Текст книги "Жаркая ночь"

Глава 6

«10 июля 1832 года.

Форт Кошкононг, территория Мичиган

Нам еще только предстоит вступить в бой с противником, несмотря на то что прошли слухи, будто разведчики напали на след Черного Ястреба. Мои люди устали от бездействия и жаждут крови. Даже Сайрус подвергает сомнению храбрость генерала Аткинсона. Многие роты добровольцев распускаются, вернее, то, что от них осталось. Многие устали от «славы» и сбежали домой. Жаль, что я не в их числе. Мистер Линкольн любезно предложил передать вам мое послание. Не знаю, когда еще у меня появится возможность написать вам».

Из письма лейтенанта Льюиса Хадсона своей матери Августине

– Простите, что опоздала, – проговорила Энни, врываясь в кабинет Оуэна Декера в музее. – Задержалась в суде, и к тому же понятия не имела, что в пятницу вечером такое интенсивное движение.

Оуэн лишь отмахнулся и встал.

– Все стремятся поскорее вырваться на природу. Скоро начнутся занятия, и людям не терпится наверстать упущенное. Кому-то порыбачить, кому-то покупаться, кому-то просто посидеть на бережку.

После нескольких дней, в течение которых Энни слушала исключительно односложные слова Рика Магнуссона, произнесенные ворчливым тоном, непринужденная речь Оуэна была для нее словно бальзам на сердце. Сегодня на нем были джинсы и белая рубашка, подчеркивавшие его привлекательность. Как только Энни села, он тоже опустился в кресло.

– У вас есть дети? – спросила Энни, заметив у него на пальце обручальное кольцо.

– Двое... даже почти трое. Мы с женой ожидаем прибавления семейства в октябре.

– Поздравляю.

– Я поздняя пташка, – усмехнулся Оуэн, коснувшись подернутых сединой волос. – Женился почти в тридцать. А вы замужем?

Этот вопрос ей и раньше частенько задавали, однако на сей раз она не стала отшучиваться, хотя и улыбнулась, отвечая:

– Моя работа не оставляет мне времени на семью.

В темных глазах Оуэна вспыхнуло удивление и погасло.

– А как вы ладите с Риком?

– Никак.

Он сочувственно посмотрел на нее:

– Жаль, что вам с ним тяжело.

Энни не хотелось обсуждать Рика, и она дала это понять, холодно заметив:

– Мне нравится отвечать на брошенный вызов. Оуэн намек понял.

– В таком случае давайте перейдем прямо к делу, – предложил он. – Я пригласил сюда сегодня мою хорошую знакомую. Криста Харт работает в археологическом управлении штата и имеет квалификацию антрополога.

– А вы тоже антрополог?

– Ну что вы! – рассмеялся Оуэн. – Я имею диплом агронома. Так сказать, фермер со степенью, – уточнил он, отвечая на ее вопросительный взгляд. – Я владелец стада более чем в двести голов и большого куска земли.

Энни невольно сравнила Рика, в неизменных грязных ботинках, замызганной футболке и с загорелым лицом, с этим холеным мужчиной, в белоснежной рубашке и джинсах без единого пятнышка.

– Вы не похожи на фермера, – заметила она.

– Не все фермеры постоянно ходят в рабочей одежде. Я владелец магазина Доу «Корма и семена» и провожу там большую часть времени. А делами на ферме заправляют специально нанятые для этого люди.

Ага! Так, значит, мистер Декер не кто иной, как фермер-белоручка.

– А где вы познакомились с антропологом?

– В баре, – послышался за спиной Энни насмешливый женский голос.

Энни обернулась. Оуэн поднял голову и улыбнулся во весь рот:

– Привет, Криста.

– Бары, – сообщила молодая женщина, входя в кабинет, – это такое место, где все в городе равны. Там размалеванные девицы общаются с тупыми инженерами, а возвышенные антропологи – со скромными агрономами.

Оуэн поднялся и пожал протянутую руку.

– Единственное, что в тебе есть возвышенного, так это рост. Мы с Кристой пару раз встречались. Давно это было.

Энни уже об этом догадалась. Она стояла, оценивающе глядя на молодую женщину, длинноногую и широкоплечую. Шапка коротко остриженных светлых волос венчала довольно простенькое веснушчатое лицо с серыми глазами и полными губами, которые, судя по морщинкам вокруг них, много улыбались.

После того как Оуэн их познакомил, Энни снова села.

– Спасибо, что ради меня проделали такой долгий путь.

– Ничего, – ответила Криста. – Когда дело касается истории штата, я всегда рада помочь.

Оуэн направился к двери:

– Вы тут вдвоем пока поболтайте, а я схожу к Бетти и принесу нам по чашечке замечательного кофе, который она варит. Я знаю, ты любишь черный, Криста. А вы, Энни?

– Со сливками, пожалуйста, – ответила девушка.

Оуэн вышел из кабинета и осторожно прикрыл за собой дверь.

– Оуэн попросил меня приехать, потому что моя диссертация была посвящена этническому фольклору первых переселенцев, в основном норвежских и немецких фермеров и корнуэльских шахтеров, – пояснила Криста. – Я много лет собирала всевозможные истории и предания по всему южному Висконсину.

Энни с готовностью поддержала тему.

– В этих местах я собрала их с пару дюжин, но только три из них, сдается мне, имеют какое-то отношение к вашему исследованию.

– Лучше чем ничего. А присутствует ли в них призрак, который называют Плачущей Женщиной?

– Да. Я скопировала из своей диссертации довольно много страниц, относящихся к этой теме, чтобы вы могли подробно с ней ознакомиться, когда у вас будет время. – Криста расстегнула молнию на кожаной папке и, вытащив оттуда толстую, пачку бумаг, протянула Энни. – В первой истории рассказывается о том, что город Феннимор посещал призрак, сидящий на лошади. Полагают, что это призрак Джона Феннимора, который исчез во время войны Черного Ястреба.

– Параллель с исчезновением лейтенанта Хадсона, – заметила Энни. Ей понравилось, что Криста Харт не стала тратить время на болтовню и сразу перешла к делу.

– Я тоже об этом подумала, – продолжала Криста. – Второе – это серия историй о духах, присутствовавших якобы на полях сражений, в частности на Висконсинских высотах и у реки Бэд-Экс. Поговаривают, что реку Бэд-Экс посещал призрак в форме. Якобы он быстро промчался по берегу реки и исчез. Легенда гласит, что какой-то солдат погиб в бою и теперь разыскивает свою роту.

– Лейтенант Хадсон никогда не был у реки Бэд-Экс. Криста махнула рукой, то ли в знак согласия, то ли наоборот – Энни не поняла.

– Остальные истории похожи, только облик духов отличается. То это военный, как на Висконсинских высотах, то гражданский, с которого индейцы сняли скальп. Реку Бэд-Экс посещают несколько духов индейцев. Говорят, один из них женщина, разыскивающая своего мертвого ребенка. В общем, романтические бредни. Викторианцы любили подобную чепуху.

Пока что Энни не нашла в рассказе Кристи ничего такого, что помогло бы ей отыскать Льюиса.

– А что вам известно о Плачущей Женщине?

– Я отношу ее к категории индейских женщин, которые бродят по полям сражений, разыскивая своих погибших возлюбленных.

В этот момент вернулся Оуэн с тремя дымящимися чашками, и маленькая комната тотчас же наполнилась ароматом кофе. Как только все разобрали свои чашки, Энни заметила:

– Однако Холлоу не поле сражения. Криста кивнула:

– Потому-то я держу эту историю отдельно. По словам тех с кем я разговаривала о Плачущей Женщине, включая Рика, она – некий расплывчатый силуэт, который сидит на мысе Холлоу и плачет.

– Такой призрак не напугает, а скорее будет действовать на нервы, – заметил Оуэн.

– Придется с вами согласиться, – усмехнулась Энни и повернулась к Кристе: – А вы уверены, что этот призрак – женщина и индианка?

– Да. Это отмечается во всех рассказах. Обычная версия склоняется к тому, что эта женщина из племени виннебаго, или, как они сейчас называются, хочанк. Она оплакивает своего возлюбленного из племени сиу, убитого ее родственниками из мести. Известно, что племена виннебаго и восточные сиу враждовали между собой.

– А какие еще есть версии?

– По второй – она была убита охотником-французом, по третьей – поселенцы убили ее любовника, а она от горя покончила жизнь самоубийством.

– В общем, ни одна из этих историй не связана с войной, – заметила Энни и взглянула на Оуэна Декера. Тот с улыбкой наблюдал за ней.

– Да, – согласилась Криста. – Однако племена сиу, оджибва, потаватоми, виннебаго и меномини использовали восстание Черного Ястреба для нападения друг на друга, так что, может быть, в первой истории есть доля правды.

Энни потерла бровь, размышляя.

– Возможно, она отражает реальную племенную междоусобицу того периода. А вы уверены, что ни одна из этих историй не связана с племенем соук, вождем которого был Черный Ястреб?

– Насколько мне известно, нет. Но племя соук переселилось в Оклахому, а я там ни с кем не разговаривала, – ответила Криста. – Моя работа посвящена фольклору первых переселенцев и лишь частично затрагивает сведения о местных племенах. Я думаю, что легенда о Плачущей Женщине имеет вполне реальное объяснение. Мне доводилось бывать в Холлоу. Там ветрено, растет много деревьев и стоят валуны, имеющие странную форму. Любой человек, не лишенный воображения, может увидеть там тени, напоминающие склоненную женщину, а ветер в ветвях деревьев иногда издает звуки, подобные плачу.

Энни открыла было рот, чтобы ответить, но Оуэн ее опередил.

– Может быть, – произнес он. – Но когда к Плачущей Женщине прибавляется еще и пропавший без вести офицер, которого в последний раз видели в Холлоу, и известно, что в Холлоу стояла лагерем армия, это уже кажется не простым совпадением, а чем-то большим.

Вдохновленная его интересом, Энни решилась:

– Я была бы вам очень признательна, если бы то, что я вам расскажу, не вышло за пределы этой комнаты, по крайней мере пока. Я считаю, что лейтенант Хадсон был убит и похоронен в Холлоу. И обстоятельства его смерти скрывались по каким-то важным для армейского руководства причинам, – заявила она.

Оуэн Декер тихонько присвистнул:

– Ну и ну! А Рику вы об этом рассказывали? Энни покачала головой:

– Его и так раздражает моя работа, поэтому сомневаюсь, что он позволит мне искать в Холлоу зарытые тела.

– И что вы собираетесь делать? – спросил Оуэн, вскинув брови.

Хороший вопрос!

– Что-нибудь придумаю.

– С точки зрения законности тут тоже не все просто, – вмешалась Криста. – Никто не может запретить человеку рыться в собственной земле. Но если вы вдруг найдете останки, полиция может начать расследование, и будет вести его до тех пор, пока судмедэксперты не докажут, что возраст останков исключает возможность убийства. В этом случае вызываются опытные судебные антропологи и начинают раскопки.

Энни не составило труда вообразить, что выскажет Рик представителям местной полиции, шерифу штата и следователю, равно как и археологам, шастающим по его земле.

– Вероятность того, что я найду какие-то останки, ничтожно мала.

Криста пожала плечами:

– Всякое может случиться. Думаю, то, что вы затеваете, очень интересно, и тем не менее должна вам напомнить, что история принадлежит народу, а не одному человеку.

«Нет, Льюис принадлежит мне», – подумала Энни. Для команды судебных медиков он будет лишь мешком с костями, которые они обмерят, взвесят и снабдят ярлычками с мудреными терминами. А для нее он член семьи, человек, которого предало правительство. А ведь он поклялся его защищать ценой собственной жизни и клятву свою сдержал. Человек со своей судьбой, своими горестями и радостями... Но об этом не стоит распространяться.

Энни снова взглянула на Оуэна Декера и зябко поежилась: на лице его застыло странное выражение.

Рик отстранился от клубов пара, вырывавшихся из-под крышки кастрюли, в которой он варил картошку. С крыльца донесся лай Бака, заглушаемый скрипом шин по гравию. Лай был не злобный, а дружелюбный.

Несколько секунд спустя в кухню стремительно ворвалась Энни. Рик кивнул в знак приветствия и снова повернулся к раковине. По топоту каблуков он без труда определил, куда в Данный момент Энни направляется.

– Как вкусно пахнет, – заметила она, принюхиваясь. Рик почувствовал, что она стоит у него за спиной. – Что вы готовите?

– Жареного цыпленка, пюре, зеленые бобы и бисквиты.

– Вот это да! Если бы я каждый день столько ела, меня бы уже давно разнесло. Ненавижу таких людей, как вы, у которых хороший обмен веществ. Между прочим, очень миленькая на вас рубашка. Цвет вам удивительно идет.

Оторопев от такой молниеносной смены темы разговора и оживленного тона Энни, Рик взглянул на свою старенькую джинсовую рубашку, не представлявшую, по его мнению, ничего особенного, потом через плечо на Энни. Всякий раз, когда он ее видел, в груди появлялось сладкое ноющее чувство.

– Что-то вы сегодня не в меру оживленная.

– Когда работа движется, я всегда радуюсь.

Рик почувствовал, что Энни старается держаться от него подальше. Сам виноват. Нечего было выставлять себя хамом, когда она положила руку ему на плечо. Что ж, хоть он тогда и сглупил, все же неприятно, когда к тебе относятся как к прокаженному, обходят стороной.

Когда Энни остановилась у него за спиной, на Рика пахнуло ароматом ее духов – густым, ванильным, напоминающим запах домашнего печенья, посыпанного сахаром. Рик представил себе грудь Энни: наверняка белоснежная, как свежая сметана. Разозлившись на себя, он принялся с еще большим ожесточением мять картошку.

– Никогда не видела человека, который бы делал настоящее пюре, – заметила Энни, и Рик уловил в ее голосе восхищение. Она наклонилась ближе, почти коснувшись грудью плеча Рика. – Я всегда покупаю картофельные хлопья, а потом развожу их молоком или водой. Ой, сколько картошки! Ждете гостей?

– Да. Дочь.

– Ах да, совсем забыла. Весь день была занята Льюисом. «Странная манера выражаться», – подумал Рик. Впрочем, Энни вообще не походила ни на одну из его знакомых женщин. Не переставая толочь картошку, Рик потянулся за пакетом молока, стоявшим на столе. На секунду Энни оказалась в его объятиях. Она пристально посмотрела на Рика и замерла. Вот черт! Схватить бы ее сейчас, прижать к груди и завопить, что он не возражает, чтобы к нему прикасались, а, наоборот, желает этого.

Рик плеснул молока в кастрюлю.

– Приглашаю и вас на ужин, – проговорил он, делая вид, что не заметил, как Энни осторожно отошла. – Все могут собраться за семейным столом.

Энни замерла:

– Вы это осознанно?

– Если я кого-то куда-то приглашаю, то всегда делаю это серьезно, Энни.

– Спасибо. – Она бросила на него любопытный взгляд. – А когда ужин?

– Хизер должна приехать минут через пятнадцать.

– Так скоро? Тогда пойду переоденусь. Через минуту спущусь и помогу вам накрыть на стол. – У двери она обернулась. – Знаете, на улице такой чудесный день. Почему бы вам не открыть шторы, чтобы солнце проникло в дом?

Рик молча продолжал мять картошку, а Энни, не дождавшись ответа, начала подниматься по ступенькам. Отлично! Еще недели не живет у него в доме, а уже распоряжается.

– Ох уж эти женщины, – прошептал Рик, обращаясь к картошке.

Энни и в самом деле вскоре вернулась. Она заплела волосы в косу, и губы ее казались розовее, чем когда она уходила. «Наверняка намазала их помадой», – подумал Рик, однако задерживать взгляд на ее губах не стал. Еще подумает бог знает что!

Поставив на стол три тарелки, три стакана и положив три вилки, Энни подбоченилась и нахмурилась:

– Нужно добавить что-нибудь яркое. У дороги растут полевые цветы, можно, я их сорву?

– Конечно.

– У вас есть ваза? Рик фыркнул:

– Энни, в этом доме есть все. Посмотрите в гостиной, там найдется не одна дюжина ваз. Возьмите какую пожелаете.

– Правда? – радостно воскликнула Энни.

Рик не знал, как отреагировать на такой искренний восторг, и снова кивнул. Иногда ей так легко угодить.

– Мне у вас ужасно нравится. Здесь так красиво! – На лице Энни появилось озадаченное выражение. Похоже, она сама не понимала, почему так сказала. – Я чувствую себя здесь так. , , как будто это мой родной дом. Наверное, это из-за Льюиса... В общем, я пытаюсь вас поблагодарить за то, что позволили мне у вас жить.

Рик отвернулся, чувствуя себя неловко.

– Вы ведь мне платите. Не забыли?

«Вот дурак! – укорил он себя. – Мог бы ответить повежливее». Нахмурившись, он повернулся к Энни, собираясь сказать ей что-нибудь любезное, но она уже ушла. Секунду Рик постоял, испытывая странное одиночество, потом снова повернулся к плите.

К тому времени как Энни вернулась с охапкой ярких растений, ужин был уже готов.

– Смотрите, я набрала клевера, цикория и диких маргариток. – Она поставила цветы в вазу его матери из матового стекла, которую отец Рика подарил ей за год до ее смерти. – А еще лисохвоста. – Энни сунула пушистую траву под нос и скорчила смешную рожицу. – Теперь и у меня есть такие же усы, как у вас, только не такие рыжие.

Рик невольно рассмеялся.

– Знаете, вы должны делать это чаще, – заметила Энни.

– Что «это»?

– Смеяться.

– Прежде чем Рик успел подобрать подходящие слова для ответа, Бак залился лаем.

«Представление начинается», – подумал Рик.

Энни сунула лисохвост в вазу, поставила ее посередине стола, повертела в разные стороны и, наконец удовлетворенная, повернулась к Рику, который все это время стоял, засунув руки в карманы джинсов.

– Ну как? Красиво?

Рик всегда считал полевые цветы простыми сорняками, однако сейчас не мог не признать, что они оживили стол. Он кивнул, и Энни так и расплылась от удовольствия. Глаза у нее засверкали, и Рик в очередной раз поразился их красоте. Красивее этих глаз, теплого коричневого цвета, с золотыми и зелеными искорками, ему еще никогда ничего не доводилось видеть.

Он отвел взгляд и направился к входной двери.

– Мне очень хочется познакомиться с вашей дочерью, – услышал он за спиной.

– Шестнадцать лет – трудный возраст, – заметил он, берясь за ручку.

Во дворе хлопнула дверца машины, потом еще раз, и послышался восторженный лай Бака.

– Я помню себя в ее возрасте, – проговорила Энни и протянула руку, чтобы дружески похлопать Рика по плечу, но передумала, и рука безвольно повисла в воздухе.

И опять Рик сделал вид, что ничего не заметил. Он вышел на крыльцо, и тотчас же все мысли вылетели у него из головы, кроме одной: как пережить последующие пять минут.

Темно-синяя машина модели «краун-виктория» припарковалась на подъездной дорожке, однако двигатель все еще работал. Хизер в чересчур плотных шортах и рубашке стояла у багажника машины, откидывая с лица длинные белокурые волосы. Крышка багажника была открыта, поэтому мужчины, вытаскивавшего сумки Хизер, видно не было. «Что ж, чем позднее придется здороваться с этим подонком, тем лучше», – подумал Рик.

– Привет, малышка, – проговорил он охрипшим голосом.

Выражение гнева и зависти появилось на лице Хизер, когда она заметила Энни, и Рик тотчас же понял, о чем подумала его дочь. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться.

– Кто это? Что она здесь делает? – спросила Хизер вместо приветствия.

Рик сурово взглянул на дочь, но в этот момент дверца рядом с водителем открылась, из машины вышла Карен, а за ее спиной, на заднем сиденье, Рик заметил спящего мальчика. Как Рик ни старался, он не смог удержаться, чтобы не взглянуть на выпуклый живот своей бывшей жены, а уж потом ей в лицо.

– Привет, Рик, – поздоровалась Карен, улыбнувшись своей ласковой, милой улыбкой. – Как поживаешь?

– Хорошо, – ответил Рик, как отвечал всегда, и, заметив, что Карен с любопытством разглядывает Энни, пояснил: – Это Энни Бекетт. Она снимает у меня комнату и пишет книгу.

– Вы, должно быть, та самая женщина, с которой Хизер на днях разговаривала по телефону, – вежливо проговорила Карен. – Рада с вами познакомиться, мисс Бекетт.

– Я тоже рада с вами познакомиться, – отозвалась Энни. – И с тобой, Хизер. Твой отец много о тебе рассказывал.

– Ну еще бы! – фыркнула девушка, возведя глаза к небу. Карен хмуро взглянула на дочь, потом перевела взгляд на мужчину, который подошел к ней и по-хозяйски положил ей руку на живот. Больше Рик не мог делать вид, что не замечает его. Так и подмывало сказать: «Энни, позвольте познакомить вас с сукиным сыном, который трахал мою жену, в то время как я работал на двух работах, чтобы прокормить свою семью».

– Энни, это Оуэн Декер.

Декер молча стоял, лицо его было непроницаемым.

– Здравствуйте, мистер Декер, – проговорила Энни.

– Здравствуйте, мисс Бекетт.

Декер наклонил голову в знак приветствия и, отводя взгляд, на секунду встретился глазами с Риком.

– Папа, ну бери же мои сумки! На улице такая жара, и я есть хочу, – пожаловалась Хизер.

Декер направился было к Хизер, чтобы выполнить ее просьбу, пока Рик спускался по ступенькам, однако девушка, нахмурившись, крикнула:

– Не вы! Я сказала «папа»!

– Хватит! – приказал Рик.

Хизер открыла рот, чтобы что-то возразить, однако, заметив, каким взглядом посмотрел на нее Рик, похоже, передумала.

– Я сам их отнесу, – бросил Рик Декеру. Ни слова не говоря, тот попятился.

– Хизер, мы заберем тебя в воскресенье в шесть вечера. Слушайся папу. Рада была с вами познакомиться, мисс Бекетт. Как-нибудь расскажете нам о своей книге. – Улыбка Карен была очаровательна, однако немного натянута. Муж помог ей забраться в машину, потом сел сам, и они уехали.

Бросив взгляд через плечо и убедившись, что Хизер не слышит, Рик повернулся к Энни. Та была немного бледна.

– Что случилось? – спросил он.

– Ничего.

– Вы уверены?

– Милая семейная встреча, – бросила она, не глядя на него, и, повернувшись, добавила: – Хорошо, что ни у кого из вас не оказалось под рукой ружья.

И, прежде чем Рик успел что-то сказать в свою защиту, направилась к двери. Рик хмуро смотрел ей вслед. Что ж, еда стынет, и, хотя аппетит начисто пропал, нужно идти в дом и притворяться, что все в порядке.

Он отлично научился это делать в последнее время. Научился высоко держать голову и не обращать внимания на любопытные взгляды, которые кидали на него местные жители, когда ему приходилось за чем-то приезжать в город; на развеселых парней в баре, которые снисходительно хлопали его по спине, совали в руку банку с пивом и шептали, что все они, бабы, одинаковые.

К тому времени как Рик присоединился к Энни и Хизер за столом, у него уже не было никакого желания вести беседу. Хизер не обращала на Энни никакого внимания, разговаривала исключительно с ним, когда не жаловалась на еду, погоду, жару, в общем, на все на свете.

Энни тоже в основном помалкивала, однако Рик заметил, что для такой хрупкой женщины аппетит у нее отменный: она съела четыре бисквита, как будто никогда раньше их не пробовала горячими.

Когда ужин наконец закончился, Рик начал собирать со стола посуду. Не сказав ни слова, Энни встала и принялась помогать. Хизер продолжала сидеть, поигрывая вилкой и с вызовом глядя на Рика, мол: «Только попробуй попросить меня помочь, я тебе такое устрою!»

Рик понимал, что должен заставить дочь вести себя прилично, особенно перед гостьей. Любой хороший отец на его месте так бы и поступил, но сегодня он слишком устал, чтобы сражаться с Хизер.

– Спасибо. – Когда он взглянул на Энни, в глазах ее не было и тени осуждения. Рик облегченно вздохнул.

– Это самое малое, что я могу для вас сделать в благодарность за то, что вы приготовили такой великолепный ужин. – Она повернулась к Хизер, которая по-прежнему, ссутулившись, сидела за столом: – После того как я вымою посуду, я пойду в Холлоу. Хочешь пойти со мной? Посмотришь, как я работаю. У меня есть пара фотоаппаратов и сумка, полная специальных линз и фильтров. Если тебе интересно, могу показать, как устанавливать аппаратуру и делать снимки.

В глазах Хизер вспыхнула искорка интереса, однако, пожав плечами, она проговорила:

– Ну, не знаю. Скукотища, наверное.

– Я тебя только приглашаю, – спокойно ответила ровным голосом Энни. – Мне было примерно столько лет, сколько тебе, когда я занялась фотографией. Некоторым людям нравится этим заниматься, некоторым – нет. Как хочешь. Мне все равно.

– Папа, можно, я пойду?

Рик кивнул, недоумевая про себя, с чего это Энни взбрело в голову возиться с какой-то противной девчонкой, которая полностью ее игнорирует.

– Мы все пойдем. Мне и самому интересно знать, чем это она там целыми днями занимается.

– Ха! – внезапно ухмыльнулась Энни. – Вы просто хотите убедиться, что мы не станем перемывать вам косточки.

Хизер подозрительно уставилась на Энни.

– Правда, папа. Ты уж лучше оставайся дома.

Рик ласково подергал дочь за белокурый локон:

– Ничего не выйдет, детка. Я пойду с вами, чтобы защитить Энни от твоего «радужного» настроения. Бедняжка понятия не имеет, во что себя втравливает.