Текст книги "Путевой дневник. Путешествие Мишеля де Монтеня в Германию и Италию"

Г-н де Монтень посетил бургомистров города, которые, чтобы доставить ему удовольствие, пришли вместе с другими должностными лицами отужинать в нашу гостиницу и преподнесли ему и г-ну д’Эстиссаку вино. Это не обошлось без многих церемонных торжественных речей как с той стороны, так и с другой. Главный бургомистр был дворянином и детство провел в пажах у покойного герцога Орлеанского[139]139
  Карл (1522–1545) – герцог Ангулемский, потом Орлеанский, третий сын Франциска I.


[Закрыть], хотя уже совершенно забыл свой французский. Этот кантон откровенно встал на нашу сторону, а недавно засвидетельствовал это, отказавшись в нашу пользу от конфедерации, которую покойный герцог Савойский домогался заключить с кантонами, о чем я выше уже упоминал[140]140
  См. выше, с. 83, прим. 1.


[Закрыть].

В субботу, 8 октября, утром, в восемь часов, после завтрака, мы уехали из Шаффхаузена, где у нас было очень хорошее жилье в «Короне». Некий ученый человек из местных беседовал с г-ном де Монтенем; и среди прочего о том, что жители этого города на самом деле вовсе не являются приверженцами нашего двора; так что на всех обсуждениях, где поднимался вопрос о конфедерации с королем, наибольшая часть народа по-прежнему была за то, чтобы ее разорвать; однако из-за происков некоторых богачей это дело повернулось иначе. Уезжая, мы видели некий железный снаряд (такие же, впрочем, мы видели и в иных местах), с помощью которого, не используя людскую силу, поднимают большие камни и грузят их на повозки.

Мы проехали вдоль Рейна, оставляя его по правую руку, до Штайна, маленького городка, который состоит в союзе с кантонами той же религии, что и Шаффхаузен. По пути нам встретился большой каменный крест, где мы пересекли Рейн по другому деревянному мосту и, проследовав вдоль берега, теперь имея его по левую руку, проехали мимо другого маленького городка, также союзника католических кантонов. Тут Рейн разливается на диво широко, как наша Гаронна перед Бле[141]141
  Маленький городок – вероятно, Штекборн на Нижнем озере (Унтерзее) Констанца, что напоминает путешественникам местоположение Бле, порта на правом берегу Гаронны.


[Закрыть], потом сужается вплоть до того места, где расположен

КОНСТАНЦ, четыре лье, куда мы прибыли в четыре часа. Этот город величиной с Шалон принадлежит эрцгерцогу Австрийскому, а еще он католический, потому что император Карл V насильно выселил оттуда всех лютеран, которые прежде владели им на протяжении тридцати лет. В церквях это еще заметно по изображениям[142]142
  Констанц – место проведения известного церковного собора (1414–1418), который был призван восстановить единство католической церкви и приговорил к сожжению Яна Гуса, – впоследствии примкнул к Реформации. Но в 1548 году император Карл V вынудил его сдаться и отнял у Австрийского дома. Во время волны иконоборческого движения среди реформатов пострадали многие произведения искусства.


[Закрыть]. Епископ-кардинал, происходящий из местных дворян, но проживающий в Риме, извлекает из него сорок тысяч экю дохода[143]143
  Этот прелат, чье богатство подчеркивается, – кардинал Сант-Анжело, племянник Пия IV Марко Ситтич Альтемпс из рода графов Хохенемс (собственно, Альтемпс – неточный перевод этой фамилии на итальянский), имевший свой замок в Форарльберге, близ Констанцского озера.


[Закрыть]. В церкви Богоматери имеются и каноники, которые стоят тысячу пятьсот флоринов, и они тоже дворяне. Мы видели одного верхом на коне, въезжавшего в город, – он был одет не как духовное лицо, а как человек военный; недаром говорят, что в городе развелось полно лютеран[144]144
  Неприличное богатство высшего католического духовенства, а также слишком вольное его поведение были важнейшими причинами распространения Реформации.


[Закрыть]. Мы поднялись на колокольню, которая весьма высока, и обнаружили человека, прикованного там в качестве караульного, который, что бы ни случилось, никуда оттуда не может уйти, поскольку заперт. Они возводят на берегу Рейна большое крытое здание пятидесяти шагов в длину и сорока шириной или около того и собираются поместить туда двенадцать – пятнадцать больших колес, посредством которых будут беспрестанно поднимать большое количество воды на следующий этаж и выливать там на пол, а другие колеса, железные, в похожем количестве, но с деревянными основаниями, будут поднимать ее с этого этажа на следующий, еще выше. Эта вода, будучи поднята на высоту примерно в полсотни футов, будет низвергаться через большой и широкий искусственный канал и дальше направится в их город, чтобы там заработали многие мельницы. Архитектор, который руководил постройкой этого здания, только за свою работу получил пять тысяч семьсот флоринов, а кроме того, был обеспечен вином. В самом низу они закрывают воду со всех сторон настилом, прерывая, как они говорят, ее течение, чтобы она там успокоилась и стало бы можно черпать ее оттуда легко с бóльшим удобством. Они ставят также снаряды, чтобы с их помощью поднимать и опускать все эти колеса в зависимости от того, какой приходит вода, высокой или низкой. Рейн здесь не имеет этого названия, поскольку к головной части города он простирается в виде озера, которое имеет четыре немецких лье в ширину и пять-шесть в длину. У них тут имеется красивая терраса с видом на это большое озеро, на самом мысу, где они собирают товары; а в пятидесяти шагах от озера стоит красивый домик, где они постоянно держат часового: и там привязана цепь, которой они закрывают доступ на мост, поскольку с двух сторон вбито много свай, которые огораживают это пространство озера, где причалены загружающиеся лодки. В церкви Богоматери есть ход, который над Рейном ведет в предместье города.

Мы поняли, что покинули страну Швейцарию, потому что еще до прибытия в город видели много дворянских усадеб[145]145
  Здесь имеются в виду укрепленные дома или замки.


[Закрыть], поскольку в Швейцарии их совсем не встретишь. Но что касается просто частных домов, то они имеются и в городах, и в полях вдоль дороги, по которой мы ехали, и несравнимо более красивые, чем во Франции, им недостает только аспидного сланца[146]146
  То есть природного шифера – кровельного сланца, по виду напоминающего графит, который широко используется во Франции.


[Закрыть], а главное – гостиниц и обслуживания получше, поскольку то, чего им не хватает к нашим услугам, отсутствует у них отнюдь не из-за бедности, впрочем, их достаток хорошо известен; и если каждый тут не пьет из объемистых серебряных кубков, по большей части вызолоченных и тонко сработанных, то не потому, что у них не хватает серебряной посуды, а всего лишь по привычке. Это очень плодородная страна, особенно в том, что касается вин.

Чтобы вернуться в Констанц, мы поселились в «Орле», плохо, да еще и получили от хозяина обхождение вполне в духе немецкой вольности и варварской гордыни из-за стычки одного из наших людей с нашим же базельским проводником. А поскольку дело дошло до судей, к которым он пошел жаловаться, то местный прево, итальянский дворянин, который там прижился, завел себе жену и давно стал полноправным членом городской коммуны, так ответил г-ну де Монтеню на вопрос: поверят ли свидетельству домашних слуг сказанного сеньора в нашу пользу, он ответил, что да, при условии, если их уволят; но сразу же после этого их можно будет снова взять на службу. Замечательное хитроумие.

На следующий день, в воскресенье, из-за вчерашнего безобразия мы до обеда сменили гостиницу и остановились в «Вертеле», где нам было весьма хорошо. Сын капитана города, в детстве ходивший в пажах у г-на де Мерю[147]147
  Шарль де Монморанси, сеньор де Мерю, сын коннетабля Анна де Монморанси, был главным полковником швейцарцев.


[Закрыть], постоянно был с господами за их трапезами и в других местах, хотя и не знал ни слова по-французски. Подача блюд на столы часто менялась. После убирания скатерти им часто подавали другие кушанья, новые, к стаканам вина: во-первых, canaules, как их называют гасконцы[148]148
  Canaulеs – окситанское название печенья в виде коронки; Фредерик Мистраль в своих «Сокровищах Фелибрижа» утверждал, что manja-canaulas (т. е. «поедатели канауласов») было насмешливым прозвищем борделезцев.


[Закрыть], затем пряники и наконец – нежный белый хлеб, нарезанный ломтиками, но не до конца, а в разрезах много пряностей с солью, которой присыпана также сверху хлебная корочка.

В этом краю необычайно много лепрозориев, и дороги полны прокаженными. В деревнях на завтрак работникам подают довольно плоские лепешки с укропом, а сверху кусочки мелко нарезанного сала и зубчики чеснока[149]149
  Еще и сегодня во многих окситанских районах Франции едят такие лепешки (fouaces или fogassas) с кусочками сала, напоминающие немецкие.


[Закрыть]. Среди немцев, когда хотят оказать честь человеку, всегда выбирают его левую сторону, в каком бы положении он ни находился, и почитают за обиду поместиться с правой стороны от него, говоря, что, желая уважить кого-либо, надо оставить ему правую сторону свободной, чтобы он мог схватиться за оружие. В воскресенье после обеда мы уехали из Констанца, а переправившись через озеро в одном лье от города, приехали на ночлег в

МАРКДОРФ, два лье, маленький католический городок под властью кельнского епископа, и поселились на почтовой станции, устроенной для проезда императора из Италии в Германию[150]150
  Имперская почтовая служба была организована семейством Таксис в начале XVI века.


[Закрыть]. Там, как и во многих других местах, заполняют тюфяки листьями некоего дерева, которые служат лучше, чем солома, и сохраняются дольше. Город окружен обширной областью виноградников, и местные вина считаются очень хорошими.

В понедельник, 10 октября, после завтрака мы уехали оттуда, потому что хорошая погода побудила г-на де Монтеня изменить планы насчет поездки в Равенсбург и отклониться на один день, чтобы съездить в Линдау. Г-н де Монтень никогда не завтракает, но ему приносят кусок сухого хлеба, который он ест по дороге, иногда с виноградом, если найдет; а в этом краю еще убирали урожай, поскольку страна полна виноградниками, в том числе и вокруг Линдау. Они поднимают свои лозы над землей на шпалеры, и поэтому здесь так много прекрасных, обрамленных зеленью дорог, которые очень красивы[151]151
  Этот местный обычай выращивать виноград на шпалерах (которому следовали и в Италии) особенно привлекал внимание путешественников из Гаскони, где лозы растут низко.


[Закрыть]. Мы проехали город, который называется Зонхем, имперский и католический, на берегу Констанцского озера[152]152
  Лотре считал возможным отождествить Зонхем с Буххорном, который ныне называется Фридрихсхафен.


[Закрыть]; в каковой город все товары из Ульма, Нюрнберга и прочих мест доставляются на телегах, а дальше рейнским водным путем, по озеру. В три часа пополудни мыдобрались до

ЛИНДАУ, три лье, маленький городок, расположенный в сотне шагов от берега озера, эти сто шагов проезжают по каменному мосту: это единственный вход, поскольку весь остальной город окружен озером. Он, пожалуй, в одно лье шириной, а за озером начинаются Граубюнденские горы. И в этом озере, и во всех окрестных реках зимой уровень воды низкий, но летом они вздуваются из-за тающих снегов. Все женщины в этом краю носят на голове меховые шляпки или шапочки без полей, вроде наших скуфеек; сверху они покрыты каким-нибудь благородным мехом, «серым», например, а внутри ягнячьим, и стоит такая шапочка всего три тестона[153]153
  «Серый» в данном случае – зимний мех северной белки. Teston – см. выше, с. 68, прим. 2.


[Закрыть]. Прорезь, которая в наших шапочках спереди, у них сзади, и через нее видны их скрученные волосы[154]154
  Эти шапочки, с прорезью сзади, позволяющей видеть скрученные волосы, напоминают шапочки с кокардой, уже описанные в заметках о Бадене, см. выше, с. 84, прим. 1.


[Закрыть]. Они также охотно обуваются в ботиночки, красные или белые, которые выглядят на них весьма недурно.

Здесь исповедуют две религии. Мы осмотрели католическую церковь, построенную в 866 году, где все осталось в целости и сохранности, и видели также церковь, которой пользуются пасторы. Все имперские города вольны иметь два вероисповедания, католическое и лютеранское, согласно воле жителей. Они более-менее привержены тому, которое выбрали. Как г-ну де Монтеню сказал священник, в Линдау имеется всего два-три католика. Священникам тут не позволяют свободно получать свой доход и совершать богослужение, как это делают местные монахини[155]155
  В аббатстве бенедиктинок, относившемся к империи, настоятельница которого оспаривала у города сеньориальную власть над его территорией.


[Закрыть]. Сказанный сьер де Монтень говорил также с пастором, от которого не так уж много узнал, кроме как об обычной ненависти к Цвингли и Кальвину. Утверждают, что на самом деле мало найдется городов, в верованиях которых не было бы какой-нибудь особенности, и под влиянием Мартина [Лютера], который признается ими вождем, они устраивают много диспутов об истолковании смысла его писаний[156]156
  См. «Опыты», III, 13: «В Германии я убедился, что после Лютера его учение вызвало не меньше, а даже больше раздоров и споров, чем сам он высказал сомнений насчет истин Священного Писания».


[Закрыть].

Мы поселились в «Короне», хорошей гостинице. В облицовке печки тут имеется нечто похожее на птичью клетку (хотя это часть той же облицовки); оно способно вместить большое количество птиц: там даже подвешены латунные жердочки на всем внутреннем пространстве – от одного края печки до другого. Вся меблировка и отделка тут только из пихтового дерева, самого распространенного в их лесах; но они его красят, покрывают лаком и лощат на удивление искусно и имеют даже волосяные венички[157]157
  Здесь: метелки из кабаньей щетины.


[Закрыть], которыми смахивают пыль со своих скамеек и столов. У них большое изобилие кочанной капусты, которую они мелко рубят особым орудием, и, нарубив таким образом, набивают ее с солью в кадки, а затем всю зиму готовят с ней похлебки[158]158
  Эти похлебки (то есть все то, что приготовлено в горшке, в отличие от жаркого, см. выше, с. 85, прим. 3) – конечно же, Sauerkraut (фр. choucroute); гастрономические привычки, отмеченные в нижеследующем пассаже (компот из яблок к некоторым видам мясных блюд, хлеб с тмином), по-прежнему присутствуют в кухне различных немецких областей.


[Закрыть]. Здесь г-н де Монтень попробовал накрыться в постели периной по их обычаю, а попробовав, очень хвалил это применение, найдя, что это покрывало и теплое, и легкое. По его мнению, жаловаться на такой ночлег могут только люди изнеженные, однако те, кто укрываются матрасом, не знают, зачем держать занавеси в своем сундуке, и не нашлись бы, что на это сказать[159]159
  По поводу матрасов и занавесей для постели см. «Опыты», III, 13: «Немец плохо себя чувствует, лежа на матрасе, итальянец – на перине, а француз – если спит без занавесей и огня в камине».


[Закрыть]; а что касается еды на столе, то у них такое обилие снеди и они так разнообразят свою подачу множеством похлебок, соусов, салатов, чего нет в нашем обыкновении. Одни подавали нам похлебки из айвы, другие – из вареных, нарезанных кружочками яблок и салаты из кочанной капусты. Они подают также разнообразные похлебки, куда не надо крошить хлеба, рисовые, например, которые все едят сообща, потому что отдельно никому не подают, и все это такого хорошего вкуса в такой хорошей гостинице, что едва ли кухни нашего французского дворянства могут с этим сравниться, да и мало у кого залы так же украшены. У них тут изобилие хорошей рыбы, которую они подают одновременно с мясом, однако пренебрегают форелями и едят только их икру[160]160
  «Икра» (le frai) – исправление Лотре; в изначальном тексте – «печень» (le foye).


[Закрыть]; у них также много дичи, бекасов, молодых зайцев, которых они готовят совсем не так, как у нас, но по меньшей мере не хуже. Мы никогда не видывали столь нежной снеди, как та, что тут обычно подают. Они соединяют с подачей мяса вареные сливы, открытые пироги из груш и яблок и ставят на стол сначала жаркое, а похлебку в конце или наоборот. Из фруктов у них не только груши и яблоки, которые очень хороши, есть еще орехи и сыр. Вместе с мясом они подают некий серебряный или оловянный судок о четырех ячейках, куда насыпают различные виды измельченных пряностей, а тмин или похожее на него семя, островатое и от которого тепло во рту, они примешивают к своему хлебу, а хлеб у них по большей части с укропом. После трапезы они вновь ставят на стол полные стаканы и за два-три раза подают то, что возбуждает жажду.

О своем путешествии г-н де Монтень сделал [с сожалением] три замечания: первое, что он не взял с собой повара, чтобы тот научился их приемам и смог однажды состряпать что-нибудь на пробу; другое, что он не взял с собой немецкого слугу или не искал общества какого-нибудь местного дворянина, потому что, будучи отдан на милость тупицы проводника, испытывал тут большое неудобство; третье, что перед путешествием не просмотрел книги, в которых мог бы почерпнуть сведения о редкостях и достопримечательностях каждого места, где при нем не было его Мюнстера или чего-нибудь другого в дорожных сундуках[161]161
  В библиотеке Монтеня имелась «Всеобщая космография» Себастьяна Мюнстера; д-р Пейен разыскал экземпляр с его подписью и подчеркиваниями, которые он, вероятно, сделал по возвращении, хотя, конечно, они могли быть сделаны и перед отъездом в путешествие.


[Закрыть]. На самом деле он примешивал к своему суждению и некоторую долю презрения к собственной стране, которая невольно внушала ему отвращение к себе, но по другим соображениям[162]162
  В «Опытах», III, 9, Монтень указывает среди толкающих его к путешествиям причин «…отвращение к царящим в нашей стране нравам», порожденным из-за «…раздирающих Францию междоусобиц и распрей, в которые мы себя ввергли».


[Закрыть]; в общем, как бы то ни было, он предпочитал удобства этой страны, несравнимые с французскими, и вполне освоился с ними, даже с питьем неразбавленного водой вина. Что же касается питья вина на спор, то его приглашали к этому только из вежливости, и он никогда этого не делал[163]163
  О привычке Монтеня разбавлять вино водой см. выше, с. 77, прим. 2. А вот что он рассказывает в «Опытах», II, 17, про тот единственный раз, когда решился пить на спор (кто кого перепьет): «…приготовления к тому, чтобы пить сверх моей обычной и естественной меры, настолько туго сдавили мне горло, что я так и не смог проглотить ни капли, лишив себя даже того, что привык выпивать за обедом».


[Закрыть].

Дороговизна в верхней Германии больше, чем во Франции; поскольку по нашему счету на содержание человека и коня уходит по меньшей мере один экю с солнцем[164]164
  Экю с солнцем был золотым, название же его происходит из-за маленького солнца, изображенного над королевской короной.


[Закрыть]. Прежде всего хозяева оценивают трапезу за общим столом в четыре, пять, а то и шесть батцев[165]165
  См. выше, с. 88, прим. 2.


[Закрыть]. Другую расходную статью они делают из всего, что выпивается до и после двух трапез и малейших приемов пищи; так заведено, потому что немцы обычно съезжают из гостиницы утром, не выпивая. Еда, которая подается после трапезы, и вино, которое при этом потребляется, – основной расход для постояльцев, за это им выставляют счет вместе с завтраком. На самом деле, учитывая щедрость их стола, и вина в частности, притом что оно тут крайне дорого и привозится из дальних мест, я нахожу эту дороговизну вполне извинительной. Постояльцы сами угощают служителей выпивкой и вынуждают их держать стол накрытым два-три часа кряду. Их вино подается во вместительной посудине, похожей на большие кувшины, и тут преступление видеть пустой стакан, не наполнив его тотчас же снова[166]166
  См. «Опыты», II, 2: «Немцы, например, почти с одинаковым удовольствием пьют любое вино. Они его не смакуют, а стараются влить в себя побольше».


[Закрыть], причем никогда не водой, даже тем, кто об этом просит, разве что их очень уважают. Они ставят в счет овес для лошадей, а еще стойло, включая сюда также сено. И предпочитают почти с первых же слов требовать то, что им надо, а не выгадывают, торгуясь[167]167
  См. «Опыты», I, 14: «Для меня нет ничего ненавистнее, чем торговаться».


[Закрыть]. Они бахвалы, гневливы и пьяницы, говорил г-н де Монтень, но не предатели и не воры. Мы уехали оттуда после завтрака и в два часа пополудни прибыли в

ВАНГЕН, два лье, где неприятность с вьючным мулом, который поранился, вынудила нас задержаться здесь, а назавтра нанять тележку за три экю в день: возчик, у которого было четыре лошади, кормился с этой суммы. Это маленький имперский городок, который никогда не соглашался принимать гарнизон другого вероисповедания, кроме католического, и в котором делаются столь знаменитые косы, что их продают вплоть до Лотарингии.

Он [г-н де Монтень] уехал оттуда назавтра, в среду утром, 12 октября, и свернул прямо на Тренто[168]168
  Город в Северной Италии, который называли также Трентом или Тридентом от лат. Tridentum; место проведения XIX Вселенского (Тридентского) собора католической церкви, открывшегося по инициативе папы Павла III 13 декабря 1545 года и закрывшегося 4 декабря 1563 года, в понтификат Пия IV. Был одним из важнейших соборов в истории католической церкви, так как собрался ради того, чтобы оказать сопротивление Реформации.


[Закрыть], выбрав самый короткий и обычный путь, и мы приехали к обеду в

ИСНИ, два лье, маленький имперский городок, и очень приятно расположенный.

Г-н де Монтень по своему обыкновению поспешил разыскать здешнего ученого для беседы, и сказанный доктор пообедал вместе с ними. Он [г-н де Монтень] пришел к выводу, что весь народ тут – лютеране, и осмотрел лютеранскую церковь, незаконно отнятую ими, как и остальные в имперских городах, у католической церкви. Среди прочих речей, которые они вместе вели по поводу таинств евхаристии, г-н де Монтень заметил, что некоторые кальвинисты осведомили его по дороге, что лютеране примешивают к прежним мнениям Мартина [Лютера] многие чужие заблуждения, например, убиквизм[169]169
  С точки зрения католицизма – лютеранская ересь, согласно которой тело Христово присутствует в евхаристии лишь по причине присущей божеству вездесущности.


[Закрыть], который утверждает, что тело Христово повсюду, а значит, и в гостии; и через это они впадают в ту же цвинглианскую несуразицу, хотя и пришли к ней разными путями: один – потому что слишком экономил присутствие тела, другой – потому что слишком его расточал, ибо по этому счету таинство причастия не имеет никакого преимущества над телом Церкви, где довольно собрать всего лишь трех хороших человек[170]170
  См. Евангелие от Матфея: «Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18:20).


[Закрыть]; и их главные доводы состоят [во-первых] в том, что если неотделимая от тела божественность вездесуща, то и тело, следовательно, тоже. А во-вторых, что Иисус Христос, будучи всегда по правую руку от Бога, на самом деле повсюду, тем более что и десница Божия, то есть его могущество, присутствует повсюду. Этот ученый муж изо всех сил отвергал словесно это обвинение и защищался от него, как от клеветы, хотя на самом деле г-ну де Монтеню показалось, что он делал это не так уж хорошо.

Он составил компанию г-ну де Монтеню, когда тот поехал посмотреть очень красивый и пышный монастырь[171]171
  Бенедиктинское аббатство, перестроенное в XVII веке и после этого превращенное в замок.


[Закрыть], и вошел туда, когда там служили мессу, даже не обнажив головы, и так присутствовал, пока г-да д’Эстиссак и де Монтень молились. Они спустились в подвал аббатства, чтобы осмотреть длинный круглый камень без всякой отделки, отколотый, похоже, от какой-то колонны, на котором сделана очень разборчивыми латинскими буквами надпись, что императоры Пертинакс и Антонин Вер обновили дороги и мосты в одиннадцати милях от Кампидонума, который теперь зовется Кемптен, где мы собирались переночевать. Этот камень мог оказаться там с починенной дороги[172]172
  Этот обломок колонны мог быть найден в окрестностях Кемптена, на месте дорожных работ, о которых сообщает латинская надпись. У Моммзена в Corpus inscriptorum он упоминается в собрании Аугсбургского музея.


[Закрыть], поскольку они утверждают, что сказанный город Исни не очень древний. Тем не менее, осмотрев улицы Кемптена со всех сторон, и помимо того, что в нем нет никакого моста, мы не смогли обнаружить следов какого-либо мощения, достойного участия рабочих. Тут есть несколько изрезанных гор, но это никак не большая [каменная] выработка.

КЕМПТЕН, три лье, город размером с Сент-Фуа[173]173
  Сент-Фуа-ла-Гранд расположен на реке Дордони неподалеку от замка Монтень.


[Закрыть], очень красивый, многолюдный и богато живущий. Мы остановились в «Медведе», прекрасной гостинице. Там в наше распоряжение предоставили большие и разнообразные серебряные чаши (которые используются только в качестве украшения, изрядно сработанные и усеянные гербами разных сеньоров), каких не встретишь и во многих хороших домах. Там подтвердилось то, что г-н де Монтень говорил в другом месте[174]174
  А именно в Базеле, см. выше: что у них вполне хватает серебряной посуды, а деревом они пользуются только по привычке.


[Закрыть]: они забывают наше, поскольку пренебрегают им; ведь, имея большое изобилие оловянной посуды, начищенной, как в замке Монтень, они подают только деревянные тарелки, на самом деле весьма вылощенные и очень красивые. На сиденья по всей этой стране они кладут подушки, а большая часть их оштукатуренных потолков сводчатые, в виде полумесяца, что придает им прекрасное изящество. Если вначале мы жаловались касательно белья, то потом в нем уже никогда не было недостатка и мне не приходилось раздобывать его, чтобы сделать занавеси на постель для моего хозяина[175]175
  Из этого замечания видно, что секретарь Монтеня был его личным слугой, скорее всего, камердинером.


[Закрыть], а если ему тут не хватало салфетки, ее меняли ему несколько раз[176]176
  В Бадене Монтень жаловался, что столовые салфетки слишком малы (см. выше, с. 85, прим. 2). Обилие же белья в Кемптене объясняется торговлей полотном и процветающей текстильной промышленностью кантона Аппенцель, о которой пойдет речь в следующем абзаце.


[Закрыть].

В этом городе имеется некий купец, который ведет торговлю полотном на сто тысяч флоринов. После Констанца г-н де Монтень намеревался посетить этот швейцарский кантон, откуда по всему христианскому миру расходится полотно, вот только, чтобы вернуться в Линдау, ему пришлось бы три-четыре часа плыть через озеро[177]177
  Монтень плохо переносил лодки, см. «Опыты», III, 6.


[Закрыть].

Это лютеранский город, а странного в нем вот что: тут, как и в Исни, служба служится в католической церкви очень торжественно, а поскольку назавтра утром был четверг, рабочий день, мессу служили в аббатстве вне города, так же как ее служат в соборе Парижской Богоматери на Пасху, с музыкой и органом, но где собираются только монахи. Народ за пределами имперского города не получил свободы менять религию. Эти приходят сюда на службу в праздники[178]178
  Имеются в виду загородные и деревенские жители, которые, оставшись католиками, ходили к мессе в аббатство Сент-Ильдегард (Sainte-Hildegarde; Хильдегарда – имя третьей жены Карла Великого). Это аббатство принадлежало Империи; аббат, носивший титул герцога Кемптенского, был князем Священной Империи.


[Закрыть]. Это очень красивое аббатство. Аббат держит его в качестве княжества, и оно приносит ему пятьдесят тысяч флоринов ренты. Он из дома Штейнов. Все монахи по необходимости дворяне. Хильдегарда, жена Карла Великого, основала его в 783 году, в нем же и была похоронена, почитается святой; ее мощи извлекли из некоего подвала, где они хранились, и поместили в раку.

В тот же четверг утром г-н де Монтень сходил в лютеранскую церковь, похожую на другие церкви их секты, а также гугенотские, разве что на месте алтаря, который поставлен во главе нефа, имеется несколько деревянных скамей с нижними подлокотниками, чтобы те, кто получает причастие, могли преклонить колена, как они и делают. Он повстречал там двух старых пасторов, один из которых читал на немецком проповедь собравшейся пастве, совсем небольшой. Когда он закончил, они запели псалом по-немецки; само пение немного отличалось от нашего. При каждом стихе вступал орган, поставленный недавно, очень красивый, музыка которого гармонично сочеталась с песнопением; сколько раз проповедник поминал Иисуса Христа, столько раз народ обнажал голову. После проповеди другой священнослужитель встал у этого алтаря, повернувшись лицом к народу и держа книгу в руке; к нему подошла молодая женщина с непокрытой головой и распущенными волосами, сделала небольшой реверанс, как принято в их стране, и осталась там стоять одна. Вскоре после этого некий юноша, ремесленник, со шпагой на боку, тоже подошел к алтарю и встал рядом с женщиной. Пастор им обоим сказал какие-то слова на ухо, потом приказал, чтобы каждый из них произнес «Отче наш», а потом стал читать по книге. Это были наставления для людей, которые вступают в брак, после чего велел им коснуться руки друг друга, не целуясь.

Сделав это, он пошел прочь, но г-н де Монтень перехватил его, и они долго беседовали; он отвел сказанного сьера [де Монтеня] к себе домой, в красивый и весьма удобный кабинет; его имя Йоханнес Тилианус Аугустанус. Сказанный сьер [де Монтень] спросил его о новом Исповедании, принятом лютеранами, которое подписали все поддержавшие его ученые доктора и князья, но тот оказался не на латыни[179]179
  Здесь имеется в виду новая редакция так называемой «Формулы согласия», то есть формулы религиозного мира 1577 года, опубликованная в 1580 году. Монтень, не зная немецкого, не смог ознакомиться с ней. Беседа с пастором, назвавшимся латинизированным именем Йоханнес Тилианус Аугустанус (то есть Аугсбургский), наверняка проходила на латыни.


[Закрыть]. Когда они выходили из церкви, музыканты, игравшие на скрипках и тамбуринах, сопровождая новобрачных, выходили с другой стороны. На вопрос, заданный пастору, позволяют ли они танцы, тот ответил: почему бы и нет? На это: почему на стеклах и в этом новом здании с органом они велели изобразить Иисуса Христа и сделали много других изображений? – Они не запрещают изображения, служащие для просвещения людей, лишь бы они им не поклонялись. На это: Почему же они убрали прежние изображения из церквей? – Это не они, а их добрые ученики цвинглианцы, подстрекаемые злым духом, прошли здесь раньше них, они-то и совершили это разорение, как и многие другие; тот же самый ответ давали и другие, того же вероисповедания, сказанному сьеру [де Монтеню], даже доктор из Исни, которого он спросил, ненавидит ли тот изображение крестного распятия, вдруг возопил: «Как могу я быть таким безбожником, чтобы ненавидеть этот столь священный и славный для христиан образ! Что за диавольское измышление!» И он же со всей откровенностью сказал за обедом, что предпочел бы лучше прослушать сто месс, чем участвовать в кальвинистском причастии.

В том месте нам подали белых зайцев. Город расположен на реке Иллер, мы отобедали там в сказанный четверг и через гористую бесплодную местность приехали на ночлег в

ПФРОНТЕН, четыре лье, маленькая католическая деревенька, которая принадлежит, как и все остальное в этом краю, эрцгерцогу Австрийскому.

Я забыл упомянуть о достопримечательности Линдау: на входе в город имеется большая стена, которая свидетельствует о большой древности, где я не заметил никаких надписей. Как я понимаю, ее название по-немецки значит старая стена, которое, как мне сказали, из-за этой древности и происходит[180]180
  Römermauer (римская стена) до сих пор существует в Линдау, равно как и Römerschanze (римский бастион) к востоку от гавани. Само упоминание достопримечательности в этом месте «Дневника» свидетельствует, скорее всего, о спонтанном дополнении, продиктованном самим Монтенем, контролировавшим его написание.


[Закрыть].

В пятницу утром, хотя гостиница была весьма убогой, это не помешало нам найти достаточно съестного. Их обычай – никогда не согревать ни белье, чтобы лечь в постель, ни одежду, чтобы встать; и они оскорбляются, когда ради этого разжигают огонь на их кухне или пользуются тем, что там уже есть; из-за чего случилась одна из самых больших ссор, которые у нас были в этой гостинице. Там, среди гор и лесов, где десять тысяч футов пихты не стоят и полусотни солей, они не хотели нам позволить, в отличие от прочих мест, чтобы мы разжигали огонь.

В пятницу утром мы уехали и, свернув налево, двинулись по более пологому пути, оставив горную тропу, ведущую напрямик к Тренто. Г-н де Монтень прежде желал отклониться на несколько дней, чтобы увидеть некоторые красивые города Германии, но в Вангене передумал и отказался от своей первоначальной затеи поехать туда, а выбрал этот другой путь. По дороге нам попались, как и во многих других местах, водяные мельницы, которые получают воду только из деревянного желоба, прислоненного к склону, куда она попадает от подножия некоторой вершины, а потом, будучи довольно высоко над землей, по весьма прямому пути, который этот желоб имеет в конце, ее течение низвергается вниз; и приехали к обеду в

ФЮССЕН, одно лье. Это маленький католический городок, принадлежащий епископу Аугусты[181]181
  То есть Аугсбурга; о названии «Аугуста» см. выше, с. 87, прим. 2.


[Закрыть]. Мы там нашли много людей из свиты эрцгерцога Австрийского, который оказался в соседнем оттуда замке вместе с герцогом Баварским[182]182
  Ближайший к Фюссену замок – это Хоэншвангау, названный некогда Шванштайн; со временем он пришел в упадок и в 1832 году был воссоздан в неоготическом стиле по приказу будущего короля Максимилиана II Баварского. Ниже, уже в следующем абзаце: floton – искаженное floss (нем.) – плот.


[Закрыть].

Там, на берегу Леха, мы поставили свои дорожные сундуки, и я вместе с остальными, чтобы отправить их в Аугсбург на флотоне, как они тут его называют, – это соединенные вместе бревна, которые собирают в здешней гавани. Там имеется аббатство, господам показывали чашу и епитрахиль, которые тут почитают за реликвии святого, которого они называют Магнус и говорят, что он был сыном короля Шотландии и учеником Коломбануса. Для этого Магнуса Пипин [Короткий] основал этот монастырь и сделал его первым настоятелем, о чем там имеется надпись, начертанная вверху нефа, а над сказанной надписью – музыкальные ноты, дабы ее можно было пропеть: Comperta virtute beati Magni fama, Pipinus Princeps locum quem Sanctus incoluit regia largitate donavit[183]183
  «Узнав из молвы о добродетелях блаженного Магнуса, властитель Пипин наполнил королевскими щедротами место, где обитал святой». Это старинное бенедиктинское аббатство, основанное в VIII веке Магнусом, сподвижником святого Коломбана, и которое обогатили Пипин Короткий (отец Карла Великого) и сам Карл Великий, расположено у подножия замка, который возвышается над Фюссеном.


[Закрыть]. С тех пор его обогатил Карл Великий, как также написано в сказанном монастыре. После обеда и те и другие[184]184
  ...и те и другие – это господа, ехавшие по суше, и слуги, плывшие на плоту вместе с секретарем, который присматривал за багажом. Таким образом, весь отрывок об аббатстве, включая приведенную латинскую надпись, был надиктован Монтенем позже.


[Закрыть] прибыли на ночлег в

ШОНГАУ, четыре лье, маленький городок герцога Баварского, следовательно, точно католический, поскольку этот властитель более чем кто-либо в Германии был заинтересован в том, чтобы удержать свою юрисдикцию чистой от заразы, и упорствовал в этом[185]185
  Имеется в виду область, на которую распространяется его юрисдикция. Согласно принципу cuius regio, eius religio подданные следовали в религии за своим государем. Этот компромисс, установленный Аугсбургским религиозным миром в 1555 году, сломал религиозное единство германских государств, разделив Империю между двумя конфессиями.


[Закрыть].

«Звезда» – хорошая гостиница, и с новой церемонией: тут на квадратные столы солонки ставят на одни два угла, а подсвечники – на два других, делая крест Святого Андрея. Они никогда не подают яиц, по крайней мере, пока не подавали, разве что в салатах, сваренные вкрутую и разрезанные на четыре части, а салаты у них очень хороши, и травы очень свежие; вино они подают молодое, обычно сразу после того, как все съедено; а молотят зерно в ригах по мере надобности и бьют его большим цепом. В субботу мы приехали к обеду в

ЛАНДСБЕРГ, четыре лье, маленький городок сказанного герцога Баварского, расположенный на уже упомянутой реке Лех, очень красивый своей соразмерностью, с предместьем и замком. Мы приехали туда в рыночный день, когда там было множество народа; а посредине весьма большой площади там имеется фонтан, вода из которого через трубки бьет в высоту на одну пику и очень искусно рассеивает ее во все стороны в зависимости от изгиба трубок[186]186
  Фонтан Девы Марии на Ратушной площади. Насчет «пики» см. выше, с. 90, прим. 1.


[Закрыть]. Там имеется очень красивая церковь, которой пользуются и город, и предместье, расположенные, как и замок, на холме, круто обрывающемся к реке[187]187
  Старинная готическая церковь Успения Богородицы.


[Закрыть].

Г-н де Монтень пошел взглянуть на коллегию иезуитов, которые весьма хорошо устроились в совсем новом здании, а теперь строят прекрасную церковь. Г-н де Монтень занимал их беседой в зависимости от того, каким досугом располагал. В замке начальствует граф Хельфештейн. Если кто-то исповедует здесь другую религию, кроме римской, ему следует помалкивать.

На воротах, которые отделяют город от предместья, имеется большая латинская надпись от 1552 года, где говорится в следующих выражениях, что Senatus Populusque этого города возвели этот монумент в память о братьях Вильгельме и Людвиге, герцогах utriusque Boïariæ[188]188
  Senatus Populusque – «Сенат и народ» (римская формула); utriusque Boïariæ – «…обоих герцогов Баварских»: это Вильгельм IV, герцог Баварский с 1508 по 1550 год, и его брат Людвиг, герцог Нижней Баварии, умерший в 1545 году.


[Закрыть]. В этом месте имеется много надписей, таких как вот эта: horridum militem esse decet, nec auro coelatum, sed animo & ferro fretum; и сверху: caveat stultorum mundus[189]189
  «Солдату подобает быть суровым и украшенным не чеканным золотом, а храбростью и железом»; «мир – клетка для безумцев».


[Закрыть]. А на другом месте, весьма заметном, слова, извлеченные из латинского историка о победе, которую консул Марцелл потерял в битве против царя этого племени: Carolami Boïorumque Regis cum Marcello Cos. pugna qua eum vicit[190]190
  «Битва, в которой этот Карломан, царь бойев, победил консула Марцелла» (в 196 году до н. э., Тит Ливий, «История», XXXIII, 36). – В этом рассказе, включающем латинские цитаты, мы снова слышим голос самого Монтеня.


[Закрыть] и так далее. Имеется много других хороших надписей на частных воротах. Они часто освежают краску в своих городах, что придает их облику и церквям цветущий вид. А поскольку они помечают датой свою работу, то в названном месте к нашему приезду, как и везде, где мы побывали, они за три-четыре года были почти все обновлены. Часы в этом городе, как и во многих других в этом краю, звонят каждую четверть часа (а в Нюрнберге, как говорят, они вызванивают даже минуты). Мы уехали оттуда после обеда и по длинной равнине с пастбищами, однообразной, как равнина в Босе, прибыли в

АУГСБУРГ, четыре лье, который считается самым красивым городом Германии[191]191
  Аугсбург, основанный императором Августом и изначально называвшийся Augusta Vindelicum или Municipium Aelia Augusta, был самым процветающим римским поселением на севере Империи. К XVI веку он сделался одним из главных торгово-промышленных центров Европы и приобрел также большое значение в религиозной истории: Лютер изложил там свои доктрины на сейме 1518 года, и мы уже упоминали Аугсбургское исповедание (1530) и Аугсбургский мир (1555). Оставался вольным городом вплоть до 1806 года, когда Наполеон передал его Баварии. Аугсбург сохранил от своего прошлого много замечательных памятников.


[Закрыть], как Страсбург – самым укрепленным.

Первая же странность, с которой мы столкнулись по приезде, но показывающая их стремление к чистоте, это ступени винтовой лестницы в нашей гостинице, все покрытые тряпками, по которым нам пришлось ступать, чтобы не напачкать, поскольку их недавно мыли и скоблили, как они делают каждую субботу. Мы ни разу не замечали в наших комнатах ни пауков, ни грязи; в некоторых на окнах имеются даже занавеси, чтобы задергивать их, если кто хочет. Зато совсем нет столов, кроме тех, что прикреплены к ножке каждой кровати, будучи навешены на штырях, и поднимаются и опускаются как угодно. Остов кроватей весьма красивый и покрыт резьбой, в изножии и изголовье одинаковой высоты, на двух-трехфутовых ножках; но наш орех намного превосходит их пихту. Тут тоже ставят оловянные, очень блестящие тарелки под деревянными, из пренебрежения; и часто кладут возле стены, рядом с кроватями, белье и занавеси, чтобы их стены не пачкали плевками. Немцы очень любят гербы: поэтому во всех гостиницах их тьма-тьмущая, заезжие дворяне из местных оставляют их на стенах, да и на всех стеклах они тут тоже имеются. Порядок подачи блюд часто меняют; здесь раки подаются в первую очередь, хотя во всех других местах под конец, и весьма необычного размера. Во многих больших гостиницах их подают под крышкой[192]192
  Подача кушаний на блюде, закрытом крышкой, обычно практиковалась за столом монархов и вельмож, чтобы избежать попыток отравления.


[Закрыть]. А стекла у них такие блестящие из-за того, что оконные рамы тут крепятся совсем не по-нашему, а могут двигаться, когда им нужно[193]193
  Во Франции оконные рамы вставлялись намертво, без петель, благодаря которым их можно было открыть и помыть.


[Закрыть], так что они моют их довольно часто.