Текст книги "Песня русалки"

Часть вторая,

в которой героине придется столкнуться с непростым вопросом, может ли она доверять чужим обещаниям… и собственным чувствам

Глава 6
Страсти и обиды

Рвались пуговицы на камзолах, трещали шнуровки на платьях, крючки на корсетах вырывались с мясом. Темноволосый гигант, стоявший рядом с Ирмой, повалил ее на кушетку и задрал подол. Его голова тут же исчезла под нижними юбками, а девушка издала полувсхлип-полустон, вцепившись руками в плечи мужчины.

Орлан Грум резко рванул платье на Анне, высвобождая пышный бюст на свободу. Она только охнула, а мужчина уже упал на колени и начал покрывать ее грудь жадными поцелуями.

Невозможно прекрасный Мрак одним движением избавился от штанов и сжал в объятиях хрупкую блондинку с длинной косой. Его руки шарили по спине девушки, расстегивая платье.

По всему залу отдельно стоявшие до этого люди складывались в пары, а кое-где и в троицы. Изо всех углов слышался треск ткани и хриплые стоны. Губы находили губы, руки сжимали все, до чего могли дотянуться.

От этого зрелища мне резко стало жарко, в горле пересохло. Я судорожно сделала глоток и поняла, что бокал уже опустел. Налила новый и снова приникла к окошку, продолжая напевать.

За решеткой меня ждало ошеломляющее зрелище. Избавившись от одежды, тела слились в единое целое, двигаясь в древнем ритме. Я смотрела, как подтянутые мужские ягодицы с силой вбивались в женские бедра. Дамские ножки обхватывали поясницы и покачивались на плечах. Руки сжимали груди и царапали спины.

И чувствовала, как в моих жилах вместо крови начинает пылать пламя. Я уже не могла петь дальше. Но никому в зале это и не нужно было. Они с упоением отдавались страсти, забыв обо всем.

Я пыталась сохранить последние крупицы разума, вспоминая о самых грустных моментах в своей жизни. Представляла лицо Гаркона. Но свадебная песнь и развернувшееся перед моими глазами зрелище оказались сильнее. Меня бросило в жар, внизу живота сладко потянуло, а легким перестало хватать воздуха.

Следующее, что я помню, – как резким рывком открыла дверь, схватила Анкера за камзол и потянула к себе, прижимаясь искусанными в кровь губами к его рту.

Его руки тут же обвили мою талию, приподнимая над полом. Анкер сделал широкий шаг и занес меня в комнату, не позволяя нашим губам расстаться ни на секунду. Они жадно изучали друг друга, захватывая по очереди в плен. Чтобы через мгновение снова сдаться, отдавшись во власть противника.

Я зубами нежно потянула его нижнюю губу на себя и услышала приглушенное рычание. По обнаженной спине заскользили горячие ладони. Он уже расшнуровал мое платье и начал спускать его с плеч.

Мои руки на ощупь развязывали шейный платок, шелк холодил пальцы. Наконец, атласная лента скользнула на пол. Пуговицы камзола не собирались поддаваться так просто, серебряные петли крепко держали стеклянные бусины. Я простонала от отчаяния, не желая возиться с ними целую вечность. Услышав мое негодование, Анкер взял на себя нижний ряд. Наконец плотный камзол капитулировал перед нашими совместными усилиями и полетел на пол.

Рубашка по сравнению с ним казалась слабой преградой. Мои ладони ощущали жесткую грудь и крепкие плечи, переходящие в мускулистые руки. Но мне нестерпимо хотелось избавиться от тонкой ткани, почувствовать живую кожу. Поэтому я расстегнула рубашку в несколько судорожных рывков.

Анкер повел плечами, и белоснежная ткань сползла вниз. Тут он оторвался от меня, но, к счастью, только для того, чтобы снова приникнуть. Горячие губы чертили пунктирную дорожку от шеи до ключиц. Воздуха не хватало, кажется, я просто забыла, как дышать. Сердце билось так быстро, будто собиралось вырваться из груди и сбежать. Бросив меня здесь безумную, беспамятную, одержимую мужским вкусом и запахом.

Я жила от прикосновения до прикосновения. Чувств было так много, что я едва могла их выдержать. И все равно хотела большего. Губы Анкера опускались все ниже, мои пальцы запутались в его волосах. Низ живота свело истомой, каждый поцелуй вызывал непроизвольные сокращения мышц.

По ногам пробегала дрожь, они отказывались держать меня, отдавая полностью во власть крепких рук. Которые уже опустились на бедра, чтобы помочь избавить их от платья, но, почувствовав мою слабость, подхватили, сжали, донесли до кресла.

И все началось снова, как будто и не прерывалось. Обжигающие прикосновения, покусывания и облизывания. Все ниже и ниже. Пока губы не наткнулись на пояс белья. Как быстро выяснилось, совершенно здесь лишнего…

Этот поцелуй был горячим, влажным и бесстыдным. Ничего в жизни я не ждала так, как его. От первого прикосновения губ Анкера по телу пробежала дрожь. От второго острое удовольствие прострелило меня насквозь. Когда же я почувствовала там его гибкий язык, мои ноги сами собой судорожно сжались, взяв его голову в замок.

Я не знаю, сколько прошло времени. Не знаю, что и как он делал. Помню только, как под закрытыми веками пробегали вспышки света. Это были блики огненных цветов, распускающихся где-то внутри один за другим. Пока последний фейерверк не заставил меня тонко вскрикнуть. А потом наступила полная темнота, тишина и чувство невероятной легкости.

Горячее тело Анкера прижалось ко мне, вырывая из небытия, руки обхватили в объятии. Губы горячо коснулись шеи и начали томительное путешествие вверх, к ушку, чтобы одарить его легким укусом. Наконец мы снова слились в поцелуе.

Наши тела прижимались друг другу все крепче, словно пытаясь сплавиться. Но сколько бы страсти ни было в игре губ и языков, мне ее было недостаточно. Внутри поселилась гулкая, сосущая изнутри пустота, которая требовала схватить, притянуть, ощутить. Наполниться до краев.

Мои ноги обвили бедра Анкера, а рука поползла вниз по его животу, пока не нашла ту жизненно необходимую твердость, которую искала. С его губ сорвался хриплый стон, а рука перехватила мою ладонь, взяв все на себя.

Я замерла, одновременно страшась и предвкушая следующего мгновения. Но ожидание затянулось. И тут мою грудь сковал морозом панический страх, нахлынули воспоминания о том, что подобное уже было. Я так же лежала, мечтая заполнить внутреннюю пустоту, и все замерло, а потом оборвалось…

В ужасе я открыла глаза и увидела ледяной, как озерные воды, взгляд Анкера, нависшего надо мной на одном локте. Его лицо выражало жуткую муку. Увидев, что я открыла глаза, он прошептал:

– Прости…

Мне резко стало холодно. Я поежилась и попыталась выползти из-под него. Заметив движение, он тут же перекатился вбок, освобождая. Отвернулся, избегая взгляда.

Боже, как стыдно. Свадебная песнь и созерцание чужих удовольствий – все это опьянило и лишило меня разума. Но самое ужасное, что я не просто была одурманена. Я действительно испытывала к Анкеру тягу. Желание было настоящим. А теперь я обнажена и отвергнута.

Почему? Да, я сама на него бросилась. Предложила себя. Но он же откликнулся. Он же хотел этого не меньше, чем я. Пытаясь трясущимися руками зашнуровать платье, я не выдержала и задала волнующий вопрос.

Молчание было худшим ответом на свете. Оно давило, душило, не давало нормально дышать. Я поняла, что сейчас не выдержу. Отвращение к себе переполнит меня и диким рыданием вырвется наружу. А я не хочу при нем плакать. Хочу сохранить хотя бы остатки достоинства.

Я бросилась к двери, Анкер что-то крикнул вслед, пытаясь остановить, но я уже выбежала и неслась по коридору, слыша только стук бешено бьющегося сердца. Бежала так быстро, как могла, не зная, преследует ли он меня или нет. Пролетела по лестнице вверх, перепрыгивая через ступеньку, и ворвалась в комнату, громко хлопнув дверью. Чтобы в следующий момент сползти по ней спиной, пряча в коленях мокрое от слез лицо.

И тут в дверь заколотили с другой стороны.

– Уходи! – крикнула я, не в силах разговаривать сейчас с Анкером.

– Селина, это я, пусти… – неожиданно раздался голос Ирмы.

Я отползла и приоткрыла дверь, пропуская ее внутрь. Она вошла и ахнула, схватившись ладонями за лицо.

– Хорошая моя, что же стряслось?! – воскликнула Ирма.

У меня не было слов, изнутри продолжали рваться рыдания. Я ревела, как в детстве, всласть, взахлеб, до соплей, прижимаясь к ее груди. А она только гладила меня по голове и приговаривала: «Бедная моя, бедная, ничего, выплачешься, и пройдет. Это всегда проходит».

И именно в этот момент в комнату решил ворваться Анкер. Распахнул дверь, сделал два стремительных шага и замер, будто напоровшись на невидимую стену. Побледнел.

– Нам нужно поговорить.

Его взволнованный вид, наверное, должен был меня успокоить, но меня только затрясло сильнее. Душа не справлялась со всеми потрясениями, которые ей сегодня пришлось пережить.

– Нечего тут говорить, – разъяренной кошкой накинулась на него Ирма. – Уходи, оставь девочку в покое.

– Я должен объясниться, – настаивал Анкер, хмуря густые брови.

– Раз должен, объяснишься. Завтра. Иди отсюда, не позорь ни себя, ни ее.

Он сжал кулаки так, что побелели костяшки, но развернулся и молча вышел.

Только под утро мне удалось успокоиться и провалиться в сон. Спала тяжело, урывками, как будто плавая в серой полудреме. И тем не менее даже это мутное забытье помогло стряхнуть остроту вчерашних переживаний. Я успокоилась и смирилась. Смогла наконец-то думать.

Признала – как бы больно ни было вчера, то, что мы не дошли до конца, только к лучшему. Не знаю, какие причины были у Анкера, надеюсь, не моего волшебного голоса пожалел, чтобы на нем заработать. Потому что я твердо решила – нет, никаких больше вечеров утех. Я не буду больше петь, разжигая чужую страсть и пылая сама изнутри. Слишком дорого это обходится мне потом.

Мысли об Анкере и чувствах к нему я гнала прочь. Слишком болезненно сжималось сердце. Не о чем здесь думать. Говорят, у каждой русалки бывает три любви: первая, болезненная и настоящая – та, что до конца дней.

Я надеялась, что у меня первая и станет настоящей, а болезненной удастся избежать. Но судьба распорядилась иначе. Моя первая любовь обернулась трагедией. Каждый раз, когда я пытаюсь вспомнить улыбку Гаркона, перед глазами тут же возникает его спина с торчащей стрелой.

Не знаю, как назвать тягу к Анкеру. Все-таки я была одурманена песней и происходящим. А даже если он и вправду мне симпатичен, это не значит, что я должна поддаваться мимолетному влечению. Он – управляющий дома утех. Я – пленница, которой нужно из него сбежать. Стоит думать только о своем будущем. Которое окажется незавидным, если я буду глупой и слабой. Нужно сделать все возможное, чтобы поскорее отсюда выбраться.

Нужно отпроситься в город. Мои планы остаются в силе, что бы вчера ни произошло. Буду пытаться отыскать родича. А не удастся, поищу другие возможности для побега…

В дверь постучали. Я вздрогнула всем телом, зная, кто стоит за дверью.

– Войдите. – Голос не дрожит, и хорошо.

Это действительно был он. С зачесанными назад мокрыми после душа волосами. В белой рубашке, закатанной на локтях.

– Селина, я знаю, что ты вряд ли рада меня видеть. – Он сразу перешел к делу. – Но я прошу тебя попробовать простить меня.

– За что?

Я думала, он опустит глаза, но он выдержал мой взгляд. А вот мне было тяжело смотреть в его озерные омуты и оставаться хладнокровной. Пришлось сдать позиции и отвести взгляд самой.

– Ты знаешь, за что. За то, что не сдержался и позволил себе так обойтись с тобой, Селина, – на его скулах заиграли желваки. – Я не должен был набрасываться на тебя. Радует только то, что сумел в последний момент остановиться…

Его слова привели меня в недоумение.

– Ты? Набрасываться? – с губ сорвался истеричный смешок. – Это после того, как я схватила тебя за камзол и втащила в комнату? Кто на кого бросился, Анкер? Давай разберемся хоть с этим.

– Неважно, кто проявил инициативу, – позиция Анкера была тверда. – Я не должен был пользоваться моментом. И за это буду просить прощения.

– Хорошо, ты прощен, – я взмахнула рукой. – Это все, что ты хотел обсудить?

Он прищурился и наклонил голову, вглядываясь в мое лицо:

– Ты все равно обижена. И крепко.

– Я не обижена. Я расстроена. И не тобой, а собой. Я поступила неосмотрительно. И мне стыдно. Стыдно, что это произошло, стыдно, что ты смог сдержаться, стыдно, что я не хотела, чтобы ты останавливался… – Слова срывались с языка сами, прежде чем я успевала обдумать их.

Думала, моя вспышка только напугает и оттолкнет его. Вместо этого он преодолел разделяющее нас пространство одним широким шагом, приблизившись вплотную.

– Нечего стыдиться. Если кто-то и должен стыдиться, то это я. Я. Воспользовался. Положением. – Голубые глаза обжигали, а рот чеканил фразы, будто он пытался вбить их мне в голову. – Тебе не повезло сюда попасть и не повезло понравиться мне. И я прошу прощения за произошедшее. За все, кроме того, что мне удалось взять себя в руки. Боги свидетели, Селина, я остановился не потому, что ты нежеланна. А потому, что нашел в себе последние остатки совести. Понимаешь?

Я кивнула. А он разжал руки и сделал шаг назад.

– Извини, я опять давлю. Пытаюсь заставить понять меня.

– Все нормально, – я быстро перебила его, слабо улыбнувшись, – давай помиримся и забудем об этом. Сделаем вид, что ничего не было.

В его глазах не было радости, но он согласно качнул головой.

– Хорошо, давай поступим так. Сейчас меня ждут дела, но, надеюсь, нам сегодня еще удастся увидеться.

Он обернулся, чтобы уйти, но я остановила его.

– Подожди! Я хотела кое о чем попросить…

– Да?

– Можно ли мне выйти в город? Мне не хватает некоторых мелочей, да и неприятно чувствовать себя в доме будто запертой.

Он задумался.

– Думаю, это можно устроить. Я скажу Конраду, чтобы он после обеда взял тебя на прогулку, и выдам небольшую сумму на расходы. Можешь позвать с собой Ирму, если хочешь, она все тут знает.

– Хорошо, – радость от первой маленькой победы заставила меня широко улыбнуться.

Его взгляд потеплел в ответ, и мы расстались на доброй ноте. Я пригладила волосы и пошла к Ирме, чтобы позвать ее на завтрак и обсудить планы на день.

– То есть ты вчера ревела белугой, потому что сама на него бросилась? А он тебя трогать не стал? Я думала, тебе вчера пришлось с невинностью расстаться… Сама так по первой плакала. – Ирма покачала головой и подула на горячую чашку с бодрящим настоем. – Ну, Анкер… Когда все в такой момент срывается, конечно, неприятно. Но он молодец, что смог своего жеребца удержать и тебя не попортил.

Я рассказала подруге обо всех вчерашних событиях без утайки. Пересказала и утренний разговор. Ирма с радостью согласилась пойти со мной в город. Сказала, первым делом надо прогуляться на рынок, потом зайти в пару лавок с диковинками для горожан побогаче и иноземных гостей. А напоследок посетить самую большую ресторацию.

– Туда ходят самые знатные и богатые господа, иноземцы тоже заглядывают. Обычных девиц для утех туда не пускают, но Орлан водит дружбу с владельцем ресторации, поэтому нас примут вежливо и посадят где-нибудь в уголке, – объяснила девушка.

Мы быстро позавтракали, собрались и пошли к Конраду. Седовласый слуга уже был предупрежден Анкером о намечающейся прогулке и освободил для нее время. Поэтому мы накинули длинные цветные плащи и вышли из дома.

Улица снова оглушила меня яркостью красок и шумом. «Перо и лилия» располагалось в довольно респектабельном квартале, где было мало жилых домов и довольно много разнообразных лавок и трактиров. Мы пошли пешком, так как до рынка идти было недалеко, а из кареты мне не удалось бы посмотреть город.

Я с любопытством разглядывала беленые каменные дома, утопающие в зелени. Невысокие извилистые деревца росли впритык к стенам, сплетаясь разноцветными кронами над головой прохожих. Пышно цветущие в каменных кадках кусты разносили по воздуху головокружительно сладкий аромат.

Солнце слепило глаза, под плащом было жарко, но я не обращала на это внимания, наслаждаясь прогулкой. Вдыхала полной грудью, смакуя, как аромат цветов смешивается с запахом свежеиспеченных пирожков из соседней лавки, оставляя напоследок соленый вкус близкого моря.

Люди ходили разные, все одетые в легкие и яркие ткани. Некоторые мужчины щеголяли обнаженным торсом в расшитых безрукавках, другие потели в глухих камзолах. Ирма объяснила, что раньше, до объединения земель в одно королевство, местные жили по другим обычаям. И выходцы из старых семей до сих пор предпочитали свою манеру одеваться. А вот приезжие из других провинций не сразу решались переодеться в более уместные южному климату легкие наряды.

Дамы выглядели еще более ярко, позволяя себе сочетать самые насыщенные и неожиданные оттенки в одном наряде. Вот только обнажать тела они не спешили, скромно прикрывая шифоном руки по локоть. Юбки у них были в пол, а декольте неглубокими, у многих шеи скрывали легкие шарфы, завязанные кокетливыми бантиками. Некоторые носили вместо платьев длинные туники с цветными шароварами.

Спустя несколько поворотов дорога привела нас на рынок. И там, прямо на входе, я увидела свой шанс на спасение.

Высокий столб возвышался над торговыми рядами. На него умелая рука приколотила огромную доску, чтобы клеить объявления. Я оглянулась на слугу, шедшего позади нас, и притянула Ирму поближе, понизив голос.

– Знаешь ли ты способ избавиться от Конрада? Всего на несколько минут. Мне надо кое-что тебе показать наедине.

Девушка кивнула, а потом громко ответила, так, чтобы сопровождавший точно слышал:

– Белья прикупить всегда дело полезное. Есть тут одна лавочка рядом с рынком, давай в нее первым делом и заглянем.

Я улыбнулась подруге, которая быстро придумала способ остаться наедине. И ускорила шаг, взбудораженная идеей, пришедшей мне в голову. Миновав несколько прилавков, мы свернули за угол, вышли из торговых рядов и оказались рядом с небольшим домиком с розовой дверью, на которой были нарисованы булавка и кружево.

Внутри нас встречал ряд деревянных манекенов, наряженных в разнообразные корсеты, бюстье и панталоны. На стенах висели выкройки и рисунки нарядов, расписанные акварелью. Повсюду стояли деревянные рамы с крючками с плечиками, на которых висели предметы нижнего белья.

Из-за стола со швейной машинкой тут же вышла хозяйка. Невысокая полная женщина со смуглой кожей и белозубой улыбкой. Она предложила нам устроиться на голубой кушетке, пообещав подобрать среди готового белья что-то на наш вкус и размер. Только вначале ей нужно будет снять с нас мерки.

Пока хозяйка обвивала меня длинной лентой с нарисованными делениями, я рискнула попросить у нее листок и карандаш. Та не отказала в просьбе. И пока обмеряли Ирму, я чертила символы на родном языке, которые могут меня выручить.

«Нужна помощь в „Пере и лилии“. Срочно, я в большой опасности».

Глава 7
План управляющего

Если еще вчера Анкера воротило только от одной мысли о бренди, то сейчас он бы не отказался опрокинуть стаканчик и закурить трубку. Но он знал, что потворство дурным привычкам никак не поможет вернуть ему доброе расположение духа. Гораздо лучше с этим справятся физические упражнения.

Поэтому выглянувшие на террасу девушки могли с удовольствием обнаружить, как управляющий дома утех с полной самоотдачей отжимается. Солнце припекало, поэтому Анкер расстался с камзолом, и сейчас тонкая ткань рубашки облепила поджарый торс. С каждым движением мышцы прорисовывались все четче, показывая, что, несмотря заметную худобу, не каждый грузчик рискнул бы помериться с ним силой. Капля пота потекла по шее, скользнула по плечу, чуть задержавшись на набухшей на бицепсе жилке, и упала в землю.

Анкер услышал справа глубокий вдох. Скосил глаза и понял, что у его тренировки появились зрительницы. Анна, поймав его взгляд, облизнула пухлые губы, накручивая рыжий локон на палец. А ее подруга начала с силой обмахивать себя широким белым веером.

Управляющему все это не понравилось. Девушки давно строили ему глазки, кокетничали и намекали, что расположены к гораздо более близкому знакомству. Но до вчерашней ночи он держал себя в руках и ни с кем не переходил грани легкого флирта. До того, как в доме утех появилась Селина.

Собственно, чтобы отвлечься от мыслей о ней, он и затеял эту тренировку. Помогло, но ненадолго. Доделав запланированную полусотню отжиманий, Анкер резким движением поднялся, подхватил камзол и стремительно направился обратно в дом. Анна хотела с ним заговорить, но он только кивнул вместо приветствия и с максимально сосредоточенным видом пронесся мимо.

С утра он уже пережил разговор с Орланом, отчитавшись о полученной за ночь прибыли. Рыжебородый владелец «Пера и лилии» был доволен выручкой, а потому находился в приподнятом настроении. Хохоча, поделился впечатлениями от песни Селины и заявил, что через несколько дней ее нужно снова повторить. Дескать, и сам почувствовал себя снова «молодым жеребцом». Не забыл поинтересоваться, получил ли свою долю удовольствия и Анкер. Пришлось сдерживаться из последних сил, чтобы не вмазать по самодовольной роже Орлана. При мысли о том, что кто-то сможет узнать о его несдержанности с Селиной, начать сплетничать или, не дай бог, заинтересоваться ею, накатывали волны ярости.

Правда, в первую очередь Анкер злился на себя. За мужской интерес, который снес последние баррикады рассудка. За то, что обидел, а потом согласился сделать вид, что «ничего не было». За то, что вместо того, чтобы прямо сейчас выкупить и спасти Селину из дома утех, он медлил.

Но на то были свои причины.

Расследование двигалось полным ходом. После покупки Селины на торге Анкеру удалось заработать репутацию щедрого и надежного покупателя. И буквально вчера ему пришло приглашение принять участие в некоем закрытом, доступном только самым платежеспособным господам мероприятии. И не где-нибудь, а в самой столице Катории. После известия, что работорговля ведется прямо под носом его канцелярии, у Анкера задергался правый глаз. А когда он узнал, что Орлан отказывается продавать Селину, не соглашаясь даже на самые баснословные суммы, нервный тик перешел на щеку. Давало знать о себе старое ранение, которое он получил в самом начале карьеры в схватке с контрабандистами. К счастью, владелец «Пера и лилии» лицевых судорог не застал.

Кое-как успокоившись, Анкер отправил записку, назначив своим людям тайную встречу. Судя по всему, ему придется оставить все как есть и поехать в столицу. А вот по возвращении, после триумфального завершения расследования, у него будут развязаны руки. И тогда он сможет спокойно заявить, кто он такой, и освободить Селину.

– Господин Анкер, карета уже ждет, – раздался нежный голосок служанки вместо скрипучего голоса Конрада.

Он поблагодарил девушку и поспешил к выходу. Перед поездкой в столицу еще предстояло разобраться с бытовыми нуждами дома утех. Оплатить поставки продуктов на неделю и работу наемных прачек, договориться о визите доктора, заехать в банк и внести выручку за последнюю неделю.

Катаясь в карете по городу, Анкер поневоле возвращался мыслями к произошедшему вчерашним вечером.

Он был мудрым и гибким человеком, иначе бы ему не удалось занять столь высокий и политически сложный пост. Поэтому у него было немного принципов. Но каждый из них был незыблем… до вчерашнего вечера.

«Сначала думай – потом поступай. Сын охотника не может себе позволить быть слабым. Сын лорда не может позволить себе пойти против долга. Ты должен управлять собственными эмоциями и не давать им управлять собой. Никогда не обижай тех, кто слабее тебя, и не давай обижать себя тем, кто сильнее», – с детства твердил ему отец. Анкер всегда следовал этому совету. Пока одна зеленоглазая девушка дважды не заставила его пойти на поводу собственных чувств.

Он облажался по полной программе.

Но Анкер не был бы главой Королевской канцелярии, если бы не имел всегда запасной план. Был он и сейчас. Только на этот раз в него входили не допросы и пытки, а закат и танцы.

Просто замечательно, что танцы давались Анкеру ничуть не хуже, чем допросы.

Запасной план прибавил ему хлопот, но он умел решать несколько вопросов одновременно. И, раздавая поручения, не сомневался, что те будут выполнены. Потому что каждый, кто имел с ним дело, знал, что господин Анкер никогда ничего не забывает.

Таким образом, к шести вечера, когда Селина с подругой вернулась с прогулки, ее уже ждали записка и большая картонная коробка на кровати. В ней неожиданно для себя девушка обнаружила платье. Как донесла Анкеру служанка, выполнявшая его распоряжение: «У дамы при виде подарка заблестели глаза. А когда она прочла ваше письмо, и вовсе изволила разулыбаться как ребенок».

Анкер торжествовал. Он не сомневался в своем умении галантно ухаживать и все же не мог быть стопроцентно уверен, что выбранный им наряд придется по вкусу Селине. Поэтому и составил записку таким образом, чтобы оставить ей выбор. И именно этой свободой принять подарок или отказаться от него рассчитывал заработать для себя несколько дополнительных очков.

Он примерно представлял, что увидит, когда она выйдет из дома, и все же реальность оказалась несопоставима с фантазией.

Анкер мог представить, что Селина будет хороша. На его вкус она и в мешке из-под картошки была бы превосходна. Но то, что он увидел, стоя у кареты, превзошло и его ожидания, и обещания модистки.

Сиреневое многослойное облако юбки полностью скрывало все ниже пояса. Выше же полупрозрачный батист тесно облегал тонкую талию и небольшую, но круглую грудь. Не открывая при этом взгляду и ничего лишнего. Детали прятала вышивка в виде россыпи полевых цветов. Обнаженными оставались лишь острые ключицы и узкие плечи, потому что пышные прозрачные рукава начинались так низко, что было непонятно, на чем они держатся.

Селина убрала свои сиреневые волосы наверх и украсила их белоснежными цветами. Пока Анкер пристально разглядывал девушку, на ее лице расцвел румянец, а в зеленых глазах замерцали искорки. Будто избегая его взгляда, она опустила взор вниз, и на щеки упала тень от длинных ресниц. Но протянутой руки не отвергла, вложила свою ладошку, оперлась и сделала шаг.

И в тесном пространстве кареты они оказались совершенно одни.

Анкер слышал прерывистое дыхание Селины, чувствовал ее горячее бедро даже сквозь мягкие слои юбки. Мужской интерес внутри него бился в истерике, и сердце стучало в набат, требуя обнять, прижаться, поцеловать. Но Анкер усилием воли заставил его замолчать и позволил себе только осторожно взять Селину за руку. Она тут же повернулась и задала вопрос, который он давно ожидал услышать:

– Что же ты задумал? Куда мы едем?

– Мне хочется устроить сюрприз, – он не смог сдержать улыбки. – Рад, что ты решилась сегодня мне довериться. Обещаю красивый вид, вкусную еду и невинные развлечения, в которых ты сама решишь, участвовать или нет.

– Невинные? – Селина приподняла бровь.

– Абсолютно. Как слеза младенца. – Анкер картинно округлил глаза, и Селина не смогла сдержать смеха.

Возникший между ними лед начал таять. Отлично, именно этого он и добивался. По пути он расспросил ее о прогулке по городу и порадовался, что та ей понравилась. Сначала они с Ирмой побывали на рынке, потом в магазине дамских нарядов, а затем прогулялись и пообедали в ресторации. Селину заинтересовала местная политика, и Анкер неожиданно для себя заметил, что с удовольствием рассказывает о том, как в прошлом веке Катория подмяла под себя несколько независимых территорий. И хотя теперь номинально они все входят в состав королевства, на деле в некоторых провинциях продолжают следовать своим обычаям, находя лазейки в законах или и вовсе обходя их. Но на открытый бунт никто не готов, поэтому в целом все живут мирно, торговля процветает.

– В том числе торговля девушками, – нахмурилась Селина.

Анкер был вынужден согласиться:

– Да, южным провинциям тяжелее всего дался отказ от рабовладения. Оно до сих пор скрыто практикуется под видом долговых договоров.

– И король смотрит на это сквозь пальцы, чтобы не спровоцировать мятеж? Или надзор властей не так силен вдали от столицы?

Вопросы Селины били в цель, чем ей опять удалось приятно удивить Анкера.

– И то, и другое, но главное, что местные представители власти поддерживают сложившуюся систему. – Анкер взглянул в окно и увидел, что они уже подъезжают. – Предлагаю продолжить беседу после бокала вина и сытного ужина. А прямо сейчас я хочу тебе кое-что показать.

Он первым вышел из кареты, подавая Селине руку. И когда она округлила глаза, увидев, куда они приехали, в груди Анкера потеплело. Не отпуская длинные тонкие пальцы из ладони, он повел Селину к краю каменной площадки, с которой открывался вид на город.

Красное закатное солнце одним боком уже закатилось за линию горизонта, окрашивая небо переливом от нежно-розового до темно-фиолетового. Морские волны отражали небесные оттенки, пылая посередине ярко-оранжевой солнечной дорожкой.

Закат позолотил и город, начав с белых парусов кораблей на причале. Щедро плеснул желтым на стены домов и заставил заискрить вспышками стеклянные окна. Город утопал в зелени, пробивающейся между крыш, и теплом солнечном свете.

Анкер стоял и любовался. Но не закатом, а лицом Селины, на котором изумление сменили восторг и благоговение перед красотой небесного представления. Пухлые губы приоткрылись, бледные брови взлетели вверх, зеленые глаза будто стали еще больше и ярче.

Он наклонился к тонкой шее с беззаботно выбившимся из прически завитком и хрипло прошептал в розовое ушко:

– Нравится?

– Не то слово, – тихо ответила Селина.

И Анкер позволил себе аккуратно обнять ее, прислониться грудью к спине, а подбородком утонуть в пышных локонах. Она не отпрянула. И целую вечность они просто стояли так, глядя, как темнеет небо. Пока не зажглись первые звезды.

Тогда Анкер почувствовал, что пальцы девушки заледенели от вечерней прохлады. С неохотой отстранившись, он снял с себя камзол и накинул ей на плечи, оставшись в одной рубашке.

– Пойдем?

– Обратно? – Селина повернула к нему грустное лицо.

– Нет, – он широко улыбнулся. – Нас еще ждет ужин.

Вернувшись в карету, они ехали молча, но в этой возникшей тишине не было напряженности. Наоборот, в единодушном безмолвии обоих была своя спокойная прелесть. Когда карета затормозила, Анкеру даже стало на секунду жаль прерванного момента.

Но он еще не успел реализовать все задуманное на этот вечер. А у него были большие планы.

На этот раз они вышли на оживленную улочку, идущую вдоль побережья. Каменная брусчатка извилистой змейкой повторяла береговую линию, отгораживаясь от плещущихся волн пышными кустами, высокими пальмами и невысоким, но крепким заборчиком. Впрочем, при желании можно было пройти через калитку, спуститься по ступенькам вниз и оказаться на пляже, но эту прогулку Анкер приберег на потом. Сейчас он повел Селину в сторону деревянной террасы со столиками, тесно стоящими друг к другу. Большинство из них были заняты, но на самом краю площадки, в небольшом отдалении от веселящейся публики, было свободное место.