Текст книги "И все-таки она красавица"

7

10:29

– Что вам взять, босс?

Лейтенант Жюло стоял в очереди в «Старбакс», прижав телефон к уху. Майор Петар Велика сказал со смесью удивления и досады в голосе:

– Я не передумал после того, как ты ушел, малыш. Кофе! Я буду кофе.

– Хорошо, патрон, но мне нужен более… развернутый ответ.

Ответом стало недоуменное молчание, и лейтенант почувствовал себя учителем, задавшим простейший вопрос ученику, который даже смысла его не понял. Он попробовал уточнить, проявив чудеса дипломатического такта:

– У них тут широкий ассортимент, патрон. Предпочитаете «Гватемала Антигуа»? «Органик Эфиопия»? «Кати Бленд»? Или…

Примирительный тон не сработал – майор взорвался, не дав подчиненному закончить перечисление:

– Разберись сам! Господи, когда мне хочется кофе, я иду в бар и заказываю хозяину черный, не спрашивая, вырастили его в Мозамбике или смололи в Непале!

– Ладно-ладно, не злитесь, все будет хорошо! – Жюло огорченно покачал головой.

Он много лет не был в баре, зато обожал «Старбакс», где люди разного возраста тихо-мирно ждали свой заказ, студенты ели с подносов, клерки в галстуках поглощали завтрак, не отрываясь от ноутбуков, бабульки с гурманским удовольствием выбирали маффины и чай. Очередь двигалась медленно. Жюло пытался решить проблему кофе для майора. Петар Велика завораживал его. Самому Жюло всегда было трудно сделать выбор, ему требовались доказательства, он выводил сумму данных, прежде чем выстроить гипотезу, чувствовал себя мощным процессором, способным, увы, только на запрограммированные рассуждения.

Петар же руководствовался инстинктом, плевал на объективные свидетельства, мог мгновенно выделить нужное, «клал с прибором» на психологические теории и через три слова просчитывал личность подозреваемого. Жюло ужасно хотелось провести хоть одно расследование в манере Петара – дилетантскими методами ворчливого легавого-мизантропа, трудолюбивого муравья, разгильдяя, не пугающегося трудностей, делающего ошибки и как ни в чем не бывало начинающего все сначала.

Наконец девушка с торчащим из-под зеленой бейсболки конским хвостиком широко улыбнулась и записала его заказ.

Стефани. Имя было вышито на фартуке, над левой грудью.

– Психованный улей. – Она смешно наморщила носик. – Придется немножко подождать.

Жюло обожал здешних официанток – как и бананово-ореховые кексы.

– Ничего, Стефани, подожду… – Он улыбнулся в ответ.

Нигде, кроме «Старбакса», лейтенант не позволил бы себе такой фамильярности. Все дело во взаимности. Он знал, какой ритуальный вопрос задаст очаровательная девушка, приняв заказ.

– Ваше имя?

Стефани подписала стаканчики – Жюло и Петар; сыщик устроился на высоком стуле по соседству, включил планшет и положил его на колени. На экране появилось увеличенное изображение ракушки, несколько минут можно было наслаждаться изучением моллюсков. Уже через десять секунд он так сосредоточился, что очнулся, только услышав имена очередных клиентов.

– Бэмби. Бэмби и Альфа́. Два кофе. Забирайте!

– Парень с планшетом очень даже ничего. – Бэмби перевела взгляд на брата.

– Он легавый! – буркнул тот.

Альфа́ был дылдой – под два метра, так что, усаживаясь, согнулся и с трудом втиснул колени под стол. В пятнадцать лет этот гибкий, как лиана, парень таскал ящики на всех местных складах, а в свободное время «качался» и плавал в море, чтобы превратиться из тщедушного человечка в силача. Он преуспел и в семнадцать стал настоящим атлетом: 90 кило мышц, мощные ляжки, замаскированные свободными спортивными штанами, широкая мускулистая грудь в обтягивающей майке без рукавов.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю, так что не пялься.

Бэмби подчинилась. Этот молодой сыщик хорош, но брат прав: не стоит привлекать к себе внимание. Легавый, он легавый и есть. Девушка повернулась, взяла брата за руку и посмотрела ему в глаза.

Когда напряжение спало, она сняла с висевшей на шее цепочки кулон и положила на стол черный эбеновый треугольник одним углом вниз, что у народа пёль символизировало женское начало и плодородие. Альфа́ опустил на амулет сестры свой, одним углом вверх, что олицетворяло мужественность, два яичка и фаллос. Кулоны образовали звезду с шестью лучами.

Их черную звезду. Их единственную цель.

– Не уверена, что сумею, – призналась Бэмби.

Альфа́ сжал пальцы старшей сестры огромными ручищами, еще хранившими жар кофейных стаканов.

– У нас нет выбора. Мы – пушинки на ветру.

Бэмби никак не могла успокоиться, ее била дрожь. Альфа́ встал и обнял ее. Тяжеловес приласкал хилого перворазрядника. А между тем он знал, насколько сестра сильнее. Всегда была такой.

Их взгляды встретились.

– Конечно, маленький брат. Конечно, мы не можем отступиться, потому что этой ночью освободили чудовище. Но… Просто я за тебя волнуюсь.

Кончиком указательного пальца Альфа́ поправил свой черный треугольник, чтобы он составлял идеальную звезду с подвеской Бэмби, глотнул кофе и произнес, успокаивая:

– Мы обговорили каждую деталь, приманили удачу на нашу сторону, как космонавты, летящие на ракете в другую галактику. Нужно в точности следовать плану. – И притянул сестру за плечи к своей широченной груди. – Я горжусь тобой, детка.

– Нас проклянут, – прошептала она.

– Мы уже прокляты.

Бэмби глотнула кофе. Горячая жидкость стекала по горлу на манер селя, пожирающего сорняки на поле под паром. Интересно, душ из кипятка также ободрал бы кожу? Господи, что за идиотская мысль! Она заставила себя улыбнуться.

– Два маленьких обреченных перышка? Две песчинки, разнесенные в разные стороны красным харматаном?[26]26
   Харматан – очень сухой и пыльный, жаркий, иссушающий северо-восточный пассат, дующий из Сахары.


[Закрыть] Пыльца, парящая в воздухе, прежде чем упасть к подножию стебля?

– Не всегда, – хмыкнул Альфа́. – Не всегда, Бэмби. Случается, пыльца проделывает путь в сотни километров, чтобы найти свой цветок, ее не останавливают ни стены, ни моря, ни границы.

Бэмби не раз слышала подобные речи. Через несколько секунд он заговорит о приспособленности растений к опылению ветром, по-ученому – анемогамии. Она терпеть не могла, когда младший брат изображал интеллектуала, дополняя образ бунтаря против любой школьной власти пространными теориями, или вдруг начинал цитировать Википедию, скрывая отсутствие подлинных знаний. Этот недостаток присущ всем красавчикам здоровякам. Они мнят себя хитрецами. Альфа́ считает себя умнее других, а на самом деле он всего лишь сильнее! Девушка улыбнулась, брат это заметил, но не рассмеялся в ответ.

– Ладно, красавица, я тебя утомил, но потерпи еще две секунды. Я кое-кого жду. Он лучше все объяснит. Нужно только…

Альфа́ бросил взгляд на полицейского с планшетом, как будто считал его угрозой. Бэмби ничего не поняла. Она чувствовала себя усталой, и от кофе стало только хуже, затошнило.

– А если наш план не сработает? – Голос девушки прозвучал странно скрипуче. – Что, если нас посадят? Или мы погибнем? Мама останется одна, на этот раз – совсем одна!

Бэмби протянула руку к звезде, как будто хотела разъединить кулоны, но Альфа́ ей помешал.

– Все это мы делаем для нее, малышка. Для нее. Не забывай.

– А Тидиан?

– Я ему объясню.

Долгое молчание прервала официантка, выкрикнувшая голосом уличного торговца, сулящего баснословный выигрыш:

– Жюло и Петар. Два кофе? Забирайте!

Альфа́ сжал ладонь сестры, призывая ее к молчанию. Сыщик убрал планшет, прихватил стаканы и направился к выходу. Когда он проходил мимо них, Бэмби отвернулась, потом привстала, провожая взглядом отличную задницу. Порог кофейни переступил чернокожий мужчина – старше Альфа́, но такой же здоровенный, с бритым черепом, только на висках серебрился пушок.

– Это Саворньян, Бэмби, – сказал Альфа́ и добавил: – Он нелегал.

Саворньян приехал из Бенина, крошечного франкофонного государства рядом с африканским гигантом – Нигерией. Бенин – одна из беднейших стран планеты, там нет нефти, нет нормальных дорог, на юге – порт, откуда можно сбежать морем, а на севере – лес, где легко спрятаться (если выживешь в пустыне), а потом добраться до Франции. Саворньян прибыл два месяца назад вместе с кузенами из Котону – программистом Болой, архитектором Джимоном, исполнителем зука[27]27
   Зук – стиль танцевальной ритмической музыки. Сложился в первой половине 1980-х гг. на французских территориях: Гваделупе, Мартинике, Гаити, Сент-Люсии и в Анголе.


[Закрыть] Уисли и агрономом Захерином.

Объятия Альфа́ и беженца затянулись, и это показалось Бэмби фальшивым. Саворньян взглянул на черные треугольники. Альфа́ придется лавировать между добром и злом. Идти по проволоке. Продать душу.

– Саворньян оставил на родине жену и двоих детей, – уточнил Альфа́, как будто речь шла об особой заслуге. – Бабилу, Сафи и Кейвана.

Бэмби уставилась на «мужественного» бенинца:

– Значит, ты бросил свою женщину и ребятишек, чтобы уйти в подполье? Считаешь, это делает тебя героем?

Альфа́ это разозлило, он хотел осадить сестру, но Саворньян остановил его, как добрый дядюшка-марабу:

– О чем мечтаешь, сладкая?

Бэмби растерялась:

– Ну…

– Я мечтаю о словах. Читаю. Пишу. Только этим и занимаюсь целыми днями. Но я не мечтаю стать журналистом, издателем, репортером, романистом. Нет! Я хочу быть первым. Гонкуровская премия или ничего! – Он расхохотался. – Гитарист Уэсли мечтает о славе Элвиса Пресли или Боба Марли. Такая вот омонимия наоборот – именуются по-разному, а по сути – тезки! Захерин – самый рассудительный из моих родственников, он нацелен на агрономические исследования, чтобы покончить с голодом во всем мире или хотя бы в Африке, в первую очередь – в Бенине. Но ты не ответила. О чем мечтаешь, принцесса? У тебя наверняка есть заветное желание.

«Одно? – спросила себя Бэмби. – Танец? Музыка? Мода? Искусство? Встреча с прекрасным принцем? Миллионное состояние и дворец для мамы? Кругосветное путешествие?»

– Я много о чем мечтаю…

Саворньян нацепил маленькие очки с квадратными стеклами и стал еще больше похож на профессора.

– У всех есть мечты, Бэмби. Важно не осуществить, но поверить в них. Убедить себя, что существует возможность, маленький шанс. Когда рождаешься в Бенине и остаешься в Бенине – в Котону или Порто-Ново, – собственными руками хоронишь надежду. Топишь ее в океане. Почему бы среди десяти миллионов бенинцев не найтись будущим Зиданам, Моцартам, Эйнштейнам? Разве бенинцы не могут рождаться талантливыми? Так назови мне бенинца – лауреата Нобелевской премии. Не можешь? Конечно, не можешь, Бэмби, потому что нас хотят лишить мечты!

– Даже здесь, – промямлила девушка. – Даже во Франции… Сам знаешь, подобные мечты, они…

– Знаю. Истинные мечтатели очень редки. Золотоискатели. Неутомимые. Психи, верящие в свою счастливую звезду. В моем родном городе Абомее таких нашлось пятеро. – Он снова рассмеялся и залпом выпил кофе, который принес Альфа́. – Запад считает, что, если не забаррикадируется, здесь высадится весь Африканский континент. Идиотский страх! Большинство популяций хотят остаться там, где они живут, на родине, с семьями и друзьями, если… если могут там выжить. Они готовы довольствоваться малым. Единицы мечтают о приключениях. Из ста или двухсот тысяч мигрантов, которые каждый год пытаются пересечь Средиземное море, на каждые десять тысяч приходится один африканец. И это они называют нашествием?!

Альфа́ подергал Саворньяна за рукав, давая понять, что они с Бэмби торопятся. Он надел темные очки, кожаную куртку и стал похож на мелкого бандита. Бенинец не отреагировал.

– Безумцы никогда не переведутся, – сказал он, глядя в глаза Бэмби. – Те, кто готов рискнуть всем, лишь бы увидеть, что происходит на той стороне. На другом склоне горы. Понимаешь, о чем я? Одиссей, Золотое руно, Христофор Колумб… Кое-кто рождается с особым складом мозгов. Несколько лет назад ученые набирали кандидатов для полета на Марс. Нашлись тысячи добровольцев – и это при том, что возвращения назад им никто не обещал.

Альфа́ не выдержал, встал и настороженно обвел взглядом зал, словно от его бдительности зависела безопасность группы, как будто он, и только он упреждает и принимает мгновенное решение. Бэмби улыбнулась. Младший брат снова переигрывал.

– И последнее, друг мой. Последнее. – Саворньян уставился на Бэмби. – В противоположность тому, что думает любой человек, сталкиваясь на улице с нелегалом в лохмотьях, родину покидают не самые обездоленные и не те, кому нечего терять. Нет, уезжают люди, способные что-то изменить, чемпионы, избранники семей, рыцари, которым отдают последнее, чтобы они вернулись с победой.

Альфа́ схватил бенинца за руку.

– Все ясно, – отрывисто произнес он. – Чемпионы. Такие, как ты. И благодаря чемпионам я одержу победу. – Он собирался продолжить, но Саворньян остановил его:

– Ты расскажешь о своем плане позже, друг мой. Он непогрешим, я уверен, но здесь не место.

Бенинец достал из кармана зеленый браслет в дырочку и положил его на стол.

– Час назад легавые взяли Болу и Джимона. Их наверняка вышлют. Джимона уж точно. Его легко опознать по шраму на лице. Шесть месяцев титанических усилий, полгода бок о бок со смертью – и все надо начинать сначала.

– Вот поэтому, Саворньян, – перебил его Альфа́, – чтобы избежать подобного, мы должны договориться.

Тот встал, и брат Бэмби обнял его за плечи. «Снова изображает самоуверенного консильери…[28]28
   Консильери – доверенное лицо, советник главы мафиозного клана.


[Закрыть] – с досадой подумала Бэмби. – Отчаянного смельчака, одного из тех, кому поручают грязную работу, нищего паладина, несущегося в атаку в первых рядах, бесстрашного героя местного разлива, легко превращающегося в смертника!»

Альфа́ вернул кулон на шею, Бэмби дрожащими пальцами застегнула цепочку со своим треугольником.

– Удачи, сестричка.

– И тебе, Альфа́. До вечера. Мама ни о чем не должна догадаться.

– Маме очень важно, чтобы мы выглядели образцовой семьей. Я об этом помню. – Он улыбнулся, желая успокоить сестру.

– Будь осторожен, малыш.

– И ты, Бэмби.

8

10:47

– Ваш кофе, шеф.

– Спасибо.

Петар Велика протянул руку, даже не обернувшись, и взял стакан из рук лейтенанта Жюло Флора. Несколько полицейских осматривали первый этаж отеля «Ред Корнер».

– Я взял вам Kati Blend, – уточнил Жюло. – Кофе сезона. Ароматы лимона, пряностей и красных фруктов.

Майор не донес стакан до рта.

– Ты серьезно?

– Прямо из Восточной Африки. Уникальный, неповторимый вкус!

Петар нахмурился. Посмотрел на подчиненного, и тот понял, что его шеф… потрясен.

– Предпочитаете мой? – спросил он. – Кофе Верона. Встреча Латинской Америки с Индонезией и ноткой итальянского Roast.

Петар опустил глаза на черную жидкость.

– Кофе влюбленных, – не отставал Жюло. – Идеально сочетается с шоколадом и…

Он заткнулся, заметив, что пальцы майора побелели, как будто он собирался швырнуть стакан в гигантский экран, висевший над автоматом с напитками. Все в отеле было автоматизировано: двери, видеокамеры, продажа пива, презервативов и массажного масла. Все. Велика осторожно пристроил стакан перед собой и обратился к полицейскому, стоявшему ближе всех к его столу:

– Риан, можешь запустить кино?

Пальцы молодого сыщика запорхали по клавишам ноутбука, соединенного с большим экраном.

– Не понимаю, как парни это сделали, – сказал майор лейтенанту, – но они сумели вывести изображение с камер слежения на этот телевизор. Устраивайся поудобней, дружок, сеанс сейчас начнется.

Они уселись в полосатые, розовые с золотом, кресла, стоявшие у низкого круглого стола из лакированного дерева. На экране появились кадры, снятые уличной камерой. Петар остановил «фильм» в 00:23, когда перед объективом появился Франсуа Валиони. Он обнимал за талию девушку чуть ниже его ростом.

– Стоп, Риан!

Изображение застыло.

– Единственный момент, когда девица смотрит прямо в камеру, – объяснил Петар.

Жюло прищурился, вглядываясь, майор с брезгливой гримасой отхлебнул кофе. Они, конечно, обязаны идентифицировать спутницу жертвы, но вот получится ли? На голове у нее был длинный шарф редкого плетения, складки скрывали бо́льшую часть лица, делая его практически неузнаваемым. Темные глаза с вызовом смотрели на будущих зрителей, пухлые губы были ярко накрашены, подбородок восхищал изяществом линий. Лейтенант Флор подумал: «Эта девушка похожа на ангела, она не может быть убийцей!» – но сразу устыдился своей глупости.

– Странно, патрон, вы не находите? Зачем смотреть прямо в камеру, если планируешь кокнуть мужика?

Майор так и не справился с кофе. Он следил взглядом за Рианом, мельтешившим между креслами, как официант с картой коктейлей.

– Все длится четверть секунды, Жюло. Девка показывает только то, что хочет, и умело использует шарф как чадру.

– Это не чадра, патрон.

– Ну никаб… или хиджаб. Называй как хочешь, но…

– Смотрите внимательней, шеф.

Майор раздраженно дернул плечом и посмотрел на подчиненного. Шустрый, эффективный, изобретательный, но уж слишком наглый.

– На ткани есть узор, – пояснил Жюло. – Вроде бы совы. Бежево-охристые птички.

– Я заметил. И что?

– Ну… Не слишком ли это вызывающе – совы на религиозном покрывале?

– Так не положено, ты об этом? – Петар Велика обратился к лейтенанту Эль Фасси: – Риан, Коран допускает рисунок на чадре? Цветочки? Зверюшки?

– Понятия не имею! Я изучал священную Книгу в детском саду. Вы хорват, майор, но я же не прошу вас назвать имена всех апостолов!

Петар вздохнул:

– Ладно, не придирайся и ответь на вопрос.

– Если вы настаиваете… Это недопустимо, но… – он вгляделся в экран, – в принципе, узор вполне скромный, все-таки не Микки-Маусы.

– Твои теологические познания поражают воображение, Риан! Так мы никуда не продвинемся. Сделай раскадровку, увеличь и распечатай ее глаза, нос, подбородок. Если повезет, сможем идентифицировать нашу жестокосердную красавицу.

Жюло беспокоила одна деталь. Вызов, с которым незнакомка смотрела в камеру. Она будто просчитала все, до мельчайших деталей, самый крошечный момент, когда камера могла снять ее украдкой. Если девушка не хотела быть узнанной, она могла наклонить голову, спрятаться за шарфом. Вместо этого она словно сознательно оставила им указания, след, но в расфокусе. «Так поступают серийные убийцы в детективах, – думал Жюло, – насмехаются над полицейскими, когда шлют им письма, помогают, если те сбиваются со следа. Или морочат голову».

– Даже если мы установим ее личность, – сказал он, – девица совсем необязательно убийца.

Велика оторвался от созерцания кофейного стаканчика.

– Она входит в отель вместе с Франсуа. Они поднимаются в один номер. Несколько часов спустя Валиони находят мертвым – прикованным к спинке кровати и обескровленным. Не понимаю, что еще тебе нужно?

– Может, она была приманкой. Ни одна камера не зафиксировала ее на выходе из гостиницы. Не исключено, что Валиони был жив, когда они расстались, а убийца появился потом.

Майор выслушал гипотезу подчиненного и вдруг расхохотался:

– Да ты влюблен, Ромео! Не забыл, что чутье – моя епархия? Ты «ученый», а выдаешь никчемную теорийку, потому что у этой девушки большие темные глаза, рот сердечком и хрупкая, как у птички, фигура.

Лейтенант покраснел. Мерзавец Петар – самый умный, но и самый невыносимый из всех сыщиков бригады! Он закашлялся и допил кофе под насмешливым взглядом майора.

Кофе Верона. Кофе влюбленных…

Необходим отвлекающий маневр, чтобы он мог задать давно крутящийся в голове вопрос.

– Не фантазируйте, патрон, лучше расскажите об ассоциации, где трудился Франсуа Валиони. О «Вогельзуг». Вы, похоже, хорошо осведомлены.

Эффект получился мгновенный. Лицо Велики изменилось и стало как смайлик с перевернутой улыбкой. Он выпил половину Kati Blend, даже не поморщившись, и снизошел до объяснений:

– «Вогельзуг» – одна из крупнейших в Европе ассоциаций, занимающихся защитой мигрантов. На них работают сотни людей в Старом Свете и в Африке. В переводе с немецкого «Вогельзуг» – «миграция», или «перелетные птицы». Каждый год над Средиземным морем пролетают больше пяти миллиардов птиц, и никто не спрашивает у пернатых паспорт или вид на жительство. Улавливаешь символику? Штаб-квартира «Вогельзуг» находится в Марселе, кроме того, у них полно филиалов. Ассоциация, само собой, работает в контакте с таможенниками, полицейскими и политиками. У нее официальные соглашения с «Фронтексом», агентством Европейского союза по безопасности внешних границ. Удовлетворен, Ромео?

– Без сомнения, патрон! Попробую пошевелить мозгами и понять, что ответственный финансист «Вогельзуг» делал в «Ред Корнер». Между прочим, «Ромео» не балбесничал, пока ждал в «Старбаксе» свой кофе Верона.

Он включил планшет и положил его на низкий столик. На экране появилась ракушка, найденная в кармане Франсуа Валиони.

– Я включил программу распознавания, думал, придется долго ждать, но…

– Не томи! – прикрикнул на него Петар.

– …не пришлось. Ответ появился через несколько секунд. Я нашел близняшек нашей фитюльки! Держитесь крепче, шеф, эта трехсантиметровая фарфоровая фиговина встречается гиперредко, в нескольких уголках планеты.

– Что насчет Средиземноморья?

– Мимо! Кузины ракушки живут припеваючи на Мальдивских пляжах и на побережье Индии. Только там! Я все проверил – форму, раскрытие, расцветку.

– Что там забыл Франсуа? Это не сфера деятельности «Вогельзуг»! А с анализом крови ты продвинулся?

– Притормозите, патрон. У меня было всего несколько минут, пока юная прелестница готовила любовный напиток.

Петар покачал головой, не удержавшись от улыбки.

– Но у меня все-таки есть теория, которую следует подкрепить доказательствами. Единственное, что ставит меня в тупик, – красный разорванный браслет, поэтому…

Его прервали громкие возгласы у входа в отель, куда подкатил полицейский фургон. Из него вышли двое полицейских.

– Петар, у нас в машине нежданные гости.

Жюло бросил последний взгляд на экран, словно девушка в шарфе зачаровала его, и пошел за Петаром к выходу. Один из приехавших офицеров кивнул на африканцев в фургоне. Пожилой выглядел смирившимся. Тот, что помоложе, со шрамом через все лицо от виска до подбородка, яростно бился головой о стекло дверцы.

– Нелегалы, слонялись возле порта. Без документов. Смотрели на море, как будто хотели броситься и пересечь его вплавь в обратную сторону.

Петар пригладил взлохмаченные волосы и бессильно уронил руки, давая понять, что у него есть более важные дела.

– Ладно, – нехотя процедил он, – ведите их в участок. Попробуем выяснить, откуда они приехали… чтобы отослать их назад.

Пожилой африканец по-прежнему ни на что не реагировал, а человек со шрамом начал колотить по бронированным стеклам. Жюло удивил не его гнев. Не равнодушие коллег-полицейских. За год он почти отучился различать, где проходит граница между беспомощностью и насилием.

Кулак влепился в дверцу. Эбеновый, светлый по краю… На запястье буйного арестанта был синий браслет.

9

11:53

Солнце скользило между платанами на набережной Свободы, утро заканчивалось, а автобус № 22 следовал по маршруту мимо игроков в шары, семейств, возвращавшихся с рынка, рабочих и служащих оружейных мастерских, пивших пиво на террасе под пальмами. Стоило покинуть башни квартала Эг Дус, и Пор-де-Бук начинал казаться образцовой прованской деревней с открытки. Лейли любила ездить через весь город на автобусе. Катить вдоль порта к лагунному озеру Бер и разноцветным фасадам на набережной Мартига, пересекать торговую зону. Она будет там через десять минут. Лейли никогда не опаздывала.

Она сняла темные очки – на сей раз «божью коровку», отлично подходившие к красному платью в черный горох, надетому после ухода Ги, – и перечитала извещение.

12: 30

«Ибис» – Пор-де-Бук

Вересковая аллея

Бизнес-парк Экополис

Хорошо, что она провела часть утра с соседом, хоть не думала о договоре, от которого так много зависело: продление разрешения на работу, надежды на бо́льшую квартиру. Лейли понравилось обольщать этого неповоротливого медведя, вылезающего из берлоги только между двумя спячками. Медведя-обжору привлекал аромат меда, он поднимал глаза и следил за полетом яркой бабочки. Ги. В нем есть обаяние. Нежные глаза. Сильные руки. А историю слушал, как зачарованный ребенок. Решиться он снова постучать в ее дверь? Ги забыл в квартире пачку сигарет и зажигалку. Бездарная уловка? Неловкая хитрость? Рассеянность?

Остановка «Экополис».

Лейли еще раз взглянула на извещение, не в силах справиться с тревогой.

12:30

Работа ее не пугала. Какая разница, где делать уборку – в гостинице, в пустых кабинетах промышленной зоны или в школьном буфете? Беспокоил ее только будущий наниматель. Пять лет Лейли трудилась по коротким разовым договорам, замещала, не отказывалась от ночных смен, подменяла работавших за черную зарплату и повидала не одного мелкого начальника. Почти все работали на мультинациональную компанию, организованную на манер русской матрешки, со штаб-квартирой на другом конце света. Приказы на маленький клининговый филиал обрушивались с внезапностью гильотины. В конце концов Лейли разделила шефов на четыре категории, от самого безопасного до самого опасного: милые, угодливые, слащавые, с лихорадочным упорством исполняющие самые драконовские правила, объясняя при этом «я-де ни при чем»; упивающиеся своей злобностью и нанятые на работу именно за это качество; притворы, изображающие понимание и теплоту, вроде бы сговорчивые, прилипчивые, псевдодружелюбные, скрывающие собственную некомпетентность, готовые пожертвовать чем угодно, чтобы защитить себя, и, наконец, самые гадкие – те, что прикидываются злыми, не видя в этом ничего плохого, принимают себя всерьез, верят, что они справедливы и беспристрастны. Эти мнят себя подмастерьями Бога и каждое утро просыпаются в надежде, что им доверят галактику побольше.

Письмо-приглашение подписал Рубен Либерос. Интересно, к какой категории принадлежит патрон «Ибиса»?

Водитель высадил ее у входа в бизнес-парк. «Ибис» был поставлен прямо напротив – именно поставлен: казалось, что бетонный куб сложили на заранее выбранном месте, после чего все вокруг заасфальтировали под стоянку.

Рубен Либерос торчал перед дверью. Конечно, это он, кто же еще?

Высокий, худой, в отлично сидящем сером костюме. Подойдя ближе, она заметила изящные итальянские штиблеты и безупречные стрелки на брюках. Лицо у Либероса было длинное, высокий лоб пересекали почти вертикальные морщины, вверх их тянули седые, зачесанные назад волосы, то ли влажные, то ли набриолиненные. «Напоминает танцора диско», – подумала Лейли. Неуместная элегантность на фоне гостиницы, где номер стоит 59 евро за ночь.

Псевдолюбезный? Истинно злобный?

На какие компромиссы придется идти, чтобы сохранить эту работу?

Лейли шла по пустой стоянке к зданию отеля, где люди проводят ночь – с полуночи до полудня. Когда до Рубена Либероса осталось три шага, она заметила, как внимательно он разглядывает очки-букашку, косички с бусинками, платье в горох и сандалеты. Неужели будущий патрон оденет ее в костюм субретки? Черные колготки и белый фартучек? Лейли была настороже, готовая скромно потупиться и пообещать, что будет носить платок, брюки, заколет волосы в пучок – что угодно.

Рубен Либерос широко развел руки:

– Добро пожаловать в мой замок, благородная дама.

Лейли так удивилась, что застыла на месте.

Рубен поднял глаза к небу, потом снова посмотрел на Лейли:

– Кто послал вас ко мне, маленькая солнечная принцесса, неужто повелитель лазурного небосвода? Я ждал в моей пыльной хижине кого угодно, только не радужную фею. Входите, прошу вас, прекрасное дитя, я присоединюсь к вам через мгновение.

Лейли решила, что управляющий издевается. У стойки портье ждал клиент – коммерческий представитель, судя по чемоданам с образцами у его ног. Либерос театральным жестом протянул мужчине счет и пожелал:

– Легкого пути, доблестный путешественник, пусть дорога приведет вас в один из наших оазисов.

На стене висела карта мира с отмеченной на ней гостиничной сетью.

– Другие скромные отельеры, столь же преданные своему делу, ждут вас в разных концах света. – Он перешел на шепот – достаточно громкий, чтобы Лейли могла услышать. – Признаюсь, друг мой: под скромной вывеской с названием в честь голенастой птицы скрыт тайный проход между без малого двумя тысячами совершенно одинаковых жилищ. Вы засыпаете в Пор-де-Буке, а просыпаетесь в Куала-Лумпуре. Спускаетесь к завтраку в Вальпараисо, а багаж забираете в Тегусигальпе. – Он подмигнул ошарашенному постояльцу и вручил ему буклет отелей сети «Ибис». – Это круче, чем летучий порох Гарри Поттера[29]29
   Летучий порох – специальный порошок, используемый в романах Дж. Роулинг для перемещения между каминами.


[Закрыть]. Здесь? Там? Вы повсюду будете как дома.

Коммерсант шел по стоянке, совершенно убежденный, что разыгранную интермедию придумали маркетологи группы Accor[30]30
   Accor Hotels – гостиничный оператор. Компания основана в 1967 г. Штаб-квартира – в пригороде Парижа Эври. Портфель активов включает Sofitel, Pullman, MGallery, Novotel, Mercure, Ibis, Hotel Formule 1 и другие. На 30 июня 2015 г. гостиничный фонд составил 3792 отеля, где 367 в собственности; общее число номеров 495 072.


[Закрыть]. Слава богу, рекламщики в его фирме не такие психи.

Рубен Либерос повернулся к Лейли.

– Извините за задержку, прелестная божья коровка. Я слегка преувеличиваю – в интересах дела, сами понимаете, но согласитесь, воистину поражает воображение, когда слышишь, что этот скромный куб из бетона и оцинкованного железа как две капли воды похож на тысячу других таких же кубов. Так кочевник, не умеющий телепортироваться, произнес волшебное слово и размножил свои дома.

Лейли не возразила, дескать, она сама и скотоводы племени пёль иначе понимают кочевую жизнь. Она выскажется в следующий раз. Рубен легко обнял ее за талию и повел осматривать свое «королевство».

Дешевый отель. Облупившийся. Некрасиво постаревший. Отставший линолеум, потолок в трещинах, зеркало в темных точках.

– Вы сделаете все возможное, чтобы зеркала засияли, – извиняющимся тоном произнес управляющий. – Приведете в порядок полотна великих мастеров. – Он кивнул на постеры с изображением арен Арля и собора Нотр-Дам-де-ля-Гард. – И…

В этот момент в узком коридоре появилась горничная. Молодая – ровесница Бэмби. Метиска, как и она.

– Представляю вам Нуру, – сказал Либерос, – вашу партнершу по балету щеток. Танец в свободном стиле.

Девушка прошла мимо, никак не прореагировав. Лейли удивилась было, но, услышав электронную музыку, поняла, что Нура работает в наушниках. Лейли еще четверть часа ходила по гостинице с управляющим. Он сравнивал местные завтраки, разложенные по корзинкам и хранящиеся в холодной комнате, со свежим кокосовым молоком, которое подают в «Ибисах» на Борнео; вид из номеров 207–213 на лагунное озеро Бер – с видом на атолловую лагуну Вануату из комнат «Ибиса» в Порт-Вила[31]31
   Порт-Вила – столица Республики Вануату, расположенной в юго-западной части Тихого океана.


[Закрыть]. Либерос, если верить его рассказу о том, сколькими «Ибисами» он управлял в разных городах, накопил сто ежегодных взносов к пенсии.

Лейли уже обожала этого элегантного чудака. Разговор они закончили в коридоре, пока Нура пылесосила холл. И все-таки когда управляющий спросил, устраивают ли ее те-то и те-то часы работы, она насторожилась. Наверное, Рубен все-таки из «псевдолюбезных». Начальники не делают бесплатных подарков.

– Я… у меня двое взрослых детей, – наконец сказала она, – Альфа́ и Бэмби. За них я не волнуюсь, они возвращаются когда хотят. Но моему сыну Тидиану всего десять. Пока я на работе, он с моими родителями, но мне не нравится быть с ним врозь. Особенно по вечерам.