Текст книги "Полжизни"

Полжизни
Misha Slobodskoy

На войне как на войне.

Золотая повесть Виктора Курочкина.

Прочтите!

© Misha Slobodskoy, 2023

ISBN 978-5-0060-8118-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПОЛ ЖИЗНИ

В девяностые годы мальчишки мечтали быть бандитами, девчонки валютными проститутками, так уж про зомбировали. Что тут скажешь конечно не все так мечтали и не все так были, ну скажем сорок процентов уж точно…

И я попал на эту удочку, спортсмен, высшие образование, работы нет, что тут делать… Ребята из ШВСП предложили будь с нами, тут надо принимать сразу решение, а то, кто не с ними тот против них.

– Я с Вами…

Машина под жопой, сзади трое таких же как я, весело, ездим на «стрелки», старшие что-то трут мы бойцы, как оказалось потом обычный расходный материал, кинут сто баксов на всех и все дела. Быстро освоился, не пил, не курил, наркоту любою вообще считал грязью. Направили в «Интербиржу». Задачу поставили договариваться с конторами по «растаможке». Получалось Вольво по восемьсот баксов, при цене в двадцать четыре тысячи или пивко по три пфеннигу все было можно, всё шло как нужно. Иногда машины с грузом стояли под окнами, ждали ГТД. В один из дней выхожу около фуры б эха старая без номеров.

– Твоя?

– Моя!

– Теперь наша!

Водила сыт кипятком, сам на нервишках, стремно, договорились о стрелки. Среди них один такой весь на костюме и корочкой светит, рядом синева стоит, говорит:

– Улица вам не спортзал, идите говорит ГТО сдавайте…

Встреча так встреча, зарядились по полной, арбалет, тт., «помпавик» и ещё кой какое барахло.

Разговор не получился их было больше, да и матёрые были, когда отказали, уже при разъезде спустили курки, хотели всех завалить. Тут как в дыму, всё заволокло, в глазах как в замедленной съёмки одного завалил, другой прострелил колено, потом месиво, у шатали голову, очнулся в военной академии на Боткинской. Хорошо, что был оформлен в Альфе такое ОП. Врач не понял наверно, а может и всё понял, повезло больница лучшая в городе по тем временам.

Итог коленная чашечка развалилась на три части, нога в гипсе от паха до лодыжки, она меня не тревожила не болела, вот голова и лицо это полным пиздец, глаз один не видит, черный синяк сплошной, всё вздуто и опухши, кровоподтёки, башка та сторона глаза раздута в два раза, говорить трудно иногда потолок летает, одним словом монстр из фильма ужасов. Палата просторная, светлая, окна по четыре метра, народу мало из восьми коек половина занято, бельё чистое и постельное и то, что на мне, запах свежести от него исходит. Лешачий врач майор, молодой парень возраста такого же как я, внимательный, даже учтивый какой то, ходит по три раза в день, медсестры симпатичные приветливые, глаза их помню, светлые какие то, ясные колют мне обезболивающие и ещё какие то лекарства, всегда поправляют кровать, в смысле белье, вставать пока не могу, да и как тут встать гипс. На третьей день повезли куда-то на каталке, оказалось на консилиум, такая же кафедра как у нас в институте, большая просторная, парты как на горе расположены, майор доклад делает. Смотрят рентгеновские снимки, с начало ноги, потом головы…

Как эхо слышу:

– Операцию рано, делать. Слабоват, да и вообще с головой не понятно, надо наблюдать …Если десять дней пролежит, то колено соберём, хотя может и не дотянет…

подытожил глава отделения.

– Суки -подумал я, ведь я всё слышу, и одним глазом вижу.

Привезли в палату, там проветривание, в окне солнышко светит, небо синие, медсестры полы натирают, одна из персонала очень симпатичная, фигуристая, грудь полная, стоячая, сама кровь с молоком, попа то, что надо, талия есть…

– Есть хочу -прохрипел

Она меня услышала, кивнула головой. Суп был вкусный, макароны по-флотски вообще предел мечтаний, а чай вообще в жизни такой не пил, наверно, что-то добавили выпил огромнейшую кружку, бросило в пот как в сауне. Осмотрелся кроме меня ещё три человека лежат, то же не ходячие. Говорить могут, но лежат как «пластуны», оказалось у одного позвоночник сломан, у другого множественные ранения семнадцать ножевых ран, у третьего шея сломана он и говорил то с трудом шипел, вот такая компания.

Мысли в голову обычно ночью лезут, а мысли совсем не радостные: зачем?

Ну зачем в это дело влез, романтика, поддержка, один в поле не воин. Да нет всё не то, хотел, хотел, а что хотел не понятно.

Ребята приходили, нанесли всего, соки, фрукты, шоколад, но смотрели как-то отрешённо, сочувствия не было, а вот злость в глазах была, злость – это хорошо, значит будет дело и хочу, чтоб они это сделали. Будет ответ вот какой, это только время покажет. Серёга сказал:

– Волына у меня, не переживай!

А мне и переживать то особенно нечего, лишь бы оклематься.

– Парни не приходите больше, потом встретимся -выговорил с трудом

Не к чему им видеть то, что и с ними может случиться, да и с врачом зря они тёрли, тот им объяснил, что уже бегать не буду, что на всю жизнь хромой, да и с головой проблемы, может в любой момент гематома увеличиться и будет пипец, конец будет. Они и не приходили, только Серёга меня навещал почти каждый день. Молодой был, организм, тренированный спасибо отцу что заставлял тренироваться, на турник гонял, на пляже по песку бегать заставлял. Малым был спорт в печёнках сидел, хотел во дворе с ребятами дурака валять, листья клёна и дуба курить, в пекаря играть и буру. В башке на десятый день всё рассосалось, тут и операция на ноге. Интересно врач про неё рассказывал, говорит сделаем надрез, чашечку соберём, скрутим болтами, кость и срастётся.

– Бегать буду? -спросил

– Ну это вряд ли, вот велосипед возможно! – как услышал такое, так, что-то внутри перевернулось раз велосипед то и другое…

Гипс сняли на каталке, всю ногу намазали йодом от пальцев до паха и повезли в операционную. Переложили на стол, фонари прямо в глаза бьют. Врач анестезиолог установил несколько капельниц, причём вколол в пах, в вену на руке и ещё куда-то. Открыл краник, в голове, в теле и по рукам приятно за щипало, мягкие иголочки дошли до головы, стало спокойно и весело, начал действовать наркоз. Видел, как на середине живота поставили доску или экран, чтоб ничего видеть не мог, а мне так хотелось. И меня так несло, поговорить, а тут такое огорчение:

– Уберите забор! – говорю и смеюсь

Никто на меня не обращает внимание.

– Мне же интересно, док ну покажи, что делаешь…

Операцию мне проводил не майор, он ассистировал, подполковник был главный. И ещё две медсестры. Многовато для простого парня из северной столицы. Подполковник проговорил

– Заводи поколение!

Одна из медсестёр прошла к двери проговорила

– Прошу

В операционную залу вошла толпа, все в белом, молодые парни и девушки, наверно ещё младше меня, они были очень любопытные и тихие. Смотрели на то, что за преградой, и иногда краем глаза на меня. Меня опять стал донимать хохот, я стал смеяться и молоть всякую чепуху типа:

– Не мешайте, отойдите, глаза сломаете…

В голове крутилось «поколение», «наше поколение», опора, надежда. Как он это произнёс с добротой и гордостью. Тут до меня дошло, что всё будет хорошо, хорошо с ногой это точно.

Смеясь, произнёс

– Почему мне не больно.

Главный посмотрел на анестезиолога, и сказал как-то спокойно и уверенно:

– Отключи его

Тот повернул краник на капельнице. Сам я погрузился в какое-то блаженство, и последнее, что успел заметить это в руках хирурга дрель всю черную от йода. Сон. Самый лучший сон в моей жизни. Сплю.

Пробуждение было тяжёлым, тело налилось свинцом, что-то давило сверху пытаясь вдавить, раздавить, всё путалось, хотелось рвать и метать. Встать не мог, руки и ноги были привязаны к койке, обездвиживание это пытка, беспомощность, но так, по-видимому, надо было. В противном случаи свалился и убился бы или натворил чего ни будь. Встал и побежал. Нога сильно болела, да так что молоточки из свинца били с неистовой силой, причём и по ноге, и по голове.

– Больно -произнёс как изнеженная девочка, даже заорал.

Сосед по палате проснулся, он мне не чем не мог помочь лежал с перебитой спиной, но все же разбудил кого-то. Тот вызвал медсестру. Она подошла прикоснулось рукой к голове:

– Сейчас, сейчас сделаю укол

Укола не чувствовал, вколола в другую ногу. Отошло опять дрёма.

Шестьсот секунд, много это или мало, хватит чтоб сколотить состояние и хватит, чтоб настроить или построить, так же вполне хватит что бы разрушить. Хватит чтоб повернуть умы и налево, и направо. И конечно хватит. Чтоб опровергнуть развенчать, предать. Лежу с женой, на экране передача показывают Петропавловскую крепость. Кто-то загорает, кто-то играет в волейбол, люди отдыхают и купаются. Выпивают лимонад и то, что покрепче, едят бутерброды с частичками песка. Лепота. Тут камера крупным планом снимают паренька с хорошей фигурой. Он сидит на покрывале на песке с красивой девушкой, загорающей то плис. Ну это когда без лифчика. Грудь стоит, соски торчат. Кожа белая, соски темно коричневые. Она его чуть, чуть приобняла и что-то говорит улыбаясь. Идиллия.

– Блеять, это ты-произнесла она

Он медленно проговаривает

– Да нет похож, только

– Ты мне сам говорил, что у вас там компания -все амбец понеслось

Фрагмент длился всего то минуту, а последствия на всю жизнь. Вроде всё прошло, вроде успокоилась, славу богу, что нельзя промотать обратно, как видео на магнитофоне. Ну не тут-то было, начались звонки и конечно от лучших подруг.

– Смотрела телек?

– Видела твоего, он, конечно, накачен, и спутница его ничего

– Как ты его не узнала?

– Смотрела, смотрела, да точно, что он!

– Не твоё дело, он не он не знаю!

А, что тут ответить, что сказать, Санта Бар бара отдыхает. Обида остаётся, ведения лезут, вот позора нет или есть. Пару недель вроде тишина, потом категоричный развод. Так и разрушилась семья, ячейка общества, не из-за этого случая, не было любви, была страсть и похоть, что тут скажешь. Оправдывать не привык, спустил на тормозах, самое поганое что и друзья подкалывали.

– Артист, эротических фильмов

Сразу видно кто, есть кто. Кому наплевать, а кому сожалеть. Серёга говорил:

– Ничего, тут зазорного нет. Она же снималась на фото, которое потом на выставке в Ленэкспо на каждом рекламном полиэтиленовом пакете было. Редкость пакеты были, и там она во всей прелести, но не с обнажённой, а так сверху до пупа. То же прославилась. Серёга ещё спрашивал:

– Ты с ней спал– идиотизм положения и ситуации был на грани и отвечал ему.

– Нет, друг мой не спал, а хотел.

С той из видеоролика так и не переспал, ничего и не получилось, а вот первая любовь прошла, так легко, как и не было.

На третий день после операции голова стала ясной, нога не болела. Аппетит отличный. На пятый выдали костыли, теперь можно двигаться. В палате появились новые, новички. Все молодые лет восемнадцать, двадцать, да так много что кровати стояли впритирку друг к другу. Молодёжь раненая была разной национальности и с юга, и с севера, были якуты, были и чеченцы, азербайджанцы, и кого только не было объединяло их одно, все они были молоды. Из разговоров стало ясно, что они с войны на юге страны. Одни были замкнуты ничего не говорили, это те, кто лежачими, досталось им. Другие говорливые, но не болтуны, не выдумщики. Ещё из наблюдений по ним, вырисовывалось что им было досадно.

Как-то за обедом спросил:

– Как сюда попали?

В ответ услышал вот что:

– Ехали они на Урале, взвод, а то может и два. Вдруг взрыв, потом ещё один. Напоролись на мину. Врагов не видели. Ни разу не применяли боевое оружие в этой войне. Итог пятеро двухсотых. У кого палец оторвало, у кого ранения осколочные, а кто просто контужен. Вот так и повоевали…

Сказано это было совсем откровенно, без геройства, обыденно.

В академии уже тридцать дней, солдатики всё пребывают, ранения всё тяжелее, меня и выписали. Расставаться с персоналом и врачами было жаль и грустно. На дорожку определили ещё пять месяцев на костылях затем вторая операция. Надо вынуть болты и гайки.

Все время крутиться больничный эпизод, он не выходит из подсознания. Сосед, с которым рядом пролёживал койку, был тяжёлый, перелом позвоночника. Ноги почти не двигались, а вот руки работали, говорить мог, да и вверх тела работал. Перед операцией он немного был не в себе за три дня до неё сильно мандражировал, переживал, побаивался. Мы его конечно разбалтывали, но он уже на себе крест поставил. То ничего не ест, то стонет по ночам. Видения ему всякие являются, в общем доводит себя до такого состояния, что наркоз его убить сможет запросто. Была у нас там одна сестра, очень даже ничего, все на неё засматривались. Да и человек она была непростой, когда надо и матом может покрыть, и утку принести. Помню на первых порах она мне ставила, и сама всё руками направляла. Еле сдерживался, вот такое было. Так вот ночью проснулся от шёпота и тихого разговора. Один глаз приоткрыл, эта сестра и сосед о чем-то болтают. Она его гладит по голове, а у того слезы идут, она их утирает больничным полотенцем. Кажется расстояние два метра, а ничего понять не могу из их разговора. Да и не моё это дело, чувствую, что мешать им не стоит. Гладила она его долго, и шептало на ухо что-то. Мне это было совсем уж не интересно, и я постепенно отрубался, спать то охота, да препараты успокаивавшие действуют. Но глаза сквозь муть видят. Видят, как сестра, наклонилась к нему ниже живота, всё там сняла и принялась делать минет. Долго не пришлось, раздался громкий, по-моему, вздох облегчения мужика. Увидел руку сестры с полотенцем, она вытирала губы. Глаза её были с поволокой. Даже сам возбудился. Она его ещё раз погладила по голове и ушла. Наступила темнота, да и было темно, как зимой в комнате без окон.

Дома с гипсом, гипс тяжёлый от ступни до паха. Хорошо, что есть видео, смотрю фильмы все подряд. Ребята таскают самое интересное: Основной инстинкт с Шерон Стоун, Взвод Оливера Стоуна, однажды в Америки, Шварценеггер, Сталлоне, Гибсон, Дуглас, но самое крутое и думающие кино оказалось с Аль Пачино, как такому парню удавалось преображаться одному богу известно. Смотрел и наше кино Михалкова, Резанова, Гайдая, Шахназарова и многих других. Потряс фильм Михаила Рома «Обыкновенный фашизм» вот тут есть смысл, есть о чем призадуматься. Вывод, конечно, очевиден Советское кино лучше американского, да не те эффекты, нет блеска, рекламы, но в советских фильмах есть смысл, есть то, что им не понять, и не понять никогда. Огромное впечатление и наверно лучший фильм той эпохи – это фильм Коммунист Юлия Райзмана. Пересматривал его много больше раз, чем Рэмбо. Сам беспартийный, да и не питаю любви к коммунистам и капиталистам, но сам человек, который там изображён достоин не то, что уважения, но и поклонения. Если все коммунисты были бы такими, как Василий -герой фильма, точно бы был с ними. Дома была библиотека, ну та на макулатуру. Сейчас книги в общем то никто не читает, да нет общество развивается и читает, вот только электронные. Прогресс куда тут деться, в то время ещё и компьютеров то нормальных не было. И телефоны были как кирпичи, звонилки. Увлёкся чтением, перечитал Джек Лондона, Марио Пьюзо, Чейза, Дюма, Апдайка, Драйзера, Маркса, Чингиса, Пикуля, Толстого, Блока, Лермонтова, Достоевского и многих других. Заинтересовало кто эти люди, кто они эти писатели. И есть закономерность чем успешней автор, тем он больше отличается от нормального человека. В каждом из них сидел какой то порок, то наркоман, то алкашь, то психически больной, то обычный гавнюк. Тут надо сказать, что и были приличные люди, очень много авторов фронтовиков люди и человеки с большой буквы. А впрочем, и в жизни, кто без пороков, нет никаких закономерностей нет. Ранее так предположение было. Ведь гороскопы и прочая мура, например экстрасенсы, это же формулы бесконечных чисел. Каму ни будь, что-то и подойдёт. Кому то, когда-то и сбудется.

Вторая операция прошла на удивление быстро. И без проблем. Проводил её тот же врач, а ассистентом был тот же майор. Сестрички то же были, но другие. В академию взяли без труда. Никаких тебе очередей, никаких взяток, плановая операция. Вот же повезло, это не то, что в настоящее время. Немного о врачах, так там даже намёка не было на бюрократию, на наплевательское отношение, на какие-нибудь взятки или рвачество. Это меня потрясло, уже вокруг, а это в нулевых, почти везде проявилась гниль. В образование, в джеках, в администрациях, в поликлиниках, больницах. Какая-то блевотина рвачества. Наверно потому, что это ВМА Военная Медицинская Академия на Боткинской там был порядок, там лечили людей и с уважением относились не взирая ни на что.

Ковыляя по коридорам больницы заметил двух военных с автоматами, стволы были укороченные. Без труда определил АКС -74 У. Они стояли около палаты, странно в касках, и бронниках. Проходя мимо них, дверь в палату была приоткрыта, заметил одну койку на ней кто-то лежал.

– Привет кого стережём? -обратился к ним

– Проходи мимо, не останавливайся-пробурчал охранник

Меня что-то кольнуло, и так тянуло внутрь, любопытство росло с каждой секундой, даже почувствовал, как подмышки вспотели.

– Есть хотите -предложил им

Тот, что постарше посмотрел на меня, с неохотой проговорил:

– Курева

– Принесу вам какие?

– Любые, лучше с фильтром.

Со всей возможной скоростью, помчался в курилку, там, как назло, никого не было. Что же делать то. Буфет. На этажах только напитки и булочки. Мозги кипятились, надо достать сигарет, вспомнил они продаются в ларьке Союзпечати в главном холле. Нога ныла, боль начиналась разрастаться, но меня влекло, надо. Хорошо, что ещё деньги были со мной. Ковыляю и подхожу к ларьку. Там есть БТ и Интер беру две пачки их же двое. Лифты были, но не так, где надо, да и перевозили они каталки с больными. Минут за двадцать добрел до них. Каски они сняли, стояли на своём посту. Увидев меня, они произнесли одновременно

– Ну

Достал из карманов пачки сигарет. Настроение у них сразу же улучшилось. Тот, что постарше, открыл окно и не стесняясь закурил. Лейтенант, заметил две звёздочки, произнёс

– Иди в курилку

– Сам и иди, пост нельзя оставлять-смачно затянувшись проговорил старшина

– Ладно заодно и отолью-летёха ушёл

– Посмотреть можно, кто там?

– Валяй -спокойно ответил старшина -только по-быстрому

Зайдя в просторную палату, увидел человека, лежащего на больничной кровати с подъёмным механизмом. Он на меня не обращал внимание, то ли спал, то ли был под действием наркоза. Зато я узнал его. Это был тот, который работал с синевой, только у него тогда была корочка, удостоверение сотрудника… Любопытство прошло, злости не было. Смотрел на него то же без сожаления. Вот и встретились. И ребятам ничего делать не придётся. Промелькнуло в голове. Долго стоял и рассматривал.

– Выходи-старшина оказался около меня, подтолкнул к двери.

– Знакомый что ли -разглядывая меня спросил он

– Да нет -медленно растягивая слова ответил

Уходя медленно от этой палаты, чувствовал сверлящий взгляд. Боли в ноге не было, не болела и голова. Ничего не болело, чувствовал, что зрение стало лучше, мышцы наливались силой, цвета становились ярче, слышал и скрип пола под ногами старшины. Мне было совершенно всё равно. Не жилец только и крутилось. В ту ночь, не смог заснуть. Всё амба стоп. Под утро голубь бился в окно. Я встал и понял, что полжизни прошло.

ЗОМБИ

Зомби, что это такое?

И кто придумал?

Кто создал?

Сначала было слово.

Затем процесс пошёл.

И верить многие

Уж стали.

В собственные сны.

Да вы лишь просто

Твари!

Выдумщики вы!

Вы всё придумали!

Украли…

Мечты проклятой Сатаны.

Теперь вы сами стали

Рабами грязи пустоты!

Навождение

 
Старик не плачь,
И не печалься ты.
Подумаешь спина болит.
Таблетки горстями глотаешь?
 
 
По лестницы с одышкою идёшь.
Ты слабо видишь,
Плохо слышишь.
Рука дрожит,
Какие пустяки!
Зато пожил!
 
 
Не каждому дано,
Такое право,
Век жить,
Так много видеть,
Слышать и кутить.
 
 
Скажи, по правде.
Ведь устал ты
Так долго жить?
Наверно право слово.
 
 
Грешил, судил
И судим был?
 
 
Старик лишь
ухмыльнулся:
Бог и дьявол
Забыли про меня.
 
 
Тебя они уж
Точно не забудут.
Ты скоро встретишься
С одним из них!
 

Свастика III

Не коли ты свастику

На плече.

Не спасёт в огне.

Ведь создатель сотворил тебя

И венец его творения человек.

И всевышний запретил.

И себе увечья наносить.

Портить тело.

Образ исказить.

Христианство и Ислам запрещают

Тату наносить.

Не спроста…

Так в укол под кожу лезет сатана

Ты уже не тот.

Часть шайтана в краске

У тебя.

Что тут говорить.

Мир летит,

И время поджимает.

Современность наступает.

Да кололи девочки

Цветы.

Но как правило увядать,

На коже не смогли.

Раньше их забрали боги,

Но не те…

Демоны!

Их так зовут попы.