Текст книги "Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 1"

Широко используются в книге мемуары и дневники, самостоятельно издававшиеся лицами, принадлежащими к кругу, формирующему и реализующему экономическую политику (от членов Политбюро до директоров предприятий), в том числе малотиражные. Среди сотен высококвалифицированных специалистов, работавших в центральных бюрократических институциях, в 1990–2010‐х годах нашлись десятки людей, написавших воспоминания или расшифровавших и опубликовавших свои дневники и записные книжки.

Некоторые из этих изданий/текстов обладают исключительной ценностью, поскольку позволяют заглянуть в сферы, где документация пока либо засекречена, либо, возможно, вообще не велась. Ход и результаты многочисленных совещаний, инструкции руководства и отчеты подчиненных, важные аспекты выступлений различных лиц на всевозможных внутрикорпоративных мероприятиях фиксировались их участниками в рабочих записях. При господствующей в аппарате власти системе вербальной коммуникации обходиться без таких записей было невозможно. При этом многие чиновники через какое-то время их уничтожали. Но все же значительный объем их сохранился в личных архивах.

Некоторые из чиновников вели и систематические дневники. Такой тип источников после расшифровки и набора в читаемую форму позволяет восстановить и оценить повседневную работу бюрократического аппарата и восстановить события, которые не были зафиксированы в других источниках – как в документах, так и в памяти участников, – причем сделать это с точной датировкой. Это наиболее информативный тип источников, однако очень затратный с точки зрения времени исследования. Полные рабочие записи одного среднего чиновника за 20–25 лет, если их попробовать издать целиком, составят несколько 800-страничных томов, поэтому в процессе издания всегда происходит существенная (в несколько раз) цензура материала, при которой выбирается самое интересное и отбрасывается повседневная текучка.

Так, дневники начальника подотдела, затем парторга (1981–1985), затем начальника сводного отдела АПК Госплана СССР Алексея Краснопивцева, которые часто будут цитироваться далее, зафиксировали ход основных дискуссий и результаты десятков совещаний в Госплане, Совете министров СССР и ЦК КПСС по сельскому хозяйству и общему состоянию дел в экономике за период с конца 1960‐х по 1980‐е годы4444
  Краснопивцев А. Жажда справедливости. Политические мемуары: В 2 т. Т. 1. М.: Алгоритм, 2013.


[Закрыть].

Дневники министра энергетики СССР Петра Непорожнего не только отражают повседневную деятельность его как министра, но и позволяют ознакомиться с основным содержанием заседаний Совета министров СССР и различных совещаний по экономическим вопросам, на которые его приглашали4545
  Непорожний П. Энергетика страны глазами министра. М.: Энергоатомиздат, 2003.


[Закрыть].

Разумеется, были использованы и записные книжки первого лица государства – Леонида Брежнева, изданные в последние годы в рамках большого проекта Немецкого исторического института и российских архивов по публикации документов высшего партийного руководства 1960–1970‐х годов4646
  Леонид Брежнев. Рабочие и дневниковые записи: В 3 т. М.: Историческая литература, 2016. Т. 1. Рабочие и дневниковые записи 1964–1982 гг.; Т. 3: Рабочие и дневниковые записи 1944–1964 гг.


[Закрыть].

Свои воспоминания оставили почти все заметные партийные и государственные руководители перестроечного времени и отдельные высокопоставленные политики предыдущего периода4747
  Чтобы не перегружать предисловие набором ссылок, мы не будем приводить их здесь, а используем в тексте.


[Закрыть]. Команды сотрудников Андропова и Косыгина издали о них сборники воспоминаний. Разумеется, в постсоветском социуме, особенно в среде «критической интеллигенции», распространено крайне скептическое отношение к любым мемуарам «начальников» как к заведомо ложному источнику, выгораживающему автора, снимающему с него ответственность за ошибки и реабилитирующему систему. Такое отношение не удивительно после десятилетий существования лживой государственной политики, сознательной фальсификации данных, редактирования мемуаров и прочих ухищрений властей с целью скрыть истинное положение дел.

К тому же многие ценители «подлинных документов», в которых содержатся объяснения «истинных причин», как правило, сами не работали в архивах и пользуются в лучшем случае материалами сборников – подготовленных и опубликованных кем-то другим. Эти настроения подогреваются хобби-историками, чьи работы массово издаются популярными изданиями и представляют собой компиляции из доступных им документов или идеологизированные размышления над ними. Реальные, академические историки, как правило, знают пределы возможностей массивов документов в государственных архивах, относятся к ним критически (как учили их при получении профильного образования) и стараются использовать в своих работах разнотипные источники, даже если опираются в основном на фонды госархивов.

Используемые мемуары действительно полны неточностей, умолчаний и даже полных провалов в изложении, грешат и фактическими ошибками. Их авторы редко совпадают с другими мемуаристами в описаниях, поскольку даже будучи знакомыми между собой, выбирают для мемуаров различные эпизоды совместной деятельности. «Всей правды» ни в одном из них не отыщешь.

Однако имеются ли вообще мемуары, где есть «вся правда», тем более о таком сложном и многофакторном явлении, каким была экономическая политика на протяжении длительного времени? Мемуары являются типовым историческим источником, и в нем содержится информация, с которой необходимо работать, чтобы приблизиться к пониманию и описанию процессов, интересующих автора исторической работы. Чем мемуары и интервью отличаются от других типов источников, прежде всего документов государственных органов, так это тем, что они порой содержат объяснения мотивов и неочевидных связей, которые не прослеживаются по официальной документации. Нередко они дают представление о том, что нужно искать в море бумаг различных ведомств, рассредоточенных по множеству архивов, чтобы понять и документально доказать то или иное явление.

Разумеется, сами по себе единичные мемуары или интервью весьма уязвимы для критики, поскольку, как говорилось, пристрастны и зависят от авторской позиции. Хотя нам за 30 лет работы с ними практически не приходилось встречаться со случаями прямой и сознательной лжи и масштабных фальсификаций4848
  Исключение (в поле наших интересов) составляет творчество Александра Байгушева, который с середины 2000‐х годов начал публиковать «мемуары», где представляет себя так:
  «По закрытой партийной линии координатор Личной стратегической разведки и контрразведки Генерального секретаря КПСС Л. И. Брежнева и один из лидеров негласной „Русской партии внутри КПСС“, осуществившей в 1964 году партийно-государственный переворот и поставившей вместо Н. С. Хрущева Генеральным секретарем ЦК КПСС Л. И. Брежнева» (цит. по: «Традиция»: свободная русская энциклопедия. URL: https://traditio.wiki/Александр_Иннокентьевич_Байгушев).
  Гадания о возможности наличия подобной личной компактной разведки у Брежнева (правда, под руководством Константина Черненко) приводил в своих мемуарах куда более информированный персонаж – помощник Андропова Игорь Синицин (Синицин И. Андропов вблизи. М.: ИИК «Российская газета», 2004. С. 100–103). Однако сам Байгушев, очевидно позаимствовавший эту идею из свежеизданных мемуаров Синицина, был журналистом малоизвестного издания, подконтрольного Первому главному управлению КГБ и рассчитанного на русскоязычных эмигрантов. После 2005 г. Байгушев много писал и рассказывал о взаимоотношениях Брежнева и Косыгина, не имея в прошлом никакого доступа ни к одному, ни к другому. Но именно «мемуары» и другие виды публикаций Байгушева (которые становятся с годами все более фантазийными) нередко пользуются «кредитом доверия» у представителей «критической интеллигенции», хотя даже его единомышленники из «национал-патриотического» лагеря в российском обществе не один раз выступали с его разоблачениями. См.: Павлов А. Александр Байгушев: пожалейте голого короля // Наш современник. 2016. № 6. URL: https://reading-hall.ru/publication.php?id=16574.


[Закрыть]. Однако при использовании комплекса мемуаров, особенно круга знакомых друг с другом или работающих в одной сфере людей, многие сюжеты и темы можно рассмотреть с нескольких позиций, что позволяет создать более объективную картину происходящего.

Существенные дополнения в мемуарные источники внесли документы личных фондов первых лиц партийного аппарата, хранящиеся в Российском государственном архиве новейшей истории (РГАНИ) – бывшем архиве аппарата ЦК КПСС и Политбюро. На последнем этапе работы над книгой в них оказалось возможным заглянуть благодаря проекту «Социальная антропология институтов позднего СССР» (НИУ ВШЭ), в котором мне предложили возглавить (в течение 2021 года) кейс по изучению аппарата ЦК КПСС. Благодаря этой возможности книга обогатилась двумя новыми разделами, позволившими существенно уточнить изменения экономической политики на высшем уровне в традиционно (для современных историков) «слепом пятне» 1979–1985 годов. Думается, что некоторые из обнаруженных и использованных документов имеют принципиальную важность.

Другой возможной темой для критики является «элитарный» характер используемой группы источников, в основном представляющих высказывания высшей бюрократии, работавшей в нескольких общесоюзных институциях. Современная «левая» критика, распространенная в социальных науках, требует непременного представления роли и позиции «простого человека». Тут придется повторить, что книга посвящена экономической политике в целом и представлениям о происходящем со стороны групп, которые ее формулировали. А это была именно общесоюзная бюрократия. В тексте кратко отражены основные последствия этой политики и реакции некоторых из возможных групп населения на нее (см. вторую и четвертую части), однако «простой советский человек» имел весьма упрощенный и ограниченный взгляд на политику в целом. Его позиция, равно как и различные экономические практики, в которые он был вовлечен (и которые можно установить на основе опубликованных комплексов дневников и некоторых изданных мемуаров4949
  См., например, такую широко известную базу данных, как «Прожито»: URL: https://prozhito.org/.


[Закрыть]), безусловно представляют интерес, однако в рамках других исследований. В том числе и потому, что массив дневников и мемуаров «простых людей» нуждается в такой же комплексной и системной обработке, как массив мемуаров и интервью высшей бюрократии.

Массив источников имеет и физические ограничения, с учетом времени на исследование и написание книги. За рабочий день не удавалось обработать расшифровку более чем трех часов аудиозаписи интервью сотрудника «отраслевого» отдела ЦК КПСС или 30–40 страниц насыщенных мемуаров или дневников, поэтому при написании книги пришлось отдавать приоритет свидетельствам высших государственных чиновников – министров и сотрудников аппарата Совета министров, Госплана и Госснаба СССР – как людей, обладавших наибольшим объемом информации по выбранной теме. По этой причине десятки интервью проекта по изучению аппарата ЦК КПСС (например, большинство интервью с сотрудниками Сельскохозяйственного отдела, Отделов организационно-партийной работы, строительства и тяжелой промышленности), десятки интервью, собранные и опубликованные коллегами, множество стоящих на моих книжных полках мемуаров и дневников (в том числе богатая литература по советским экономическим экспертам, нефтяной и газовой промышленности, энергетике) остались, к глубокому сожалению, прочтенными за последние 15 лет, но не процитированными в тексте книги.

Список благодарностей за различные виды импульсов и помощь в написании этой книги необходимо начать с моего отца – Александра Ароновича Шуголя, который едкими и не очень комментариями по поводу советской экономической действительности и попытками объяснить будущему автору еще в доперестроечные времена, что значат слова «себестоимость» и «инфляция» и как они могут быть применимы к окружающим реалиям, а также терпеливыми ответами на вопросы в духе «скоро ли у нас построят коммунизм» способствовал моему знакомству с проблемами экономической политики. Продолжительные и зачастую небеспристрастные беседы с отцом (прошедшим путь от рядового советского инженера до бизнес-аналитика в сфере новейших технологий для крупнейших российских и зарубежных компаний) о советских и российских экономических реалиях всегда освежали эту оптику. Отец стал и первым читателем, и критиком рукописи.

Интерес к неформальным практикам в советской экономике укрепился в процессе общения в 1992–1999 годах со Львом Михайловичем Тимофеевым. Он отсидел за свои исследования в этой сфере в политлагерях и в 1990‐е годы в РГГУ создал центр по изучению теневой экономики. Благодаря Льву Михайловичу состоялись первые публикации автора в сфере экономической социологии5050
  Митрохин Н. Русская православная церковь как субъект экономической деятельности // Вопросы экономики. 2000. № 8. С. 54–71.


[Закрыть].

Обращать внимание на региональные и отраслевые аспекты советской экономики в 1993–1996 годах меня учил – в долгих беседах по пути из одного среднеазиатского города в другой – выпускник экономического факультета МГУ, старший друг и соратник по информационной и правозащитной деятельности Виталий Пономарев, обладатель энциклопедических познаний по темам, о которых тогда толком не писало ни одно издание. Многие вопросы советской и постсоветской экономики и экономической социологии обсуждались и обретали академические границы в дружеских и деловых беседах в 1994–2020 годах с Леонидом Косалсом, профессором кафедры экономической социологии Высшей школы экономики.

Непосредственный импульс к написанию книги дали столь различающиеся во всех отношениях люди, как моя давняя коллега, работающая ныне в Институте Макса Планка в Берлине, Александра Оберлендер, пригласившая на конференцию о плановой экономике в СССР5151
  Тезисы, легшие в основу книги, были впервые представлены на конференции «Vse idet po planu? – Unwrapping the (un)planned Soviet economy», организованной Александрой Оберлендер и Немецким историческим институтом в Москве, 27 мая 2019 г.


[Закрыть], и американский экономист советского происхождения Владимир Конторович, предложивший использовать написанный для конференции текст как основу для более крупного проекта и предоставивший мемуарные тексты, написанные в 1990‐е годы несколькими советскими аппаратчиками для его проекта. Базу для моей работы обеспечил проект по изучению аппарата ЦК КПСС, состоявшийся при поддержке профессора Тюбингенского университета Дитриха Байрау. Он начался под научным кураторством профессора Йорга Баберовски и развивался большую часть времени под общим руководством профессора Сюзанны Шаттенберг.

Я также благодарю ректора, а затем научного руководителя НИУ ВШЭ Ярослава Ивановича Кузьминова, инициировавшего проект «Социальная антропология институтов позднего СССР» и кейс по аппарату ЦК КПСС, руководителей проекта Галину Орлову и Николая Ссорина-Чайкова и сотрудника кейса Михаила Кулагина, ставшего – в условиях пандемийной онлайновой раздробленности любых научных связей – глазами и руками автора в московских архивах5252
  Михаил выявил и подготовил для меня дела в РГАНИ, из фондов Михаила Суслова (ф. 81) и Константина Черненко (ф. 83), в которых мною были обнаружены документы, легшие в основу финальных разделов 4‐й и 5‐й частей, а также использованные в иных разделах книги.


[Закрыть].

Огромную благодарность за терпение, память и содействие в контактах хотелось бы выразить всем информантам проекта по изучению аппарата ЦК КПСС – и живым, и, увы, многим уже покойным.

Мне также необходимо поблагодарить представителей младшего поколения советских экономистов и первого поколения творцов экономики российской – Сергея Алексашенко, Евгения Гонтмахера, Альфреда Коха, Бориса Львина, Алексея Ситнина, Дмитрия Травина, Григория Явлинского, биографические беседы с которыми в 2018–2019 годах дали много «пищи для ума» в процессе осмысления проблем, рассматриваемых в этой книге.

Мои бесконечные слова признательности Ольге Сибиревой, собравшей и расшифровавшей большинство интервью с сотрудниками отраслевых отделов ЦК КПСС, и Софье Тимофеевой – редактору этой книги. И, конечно, я от всего сердца благодарю Эрику Рондо, которая с уважением, пониманием и поддержкой отнеслась к происходившему на ее глазах процессу работы.

ЧАСТЬ 1. «КОСЫГИНСКАЯ (ХОЗЯЙСТВЕННАЯ) РЕФОРМА»: ЧТО ЭТО БЫЛО?

 
Эта нива колосится
В днях, продутых ветрами
Платья розового ситца
Измеряешь метрами
На такую глубину
Иногда ныряешь в них,
Чтоб другим открыть страну
Глупых и неряшливых
Но такой процесс без боли
Не обходится пловцу
Чаще стала Богородица
Моему грозить лицу
 

(Валентин Соколов (Валентин з/к), 1960‐е годы5353
  Соколов В. Глоток озона. М.: ЛХА «Лира» – журнал «Москва», 1994. С. 182.


[Закрыть])

УХОДЯ ОТ ХРУЩЕВСКОГО НАСЛЕДИЯ

Отставка Никиты Хрущева в октябре 1964 года с поста Первого секретаря ЦК КПСС и приход к власти нового Генерального секретаря Леонида Брежнева были не просто сменой одного советского лидера на другого. Они привели к масштабному переустройству советской политической и экономической модели.

Основной целью этого переустройства был отказ от политики форсированной и весьма неравномерной индустриализации и милитаризации, проводимой за счет ресурсов аграрного сектора и нищенской оплаты труда большей части городского населения5454
  Taubman W. Khrushchev. The man and his era. NY; London, 2003.


[Закрыть].

Во второй половине 1950‐х годов, когда объемы производства в СССР росли на 10,5% в год, а экономика главного глобального конкурента – США росла только на 3,1% в год, у советских руководителей появилась иллюзия о возможности «догнать и перегнать Америку». Хотя СССР всего лишь бесконечно инвестировал в тяжелую промышленность за счет нищенской оплаты труда и только начал производить небольшую часть из обширного списка предметов потребления, существующих в мировой экономике. Однако в первой половине 1960‐х соотношение между темпами роста начало сокращаться. В 1960–1964 годах оно было в среднем 8,8 (у СССР) и 4% (у США), и стало очевидно, что наметившийся тренд просто так не исправить5555
  О путях повышения экономической эффективности общественного производства / Доклад Президиума Академии наук СССР советскому правительству, 1964 год. Архив РАН. Ф. 1849. Оп. 1. Д. 51 // Электронная публикация А. Сафронова. URL: https://yadi.sk/i/m1J4bHvtXECHRA. С. 10.


[Закрыть].

Развернутый доклад Президиума Академии наук СССР председателю Совмина СССР Алексею Косыгину, подготовленный в декабре 1964 года академическими экономическими институтами и впервые опубликованный в 2020 году, зафиксировал разочарование советских экономистов по поводу итогов десятилетия бурного роста советской экономики. На фоне относительно устойчивой ситуации в промышленности группы А (производство средств производства, включая ВПК), где с 1954 по 1963 год падение темпов роста составило всего 20% (с 12,3 до 10,4), в группе Б (производство потребительских товаров и услуг) падение составило 40% (с 9,3 до 6,5%). Но куда хуже дела обстояли в сельском хозяйстве, где рост обнулился (с 8,6% до 0,0), и в капитальных вложениях, которые сократились в четыре раза (с 15 до 4%). В целом темпы роста за десятилетие упали вдвое – с 11 до 5,6%5656
  Там же. С. 1.


[Закрыть]. Стало заметно и растущее техническое отставание советской промышленности, которое не исправляли интенсивные закупки за рубежом оборудования и технологий в отдельных отраслях (например, в химической промышленности)5757
  Ханин Г. И. Экономическая история России в Новейшее время. Т. 1. С. 167–186.


[Закрыть].

Вместе с тем в 1962–1964 годах многочисленные ошибки Первого секретаря ЦК КПСС и его курс на массированное инвестирование в тяжелую и оборонную промышленность привели к резкому обострению проблем с продовольствием в стране, невиданным со времен революции «хлебным» и «базарным» бунтам и другим типам городских восстаний5858
  Козлов В. Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе. Новосибирск: Сибирский хронограф, 1999.


[Закрыть], большим «дырам» в валютных и золотых запасах государства и другим проблемам, которые преемникам Хрущева приходилось преодолевать в оперативном порядке – «вручную»5959
  Пихоя Р. СССР: история власти… С. 276–277; Вестник Архива Президента. Специальное издание: Генеральный секретарь Л. И. Брежнев. 1964–1982. М., 2006. С. 32–51.


[Закрыть].

Николай Кротов фиксирует основные экономические проблемы так:

В начале 1960‐х годов результаты развития промышленности и сельского хозяйства явно ухудшились. С 1959 года постоянно снижались темпы промышленного роста. Сократился и среднегодовой темп прироста национального дохода с 12% в середине 1950‐х годов до 4% в 1963 году. Рост производительности труда снизился с 7–8% в пятой пятилетке до 4,2% в первой половине 1964 года. Усилился дефицит потребительских товаров. В 1964 году возник ощутимый недостаток хлеба, и Хрущев решился на закупку зерна за границей, впервые с послереволюционных времен. <…> По итогам семилетки рост объемов продукции сельского хозяйства составил 14% вместо 70% по плану6060
  Виктор Деменцев: последний из могикан советских финансистов. С. 83, 92.


[Закрыть].

Целью постхрущевского реформирования также было добиться снижения уровня агрессии в отношениях с западными государствами и уменьшения затрат на проникновение советского влияния в третьем мире6161
  Пихоя Р. СССР: история власти… С. 260–261, 273–277.


[Закрыть]. Кроме того, инициаторы преобразований хотели обратить вспять проведенные Хрущевым многочисленные (и зачастую немотивированные) реформы политических и государственных институтов6262
  Для понимания терминологии советского политического класса рекомендую воспользоваться следующим изданием: Zemtzov I. Manipulation of a Language. Lexicon of Soviet Political Terms. A Guide to the Soviet Orwellian Alteration of the Russian Language. USA, Fairfax, Virginia: Hero Books, 1984.


[Закрыть]. Реформирование Хрущева носило предельно непродуманный характер в силу его малообразованности, бешеного темперамента, зазнайства, нежелания систематически работать с документами, выслушивать аргументы коллег на заседаниях совещательных органов, а также усиливающегося с годами откровенно хамского отношения к людям вообще и к членам Президиума ЦК в частности6363
  Артизов А., Сигачев Ю. В октябре шестьдесят четвертого: смещение Хрущева. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2020; Никита Хрущев, 1964: Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы. М.: Материк, 2007; Жирнов Е. Государство – это он…


[Закрыть].

Высшая и центральная бюрократия была буквально запугана Хрущевым, который по одному ему известным мотивам снимал с должностей даже тех, кого сам назначил еще недавно. И тем более он не терпел возражений и сомнений в своих действиях.

Например, один из бывших советников Хрущева по сельскому хозяйству (второго разряда, не имеющий непосредственного доступа к телу председателя Президиума ЦК) вспоминал о его решении переместить Министерство сельского хозяйства СССР «поближе к земле», то есть в здание подмосковного санатория. Никита Сергеевич принял его, побывав на экспериментальной ферме Министерства сельского хозяйства США, которую он ошибочно принял за главный офис министерства. Мемуарист, стажировавшийся прежде в США и ставший главным экспертом по советско-американским аграрным связям, быстро обнаружил эту ошибку и донес ее до помощника Хрущева, но тот посоветовал ему тут же забыть сказанное6464
  Рунов Б. Рунов Борис Александрович // Министры советской эпохи…


[Закрыть]. После отставки Хрущева министерство, разумеется, вернулось в Москву.

В первой половине 1960‐х Хрущев одно за другим создавал все новые центральные органы управления экономикой, которые наделял (на бумаге) все большими полномочиями, перераспределял функции у существующих организаций, сокращал и увеличивал штаты6565
  Ханин Г. И. Экономическая история России в Новейшее время. Т. 1. С. 188–196.


[Закрыть]. Вывески перед дверями чиновников московских контор могли меняться по несколько раз в год. Логику этих изменений не понимали, кажется, даже в его ближайшем окружении.

Из всех хрущевских реформ наибольшее раздражение высшего чиновничества вызывало разделение на ноябрьском пленуме 1962 года партийного и советского (то есть государственного) аппарата надвое. Промышленные обкомы и райкомы, обл– и райисполкомы занимались городами, а сельскохозяйственные – аграрными территориями, что привело к невозможности четко распределить сферы ответственности и к многочисленным конфликтам. Хотя Григорий Ханин объясняет происходящее процессом рецентрализации первой половины 1960‐х, обернувшим вспять реальную децентрализацию 1950‐х, для современников это было не очевидно6666
  Ханин Г. И. Экономическая история России в Новейшее время. Т. 1. С. 190–191.


[Закрыть].

Член Политбюро Михаил Соломенцев вспоминал по этому поводу Ростовскую область, где конфликт между сельским и промышленным обкомами зашел так далеко, что в 1964 году, уже после отставки Хрущева, туда вынужден был поехать на переговоры второй секретарь ЦК Михаил Суслов. Но и его визит оказался бесполезным. Только тогда туда первым секретарем перевели Соломенцева, заставив бывшего первого секретаря обкома по сельскому хозяйству уволиться по собственному желанию с отъездом на родину в УССР, а первого секретаря по промышленности закулисными методами не пустили переизбраться6767
  Соломенцев М. Зачистка в Политбюро. Как Горбачев убирал «врагов перестройки». М.: Алгоритм, 2011. С. 53–60.


[Закрыть].

Другой целью постхрущевских преобразований было прекращение идеологически мотивированной борьбы КПСС и государства с «пережитками прошлого» (в экономической, религиозной и морально-нравственной сфере), которая беспокоила широкие группы населения6868
  О результатах борьбы Хрущева с «личными подсобными хозяйствами» граждан, в том числе с владением работниками совхозов и горожанами скотом, см.: Ханин Г. И. Экономическая история России в Новейшее время. Т. 1. С. 201–202.


[Закрыть]. В среднесрочной перспективе Брежнев и его единомышленники поставили перед собой цель достичь внутриполитической стабилизации. Она должна была ликвидировать и постоянные и публичные конфликты в элите (например, «сталинистов» с «антисталинистами»)6969
  Митрохин Н. Русская партия: движение русских националистов в СССР. 1953–1985 годы. М.: Новое литературное обозрение, 2003.


[Закрыть], и разнообразные формы публичного проявления недовольства со стороны «населения». Среди последних были массовые беспорядки в провинциальных городах из‐за нехватки продовольствия, милицейского насилия, острых социальных и этнических проблем, число которых резко выросло на рубеже 1950–1960‐х годов7070
  Козлов В. Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе… Однако подобные внутриполитические проблемы, судя по записным книжкам Брежнева, тревожили политическое руководство в десятки раз меньше, чем внешнеполитические или общеэкономические проблемы.


[Закрыть].

Разумеется, все вышеперечисленное было общим направлением движения (или только пополнило список упреков, высказанных Хрущеву в процессе его отставки), но не обязательно реализовывалось в полной мере на практике7171
  См. общий обзор политики Брежнева в следующей работе: Tompson W. The Soviet Union under Brezhnev. Pearson: Longman, 2003.


[Закрыть]. Или же попытки реализации таких идей в условиях складывающейся политической конъюнктуры и воздействия различных групп влияния приводили к результатам, далеким от задуманного.