Текст книги "Пробуждение. Книга 1"

Работа Небу. Отец Евгений

…не здоровые имеют нужду во враче, но больные.

Иисус же … сказал ей: дерзай, дщерь! Вера твоя спасла тебя.

Женщина с того часа стала здорова.

Мф. 9:12:22

В Троицком храме города Владимира отошла обедня. Прихожане – граждане Неба – вернулись на нашу грешную землю, приложились ко кресту, перекрестились и разошлись по своим домам.

Певчие собрали ноты и потянулись на выход.

Церковные старушки почистили подсвечники, прибрались в храме и ушли.

Мы остались вдвоём с отцом Евгением. В разговорах о Боге время летит быстро, и вот уж батюшка стал торопить меня ехать домой – пока доберёшься до Москвы, ночь будет.

Вдруг громко хлопнула входная дверь, и мы увидели перед собой хорошо одетую женщину.

– Ты поп? – дерзко обратилась она к отцу Евгению. – Ну давай, показывай, что тут у тебя.

Было заметно, что женщина под хмельком.

Батюшка (косая сажень в плечах) медленно встал, и я увидел, что у него сжались кулаки. Что сейчас будет? Неужели он её ударит? Или возьмёт её за шиворот и выкинет вон, во тьму внешнюю?

Я встал у него за спиной, чтобы не допустить беды. Однако дело приняло другой оборот.

– Так ведь, матушка, – начал в простоте сердца отец Евгений, – у нас тут храм Божий. Православные люди приходят сюда, свечки ставят, молятся. Исповедуют грехи свои, причащаются. Мы детишек здесь крестим, покойников отпеваем, женихов и невест венчаем, совершаем разные требы.

– Вот смотри – здесь у нас канун. Сюда ставят свечки за упокой души.

– Вот здесь у нас – икона святителя Николая Угодника. Он и от суда спасёт, и от морского потопа, и от позора, и от разора. Помогает он на верную дорогу выйти гонимым или кто в жизни заплутал. Ещё он помогает дочерей в замужество пристроить. Да всего и не перечесть – Никола в любой беде поможет.

– Вот Сергий Радонежский. Заступник земли Русской. Ему хорошо молиться, у кого детки плохо учатся или сильно шалят. А сейчас детки и до сорока лет шалят.

– Вот у нас икона Божией матери «Неупиваемая Чаша». Видишь, младенчик Иисус стоит стоймя в рюмочке, ручки развёл – запрещает водку пить. У нас по этому делу (он выразительно щёлкнул себя по горлу) много болящих.

– А вот, смотри, эта икона у нас недавно мироточила – видишь, вот струйки от миро засохли, мы его на ватки собирали.

– Вот икона Анастасии Узорешительницы. Перед ней можно вымолить досрочное освобождение, УДО, если кто в тюрьме сидит. Или у кого суд неправедный был – она помогае т.

Женщина сникла. Её боевой дух и раскраска лица исчезли. Она украдкой вытерла платочком ярко накрашенные губы и косметику, вытянула из-под плаща шарф и прикрыла им голову. Из вульгарной, пошлого вида бабёнки она превратилась в обычную женщину-прихожанку храма. Она мелко семенила за батюшкой от иконы к иконе, заглядывала ему в лицо снизу вверх, стараясь всё запомнить – где и кому нужно молиться. Отец Евгений научил её правильно слагать персты и правильно налагать на себя крестное знамение. Дал понятие о грехе.

– Батюшка! А куда можно положить деньги на храм?

– Положи, матушка, в церковную кружку при входе, раз такое желание есть.

– Я ещё сюда приду. Можно?

– Обязательно приходи. Ведь кому церковь не мать, тому Бог не Отец.

Мне поначалу показалось обидным, что отец Евгений «променял» меня на незнакомую женщину. Но Господь Бог не оставил меня в недоумении и внушил мне, что на Небе радость об одной заблудшей, но вернувшейся овце больше, чем о девяносто девяти, уже стоящих в ограде.

И тогда возвеселился я Духом.

И всю дорогу до Москвы я радовался о Господе.

И когда я вернулся домой, то ещё долго чувствовал Его близость.

Аминь.

Святые среди нас

Дух бодр, плоть же немощна.

Мк. 14:38

Господь всегда найдёт способ утешить страдальца, если сам, конечно, хоть немного тянешься ко Господу…

Я лежал больной в кровати и решал непростой (по моей болезни) вопрос: пойти мне на субботнюю вечерню или помолиться келейно – дома?

Физических сил идти в храм не было никаких, но сердце моё горело.

– Пойду в храм Божий, – наконец решился я, – а Господь, если Ему будет угодно, подаст мне силы.

И пошёл, помалу переставляя ноги.

Служба прошла благолепно. О больной спине я почти не вспоминал и даже ни разу не присел отдохнуть. К вечеру небо распогодилось, и из-за обложных чёрных туч выглянуло солнышко, озарив сквозь цветные витражные стёкла храма суровые лики святых на иконах, умягчив их на короткое время, как бы выявляя и сообщая нам подлинную сущность Божиих угодников – любовь и готовность служения людям.

Отойдя недалеко от нашего храма, я увидел старушку, которая поманила меня рукой. Рядом была большая лужа, и я подумал, что старушка желает, чтобы я помог ей перебраться на другую сторону и перенёс бы ее вместительную коробку, которая была крепко привязана к двухколёсной тележке.

Подойдя ближе к старушке, я удивился: какая же она ветхая! Сколько ей лет? Сейчас таких на улице редко встретишь. Во рту ни одного зуба. Лицо сморщенное, морщинистое. Выцветшие голубые глаза по-старушечьи слезятся, но по-особому светятся добротой и ясным умом.

– Святые среди нас, – вместо обычного мирского привета произнесла старушка. Мне как-то сразу на сердце легло, что это не обычная бабушка, а какая-то особенная, духоносная, Божья. Ведь подобное приветствие творят монахи при встрече или священники в алтаре: «Христос посреди нас».

Моя помощь ей оказалась не нужна. У неё были помощники совсем другого рода, куда более мощные.

– Выбери для себя иконки, – предложила мне старушка и достала целую пригоршню дешёвеньких, на плотной бумаге размером со спичечный коробок, иконок.

Я взял себе иконки Божьей Матери Иерусалимской, Вседержителя и святого Николая Чудотворца с прекрасным, славянского типа ликом.

– Возьми, бабушка, у меня деньги, – протянул я старушке купюру.

– Не возьму, – сказала она со значением, – это тебе во Славу Божию. А ты лучше присядь со мной и послушай, что я тебе скажу.

Её слова о Боге и o святых были просты и понятны, а выговаривала она их как-то по-детски, без притворства.

Сколько любви и христианской мудрости вмещало в себя её маленькое, тщедушное тело! Я видел, как она тяготилась своей плотью, как непослушно качалась её голова во время рассказа, с каким усилием давались ей каждое движение, каждый шаг. Вот уж воистину: «Тело немощно, но дух бодр».

– Знаешь, мальчик (мне 48 лет; я лыс и бородат), святые среди нас ходят. Как обычные люди. И много помогают людям. Заступаются за людей.

Когда тебе тяжело, плохо становится, если от всего сердца помолишься и попросишь помощи святых Божиих угодничков – они приходят. А иногда и сами они, святые батюшки, видят, что с тобой неладно, и безо всякой просьбы приходят на помощь.

Вот, к примеру, Сергий Радонежский: он увидел, что у меня сил нет, упаду сейчас, и пришёл тотчас ко мне. Посадил меня на одну ручку, а тележку взял на другую ручку и понёс. Борода у него мяконькая. Душистая… Ладаном пахнет. Я ему говорю: «Тебе, небось, тяжело, батюшка, опусти меня на землю». А он только знай себе улыбается: «Ты, говорит, лёгкая, как пушинка, это смертные грехи тяжёлые – тянут, нести их нет возможности. А ты лёгонькая».

Я освоилась и говорю ему: «У меня третий подъезд, отче Сергие». А он отвечает, что сам всё знает, и какой этаж, и какая квартира у меня, знает, и всю мою жизнь знает.

Зачем я живу? Я кормлю. Всех кормлю. И птичек небесных, и кошек, и собак, и человеков. Все твари Божии. Все есть хотят. У меня в тележке и вода есть, и молочко, и хлебушек, и зерно. Кому что потребно. Всем хватает.

Только мне иногда от людей прещения бывают. Не дают кормить. Но святые заступники помогают. Однажды настоятель храма надо мной повеличался. Я вошла в церковную ограду покормить щенков. А он увидел. Стал на меня кричать, что сейчас охрану позовёт, чтобы меня выгнать. Говорит, что я здесь мусорю. А какой же это мусор? Это хлеб для собачек.

Тут я вижу, что подошёл Николай Угодник в чёрном, блестящем таком костюмчике – новеньком, с иголочки…

Заметив мой удивлённый взгляд, бабушка пояснила:

– А он в разных одеждах является – когда в святительском облачении, а когда и в мирском. Как ему удобнее ходить, так он, владыченька святый, и ходит.

И продолжила:

– И говорит мне Николае – всеславный Чудотворче: «Ты наша, – прямо так и сказал, – ты наша. Корми всех. А настоятеля этого я скоро уберу отсюдова». Я как услышала это – заплакала, жалеючи отца Алексея. Говорю, что он, мол, молодой, семья у него, детки малые. Рано его забирать-то отсюдова. Пусть ещё пожил бы. А святитель отвечает: «Я его в другое место переведу, где у него будет возможность нормально служить и семьёй своей больше заниматься. Здесь-то вон сколько у него соблазнов».

(Я вспомнил: действительно, года два назад бывшего настоятеля нашего храма отца Алексия перевели служить в другой район в результате некоторого, как я отдалённо слышал, скандала.)

Много чего ещё мне сказала духоносная бабушка, но в какой-то момент я понял, что не вмещаю в себя её слов: ёмкости ума и сердца оказались переполнены, и вместо стройных назидательных глаголов мне стала слышаться бессмыслица.

Заметив, что я её перестаю понимать и внимание моё рассеялось, она меня отпустила, сказав:

– Иди, сыночек, и никому не делай зла. Помни, что святые по Божьей воле среди нас. Они ждут твоей молитвы.

Понял я её служение и истинно теперь говорю всем вам: раба Божия Клавдия кормит и одаривает всех нуждающихся. Кого пшеном, кого иконкой, кого хлебом.

А слово её, даже когда оно уже отделилось от неё и стало жить своей жизнью, так и остаётся хлебом, сошедшим с Небес.

Аминь.

В Кронштадт – к святому праведному отцу Иоанну

Православной Веры поборниче, земли Российской печальниче,

Отче праведный Иоанне, целителю и предивный чудотворче,

Моли Всеблагого Бога умирити мiр и спасти души наша.

Молитва отцу Иоанну Кронштадтскому

1

В день памяти отца Иоанна Кронштадтского – 2 января сего года – в городе святого апостола Петра был очень сильный мороз. Столбик термометра опустился ниже отметки двадцать пять градусов и там замер, словно испытывая холодом нашу христианскую Веру и любовь к отцу Иоанну – не забоимся ли мы в такую погоду отправляться в дальний путь?

На квартиру к отцу Иоанну можно поехать на автобусе от метро «Чёрная речка» через дамбу (Кронштадт теперь не остров, а скорее полуостров) сравнительно комфортно и без особых хлопот.

Мы же решили добираться так, как добирались к Пастырю его духовные чада и паломники, стекавшиеся к чудотворцу со всей Российской империи: поездом от Балтийского вокзала до станции Ораниенбаум и далее на пароме через льды Финского залива до острова Котлин – он же и есть морская крепость Кронштадт.

Во времена батюшки паромы через льды не ходили, адмирал С. О. Макаров – будущий комендант Кронштадта и герой обороны Порт-Артура – только начинал строительство первого в мире ледокола «Ермак», поэтому сообщение было гужевое и пешее, причём последнее являлось предпочтительным для богомольцев – и по грехам, и по безденежью.

2

Мой же путь к батюшке Иоанну начался не с Балтийского вокзала Санкт-Петербурга, а из каменных джунглей московских новостроек в Жулебино. Однажды я заметил, как на пригорке в обрамлении рыженькой берёзовой рощицы кто-то начал строить нечто, похожее на большую бревенчатую избу. Стройка быстро спорилась, и в один прекрасный день я увидел, что это никакая не изба, а самый настоящий храм, да такой ладный получился – глаз не отвести.

Тут примечательно вот что: где Бог есть – там красота и гармония, а где Бога нет – там безобразное (то есть не имеющее Образа) панельное жилье, где через бетонную стенку слышно, о чём говорят соседи.

Представьте моё радостное удивление, когда я узнал, что храм освящён в честь святого праведного отца Иоанна Кронштадтского.

Само слово «Кронштадт» для меня, бывшего моряка, много раз проплывавшего на торговых судах и ледоколах мимо угрюмых фортов этой морской крепости, значило очень много, а в сухопутной Москве особо грело сердце и ласкало слух.

Я стал часто бывать в этом храме на службах. Глядя на икону с прекрасным ликом русского народного батюшки, мне захотелось больше узнать об отце Иоанне.

3

Его земная жизнь показалась мне невероятной и для современного человека, живущего по плоти, просто потрясающей.

В ней не было ничего от духа века сего…

…В «Формулярном списке» протоиерея отца Иоанна в первой же графе было записано: «Недвижимого имущества не имеет, равно и жена его».

Проживал батюшка всю жизнь в казённой квартире, в которой сейчас устроен мемориальный музей.

О себе батюшка писал так: «…Детей у меня не было. С первых же дней своего высокого служения церкви я поставил себе за правило: сколь возможно искренне относиться к своему делу, пастырству и священнослужению, строго следить за собою, за своею внутреннею жизнью».

Отец Иоанн женился на осиротевшей дочери протоиерея Андреевского собора Елизавете, и с самого начала совместной жизни молодой муж упросил жену жить в девстве, как брат с сестрой. Предание свидетельствует, что молодая жена подавала жалобу на мужа епархиальному архиерею. Но молодой священник уговаривал ее добровольно согласиться с ним: «Лиза! Счастливых семей и без нас с тобою довольно. А мы отдадим себя всецело Богу и ближним». И она наконец согласилась, до конца жизни называя своего супруга «брат Иоанн».

Современник отца Иоанна отмечал, что «у кронштадтского пастыря никогда нет никаких денег не только на «чёрный», но и на завтрашний день.

Жена его первое время немало беспокоилась по поводу такого постоянного безденежья, но с годами она убедилась в отсутствии нужды и привыкла жить «сегодня», не думая о том, что будет завтра. Однако если отец Иоанн пожелал бы иметь наличными миллион рублей, то он мог бы собрать деньги за несколько дней. Мы говорим это на основании фактов: при одной вести об открытии в Кронштадте Дома Трудолюбия отцу Иоанну посылались со всех сторон приношения в таких размерах, что «приход» всегда превышал потребности».

Исполненный Духа подлинной Христовой любви, наш великий Пастырь начал своё пастырское делание с ежедневного посещения убогих жилищ – жалких лачуг и землянок, жители которых, кронштадтские «босяки» и «подонки общества», попрошайничали, воровали, пьянствовали, вели развратный и порочный образ жизни.

Он ухаживал за больными, сидел с детьми, пока многодетные матери уходили стирать бельё; беседовал, утешал несчастных, помогал им материально, раздавая им всё, что имел. Нередко приходил домой раздетым. Иногда даже без сапог и верхней одежды.

Одно время епархиальное начальство «ради юродства иерея Иоанна Сергиева» даже запретило выдавать ему на руки жалование (которое стали выдавать его жене), так как он, получив его в свои руки, всё до последней копейки раздавал нищим.

Многие не верили в искренность его настроений и поступков, глумились над ним, клеветали на него, называя устно и в печати, как самое мягкое, юродивым.

Все испытания отец Иоанн мужественно переносил, ни в чём не изменяя своего образа жизни. «Нужно любить всякого человека и в грехе его, и в позоре его, – говорил отец Иоанн, – не нужно смешивать человека – это образ Божий – со злом, которое в нём».

И вот кронштадтские «маргиналы», которых отец Иоанн силой Бога и силой своей сострадательной пастырской любви вновь делал людьми, возвращая им утраченный человеческий образ, первые «открыли святость» тогда ещё совсем молодого батюшки. И это открытие очень быстро ощутила и восприняла вся верующая народная Россия – и потянулась в Кронштадт к батюшке. Конечно, всё произошло не «вдруг», а по мере воздвижения им своего духовного Креста.

Кто не мог приехать лично, посылал к батюшке телеграммы или письма, которые ежедневно приносили к нему корзинами. Специально для него было открыто почтовое отделение. Вместе с тем к нему текли огромные суммы денег на благотворительность, о размерах которых можно судить приблизительно, ибо, получая деньги, отец Иоанн тотчас всё раздавал.

По самым минимальным подсчётам, через его руки проходило в год не менее одного миллиона рублей (сумма по тому времени астрономическая, если учесть, что корова стоила 15 рублей). На эти деньги батюшка строил монастыри, церкви, школы, приюты, мастерские, ежедневно кормил тысячи нищих, раздавая им деньги.

Батюшка мыслил ясно, высказывался лаконично: «Весь закон Божий состоит в двух словах: люби Бога и ближнего». «Говори и делай всякую правду без сомнений, смело, твёрдо, решительно. Избегай сомнений, робости и нерешительности. Господь наш есть Господь сил». А вот ещё: «Я живу не для себя, а для других». Слышится в этих словах что-то апостольское – «уже живу не я, но Христос во мне».

При земной жизни отец Иоанн прославился многими чудотворениями, описать которые здесь просто не хватит места. Он прозревал будущее России и частных людей; сострадал опустившимся людям, добрыми делами помогал им, поднимал их, очищал и вёл к Свету.

Народ огромными толпами ходил за ним, затрудняя передвижение городского транспорта. Многие мечтали хотя бы прикоснуться к любимому пастырю, получить от него благословение.

Нецерковные люди иногда спрашивают, мол, практическая, земная польза от всего этого есть? Конечно, есть – и огромнейшая. Но это вопрос личной Веры Христовой и молитвенного дерзновения перед Господом – послушает ли тебя Бог, подаст ли просимое через Чудотворного Ходатая?

Отец Иоанн говорил так: «К молитве – пред иконами или без них – нужно приступать всегда с полною надеждою на получение просимого».

В Иоанновском монастыре (который построил сам батюшка) на набережной реки Карповки в Санкт-Петербурге находится гробница отца Иоанна. Помолившись святому и приложившись к его гробнице, страждущие, по своей Вере, избавляются от болезней.

Целебными свойствами обладает масло из лампады – помазавшись им, люди весьма часто исцеляются от ожогов и обморожений. Православные прибегают к батюшке во всякой семейной и бытовой нужде, помогает он по молитвам людям, больным недугом пьянства.

4

И вот – заключительный этап моей дороги в Кронштадт, где по-прежнему, но сегодня незримо, присутствует наш всероссийский (а я так думаю, что и всемирный) батюшка – я стою на покатой палубе морского парома, который несёт меня вперёд по ледовому каналу, пробитому ледоколом.

Что значит для бывшего моряка, в своё время прошедшего не одну тысячу миль по ледовым арктическим трассам, вновь оказаться на дрожащей под ногами палубе идущего сквозь льды парома!

Низкое зимнее солнышко красит бескрайние ледовые просторы в ласковый розовый цвет.

Питера не видно – он скрыт в морозном мареве лиловой дымкой.

Свежий ветер заставляет щуриться, и уже непонятно самому – от умиления и тихой душевной радости, яркого ли солнца или от ветра на глаза набегают слёзы…

Почему мы, живя в своих каменных мешках, не видим красоты Божией, её величия? Почему не ищем Царствия Небесного и правды его? Наверное, потому что нечем видеть и нечем искать. Вместо сердца – шунтированный вдоль и поперёк камень, на котором Сеятелю невозможно что-то сеять, ведь на окаменённом нечувствии ничего не прорастёт.

Что же это получается? Живём в камне, за пазухой держим камень, в почках камни, в печени, на ногах камни, кровеносные сосуды, язык, мысли – всё каменеет. И сердце – камень. Как же от камня этого избавиться, можно ли сотворить что доброе с ним?

5

Двадцать лет назад, работая на ледоколе, на исходе четвёртого месяца арктического плавания я затосковал.

О Боге я тогда и не помышлял.

Было тоскливо и бесприютно на душе, хотелось что-то улучшить, изменить вокруг себя или хотя бы в своей каюте. Тогда я испытал сильное желание заняться разведением комнатных растений. Проблема заключалась в том, что не было почвы – земли, куда можно было бы насаждать цветочные отростки. Кругом лёд, лёд и лёд – и беспроглядная полярная ночь.

В машинном отделении я нашёл запасной точильный круг – камень размером с колесо, смолол его в песок, добавил туда целлюлозу, размяв несколько коробок из-под обуви. Раздобыл немного минеральных удобрений, и ростки традесканции принялись расти. Я был совершенно счастлив и как мог постоянно заботился о своих растениях.

Мне думается, Господь, создавший нас по образу своему и подобию, так же радуется, глядя на наши неумелые попытки изменить, умягчить свои каменные сердца.

Чем? – Покаянием, слезами, молитвой, добрыми делами.

6

Наконец видения минувших дней ушли, я окончательно проморгался, пришёл в себя и увидел приближающийся со стороны Кронштадта величественный купол Морского собора святого Николая Чудотворца.

Вот это да!

Известно, что он построен по образцу константинопольского храма святой Софии. Благородная медная зелень купола, безупречность форм и громада пропорций.

Я знал, что храм этот закладывал Иоанн Кронштадтский, которому было откровение, что его смерть наступит тогда, когда сей огромный храм будет подведён под купол, что случилось в конце 1908 года. Отец Иоанн, проезжая мимо, заметил это обстоятельство и в разговоре обратил на него внимание своих спутников. Действительно, вскоре – 20 декабря 1908 года (старый стиль) – последовала мирная кончина старца, предсказанная им самим.

Спустя сорок минут плавания в ледовом канале наш паром ошвартовался во внутренней гавани Кронштадта.

В центре заснеженного парка издалека видно внушительную статую Петра I с обнажённой шпагой. На постаменте памятника я с восторгом прочитал слова Петровского указа – защищать Кронштадт из последних сил и до последнего живота.

Почему с восторгом? – Тогда земли русские собирались, люди русские знали, что у нас лишь два союзника: армия и флот, не искали дружбы с лицемерным дядюшкой из-за океана, не угодничали и не льстили иноверцам, не метали бисер сами знаете перед кем, не ругали своих святынь, а жили и умирали в православной стране.

В самом деле, почему мы так заискиваем и раболепствуем перед всем иностранным?

Ведь можно жить небогато и радоваться жизни, зная, что мы свободны, независимы и самостоятельны в выборе решений. Теперешняя так называемая свобода делать грех в обмен на харчи – не слишком равноценный обмен.

7

Город Кронштадт весьма напоминает Питер. Такое ощущение, что уже давным-давно бывал здесь, и, проходя по улицам, как бы начинаешь их узнавать.

К сожалению, прохожие, у которых я спрашивал дорогу к дому отца Иоанна, ничего о нём даже не слышали и не знают ничего «о городе, стоящем на вершине Горы»!

8

Много лет назад по своим морским делам я оказался в Саудовской Аравии, в городе Джидде – неподалёку от него находится город Мекка, – Мекке для «правоверных мусульман», с её знаменитой Каабой – чёрным кубическим камнем (кубом), как говорят, неземного происхождения.

У меня было свободное время, и я попросил морского агента из местных, который работал с нами, отвезти меня туда на экскурсию. Араб ответил так простодушно и искренне, что я растерялся: «Ты же неверный, тебе нельзя ходить своими нечистыми ногами по той святой земле – ведь по ней ходил сам пророк Магомет».

Как такие слова прикажете воспринимать? – С уважением. Ведь они в своём праве, на своей земле.

И всё же, почему мы, православные, не помним своих пророков и чудотворцев?

Почему не храним земли своей и бросили свои святыни псам?

Как получилось так, что на своей земле мы стали сами для себя и Бога неверными, иванами, не помнящими родства?..

9

Ноги сами принесли меня к собору Владимирской иконы Божьей Матери. Приложившись ко святым иконам, отогревшись телом и душой, я заметил на доске под стеклом фотографию матери отца Иоанна – Феодоры Власьевны Сергиевой, скляночку из-под елея, кусочек глазета, которым был обит её гроб, фотографию часовни на её могиле, рассказы по обретению её мощей.

Понять корни благочестия и твёрдости батюшки Иоанна возможно, лишь узнав, какой была его мать – от которой веет крепостью первых христиан.

Биография рассказывает, что однажды в начале Великого поста отец Иоанн тяжко занемог. Врачи объявили, что он умрёт, если немедленно не прекратит пост – питание являлось первым условием выздоровления, а между тем больной не хотел принимать даже рыбы.

Под давлением докторов батюшка написал письмо своей матери, испрашивая благословения начать вкушать скоромную пищу – через две недели пришёл письменный ответ из Архангельской губернии от матери: «Посылаю благословение, но скоромной пищи вкушать Великим постом не разрешаю ни в коем случае».

Врачи пророчили скорую смерть батюшке, если он не начнёт нормально питаться. Но здоровье отца Иоанна не только не ухудшилось, но вскоре после материнского письма он выздоровел окончательно. «Неужели вы думаете, – отвечал отец Иоанн на увещевания врачей, – что я променяю жизнь на благословение матери, на заповеди Господа: “Чти отца твоего и мать твою?”».

В церкви я выяснил дорогу к Дому Трудолюбия и квартире отца Иоанна и незамедлительно туда отправился.

10

В квартире батюшки густо пахло ладаном – шла служба, по окончании которой я приложился к епитрахили праведника, его некоторым вещам и иконам, Евангелию и кресту на аналое, подошёл под помазание маслицем из лампадки.

Вот передо мною главная цель моего путешествия, вот место, где прожил 53 года наш батюшка. Закрываю глаза, мысленно прошу у него благословения.

Говорю: «Теперь дорогу к тебе знаю, батюшка, буду приезжать молиться. Не оставь ты меня своей милостью – помяни меня в Царствии Небесном».

Что же, надо идти – прибывают паломники из разных мест, толкаются на лестничной площадке, но терпеливо ждут своей очереди. В это время приветливые благочестивые матушки приглашают нас идти пить чай в Дом Трудолюбия.

11

Сколько ни раздавал отец Иоанн нищим милостыни, число бедных в Кронштадте не уменьшалось. Коренным образом изменить их материальное положение, по мысли отца Иоанна, могло бы устройство в Кронштадте Дома Трудолюбия, в котором эти люди могли бы заработать себе дневное пропитание, ночлег и немного денег.

В состав Дома Трудолюбия входили: пенько-щипальная мастерская, где в течение года работало 25 тысяч человек, женская мастерская модного платья, белошвейная, вышивки и метки белья, сапожная мастерская с обучением мальчиков, народная столовая с недорогими обедами, а в праздники – бесплатными на несколько сот человек, ночлежный приют бесплатного призрения бедных женщин, бесплатная амбулатория, зал для народных чтений, бесплатное народное училище, народная бесплатная читальня, воскресная школа, рисовальные классы, убежище для сирот и дневное пристанище для приходящих детей, второй приют для мальчиков и загородный дом милосердия, куда дети летом выезжали на дачу.

Кроме того, в доме Андреевского приходского попечительства ежегодно выдавались денежные пособия бедным на несколько тысяч рублей.

При Доме действовала книжная лавка, за городом были устроены огороды для снабжения овощами всех этих учреждений.

Попечительство Дома Трудолюбия состояло из лиц, принадлежавших ко всем классам общества, и не было между ними никакого разделения.

Они совершали великое, святое дело благотворительно-просветительской помощи, благотворя всем: и образованным, и необразованным, православным и инославным.

Теперь понятна природа бурлящей ненависти большевиков к батюшке Иоанну – то, что они хотели сделать ценой миллионов кровавых жертв и потрясений, ценой убийства Бога в русских душах, он делал, принося свои бескровные духовные жертвы – очищая изо дня в день скляницы душ человеческих.

12

В духе церковного единомыслия, в обстановке христианской доброжелательности и любви, после общей молитвы, которую возглавили священники, мы – паломники из разных мест России – сели за столы пить чай с булочками.

Неторопливо, с чувством повели беседы о Боге, об отце Иоанне, о его многочисленных чудотворениях, о военном флоте и фортах Кронштадта, о славных минувших и тревожных грядущих днях. Затем осмотрели музей батюшки, имевший в себе множество фотографий и иных свидетельств тех времён.

Мне крепко запомнились и угрели сердце в морозную ночь слова отца Иоанна, начертанные на плакате в Доме Трудолюбия: «Перестали понимать русские люди, что такое Русь: она есть подножие Престола Господня! Русский человек должен понять это и благодарить Бога за то, что он русский».

13

По дороге домой я читал и старался заучить молитву, которую оставил нам Святой праведный Иоанн Кронштадский:

«Отче наш, Иже еси на небеси!

Да святится Имя Твое в России!

Да приидет Царствие Твое в России!

Да будет воля Твоя в России!

Ты насадил в ней веру истинную, животворную.

Да будет она царствующей и господствующей в России, а не уравненною с иноверными вероисповеданиями и неверными.

Да не будет сего уравнения с неравными, истинного исповедания не имеющими!

Истина не может быть сравнена с ложью, и правда веры с неправыми исповеданиями.

Истина Господня пребывает вовек».

Безбожные власти снесли с лица земли красивейший, внушительных размеров (в дни богослужений вмещающий в себя более 5 000 человек) собор святого Андрея Первозванного, где служил батюшка, и на том месте разбили сквер. Поставили там каменного идола – «и теперь живее всех живых» Ленина.

Приложили нечеловеческие усилия, чтобы изгладить самую память о Божьем угоднике. Не захотели ни кинотеатр сделать в Андреевском соборе, как это было в Никольском Морском, ни гараж, ни картошку хранить, как во многих прочих храмах.

14

Но проходит время ночи.

Свет – Заря Веры Христовой, вопреки всему, понемногу занимается, ширится над нашей Россией.

Православные! Давайте же будем молиться молитвой отца Иоанна за нашу Русь Святую и Веру Православную, а сами станем жить во Славу Божию!

Конец и Богу Слава.