Текст книги "Врачи-убийцы. Бесчеловечные эксперименты над людьми в лагерях смерти"

Как бы то ни было, в начале 1940-х годов в Германии не было недостатка в людях, приговоренных к смерти. Гиммлер был твердо убежден в необходимости экспериментов на людях. Сложнее всего преодолеть враждебный настрой медицинского сообщества и получить знаменитую камеру. Рашеру было сложно не скрежетать зубами от злости, затаив обиду на коллег. После того как удалось подавить скептицизм медицинского сообщества, на что даже Гиммлеру потребовалось некоторое время, доктора Рашера назначили научным сотрудником в Дахау, чтобы наконец-то провести эксперименты, о которых он столько мечтал. Ему дали карт-бланш. Задачей было спасать жизни, находясь в концлагере.

3
«Я экспериментирую на людях, а не на подопытных кроликах и мышах»
Зигмунд Рашер

Гипоксия и гипотермия, недостаток воздуха и недостаток тепла – вот два подводных камня для летчиков. Теоретически человеческий организм в герметичной кабине способен выдержать любую высоту, однако в военное время кабины остаются таковыми недолго. В итоге немецкие летчики погибали либо от гипоксии, либо от переохлаждения в ледяных водах Северного моря или Ла-Манша, даже если их сразу спасали. Экспериментальных данных не хватало, хотя некоторые эксперименты все же проводились, в частности, доктором Вельцем в Хиршау недалеко от Дахау. Теперь нужно было перейти к более крупным животным, например к обезьянам, чтобы наука могла добиться должного прогресса. Однако по ряду причин, в том числе из-за законов о защите животных 1933 и 1935 годов, найти шимпанзе в лаборатории оказалось невозможно. После битвы за Британию, а затем нападения на Советский Союз вопросы гипоксии и гипотермии становились все более актуальными. Гиммлер мог предложить медицинскому сообществу гораздо больше: если нет обезьян, ученые могут экспериментировать на заключенных. Вот он и ответил Рашеру: Заключенные будут с радостью предоставлены в ваше распоряжение для исследований воздействия больших высот[9]9
  Если не указано иное, цитаты в этой главе взяты из переводов книги François Bayle, Croix gammée contre caducée. Les expériences humaines en Allemagne pendant la Deuxième Guerre mondiale («Свастика против кадуцея. Эксперименты на людях в Германии во время Второй мировой войны»), Paris, Le Cherche Midi, 1950.


[Закрыть].

 
Одни герои авиации погибли в море, другие – в воздухе, а около сотни – на земле, не имея возможности летать, в мрачном блоке, выделенном Рашеру для одиозных экспериментов.
 

Изначально доктор предпочитал действовать в одиночку, возможно, желая сохранить секретность, а возможно из-за боязни неудачи. Однако вскоре обратился за помощью к коллеге, лагерному врачу СС, а затем приехал сам Гиммлер, так как открытия приняли столь «необычайный поворот».

Эксперименты, проведенные мной и доктором Ромбергом, показали следующее: опыты по прыжкам с парашютом доказали, что недостаток кислорода и низкое атмосферное давление на высоте 12 или 13 км не приводят к смерти. Всего проведено 15 экспериментов в подобных экстремальных условиях, которые вызывали сильнейшие судороги и потерю сознания, однако все сенсорные функции полностью восстанавливались по достижении высоты в 7 км.

Ни боль жертв, крики которых, судя по всему, были слышны далеко за пределами блока, ни полное отсутствие какой-либо методичности в выборе испытуемых, ни пренебрежение этическими нормами не могли остановить врача, который решил пойти дальше отметки в 12 километров, лишив подопытного кислорода. Вскоре (менее чем через десять минут) бедняга терял сознание, дыхание замедлялось до трех вдохов в минуту, а затем и вовсе прекращалось. На этой стадии появился выраженный цианоз, выступившая изо рта пена высохла, а электрокардиограмма превратилась в прямую линию. Так и хочется сказать «упокой его душу» этому человеку, единственной информацией о котором осталось расистское описание Рашера – «еврей в хорошей форме, 37 лет». Но нет, не прошло и часа, как врач уже наточил скальпели и подготовил инструменты для проведения вскрытия. В своем сухом формальном отчете он описывает перелом грудной клетки, желтоватую жидкость, вытекающую из перфорированного перикарда, и сердце, которое снова начало биться (рефлекторные удары). В этот момент врач решает вскрыть череп, чтобы извлечь мозг с сильным отеком. Сердце продолжает биться еще восемь минут.

Подобный ужас не требует комментариев, любой человек, читающий эти строки, может испытывать лишь отвращение и возмущение, не говоря о ярости, однако в заключении доктор Рашер говорит:

Анатомические препараты будут сохранены для последующего изучения. Последний случай, насколько мне известно, является первым в своем роде, когда-либо наблюдавшимся у человека. Вышеописанные удары сердца представляют тем больший научный интерес, что они были до самого конца зафиксированы на электрокардиограмме.

Эксперименты будут продолжены и расширены. О новых результатах будет сообщено дополнительно.

Действительно, эксперименты были продолжены и расширены: Гиммлер в восторге, очень впечатлен тем, что считал воскрешением, и попросил использовать эксперименты, чтобы определить, можно ли вернуть этих людей к жизни.

Он добавил:

Если этот эксперимент удастся, смертный приговор будет заменен на пожизненное заключение в концентрационном лагере. Держите меня в курсе этих экспериментов. Искренне Ваш, и хайль Гитлер!

Поскольку эксперименты с условиями, связанными с большими высотами, неминуемо приводили к смерти подопытных, доктор Рашер решил переключиться на другую проблему – переохлаждение, от которого страдали не только авиаторы, но и моряки, а также солдаты на Восточном фронте. В то время, да и в конце 1980-х годов, когда этот вопрос все так же активно изучался, целью было оценить влияние на выживаемость быстрого согревания (в ванне с горячей водой) или медленного согревания (например, человеческим теплом). Таким образом, с научной и исторической точек зрения исследования гипотермии полностью оправданы. С другой стороны, нет оснований для проведения подобных исследований на людях. Я спросил мнение коллеги Ксавье Бигара, и он написал, что ответы на поставленные практические вопросы могли бы дать и другие, более ранние работы, проведенные на животных моделях в прекрасных научных условиях (я имею в виду работы Лепчинского в конце XIX века по экстренным мерам при переохлаждении). Все эти эксперименты, часть которых проводилась на физиологически близких к человеку животных моделях без меха (модель свиньи), приводили к выводам, строго идентичным тем, что были получены в этически неприемлемых условиях. Немецкие специалисты знали об этом (возможно, знал и Рашер, хотя и не был специалистом, но изучил вопрос), поскольку в Хиршау, недалеко от Дахау, проводились эксперименты по гипотермии с использованием животных. Между тем над центром Хиршау нависла тень доктора Вельца, возможно скрывавшего проведение там экспериментов на людях.

Очевидно, Гиммлер не сдержал слова (если пожизненное заключение в нацистском лагере может быть более завидной участью, чем немедленная смерть), и эксперименты с гипотермией оказались, пожалуй, еще более жестокими, чем с воздействием высоты. Чтобы избежать изменений в крови, Рашер специально не вводил жертвам анестетики. Проводились два типа экспериментов: с воздействием сухого и влажного холода. В первом случае подопытных просто оставляли на улице в лохмотьях – считай, голышом – в суровую немецкую зиму. Крики жертв, чьи тела начинали замерзать, были настолько громкими, что Рашер попросил Гиммлера проводить эксперименты в Освенциме, где рядом с лагерем больше пустого пространства. Эксперименты с влажным холодом проводились в резервуаре размером два на два метра, заполненном водой, температура которой поддерживалась на уровне двух градусов путем добавления льда. Мужчин бросали в ледяную воду либо одетыми в костюм летчика со спасательным жилетом, либо голыми. Рашер, которому помогал профессор Хольцленер, засекал время и прослушивал сердце и дыхание специальным удлиненным стетоскопом непосредственно под водой. Время от времени мужчин вынимали оттуда, чтобы врач мог измерить температуру, желательно ректально. Оставшимся в живых предлагались на выбор несколько вариантов согревания: либо их бросали на соломенный тюфяк, либо давали одеяло, либо предоставляли проституток. Гиммлер и Рашер, который пошел по его стопам, верили в согревание человеческим телом – по сути, в магию жизни. А еще развлекались тем, что требовали от несчастных заниматься любовью, хотя многие после подобных процедур были на это попросту неспособны.

По ходу дела произошла одна мини-драма, трагикомическое событие: одна из проституток оказалась не просто красивой женщиной, но еще и голубоглазой блондинкой. Возмущенный тем, что молодая арийская женщина используется в качестве подстилки для заключенных, Рашер добился от Гиммлера, чтобы она прекратила участвовать в эксперименте.

В итоговом отчете в Нюрнберге отмечено, что в ходе экспериментов погибло тринадцать человек. На самом же деле жертв, вне всякого сомнения, гораздо больше.

К счастью, даже в подобных ситуациях всегда находятся выжившие, дающие печально красноречивые показания. Хендрику Бернарду Кнолю было двадцать лет, когда он оказался в Дахау в августе 1942 года. Он стал жертвой обоих экспериментов – по воздействию и высоты, и холода. После освобождения он дал показания в Амстердамском бюро по военным преступлениям:

Однажды утром мне приказали выгрузить из грузовика глыбы льда и бросить их в ванну, наполненную водой. Я не понимал цели данной операции, но потом она стала ясна. Когда я закончил эту работу, врач взял у меня кровь на анализ; это было в феврале 1943 года. В девять часов вечера мне приказали раздеться, дали спасательный пояс и разные незнакомые инструменты. При этих приготовлениях присутствовал лично Гиммлер в сопровождении своей собаки. Неожиданно меня пнули ногой, и я упал в ледяную воду. Пока я там находился, Гиммлер спросил, красный я или зеленый[10]10
  В системе нацистских концлагерей зеленый треугольник полагался обычным преступникам, красный – политзаключенным, коричневый – цыганам, синий – лицам без гражданства, розовый – гомосексуалистам, фиолетовый – Свидетелям Иеговы, а печально известный желтый треугольник – евреям. Тем, кого подозревают в желании сбежать, рисовали на спине красно-белую мишень. Наконец, NN, Nacht und Nebel, – это бойцы Сопротивления и партизаны, которым было суждено раствориться «в тумане ночи». – Примеч. ред.


[Закрыть]. Я сказал, что я красный, и он ответил: «Будь ты зеленым, у тебя был бы шанс на свободу».

Не знаю, сколько времени я пробыл в ледяной воде и что со мной случилось, потому что потерял сознание. Когда пришел в себя, я лежал в кровати между двумя совершенно голыми женщинами, которые пытались спровоцировать меня на сексуальный акт, но безуспешно.

Когда я полностью пришел в себя, меня отвезли в госпиталь, где в течение трех дней должным образом лечили, после чего я снова вернулся к работе. Вскоре у меня воспалились пальцы на ногах, и меня снова отправили в госпиталь. Когда я выздоровел, примерно летом 1943 года, меня снова вызвали, одели в полную экипировку летчика, снова дали спасательный пояс и применили те же медицинские инструменты, что и при первом купании. Меня снова бросили в ванну со льдом, я потерял сознание, а когда пришел в себя, оказался в ванне с горячей водой, грудь сильно вздулась, меня сразу же поместили в какой-то горизонтальный ящик, где было ужасно жарко. Я обильно потел; не знаю точно, сколько времени я пролежал там. После три дня проспал, а затем снова вернулся к работе.

К такому точному и пронзительному рассказу особо ничего не добавить, разве что то, что инструменты, о которых идет речь, лежат в основе этической проблемы, возникшей позже. В отличие от экспериментов с высотой, эти проводились с научной строгостью, необходимой, чтобы результаты можно было использовать. Более того, если неэтичные эксперименты проходят в тени, опыты Рашера проводились с одобрения тогдашнего правительства. Хотя лаборатория была уничтожена, Лео Александер, эксперт, которому поручили изучить их после Освобождения, получил в свое распоряжение груды хорошо задокументированных результатов. Выдающийся доктор Александер заканчивает отчет следующими ужасными словами:

Следует признать, что доктор Рашер, хотя и погряз в крови (немедленное вскрытие только что убитых испытуемых) и непристойностях (оставлял охлажденных испытуемых умирать в постели с голыми женщинами, чтобы продемонстрировать относительную неэффективность этого метода согревания, а сам в это время измерял ректальную температуру тех, кто достаточно оправился для совершения полового акта), тем не менее, похоже, решил вопрос лечения холодового шока.

Процессы, приводящие к смерти, оптимальные способы согревания человека, неэффективность применявшегося до этого этанола – все это вопросы, на которые дают ответ результаты экспериментов в Дахау. Однако не стоит забывать: для их получения достаточно и экспериментов на животных. Теперь представьте, как бы вы поступили? Как бы вы поступили, тем более некоторые выжившие жертвы разрешили использовать результаты экспериментов, которым они подвергались? Как бы вы поступили, если бы узнали, что некоторые из ученых впоследствии использовали свои таланты на службе величайших демократий мира?[11]11
  См. главу 15, «Операция „Скрепка“».


[Закрыть]

Что касается Зигмунда Рашера, его заключили в тюрьму вместе с женой по приказу Гиммлера весной 1945 года, перед самым освобождением лагеря. Рейхсфюреру не понравилось, что инфернальная парочка за его спиной обзавелась не одним, а несколькими детьми.

 
Порой сама история вершит правосудие: после попытки побега Рашер и его жена были убиты эсэсовцами.
 

4
«Вы сойдете с ума»
Вильгельм Байгльбёк

Жажда принимает труднопереносимые формы, пациент лежит неподвижно с закрытыми глазами. […] Общее состояние тревожное, дыхание затруднено. Глаза глубоко западают. Слизистые оболочки рта и губ сухие, покрыты корками. […] Больной лежит на спине и переворачивается, у него также наблюдается судорожный приступ органической ригидности с интенсивными тетаническими признаками…[12]12
  Цитаты в этой главе взяты из перевода книги Франсуа Бэйла, Croix gammée contre caducée.


[Закрыть]

Множество страниц клинических описаний. Десятки строк, скрупулезно и методично отмечающих симптомы «недугов»: человек, который пишет, отмечает и подводит итоги, – это серьезный врач, я бы даже сказал, настоящий ученый.

Он должен доводить эксперименты до конца. Он должен уметь делать однозначные, недвусмысленные заключения.

Сам Гиммлер рассчитывал, что этот человек спасет жизнь летчикам Люфтваффе, которые упали в море и пролежали там несколько дней, прежде чем (возможно) их удалось найти.

Многие умирали от жажды после того, как самолеты оказывались сбитыми в открытом море.

Гиммлер хотел, чтобы нашли решение этой проблемы.

Необходимо было сделать морскую воду пригодной для питья или по крайней мере определить устойчивость человека к приему воды, которую организм не может усвоить.

Два человека вели ожесточенную борьбу за признание их открытий.

Оба были убеждены, что справились с задачей.

У Берка, инженера-химика, разработавшего «Беркатит», в этом не было никаких сомнений: ему удалось избавиться от отвратительного вкуса морской воды. Чтобы выжить, летчикам достаточно пить его «воду».

Второй, Шефер, считал Берка шарлатаном. Он был убежден, что пить «Беркатит» – это верная смерть. Сам он усовершенствовал процесс опреснения морской воды, который делал ее по-настоящему пригодной для питья. Суть проблемы подытожил генерал Шредер, начальник медицинской службы ВВС, в своих показаниях на Нюрнбергском процессе врачей: «В мае 1944 года я поехал в институт, где Шефер показал мне свой процесс и дал выпить немного этой фильтрованной воды. Она была точно такой же, как пресная. Все это сложно было уместить в аварийной экипировке, которая должна была быть очень легкой. Шефер пообещал усовершенствовать процесс».

Выбор несложный. С одной стороны, морская вода, пригодная для питья, а значит, безвредная для организма, однако требующая оборудования, которое невозможно взять с собой в полет. С другой – вода, пригодная для питья «по вкусу», требующая лишь немного сахара и легкое оборудование, но безвредность еще нужно доказать.

Именно такая миссия была возложена на Вильгельма Байгльбёка на фоне войны за влияние между заинтересованными ведомствами: выяснить, какая из «вод» спасет оказавшихся в море пилотов. Время поджимало: 1944 год, империя, которая должна была просуществовать тысячу лет, переживала не лучшие времена, поэтому решили начать испытания на людях.

Все медицинские эксперты, опрошенные в Берлине весной 1944 года, сошлись во мнении: оба метода должны испытываться параллельно.

Обсуждался вариант обратиться за помощью к студентам-медикам Берлинской академии, однако это оказалось невозможным, так как их направили в разные части.

Что касается студентов военного госпиталя – они оказались перегружены количеством раненых. Тогда технический отдел предложил воспользоваться услугами концентрационных лагерей, в которых, как утверждалось, в изобилии содержались заключенные, признанные виновными в определенных преступлениях и способные своим участием как бы искупить вину перед обществом.

В ожидании административных формальностей Байгльбёк не терял ни минуты. Несколько недель он провел в Берлине, читая и перечитывая всю медицинскую литературу по проблеме жажды. И не нашел ничего, ни одного исследования, посвященного количеству морской воды, которое мог бы безбоязненно употребить человек, оказавшийся в открытом море.

Он узнал, что в неблагоприятных условиях человек может обходиться без питья не более трех-четырех дней, а в идеальных условиях – от восьми до четырнадцати дней. При употреблении соленой воды почки вынуждены выводить избыток соли. Вскоре они устают, быстро достигая предела возможностей по выведению соли.

Каждый врач знает: соль притягивает воду. Увеличение количества соли в моче подобно выкачиванию воды из организма. Объем мочи становится все больше и больше, что приводит к обезвоживанию. Оно, в свою очередь, вызывает страшную жажду. Проблема в том, что единственная вода, доступная летчику в море, – морская… получается порочный круг.

Ко всему прочему добавляется понос, вызванный попаданием солей в кишечник и, опять же, притоком воды. Поскольку организм не может вывести всю выпитую соль, оставшаяся вода наполняет органы, такие как печень, которые начинают разбухать.

Все эти симптомы были известны уже к весне 1944 года.

Мы знаем, какие страдания испытывали люди, лишенные воды.

Опасность для жизни и здоровья хорошо известна.

Более того, на совещании 19 мая 1944 года метод Берка подвергся резкой критике. Врачи заявили, что каждый, кто выпьет его воду, умрет в течение двенадцати дней. Берк был упрям и на все имел ответ: он считал, что добавление витамина С в его смесь поможет почкам выводить избыточную соль.

Он полагал, выражаясь немедицинской терминологией, что его раствор позволяет соли «проходить через организм», образуя «соединение между сахаром и солью, своего рода смешанную кристаллизацию».

На следующий день на другом совещании один из самых известных и всемирно признанных немецких врачей, профессор Ганс Эппингер, поручил проведение экспериментов своему близкому сотруднику Вильгельму Байгльбёку.

Гиммлер ликовал и согласился.

Первый эксперимент должен был длиться не более шести дней. Второй – двенадцать… Методика простая, строгая и научная.

Одни будут пить морскую воду, другие – воду, очищенную по методу Берка. Третья группа будет получать воду Шефера, четвертая – питьевую. Пятая и вовсе будет лишена воды.

«Добровольцами» стали цыгане, депортированные из Бухенвальда.

Их отобрали, как им было сказано, для расчистки развалин разбомбленных зданий в Мюнхене. Только они оказались не в Мюнхене, а в Дахау, расположенном в нескольких километрах от большого немецкого города.

Их осмотрели, сделали рентген и сказали, что они будут участвовать в медицинских экспериментах.

Врач Люфтваффе обратился к сорока с лишним цыганам:

Вы отобраны для экспериментов с морской водой. Вначале вам дадут хорошую пищу, подобной которой вы в жизни не видали, затем будете поститься и пить морскую воду.

Вы знаете, что такое жажда? Вы сойдете с ума, вам будет казаться, что вы в пустыне, вы будете пытаться слизать песок с земли.

И не ошибся.

Уже через несколько дней подопытные кролики корчились от боли. Умоляли.

Свидетельства вызывают ужас. Некоторые описывали лай.

Байгльбёк наблюдал и делал записи.

На Нюрнбергском процессе, отвечая на один вопрос, Байгльбёк сказал:

Я мог гарантировать подопытным, что с ними ничего не случится. Что они будут подвергаться жажде в течение нескольких дней, но не мог сказать им, сколько именно, и добавил, что они не будут испытывать жажду дольше, чем я мог бы взять на себя за это ответственность. Я сказал, что, если они не смогут этого вынести, пусть скажут мне и я рассмотрю этот вопрос.

Этот «вопрос» никогда не рассматривался.

Подопытные кролики, которые пили морскую воду или воду, обработанную по методу Берка, страдали от жажды, боли, конвульсий и бреда, будучи заключенными в 14-й блок Дахау. Им делали пункцию печени, чтобы наблюдать за развитием органа.

Одна депортированная медсестра забыла половую тряпку после мытья пола. Люди бросились высасывать из нее воду.

Тем самым они портили эксперимент, и Байгльбёк это замечает. Рассердившись, он наказывает их. Двое заключенных, выпивших свежую воду, были привязаны к койкам. Показания выживших на Нюрнбергском процессе ставят под сомнения обстоятельства смерти двух подопытных кроликов и прежде всего поведение и личность Байгльбёка. Одни защищали его «гуманность», другие характеризовали как мучителя. 27 июня 1947 года бывший подопытный кролик Холленрайнер, вызванный для дачи показаний, вскочил на скамью подсудимых и попытался ударить Байгльбёка. Приговоренный к трем месяцам тюремного заключения, он рассказал: Я очень взволнован. Этот человек – убийца. Он разрушил мое здоровье.

Повторно допрошенный через месяц, он свидетельствует:

Я пил морскую воду наихудшего качества, желтого цвета. Мы сходили с ума от жажды и голода, но доктор не жалел нас, он был холоден как лед. […] Другой цыган отказался пить воду. Его заставили проглотить трубку длиной около 50 см, через которую заливали воду.

Хотя Байгльбёк защищался, клялся, что сделал все возможное, чтобы эксперименты проходили в наименее неблагоприятных условиях, он признал, что подделал записи, имеющиеся в распоряжении суда, чтобы страдания, перенесенные «добровольцами», отраженные в записанных симптомах, не повлияли на суд.

 
Человек со шрамом на лице, охарактеризованный экспертами как «развитая личность, но подверженная жестоким регрессивным напоминаниям», пытался всеми силами доказать: проводимые эксперименты необходимы в данном контексте, у него не было выбора, кроме как подчиниться приказу начальства.
 

Изменения, внесенные им в документы перед судом, в конечном счете сделали их бесполезными для науки.

С научной точки зрения Байгльбёк объяснил: хотя его эксперименты не привели к каким-либо убедительным выводам, главным образом из-за «жульничества» некоторых подопытных, ему все-таки удалось получить ряд практических результатов.

Небольшое количество морской воды предпочтительнее жажды, в то время как большое чрезвычайно опасно. Человеку, который длительное время пьет морскую воду, целесообразно давать кальций.

Что касается дилеммы Берка/Шефера, она подтверждает то, что мы знали давно, а именно: вода Берка бесполезна, а метод Шефера давал питьевую воду.

Профессора Эндрю Айви вызвали для дачи показаний, чтобы подтвердить: метод идентичен тому, который использовался американской армией. В своих выводах суд указал: «врач не может прятаться за спину начальника, даже военного, даже в военное время».

Если согласиться с профессором Айви, что не было предварительного преднамеренного намерения привести к летальному исходу, факт остается фактом: здесь, как и в других экспериментах […], опыты проводились на заключенных, которые не могли их избежать, опыты, которые не предполагалось проводить на настоящих немецких добровольцах, студентах или солдатах. Экспериментальный демон, одушевлявший Гиммлера и его врачей, похоже, завладел высшими медицинскими сферами военно-воздушных сил, где не веяло нацистским духом, но где тем не менее был заключен договор с этим демоном.

Байгльбёка приговорили к пятнадцати годам лишения свободы, однако он не отсидел и половину срока: в 1952 году он заступил на работу главным врачом в больницу Букстехуде, где и оставался до своей смерти в 1963 году.