Текст книги "Казино «Пять тузов». Киноповесть"
Автор книги: Митрофан Вистовский
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Сцена 5: Страшная правда
Голос за кадром: «Оглушенный известием о бриллианте Сидоров покинул больничные покои не попрощавшись…».
Сидоров-младший бесцельно шагает по улицам города. Время от времени он зачем-то трясет головой, как если бы пытался прогнать наваждение, и щупает лоб. По дороге он машинально заглядывается на витрины и рекламные вывески.
«…Мысли его путались и мешали друг другу. Еще бы! Не желая лишний раз волновать своего заболевшего родственника, он не сказал ему самого главного, и теперь это главное не давало ему покоя. Дело в том, что к моменту ограбления Маузера, а значит и бриллианта, в квартире уже не было, а где он был, этого Сидоров не хотел рассказывать ни деду, ни врачу Окачурину, ни тем более инспектору Подпортянскому…».
Прямо над головой Сидорова большой рекламный щит: «Казино „Пять тузов“. Зайди и выиграй!». Сидоров мрачно сплевывает на тротуар. Он в трансе. Голос за кадром продолжает:
«…Ну а инспектор Подпортянский, совершенно не догадываясь о потерянном бриллианте, бился над очередной головоломкой».
Сцена 6: В кабинете Подпортянского
За рабочим столом, обхватив голову руками, сидит майор Подпортянский. Он сосредоточенно размышляет. Губы его беззвучно шевелятся. Перед ним – сложнейший газетный кроссворд.
Стук в дверь. На пороге лейтенант Смольный.
– Разрешите?
– Разрешаю…
В кабинет входит группа из четырех милиционеров и молча рассаживается за длинным столом. Подпортянский на секунду отрывается от своих бумаг, внимательно оглядывает подчиненных и опять опускает голову к кроссворду.
– Значит так, – начинает он, не поднимая головы, – по поводу генеральской квартиры. Дело серьезное. Не каждый день у нас в стране генералов грабят. Найти негодяев и вывести их на чистую воду – это для нас задача первостепенной важности. Дело чести. Всем ясно?
– Так точно! – за всех рапортует Смольный.
– И чтобы без всяких там отговорок. Найти и точка! Мне уже звонили по этому делу. Оттуда, – Подпортянский не глядя показывает пальцем к потолку. Вслед за пальцем к потолку поднимаются и глаза подчиненных. Под потолком на стене большой плакат: «Приказ начальника – закон».
– Спрашивают, интересуются, торопят, – продолжает Подпортянский. – Такая вот картина… Кстати, Смольный, ты в школе хорошо учился?
– Так точно! – вскакивает лейтенант.
– Тогда у меня вот какой вопрос: известный русский живописец с пешеходной фамилией.
Смольный на секунду задумывается:
– Шагал.
– Куда шагал? – переспрашивает инспектор.
– Не шагал, а Шагал, – уточняет лейтенант. – Марк Шагал, живописец такой был. Он еще квадраты хорошо рисовать умел. Черные. Ша-гал.
– Квадраты, вроде, Айвазовский рисовал, – включается в разговор еще один милиционер, но Подпортянский тормозит его с явным неудовольствием:
– Отставить Айвазовского! Шагал квадраты рисовал. По буквам подходит, – он быстро черкает в кроссворде нужное слово. – Шагал… Ладно, что там у нас по генеральской квартире. Есть продвижение?
– Так точно! – бодро рапортует Смольный. – Разрешите?
– Разрешаю.
Лейтенант берет в руки исписанный лист и читает:
– В рамках оперативно-следственных мероприятий нашей группой был задержан подозрительный гражданин, по всем признакам направлявшийся в обворованную квартиру. Проверка личности показала, что это некто Нечитайло – штатный охранник игорного дома «Пять тузов».
По дороге на допрос гражданин Нечитайло ударился глазом о дверь, после чего показал, что направлялся в квартиру генерала Сидорова по заданию начальника охраны игорного дома с целью получить долг с внука генерала Сидорова.
Для проверки этой информации в качестве свидетеля нами был вызван начальник охраны игорного дома «Пять тузов». По дороге в кабинет он дважды ударился о дверь лбом и показал, что распоряжение ему дал директор казино. Вызванный для дачи показаний директор…
Подпортянский перебивает лейтенанта:
– Ударился о дверь…
– Так точно! Вызванный для дачи показаний директор игорного дома демонстративно отказался отвечать на вопросы следствия, но по дороге в кабинет ударился о дверь носом. После этого он рассказал, что действительно ссудил гражданина Сидорова некоторой суммой денег и послал своих работников, чтобы напомнить гражданину Сидорову о долге. Хозяин квартиры подтверждает эту информацию.
Исходя из имеющихся фактов, можно предположить, что ограбить квартиру Сидоровых мог охранник казино Нечитайло. Узнав, что внук генерала Сидорова приготовил сумму, необходимую для погашения долга, гражданин Нечитайло тайком пробрался в квартиру и унес вышеуказанную сумму, после чего вернулся, чтобы напомнить гражданину Сидорову о долге.
– А зачем ему было возвращаться? – задумчиво перебивает инспектор.
– Чтобы запутать следы и отвести от себя подозрения.
– Логично, – соглашается Подпортянский. – А у экспертов как?
– Экспертам удалось обнаружить на сейфе неопознанные отпечатки пальцев, но при опознании обнаружилось, что они принадлежат самим экспертам.
– Понятненько. Ну а соседи что, видели кого подозрительного?
– Так точно! Там участковый Колобанщиков весь подъезд на уши поднял – активность проявляет. В ночь перед ограблением соседи заметили подозрительного типа в черном костюме и черных очках. Там в подъезде темно было, но по очкам опознать смогут.
– Понятненько, – подводит итог майор. – Значит, пока что работаем с версией охранника. И давайте, поактивнее. Кстати, Смольный, что там у тебя с дверью? Может, поменять пора? А то что-то часто задержанные о не ударяются. У тебя какая система?
Лейтенант Смольный пожимает плечами:
– Обычная система. Деревянная.
– Деревянная! – недовольно морщится майор. – Давно уже пора железную ставить. Метал – надежнее. И эффективнее. В общем так, работаем. Кстати, лейтенант, как у тебя дело с пьянством обстоит?
– Держу под контролем.
– Тогда вот какой вопрос: какая степень алкогольного опьянения самая низкая?
– Самая низкая? – Смольный секунду морщит лоб, после чего бодро рапортует:
– Самая низкая степень алкогольного опьянения – стелька.
– Действительно стелька! Сам бы мог догадаться, – оживляется майор. – Всё, все свободны… И, это – дверь не забудь поменять. Лично проверю…
Он опять задумчиво склоняется над столом и вписывает в кроссворд слово «СТЕЛЬКА». Голос за кадром:
«Инспектор Подпортянский предчувствовал скорую удачу. Ему и в голову не могло прийти, какие страсти начнут кипеть вокруг этого дела в самое ближайшее время!..».
Сцена 7: В ювелирном магазине
Прилавок ювелирного магазина. Кольца, перстни, колье, диадемы. Сверкание бриллиантов, стройные шеренги цен. Со стеклянными глазами Сидоров смотрит на все это великолепие.
– Могу я Вам чем-нибудь помочь? – перед Сидоровым вырастает фигура молодой продавщицы. По глазам покупателя видно, что кора его головного мозга работает в режиме глубокого торможения.
– Что вас интересует? – щебечет продавец, как ни в чем ни бывало. – Кольца к свадьбе? Подарок любимой маме? Сюрприз даме сердца? Что-нибудь для себя?
– Скажите, – Сидоров наконец-то берет себя в руки, – вам название «Звезда Тимура» ни о чем не говорит?
– Звезда Тимура? А что это?
– Камень, – поясняет Сидоров. – Бриллиант.
– Вот у нас витрина с бриллиантами, – терпеливо и вежливо поясняет продавец. – Посмотрите пока здесь…
Она куда-то отходит. Сидоров тоже собирается покинуть магазин, но таинственный блеск бриллиантов притягивает его взгляд. Он опять возвращается к прилавку. Бриллианты бросают с витрины снопики яркого света.
За спиной раздается незнакомый голос с характерным одесским акцентом:
– Я дико извиняюсь, молодой человек. И что вы-таки хочете мине сказать?
Сидоров оборачивается. Перед ним некий гражданин похожий на ювелирного мастера. На нем рабочий фартук, а на лбу на резинке держится увеличительная трубка.
– Я хочу сказать?! – Сидоров недоуменно выпучивает глаза.
– А разве нет? – ювелир пожимает плечами. – Когда такой серьезный молодой человек приходит в ювелирную лавку и спрашивает за «Звезду Тимура», я-таки понимаю, он имеет мине что-то сказать. Или я ошибаюсь?
– Да просто спросить хотел, – пожимает плечами Сидоров.
– Это я уже понял, – ювелир кивает головой. – Но почему вы решили спросить за «Звезду Тимура» именно здесь?
Сидоров берет себя в руки:
– А что? Шел мимо, дай думаю зайду, спрошу.
– Ну что ж, – в глазах ювелира бегают задумчивые искорки, – вы меня вполне себе убедили. За последнюю неделю вы уже второй молодой человек, который просто идет себе мимо и хочет спросить меня за «Звезду Тимура». Идемте, я вам кое-что расскажу.
От этих слов Сидоров вздрагивает и спешит вслед за ювелиром вглубь магазина:
– Подождите, у вас что, кто-то уже спрашивал об этом?
– Вы не поверите, но вы-таки совершенно правы, молодой человек!
– Кто? Как его звали?
– Вы знаете, он почему-то не стал мине показывать свой паспорт. А я-таки постеснялся спросить его за это.
Они подходят к двери с табличкой:
«Апанас Аронович Попугайчик, ювелир».
– Да постойте вы, – тормозит его Сидоров, – как он выглядел?
Попугайчик останавливается перед дверью:
– Я-таки знал, что вам станет интересно. Заходите.
Он пропускает Сидорова вперед, а Сидоров продолжает настаивать:
– И все-таки, как он выглядел?
– Ну а как вы полагаете, как может выглядеть человек, который приходит за такими делами к ювелиру? Вполне себе приличный господин, в темных очках и с портфельчиком. Заходите, заходите, молодой человек, не стесняйтесь. Вот, полюбуйтесь пока…
Ювелир достает из какой-то коробочки прозрачный камень и протягивает Сидорову:
– Впечатляет, как вы полагаете?
Сидоров вертит в руках драгоценный предмет и бледнеет:
– Это он?
– Что я вам могу-таки сказать? – ювелир забирает камень из рук Сидорова и разглядывает его сам. – Если я похож на английскую королеву, то это он. Но нет, молодой человек, Апанас Аронович Попугайчик не похож на английскую королеву. Это не «Звезда Тимура». Это даже не бриллиант. Это, я вам скажу, обыкновенный циркон. Чтобы вам было понятнее – фуфло, похожее на бриллиант. Интеллигентный человек сказал бы, что это страз. Итак, молодой человек, как я понимаю, камня вы не видели в глаза. Так почему вы-таки решили зайти со своими вопросами именно здесь?
– Да говорю же вам, просто шел мимо.
Сидоров оглядывает обстановку мастерской: стол, микроскоп, на полках банки с какими-то жидкостями, в углу – шлифовальный станочек.
– Да, да, вы-таки просто шли мимо. В этом городе я знаю десяток приличных мастеров и еще полторы сотни мелкой ювелирной шпаны. Но почему за «Звездой Тимура» все ходят именно сюда? Вы здесь рядом живете?
– Да говорю же вам, нет. Из больницы я шел, а ваш магазинчик рядом оказался.
– Ах вот оно что! Мог бы и догадаться. И чем вы, я дико извиняюсь, болеете?
– Да не болею я! – Сидоров начинает нервничать. – Деда я навещал.
– И дедушка, я опять дико извиняюсь, вам рассказал за «Звезду Тимура»? – перебивает его ювелир.
– Нет, – Сидоров замечает, что невольно проговорился и обрывает разговор.
– Ну, нет так нет. Присаживайтесь. Так что вы хочете узнать? Сколько он стоит?
– Ну и сколько? – Сидоров старательно делает вид, что ему все это не очень интересно. – Просто так спрашиваю.
– Да, да, молодой человек, – кивает головой ювелир, – вы-таки уже успели за это сказать. Так и я вам отвечу просто так. Перед тем как этот камень последний раз пропал…
– А он пропал? – Сидоров напрягается.
– Молодой человек, не смешите меня сильно, мне вредно много юмора. Такие камни всегда пропадают. Когда какой-нибудь приличный человек не хочет получить себе лишний геморрой. Я-таки продолжу. Когда этот камень лежал в сейфе Бонапарта Наполеона, а Бонапарт Наполеон был приличным человеком, за него давали двести тысяч английских фунтов. На такие деньги по тем временам он мог купить себе две небольшие армии, а остальное положить в какой-нибудь приличный банк под хороший процент.
– Так Наполеон его продал?
– Это-таки темная история, молодой человек. Если вы сядете на поезд и поедете в Лувр, то вам там скажут, что Бонапарт Наполеон не продал этот камень, а заложил в банк совсем другой бриллиант – «Регент». Вы чувствуете разницу – «Регент» и «Звезда Тимура»? Но Мойша Зиберман мне-таки говорил… Кстати, вы знаете Мойшу? Очень приличный человек. У него была мастерская на Французском бульваре. Так вот, Мойша-таки говорил мне, что Бонапарт Наполеон не стал закладывать «Регента» в банк, а заложил-таки «Звезду Тимура». Представляете?
– А Мойша откуда знает? – Сидоров изрядно удивлен.
– Ну как же, молодой человек! – ювелир всплескивает руками. – Мойша знает все! Так вот что я-таки вам скажу, молодой человек, – когда гражданин Бонапарт не пришел-таки за своим камнем, банк продал его какому-то русскому генералу. Представляете? Война, русское войско марширует по улицам Парижа, генерал на обмывает покупку с побежденными французскими дамами. А наутро – бац! – инсульт!
– Инсульт? – невольно вскрикивает Сидоров. – А как фамилия этого генерала? Случайно не Сидоров?
– Случайно нет. И даже специально – нет. Фамилия этого генерала была-таки Перепелкин. Но это не очень интересно, потому что в тот же день камень-таки исчез. И вот сегодня ко мне приходят два интеллигентных молодых человека и задают вопросы за «Звезду Тимура». Я-таки понимаю, что это не просто так. И что вы на это мине можете возразить?
– Кстати, – Сидоров не замечает вопроса в глазах ювелира, – а почему он так называется?
– Вы хочете спросить, почему «Звезда Тимура» имеет имя «Звезда Тимура»? Так это-таки просто. Мойша говорил мине, что на оправке этого камня была надпись. Что-то типа: «Господину Тимуру на память от благодарных вассалов». Очевидно, что вассалы были приличными людьми. Они не стали дожидаться, пока Тимур заберет-таки у них этот камень и подарили его ему. Таки мудрое решение проблемы, не находите?
– Почему, мудрое? – переспрашивает Сидоров.
– Если вам, молодой человек, не дай вам, конечно, бог, доведется подержать этот камень в руках, вы, я полагаю, сможете меня понять. Но если-таки доведется, – ювелир делает паузу, – можете смело обращаться ко мне. Апанас Аронович Попугайчик никогда не подводит своих клиентов.
Он протягивает Сидорову свою визитку.
– Да говорю же вам, я просто так спросил, – бормочет тот и направляется к двери. Тем не мене карточку все-таки берет.
– Да, да, я уже слышал за это. Вы спросили просто так. Всего доброго, молодой человек, – глядит ему в спину ювелир.
У ювелирных прилавков стоит врач Окачурин со своим медицинским чемоданчиком, но Сидоров уже ничего не замечает.
Музыкально-эпическая пауза
Голос за кадром:
«Пытаясь переварить полученную информацию, Сидоров до глубокой ночи просидел в ресторанчике с романтическим названием „Тихий Омут“…».
Сидоров сидит, обхватив голову руками в вечернем кабаке. Играет тихая музыка, между столиков неслышно танцуют пары, озорными светляками переливаются огни гирлянд, а джазовая певица поет по-английски романтическую песню – что-то не совсем понятное, но со светлой грустью в голосе.
«…На душе у Сидорова было пасмурно – он думал о бриллианте и о том, как его можно вернуть, однако ничего дельного в голову почему-то не приходило.
Иностранная певица на сцене пела ему о чем-то близком. И хотя Сидоров совершенно не знал английского языка, ему казалось, что женщина поет о превратностях судьбы. Быть может, она пела о том, что ей вот уже третий месяц не платят зарплату, что ее любимый парень оказался подонком, и что дела в последнее время идут не очень хорошо, но ей все равно, потому что ее дедушка – миллионер и на днях она получит большое наследство.
Слова песни ложились Сидорову на сердце. Он слушал и ему хотелось верить, что все происходящее с ним – обыкновенный сон, но что-то подсказывало ему, что это не совсем так.
Еще больше его подозрения укрепились, когда к нему за столик подсел незнакомый гражданин в черном костюме и черных очках. Он представился Сидорову как Кузьма, после чего предложил продать бриллиант и даже вручил немного денег под аванс.
Взяв деньги, Сидоров пообещал, что принесет камень завтра.
Краем глаза он видел, как в чемоданчике странного посетителя аккуратно уложены тугие пачки денежных знаков, но настроение от этого у него не улучшилось, ведь бриллианта у Сидорова не было, а были только карточные долги, недопитая бутылка водки и пустая дедушкина квартира…».
«…Что же касается меня, то я в тот день тщетно пытался разыскать своего товарища, который так беспардонно унес мою незаконченную рукопись. Я искал Сидорова в толпе прохожих. Заглядывал в тихие залы библиотек и драматических театров…».
На экране шумная танцпул ночного клуба. Я тоже скачу среди всех в своей белой рубашке и галстуке с черной папкой в руке. Палец на другой руке забинтован.
«…пытался отыскать его среди знакомых и коллег по работе…».
На экране постельная сцена. Лиц не видно, но из-под одеяла торчит мой загипсованный палец.
«…пробовал найти Сидорова даже в игорном зале казино…».
Забинтованной рукой лично бросаю шарик на рулетку. Шарик отскакивает и улетает к потолку.
«…но долго там не задержался…».
Выхожу из казино в туфлях, трусах, майке и галстуке. Под мышкой та же черная папка, на майке – накладной карман. Из кармана торчит ручка и блокнот с надписью «ПРЕССА».
«…Увы, Сидорова не было нигде… Так и не добившись в тот день никакого успеха, на следующее утро с опухшими веками я сидел в кабинете главного редактора и слушал, как шеф терпеливо и внятно объясняет нам цели и задачи нашего журналистского сообщества».
Сцена 8: Совещание у редактора
Мы сидим у шефа в кабинете – ровный ряд голов вдоль длинного стола. Все что-то пишут в блокнот. Я ничего не пишу и потому моя голова красиво возвышается над общим строем. Большая муха на зеленом столе чистит лапками перья.
– Все! Мое терпение лопнуло! – главный редактор с силой хлопает по столу пачкой газет, муха улетает. – Целый месяц ничего острого! Вистовский!
Мои глаза немного остекленело смотрят на шефа.
– Вистовский! – снова кричит редактор. – Ты что, оглох?
– Нет. Размышляю над вашими словами.
Я поднимаюсь со стула.
– Ну и до чего доразмышлялся, мыслитель?
– Народ жалуется. Говорит, чернухи в газетах много. Сплошной негатив.
– Жалуется! – возмущается редактор. – Подумаешь! Нежные больно стали. Мы, журналисты, как хирурги. У хирургов тоже негатив – людей ножами режут! Ну и что? По результатам смотреть надо! Наша задача – обнажать язвы нашего общества! Вот так с утра человек почитает о язвах, поначалу огорчится, конечно, а потом выматерится от души и сразу полегчает. Ладно, что у тебя?
– Палец вчера поломал, – демонстрирую я свою травму.
– Да при чем здесь твой палец? Материал есть?
– Конечно, – деловито киваю головой и выкладываю перед собой листы из папки. – Вот, к примеру, острая новость: «Говорящего ежа удалось обнаружить молодым эстонским ученым. Однако, к большому сожалению академиков, еж ни слова не понимал по-эстонски…».
– Ну и при чем здесь эстонцы? – перебивает меня шеф.
– Не нравится про эстонцев, могу про Киркорова.
Ищу другие листы…
– Бестолочь, – непонятно на кого намекает редактор, затем вдруг прикладывает палец к губам:
– Тс-с…
Он берет со стола пустой стеклянный стакан и ловко накрывает им зазевавшуюся муху. Муха за тонким стеклом отчаянно зудит и бьется лбом о стеклянную преграду.
– Кстати, – вспоминает он, разглядывая муху в упор, – что там у нас со слоном вчера было?
На всякий случай переспрашиваю:
– С каким слоном? Это вы про того, которому хулиганы банку консервную к хвосту привязали?
– Ну, и что там? – оживляется шеф. – Ездил кто в зоопарк?
– Ложный вызов, – машу рукой, – нет там никакого зоопарка. Только развалины какие-то.
– М-да, – медленно тянет редактор, – в общем, материала – ноль… Хоть бери и о мухах пиши… Мухи и то интересней…
Муха в своем стаканном аквариуме продолжает попытки протаранить стекло.
– Так что, о мухах статью написать? – уточняю я, но редактор только машет рукой и устало говорит:
– А-а, ну вас всех… Все свободны. Чтобы завтра материал был…
В голосе шефа разочарование. Пока мы с тихим гулом покидаем кабинет, он с интересом наблюдает за поведением насекомого, барабаня пальцами по стакану. Муха и правда чем-то похожа на резвого аквариумного карася.
Голос за кадром: «Уже на выходе из кабинета редактора я нос к носу столкнулся с Сидоровым, на поиски которого потратил так много драгоценного времени».
Сцена 9: Рассказ потерпевшего Сидорова
Сидоров устало бредет по коридору прямо навстречу мне. Вместо лица – скорбная маска. Бодро прохожу мимо и двигаюсь дальше.
– Вистовский! – пытается остановить меня он, но я погружен в свои мысли.
– Вистовский, подожди! – догоняет меня он возле кабинета. Табличка на кабинете: «Оперативная группа И».
– А! – озаряюсь я. – Тебя-то я и ищу, голубчика! Ты где пропадаешь?
Машинально поправляю на табличке буквы.
– Вистовский, выручай! – вместо ответа умоляюще смотрит он на меня.
– Сначала – рукопись верни, – на моем лице непреклонность.
– Какую рукопись? – Сидоров явно не понимает.
– Мою рукопись. Романа моего. Вернешь, тогда и поговорим.
– А я ее брал?
– Ну а кто ж, если не ты? Пушкин, что ли?
Мимо нас по коридору быстрым шагом проходит Пушкин и на ходу говорит:
– Не, ребята, я не брал.
На Пушкина мы внимания не обращаем.
– Слушай, Вистовский, – умоляюще хватает меня за рукав Сидоров, – да черт с ней, с рукописью! Я погиб, понимаешь?
– Как это, черт с ней! – искренне возмущаюсь я. – Мне редактор голову за нее оторвет! Полгода над ней трудился! А чего ты погиб?
На Сидорова жалко смотреть.
– Не спрашивай, – устало машет он рукой, – вещь я одну потерял.
– Рукопись?! – вздрагиваю я, полный самых нехороших предчувствий.
– Да достал ты уже со своей рукописью! – нервно перебивает меня он. – Одолжи пятнадцать тысяч. Я уже у всех спрашивал. Если не добуду денег – все, мне кранты.
Я с удивлением разглядываю своего товарища.
– Пятнадцать тысяч?
– Ну да, пятнадцать тысяч…
– Знаешь, Сидоров, – задумчиво тяну я, – не хочу тебя огорчать, но похоже тебе и правда кранты. Где я тебе пятнадцать тысяч возьму? Я тут стольник не знаю где до получки занять!
– Ой, мама моя родная, – Сидоров обессилено сползает по стенке и садится на корточки.
– Да объясни ты толком, что случилось?
– Все, я погиб, – обреченно резюмирует сидящий на корточках Сидоров. – В карты я продулся, понимаешь? Если долг не отдам – всё!
– Тьфу ты! – облегченно вздыхаю я и присаживаюсь рядом на подоконник. – И чего ты так разошелся? Подумаешь – в карты продулся! Скажи, что со временем отдашь, а там что-нибудь придумаем. Все равно ведь, пока долг не вернешь, никто тебя убивать не станет.
– Ты не понимаешь! – подскакивает Сидоров. – Я кроме денег на кон одну вещицу поставил – Маузер дедов. Теперь, пока долг не отдам, мне его не вернут.
– Ну и что? – пожимаю плечами я. – Маузер новый можно купить…
– Да послушай ты! – Сидоров нервно перебивает меня. – Не нужен мне новый! Понимаешь?
Он наклоняется и горячо шепчет мне на ухо:
– Там в этом Маузере бриллиант в рукоятке был спрятан. Понимаешь? А я не знал и как последний лох проиграл его!
– Ты серьезно? – ошарашиваюсь я.
– Да уж куда серьезнее, – снова нервничает Сидоров. – На меня уже и покупатель вышел, – он опять переходит на шепот, – миллион за него предлагал. Долларов. Ты понял?
На этих словах мой рот поневоле открывается, и глаза понемногу выползают из орбит, а Сидоров продолжает напирать:
– Вистовский! Помоги. Я тебе комиссионные заплачу, все как положено, только помоги вернуть.
Оглянувшись по сторонам, я смотрю на Сидорова в упор:
– И ты не нашел лучшего места, чтобы о таких делах рассказывать? Ты что, хочешь, чтобы завтра вся редакция знала, какой ты лох? Подожди…
Рывком открываю дверь кабинета, коротко бросаю:
– Если что, я на выезде… Хорошая шляпка!
В кабинете за столом – Мария Степановна. На ней костюм танцовщицы «Мулен-Руж» с розовыми перьями…
– Стилист посоветовал, – интеллигентно отвечает она.
– Ладно, все. Когда буду – не знаю…
От хлопка дверью буквы падают на пол, надпись на дверной табличке: «ОИ».
Голос за кадром:
«Взяв своего попавшего в беду товарища под локоть, я увел его туда, где нас никто не мог услышать».
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?