушке. И мы начнем… с главы Королевской канцелярии, барона Линарда Анкера Райнса! Давайте узнаем, кого он хотел бы видеть будущей королевой.

От толпы гостей отделилась фигура в черном. Лиона завороженно наблюдала, как мужчина подходит ближе – главу Королевской канцелярии она видела впервые. А вот слышала о нем немало: на отцовских званых ужинах тот часто становился предметом обсуждений. Говорили, что барон Райнс недостаточно компетентен и знатен для своей должности и получил ее только потому, что верен королю, как пес. Правда, попасться в поле его интересов побаивались и, сплетничая, даже в самом узком кругу, непроизвольно понижали голос. Поэтому воображение Лионы рисовало портрет немолодого, крепко сложенного мужчины с бульдожьим выражением лица. В реальности же оказалось, что глава Канцелярии молод и весьма красив, несмотря на то, что худобой и ростом может поспорить с фонарным столбом.

Пока Лиона разглядывала мужчину, тот уже преодолел большую часть пути. Понять по выражению его лица, идет ли он к кому-то целенаправленно или еще определяется с выбором, было невозможно. Словно нарочно, чтобы помучить их, он неторопливо прошел сначала мимо одной девушки, потом второй, пока наконец не дошел до Лионы. Тут его шаг замедлился еще сильнее, а у нее перехватило дыхание от волнения. Оказалось, преждевременно: глава Канцелярии равнодушно мазнул по ней взглядом и прошел мимо, остановившись перед стоявшей рядом Арникой. А затем спокойно протянул той золотой медальон.

Лиона почувствовала легкий, но неприятный укол разочарования. Впрочем, скоро она смогла утешиться: вторым барон Лансельт вызвал бургграфа Шантельи, и его симпатия досталась ей. Несколько следующих гостей выбрали для награды других девушек, среди одаренных счастливиц оказалась и Клементина. Впрочем, пока ни у кого не было на руках более одной медали. Церемония вручения шла медленно, и постепенно волнение сменилось скукой и усталостью. Правда, получив в руки вторую награду от маркиза Блайза, Лиона немного приободрилась. Но затем снова расстроилась, потому что одна из дам сравняла их с Арникой, подарив свою симпатию ей.

Спустя десяток вручений Лиона перестала обращать внимание на выражения лиц гостей, полностью сосредоточившись на подсчете медальонов в руках соперниц. Если Лиона нигде не ошиблась, они с царевной постоянно шли вровень: знатные господа с улыбкой вручали символы своей симпатии Лионе, а вот к Арнике, как ни удивительно, часто подходили молодые девушки. Еще более странным было то, что совсем немного от них отставала темноволосая Рия – та самая, со звонким смехом, которая секретничала с подружкой в оранжерее. Так что спустя примерно полчаса Лиона всерьез начала рассчитывать на победу, пусть и с опасением, что Арника может увести ее прямо из-под носа. И чем меньше среди гостей оставалось тех, кто еще не вручил медальон, тем больше Лиона нервничала. А когда церемониймейстер объявил, что пришло время подсчитать результаты, взволновалась уже не на шутку. По ее наблюдениям, у них с царевной прямо сейчас было равное количество симпатий. Но тут в толпе нашелся человек, решивший сказать свое слово.

– Прошу прощения, барон Лансельт, – раздался низкий мужской голос, – но, боюсь, подводить итоги еще слишком рано. Кажется, вы забыли про меня.

– Не может быть! Как я мог допустить такую невнимательность. Нет-нет, не извиняйтесь, это полностью моя вина. Прошу вас, герцог, не держите на меня обиды, обязуюсь впредь быть дотошнее, – тут же засуетился церемониймейстер. – Что же, давайте узнаем, кому принадлежит ваша симпатия. Попрошу королевского секретаря Иттана Отиса Кьялта выйти вперед и торжественно вручить свой медальон. Возможно, он даже решит судьбу этого испытания!

Взгляд Лионы прилип к герцогу, а в горле резко стало сухо. Казалось, что секунды, пока он шел через зал, тянулись как часы. Когда же тот повернул в их с Арникой сторону, Лиона почувствовала острое желание помолиться. Правда, неизвестно, о чем – о том, чтобы Единоглазый смилостивился, и победа досталась ей, или чтобы никто не заметил, как у нее трясутся руки. Когда же герцог оказался ровно напротив нее, она не смогла в это поверить. Он что-то сказал, но она не расслышала, просто стояла, глупо улыбалась и кивала, глядя в его спокойные серые глаза.

– Возьмите же наконец этот морглотов медальон, – донесся до нее свистящий шепот.

Быстро заморгав от неожиданности, Лиона снова кивнула и молча забрала протянутый предмет. Все дальнейшее для нее проходило как в тумане: финальный подсчет медальонов, громкие поздравления барона Лансельта, аплодисменты гостей.

Она не сразу смогла осознать, что победила.