Текст книги "Да не смущается сердце ваше"

митрополит Лимасольский Афанасий
Да не смущается сердце ваше…

© Фонд «Традиция», 2019

Предисловие

Будущий митрополит Лимасольский Афанасий (Николау) родился в 1959 году в семье успешного предпринимателя. Андрей – так звали мальчика – жил благополучнее, чем большинство его сверстников, ему были доступны многие материальные блага. Но с детства его душа стремилась к иному. Следуя опыту Православной Церкви, он предпочитал проводить время в молитве или за чтением духовной литературы, особенно восхищаясь подвигами монахов Святой Горы Афон.

В 1973 году, в четырнадцать лет Андрей покинул родительский дом и поступил в школу при Священной Митрополии кипрского района Пафос. А три года спустя состоялась его хиротония во диакона, которую совершил митрополит Пафоса Хризостом.

Закончив школу, отец Андрей продолжить учебу на богословском факультете Университета имени Аристотеля в Салониках. Именно в этот период юноша мог посещать расположенную неподалеку от Салоник Святую Гору Афон. Тогда он знакомится с современными святогорскими старцами, удивляясь их жизни по Евангелию. Тогда он воочию увидел, что все, о чем говорил Спаситель, все, что написано в житиях святых, происходит и в наши дни.

По окончании университетской учебы в 1980 году отец Андрей удалился на Святую Гору Афон, где вступил в число братии Нового Скита, духовником которого был известный старец Иосиф – ученик афонского старца Иосифа Исихаста. Знакомство духовника скита и диакона Андрея произошло еще до этого: отец Иосиф некоторое время подвизался на Кипре в Иереев монастыре (Агия-Мони) в городе Пафос. Там, в конце 70-х годов старец Иосиф познакомился с двумя юношами: диаконом Андреем (впоследствии митрополитом Лимасольским Афанасием) и его школьном другом, иереем Василием (впоследствии игуменом обители Ватопед, архимандритом Ефремом).

В 1982 году отец Андрей был пострижен в великую схиму с именем Афанасий и рукоположен во пресвитера.

С 1987 года братство старца Иосифа трудилось над восстановлением монашеской жизни в афонской обители Ватопед. Старец Иосиф оставался духовником братии, отец Ефрем был избран игуменом, а отец Афанасий – помощником игумена и членом собора старцев. Удивительные организаторские способности отца Афанасия не остались незамеченными: на 1991–1992 годы его избрали протоэпистатом Святой Горы. Значение этого события заключалось еще и в том, что отец Афанасий стал самым молодым протоэпистатом[1]1
  Протоэпистат (прот) – глава исполнительной власти на Святой Горе, управляющий, ежегодно избираемый из одного из пяти привилегированных монастырей.


[Закрыть] за всю тысячелетнюю историю афонского монашества.

В 1991 году, во время посещения Святой Горы Архиепископом Кипра Хризостомом I, отец Афанасий получил предложение вернуться на Кипр для возрождения древнего монастыря.

Монастырь Божией Матери Махера

Несмотря на то, что отцу Афанасию было трудно покидать Святую Гору Афон, он оказал послушание и с одобрения старца Порфирия Кавсокаливита и благословения своего духовного отца, он поехал на Кипр.

В 1992 году вместе с тремя другими ватопедскими иноками отец Афанасий вступил в монастырь Иереев, или Агия-Мони. Через год братия в полном составе перешла в монастырь Божией Матери Махера. 4 ноября того же года отец Афанасий был избран игуменом той обители. Он полностью посвятил себя служению Церкви: занимался благоустроением монастыря и духовно окормлял братию и паломников, число которых росло день ото дня. Несмотря на многочисленные попечения по восстановлению построек монастыря, значительную часть своего времени игумен Афанасий уделял беседам с паствой и братией.

11 февраля 1999 года решением Священного Синода отца Афанасия единогласно избрали митрополитом Лимасольским, а 14 февраля того же года состоялась его архиерейская хиротония с возведением в сан митрополита и интронизация.

Став епископом, владыка Афанасий не перестает быть монахом. Как добрый пастырь, он относится к людям по-отечески просто и нелицемерно. Владыка доступен и открыт для всех. В течение года он обязательно посещает все воинские части и воспитательные и учебные заведения, разговаривает с молодежью и преподавателями, рассказывает им о Церкви и Христе. Каждый год митрополит старается хотя бы по одному разу отслужить во всех храмах Лимасольской митрополии. Нескончаемые часы он посвящает тому, чтобы выслушать каждого, кто приходит к нему со своими нуждами. Для всех митрополит находит слова утешения и поддержки.

С 1993 года четыре раза в месяц митрополит Афанасий выступает с открытыми беседами в храмах Лимасольской митрополии и Кипрском университете. Молва о его выступлениях распространилась по всему Кипру довольно быстро, а сегодня они переводятся на другие языки и его проповедь Христа продолжается и за пределами Кипра и Греции. Митрополит Афанасий не успевает писать, поэтому все издания за его авторством – это сборники записанных проповедей.

Проповеди митрополита Афанасия – это примеры из его жизни, жизни его паствы и его духовных наставников. Ситуации, которые описывает владыка, – близки каждому человеку, который так или иначе решился на борьбу с грехом ради Царствия Небесного. Читатель узнает во многих эпизодах себя и понимает, что в этой борьбе он не один.

Одна книга с беседами митрополита Афанасия, прежде изданная на русском языке, называется «Открытое сердце Церкви»: и в самом деле, своим словом владыка открывает мир веры для совершенно разных людей. Он говорит о красоте православия просто и искренне. Его твердое упование на Бога и духовный опыт успокаивают смущение сердца и указывают путь преодоления испытаний, встречающихся в жизни каждого.

Часть I
Любить, ничего не требуя
Беседы о семье

Будьте благожелательны друг ко другу!

Я хотел бы поговорить об одной человеческой болезни – грубости характера. Многие отцы Церкви особо отмечали этот недостаток, потому что грубость – это отсутствие любви. А отсутствие любви – это отсутствие духовной жизни или ее ложная направленность.

Христианину нужно приобрести сердце кроткое и любвеобильное. Мы можем внешне вести себя вежливо и учтиво, но вежливость эта может быть жесткой, мертвой. Эта вежливость будет просто обходительностью и приобретенным навыком поведения. Мы, монахи и христиане, не придаем светской внешней вежливости очень большого значения. Человек может не знать внешнего этикета: например, как войти в какой-нибудь аристократический дом, как себя там вести и держаться, как пользоваться всевозможными столовыми приборами, – и при этом обладать редким душевным благородством и тонкостью.

Преподобный Паисий Святогорец

Я знал одного монаха-отшельника, который 40 лет не выезжал со Святой Горы. Как-то его навестил один знакомый, взяв с собой своего пятилетнего сына. Отшельник сорок лет не видел маленьких детей. Как только он увидел ребенка, он воскликнул: «Господи, помилуй!» Он очень долго смотрел на мальчика и потом проговорил: «Надо же! Какой маленький! Первый раз за сорок лет вижу здесь ребенка!» Он осмотрел его голову, лицо, ноги, руки. «Какая маленькая голова, какие маленькие ножки и ручки!»

Единственным малышом, которого он видел за все это время на Афоне, был Младенец Христос на руках Богоматери.

Можно было бы предположить, что такие монахи-отшельники должны бы совсем одичать в одиночестве или потерять способность общаться.

Но мы видим нечто противоположное. Многие преподобные отцы Церкви писали в своих творениях о внимательности в отношениях с ближним, они тщательно следили за собой, чтобы каким-нибудь образом не обидеть брата. Вот, к примеру, авва Дорофей пишет, что человека можно обидеть не только словом, но даже и одним презрительным взглядом.

Если кто-либо из вас видел когда-нибудь подлинно духовных людей, то помнит, насколько вежливы и благородны они, и эта их вежливость проистекает из уважения к человеку как образу Божиему, в ней абсолютно нет чего-то ложного, искусственного.

Я встречал подвижников, и они горели любовью к людям. Какую внутреннюю свободу они имели! Какая тонкость, какое внимание, какая уважительность были в их поведении. И, наоборот, человек грубый и резкий совершенно не следит за своими действиями. Он даже может не заметить, что своей грубостью неприятен собеседнику.

Святые же имели такую тонкость и мудрость, что были способны без давления помочь человеку осознать совершенную им ошибку. Я вам приведу пример.

Однажды на Афон приехал человек, который ненавидел своего отца. Он пошел на исповедь к одному старцу и открыл ему это. Старец спросил его: «Почему же ты ненавидишь собственного отца?» – «Потому что наша мать смертельно больна, она, может быть, скоро скончается; у моей сестры проблемы с мужем; брат мой стал употреблять наркотики, каждый день уходит из дома и бродит по улицам в поисках дозы, – а мой отец вместо того, чтобы заниматься нами, связался с какой-то женщиной. Целыми днями он говорит с ней по телефону или же пропадает у нее дома. И если он когда-нибудь соберется пойти в магазин, то уходит до вечера, а мы его ждем с покупками. Я его уже предупредил, что выставлю из дома. Дом принадлежит мне, так что пусть убирается к этой женщине или куда хочет! У нас в семье столько проблем: больная мать, сестра на грани развода, брат наркоман, а он целыми днями пропадает и ничем не интересуется!»

Старец сказал ему следующее: «И тебе не жалко своего отца, если ты собираешься прогнать его? Я думаю, что отец твой в глубине души не такой уж и плохой человек. Видишь ли, в чем дело: видимо, он не выдержал свалившихся на него проблем и нашел для себя у этой женщины временное утешение. Я нисколько его не оправдываю. То, что он делает, является тяжелым грехом. Некоторые слабые души ищут утешения в вине, некоторые – в наркотиках, а твой отец пытается уйти от домашних проблем таким образом. Надо постараться понять его и найти способ помочь ему.

Я думаю, если ты будешь действовать с любовью и молиться о нем, то Господь просветит тебя, как ему помочь».

Старец помог молодому человеку избавиться от ненависти к отцу, мучившей его долгие годы, и дал ему увидеть, что его отец сам запутался и нуждается в помощи, понимании и поддержке.

Я вам приведу еще один пример, чтобы мы никого не осуждали. На Святой Горе жил один русский монах. Этот монах выпивал. Иногда его под руки доставляли в его келью. Миряне, видя его пьяным, смеялись над ним. Картина и правда была соблазнительная: приезжал автобус, паломники высаживались на площади в Карее и видели, как какой-то монах еле стоит на ногах.

Однажды мы пошли к старцу Паисию и рассказали ему об этом.

– Не соблазняйтесь! – сказал он. – Этот монах добродетельный. Но знаете, в чем тут дело? Он стар, живет один, все им гнушаются, позаботиться о нем некому, а зимы в Карее холодные, дров же у него нет, и печь он не топит. Чтобы согреться, он пьет ципуро (это виноградная водка). Рюмку, вторую, третью… И пьянеет. Со временем это вошло у него в привычку. Надо относиться к немощам братии с сочувствием, молясь об их исцелении.

Действительно, все было так, как нам сказал старец Паисий. Наш игумен пожалел этого монаха и взял его в монастырь, чтобы присматривать за ним, так как он уже был не в состоянии себя обслуживать.

Так вот, этот старчик провидел свою смерть. В субботу, проходя через монастырскую больницу, я увидел его.

– В понедельник я умру!

– Когда?

– В десять часов утра по византийскому времени, во время вечерни. И скажи моему послушнику в Ивироне, чтобы он тоже готовился к смерти: мы с ним умрем в один день.

– Старче, мне что, позвонить ему и сказать, что он умрет?

– Да нет же! Скажи ему, чтобы он пришел попрощаться со мной, я преподам ему последнее благословение.

Я позвонил его послушнику, румыну по национальности, и сказал ему то, что мне передал его старец. Он пришел в монастырь через несколько часов. Старец обнял своего послушника, и они взаимно попросили прощения друг у друга. В субботу старец исповедался и в воскресенье причастился.

В понедельник я навестил его в больнице. Я подошел к нему и спросил:

– Старче, когда ты уходишь от нас?

– Пока что еще рано, я уйду в десять часов.

Во время вечерни я снова проведал его. Он лежал в кровати, его душа уже покидала тело. Вдруг он открыл глаза и сказал:

– Вот идет Богородица!

И с этими словами на устах скончался.

Понимаете?! Его душу забрала Сама Богородица! Видите, каков суд человеческий и каков Божий!

И еще один подобный случай я видел на Святой Горе. Это было с одним старчиком-простецом. Как-то раз, когда все монахи вышли из храма и мы остались в церкви одни, он сказал мне:

– Завтра среда, потом четверг, потом пятница, а в понедельник отец Филипп «уезжает».

Он был родом из Малой Азии и сказал это слово по-турецки. Я спросил его, что это значит. Он ответил:

– Это значит, что я умру!

В четверг и в пятницу он не пришел в храм. Чтобы дойти до храма, ему требовалось много времени. Обычно он заранее медленно, по-старчески шел в храм. Так как он уже отсутствовал два дня, я пошел навестить его в его келье. Стучу в дверь – ответа нет. «Ладно, зайду попозже», – подумал я. На следующий день снова стучу в дверь – ответа нет. Стучу в окно, громко зову его по имени – тишина. Тогда мы пошли к игумену спросить, что нам делать.

– Ломайте дверь! Похоже, что он скончался! – сказал игумен.

В субботу мы, молодые монахи, собрались возле его кельи, чтобы выломать дверь. Дверь была заперта изнутри.

Раз, два, три – дверь слетела с петель. Входим внутрь: старец, изможденный, сидит перед иконами, облаченный в схиму, держа четки в руке. Он повернулся к нам и сказал:

– А ну-ка все вон из кельи.

Мы стали упрекать его за то, что он не открывал нам дверь.

– Почему я должен сегодня открывать вам дверь? Я же тебе сказал, что отойду в понедельник, а сегодня еще только суббота. Так что уходите.

Мы вышли из кельи и попросили брата-столяра срочно починить дверь. И действительно, в понедельник этот монах преставился.

Эти старчики и подобные им подвижники были совсем неизвестны миру, многие миряне смотрели на них через призму собственных представлений, зачастую превратно толкуя их действия. Эти старцы имели с Богом совершенно другие отношения, и за их веру и простоту Господь открыл им время их исхода из этой жизни. И сама смерть стала для них успением.

Этими примерами я хотел показать вам, что благодать Святого Духа освящает этих подвижников от макушки до пят, просвещая их. Человек, обновленный Святым Духом, становится совершенным, насколько может стать совершенным человек. Он становится духовно вежливым, приобретает рассудительность в действиях и правильные отношения с людьми.

Поэтому, дорогие, нам необходимо читать жития святых. Разбирать примеры из их житий: как они вели себя с другими людьми? Нам необходимо учиться у них искусству преодоления больших и малых трудностей сей жизни, искусству самоотверженности.

Святые были очень решительными людьми, они с помощью Божией превзошли самих себя, исцелились от последствий живущего в них греха и по обновлении их Святым Духом соделались новыми людьми, такими, какими их создал Бог.

Любить, ничего не требуя

Сегодня «любовь» – исключительно популярное слово. Мы видим, что во имя любви совершаются даже преступления и другие нездоровые поступки, которые прикрываются тем, что они, дескать, делаются из любви. Очень часто любовь проявляется как сильнейшая энергия нашего эгоизма. Поэтому нередко мы наблюдаем следующее явление: человек, который думает, что любит другого, по сути ненавидит его, не оставляет ему никакой свободы, не дает ему совершенствоваться в его независимости, индивидуальности, а хочет покорить его, перечеркнуть его индивидуальность ради своей мнимо большой любви.

Самое трагичное здесь то, что мы не понимаем: эта так называемая любовь вовсе не настоящая любовь, а энергия нашего нездорового эгоизма. Поэтому отцы в качестве предпосылки для настоящей любви указывают на смирение, и это означает, что человек ничего не хочет для себя, он ничего не ищет для себя, а единственно для другого. Потому что любовь Христова, Любовь – это счастье, которое не сравнимо ни с чем на свете.

Она – такое состояние, она так богата, велика, бесценна, что нет ничего на свете, с чем можно было бы ее сравнить.

Отцы иногда говорят о Христовой любви в самых дерзновенных словах и самых смелых образах, но даже они недостаточно сильны, чтобы передать реальность Христовой любви.

Однако это только один аспект любви – любовь как счастье, как совершенствование нашей личности. Она есть совершенство, поскольку Бог, наш Первообраз, есть истинная Любовь. Бог есть любовь (1 Ин. 4, 8). Но у любви есть еще и другой аспект – мученичество. Мученичество любви выше всякого другого мученического подвига. Христово мученичество – в Его великой и совершенной любви к людям.

Когда Он, молясь в Гефсиманском саду, сказал: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия» (Мф. 26, 39), – Он имел в виду не то, чтобы Ему не умереть и не быть распятым на Кресте за нас, ведь Он для этого и пришел в мир. Он пришел в мир, полностью сознавая, что идет для того, чтобы умереть за человека. Суть чаши, о которой Господь молился, да минует она Его, – в том, что мы, те, кого Христос возлюбил до конца, возлюбил абсолютно, Божественно, мы, возлюбленные Божии, распнем Его.

Как мать, чье дитя идет, чтобы убить ее. Если бы ее зарезал враг, ее страдание было бы меньшим, чем когда ее убивает ее собственное дитя, которое она так любит и ради которого жертвует собой. Если ей скажет хульное слово какой-нибудь чужой человек, она перенесет это, но если ее дитя скажет ей то же самое, это причинит ей неимоверно большее страдание. Представьте себе, насколько сможете, какая это огромная боль, какое мучение для Бога – быть распятым нами, теми, кого Он безоговорочно любит!

Моление о Чаше

В сущности, эта молитва Господа касалась не Его, а людей. Это о нас Он молился в тот час и за нас проливал кровавый пот, чтобы, если возможно, мы Его не распинали. Пусть это произойдет каким-нибудь другим образом, но только чтобы не мы – человечество, человек – совершили это зло.

Итак, мы с вами увидели мученическое измерение любви. Если мы вникнем в него, то каждый раз сможем исследовать нашу любовь в ее различных проявлениях, даже в наших естественных взаимоотношениях. Например, жена говорит: «Я люблю своего мужа, но с трудом выношу его».

Но разве это любовь?! Любовь означает умереть самому, лишь бы жив был он. Любовь означает страдать за других.

Ты возразишь мне: «Отче, но кто может сделать так?» И все же мы должны знать, что требовать любви – признак духовного бессилия, чтобы не сказать: духовной болезни. Будем хотя бы сознавать, что мы бессильные, больные люди и поэтому нуждаемся в любви других. Как бы нам ни был неприятен такой диагноз, но он тоже порождение нашего эгоизма.

Святые не интересовались тем, любят ли их другие. Их интересовало то, любят ли они сами людей. Совершенство человеческой личности, наше совершенство как людей заключается в том, чтобы мы любили, а не были бы любимы другими. Потому что Сам Христос не сказал нам: «Когда вы будете любить других, они тоже будут вас любить»; Он не сказал нам, чтобы мы делали добро, за которое все будут любить нас и отблагодарят хорошими словами; Он не сказал нам, что если мы будем верить в Него, то все будут считать нас хорошими и хвалить. Одним словом, Он не сказал нам, что мы, христиане, будем жить припеваючи. Напротив, Он сказал нам: «Если будете верить в Меня, вас неизбежно будут гнать» (ср. Ин. 15, 20).

Верить в Него значит любить людей, как Он их возлюбил. А они, несмотря на это, будут вас гнать, клеветать на вас, обижать, убивать, истреблять с лица земли. И все это они будут делать, полагая, что тем самым приносят жертву Богу (см. Ин. 16, 2). Когда они будут убивать вас, то в этот час будут думать, что такова Божия воля, что вы такие страшные злодеи, такие окаянные, что Божия воля такова, что вас нужно истребить из мира сего, – и во имя Божие они захотят вас уничтожить.

Христос сказал нам, что Он будет посылать нас, как овец среди волков (см. Мф. 10, 16). Один старец со Святой Горы Афон говорил:

– Что это такое? Он не послал нескольких волков среди множества овец – скажем, трех волков среди пятисот овец. Ну сколько съедят эти три волка? Ну, съедят они десять-пятнадцать, пятьдесят овец, а остальные останутся целы. Но если ты пошлешь пять овец посреди пятисот волков, то от них не останется и косточки! И вопреки этому Христос сказал нам: «Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков» (Мф. 10, 16). Это не значит, что братия, окружающие нас, – волки! Нет! Просто наш путь на свете мученический, и, идя по нему, человек совершенствуется.

Иными словами, христианин не может состояться другим способом. Если мы поймем это, мы, желающие слушать слово Божие и верить во Христа, тогда мы изменим способ, которым любим, и способ, которым требуем любви. Мы поймем, что мы должны любить и не надо ждать, чтобы нас любили. А когда почувствуем, что начинаем претендовать на то, чтобы другой любил нас, чтобы он служил нам, понимал нас, тогда будем знать, что это духовное заболевание, что мы очень больны, очень слабы.

Люди в прошлом не были такими душевнобольными, как мы сегодня. У них не было наших проблем. А что происходит сегодня?

– Он меня не понимает, он не соглашается с моим мнением, он не проявляет понимания!

И пошло-поехало: распадаются семьи, дома, страдают родители, дети, всё рушится. Почему? Потому что «он меня не понимает».

Ну хорошо, он тебя не понимает. А ты не можешь проявить терпение? Перенести это?

– Я его люблю, а он меня не любит!

Но если бы ты его действительно любила, ты бы терпела его.

Мы слабые, и даже любовь у нас слабая. Поэтому для нас очень полезно узнавать истинные движения любви – это по меньшей мере позволит нам дать правильный диагноз нашему душевному миру. Чтобы хотя бы тогда, когда совершаем ошибки, понимать это, а не считать, что поступаем правильно.

Входя в пространство Божией любви, святые вместе с тем вступают в великий мученический подвиг – подвиг любви ко всему миру. Часто мы смотрим на лики святых на иконах, слушаем рассказы из их жизни и говорим: «Как же у них все хорошо и свято!» Читаем о святом апостоле Варнаве, святом Неофите и думаем, что вся их жизнь была такой хорошей, такой прекрасной близ Бога! Видим, как и к нам приходят люди и начинают ублажать нас:

– Отче, вы близки к Богу и молитесь день и ночь!

И думают, что наша жизнь – сказочное счастье оттого, что мы монахи… Или когда читают жития святых или мы рассказываем им о их подвигах, например о старце Паисии, то они думают, что жизнь этих святых людей была совершенным счастьем, радостью и покоем. Однако могу сказать вам, что эти люди или хотя бы те, кого я знаю, например старец Паисий, были далеки от подобных представлений о счастье.

Старец Паисий жил с такой болью в душе, вел такую мученическую жизнь, что никто даже не осмелился бы подумать об этом. Это был подвиг мученичества, который этот человек нес повседневно, поскольку имел огромную любовь к людям. Мы не можем понять этого, пока сами не испытаем. События, которые проходят для нас незаметно, для святых очень серьезны и очень трагичны. Каждое слово, не имеющее для нас большой ценности, для святых имеет.

Поэтому Пресвятая Богородица как человек страдала больше всех людей на свете. Никогда не будет человека, который испытал бы большую скорбь, чем Она. Почему? Ведь и другие матери видели, как умирают их дети у них на глазах. И другие матери пережили это мучение. Но не то чтобы смерть их ребенка не была трагичной – конечно, была. Но ни у одного человека нет чувствительности и благородства души Пресвятой Богородицы в такой абсолютной и совершенной степени, чтобы испытать такую великую боль.

Поэтому мы видим, что Господь, Пресвятая Богородица, а также святые были людьми, переносящими огромную боль. Боль эта обращается на пользу и получает ценность в духовной жизни. Поэтому, когда наступает такой час, когда мы даем, но не получаем, жертвуем собой, а наша жертва не бывает понята, терзаемся, рвемся, а нас вопреки этому отталкивают, презирают, – это очень ценные моменты, дающиеся нам для нашего усовершенствования. Мы освящаемся в этой боли и в этом мученическом подвиге.

Объясняя тайну креста как начертания, отцы говорят, что вертикаль Креста означает нашу любовь к Богу, а горизонталь – любовь к людям, ближнему. Эти две любви составляют крест. Он есть мученичество, и не просто мученичество, а смерть.

А если он – смерть, то мертвец уже не может иметь никаких претензий. Не может ждать ничего, не должен ждать ничего. Поэтому в качестве предпосылки к любви отцы указывали на смирение. Смирение означает умерщвление своего эго, своих желаний, претензий, прав.

Разумеется, тут нужно напомнить, что существует огромная разница между этим умерщвлением и умерщвлением буддийским, индуистским умерщвлением. В восточных системах и философиях оно означает апатию, которая в сущности является бездействием, неподвижностью души к чему бы то ни было. «Умерщвление» же в Православной Церкви означает умерщвление греха, страсти и в то же время воскресение во Христе, оживотворение человека во Христе, обновление Божиего человека, со-образование нас с Христовой жизнью.

Бесстрастие в Православной Церкви означает отвержение страстей, а не бесчувственность. Оно означает отвержение греха, собзазна; означает самую великую силу – силу любви.

Скажем несколько слов и о телесной любви, о которой человек думает, что когда мужчина влюбляется в женщину, то они должны иметь плотскую связь еще до благословения от Бога, то есть до таинства Брака.

– А почему бы нам, если мы любим друг друга, не иметь такой связи? – говорят. – Мы не можем понять, почему же нет.

Потому что речь заходит об эгоизме.

Если их связь проистекает из настоящей, действительной любви, тогда каждый будет уважать другого, будет воспринимать его не только как плоть. Поэтому я и говорю иногда: если бы они, вступая в такие связи, чувствовали себя если не как-нибудь еще, то хотя бы сплоченными и счастливыми! Если бы семьи и люди чувствовали себя счастливыми, соединяясь между собой, – то это хорошо.

Однако странно то, что, когда люди соединяются телесно, они превращают плотское наслаждение в божество и науку; оно даже уже не наука, а выходит за рамки науки и становится божеством. Божеством в современном мире, и чем больше повторяются телесные контакты и люди свободно предаются им, тем больше они изолируются друг от друга и тем больше приближаются к деградации. Как объясняются эта деградация и отчуждение, все эти психологические комплексы и болезни, в эпоху, которая не ставит никаких барьеров для свободных плотских связей между людьми? Поэтому эти связи не на пользу им, как часто думают люди.

Человек должен посмотреть в глубь вещей, понять, где тут разгул стихии и где признак любви. Это понимание начинается в тот момент, когда мы перестаем требовать чего-то от другого, а начинаем принимать его таким, какой он есть, уважать его, любить, совершенствоваться в отдаче ему того, что у нас есть.

Однако чтобы человек получил силу отдавать другому, не ожидая ничего, он должен вложить внутрь себя Божию благодать, Христа, Который первым умер за нас, не ожидая от нас ничего. Как говорит святой апостол Павел: еще когда мы были во грехе, Христос умер за нас (см. Рим. 5, 6). Он умер за нас в тот самый момент, когда мы отреклись от Него и были до крайнего предела полны грехов. Если мы поймем это, особенно молодые семьи, то научимся быть счастливыми.

Зло и разделения начинаются в тот миг, когда мы начинаем хотеть от другого, чтобы он отплатил нам, когда мы начинаем претендовать, ожидать и хотеть воздаяния за свою любовь, за услуги, которые мы ему оказали. Тогда в нас проникает микроб разделения. Если другой человек кроток, смирен и снисходителен, то хорошо, все налаживается. Но если неприметный микроб разделения проникнет и в него, тогда разверзаются огромные пропасти.

Получается так, что когда двое встречаются вроде бы для того, чтобы разобраться, выяснить свои различия, то вместо примирения они делают эту пропасть еще больше. Потому что вместо того, чтобы поправить себя, каждый начинает поправлять другого, предъявлять претензии к нему, и таким образом все становится еще хуже, чем было прежде. Тогда как человек, который действительно любит, смиренный, не смотрит на другого, а на себя, на свои ошибки, не требуя от другого взамен ничего.