Текст книги "Легчайший воздух"

Глава 10
Грир

День третий

Когда я возвращаюсь, подъездная дорога к дому Мередит забита машинами. Меня не было весь день – я стучала в двери и заглядывала в местные заведения, которые посещала моя сестра. Пока все говорят одно и то же.

– Она казалась счастливой и такой воздушной, всегда улыбалась.

– У нее был идеальный брак.

– Сигналов тревоги не было.

Или – что неожиданно – самое распространенное:

– Извините, но я почти ее не знала.

Она действительно словно растворилась в воздухе.

Я прохожу через кухню и останавливаюсь, увидев за столом съемочную группу. Они налегают на сэндвичи и картофельные чипсы из желтых пакетиков. Из кабинета доносятся голоса, причем один из них мне слишком хорошо знаком.

– Эндрю? – окликаю я.

Нет ответа.

Я иду в кабинет и застываю в дверях, увидев мою мать, сидящую в кресле для макияжа. Ее волосы выгорели до соломенного цвета, как на фото, которое прислала мне Мередит, и уложены волнами, кожа неописуемого оттенка бронзового апельсина. Похоже, она прекрасно ладит со своим парнем из Южной Калифорнии.

– Можете втереть тональный крем? – Она указывает на декольте. – И немного пощипать мне брови? Сделать изгиб сильнее? При ярком свете их просто не будет видно. Они такие светлые.

В этом вся Бренда Эмброуз: выгоревшие брови ее волнуют больше, чем пропавшая дочь. Продюсер с блокнотом и в наушниках садится за стол Эндрю и что-то вполголоса обсуждает с моей матерью.

– Что здесь происходит? – спрашиваю я. Услышав мой голос, мать вздрагивает.

– О боже! Грир! – Она отмахивается от визажистки, встает и подходит ко мне. Обхватив меня за плечи, хотя прекрасно знает, что я ненавижу объятия, она зарывается лицом мне в шею. – Как же я рада видеть тебя, моя бесценная девочка!

За три с лишним десятка лет на этой планете моя мама еще ни разу не назвала меня «бесценной девочкой». «Неблагодарная дрянь»? Да. «Маленькая стерва»? Да. «Самая большая ошибка в моей жизни»? Да.

«Бесценная девочка»? Никогда.

Меня так и подмывает сказать ей, что камеры еще не работают.

– Мы только что приехали сюда, – говорит она. – Уэйд в другой комнате с Эндрю.

– Я понятия не имела, что сегодня приедет съемочная группа.

– Я тоже. – Она улыбается, возможность засветиться на телеэкране заставляет ее почувствовать себя красоткой с обложки глянцевого журнала. Впрочем, почему это должно меня удивлять? – Конни Мэйвезер из программы «Круглые сутки каждую неделю» на Си-эн-эн собирается взять у Эндрю интервью. Они спросили, не хотим ли мы тоже попасть на телеэкран.

– Мы?

– Ну, Уэйд и я. И ты.

– Уэйд видел Мередит всего один раз.

Ее улыбка гаснет, как будто я проткнула ее воздушный шарик острым концом крошечной булавки, сделанной из чистой реальности.

– Тем самым мы продемонстрируем нашу поддержку, Грир.

У меня нет ни малейшего желания засветиться по национальному телевидению, но ведь дело не во мне. Если Мер где-то увидит эту телепередачу, я хочу, чтобы она знала, что я тоже ее ищу. Я не собираюсь отдавать нашей любящей матери всю славу. Пусть она даже не рассчитывает на это.

– Ладно, – говорю я.

Прежде чем вернуться в кресло, мать подзывает бригаду гримеров и сообщает им, что у них «есть еще с кем можно поработать».

Час спустя мое лицо накрашено, волосы из неаккуратного пучка зачесаны в нечто подходящее для воскресной церковной службы. У меня спрашивают, нет ли у меня другой блузки, менее черной и выцветшей, потому что в этой я своим видом «опечалила бы телезрителей; они подумают, будто мы преждевременно оплакиваем Мередит».

Нас усаживают на диван в гостиной: Эндрю рядом с моей матерью; Уэйд стоит позади нее. В комнате за считаные минуты возникает жуткая жарища от софитов, и корочка макияжа начинает плавиться на моем лице.

Конни Мэйвезер держит себя так, будто она тут царица: светлые волосы подстрижены до линии острого подбородка, скулы четко очерчены, на губах неброская, готовая к съемке розовая помада. В костюме от Шанель она сидит, скрестив ноги, напротив нас четверых, ее лицо выражает сочувствие, производящее впечатление искреннего, хотя я подозреваю, что годы практики способны одурачить кого угодно.

– Эндрю, пожалуйста, расскажите нам, как это случилось, – говорит она. – Скажите, где вы были, когда обнаружили, что ваша жена, Мередит Прайс, исчезла.

Он не торопится с ответом. Я невольно задаюсь вопросом, делает он это нарочно или действительно собирается с мыслями.

– Я был на работе, – говорит он, вздыхая. – Если говорить точно, на деловой встрече. Секретарша постучала в дверь и сказала, что в приемной полицейский и он хочет поговорить со мной.

Конни прищуривается, внимательно его слушая, и медленно кивает в паузах.

– В моем кабинете меня ждал офицер полицейского управления Глейшер-Парка, он спросил, когда я в последний раз разговаривал с женой. – Эндрю останавливается, подносит руку ко рту и проводит пальцами по губам. Я пытаюсь представить, как они дрожат, но не могу. Я ни разу не видела, чтобы от этого человека исходили эмоции, кроме похоти, когда он липким, плотоядным взглядом смотрел на мою сестру. – Я сказал ему, что мы разговаривали утром, и она упомянула, что днем собирается съездить в супермаркет. И тогда он сообщил мне, что работник супермаркета, кативший мусор в контейнер позади здания, увидел там машину с широко распахнутой дверью со стороны сиденья водителя. Увидев в салоне вещи, он записал номер машины и попытался выяснить, кто ее владелец. Никто не откликнулся, поэтому он позвонил в полицию, чтобы сообщить о брошенном автомобиле. Примерно в это же время мне позвонили из школы, где учатся мои дети, и сказали, что за ними никто не приехал.

Его голос прерывается. Мать тянется к нему и кладет ладонь на его руку. Уэйд, не успевший переодеться, стоит перед камерой в гавайской рубахе и шортах и теперь кладет руку на плечо моей матери.

– То есть там тотчас что-то заподозрили? – уточняет Конни.

Эндрю кивает.

– Это выглядело подозрительно. Никто не оставляет открытой машину, в которой лежат кошелек, телефон и ключи.

Я сижу неподвижно, наблюдая за клоунским шоу, и прихожу к выводу, что эти люди – моя семья – сами стали карикатурами.

Неужели люди так себя ведут, когда их близкий человек пропадает? Вы поступаете так, как вам кажется, вы должны? Как от вас ждут другие люди? Но как именно? И какое вам дело до того, что подумают другие, когда есть дела поважнее?

– Расскажите нам, что вы подумали, когда поняли, что здесь что-то не так, – просит Конни.

Эндрю слегка выпрямляет спину.

– Просто… я должен был найти ее. Ничто другое не имело значения. Я должен был найти мою жену. Честно говоря, с того дня у меня в голове все смешалось.

– Он почти не спал все это время, – подает голос моя мать, потирая колено зятя, словно он маленький ребенок.

Фу!

– Отлично понимаю, – говорит Конни, поморщившись. – Как вы справляетесь со всем?

– Живу сегодняшним днем, – тотчас отвечает он. – Это все, что я могу. Поддерживаю контакт с полицией. Мой телефон постоянно включен, на случай если мне позвонят. Мы делаем все возможное, чтобы найти ее.

– У полиции есть какие-то зацепки? – спрашивает Конни.

Эндрю снова выдерживает паузу. Драматическую?

– Нет, Конни. Нет. Именно поэтому мы согласились на это интервью. Кто-то должен что-то знать.

Конни поворачивается к камере.

– Как я понимаю, создана специальная «горячая линия», это верно? И вы предлагаете вознаграждение? Сто тысяч долларов за безопасное возвращение Мередит?

Эндрю раскрывает рот, но моя мать его перебивает.

– Да, и то, и другое, – отвечает она, опасаясь, что не дай бог не получит достаточно экранного времени. – У телефона круглосуточно дежурит человек. Кто-то всегда ответит. Можно также позвонить в полицейское управление Глейшер-Парка. Вас немедленно соединят с тем, кто ведет расследование.

Эндрю сжимает руку моей матери и тихо шепчет:

– Спасибо.

– Грир, – говорит Конни. Интересно, откуда она знает мое имя? – Как старшая сестра Мередит, как вы справляетесь со случившимся?

Мне противен ее глупый, банальный вопрос. Чего она ожидает? Как я должна ответить?

– Грир. – Мать резко поворачивается и взглядом приказывает мне: живо отвечай.

– Как, по-вашему, я держусь? – так и подмывает меня ответить на вопрос Конни собственным вопросом. – Лучше спросите нас, чего нам это стоит, спросите, что мы делаем, чтобы найти Мередит, – говорю я.

Конни смотрит на Эндрю, затем на мою мать.

– Грир, ты можешь отказаться от участия в интервью, – говорит моя мать.

Как будто мне четырнадцать лет, а она «Мать Года».

Не говоря ни слова, я покидаю гостиную с намерением запереться в гостевой комнате – не потому, что она мне велела, а потому, что не желаю оставаться частью этого цирка.

И мне нужно подумать.

Мне нет необходимости сидеть на диване на виду у миллионов глаз. Я оставлю это им.

Моя сестра поймет, что я изо всех сил пытаюсь ее найти. Чтобы это доказать, мне не нужно публично выжимать из себя слезу по национальному телевидению.

Наше горе – не развлечение для кого-то. Я не собираюсь демонстрировать его на всю страну, чтобы шоу Конни Мэйвезер взлетело в рейтингах. Я тихо извиняюсь перед своей сестрой и иду к лестнице. Даже без всяких телеинтервью я непременно найду Мередит.

– Грир! – В дверях дома застыл Ронан. Я могла бы изобразить удивление, но подозреваю, что теперь буду видеть его тут постоянно.

– Привет. – Его губы на секунду растягиваются в улыбке, обнажая ровные белые зубы. – Я битый час пытался дозвониться до Эндрю. Он не отвечает.

Я фыркаю. Ага, кто только что говорил, что постоянно держит при себе телефон на тот случай, если Мередит позвонит?

– У него дебют на национальном телевидении с Конни Мэйвезер. – Я киваю в сторону гостиной. – Макияж, камеры, костюм от Армани и все такое прочее.

Но Ронан не находит в этом ничего смешного. Поставив руки на пояс, он смотрит в гостиную из холла, со спокойным упорством наблюдая за Эндрю.

– Не будь он помешан на моей сестре и не будь она по уши влюблена в него, я бы сделала все для того, чтобы ваши пальцы прямо сейчас были направлены в его сторону, – тихо говорю я.

Ронан смотрит на меня.

– Что заставляет вас думать, что мы этого не делаем?

– Вам что-то известно?

– Когда кто-то пропадает без вести, мы всегда в первую очередь смотрим на супругов или партнеров, – говорит он так же тихо, как и я.

– То есть вы не исключаете его? – спрашиваю я.

– Лично я – нет. – Ронан на секунду прикусывает нижнюю губу и качает головой. – Пока нет.

Я снова поворачиваюсь к Эндрю, наблюдая, как моя мать протягивает ему бумажный носовой платок. Это настоящие слезы, по крайней мере, они катятся из его глаз. Что стоит за ними? Это знает только Эндрю.

– Почему вы пришли сюда? – спрашиваю я.

– У нас есть еще одна подсказка, – говорит он. – Еще один звонивший утверждает, что в Небраске видел Мередит с каким-то брутальным типом в фургоне. Они пытались следовать за ними, но после нескольких светофоров в час пик потеряли из виду. У нас есть описание водителя.

– И?

– Седые волосы, возраст около пятидесяти, козлиная бородка, – говорит он. – Голубой фургон с ржавым бампером. У нас есть номер, поэтому мы быстро выясним, чей он. Как только мы его выследим, то допросим водителя, но сейчас я хотел бы расспросить Эндрю. Интересно, что он скажет по этому поводу?

– Скажет, что сидящий за рулем «Мазератти» Эндрю Прайс тусуется с шоферюгами из фургонов. – Я закатываю глаза.

Ронан качает головой.

– Сразу виден непрофессионал.

– Я? – спрашиваю я и тычу себя в грудь пальцем.

– Все, что мне нужно знать, выяснится из того, как он отреагирует на мой вопрос, – говорит Ронан. – То, что он скажет, не имеет значения. Главное, как он себя поведет.

Конни Мэйвезер встает со стула, кладет микрофон на соседний журнальный столик и беседует с продюсером. Они закончили, либо у них перерыв.

– Вперед, – говорю я Ронану.

Он проходит сквозь небольшую толпу, направляясь прямиком к Эндрю. Тот в присутствии полиции сохраняет скорбное лицо. Мне хорошо видно, как Эндрю трет подбородок, морщит лоб и качает головой. Говорит в основном Ронан, все это время пристально глядя на Эндрю, а когда к ним подходит продюсер, разговор заканчивается.

– Нашли то, что искали? – спрашиваю я, когда Ронан возвращается.

– Не совсем, – отвечает он. – Но мне кажется, я уже чуть ближе к разгадке.

– Вот как? И что же он сказал?

Ронан поджимает губы и смотрит на ближайшую дверь.

– Похоже, я должен кое-что проверить.

– Он знает того парня? Ну, того, что в фургоне? – Я вопросительно выгибаю бровь.

Ронан качает головой.

– Он отреагировал так, что вы что-то заподозрили? – спрашиваю я.

– Грир, давайте поговорим завтра, хорошо? – Он быстро сжимает мне плечо и уходит. Дверь захлопывается.

Все понятно. Это активное расследование. Он не имеет права рассказывать мне все.

Бросив взгляд через всю комнату, я вижу, как Эндрю, скрестив руки на груди, разговаривает с кем-то из съемочной группы и кивает.

Не дай бог если он хотя бы отдаленно в этом замешан…

Глава 11
Мередит

Двадцать семь месяцев назад

– К твоему ветровому стеклу что-то приклеили. – Эллисон указывает на мою машину, когда мы с ней в понедельник утром бодро выходим из жаркого зала после занятия йогой. В эти минуты мне нужен лишь теплый душ, чистая одежда, которая не прилипает к телу, и ледяной кофе с сиропом «Мокко» и подсластителем «Спленда» вместо сахара.

– Наверно, реклама новой пиццерии, – говорю я. – На прошлой неделе мне их налепили сразу четыре.

Я вытаскиваю из-под «дворника» белый листок, но не спешу его смять. На нем нет логотипа пиццерии. Вообще ничего. Просто трижды сложенный белый лист бумаги.

Что-то падает и приземляется у моих ног. Я поднимаю это и оказываюсь лицом к лицу с собственным фото, сделанным на прошлой неделе. Я и Эндрю, – мы выходим из дома его коллеги после слишком поздно закончившегося ужина. Снимок сделан примерно в два часа ночи.

– Что это? – Эллисон подходит к моей машине и заглядывает мне через плечо. Я тем временем читаю записку.

Моя Мередит,

Следящий за тобой

Икс

– Черт возьми, жуть какая! – Эллисон, разинув рот, хватается за сердце.

Мои руки дрожат.

– Что мне делать? Отнести это в полицию? Я хочу сказать, это ведь не угроза, и все же… Я не знаю… это ведь все равно вторжение в личную жизнь. Кому, черт возьми, понадобилось снимать, как я с мужем ухожу с вечеринки посреди ночи? Кто этот идиот? И откуда он нас знает?

– Просто какой-то чокнутый, – говорит она. – Есть чудаки, которые так получают удовольствие. Они делают это просто ради прикола. Но да, тебе лучше обратиться в полицию. Пусть они все зафиксируют… на всякий случай.

Я вновь пробегаю глазами записку, написанную мелким, убористым почерком, отмечаю маленькие кружочки вместо точек над i и то, что по сравнению со строчными буквами заглавные просто огромны.

– Ты поедешь со мной? – спрашиваю я, ощущая неприятный осадок. В Глейшер-Парке меня почти никто не знает. Мой круг общения состоит в основном из Эндрю и Эллисон. И то, что какой-то сумасшедший заметил меня и начал преследовать… мягко говоря, пугает.

– Конечно. Хочешь, я отвезу тебя? Ты сама не своя. – Эллисон обнимает меня за плечи, ведет к припаркованной неподалеку «Ауди» и помогает сесть.

Через пять минут мы уже въезжаем на парковку для посетителей полицейского управления Глейшер-Парка. Эллисон ведет меня внутрь и, как только мы оказываемся у стойки дежурного, берет на себя разговор. Мы сидим в коридоре больше десяти минут, когда детектив вызывает нас.

– Мередит Прайс? – спрашивает он, поочередно посмотрев на меня и на Эллисон.

Я поднимаю руку и встаю.

– Мередит – это я.

– Детектив Ронан Маккормак. – Он пристально смотрит на меня. – Пойдемте за мной.

Он ведет нас по стерильно-белому коридору, увешанному парадными фотопортретами отставных капитанов, сержантов и лейтенантов. Его кабинет в самом конце, напротив кабинета начальника.

– Присаживайтесь, дамы. – Он закрывает за нами дверь. Мы обе пока не проронили ни слова. – Итак, что привело вас сюда?

Вынув из сумочки письмо и фото, я подталкиваю их к нему через стол.

– Я нашла это на лобовом стекле машины сегодня утром.

Его лицо становится напряженным: он читает записку и рассматривает фотографию.

– Скажите, это первый подобный случай или этот человек уже пытался как-то связаться с вами раньше?

– Первый, – говорю я. – Но это фото прошлой недели. И он знает мое имя. И обратите внимание на подпись. Видите? Следящий за тобой?

– И еще он назвал ее «Моя Мередит», – добавляет Эллисон.

– Это тактика запугивания, – говорит полицейский, поглядывая то на Эллисон, то на меня. – Большинство преследователей хотят, чтобы жертвы боялись. Иногда для достижения этой цели они используют такие фразы. Как вы думаете, Мередит, кто хотел бы вас запугать?

Он произносит мое имя нежно и ласково, и у него добрые глаза.

Я качаю головой.

– Никто. Я прекрасно лажу со всеми.

– Кроме бывшей твоего мужа, – тихо говорит Эллисон и слегка подталкивает меня в бок.

– Эрика на такое не способна. Она истеричка, но не до такой степени, – говорю я. – К тому же я знаю ее почерк.

– Может, она кого-то наняла? – пожимает плечами Эллисон.

– Практика показывает, что, как правило, жертвы знают своих преследователей, – говорит Ронан. – Скорее всего, это кто-то, с кем вы общались в прошлом. Я имею в виду, это может быть кто-то, кто, увидев вас лишь раз, стал следить за вами и выяснил, кто вы такая, но шансы на это невелики. Я не буду этого исключать, но только чтобы вы знали. Статистически это маловероятно.

– И что теперь?

– Технически, если нет серии подобных действий и повторной виктимизации, это не преследование. Одного случая недостаточно, чтобы обвинить кого-то в преследовании, – говорит он. – Вы случайно никого не замечали рядом с вашей машиной? Кто-нибудь еще видел что-нибудь необычное?

– Мы были в спортзале, машину припарковали в самом конце стоянки, – говорю я. – Я могу спросить, есть ли там камеры…

Детектив Маккормак вздыхает.

– Если этот человек знал, что делает, он бы не рискнул попасть на запись. Проверить стоит, и я займусь этим, но я не хотел бы вселять в вас особых надежд.

– Понимаю, – говорю я.

– Без описания подозреваемого мы мало что можем сделать, – говорит он. – А пока будьте бдительны. Обращайте внимание на то, кто и что вас окружает, отмечайте в толпе любое непривычное лицо, любого, кто, как вам кажется, следит за вами. Если что-то случится снова, тотчас звоните нам, договорились?

Он берет из коробочки за телефоном визитку, передает ее мне и указывает на напечатанный внизу номер.

– Это номер моего служебного сотового, – говорит он, пододвигая ее ко мне. – В течение следующей недели наши парни будут патрулировать в вашем районе. Кто знает, вдруг они заметят необычную активность вокруг вашего дома.

– Спасибо.

Я знаю, он делает все, что в его силах, но мне все равно не по себе. Мой живот скрутило узлом, перед глазами все расплывается. Даже здесь, за каменными стенами местного полицейского участка, я то и дело посматриваю по сторонам, не в силах избавиться от ощущения, что за мной кто-то наблюдает.

– Нам пора. – Я поворачиваюсь к Эллисон и собираю свои вещи. Я должна вновь попробовать дозвониться до Эндрю. Я звонила ему по дороге сюда, но секретарь сказала, что у него встреча с новым клиентом, и пообещала передать ему, что я звонила. Это было час назад.

Детектив Маккормак провожает нас до самого вестибюля.

– Вы правильно сделали, что приехали сюда сегодня, – говорит он. – По вторникам я преподаю уроки самообороны в общественном центре в Риджвуд-Хайтс. В семь часов. Приезжайте, если хотите. Бесплатно для всех.

Эллисон вопросительно смотрит на меня.

– Кстати, неплохая идея.

Детектив улыбается мальчишеской улыбкой, хотя я подозреваю, что он ненамного старше меня – я бы дала ему лет двадцать восемь-двадцать девять, максимум тридцать. Его спокойствие передается и мне.

Мой взгляд скользит по его широким плечам. Я ловлю себя на том, что любуюсь тем, как рукава темно-синей рубашки обтягивают его мышцы. Похоже, что самодисциплина – его вторая натура. Я представляю, как каждое утро он просыпается точно в пять часов утра, совершает – будь то в дождь, снег или солнце – пробежку и возвращается к завтраку, состоящему из протеинового коктейля, крутых яиц и горсти витаминов и биодобавок.

Затем я задаюсь вопросом, есть ли у него подружка, симпатичная ли она или же из тех, что привыкли использовать таких хороших парней, как Ронан, в своих интересах.

Вспомнив, что я замужняя женщина, я одергиваю себя. Такие мысли несправедливы по отношению к Эндрю. К святости нашего брака.

– Спасибо, детектив. – Я заставляю себя улыбнуться, хотя и чувствую, что мои щеки пылают, как будто он мог прочитать мои мысли. – Благодарю за приглашение.