Текст книги "Новый День рождения"

ГЕНИИ

Не знаю, почему, но до сих пор бытует мнение, что труд из обезьяны сделал человека. Я лично это мнение не разделяю. По-моему, из обезьяны выйдет только обезьяна, из слона, конечно, слон, из бегемота – бегемот. Да и потом, еще пример, вот сколько лошадь или вол, или осел не трудятся, из них ни разу человек не получился. Из обезьяны тоже. Возможно, я не прав, возможно, прав наполовину.

Люди от животных, да и друг от друга, очень сильно отличаются способностями к изобретательству. Способностью придумывать всякие разные вещи, которых нет в природе. Так, люди придумали паровоз, автомобиль, самолет и даже подводную лодку.

Еще у некоторых людей есть тяга экспериментировать, и нередко они совершают открытия. Вот как, например, Колумб открыл Америку? Он ведь плыл в Индию. Но он решил сделать эксперимент, и, вместо того, чтобы повернуть, как все, при выходе из порта налево, он повернул направо, и оказался не в Индии, а в Америке. Поэтому, наверное, полезно иногда шагать и делать еще что-нибудь совсем не так, как все.

При этом изобретения не обязательно направлены на то, чтобы что-то улучшить. Бывает, что и наоборот, изобретают всякие вещи, чтобы с их помощью навредить. Некоторые изобретают, чтобы подводные лодки могли погружаться и потом всплывать. А некоторые бьются над изобретениями, которые сделают так, чтобы эти лодки не всплыли. Тоже самое и с самолетами. Много всякого придумали, чтобы самолеты как можно лучше летали. А сколько всякого изобрели, чтобы они падали! Я имею в виду военные изобретения.

Вот и пойми, есть ли разумность и полезность от многих идей, которые генерируют люди, и от их изобретений.

Афанасий Петрович, а все называли его душевно Петрович, почти двадцать лет работал в закрытом военном институте, который как раз и занимался всякими вредными изобретениями. Вредными, конечно, для вражеских разработок.

Если враги придумывали машину, которая могла, как крот, скрытно перемещаться под землей, то в их институте придумывали контризобретение. Разрабатывали такой прибор, от воздействия которого вражеская машина теряла ориентацию под землей и двигалась не горизонтально, а вертикально, к центру земли, пока не сгорала там, достигнув раскаленной магмы. Ну, и всякие похожие вещи там изобретали.

Петрович не был ни инженером, ни научным сотрудником. Он был обычным слесарем. Точнее, совершенно необычным слесарем. Он обладал такой смекалкой и технической интуицией, что мог запросто изобрести и без всяких чертежей изготовить, например, образец вертолето-самолета. При этом этот аппарат состоял всего из одного большого винта, внутри которого по центру была подвешена кабина для шести пилотов. И когда винт вращался в горизонтальной плоскости, этот аппарат летал, как и положено вертолету. А когда винт вращался в плоскости вертикальной, то он летал уже очень быстро, как самолет.

Дело в том, что, если вражеские радары засекали полет этого аппарата как полет самолета, он сразу автоматически зависал на месте, как вертолет. Потом летел, как вертолет, потом, как самолет или опять висел на месте. В итоге все компьютеры врагов, пытаясь вычислить и распознать такой причудливый полет, зацикливались, а иногда вообще дымились и перегорали.

Еще в этом военном институте был отдел, который разрабатывал всякие средства для борьбы с врагами в густонаселенных городах, где трудно отделить солдат противника от мирных граждан. Руководил этим отделом профессор химии Ванштейн Лев Семенович. Профессор был гуманистом и, в некотором смысле, даже пацифистом, хотя работал над военными проектами.

И он придумал такой безвредный и гуманный метод для борьбы с врагами: он создал специальный сонный газ. Газ совершенно безвредный и неуловимый никакими средствами защиты типа противогазов. Но стоило его вдохнуть совсем ничтожное количество, и люди мгновенно засыпали на десять-двенадцать часов. А потом, без всяких вредных последствий, просыпались.

Еще он создал специальные противосонные таблетки, приняв которые, все сразу просыпались. А, если их принять заранее, то и вообще не засыпали почти сутки, даже если надышались сонного газа.

Понятно, что теперь не нужно было штурмом под огнем брать города и села. Своим солдатам из спецназа выдавали противосонные таблетки. Затем весь город усыпляли сонным газом, и уснувших вражеских солдат бескровно брали в плен и разоружали. Уснувшие солдаты вообще не могли понять, что с ним произошло, потому что побочным действием сонного газа было то, что проснувшиеся от его воздействия люди напрочь забывали все, что происходило в предыдущие сутки.

Данная разработка была особо засекречена. Возможно, потому, что часто войны ведь ведут не для того, чтобы захватывать чужие территории или ресурсы. А именно лишь для того, чтобы причинить врагам своим как можно больше горя и разрушений.

Но один небольшой баллончик, на вид похожий на обычный огнетушитель, заполненный этим сонным газом, профессор Ванштейн все-таки припрятал в секретном ангаре, где хранился и вертолето-самолет, изготовленный Петровичем. Обе эти разработки еще не прошли полный цикл испытаний и не числились в реестрах спецслужб как пригодные для применения. Потому они и не были изъяты, когда институт перепрофилировали для гражданских нужд. О них вообще попросту забыли.

К счастью, наступили времена разрядки. Военное противостояние практически исчезло. Разработки военного института стали невостребованными, и институт перепрофилировали в сельскохозяйственную академию. Сначала там разрабатывали всякие сноповязалки и картофелекопалки, но потом перешли и к сложным темам. В академии открыли лабораторию генетики. И именно в ней начали трудиться добрые друзья: Афанасий Петрович и профессор Ванштейн, который и возглавил это направление работ.

Дело было новое, но тем оно было и интереснее. Генная инженерия – это ведь все-таки инженерия. Прикладная наука. И связана с изобретательством. Например, как сделать для мухи такие приспособления, чтобы она могла не просто без толку жужжать, а еще бы навозную кучу рассыпала равномерно по полю. Ну, и другие разные очень полезные вещи делала.

Разработка же, которую сейчас начали проводить в лаборатории генной инженерии, была связана совсем не с мухами. Она была направлена на то, чтобы расширить круг домашних животных. В сельском хозяйстве явно же не хватает домашних животных, способных выполнять различные утомительные работы. В основном, до сих пор используют только лошадей для вспашки полей и перевозки урожая.

А ведь нужны еще и домашние животные, которые могли бы заменить человеческий труд. Могли бы собирать яблоки с деревьев, помидоры с кустов, виноград и всякие работы делать по упаковке и сортировке овощей и фруктов. Ну, много таких работ есть.

Профессор Ванштейн пригласил к себе Петровича, чтобы вдвоем обдумать, что им предпринять и каких животных стоит приручить, чтобы обучить сельхоз-работам.

– Ну так ведь это ясно, Лев Семенович. Уверен, идеально для одомашнивания и использования на таких работах подходят обезьяны. Они ведь почти как люди устроены. Более того, они легко лазают по деревьям. Что для них – яблоки собрать или виноград? Им ведь даже лестниц не надо.

– Петрович, ты, конечно, гений. Ты, как всегда, придумал идеальное решение. Тем более, что они – обезьяны – в далекие доисторические времена ведь и сами добровольно захотели работать. Ну, когда решили превращаться в человека. А значит, у них где-то генетически заложено желание трудиться. Не стали же они примитивно рвать с деревьев бананы и кушать их. Они, заметь, не поленились, слезли с этих самых деревьев и начали распахивать поля, сажать картошку, пшеницу и даже разводить кроликов. Все идеально. Я уверен, что у нас получится их приручить и научить работать. Я читал в научной литературе, что шимпанзе легко запоминают до трех тысяч слов, и их визуальная память не хуже, чем у человека. Наверное, они даже способны понимать нашу речь.

Я подготовлю это предложение по одомашниванию обезьян и отдам на утверждение нашему главному куратору и руководителю работ. Он человек умный и дальновидный. Думаю, что эти исследования нам утвердят.

Бессменным руководителем и куратором работ в этом военном институте был генерал контрразведчик Иван Васильевич Карандашов. Он же им и оставался после преобразования института в сельхоз-академию. И хотя у него не было специального технического образования, природный ум и особая проницательность позволяли ему безошибочно определять самые перспективные и востребованные направления разработок.

Выслушав доклад Ванштейна о предлагаемом направлении научных исследований, генерал, как всегда, сходу принял решение.

– Эти работы, Лев Семенович, я считаю не просто интересными с научной точки зрения. Они будут иметь чрезвычайно важное значение в развитии нашего сельского хозяйства, а, может быть, и всей нашей экономики в целом. Представь, что будет если мы научим обезьян выполнять тяжелые и вредные работы. Да еще и практически бесплатно. Они ведь даже лучше, чем рабы, которые у римлян были: сильны, им не нужна одежда, размножаются прекрасно в любых условиях. Достаточно их только накормить, и все – они будут работать. Молодцы, у вас отличная идея. Поздравляю, я двумя руками «за».

Ванштейн вышел от генерала в подавленном настроении. Он как-то не подумал о том, что обезьян могут действительно превратить в рабов и даже хуже. А мысль об угнетении и эксплуатации людей и даже животных ему всегда была противна. Но отступать было уже некуда. Решение было принято, и работа по одомашниванию обезьян закипела.

Поначалу работы велись открыто, как все гражданские исследования, но потом пришел строгий приказ, и их сделали секретными. Это сделали по привычке, потому что раньше институт был особо секретный. Но, скорее всего, работы засекретили именно по указанию генерала Карандашова.

Ванштейн еще шутил по этому поводу: «Слава богу, что наши разработки засекретили. Если провалим работу, то хоть никто о нашем позоре не узнает. А даже те, кто и узнают, все равно ведь никому не скажут, даже нам».

А так как ген трудолюбия у обезьян очевидно был сильный, только находился в сонном состоянии, то научный руководитель проекта профессор Ванштейн решил разработать препарат, который разбудил бы у приматов этот спящий ген трудолюбия. Кстати, такой препарат мог пригодиться и людям, у которых ген трудолюбия находится все время в дреме.

Профессор ведь был отменный специалист именно в области воздействия на сон и пробуждение. Он быстро изучил процессы, связанные с засыпанием генов и разработал нужный препарат, чтобы пробудить ген трудолюбия.

Пока Ванштейн колдовал над препаратом для пробуждения генов трудолюбия, Петрович начал посещать зоопарк, чтобы познакомиться с образом жизни и повадками шимпанзе. По мнению профессора, именно они как нельзя лучше подходили для одомашнивания.

Афанасий быстро подружился с некоторыми особями. Особенно хорошие отношения у него сложились с молодым почти половозрелым самцом по имени Шмулик. Всякий раз, когда Петрович подходил к вольеру, Шмулик оставлял все свои дела, садился напротив и выразительными жестами и мимикой буквально разговаривал с ним. Он как бы спрашивал: «Ну, как дела? Какие новости и что там слышно про работу?».

Вскоре после утверждения программы работ и соответственно бюджета, по рекомендации Афанасия Петровича, Шмулика и еще пятерых его подружек самочек привезли и поселили во внутреннем парке института. Предварительно парк, конечно, оградили и превратили в подобие просторного вольера.

Шимпанзе чувствовали себя в нем просто превосходно. Тем более, что они были молоды и подросли уже до возраста любовных игр и развлечений. И вот, как раз теперь, с помощью разработанного профессором Ванштейном чудо препарата и методами воспитания, предстояло пробудить у них любовь к труду и желание трудиться. Ведь именно в такой период полового созревания все гены возбуждаются, становятся активными и даже агрессивными, стараясь победить друг друга в борьбе за продолжение их рода. Это период жизни у людей называется «переходный возраст». Известно, сколько странностей в нем происходит. И по прошествии его, ранее милые и добрые детишки, нередко резко изменяются, становятся нахальными и злыми. Бывает, что и наоборот. Это зависит от того, какие гены побеждают. Ведь столько разного от предков в нас заложено.

Петрович смастерил для обезьянок множество хитроумных тренажеров для развития у них трудолюбия. А для того, чтобы они привыкали к различным рабочим инструментам, им сшили маленькие подобия фартуков до пояса с карманами на груди, где они носили эти инструменты.

То, что разработанный препарат мотивации к усердию эффективен, профессор Ванштейн проверил на лошадях и даже на себе. После его приема лошади в два, а то в три раза быстрее вспахивали несколько гектаров земли А профессор, принимая таблетки для развития умственных способностей, мог по десять часов в день решать задачи по математике и физике.

Наступило лето, период отпусков, и почти все сотрудники академии отправились в отпуск. На работе остались всего несколько человек для обслуживания зданий и единственный сотрудник лаборатории генетики – Афанасий Петрович. Профессор Вайнштен позвал его к себе в кабинет, чтобы передать дела на период, когда все сотрудники, включая самого профессора, будут в отпуске.

– Ну что, Афанасий Петрович, остаешься здесь за старшего. У тебя будет немного дополнительных обязанностей. Тебе надо будет только следить и правильно выдавать нашим маленьким пациентам, я имею в виду шимпанзе, наш препарат для развития их способностей к трудолюбию. А все остальное будешь делать, как обычно. Тренажеры их настраивать для игр и инструменты для выполнения разных работ выдавать.

Здесь вот записаны дозировки препарата. Вот эти маленькие зеленые таблетки для развития умственных способностей надо выдавать по одной в день утром. А большие белые, для развития трудолюбия физического, – по три штуки в день. Утром, в обед и вечером во время кормления. Это очень просто. Ты ведь очень смекалистый. Уверен, легко со всем справишься. И еще. Это, Афанасий Петрович, тебе важно знать. Белые таблетки для развития трудолюбия физического подавляют умственную деятельность, именно поэтому мы даем обезьянам по одной зеленой таблеточке в день для поддержания у них умственных способностей. Так мы компенсируем негативный эффект таблеток трудолюбия, чтобы обезьянки наши не отупели.

– Да, конечно, профессор. Совершенно не беспокойтесь. Я все очень хорошо сделаю. И не такие задачи приходилось раньше решать. К вашему возвращению, уверен, уже будет положительный результат. Они ведь, эти малыши, такие сообразительные и шустрые, быстро все схватывают.

– Тебе, Афанасий Петрович, я оставлю и ключи от моего кабинета. Там есть всякие книги по зоологии, ботанике, правилам кормления животных. Если что-то будет тебе непонятно, всегда сможешь в этих книгах посмотреть. И ключи от моего сейфа я тебе тоже оставлю. Если для работы нужно будет купить что-либо срочно, возьмешь из него деньги. Там две небольшие пачки денег в рублях и еще отдельно три тысячи долларов я положил. Знаешь, сейчас с этой инфляцией, некоторые магазины фрукты заморские только за валюту продают.

– Да, спасибо, Лев Семенович, конечно, я эти книги обязательно почитаю. Я у вас, там в вашей библиотеке, видел книги по занимательной математике, физики и химии. Можно мне их тоже почитать? Я очень люблю эти предметы в занимательном виде.

– Ну, конечно, бери читай, что хочешь. Только книги на место потом поставь, где они стояли, чтобы мне их потом не искать. У меня ведь в библиотеке больше тысячи книг разных.

Да, и еще, чуть не забыл. Смотри, вот здесь в шкафу, вот в этой коробке, лежат красные таблетки. Это моя последняя разработка. Этот препарат позволяет активизировать генную предрасположенность к определенному виду деятельности, которая была у наших далеких предков. Ну, например, если был у тебя в роду, лет пятьсот назад, дедушка кузнец, то после приема этого препарата и у тебя будет стремление стать кузнецом. Я этот препарат еще не испытал до конца, поэтому его обезьянкам не давай. Еще не выяснил какие надо делать дозировки, чтобы ген определенного предка проявился. Да и как он на разные возрастные группы будет воздействовать. А малыши наши уже половозрелые. Может быть, есть противопоказания. Даже не хочется уезжать. Я ведь впервые за границу еду. И за Шмуликом буду скучать. Очень я к нему привязался. Он мне, как собственный ребенок.

Профессор обнял Петровича, дружески похлопав по спине и, передав ему ключи от кабинета и от сейфа, прямо с работы отправился в аэропорт. Он улетал на отдых в Индию на Гоа.

Афанасий Петрович сделал обход всех помещений опустевшей лаборатории, зашел в вольер к обезьянам, угостил их свежими бананами и отправился на кухню к своей подруге поварихе Свете. Со Светой их связывали давние дружеские отношения. Она нравилась ему и как женщина, но скромный и робкий Афанасий никогда даже мысли не допускал о том, что их отношения могут перерасти во что-то большее.

– Света, привет. Ты знаешь, что я теперь за начальника остался? Теперь меню на день со мной будешь согласовывать.

Петрович сказал это в шутку, но Света огрызнулась:

– Нет, Афанасий. Теперь будем жить вообще без меню. И даже чай в кабинете сам себе заваривай… Ты у нас кто?.. Правильно… Слесарь. А профессор уже на пляже в Индии загорает.

– Ну, если так, то обедай сегодня сама, – буркнул Афанасий.

Высказывание про слесаря сильно задело Петровича за живое. К нему все относились всегда, как к специалисту очень высокой квалификации, и уж никак не ниже научного сотрудника. У него одних изобретений больше десятка.

Он махнул рукой, и, явно расстроенный, отправился назад в кабинет профессора. Рассказ профессора о красных таблетках, после приема которых человеку передаются замечательные качества его предков, сильно заинтересовал Петровича. Он часто задумывался, да и другие говорили ему, что у него нет профессиональных амбиций. За двадцать лет его работы многие, используя его идеи, защитили докторские диссертации, стали профессорами, а он так и остался слесарем. А обидное замечание Светы, о том, что он всего лишь слесарь, еще более подогрело его интерес к этим таблеткам.

В детстве мама часто говорила Афанасию, что его прадед был очень известный архитектор. Следовательно, в роду у него были амбициозные предки, но ему, Афанасию, эти качества не передались. И он решил принять красную таблетку, чтобы пробудить у себя амбициозность. Профессор Ванштейн не разрешил ведь давать эти таблетки только шимпанзе.

Петрович зашел в кабинет профессора, достал из коробочки красную таблетку и положил себе в рот. Таблетка оказалась приятного кисло-сладкого вкуса. Он медленно разжевал ее, запил водой, присел на кожаный диван, который стоял в кабинете профессора и почувствовал, как его веки наливаются тяжестью. Через несколько секунд он завалился на диван и погрузился в сон.

Спал он не более получаса, и ему приснился необыкновенно яркий сон. Во сне все происходило, как наяву. Афанасию приснилось, что он спускался по веревочной лестнице из башни средневекового замка. Танцевал на балу с дамой в пышном голубом платье. Облачался в традиционную мантию магистра высшего учебного заведения. Пил из высоких кружек пиво в немецкой пивной и вычерчивал корпус парусного фрегата.

Проснулся Афанасий так же быстро, как и заснул. Сна – как не бывало. Он ощущал особую бодрость и эмоциональный подъем. И первая мысль, которая пришла ему в голову, была о Свете.

Афанасий быстро спустился во внутренний двор академии, где был небольшой парк, нарвал прямо с клумбы цветов и отправился к Светлане.

– Светочка, привет. Приношу тысячу извинений за мой бестактный вопрос о меню на обед. И прими от меня эти цветы в знак признания твоей красоты и моих искренних к тебе чувств.

Афанасий преклонил колено и вручил ей букет.

Света была симпатичной молодой женщиной чуть за тридцать. И у нее был муж и двое детей. Но признания ее красоты и выражение к ней чувств в такой форме, как это сделал Афанасий, в ее жизни не было никогда. Красивый, сильный и умный Афанасий всегда немного волновал ее женское сердце. И от высказанного им признания, ее сердце учащенно забилось, голова затуманилась и взгляд стал мягким и томным.

– Все, Света. Больше никаких обедов на работе. Мы с тобой идем сейчас обедать в ресторан.

– Афанасий… Даже не знаю, что и сказать… Хорошо, пойдем, если ты приглашаешь. Только ведь это дорого очень. И на трамвае доехать в ресторан уйдет не меньше часа.

– Дорого – это, когда нет денег. А я эту проблему решил – с легкой небрежностью ответил Афанасий и словно фокусник вынул из кармана толстую пачечку денег, которую он взял из профессорского сейфа.

– И в ресторане мы будем за пятнадцать минут. Я уже вызвал такси. Так что, едем обедать, моя королева! Буду ждать тебя внизу в фойе.

Афанасий Петрович галантно поцеловал Светлане руку.

– Ну, Афанасий, должность начальника творит с тобой просто чудеса. Я только переоденусь, и спущусь, – восторженно воскликнула Света.

Через полчаса они зашли в один из лучших ресторанов в городе, и метрдотель проводил их за столик в глубине зала. В заведении подобного рода и Афанасий и Света были впервые и поэтому, когда им подали меню в кожаных переплетах, Света, полистав его многочисленные страницы, хотя и была профессиональным поваром, не поняла практически ни одного названия. И, чтобы не выглядеть непросвещенной в тонкостях изысканной кулинарии, она отложила меню и робко сказала:

– Я бы, Афанасий, выпила только кофе, ну и какое-нибудь пирожное съела. У нас ведь мало времени. Обеденный перерыв скоро закончится.

– Ну, что ты, Света. Мы ведь никуда не торопимся. Будем обедать не спеша. Если ты не возражаешь, я сам сделаю заказ.

Петрович тоже не знал названий блюд из меню, но он сориентировался на их цены и заказал из разных разделов меню самые дорогие.

За неспешным обедом незаметно прошло более двух часов. Все это время Афанасий был очень весел, галантен и даже немного фриволен. Но, когда уже подали десерт, он неожиданно совершенно изменился, стал молчалив, задумчив и даже грустен.

Дело в том, что к этому времени воздействие на него препарата (красной таблетки) изменилось. Вначале в нем возбудились рыцарские и донжуанские качества какого-то из его дальних предков, но теперь, по прошествии времени они ослабели. Теперь же в нем проснулись такие качества, как ответственность, бережливость и чадолюбие, по-видимому, присущие какому-то другому из его предков.

Афанасий ощутил сильное угрызение совести перед своей женой за то, что он пригласил свою сослуживицу Светлану в ресторан, хотя с женой они уже несколько лет проживали раздельно. Ему стало очень совестно, что он взял чужие деньги из сейфа и сбежал с работы. И еще он с замиранием сердца вспомнил, что сегодня ему надо забрать внука из детского сада, а до закрытия оставалось менее получаса, и он мог не успеть к этому времени.

– Все Света, давай быстро допивай кофе. Извини, я совсем упустил из виду, что мне сегодня надо забирать внука из садика. Могу опоздать. Я сейчас быстро расплачусь и поедем.

Еще у меня к тебе будет убедительная просьба. Я сейчас закажу тебе такси, и ты вернешься на работу. Я забыл дать нашим обезьянам таблетки, которые им профессор прописал. Таблетки в коробочках, там в его кабинете в стеклянном шкафу на верхней полке лежат. А дозировка, каких сколько давать, на листике записана. Этот листик в шкафу рядом с коробочками лежит. Обязательно все сделай. Это очень важно. Таблетки прямо в бананы положи. Кожуру проткни и положи. А потом каждой обезьянке по банану дай. Все просто. Не подведи меня.

Последние слова Афанасий Петрович произнес холодно, даже немного сурово. Потом он подозвал официанта, сказал, что очень торопится, и попросил принести ему счет. Рассчитался он строго по счету, внимательно сверив все позиции и оставил официанту самые мизерные чаевые. И хотя ехать ему со Светой было в одну сторону, Афанасий заказал два такси, на одном из которых Света поехала на работу, а на другом – он в детсад забирать внука.

Столь резкая перемена в поведении Афанасия привела Светлану в полное смятение, так что она не промолвила ни слова. И только теперь, когда она уже ехала в такси, она наконец-то пришла в себя.

–Ну, слава богу, что так все закончилось, и после обеда не последовало никаких продолжений, – подумала она.

Своим неожиданным и страстным натиском Афанасий так подействовал на нее, что она пришла в трепет и уже не владела собой. Во время их совместного обеда в ресторане она даже позвонила мужу на работу, и сказала, что задержится на работе допоздна. А мужа она никогда раньше не обманывала. Теперь же, конечно, Светлана испытывала некоторое разочарование от того, что продолжения не последовало, но еще больше она испытывала облегчение от исчезнувшего искушения.

Когда Света приехала на работу, она с трудом, вынув почти все деньги, какие были у нее в кошельке, рассчиталась за такси. Настроение у нее окончательно испортилось, и она уже в раздражении размышляла об Афанасии.

– Вот ведь мерзавец. Первый день остался за начальника и что себе позволяет. Сейчас тоже – сам домой отправился, а ей надавал всяких дурацких поручений.

Светлана быстро поднялась в кабинет профессора, вынула из шкафа злополучные таблетки для обезьян и записку профессора с описанием дозировок. Пробежав глазами по записке, она взяла коробочки с таблетками. Из записки следовало, что таблеток для стимулирования к труду надо давать три раза в день, а для улучшения мышления – один раз. Цвета и размеры таблеток в записке не были указаны. Об этом профессор Ванштейн сказал Афанасию при отъезде только на словах. Было просто записано: «Таблетки для трудолюбия по три штуки, а для мышления по одной».

Некоторая неясность в описании, каких и сколько таблеток надо выдавать, Свету особо не смутила. А звонить Афанасию, на которого она была очень сердита, ей совсем не хотелось. Поэтому немного подумав, она рассудила так: маленьких таблеток надо выдать по три штуки и три раза в день, а больших, они же большие, только по одной.

В результате, она все перепутала, и положила в бананы девятикратную дневную дозу препарата для развития умственных способностей и только одну треть от требуемого для развития трудолюбия физического.

Быстро все это приготовив, она дала обезьянкам бананы с таблетками, и они с удовольствием их съели. Уходя с работы, Светлана так торопилась, что замкнув кабинет профессора, ключи она забыла вытащить, и вся связка ключей от кабинета, шкафов и сейфа остались висеть прямо в двери. А еще она не замкнула на замок вольер, в котором жили обезьяны, а только закрыла его дверь на щеколду.

Пока Света кормила обезьянок, Афанасий Петрович забрал внука из садика и отвел его домой. Дома он пересчитал оставшиеся у него после посещения ресторана деньги и очень огорчился. Пачка денег, которую он взял из сейфа профессора, уменьшилась почти на половину. Еще его мучил вопрос, правильно ли Светлана дала обезьянкам таблетки и все ли нормально у них на работе. Ему было очень тревожно и стыдно, что он поступил так безответственно – растратил чужие деньги и ушел с работы в середине дня.

Афанасий отправился на работу. И хотя жажда деятельности буквально распирала его и ему не терпелось попасть на работу как можно скорее, на такси он не поехал из соображений экономии. Было уже темно, когда Афанасий Петрович добрался на родное предприятие. И сторож, дежуривший на проходной, только после долгих объяснений, с большой неохотой впустил его.

Ключи от кабинета профессора Светлана должна была оставить Афанасию в вернем ящике его стола в производственном отделе. Однако их там не оказалось. Афанасий дважды перевернул все ящики своего стола, но ключей не было.

– Вот ведь никому ничего нельзя поручить, – с досадой подумал Афанасий Петрович, и уже собрался идти звонить Свете, когда услышал в коридоре легкий шум быстрых шагов. Петрович вышел в коридор, но там никого не было. Он прошел дальше и дошел до кабинета профессора. В двери висела связка ключей, которые ему должна была оставить Света, и, как показалось Афанасию, ключи слегка покачивались, будто их только что туда вставили. Дверь же в кабинет вообще оказалась не запертой, и он просто вынул из нее ключи и вошел внутрь.

– Что за чертовщина?! -Петрович в ужасе осматривал кабинет профессора.

На полу валялись книги. Дверцы стеклянного шкафа, где хранились препараты, были открыты и находившиеся там коробки были беспорядочно разбросаны и перевернуты. Но самое ужасное было то, что сейф профессора оказался не запертым и, когда Афанасий Петрович открыл его, то он был почти пуст. Не было ни рублей, ни трех тысяч долларов, которые ему оставил профессор. Исчезла также увесистая папка с описанием секретной программы исследований.

Первая мысль, которая пришла ему в голову, была о том, что в институт проникли воры, напали на Светлану, отобрали у нее ключи и похитили и деньги, и секретные документы.

Афанасий достал свой блокнотик, где были записаны номера телефонов друзей и знакомых, и отыскал номер телефона Светланы. После некоторых колебаний, так как было уже очень поздно, он поднял трубку и позвонил ей домой. Ответил ему муж Светланы.

– Алло. Извините за поздний звонок. Это Афанасий Петрович из института. Мы со Светланой вместе работаем. Она дома? Ее можно пригласить к телефону?

– Да, Афанасий Петрович, Светлана дома, но она сейчас в душе. Я ей скажу, что вы звонили. Что-то случилось? Ей куда перезвонить?

Петрович услышал, как Светин муж положил трубку телефона на стол и громко спросил у Светланы, которая была в душе:

– Свет! Тебе с работы звонят. Афанасий Петрович. Что ему сказать? Он тебя просит ему перезвонить.

Хотя и тихо, но вполне разборчиво Петрович услышал в телефонной трубке ответ Светланы:

– Скажи ему, чтобы он не беспокоился. Я все, что он просил, сделала. Ключи только, по-моему, в двери профессорского кабинета оставила. Но там, на работе, уже никого не было. Утром заберет их. Что за идиотская привычка звонить по ночам? Первый день за начальника остался, а такой балаган уже устроил.

Петрович не стал дожидаться, когда Светин муж ответит ему, и положил трубку. Объясняться со Светой, почему она оставила ключи в двери кабинета, ему совершенно не хотелось. Да и какой был в этом теперь смысл. Сам ведь во всем виноват – доверил порученную ему работу и ключи от кабинета Светлане.